Книга: Маяковский. Самоубийство, которого не было - Дмитрий Быков

Так вот, мне всегда хотелось уже после школы прочитать про его жизнь и проанализировать его поэзию. Такую книгу я хотела прочитать. Должна признаться, что я совсем далека от поэзии, поэтому мне нужен был анализ «для чайников». Книга Быкова для людей просвещенных. Она, пожалуй, подойдет тем, кто хорошо знаком с людьми того времени, с различными литературными и общественными движениями. Мне же все эти окна РОСТА, РАППы, ЛЕФы и проч. мало что говорили, нет ни одной расшифровки аббревиатур. Я чувствовала себя, как в анекдоте: «ну, кто же не знает старика Крупского?». Перед этой книгой стоило бы прочитать что-то попроще, в качестве вступления.

А еще мне хотелось бы, чтобы в биографию вплетались стихи и было понятно, почему в этот период времени написано именно это. В книге такого немного и там больше анализ текста.

В итоге я узнала, что Маяковский был без зубов (почему-то это много раз повторяется), что характер у него был довольно гнусный (правда всегда с оговорками, что каких-то людей он защищал и защитил от властей), что в любовных делах он был по меньшей мере странным, что он был малообразованным (писал вообще без знаков препинания, их расставлял Брик). В общем, мои розовые очки потускнели. С одной стороны я вдруг поняла, что в моей речи много строк из его стихов, а с другой - пропало то очарование, которое было тогда, в юности.

Кроме того, в какой-то момент Быков очень увлекается междоусобицей внутри литературного цеха, читать это было невероятно скучно. И хотя автор книги признается в любви к Маяковскому, он в книге представлен так, что моя любовь к нему поугасла. Мужик-скала, мужик-глыба, не справился со своими слабостями. Очень жаль, хотя, с другой стороны, что было бы с ним в 1937? Не повторил бы он судьбу Шаламова?

Парадокс Маяковского состоит в том, что мы отлично понимаем его пороки - бессодержательность, на которую вполне справедливо указал еще Пастернак, противоречия, конъюктурность в политике и однообразие в лирике, - а все-таки думаем о нем по большей части с симпатией, иногда с уважением, почти всегда с состраданием.

И да, так оно и выходит. При отсутствии любви к стихам поэта, для меня он слишком громко звучит, к нему самому отношусь именно так. Конечно, книга - это только отношение самого автора к человеку, и, возможно, не всегда точное. Но это отношение основано на глубоком погружении в сохранившиеся документы. Поэтому я верю в написанное. Читается книга медленно, все же не роман, очень много совершенно новых для меня имен, знакомые вроде бы персонажи открываются с неожиданной стороны. Меня поразила характеристика, данная автором Горькому, чью биографию мы довольно подробно изучали в школе. Хотя ведь поэты, писатели, художники - они в своей повседневной жизни такие же, как и все мы, обладают своими достоинствами, недостатками, могут радоваться, болеть, завидовать, любить, ненавидеть и даже плести интриги. Эти детали в книге занимают довольно заметное место. Быков дал возможность взглянуть на Маяковского и на тех, кто его окружал, не как на ушедших классиков, а как на живых людей. И это было интересно.

Что же касается самой биографии, то в очередной раз поражает и одновременно согревает неизменная любовь автора с объекту своего исследования. Быков не пишет книги о тех, к кому он безразличен. Более того, он не пишет даже о тех, кто ему просто симпатичен. И Окуджава, и Пастернак, и Маяковский явно и очевидно глубого здевают автора за живое, вызывают в нем эмпатию и желание разделить свое чувство, понимание с читательской аудиторией. И за это я очень благодарна Дмитрию Львовичу. Маяковский у него перестал быть столпом, олицетворением, памятником, и стал просто человеком, одаренным поэтом с трудной судьбой, поисками себя в жизни и творчестве. После этой биографии хочется перечитывать Маяковского, а значит биогрифия удалась. Читайте! Не пожалеете.

Живая кусачая книга. Быков пишет красочно, едко, иронично и порой самодовольно. И это ли не прекрасно? Повествование того и гляди, а вьется, как змея, сверкает чещуей.

Так какой же был Маяковский? Наверное, многогранной скалой. Живым монументом, что возвышался над всеми, способный на нежность и безумную любовь. Со своими стразами и недостатками.

Читатель узнает Маяковского постепенно. Его личность с каждой страницей раскрывается всё сильнее, словно в разноцветном калейдоскопе. И что самое главное — это не просто сухой рассказ из школьного учебника. Это живое полотно жизни.

Многих эта книга подвергнет в ужас. Многих оставит в недоумении, но и тех, кто испытает невообразимый восторг будет не меньше. Кажется, что труды Быкова никого не оставляют равнодушным.

...просто по энергии стиха, просто по невероятной чистоте и оригинальности своих приёмов-безусловно себя в мировую литературу уже вписал...

«Маяковский-поэт, которому я наиболее остро сочувствую,-говорит Быков. Больше чем Цветаевой, больше чем Мандельштаму, хотя у них более страшные судьбы... Сейчас-полузабытый, оболганный, низведённый до пошлых сплетней...» В чём же феномен Маяковского? Быков рассуждает о поэте как о ярчайшей и трагической фигуре революционной эпохи. Маяковский-как своеобразное дитя-индиго, чуявший грандиозность происходящих событий. Маяковский-сверхчеловек, творец, обогнавший других, «не догонявших»(извиняюсь за каламбур) эволюцию, человек новой формации, готовый принять новые ценности в противовес каноническим-дому, семье, стабильности, религии. Мещанскому болоту, так неистово отвергаемым Маяковским:

С матрацев, вздымая постельные тряпки, клопы, приветствуя, подняли лапки. Весь самовар рассиялся в лучики — хочет обнять в самоварные ручки. В точках от мух веночки с обоев венчают голову сами собою. Взыграли туш ангелочки-горнисты, пророзовев из иконного глянца. Исус, приподняв венок тернистый, любезно кланяется. Маркс, впряжённый в алую рамку, и то тащил обывательства лямку. Запели птицы на каждой на жёрдочке, герани в ноздри лезут из кадочек. Как были сидя сняты на корточках, радушно бабушки лезут из карточек. Раскланялись все, осклабились враз; кто басом фразу, кто в дискант дьячком. — С праздничком! С праздничком! С праздничком! С праздничком! С праз- нич- ком!

Маяковский же- фрукт, сок которого выжат в этот жаркий кровавый коктейль, и, уже выжатый, видимо, в какой-то момент подошедший к точке невозврата...тут Быков обращается к книге Стайрона «Зримая тьма», в которой автор исследует тему депрессии, упоминая в этом контексте двух русских гениев- Маяковского и Есенина. Тонкий анализ его поэм- «Про это», «Баня», «Во весь голос», «Владимир Ильич Ленин»- порождает желание всё это прочитать, что я и начала уже делать.

Затрагивая личность легендарного «глашатая революции»-Быков тесно переплетает её с судьбой России. Этот момент показался мне наиболее резонансным, т.е. здесь я не могу не согласиться с Быковым. Нормальное состояние общества- поиск, ломка и борьба. Россия может либо лежать в болоте- либо лететь в космос- третьего не дано. Страна либо недолюдей-либо сверхлюдей...ибо даже чтобы спустить ноги с кровати в зимнюю стужу- нужно что-то сверхчеловеческое. Деньгами это, к сожалению, не решается. Предчувствуя, что Россия на пороге новых перемен, Быков уверен в том, что Маяковский способен стать «витамином роста» этого нового времени.. Что ж, время покажет.

Меня неожиданно накрыло любовью к нему в семнадцать. Только что ненавидела "агитатора, горлана, главаря" с обязанностью учить зубодробительное "Происшествие на даче" (и день за днем ужасно злить меня вот это стало). И вдруг решительный поворот на сто восемьдесят градусов: Я ухо словом не привык ласкать. Ушку девическому в завиточках волоса С полупахабщины не разлететься тронуту. И все. Только Маяковский утром, в обед и вечером. А благодаря "Товарищу Нетте" в билете на вступительных, так и вовсе стала студенткой. "За окном лунища Ну и здорово. Залегла. просторы надвое порвав. Будто ты, из битвы коридоровой, тянешь след героя светел и кровав" - тут я даже заплакала. Это лирическое отступление к тому, что у каждого свой путь к Маяковскому, но он не забыт и теперь. Однако вернусь к лекции, она того стоит.

Упомянув прочитанную недавно «Darkness Visible», «Зримую тьму» Стайрона (тоже хочу,делаю себе заметку), Быков озвучивает характеристику, данную нашему поэту автором "Выбора Софи": "Единственный другой среди многих одинаковых", что, соединяясь со словами Пастернака "Он был этому государству единственным гражданином" позволяет выстраивать рассказ о Маяковском,как о человеке, эволюционно обогнавшем окружающих. Сверхчеловеке, ставящем под вопрос множество скомпроментированных ценностей. Отчасти в этом можно найти объяснение непримиримости поэта в отношении тех проявлений омещанивания, которых он совершенно не принимал в коллегах по литературному цеху.

Интересное наблюдение, которого сама я нипочем не сделала бы, но будучи приложенным к фигуре Маяка, оно тотчас становится очевидным и естественным, и едва ли не "а я что вам говорила!" - хочется сказать. О приоритете духовного и ментального в нем над телесным.И главная боль поэта в том, что невероятной мощи разбег, которым начиналась молодая страна чьим глашатаем он стал, закончился не взлетом, а тем. что все плюхнулось в грязь. Вернулось на круги своя. Революционно-эволюционных изменений и нового человечества не случилось.

Разочарованность. невозможность принять того,во что все вылилось,обращается в "вычитание себя из мира". Он мечется с выступлениями, меняя на протяжении последних лет сотни географических точек. Ему не пишется, надорванное лозунгами и РАППовскими плакатами горло выдает латунное громыхание и жестяной скрежет вместо музыки сфер. Непонятость, ненужность, разочарованность, одиночество, творческий кризис - самоубийство.

Да и как его не жалеть? Такой, казалось бы, человек-глыба, отлитый раз и навсегда в неизменяемую форму - и такой конец. Закономерный, конечно, потому как то, что не гнется - ломается. Маяковский обладал невероятной цельностью образа, удивительным соответствием монументальной внешности и политической, гражданской позиции. Заложник образа - это про него. Ситуация изменилась, а позиция - нет. И когда свернувшуюся революцию взяли да и выплеснули, как грязную пену, Маяковский остался торчать неудобным напоминанием среди всего остального не то чтобы ровного, но все-таки не торчащего так явно. Переосмысливать, меняться, подстраиваться, искать новый голос, держаться за любовь, за быт - все это было не для него и не про него. Голос был один на всю жизнь, главная любовь, пожалуй, случилась, про быт и говорить нечего (вообразите Маяковского, по-пастерначьи роющегося в грядках). Так что он выбрал свой финал, который не раз сам себе и пророчил.

У Быкова, разумеется, рассмотрены и все биографические подробности жизни Маяковского, которые, несмотря на свою хрестоматийность, все-таки не были мною до этого осмыслены в полной мере. Отношения с Бриками, лихорадочная работа в "Окнах РОСТА", еще более лихорадочные позднейшие поездки по стране - всё это не совсем та биография поэта, которой учили в школе. Быков, конечно, всегда смел в своих предположениях о том, кто что думал, чувствовал и видел во сне (свечку он там, что ли, держал?), но я ему верю. Потому что по любви.