Книга: Саша, привет! - Дмитрий Данилов

Дальше...

Главный герой — преподаватель в одном из столичных вузов, «крупный» (об этом не буду ворчать) филолог, умудрился переспать со своей студенткой, которой оказывается всего 20 лет (привет, актуалочка). В общем, несмотря на ходатайства «потерпевшей», утверждающей, что все было по взаимному согласию, героя приговаривают к смертной казни. Процедура вынесения приговора предельно (де)гуманизирована: приговор выносит компьютер. Далее его направляют в соседний кабинет, где ему объясняют, как и где он должен записаться на дату заселения на Комбинат, некое подобие комфортабельной тюрьмы: вместо камер — «гостиничные» номера с удобствами, свободным (!) доступом к интернету и прочим средствам связи, возможностью заказывать практически любые товары (включая алкоголь) и т.д. и т.п. В общем, такой санаторий закрытого типа с одним исключением: каждый день после завтрака осужденный отправляется на обязательную прогулку в прекрасном саду, при этом обязательно проходит мимо пулемета, который «рандомно» расстреливает заключенных, так что никто никогда не знает, когда умрет. Однако вот что мы имеем в действительности — приговоренный к СК умер уже с момента вынесения приговора: на него стараются не смотреть, (бывшая) жена и мать не знают, как с ним разговаривать, он для них уже — небытие (именно поэтому автору неважно, была или нет любовная сцена между героем и женой, он оставляет это на совести предполагаемого постановщика), его не трогают полицейские, его студентов (как и студентов его жены, тоже оказавшейся в заложниках у ситуации) интересует только его приговор, для студентов отныне он интересен только как приговоренный. На Комбинате осужденным запрещено разговаривать между собой, приходящие психолог, священник, мулла, раввин и лама чуть ли не с порога просят отказаться от их регулярных посещений, ибо не видят смысла в них. И хотя сперва герой радуется возможности поговорить хотя бы с ними, постепенно он отказывается и от этих разговоров. Сначала герой еще как-то пытается остаться живым: ведет лекции по zoom (через три предложения — снова вопросы о тюрьме, так что вынужден оставить. То же самое, только в офлайне происходит и с занятиями его жены, тоже «филолога»), начинает вести видеоблог о жизни на Комбинате, пока его не блокируют все соцсети, затем блокировка заканчивается, но за это время количество подписчиков резко уменьшается и продолжает падать. Он больше никому не интересен, даже как зверушка, за которой прикольно наблюдать. Он лишается всякого интереса к жизни, хотя у него есть для жизни все: крыша над головой, еда, возможность потреблять любой контент, заказывать любые товары. Только его уже самого нет ни для кого. При этом за все время действия романа (а это около года), Саша стреляет только один раз. Ночью. Холостыми. В целях профилактики. Таким образом, вместо физической смертной казни человека «гуманно» приговаривают к смерти социальной, профессиональной и — как итог — личностной. Cancel-культура, доведенная до Абсолюта.

Россия, недалекое будущее. Социальная, экономическая и политическая стабильность необычайная. В рамках проекта по гуманизации пенитенциарной системы, при общем ослаблении жесткости наказаний, за ряд преступлений, в том числе экономических и "против нравственности", введена высшая мера.  В реальности возможность подпасть под смертную казнь за нарушения такого рода, прежде преступлениями не считавшиеся, исчезающе мала.

Примерно как в крапивинском "Гуси, гуси. Га-га-га" за переход улицы в неположенном месте. И однако она существует. Герой, женатый преподаватель ВУЗа, оказывается осужден за связь с двадцатилетней студенткой, формально не достигшей возраста согласия. В дивном новом мире он отодвинут до границы юридического совершеннолетия западной традиции - двадцати одного года. Вы можете сказать, что это саркастичный ответ "Ванессе" и будете правы. Отчасти.

На самом деле, история здешнего персонажа Сергея, в той же степени связана с "вокруг-Лолита" страстями, актуализированными в общественном  сознании последнего времени, в какой с набоковскими "Приглашением на казнь" и "Bend Sinister", "Процессом" Кафки абсурдизмом Хармса и множеством форм эскапизма вагиновской "Козлиной песни". Параллели можно проводить долго, когда произведение ощущается плотно ввязанным в культурный контекст,  это характеризует его самым лестным образом.

Так что же все-таки с Сергеем и его близкими? Виновата, отвлеклась. Исправляюсь. Так вот, согласно гуманным законам будущего, он будет расстрелян из автоматического пулемета во время дневной прогулки по тюремному коридору (упс, простите, там нет тюрем, учреждение называется комбинатом и условия содержания - как в недурном пансионате: хорошая еда, одежда, возможность покупать алкоголь, доступ в интернет).

Времени, казни никто не знает, принятие такого рода решений предельно деперсонифицированно, и его определяет методом случайных чисел компьютер: может завтра, а может через тридцать лет. Человеческое сознание, в отличие от государственной машины, обезличенности не принимает, стремится очеловечить все, с чем сталкивается. Потому пулемет здешние охранники, а за ними герой, зовут Сашей.

Мы проходим с Сергеем все  уровни принятия неизбежного (отрицание, гнев, торг, депрессия, принятие), буквально оказываемся в положении человека Шредингера, живого и мертвого одновременно. А  есть ведь еще жена и мать, и каждой из них тоже доведется побыть, хотя менее подробно. Предельно экономными средствами сценария или пьесы: минимум описаний, приоритет диалога - драматург Дмитрий Данилов создает объемную картину действительности.

Роман (скорее все же повесть) можно рассматривать как образец социальной, психологической, даже гендерно-окрашенной или фантастической прозы.  А можно как экзистенциальной, почему нет? Одно могу гарантировать,  равнодушных читателей у книги не будет.