Текст книги "Кремль 2222. Крылатское"

Прежде чем выбраться из укрытия, я проверил наган, размял руки-ноги и только потом пополз, стараясь использовать любую тень и любое укрытие по дороге. Курок я взвел заранее и теперь опасался, как бы наган не выстрелил сам.

Часовой повернулся ко мне, когда между нами оставалось метров тридцать. Теперь все уже решала быстрота, и я вскочил на ноги и в несколько прыжков сократил расстояние на треть. Лишь сейчас дамп схватился за арбалет, однако револьвер в моей руке уже смотрел ему в голову.

Нажатие на спусковой крючок, курок послушно обрушился на капсюль, и револьвер неожиданно дернуло при выстреле. Отдыхавшие противники сразу вскочили, и лишь намеченная жертва застыла в растерянности. Пуля прошла намного выше, просто дамп не ожидал ни грохота, ни свиста.

Я тоже растерялся. Мне казалось, будто каждый выстрел означает чью-то смерть, а оказалось, что попасть довольно трудно. Бесконечно долгие мгновения я был беззащитен, но тело словно само рвануло еще на несколько шагов вперед, а палец вновь давил на спуск. Курок взвести я забыл, и усилие потребовалось немалое, однако в последний момент я догадался прицелиться пониже, не в грудь, а в корпус, и когда выстрел грянул, пуля попала противнику в лицо.

Удача обрадовала. Знай наших! Я крутанулся, оценивая остальных, и к некоторому удовлетворению отметил, что второй арбалетчик заряжать оружие не стал, а выхватил кинжал и бросился на меня с ним. Теперь я был поумнее и не забыл ни курок взвести, ни прицелиться пониже. Только пуля вошла дампу не в голову, а в плечо. Такое впечатление, будто противник даже не заметил раны. Он продолжал стремительно нестись на меня, и палец сам выдавил спуск. Я вновь попал, теперь в грудь, но дамп был уже рядом, я едва успел отшатнуться в сторону, избегая удара кинжалом, и сразу выстрелил еще раз, теперь уже в спину.

Наконец-то враг упал и все равно еще продолжал трепыхаться. Но из строя он был выведен, а в нагане оставалось лишь два патрона. Против пятерых противников, каждый из которых был наверняка сильнее меня. Что ж, за самоуверенность порою приходится расплачиваться. По самому большому счету.

Двуручный меч в руках главаря летал как перышко. Попади под такой удар, и то ли голова полетит с плеч, то ли сам раздвоишься в самом полном смысле слова. Он был самым опасным из пятерки, и, хоть судьба моя была уже предрешена, я еще пытался бороться.

На сей раз выстрел оказался удачным. Наверно, я сумел приловчиться к своему оружию и потому попал мечнику точно в голову. На волне успеха я вновь нажал на курок, но умудрился промахнуться, хотя до очередного противника оставалось метров пять. Очередное нажатие, и вместо грохота лишь слабый щелчок. В барабане остались лишь пустые гильзы, вещь, годящаяся лишь на ожерелье какой-нибудь девушке.

Я едва успел отшатнуться от мелькнувшей передо мной алебарды. Наган куда-то выпал, однако меч был уже в руке, и хотя бы еще одного противника я твердо решил забрать с собой.

Взмах, попытка укола, уклонение, парирование, вновь взмах… Я вертелся непрерывно, и если что-то спасало, так это то, что противники мешали друг другу. Я сумел зацепить одного с шестопером, но это была лишь царапина, а затем сам почувствовал укол в плечо. К счастью, в левое. Все-таки достали.

Прыжок на месте, чтобы пропустить под собой алебарду. Дамп решил перерубить мне ноги, но на сей раз его старания пропали впустую. Зато меня чувствительно приложили шестопером по спине, да так, что я чуть не полетел вперед прямо на двоих противников.

Я сумел воспользоваться случайным ускорением, проскользнул под другим шестопером и вонзил кончик меча во владельца дубины. Но этом список моих успехов был исчерпан. Меня прижали к стене каких-то развалин, никуда не дёрнешься. Оставалось ринуться на врага и ценой жизни постараться дотянуться хоть до кого-то.

Вот и все. Отгулял свое по свету. Жаль лишь, что поручение отца я так и не выполнил.

Но тут что-то оглушительно громыхнуло, и голова одного из дампов разлетелась. Вновь грохот, и удар бросил другого вперед, а в груди образовалось отверстие. Я воспользовался невольной растерянностью врага, все-таки со всей силы рубанул одного из уцелевших. Клинок врубился в плечо, прошел чуть дальше и застрял. Но грохот повторился еще раз, и еще, и лишь теперь я увидел его виновника.

Это был Василий. Он приближался к нам на полусогнутых, держа обеими руками какой-то маленький пистолет.

– Все хорошо, а вот обыскивать они не умеют, – усмехнулся маркитант, старательно обходя валяющихся дампов и всаживая в тех, кто еще шевелился, пули. – Блин! И кто придумал эту штуку? Не пистолет, а пушка! При таком весе и такой мощный патрон! Руки болят.

– Ты как? – мой вопрос прозвучал несколько глупо.

– Как-как! Ничего я. У меня лезвие имелось, перерезал веревки, а дальше дело техники. Еще не нашелся человек, чтобы маркитанта скрутить! А ты смелый. Я думал, если не окочуришься, то отползешь куда поукромнее. Хотя, тут далеко в одиночку не уйдешь…

Глава 9

Сбор трофеев был недолгим. Эту приятную процедуру я свалил на проводника. У меня больше не было сил, а ему досталось меньше. Регенерона больше не было, и я занимался перевязкой. Помимо плеча на груди имелась еще парочка царапин, но последние были несерьезными. А вот первая рана… Дампы не великие гуманисты, однако маркитант был им нужен, и явно не в качестве живых консервов, потому с ним обращались без особого зверства.

Василий сказал, что из коротких разговоров между мутантами он узнал, что их шаман собирается принести большую жертву богам и семёрки дампов рыщут в поисках подходящих кандидатур.

По пустякам жертвоприношения не устраиваются. Очевидно, дампы задумали что-то серьёзное. Наверное, имеет смысл доложить о том князю. А что касается деталей… у него и свои разведчики есть. Пусть вынюхивают.

Пока Василий сортировал трофеи, я сидел в сторонке и чувствовал, что плыву. Голова кружилась, тело ломило, раненое плечо онемело и перестало слушаться. Я понял, что не могу шевелить пальцами правой руки, но сейчас это меня даже не пугало. Полнейшее безразличие охватило меня. Только одно желание – закрыть глаза и провалиться в сон, а там – хоть трава не расти!

– Нечай! – окликнул меня проводник.

– Чего тебе? Видишь – отдыхает человек. Право имеет…

– Не нравишься ты мне что-то.

– Я тебе в жёны не набиваюсь.

– Я в другом смысле.

Маркитант присел на корточки возле меня, внимательно осмотрел мою рану и поцокал языком.

– Что? – еле слышно спросил я.

– Хреново, парень. Ты весь бледный.

– Не волнуйся, не сдохну.

– Твоими б устами, – вздохнул маркитант.

– Ты про мёд? Знаешь, я бы не отказался. Только где тут его найдёшь?

Проводник не стал развивать тему, размотал повязку, увидев цветок зобуха, удовлетворённо кивнул:

– Кажется, всё не так плохо. Эта штука вытянет тебя с того света.

– Рад слышать. А сейчас дай посидеть спокойно. Я спать хочу. Только…

– Что только? – заинтересовался маркитант.

– Место, где мы грохнулись, помнишь? Отыскать сумеешь?

– Найду, – кивнул он.

– Сходи к самолёту, возьми то, что считаешь нужным. Я, как видишь, пас. Обязательно слей хоть чуть-чуть горючки. Тут торговый центр раньше был. Какая-нибудь стеклянная бутылка обязательно найдётся, не всё ж переколотило.

– Не проблема. Найду. А ты как?

– Я тут побуду. За меня не волнуйся. Ничего не случится.

– Арбалетом пользоваться умеешь?

Я хмыкнул:

– Умею, но сейчас его не взведу. Левая рука никакая. От слова «совсем».

Он ненадолго задумался, потом неуверенно положил передо мной «калаш».

– Из него-то, надеюсь, стрелять сможешь?

– Даже не сомневайся.

– Договорились. Тогда я возьму арбалет. А ты, парень, не спи! Богом заклинаю – не вздумай дрыхнуть.

Я пообещал, не очень веря в свои слова.

Василий ушёл.

Пока его не было, я, чтобы не вырубиться, стал перебирать трофеи, которые маркитант счёл полезными. «Урожай» не был богатым. Самым ценным приобретением стал арбалет, который проводник взял с собой, второй пострадал в схватке. Ритуальные кинжалы дампов и копья были забракованы сразу. Шестопёры – аналогично. В нашем случае – лишняя тяжесть. Мне понравился двуручник главаря дампов, однако к своему мечу я привык больше, этот был чрезвычайно тяжел, и я не собирался менять коней на переправе. Тем не менее, трудно было справиться с земноводным, которое норовило задушить меня при виде великолепно выкованного двуручника.

Порывшись в вещмешках дампов, я извлёк оттуда несколько банок тушёнки с надписью «восстановлено». У дампов есть свои секреты. Они умеют давать вторую жизнь вещам, даже просроченной еде.

Как ни крепился, но появление маркитанта я прозевал, хотя он не особенно маскировался. Василий кинул пожитки, прихваченные из разбитого самолёта, и присел рядом.

– Живой ещё?

– Не дождёшься, – буркнул я.

– Мне нравится твой оптимизм. Я заберу. – Он протянул руку к автомату. – С твоего позволения, конечно.

– Бери, – легко согласился я. – Мне чужого не надо.

– Уходить отсюда надо. Не верю, что тут только эта семёрка ползала. Ещё есть.

– А куда уходить – знаешь? А главное – как. Самолёт-то у нас – тю-тю, – невесело произнёс маркитант.

– Ты проводник, тебе и карты в руки. Направление одно – Кремль. А маршрут… На твоё усмотрение.

– Я догадывался, что лёгкого пути не будет, но чтобы настолько… – протянул проводник. – Мы ведь в тумане, наверно, опять с пути сбились. Занесло нас хрен знает куда!

– Меня хрен интересует мало. Мне главное, чтобы ты разобрался.

– Разберусь, – согласился он. – Но только утром. Надо на ночлег устраиваться.

– Здесь?

– Да.

– Рискованно. А если другие дампы припрутся?

– Снаряд дважды в одну воронку не падает.

– Так то – снаряд, а тут дампы!

– Хочешь сказать, что сможешь идти?

– Хочу, – заявил я и попытался встать.

Однако тут же потерял равновесие, Василий едва успел подхватить меня и помог опуститься обратно.

– Сдаётся, ходок из тебя неважный, – констатировал он. – А переть тебя на себе я, извиняюсь, не стану. В общем, сейчас насчёт лёжки что-то придумаем, а об остальном кумекать будем завтра. Только ты смотри – не помирай!

– Сам не хочу, – криво усмехнулся я и канул в забытье.

Тьма… чернота… безбрежное море разлитых чёрных чернил… Тишина… покой… Равновесие между мной и миром, идиллия. Я растворён в каждой капле тьмы, я везде и нигде. Мне хорошо и уютно, хочется остаться здесь навсегда. Тут нет проблем, нет волнений, нет боли. Ты в полной гармонии с окружающим. Оно в тебе, а ты в нём. Это грань между жизнью и смертью, это выбор. Но мне не страшно, я расслаблен, как растаман после крепкого косяка. Что бы ни происходило за гранью моего мира, меня это совершенно не касается. Я плыву по течению, готов принять любой конечный пункт. Меня не пугает финал.

Тоненькие ниточки всё же связывают меня с реальностью. Это из-за них до меня доносится тревожный шёпот проводника:

– Парень, ты весь горишь!

Звук искажается. Доносится, как из глубоко колодца. Или это я нахожусь на самом его дне?

– Нечай, тебе нужно держаться. Терпи, парень, терпи.

Я хочу объяснить этому дураку, что мне и без того здорово. Что я в полной нирване. Тьма – мягкая, как одеяло, она бережно укутывает меня, защищает, баюкает. Как можно променять блаженное состояние неги на грубость и жестокость, в которых я дотоле пребывал? Прости, маркитант! Прости, отец! Прости, Варя… Варя?! Стоп, а как же она? И как я без неё? Если бы мы могли разделить эту тьму на двоих… Я хочу вновь прижать Варю к себе, хочу любоваться её глазами, целовать, обнимать, говорить до рассвета!

Мой мир, я иду к тебе!

– Ай! Зараза! – С моих губ полетели ругательства и проклятья.

Никогда бы не подумал, что пробуждение может оказаться столь невыносимым. Было больно, жутко больно, меня словно рвало на части, перемалывало в мельничных жерновах. Раскалённые иглы впивались в мою плоть, тысячи пчёл жалили бренное тело.

– Молодец, Нечай! Терпи! Сейчас легче будет. Вот, попей.

Что-то холодное коснулось моих губ, я заставил себя разжать рот. Сделал глоток, второй… Мать моя женщина! По стенкам пищепровода потекла лава от только что пробудившегося вулкана. Она жгла меня изнутри.

– Ничего страшного, – увещевал меня голос проводника. – Потерпи немного… Всё пройдёт.

– Маркитант, сука! Я убью тебя! Слышишь! Убью!

– Вот и хорошо. Обязательно убьёшь, но только попозже…

Сознание вновь провалилось в бездонный колодец. Но теперь моё пребывание в нём уже не было идиллическим. Я стал гостем, инородным телом, которое хотели извергнуть.

Так оно и произошло. Я очнулся на рассвете, отдохнувшим и полным сил. И что самое загадочное – рана перестала меня беспокоить. Более того, она уже и выглядела по-иному. Начинала затягиваться наполовину.

А вот маркитант смертельно устал. Он караулил всю ночь и выглядел призраком, готовым рассеяться при первых лучах солнца.

Рассмотрев моё плечо, он только покачал головой.

– Это, наверное, регенерон помог, – предположил я.

– Откуда у тебя регенерон? – заинтересовался проводник.

– Подарок. Я его использовал сразу после катастрофы с самолётом.

– Ну-ну, – протянул маркитант, но в голосе его слышалось сомнение. – Регенерон, говоришь. А ты про побочные действия слышал?

– Какие ещё побочные действия?

– Да такие. После него волосьё и ногти растут с сумасшедшей скоростью, а у тебя что было, то и осталось. Не в коня корм пошёл, только зря спецсредство истратил.

– Так ведь я ж исцелился! – справедливо заметил я. – А то, что ничего не отросло, так может, это ещё и зобух помог. Зря я его на рану прикладывал, что ли?!

– Ну да, со всех сторон подстраховался, – ухмыльнулся собеседник. – Только сдаётся мне, что ни спецсредство, ни цветок волшебный тут ни при чём. В тебе дело.

– Не темни, пожалуйста.

– Скорее всего, ты не так прост. Тем более, твой отец бывший кремлёвский дружинник…

– Угу. Ещё скажи, что меня в поликлинику надо сдать… для опытов, – хмыкнул я.

Не знаю, откуда взялось это выражение, но в Комплексе его употребляли часто, при этом улыбаясь, будто в неведомой поликлинике и тем более в опытах могло быть что-то хорошее.

– Определённое зерно истины в твоих словах имеется, – улыбнулся проводник. – Будь я специалистом в этом деле, обязательно взял у тебя десяток-другой анализов, но… Придётся потерпеть до лучших времён.

– Знаешь, – потупился я, – ты меня извини, если что… Я ругался на тебя, убить грозился. Ты в голову не бери… Это я от боли… Душу отводил.

– Проехали, – сказал он. – Ты лучше пальцами пошевели и рукой подвигай. А я посмотрю.

Под его пристальным взглядом я проделал несколько манипуляций, убеждаясь, что и впрямь резко пошёл на поправку. Состояние не было идеальным, но обузой я быть перестал.

– Лоб у тебя нормальный, холодный… Спала температура, – маркитант заговорил как заправский лекарь. – Та-а-ак. Тут болит?

– Не-а.

– А тут?

– Тоже нет.

– Здесь?

– Чуток. Самую малость.

– Да, – задумчиво почесал он затылок. – Круто ты, брат, регенерируешь! Может, если тебе ногу оторвать – вторая вырастет?

– Надеюсь, пробовать не собираешься?

– Без меня найдётся кому, – улыбнулся он. – А так… Повезло тебе, паря. С организмом повезло. Другой на твоём месте либо с месяц ещё бы валялся, либо подох уже. Зато ты – как огурчик.

– Ещё повоюем, – резюмировал я.

– Ага, – согласился Василий. – И девок полохматим. У тебя зазноба есть?

– Имеется, – сдержанно ответил я, мысленно посылая благодарности Варе. Ведь это она (не без помощи маркитанта, конечно) помогла мне вернуться с того света.

– Не одна, наверное?

– Одна, – выдохнул я.

– Ну и дурак.

– Почему? – обиделся я.

– Потому! Кругом столько баб разных, а ты на одной зациклился. Себя радостей лишаешь.

– Я раньше тоже так думал. А потом… К девушке присмотрелся, понял, что без неё не могу. А она без меня.

– Любовь, – произнёс маркитант. – Страшная штука. Прямо как танк. Кстати, о танках. Поскольку самолёта больше нет, танк бы нам пригодился. У вас, в Крылатском, танка, случаем, нигде не завалялось? Я после Горыныча вашего ничему не удивлюсь.

– Чего нет, того нет, – признал я.

– Обидно. А то бы как Данила[2]2
  Данила – герой романов Дмитрия Силлова, положивших начало проекту «Кремль 2222».


[Закрыть] с ветерком да на танке аж до самого Кремля прокатились бы.

– Данила? А кто это такой? – заинтересованно вскинулся я.

– Большой человек, говорят нынче. Раньше кремлёвским дружинником был. Потом в неприятность какую-то влип. Не то похитили его, не то сам в ловушку попался. Но в итоге победителем стал. Из всех передряг выбрался, где-то танк раздобыл и, представь себе, подкатил на нём к стенам Кремля, да ещё и оружия с собой всякого приволок. Ну, Кремль в тот раз в осаде был: нео, шамы и био вместе навалились. Так Данила всех из танка того покромсал.

– Так уж и всех? – недоверчиво спросил я.

– Ну, может, кого и дружина добила. Однако без него победы бы не было. Это я тебе точно говорю. Данила в итоге боярином стал. Почёт и уважение ему оказали.

Я мечтательно вздохнул, представляя себя на месте этого Данилы. Вот бы с ним встретиться в Кремле да поговорить! А ещё лучше – под его руководством на шайнов в бой пойти! Хрен им тогда, а не Крылатское!

Глава 10

Как я ни крепился, но и этот день пришлось провести в развалинах. Проводник сказал, что мне нужно восстановиться, прежде чем продолжать путь. Я не сразу признал правоту его слов, упирался, спорил, однако потом под напором его аргументов сдался. Прав был маркитант на все сто.

Оно вроде по первым впечатлениям ничего, а как пристальнее присмотришься, ясно, что в форму мой организм ещё не вошёл. Быть обузой я не желал. Путь до Кремля предстоял неблизкий и опасный.

Сутки прошли в ничегонеделании. Мы спали по очереди, ели, пили и разговаривали. Маркитант оказался интересным собеседником. Много где побывал, а сколько всего видел… И рассказывать умел: с деталями, красочными подробностями. Закроешь глаза и как наяву видишь.

Если бы не его истории, я бы с тоски повесился. Не люблю сиднем сидеть, хочется куда-то бежать, что-то делать. Такой у меня характер беспокойный.

На следующее утро проводник опять осмотрел мою рану, снова задумчиво поцокал языком:

– Хотел бы я родиться в той же рубашке, что и ты. Смотри, всё уже рубцеваться началось…

– А у кремлёвских дружинников разве не так?

– Леший его знает! Всё индивидуально, наверное. Но ты меня просто поражаешь… так и хочется стукнуть тебя в порыве зависти!

Я с преувеличенным гневом насупился:

– Но-но! Ты у меня смотри там!

– Как раз и смотрю. Проверим, что у тебя с силёнкой. Когда в последний раз отжимался?

– На подруге когда был, тогда и отжимался, – усмехнулся я.

– До подруги твоей далеко. Давай без неё изобрази, – предложил маркитант и скомандовал по-военному:

– Упор лёжа – принять!

Я отжался сто раз, чувствуя, что мышцы с благодарностью принимают нагрузку. Мог бы и больше, да маркитант остановил:

– На сегодня хватит. Хорошего помаленьку.

Он с интересом оглядел меня.

– Я так понимаю, что подружка твоя осталась довольной?

– Не жаловалась, это точно! – приосанился я.

– Даю тебе час на отдых, а потом собираешь манатки и топаешь вместе со мной. И так до хрена времени потеряли. – Он протянул мне арбалет. – Теперь он твой. Владей!

У нас остался только один автомат, патроны от АКМ, к сожалению, к «нагану» не подходили, и револьвер превратился в обычную игрушку. Но выбрасывать его я не стал. Дорога длинная… Вдруг разживёмся боеприпасами? Тем более – подарок!

Вышли мы ровно через час, как и сказал маркитант. Перебежками, стараясь не светиться, двинулись в нужную сторону. Со слов проводника ближайшее время стоило опасться только дампов. Эти твари хитрые, обычно ползают обычно по таким местам, где им мало кто угрожает. Само собой, это не означало, что можно расслабиться. Те же дампы, устрой они засаду, показали бы нам кузькину мать.

Развороченный асфальт, бетонка, скользкая глинистая земля, многочисленные канавы и ямы, вывороченные из земли трубы, упавшие столбы и вышки. Всё как обычно, всё как всегда.

Спина маркитанта маячила впереди. Он показывал дорогу, а я прикрывал тыл, сторожко водя арбалетом, готовый в любой момент спустить тетиву.

Разрушенный город издаёт массу звуков: странный шум и треск, гул ржавеющих конструкций, шорох осыпающейся каменной крошки, хлопанье оконных фрамуг, звон недобитых стёкол. Это только с виду город мёртв. В действительности у него своя жизнь, не такая, как прежде.

Под ногами шуршит гравий, подошвы иногда проскальзывают. Кажется, будто кто-то наблюдает за нами из темноты проёмов, за каждым углом чудится враг.

Город стал чужим человеку, отвык от нас. У него теперь миллион иных забот, и иные существа заселили его дома, подвалы, канализации и сети теплотрассы. О прежних хозяевах напоминают изредка попадающиеся черепа и кости, что ещё не истлели до конца, чудом уцелевшие таблички с номерами домов, надписи с названием магазинов, салонов, тренажёрных залов, аптек, муниципальных учреждений, школ, детских садов. Иногда попадаются кладбища ржавеющей техники: легковые автомобили, грузовики, автобусы, троллейбусы, трамваи, строительные краны… Они пережили своих обладателей и медленно умирают без них.

Видны следы от пожарищ, где ранее находились целые кварталы, в стенах зияют огромные провалы. Когда-то город сражался, а потом устал.

Эти мысли настраивают на печальный лад. Я мотнул головой, отгоняя их прочь. Что бы ни случилось – назад ничего не воротишь. Человечество погубило само себя. Мы – его жалкие остатки.

– У нас проблемы, – произнёс маркитант.

– Опять? – грустно спросил я.

– Снова. Впереди лесок, да непростой. Видишь, во‑о-он там начинается! – Он приподнял подбородок, указывая направление. – Дендромутанты. Они, конечно, медлительные, но когда их много – спасу нет.

На расстоянии километра от нас протянулась бескрайняя зелёная полоса без единого просвета.

– И что делать? – спросил я.

– Раньше тут была просека. Не сказать, что совсем широкая, но хватало, чтобы пройти спокойно. Сейчас она заросла. Не ожидал такой подлянки!

– Тогда обойдём, – предложил я.

– Не получится. И справа, и слева полная задница. Поверь на слово.

– Тогда что? Вперёд и с песнями?

– Вперёд, но без песен. Иногда… крайне редко, но деревья почему-то перестают охотиться на людей. Вдруг нам повезло?

– Это мы сейчас и проверим, – процедил сквозь зубы я.

Мы подошли к хищному лесу почти вплотную, остановились в десяти метрах от узкой канавы, явно рукотворного происхождения, которая служила границей между городом и «зелёнкой». Ждать пришлось недолго. Лес почуял нас сразу. К нам, извиваясь, поползли ветви-щупальца, а одно из деревьев выдрало из покрытой мхом земли корни и зашагало пьяной походкой.

– Давненько я с таким не встречался, – произнёс проводник.

– Шагай-дерево?

– Оно самое. Обычно оно в засаде сидит, приманивает добычу запахом. А это изголодалось. Вон как спешит.

Дерево и впрямь ускорило темп. Добралось до канавы, но не смогло преодолеть её, запуталось в своих же корнях и тяжело рухнуло, издав при этом звук, чем-то напоминающий возглас разочарования. Мы едва успели отпрыгнуть – крона могла зацепить.

Шагай-дерево забарахталось, заскрипело, беспомощно потянулось к нам извивающимися как змеи побегами.

– Давай-давай, – усмехнулся я. – Щаз я тебе ветки поотрубаю.

И обнажил меч.

Угроза на дерево подействовала. Каким бы тупым оно ни было, но инстинкт самосохранения был и у него. Ветки убрались. Растение попыталось с их помощью приподняться, даже оторвалось немного от земли, но тут что-то треснуло, ростки, не выдержав, подломились, и шагай-дерево опять пробуравило кроной землю.

– Вот и лежи, – прокомментировал ситуацию маркитант.

– По-моему, всё ясно – в лесу нас ждёт тёплый приём, – сказал я. – Может, пойдём в обход, как все нормальные герои?

– Я же говорил: в обход не выйдет. Сдохнем.

– А тут что – не сдохнем? Здесь каждый куст нашей кровушки хочет. Что-то мне туда лезть стрёмно.

– Значит, надо сесть и подумать. Только пошли отсюда поскорее – тут нами ещё кое-кто интересуется.

– Кто?

– А вот кто. – Маркитант поддел носком мохнатую тварь, ползущую в траве, и хорошим пинком отправил к поваленному шагай-дереву.

Оно плотоядно зачавкало: свалившаяся добыча пришлась ей по вкусу.

– Что это было? – не понял я.

– Муравей-мутант.

– Такой здоровый?!

Гадина была размером с крысу, только лап было шесть, да панцирь хитиновый, который, кстати, шагай-дереву удалось пробить не сразу, но присосалось оно с очевидным удовольствием. Это навело меня на неплохую идею.

– Пойдём, муравейник поищем, – предложил я.

– Зачем? – удивился проводник.

– Потом объясню.

Огромный, похожий на небольшую горушку, муравейник обнаружился неподалёку. «Рабочий» день у муравьёв был в самом разгаре, мириады мерзких созданий тащили в проходы всю добычу, которой не повезло оказаться у них на пути. Часть насекомых была с крыльями, они кружили над рабочими особями и, очевидно, следили за порядком. При нас парочка спикировала на нерадивых «грузовых лошадок» и устроила им суровую трёпку – только шерсть да куски хитина по сторонам полетели.

– Всё как у людей, – хмыкнул маркитант. – А теперь объясни, что мы тут делаем. Меня эти сцены из жизни насекомых не прикалывают.

– Объясняю. Что будет, если половина этих муравьёв ломанётся в лес?

– Большая жрачка у хищных деревьев будет.

– Именно. Возможно, дендромутантам станет не до нас, и мы на этой волне проскочим. Ну, как тебе план?

– План – зашибись! Осталось только уговорить муравьёв ломануться к лесу. Сам пойдёшь договариваться?

– Проще поступим. Огненные представления любишь?

– Только на ярмарке.

– Ясно. Сколько у нас слитой горючки осталось?

– Я пожадничал, три бутыля взял.

– Правильно сделал. Они нам сейчас ой как пригодятся! Ты, главное, наготове будь.

На сооружение примитивного коктейля Молотова ушло две минуты. Затем я забрал бутылки и прикинул, откуда лучше и безопаснее кидать. Покрытый металло-черепицей павильон в полусотне шагов от муравейника показался идеальным местом. Муравьи демонстративно его избегали. Возможно, во время войны сюда прилетело какой-то химии. За пару столетий действие боевого отравляющего вещества сошло на нет, но муравьи предпочитали обходить, а если точнее – обползать этот участок. Интересно, что же их тогда дёрнуло построить муравейник в такой близости?

Одного летучего гадёныша заинтересовало появление нового персонажа на сцене. Он, жужжа крыльями, ринулся ко мне, грозно шевеля усами. Я сбил его на лету штык-ножом, а потом втоптал в землю каблуками. Других происшествий на пути не было.

Я забрался на самый верх павильона, понял, что не ошибся в выборе позиции.

– Ну, с богом! – Первая бутылка устремилась к муравейнику.

Звон разбивающегося стекла, столб пламени. Не до небес, конечно, однако вспышка была что надо. Ещё две бутылки подпалили то, что пока не горело. Осталось только наблюдать.

Что тут началось!

Горящий холм муравейника будто взрывом разнесло. Оттуда со скоростью пули понеслись, не разбирая пути, мохнатые создания. Часть из них сгорала в пламени, но основная масса прорывалась сквозь огонь. Глядя на этот непрерывный поток, я воочию осознал значение слова мириады. Это были полчища муравьёв! Просто поразительно, сколько их находилось в подземных и наземных ярусах муравейника!

Я рассчитывал, что ошалевшим от пожара насекомым будет всё равно, куда драпать, и они ринутся в лес, забыв о его опасностях. Так оно и произошло. Бегство муравьёв было нескоординированным, плотная струя шестилапых мохначей рванула через ров, прямиком к плотоядным деревьям. Те точно не ожидали столь интенсивного вторжения.

В лесу закипела яростная битва, отнюдь не похожая на избиение младенцев. Муравьёв было много, они брали числом, хотя с ними сражался каждый кустик.

– Бежим! – крикнул я, прыгая с павильона.

Под ногами что-то чвякало и хрустело, я прыгал по туловищам и головам тварей, как по кочкам. Проводник нёсся за мной, что-то выкрикивая, но я не слышал, что именно. Нельзя терять ни секунды! Деревьям пока было не до нас. Они были слишком заняты охотой на огромное количество еды, вторгнувшейся столь внезапно. Муравьи, в свою очередь, без боя не сдавались. Челюсти у них были что надо. А когда таких челюстей – видимо-невидимо, понятно, что хищным деревьям приходилось несладко.

Пока эти две силы истребляли друг друга, мы неслись по лесу, обходя опасные участки.

Где-то приходилось перепрыгивать через упавшие деревья, рубить ветки-лианы, не вовремя перегородившие нам путь. Мы старались беречь глаза, не цепляться за коряги и сучья, не падать в ямы, могущие стать ловушкой.

Я совершенно неожиданно для себя врезался в шагай-дерево. Молодого дендромутанта отбросило на добрый десяток метров. Будешь, сука, знать, как мешать добрым людям!

Далеко за нашими спинами с треском догорал муравейник. Его обитателей ожидала незавидная участь. Спасли они свою королеву или нет, меня не интересовало. В идеале, я бы предпочёл, чтобы тут не было ни леса с хищными растениями, ни плотоядных муравьёв. Эти твари стоили друг друга!

Мы остановились, только удалившись на добрых сто метров от лесной кромки. Долго стояли, склонившись, уперев руки в коленки и тяжело дыша. Лёгкие норовили выскочить наружу, в глазах темнело и светлело попеременно.

– Нечай, я… так… сроду… не… бегал! – отрывисто произнёс маркитант. – Это… было… что-то…

– Я тоже, – признался я и, не выдержав, опустился на удачно подвернувшийся валун, покрытый зелёным мохом. – Теперь куда?

Проводник распрямился, повертел головой и вытянул руку.

– Туда!

– Уверен?

– На все сто!

– Тогда идём! Времени у нас в обрез.

Я встал с камня, отряхнул прилипший к штанам мох и зашагал в указанном проводником направлении.