Текст книги "Мальчик на кубе. Стихи"

Мальчик на кубе
Стихи
Дмитрий Близнец

© Дмитрий Близнец, 2022

ISBN 978-5-0056-4747-4

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Коту не под хвост

Читаю стихи Дмитрия Близнеца, как продолжение истории отношений двух малоизвестных поэтов – его и меня. Читаю и понимаю, что ничего я о нем, толком не знаю, вот уже 12 лет, кажется, что все его спонтанные выходы на табурет в больших и малых залах, эти ослепительные лучики калейдоскопа, даже не половина его правды, а малая – малая часть.

Читаю стихи Дмитрия Близнеца и рассматриваю глазом археолога то, как Пекторали Скифского золота, то, как берестяные грамоты Новгородских торговцев. Как много всего в одном раскопе! И это все никак не сможет оставить нас равнодушными!

Читаю стихи Дмитрия Близнеца и спорю очень часто с ним о нем самом, о его самооценке: «Весь вычурный… Дерганый, как ложный мухомор». Здесь кричу ему: «Нет! Ты – многоликий Шива, Дионисий, описывающий Иерархию ангелов и демонов, ты – гениальный, ты – живой. И яркий, понимающий суть процесса поэтики, в первую очередь потому, что умеешь описывать оттенчато и сурово, как „срываются чувств стоп – краны“!»

Читаю стихи Дмитрия Близнеца и вспоминаю его слова о 90% времени в одиночестве, в разговоре сначала показавшиеся мне маской, игрой. Но нет, природа творческого одиночества в его поэзии очевидна, она приходит ко многим творцам слова оттого, что взгляды их настолько необычны, что «одаривают» авторов одиночеством, пессимизмом, декадансом. Оттого Дмитрий пишет: «Значит, ты, все твое и вообще все – коту под хвост». Хотя рядом с этим у Дмитрия всегда может случиться типа «Солнцу сосны злаченые ноги заложили за воротник», и часто – часто у него «бьется музыка в реберной клети»! От этого хочется прошептать ему: «Нет, твои стихи – это приключение и испытание души, эти стихи – коту не под хвост»!

Дмитрию Близнецу, в заключение рецензии, хочется пожелать мощнее выпевать свои верхние чакры, «ловить в себе» весь спектр человеческий – мужское, мужицкое, Божественное, женское, тихое, громогласное – искать и впускать в себя сакральные сюжеты, которые можно показать, как ступени к безусловной любви, желанной в глубине каждым живым существом, без «париков» и «хохм». Вперед, без страха и сомнений, обрадуй, Дмитрий, своего внутреннего поэтического Бога, чтобы он открыл нам через тебя невероятный калейдоскоп чувств!

16.04.2022

Владимир Юхно

От автора:

Ух, какой я гениальный! Надо же…

Листая впервые подобные книги моих собратьев по перу, разуму, крови, думал частенько: «Ну и… Фигня! То ли дело у меня…» Но… Шли годы.

Читаю, охреневаю и немного завидую: блеск! Так что, если сразу не цапанет, не выбрасывайте. Нехай, созреет…

Поэтому, просьба: не использовать сразу по назначению. Листаните, читаните. Тут все три музы поэзии. Плюс четвертая, русская, наша.

С приветом и Любовью, Д. Близнец.

Женщина, красивая, как осень

 
Как Минор промозглых дней несносен —
Так Душа моя Тобой полна,
Женщина, красивая, как Осень,
Но великолепней, чем Весна.
 
 
Знай, влюбиться никогда не поздно,
Пью твоих фиалок странный свет,
Женщина, красивая, как звезды,
Но гораздо ярче всех комет.
 
 
Ты ко мне пришла, как наказанье
И, как искушение огнем.
Паутину встреч сплетя зараннее,
Бог ошибся в выборе своем.
 
 
Все сильней покоя сердце просит,
Так зачем меня лишает сна —
Женщина, красивая, как Осень,
С поцелуем юным, как Весна.
 
 
Счастье промелькнет, как небылица,
Растворясь в потоке серых дней.
Вспоминай меня в своей столице —
Редких писем буду ждать в своей.
 
 
Радость снегом Времени заносит,
Но, как Богиню, я люблю и чту —
Женщину, красивую, как Осень,
                  С голосом,
                       Похожим
                           На Мечту.
 

Ода Пушкину и пиву

 
Я брожу с бутылкой пива
По окраинам старинным.
Я кричу прохожим: «Viva!» —
Потому что стал —
                               Незримым.
 
 
Золотистая отрава
Над разнузданностью плача.
Я кричу прохожим: «Bravo!» —
Потому что стал —
                               Незрячим.
 
 
Убежавшим и ушедшим,
Легшим,
Сгинувшим,
Минувшим.
Я кричу прохожим: «Пешки!» —
Потому что стал я —
                                  Пушкин!
 

Дух пресытив полой плотью…

 
Дух пресытив полой плотью
Растворимся в звездном танце.
Балерину как пародью,
Бросим в музыку Сен Санса.
 
 
Перманентность Перголези —
Это ЧТО – ТО…
От Baudlaira.
Это Фауст пьяный лезет
Камикадзем из партера!
 
 
Каррдиналом корролевы —
Контур глаз Небесной Лани.
Я люблю земную Деву
Но всегда в Астральном
                 Плане…
 
 
Апокалипсиса стужа —
Гениальная, зарраза!
Приглашаю Вас и мУжа
                                     Слушать Музыку
                                                               Экстаза!
 
 
Для всезнайки Гамаюна
Стать таблетками
Плацебо.
И с высокой башни —
                                    Плюнуть
                              В перевернутое
                                      НЕБО!
 

Я люблю Вас физически…

 
Я люблю Вас физически,
Я люблю Вас химически,
Вакханально, глобально,
Вечно, периодически,
 
 
Я люблю Вас душевно,
Духовно, божественно,
Грубо, плотски и мужественно,
Нежно, томно и женственно.
 
 
Я люблю Вас искусственно
            Я люблю Вас,
             Естественно!
Броско, нервно и чувственно,
И дежурно, и экстренно…
 
 
Утонченно – изысканно,
И вуально – пастелево,
И вертерно – невысказанно…
И жуанно – постельево.
 
 
Я люблю Вас адажево.
Я люблю Вас аллегрово.
И Эдемно – Адамово,
И инцестно, и федрово.
 
 
Я люблю Вас мазохово,
Я люблю Вас де Садово,
И солидно —
По – взрослому.
И наивно – детсадово!
 
 
Я люблю Вас язычески.
Я люблю Вас вручную.
И полдневно – стоически,
И, как Фею ночную,
 
 
Я люблю Ваши волосы,
Поворот головы,
Блеск таланта и голоса!!..
Пусть, не любите —
                                Вы.
 

Поэтическая Мекка

 
Когда – то в Аиде гуртились древние —
Хрупкий Орфей спускался,
Сдерживая нервный смешок.
А мне – запросто
Руку протянул военный —
Иван Семенович Кербер,
Неклассическим шнобелем
Втягивая белый порошок.
Полусоплей в будуаре вчерашнем
Раскручивая Лаокоонию кинолент,
«Остановите Будущее!
Мне ствашно, ствашно!» —
Витийствовал
Измученный интеллектом
Интеллигент.
На фронте —
Эфрон,
На Эфроне —
Шеврон.
А по – над фронтом,
Как тень жур – клина —
Эфронова половина:
– Неужто, Марина?
– Марину MORTE сморила,
Парнок —
Опытное парнокопытное.
Сонечками сорила
Цветаева суицидная!
Вошью взнесшись
В Башку ЭйфЕля —
Эмигранта отрада —
И до нас
Долетали плевки
От Санкт – Петербурга
До Ленинграда,
Как от крыла —
До руки.
Нно, Ноосфера,
Вспухай!
И не лень
Ей?!
Многоэтажностью
Землю покрыв
Словно
Эякуляцией наводнений
Прорвало
Дамбу – презерватив…
И даже французы
Всуе
Забыли
Свои знаменитые
Поцелуи —
ГЛУПО ЛИЗАТЬСЯ, КОГДА ГРЯДЕТ
ГЛОБАЛИЗАЦИЯ!
 
 
P. S. Вышел на улицу
В морду лица —
Липкая
Тварь
Снега
Господи!
Да когда же
Откроет —
Ца
В Питере
Поэтическая
Мекка! (?)
 

Это я

 
Как засиженный рай, мы невест покидали.
Мы любили друг – друга, надев парики.
Мы на теплых камнях кровью женщин писали
И овец златорунных кормили с руки.
 
 
Но, две тысячи лет,
Мы блуждали потом в Эльсинорах,
Мы сходили «на нет»
С обывательски – жирных картин.
И, когда пьяный ветер надежды
Вынес парус в открытое море,
На фригате «Мечты»
Я остался один.
 
 
                                Это я,
Словно, кошка,
Взлетаю по бешеным вантам!
                                Это я —
С Бомбрамселя
Бросаюсь в бурун с головой!
Это мне
В барабане Фортуна
Раскрутила
Роскошные фанты.
– Это – я? Это – мне? Почему?
– Потому что —
                           Живой!!..
 

По стопам Тарковского

 
То капли полудождевые
Полуползли – полулетели.
То каплеры полуживые
Постились на полупостели.
 
 
Невысказанно, несказанно,
Неслыханно, неоднозначно —
На полуслове – полуслава,
В полустихах, полуманьяча,
 
 
И, задыхаясь от крещендо:
В полулюбви так полу пусто…
Доверьтесь, мент, дивертисменту
В прокрустовых полуискусствах.
 
 
Флюиды флейты флажолетно
Фланировали, фавнам вторя.
А Бродский, обрядясь поэтом,
Служил Венеции у моря.
 
 
Пройдя сквозь камеру попыток,
Полуистаскан – полузол,
Полусердец полуизбыток:
То были капли —
                             КОРВАЛОЛ…
 

Я буду Чернобыльским стержнем…

 
Я буду Чернобыльским стержнем
Краснеть из пожара строк —
Клянусь вам кривой усмешкой
Своих волосатых ног.
 

 
Мой голос – ершистый, как швабра —
Очистит карманы ушей —
Картавой абракадаброй —
От лакированных вшей.
 

 
И мир захлебнется стихами,
Как садом Эдемским – Содом,
И звездное небо над вами
                  Заменит
              Стишуйчатый
                     Том.
 
 
И Бог, прослезившись дождями,
Отложит Потоп на потом.
 

Мне нравится

 
Мне нравится – в стогу и под луной,
Мне нравится – в пенсне и на рояле,
В предбаннике, под душем и в парной,
На всем Земном и на воздушном шаре.
 
 
Мне нравится – на лыжах, в гамаке,
В клетушке, и в подвале, и в подьезде,
И на речном, и на морском песке,
Да, и в любом другом случайном месте!!..
 
 
Служенье Муз не терпит чепухи:
Мне нравится везде писать стихи.
 

Аркадию Ратнеру

 
Не ветер бушует над бором —
У Боры – другой интерэс:
Аркадий полночным дозором
Колышет ритмический лес.
 
 
Вся Тварь восхищенно внимает,
Небес натянулась струна.
А, если кто не понимает —
Медведь наступил ему на…
 
 
Аркадий муссонит, пассатит,
Бризует стихом Петроград.
Погода обиделась: «Хватит!
Уйду террористкой в Багдад».
 
 
Погода его доканала,
Он метит в мулаточный рай,
Но жидкость из водоканала,
Из каждой строки – через край.
 
 
Забацаем оду про воду,
Но сколько зонты не таращь,
На жидкую нашу погоду,
На пращура плачущий плащ.
 
 
И пусть без погоды не спится,
Пусть спицей под левой кольнет,
Он с Ритмом садится, ложится,
Пусть реже, но все же – встает!
 
 
И Ритмом, и Рифмой, и… «Ну же!»
И чем – то ТАКИМ неспроста
Аркадий залезет к нам в душу,
                                                  А так же в другие
                                                                               Места.
 

Качку

 
Мои плечи – бурка «от Чапая»,
Моя попа – греческий орех.
Я мышцу пожизненно качаю
                                        На обьем,
                                            На массу,
                                                На рельеф.
 
 
Выгляжу вполне качкообразно,
Тренажерня мне – что дом родной.
Зеркала, как кролики – синфазно,
Множат мачовидный имидж мой.
 
 
Мой литой латиссимус, как кобра,
Выдает качка за метров сто.
А шагаю я с работы бодро,
А тружусь, как чурка, за ничто.
 
 
У меня в карманах – по гантеле,
Баба для меня – что тренажер,
Моя жизнь – ровный путь без цели,
Мое сердце – пламенный мотор.
 
 
Вместо sexa – отжимаюсь ловко —
Сам себе и тренер, и судья.
Жизнь моя бежит, как тренировка,
До соревнований не дойдя.
 
 
Мой сюжет бессмысленно – отчаян.
Он завис в «debilder. ru».
Мне не жалко, что всю жизнь качаюсь,
Жаль, что ненакачанный
                                         Помру!
 

Листья

 
Листья к веткам не приклеить, не пришить,
И береза – как разодранная псами.
               Просто осень
                       Приказала долго жить.
               Просто сердце
                       Обливается стихами.
 

Кто живет не без греха…

 
Кто живет не без греха,
Вся одетая в меха?
Помозгуй, немножко.
Кто же это… Кошка.
 

За красоту

 
Вся розовая, стройная, родная
Ласкаешь воздух грешным мотыльком.
Взлетаешь – смехом,
                   Погружаешь – взглядом
                   В бокал души,
                              Наполненный Cliquot.
 
 
А там Такое…
Что – не для бумаги:
Шары Шампани, обгоняя стих,
Возносятся и шепчут легкой влаге
О превосходстве прелестей ТВОИХ.
 
 
Соломинкой вытягиваю Душу —
Шампанское взрывается во рту.
Звучит: «Всем встать!» —
               Традиций не нарушу
                            И по – гусарски
                                       Пью
                                За КРАСОТУ!
 

 
За грацию, за чувственность, за очи,
За Женственность, за… То,
Что не… Parle…
                         Что круче чачи
                    И в Cliquot клокочет,
                                                     И плавится
                                                          В горящем
                                                                 Хрустале!
 

Джунгли

 
Весна целует лужи, льдины, лица
И, зацелованный весной,
Хочу я в первозданных заблудиться
Тех джунглях, что Вы носите с собой.
 
 
Холеные, порочные, густые —
За них, единственно, и обожаю Вас.
Лез пятерней
                      И обжигал усы я,
Мой Маугли нырял в них —
                                             Столько раз!
 
 
Пускай, любовь – пародия и хохма,
Но, между Нами —
                                Музыка и Нить.
Я б не хотел
                     По Вашим джунглям сохнуть,
Тем более, что мог бы
                                    Их полить.
 

Нам, поэтам, скостится многое…

 
Нам поэтам скостится многое
За Есенинский крестный стих.
Солнцу сосны злаченые ноги
Заложили за воротник.
 
 
Манной нёбною на берег сыпался
С почек Хроноса хрусткий песок.
И извилины камня лысого
Лижут волны —
                          Да все не в прок.
 
 
Загляжусь на полет еропланий,
Сам рвану за соснами вверх-
Так срываются чувств стоп – краны,
Лижет ветер заливий мех.
 
 
Разрывается чаек молебен,
С Ерихонскою схожий трубой:
        Я – Вода,
                       Я – Воздух,
                                          Я – Небо,
Хоть совсем и не голубой.
 
 
Злобным Нордом залив бархатит
,
С облаков нырять «на пари»,
Упиваться – впиваться стихами
В розовые губы
                          Зари.
 
 
Бьется музыка в реберной клети,
Дрызну в Солнце ее —
                                     Лови!
Ведь во мне как и в каждом Поэте
Слишком много живет Любви…
 

 
От того и сгораю красиво —
Пусть стихи не огонь а зола…
Чтоб дитем проснуться в Любимой,
                   Чтобы заново
                                         Родила.
Или стать мне ясней и проще,
Над «стихами» своими смеясь.
– Дайте что ли,
                    Березовым росчерком
                                            Расписаться,
                                                   Что Жизнь
                                                           Удалась…
 

Шорох. Храп

 
Шорох. Храп. Полет полозьев.
Снежная кутья.
Бриллианты. Брызги. Гроздья —
Скорость забытья.
 
 
Удаль духа, лихость плоти —
Солнечный разбег.
Полозом на повороте
Растерзаем снег.
 
 
Эх! Копытами жестоко,
Свистом – матерком,
Вспоротый по воле Рока
Пьяным ездоком.
 
 
Наобум, а не по карте,
Песней обуян,
Режет в кучерском азарте
Белый океан.
 
 
И, кнута хлебнувши разом,
Передернут бег
Три увесистых Пегаса
В позапрошлый век…
 
 
Мы – со статью офицеров,
Дамы – нам под стать!
Не дают! – трезвы – с, холера! —
В губы целовать!
 
 
Звери замерли на ветках.
Запою – сорву —
Горло – от Шампани – метко —
Пробкой – в Синеву!
 
 
Пальцы обжигает пена,
Леденит рукав,
Шубку распахнет Елена,
К горлышку припав.
 
 
Все Светло,
                  Что мает око —
                                            Миллионы ватт!
                                                    Брюсов.
                                                   Бальмонт.
                                                       Блок.
                                                    Набоков —
                                                                      Яростный
                                                                                 Закат!
 

Дикий маяк

 
Писец – труба – коньяк – атака!
Цеплялся, крёхал, но острил
По острым кромкам Зодиака,
        По старым трапам
               Без перил.
 
 
Все лез и думал: «Я не струшу!» —
Проламывая облака…
О, как захватывает Душу
                 Маяк
               И Море
              С маяка!
 
 
Атас! Соленый, острый, шквальный —
Залив вам – не Эвксинский Понт…
Нас режет, плющит и сметает
С тридцатника – за горизонт!
 
 
Ору, но ветер, как беруши.
Да ты глуха – не дать не взять!
Настена, Настенька, Настюша!
Анастасия! Твою мать!
 
 
Гряда, баржа, морщинки волн,
Безумный солнечный ландшафт!
Я морем и Тобою полон.
Вот так: коньяк на брудершафт…
 
 
Так закружила, завертела,
Заворожила, что держись!
Все биополе – вплоть до тела —
                   В тебя
             Ворвавшаяся
                  Жизнь!
 

Дайте мне горбушку неба

 
Дайте мне горбушку неба,
Да пернатого коня.
Дайте мне родить шедевр,
Непохожий на меня.
 
 
Дайте вольницу из прерий,
А не прения вот здесь.
Отслужи по мне молебен,
Чтоб я был да вышел весь.
 
 
Дайте вволю в поле с Олей,
Дайте бешеных цыган,
Чтоб любиться до мозолей,
Да помучиться от ран.
 
 
Да плесните чарку с горкой —
Хряпну, крякну и заржу.
Заберусь Марфушке в норку —
Там шедевр и рожу!
 

Так много, так мало осталось…

 
Так много – так МАЛО осталось,
Но Осень Зиме – не свинья.
И я, одинокий, как парус,
                      Как ежик в тумане
                                               Как я.
 
 
Октябрь застыл, как корова,
Листвой золотится телец.
Ле – сам – ли ты выдумал слово
Про скорый и полный багрец?
 
 
Стряхнув иероглифы веток,
Падет Золотая Орда,
На пьяных Пегасах поэты
Стадами влетают… Куда?
 
 
Да метеоритами в Лету —
Люблю вас за яркий каюк!
Пишите при жизни, поэты —
В Аду нет ни ручек, ни рук…
 

Минздрав, минхерц, минводы…

 
Минздрав, минхерц, минводы… Просто мины,
Которые взрываются в лице.
Земную жизнь проспав до сердцевины,
Ты спишь, в своем уверенный конце.
 
 
В котором – хрен в остатке, два в итоге,
Лишь deja vu со scherzo – приколись!
Там тополя – красивые, как ноги,
И юбочки – короткие, как Жизнь.
 
 
Та, что на все ток – шоу must go onняла
Кривым эфиром, как и те, кто вмэр.
Чтоб общество за «Окнами» торчало,
Мы для поэтов снимем «Англетэр»…
 
 
Чтоб им припомнилось во дни былой Печали
На берегу среди лазурной тьмы:
 
 
Как падали,
                   Как воскресали
                                             И умирали
                                                               Мы.
 

Осень нас покоряет сразу

 
Осень нас покоряет сразу —
Красная раса —
                          Желтая раса.
Это – как поклонение Джазу
В джунглях сумеречных
                                       Дель  Пассо!
 
 
Тетивой хрустального звона
В кронах взорвано сердце клена,
И взрывною волной на юг
Подгоняется клин под Звук.
 
 
Хлещет в глаз кленовая мука,
Отморожены пальцы Звука,
И сужающиеся дни
До прозрачности доведены.
 
 
Загорелся, обжег, угас
Пролетарский кровавый Джаз.
И сочит сквозь рану Небес
Постоктябрьский полонез.
 
 
                                           Эхо осени
                                         Над страной:
                                         Налюбуемся
                                            Тишиной.
 

Бывало, приедешь…

 
Бывало, приедешь с открытой Душою,
На прежнее место,
К горячей Наталье Петровне —
А ты с ней уже и не прежний…
 
 
Да хрен ли с Петровной, Любовь,
Что дается раз в Жизни,
Становится тухлой,
Как Детства игрушка
В помойном ведерке
          На кухне.
 
 
И, чтобы себе доказать,
Что по – прежнему любят,
Что страсть
                   Не становится пресной,
Сережа с Володей стрелялись с собою,
А Саша – с Дантесом.
 
 
Так шепчет иссякший любовник:
               «Поверь мне!»
Так тесно Богам,
                Замурованным в этом
                             Трехмерье.
 
 
Бывало, проснешься,
                  А розовый шар
                         Окончательно сдулся…
Из сна – в полуявь,
             Из кошмара – в кошмар —
                            И зачем я проснулся?
 

«Она насиловала Галича…»

 
Она насиловала Галича
И добивала Окуджаву,
А зала жадное влагалище
Душила наслажденье Жаба.
 
 
Обрезал «Bravo!» пытку ту еще,
И засверкали папарацци.
Свою же впитывала жабище
Эякуляцию оваций.
 
 
Но взвыла вновь артистка яростно
С достойным лучшего упорством.
И разделила старость Свету на
                                     И творчество,
                                                И Крючкотворство…
 

Там, где пляжи расстреляны Солнцем…

 
Там, где пляжи расстреляны Солнцем,
Там, где Ксанф выпил море до дна,
Где кефальевые червонцы
Раздает рыбакам глубина.
 
 
Там, где скалы, как зубы, с корнем
Рвут ревущих валов табуны,
Там, где Небо, лазурным ёрником,
Лезет голому глазу в штаны.
 
 
Где медуз марсианских тарелки
Приводнились и жалят желе.
Где прибоя настойчивый welcome
Дразнит тех, кто устал на Земле.
 
 
Там, заплыв за буек Горизонта,
Я акулий хватаю плавник.
В щедрых недрах
               Эвксинского понта
                     Пусть парит
          Мой счастливый двойник…
 

Ну вот, мы заперты в Весну…

 
Ну вот: мы заперты в Весну
С моим котом.
Ну, он – на кошек, я – на баб…
Ну, он – хвостом…
 
 
Салют Весне!
Весь – не – красне – ю —
                      Невесом.
И дети бегают во сне
С каким – то псом.
 
 
Целует солнце лужи и
Под звон ресниц.
Снежинкой жирною кружит
Пушистый шпиц.
 
 
И растворяется в контральто
                          Голосов.
Весною Солнцем
                          Пичкать надо
                                Детей
                               И псов!
 

Уплетай теплый пот…

 
Уплетай теплый пот,
Улепетывай в петлю от нас.
Опостылел Апостола с лассо
Пигмеево – пегий Пегас.
 
 
Укради рандеву, рань Деву,
Рань воду, вдову рань, рань дрянь,
Уплетай сладкий снег,
Не отринь теплый хлеб белолобый
В народную рань.
 
 
Ты не выродок – дока, аккорд ты,
Не вор и не ров.
Ты ворвешься к раввину, рванина,
Как к овину —
                         Равнина коров.
 
 
Где горами рога —
Горе рэбэ, гребущему гробом Богов.
Ибо жизнь как всегда – Навсегда —
Тараканьи бега
         К тараканьим бегам
                        Тараканьих бегов…