Текст книги "Михалыч"

Он положил трубку. Вот те раз, вот те новость. Думал, что здесь точно узнаю имя. А получился вопрос открытым. Теперь точно нужно ехать к соседке Валюше. Вернулся к тете Клаве, спросил у нее адрес соседки. Оказалось, что они и в деревне соседи.

Сел в машину, завел двигатель и задумался. Потом очнулся, включил передачу и поехал. До деревни добрался за час, дом нашел быстро. На калитке прикреплена табличка «Злая собака». Так, а где собака? А, вот она, у яблони. Чем позлить собаку? Взял с земли палку и запулил в собаку. О! Вот теперь собака злая, как написано. Вышла хозяйка.

– Здравствуйте, тетя Валя!

– Здравствуй, Леша! Зачем собаку обидел?

– А как вас еще позвать?

– Можно просто покричать, я не глухая, слышу. Зачем пожаловал?

– У меня вопрос о ваших жильцах.

– О каких из них? Я ни про кого ничего не знаю. Что-то случилось?

– А про последнего, Михалыча. Убили его. Хотел у вас узнать его имя.

– Кто же эти нелюди-то, а? Имени его не знаю и не видела его никогда. Ко мне сюда тогда приехал человек, сказал, что у меня в квартире будут жить. Кто будет жить, не сказал. Деньги за квартиру будут мне на сберкнижку класть. Деньги идут и хорошо. Теперь вот не знаю, как быть. Придется жильцов искать.

– Вы помните, как он выглядел? И мне нужен номер вашего счета.

– Помню. Высокий такой в темной одежде. Сверху черный плащ, на ногах сапоги. Машина только была черная, не наша – иномарка. Номер машины был замазан грязью. А номер счета я сейчас перепишу и принесу.

– Как вы все помните?

– Память, Леша, у меня очень хорошая.

Зашла в дом. Пес стоял и смотрел на меня, вдруг еще чего выкину. Вернулась тетя Валя, принесла бумажку с номером счета. И тут меня осенило.

– Тетя Валя, а у вас в квартире есть кладовая?

– Есть, Леша, как и у тебя. В комнате.

– В комнате? Мы все обыскали и не нашли.

– Ну, как же не нашли? Как входишь в комнату, справа дверь в кладовую.

И посмотрела на меня, как на идиота. Да я и почувствовал себя идиотом. «Как же ты так, Леша, опростоволосился? Что тебе мешало подняться на этаж выше или ниже и спросить соседей?» Поблагодарил тетю Валю и поехал обратно в город. Решил, что в квартиру пойду с Шепелевым, пущу его вперед, у него с ведром так хорошо получилось. Посмотрел на телефон, звонков от Максима не было. Значит, еще смотрят. Пусть смотрят, поеду, посплю немного. «А может сразу в кладовую?» – мелькнула мысль. Нет, сначала, домой, немного поспать и подумать. В этот момент зазвонил телефон.

– Товарищ капитан, это Шепелев.

– Что у тебя?

– Мы все посмотрели, распечатали лица, которые смогли, остальные просто силуэты. Их тоже напечатали. Что дальше делать?

– Я тебе посылаю номер банковского счета. Нужно узнать, кто на него перечислял деньги. Дальше иди ко мне. Я через час приеду. Есть новости. Сержанты пусть идут по квартирам и показывают лица с распечаток. На распечатках пишут имена, которые узнают. Хотя мне кажется, что убийца знал, где камера, и мы ничего не найдем. Тогда хоть видимость работы создадим.

– Вас понял. До встречи у подъезда.

И разъединился.

Я подумал, что нужно посмотреть остальные камеры с дома и с соседних домов, хотя, если убийца опытный, то он их все вычислил. Но посмотреть надо.

С этими мыслями я доехал до дома, припарковался, вышел из машины, увидел силуэт Шепелева и, закрыв машину, направился к нему.

– Максим, у тебя девушка есть?

– Есть. Мы полгода встречаемся. А у вас?

– Постоянных нет. Только случайные встречи.

– А как это относится к делу?

– Что делает человек, когда у него появляется женщина?

– Ухаживает за ней, водит в кафе, например.

– А конечная цель?

– Домой привести.

– Вооот. А Михалыч за все время никого не приводил. На бомжа не похож, на алкаша тоже. А девушки не было. Значит, что? Значит, он здесь либо не жил, либо создавал видимость, что живет. Пойдем, посмотрим, что у него в кладовой.

– В какой кладовой? Мы же все там, обыскали. Нет там кладовой.

– Я тоже так думал. Пока вы кино смотрели, съездил к владелице квартиры и спросил.

– Так можно было у соседей спросить снизу или сверху.

– Максим, если ты такой умный, чего сам не спросил?

– Вы не сказали.

– Давай так, – вздохнул я, – с этого момента ты тоже думаешь, подаешь идеи. Мы вместе обсуждаем и принимаем решение, делать что-то или нет.

– Хорошо, я понял.

Мы поднялись в квартиру Михалыча и прошли в комнату.

– Тетя Валя сказала, что вот в этой стене есть дверь, за ней кладовая – сказал я.

Стена, на которую мы смотрели, представляла собой покрашенное в серый цвет полотно. Я так понял, что использовался какой-то прочный материал, который создавал ощущение стены. Максим подошел к стене и постучал. Ничего. Тогда он отошел к окну и бросился к стене. Налетел на стену и упал. Материал затрещал и сверху справа появился надрыв. Только хотел остановить Максима, но он подпрыгнул и схватился за этот надрыв. Материал затрещал еще, но не поддался. Максим повис и стал дергаться. Я приложил руку ко рту, чтобы не заржать. Максим дернулся, потом еще, материал трещал, но не поддавался. Я пошел в ванную, закрыл за собой дверь и заржал в голос. Просмеялся немного, открыл дверь, услышал, как трещит материя и заржал снова, дверь закрыть не успел.

– Хватит ржать, – сказал Максим – мне не смешно.

– А мне очень смешно, – и засмеялся еще сильнее.

В этот момент треск раздался сильнее и Максим вместе с материалом рухнул на пол. Я все еще смеялся. Максим лежал и смеялся тоже. Просмеялись. «Давно я так не смеялся. С этим надо что-то делать, – подумал я. – Убьется парень». Максим подскочил, схватил этот кусок и отодрал его до конца. На нас смотрела дверь. Я взялся за ручку и открыл. Внутри было темно. Включил свет в комнате, отодвинул тюль у окна. Светлее не стало.

– Максим, у тебя фонарик есть?

– Нет.

– Стой здесь, ничего не трогай, я сейчас принесу.

Сходил к себе, открыл кладовую, взял фонарик. Послушный Максим стоял, где я его оставил. Посветил в проем двери. Стена, тоже серая. Заглянул внутрь, посветил налево. Слева стояла небольшая тумбочка с двумя ящиками. Посветил направо. Справа ничего не было. И вообще больше в кладовой ничего не было. Это озадачило. Зачем нужно было так маскировать кладовую? Чтобы только тумбочку хранить? Значит, я чего-то не понимаю или еще не знаю. Посмотрим, что в тумбочке.

– Максим, возьми тумбочку и тащи ее сюда.

Он взял ее и выволок в комнату. Я посмотрел, что там за тумбочкой в кладовой. Ничего. На полу, в углах тоже ничего. Закрыл дверь кладовой. Повернулся к тумбочке, а Максим уже вытащил оба ящика и положил их на пол. Я осмотрел тумбочку. Обычная, облезлая, с приделанной ножкой, похоже он ее на свалке нашел. Максим раскурочил ящики. В первом ничего не было, а во втором нашел бумажку. На бумажке было написаны цифры в кавычках «6-19». Что это такое? Код? К чему? О, Боже, новые вопросы.

– Товарищ капитан.

– Максим, мы же договорились. Я Алексей Михайлович.

– Извините, забыл.

– Проехали.

– Что это за цифры?

– Я знаю не больше, чем ты. Если это пароль от ячейки, к которой ключ, то, что это за ячейка? У камеры хранения другой код. Там цифр больше. Или где-то есть еще бумажка с оставшимися цифрами?

– Во всех камерах хранения больше цифр?

– Да, во всех. На обоих вокзалах. И на железнодорожном и на автобусном. Давай, Максим, по домам. Подумай и ты, что дальше делать. На сегодня хватит, за первый день и так много событий. Я еще поспать хочу. У меня сегодня выходной.

Мы вышли из квартиры Михалыча. Максим ушел вниз, я постоял у квартиры, покрутил в руке ключ и бумажку, услышал, как хлопнула дверь подъезда. Подумал, что нужно сказать Максиму, чтобы не хлопал, и вошел в квартиру. Закрыл дверь, разулся, лег на диван, накрылся пледом и уснул.

Ответы на вопросы. И новые вопросы без ответов

Проснулся утром от звонка телефона. Не буду брать, и закутался в плед. Телефон продолжал звонить, потом затих и снова начал. Я поднялся с дивана, пошел в туалет, потом принял душ, вытираясь, улыбнулся отражению в зеркале. Умылся и почистил зубы. Вернулся в комнату, взял звонящий телефон. На проводе был Олег Романович.

– Да, товарищ майор.

– Эка ты спать, капитан.

– Вчера был трудный день и мой выходной.

– Да, я помню. Чего нарыл?

– Сначала вопрос. Эксперты сделали вскрытие? Что там в заключении?

– Эксперты сказали, что ничего особенного нет. Можно сделать вывод, что он не киборг, под кожей нет датчиков и микросхем, в ротовой полости нет капсулы с цианидом. Это шутка такая.

Майор как всегда был в своем репертуаре.

– Я понял, что шутка. Теперь я расскажу, что у нас есть. Итак, мы нашли ключ от некой камеры хранения, просто похож очень и бумажку с цифрами шесть-девятнадцать. Больше во всей квартире ничего нет. Бумажка была в кладовой, которая была хорошо замаскирована. Имя Михалыча выяснить не удалось.

– Мы взяли образцы отпечатков с пальцев рук, пробиваем по базе. Пока ничего. Есть идеи?

– Есть. Когда мы вошли в квартиру, я обратил внимание на обувь. Там стояли берцы, военные ботинки. Может, запрос еще в минобороны послать?

– Хорошо, сделаем. Вопросы или просьбы есть?

– Есть. Нам нужны записи с видеокамер других зданий. Я пришлю список смс-кой. Информацию пусть отсылают Шепелеву.

– Присылай. Сделаем. На связи.

– На связи.

И отключился. Встал к окну в комнате, подумал и составил список. Затем отправил смс-ку.

Пошел на кухню готовить завтрак. Сварил пельмени и кофе. Начал есть, и опять зазвонил телефон. В этот раз звонил Максим.

– Да, – ответил я, жуя.

– Алексей Михайлович, доброе утро! Не отвлекаю?

– Я ем. Ты ел?

– Ел. Мои сержанты провели опознание. У нас оказалось шесть неопознанных силуэтов. Мы хотим посмотреть записи с других камер.

– Хорошо, будут вам записи. Я попросил майора, он тебе их пришлет.

– Что будем сегодня делать?

– Дальше ребус разгадывать. Пазлы собирать.

– Что мне делать?

– Мне нужна информация, где у нас бомжи. В радиусе пятисот метров от моего дома. Давай, собери и минут через двадцать топай ко мне. И это, дверью подъезда не хлопай.

– Понял, все будет.

Я положил трубку и продолжил кушать. Поел, попил кофе, помыл посуду, пришел Шепелев и мы пошли к бомжам.

Если выйти из моего дома, повернуть направо и пройти метров двести, будет пустырь. Раньше там была будка электросвязи, потом линию перенесли, будка осталась. Вот ее и полюбили бомжи. Наши бомжи были нормальные. То есть по подъездам не шарились, к людям не приставали. Их места, так называемого чеса, были парк, центральная площадь, вокзалы.

Вокруг будки рос бурьян. Таких мест было четыре, как сказал Максим. Идти с пустыми руками не было смысла, поэтому взяли по бутылке водки. Когда подходили, к нам подошел небольшого роста мужичок, преградив дорогу. Мужичок был одет достаточно прилично. Грязный и немытый, в поношенной одежде, но от него не воняло.

– С чем пожаловали, господа полицейские? – сказал он шепеляво.

– Вопросы есть. Кто старший?

– Зачем тебе старший? Мне говори.

Наглый попался. Ладно, можно и так.

– Есть два варианта. Первый плохой. Мы здесь объявим карантин, и вас отсюда вышвырнут. Скажем потом, что ты виноват. Второй вариант хороший.

Я вытащил из-за пазухи бутылку и показал. Мужичок улыбнулся.

– Второй вариант больше нравиться. Сейчас позову.

Ушел вглубь бурьяна и, через некоторое время вернулся с высоким человеком. Этот высокий выглядел гораздо лучше мужичка, я так понял, он, скорее всего, «крыша». И это было хорошо для нашего города. Я имею ввиду «крышу». Они следят за бомжами, с них можно спросить за их действия. Социальные службы тоже неплохо справляются, но здесь решается все. И жилье, и питание, и безопасность. Мне, как полицейскому, конечно, чуждо, что приходиться считаться с преступниками и с асоциальными элементами, но, так лучше для района в частности и для города в целом.

– Семен. – представился высокий. – Говорите, что хотите узнать. Бутылку отдайте ему.

Он показал на мужичка. Я отдал, и мужичок убежал в бурьян.

– Семен, ты знаешь кто мы?

– Да, вот он – наш новый участковый. Ты – капитан, работаешь в этом районе.

– Ага, а ты, значит, их «крыша».

– Да, всех точек. Вы за этим пришли? Это и так все знают.

– Нет. Ты знаешь, что тут вчера убили Михалыча, моего соседа?

– Да, знаю, что убили Михалыча. Что он твой сосед не знал.

– Скажи, за что он вам платил бутылкой водки в неделю?

Семен замялся. Похоже, что его просили не говорить.

– Я обещал никому не говорить.

– Кому обещал? Михалычу?

– Да. Он сказал, что, если кто спросит, никому не говорить.

– А мы ему не скажем, что ты рассказал.

– Не смешно.

– Да чего мы с ним телимся? Давай притащим ко мне, он там быстро расколется. – крикнул Максим и рванулся к Семену. Чуть бутылка из-за пазухи не выпала.

Еле успел остановить нашего ретивого. Эх, Максим, учиться тебе еще и учиться.

– Все, я больше ничего не скажу – сказал Семен и направился к бурьяну.

– Максим, мы же договорились все заранее обсуждать. Зачем эта самодеятельность?

– Извините, не сдержался. Больше не буду.

– Семен! – крикнул я. – Он больше не будет.

Он обернулся.

– Я не верю и разговор окончен.

– Тогда плохой вариант.

Семен усмехнулся.

– Что ты можешь сделать кроме карантина?

– Я вынужден позвонить Федору Петровичу!

Семен перестал усмехаться и улыбаться, и подошел к нам. Приложил палец к губам.

– Не надо Федора Петровича. Ничем хорошим это не кончится. Я все скажу и покажу, но пусть этот, – он показал на Максима, – больше не срывается.

– Он точно больше не будет.

– Бутылку оставьте.

– Максим, отдай ему. – сказал я.

Максим вынул из-за пазухи бутылку и отдал Семену. Семен свистнул, из бурьяна вышел все тот же мужичок, подбежал, взял бутылку и исчез в бурьяне.

– Пошли, – сказал Семен.

Повернулся и пошел левее пустыря. Мы пошли за ним. Через метров триста повернули направо, и вышли на небольшую улицу. Слева она уходила в город, справа был тупик. Людей не было. Вообще. Хотя тут редко бывают люди. Чаще здесь играют дети, несмотря на мрачность местности. Я здесь в детстве тоже лазил.

На дороге стояла одна-единственная машина. Это был автомобиль желтого цвета «ВАЗ-2101» или по-простому «копейка». Семен подошел к ней, достал из кармана ключи и отдал мне.

– Вот. За эту машину он давал бутылку водки и немного денег. Мы за ней следили и отгоняли, если кто покушался. В таких случаях он машину на другой стороне оставлял.

– Где?

– Вон там, у забора.

После этого Семен ушел, оставив нас с машиной.

Мы посмотрели на машину, потом друг на друга, потом опять на машину.

– Вот мы и ответили на вопрос, куда ходил Михалыч и куда носил бутылки – сказал я.

– Нет, – ответил Максим, – не совсем ответили. Мы еще не знаем, куда он ездил.

Фууу! Какая гадость!

– Думаете, она на ходу? – спросил Максим.

– Сейчас проверим, – сказал я. Хотел сам открыть дверь, но Максим отобрал у меня ключи и пошел открывать.

Я обошел машину вокруг. Ржавчина было на капоте, на дверях, на бампере. Но, заметно, что за ней все же следили. Стекла целые. Зеркала на месте. Колеса накачены. Максим открыл дверь, она даже не скрипнула. Я открыл заднюю дверь, и мы оба заглянули внутрь. Почувствовался запах бензина. Уже не выветривается. Обивка на сиденьях была немного потерта, а на дверях почти отсутствовала. Руль был в оплетке из кожзаменителя. Все приборы и цифры четко читаются. Максим сел за руль. Понажимал педали.

– Легко ходят, – сказал.

Выжал сцепление и хотел повернуть ключ в замке зажигания.

– Стой! – крикнул я. – А вдруг там бомба.

– Да ладно вам, Алексей Михайлович, какая бомба?

– Не, Максим, надо проверить. Открой капот.

Максим дернул ручку, вышел из машины и открыл капот. А я полез под машину. Под машиной ничего, только канализационный люк. Встал, отряхнулся, пошел к Максиму. Он стоял и смотрел на подкапотное пространство. Я тоже посмотрел и сильно удивился. Двигатель был совсем новый. И, более того, форсированный. Вот так номер! Я посмотрел внимательнее, но никаких опознавательных знаков не было. Осмотрели все подкапотное пространство, но ничего подозрительного не нашли.

– Максим, заводи.

Максим сел за руль, выжал сцепление и повернул ключ в замке зажигания. Двигатель завелся «с пол-оборота». Погазовал. Машина рычала на каждое нажатие педали. Максим выключил двигатель.

– Алексей Михайлович, получается он, куда-то ездил, по крайне мере, раз в неделю.

– Получается. А может и чаще. Давай обыщем машину. Я в багажнике, ты внутри.

Взял ключ от багажника, обошел машину, вставил ключ, повернул и открыл багажник. Там лежали аптечка, огнетушитель, перчатки, запасное колесо и все. Я, наученный опытом кладовой, решил осмотреть каждый предмет в отдельности.

– Максим, что у тебя? – спросил я, открывая аптечку.

– Бардачок пустой. Совсем.

– Иди сюда.

Он вышел из машины и подошел ко мне.

– Бери перчатки и огнетушитель. Перчатки ощупай, а огнетушителем пшыкни.

В аптечке был стандартный набор. Осмотрел каждый предмет. Ничего иного или подозрительного нет. Максим осмотрел перчатки. Ничего. Пшикнул огнетушителем. Получилось очень удачно. Теперь у нас был пустой огнетушитель, а тротуар был в пене. Я вопросительно посмотрел на Макса. Он развел руками и выбросил огнетушитель. Вытащили «запаску». Потрясли. Ничего не гремит. Осмотрели тщательно багажник. Ничего. Полезли в салон. Осмотрели двери, ощупали сиденья, посмотрели под сиденья. Ничего.

– Максим, у тебя есть вопросы?

– Да. Где инструмент? В смысле, насос, например. Или баллонный ключ. А документы? Он, что ездил без документов?

Я почесал затылок. Опять вопросы и опять без ответов.

– Максим, набери сержантов, пусть номера «пробьют». Заводи машину, отгони ее к моему дому. Я сейчас подойду.

Максим сел за руль, завел двигатель. Тронулся, развернулся и, рыча, уехал.

Я пошел на второе место, туда, куда Михалыч ставил машину. Походил, посмотрел, странно, почему именно здесь? Очередная загадка. Отгадка где-то рядом, надо подумать. Пошел к дому. Подошел к машине. Максим разговаривал по телефону, отдавая приказ на «пробитие» номеров. Я сходил за отверткой, чтобы открутить номера. Когда вернулся, Максим сообщил, что приказал «пробить» номера. Также сказал, что сержанты получили записи с камер наблюдения и начали смотреть. Дал ему отвертку, сказал:

– Максим, как тебе машина?

– Просто зверь. Я чуть газанул, а она, как рванет, еле удержал.

– Посмотри, сколько бензина осталось.

Он снова завел двигатель, посмотрел и заглушил двигатель.

– Полбака.

– Понятно, что ничего не понятно. Откручивай номера.

Максим пошел откручивать задний номер, а я сел в машину. Подошел Максим, отдал мне номер с винтиками. Потом пошел откручивать передний номер, присел и завис.

– Чего там? – спросил я.

– Это невероятно. Я бы до такого не додумался.

Я вышел из машины, подошел и посмотрел вниз. И очень сильно удивился. Максим показывал мне обратную сторону номера, к которой скотчем в несколько слоев был прикреплен целлофановый пакет. Я взял номер в руки, а Максим отодрал пакет и развернул его. В пакете лежали документы: ПТС на машину, права, свидетельство о регистрации. Все они были на одно имя, Фролова Петра Алексеевича. По документам выходило, что владельцу шестьдесят три года. В этот момент зазвонил телефон у Максима. Он взял трубку, сказал три раза «угу», потом достал из кармана блокнот с ручкой, положил на капот и что-то записал. Я посмотрел и увидел, что он написал имя Фролова П.А. и адрес его проживания. Жил этот П.А. в той же деревне, что и тетя Валя, наша соседка. Совпадение? Ага, совпадение, как же.

– Так, Максим, что думаешь?

– Думаю, что нужно ехать к владельцу и разговаривать.

– В совпадения веришь?

– Смотря, какие обстоятельства, а что?

– Этот Фролов живет там же, где и тетя Валя, моя соседка, которая сдавала квартиру Михалычу.

– Вот это да! И чего теперь делать?

– Делаем так, прикручивай номера обратно, садись в «копейку», я в свою машину и едем в деревню.

Я подошел к машине, собрался ее открыть, обернулся. Максим стоял у «копейки» с приоткрытой передней дверью и смотрел в сторону пустыря.

– Макс, ты чего?

– Да, вот думаю. Мне кажется, что машину Михалыч ставил на той дороге не просто так.

– В смысле?

– Вот представьте. Вам надо оставить машину. Вы боитесь, что ее угонят. Значит, за ней кто-то должен следить. Тот, кто не будет задавать лишних вопросов. Почему он ее оставлял именно там? Почему не во дворе? Мне кажется, что нужно еще раз сходить на это место и осмотреться. Фролов подождет.

– Ты прав, Фролов подождет. Пойдем, посмотрим.

Максим закрыл «копейку» и мы пошли смотреть на место, где стояла машина. Пришли, я пошел в один конец, Максим остался в начале переулка. Расстояние между нами было метров триста и представляло собой кусок проезжей части без разметки с двумя тротуарами. Справа был пустырь, слева забор, за которым был виден сквер. Раньше он был виден лучше, сейчас у забора растут плотно кусты и деревья. По плану дорога должна была идти дальше, но денег не хватило, и оставили, как есть. То есть асфальт переходит в гравий, а дальше смесь грязи и песка метров сто-сто пятьдесят, которая упирается в бурьян. На всей длине асфальта два канализационных люка.

– Алексей Михайлович, меня беспокоят вот эти два люка – прокричал Максим.

Я решил подойти к нему, чтобы он не орал и еще потому, что услышал не все.

– Чего сказал?

– Я говорю, меня беспокоят вот эти два люка. На том, который ближе к пустырю, стояла машина. А на втором он ставил машину, когда к ней кто-либо проявлял интерес. Это что получается?

– Если у него появлялись подозрения, и он что-то спрятал, то тогда необходимо было проверить, все ли на месте.

С этими словами я подошел к крышке люку и попытался ее приподнять. Глупая затея.

– Смешно выглядело, Максим?

– Нет, не смешно. Чем Михалыч-то ее открывал? В машине мы ничего похожего не нашли.

– Пошли у забора пороемся. Он должен был держать инструмент в шаговой доступности.

Подошли к забору. Максим подтянулся и перелез через забор, я остался на тротуаре. Стали ощупывать траву около забора и напротив люка Максим нащупал что-то железное. Поднял. Это железное оказалось куском арматуры с загнутым концом. Конец был заострен. Максим с арматурой перелез обратно, и мы пошли к люку около пустыря.

– Давай, Максим, ты поддеваешь крышку, а я пытаюсь её ухватить руками.

Максим поставил загнутый конец в выемку в крышке и потянул на себя. Крышка поддалась, и я сразу ухватил её обеими руками и вытащил из пазов. Откатил крышку в сторону и перевернул. Ничего к ней прикреплено не было. И ничего не написано. Мы посмотрели вниз, в люк. Оттуда пошел запах нечистот. Дна видно не было, хоть и было на улице светло.

– Алексей Михайлович, как Михалыч делал все этот один? Это ведь какая сила нужна? Или он как-то наловчился.

– Да, это еще один вопрос, на который пока нет ответа. В люк надо лезть.

– Я полезу.

– Нет, Максим, на это раз я. Стой здесь, стереги люк. Я пойду, переоденусь и вернусь.

И побежал к дому. Пришел домой, переоделся в старый комбинезон без одной лямки, взял перчатки, сапоги, фонарик и вернулся обратно. Дал фонарик и ключи от своей квартиры Максиму.

– Свети мне, а я полезу.

– Осторожней там.

Максим осветил дно люка. Мне показалось, что расстояние метра два. Просматривалась небольшая лестница. Я аккуратно стал спускать ноги вниз, нащупал ступеньки и встал на них. Стал спускаться дальше, наступил на одну ступеньку, на вторую, взялся руками за лестницу. Опять ногу вниз, вторую и в этот момент руки соскользнули, я не удержался и полетел вниз. Упал на руки и колени, в полете ударился обо что-то головой. То, во что я упал, воняло очень сильно. Да, это были нечистоты, дерьмо и что-то еще. Все это плыло в сторону бурьяна. Било мне по сапогам и плыло дальше. Мысленно поблагодарил себя, что не поел. В этот момент комок подкатился к горлу, но рвотный позыв сдержал. Фу! Какая же это гадость! Блин, как же здесь воняет. Еще колени и руки болят. Посмотрел наверх и увидел, что расстояние до верха метров пять, если не больше. А еще увидел, что на расстоянии около метра от края люка висит что-то похожее на пакет. Посмотрел по сторонам, вокруг темнота, вонь и звуки плескающейся воды или нечистот. Максим смиренно стоял наверху и светил фонариком. Решил лезть наверх. Сделать это оказалось сложнее, чем спускаться. Я так понял, что лестница была смазана чем-то. А теперь у меня все перчатки в нечистотах и скользят. Да я весь в этом дерьме. Я весь скользкий. Попробовал подняться. Поднялся метра на полтора и начал соскальзывать. Ухватился за лестницу обеими руками, обняв с двух сторон.

– Макс! – проорал я. – Мааакс!

Фонарик перестал светить, и в люке показалась голова Максима.

– Фу! Чем у вас здесь так воняет? Неужели какашками?

– Очень смешно! Макс, беги ко мне домой, там в кладовке есть веревка, тащи сюда, будем меня вытягивать.

– Понял, ща сделаем.

Голова исчезла, слышно было, как убежал.

Попробовал еще залезть. Подтянул одну ногу, потом вторую, затем руки. Удалось подняться буквально на полметра. Выдохся. Руки и ноги напряглись, так боюсь упасть. «Где же Максим?» – подумал я. Услышал топот наверху, и показалась голова Максима. Он сделал петлю и бросил мне. Я подождал, пока веревка доберется до меня, и просунул голову в петлю. Крикнул Максиму «хватит», отцепил одну руку и просунул в петлю, потом отцепил вторую руку и тоже просунул в петлю. Первой рукой уже держался за лестницу. Только немного расслабился, как одна нога съехала, и я свалился на две ступеньки вниз. Хорошо, что веревка была не натянута, и Макс не полетел ко мне.

– Макс, тяни, только аккуратно.

Он начал тянуть, а я лезть наверх. Дело пошло гораздо лучше. Так я добрался до пакета.

– Стой! Не тяни. Держи так, только крепко.

Потянулся за черным полиэтиленовым пакетом. Он висел на каком-то крюке. Я снял его, он чуть не выскользнул из моей скользкой перчатки.

– Максим, лови! – крикнул я и выбросил пакет в люк.

Пакет улетел, ударился об Максима и отскочил в сторону. Теперь я вытянул сначала одну руку вверх и ухватился за край люка. Потом вторую руку, Максим начал меня тянуть, и я вылез наверх. Лежу, воняю, а подняться не могу. Ноги и руки просто трясутся. Максим стоит метрах в десяти от меня. Около него на земле лежал пакет.

– Фууу! Алексей Михайлович, от вас так несет! Меня сейчас вырвет.

– Максим, иди сюда, помоги встать.

– Ну, уж нет, вы скользкие, с вас течет и воняет. Я здесь в сторонке постою.

– Ладно, сам встану.

Поднялся на четвереньки, снял веревку, постоял. Потом встал на колени, мутит. Запаха уже почти не чувствую. Привык, похоже. Посмотрел на Максима, стоит, смеется. Мне тоже уже смешно, наверное, от запаха. Встал на ноги, замутило, упал на четвереньки, но рвотный позыв поборол. Поднялся кое-как. Снял с себя веревку, бросил в Максима. Увернулся, гад.

– Макс, давай ключи.

Максим, бросил мне ключи. Поймать их не смог, улетели на асфальт. Поднял. Качаясь и еле передвигая ноги, поплелся к дому. Услышал, как сзади, смеясь, Максим приподнял крышку люка. Обернулся. Так и есть, закрывает люк. Пошел к дому. Почти дошел, опять обернулся. Метрах в пятнадцати шел Максим и нес черный пакет на вытянутой руке. Веревки не было. Ну да, правильно, она тоже воняет, пусть там валяется. Я облокотился на дверь подъезда. Вышла соседка с пятого этажа.

– Алеша! Что с тобой! Фуу! Ты чем воняешь? Канализацией, дерьмом? Вот, доигрался в свои игры, сыщик!

И ушла в сторону магазина.

– Алексей Михайлович, вы теперь знаменитость! – сказал Максим. А сам стоит и ржет.

– Да, здорово! Как я-то рад, не передать!

– Чего с пакетом делать?

– Иди к себе, открой его. Все осмотри, только аккуратно. Завтра расскажешь, что там, сегодня я не могу воспринимать информацию.

– Нанюхались? Водичка теплая?

– Смейся, смейся. И еще, что там с записями с видеокамер?

– Хорошо, я утром позвоню, часиков в девять. Или позже?

– В девять нормально.

– Точно? Успеете отмыться?

– Все, лейтенант, хватит, паясничать! Иди, работай. Или я сейчас подойду и обниму тебя!

– Все-все, мир! А что с машиной делать?

– Возьми ее с собой.

Он пошел заводить машину, а я пошел домой. Зашел в подъезд. Под ногами хлюпает, оставляю мокрые и вонючие следы. Подумал, хорошо еще, что все документы дома оставил. Решил в квартиру в одежде не входить. Снял ее внизу, оставшись в трусах, и бегом поднялся в себе на этаж, открыл квартиру, забежал и закрыл. Ура, меня никто не видел.

Фух! Я дома! Дальше в душ, в душ, в душ! Мылся часа два, использовал почти весь шампунь, мыло, гель для душа. Показалось, что уже не воняет. Вышел, сделал поесть, чуть не вырвало. Открыл холодильник, взял бутылку водки, открыл и сделал два больших глотка. Стал кушать, дело пошло лучше. Поел, мыть посуду не стал, пошел в комнату и лег на диван. Мыслей никаких. Посмотрел в окно, еще полдень, а впечатлений на долгие годы. Накрылся пледом и уснул.

Вы смахиваете на идиота! Хорошо, я буду смахивать в другую сторону.

Проснулся, потянулся. Ох! До чего же хорошо просыпаться чистым и не вонючим. Посмотрел на время, восемь тридцать утра. Вот так я спал! Больше двенадцати часов. Намаялся. Посмотрел на телефон, никто не звонил. Вспомнил, что Макс обещал позвонить в девять, Олег Романыч сам звонить не будет.

Одежда! Блин, я оставил вонючую одежду внизу. А, если ее кто-то нашел? Я быстро оделся и побежал вниз. Так и есть, то есть, нет. Одежды не было. Это капец. Кому она могла понадобиться? Эта вонючая, мокрая одежда? Хотя, может соседка какая-нибудь услышала вонь, нашла одежду и выбросила? Странно, конечно, да ладно.

Вернулся в квартиру, помыл посуду, разогрел еду. Пошел в ванную, пока чистил зубы, зазвонил телефон. Конечно, раньше или позже, никто не позвонит. Вот и пусть теперь звонит. После ванной пошел на кухню, взяв телефон. Зазвонил снова. Звонил Шепелев. Включил громкую связь.

– Здоров, Макс!

– Здрасте, Алексей Михайлович! Уже не воняете? – и прыснул в трубку.

– Жаль, что ты далеко. Дал бы тебе по шее от души!

Посмеялись. Я положил себе кушать и налил кофе.

– Алексей Михайлович, камеры посмотрели. Как и предполагали, на них ничего. То есть, люди, конечно, есть, но лиц этих силуэтов не разобрать. В общем, мы посмотрели еще раз видео с камеры вашего подъезда, и поняли, что это один силуэт. Похоже, он знал, где расположены камеры, и какой с них обзор.

– Я сразу так подумал, – сказал я, жуя – потому что убийство, которое он совершил, выходит за рамки обычных. У нас Михалыч кто? Обычный человек, со стороны можно подумать, что алкаш. А убили его, насадив на гвоздь. Ты гвоздь этот видел? Он очень длинный. У нас таких в подъезде никогда не было. Значит, он его, гвоздь я имею ввиду, сначала воткнул туда, потом спрятался на первом этаже, у нас там есть место. Михалыч появился, он его башкой на гвоздь, схватил бутылку и ушел.