Текст книги "Мент. Реализация"

Глава 7

Дежурный следователь оказался юнцом, совсем ещё зелёным мальчишкой. Однако соображалка у него была что надо, так что с формальностями я покончил быстро.

Труп Митрохина увезли в морг, здание постепенно начало наполняться взбудораженными людьми.

На месте дежурного сидел незнакомый милиционер.

– Доброе утро! – поздоровался я.

Он с интересом и какой-то опаской взглянул на меня, поднялся, одёрнул гимнастёрку и произнёс:

– Доброе утро, товарищ Быстров.

– Где Юхтин и Бекешин?

– По вашему приказанию взяты под арест.

– Соберите минут через пять всех сотрудников в актовом зале. – Я чуть было не назвал помещение «ленинской комнатой», потом вспомнил, что появятся они году так в 1924-м, сразу после смерти Владимира Ильича.

– Сделаю, – кивнул дежурный.

В назначенное время я появился в большой и светлой комнате, украшенной красными флагами, транспарантами, лозунгами и самодельными плакатами. На стене висел портрет Ленина. Пахло табаком и махоркой, из-за наглухо закрытых окон воздух оказался спёртым, было трудновато дышать.

Два десятка глаза смотрели на меня с любопытством.

– Здравствуйте, товарищи. Будем знакомиться – я новый начальник милиции, Быстров Георгий Олегович. Прежде работал в губернском уголовном розыске, теперь вот отправлен к вам на повышение.

– Круто начали, Георгий Олегович, – заметил милиционер в летах, сидевший почти в самом конце зала.

– А вы как хотели? Времени на раскачку у нас нет. Я в городе всего ничего и уже убедился, что в наших рядах до сих пор хватает всякой сволочи и совершенно случайных людей.

В зале зашумели.

– Сказанное относится не ко всем вам, товарищи, а только к тем, кто помогает нашему злейшему врагу – преступности. Таким нет места среди нас. Французы говорят: на войне как на войне. Так вот – у нас война. Мы каждый день находимся на передовой и должны быть уверены в каждом как в самом себе. Предателей и отщепенцев я не потерплю, как и тех, кто равнодушен к нашей тяжёлой, но всё-таки интересной профессии. Сразу хочу предупредить: требовать буду с каждого. Есть вопросы?

– Есть, – откликнулся молодой парень в очках.

– Слушаю вас.

– Вы правильно сказали, что мы как на войне. Но как воевать, если материальное обеспечение хромает? Я сейчас даже не говорю о том, что нам уже три месяца задерживают заработную плату, а продпаёк выдают не полностью и по частям.

– Вот-вот, – поддержали его с мест. – Губвоенпродснаб за прошлый месяц мяса выдал всего два раза и только на восемь дней. Муку вечно зажимают – хрен выцарапаешь!

– В общежитие загляните. Посмотрите, на чём спать приходится: одни голые топчаны без постельного белья. Матрацы – и те отобрали! После такой ночёвки вся спина болит. Как тут преступников ловить прикажете?

– Нам не выдают обмундирование, людям банально не в чем ходить. Как дождь или холод, начинают хворать. Приезжала инспекция с проверкой строевой подготовки – устроили разнос всему отделению. А за что? После сокращения с ног сбиваемся, с наряда в наряд ходим, какая тут строевая подготовка! – воскликнул пожилой милиционер. – Разве это справедливо?

– Гужтранспорта не хватает, с фуражом беда – лошадям жрать нечего. Патроны – и те приходится выклянчивать. Война говорите – как воевать без патронов?

– В некоторых летних рамах выбиты стекла, в зимних также, отчего температура в помещении стоит такая же, как и на дворе. В помещении сквозняк, сидеть больше часа невозможно…

– Мебель вся ломатая-переломатая. Скоро друг у дружки на плечах сидеть станем.

– С бумагой, чернилами, перьями – сплошные перебои. За свои покупать приходится, только мало своих – не платят почти. Реактивы для фотолаборатории заканчиваются. До сих пор нет нормального эксперта – за толковым специалистом приходится обращаться в губернию, – продолжил перечислять парень в очках.

– Что значит нет эксперта? – насупился я. – Кто, к примеру, занимается дактилоскопией?

– Да кто в школе милиции был, тот и занимается. А там только вершки преподавали, корешкам долго учиться нужно.

– Кальсонов бы нам, хотя с дюжину пар на всё отделение. Без них мочи нет на ночное дежурство выходить. Как собака на посту мёрзнешь.

– И обувка долго жить приказала. Ни сапог тебе, ни башмаков…

– А шинели? Без них перемёрзнем все как цуцики.

Я понял, что ещё немного и разговор превратится в форменный базар. Понятно, что у людей полно проблем, что накипело и очень хочется выговориться. Но, как известно, одними разговорами делу не поможешь.

– Так, спокойно! – попросил я. – Кто завхоз?

– Я, – поднялся крупный мужчина с рябым лицом.

– Ваша фамилия.

– Житков.

– Товарищ Житков, прошу оперативно составить списки недостающего и предоставить мне через два часа. Управитесь?

– Управлюсь.

– Отлично. Я просмотрю их и подумаю, что и как можно решить. Кроме материального снабжения, ко мне есть ещё вопросы?

Подождав для приличия секунд двадцать, я подвёл краткий итог:

– Значит, вопросов больше нет. По местам расходимся, товарищи.

Я догадывался, что всё запущено, но не ожидал, что настолько.

Только вошёл в кабинет, как сразу затрезвонил телефон.

– Быстров у аппарата.

– С вами говорит начальник городского управления административных органов Камагин.

– Рад вас слышать, товарищ Камагин.

– А вот я не очень. Мне уже сообщили, что у вас форменное ЧП: вы застрелили сотрудника уголовного розыска и потребовали увольнения начальника подотдела товарища Филатова.

– У вас верная информация.

– Ещё бы – грош мне цена, если бы такие новости не приходили ко мне первому. В общем так, Быстров, товарищ Смушко говорил о тебе только хорошее, но я что-то засомневался в его рекомендациях. Хочу взглянуть на тебя и понять, что ты за фрукт такой.

– Так и я не против показаться вам на глаза. У меня тоже кое-какие вопросы появились. – Ничего себе! Вопросы у него, понимаешь, появились… Ладно, ответим на твои вопросы. Жду тебя в два часа дня в исполкоме. Знаешь, где это?

– Узнаю.

– Молодец. Сказал бы иначе – выгнал бы тебя к такой-то бабушке! Кроме меня будет ещё товарищ Малышев из горкома. Тоже просто мечтает с тобой познакомиться.

– Договорились. К двум часам буду.

– Всё, ждём.

Трубку на том конце повесили.

Ну вот, мне назначили рандеву на самом высоком городском уровне представители сразу двух ветвей власти: исполнительной и партийной. Пойду, так сказать, на смотрины.

Завхоз Житков не подвёл, принёс списки требуемого даже раньше, чем я приказывал.

– Перечень полный? – спросил я.

– Да вроде ничего не забыл, – почесал затылок Житков.

– Хочешь чего-то получить по максимуму, требуй невозможного, – слегка перефразировал я крылатую фразу и внёс в списки несколько дополнений.

Чувствовал себя как режиссёр Гайдай, который заявил на худсовете, что не позволит вырезать из своей «Бриллиантовой руки» сцену атомного взрыва.

Автобус мне точно не дадут (да и где его, собственно, взять в маленьком уездном городе?), но хоть материальное положение сотрудников улучшу.

Без пяти два был как штык перед дверями в кабинет начальника управления административных органов. В телефонном разговоре он назвал меня фруктом… Что же, погладим тогда, что ты за птица такая, товарищ Камагин.

Секретарша – миловидная девушка, колотившая тонкими паьчиками по «клавишам» «Ундервуда» – оторвалась от печатной машинки, чтобы спросить:

– Товарищ, вы по какому вопросу?

– Я Быстров, начальник городской милиции. Мне назначено.

– Да, точно, – кивнула она. – Проходите, пожалуйста. Товарищ Камагин вас ждёт.

На душе у меня было спокойно. Я морально настроился на любой вариант разговора и был готов ко всему.

Встретили меня не очень ласково.

– Вот он, значит, какой герой, – усмехнулся лысый мужчина во френче, из кармашка которого торчала цепочка от луковицы часов. – Явился – не запылился. Ну, давай знакомиться, Быстров. Я – Камагин, а это, – он показал на худого усача в гимнастёрке, – товарищ Малышев.

– Здравствуйте, товарищ Быстров, – привстал Малышев, чтобы пожать руку. – Как вам наш Рудановск?

– Хороший город, – дипломатично ответил я.

– Вы подождите – лет через пять тут такое будет, ахнете!

– Даже не сомневаюсь, товарищ Малышев.

– Володя, – повернулся Малышев к Камагину, – может, организуешь нам с товарищем Быстровым чайку. Он ведь, наверное, и пообедать не успел.

– Да когда ж ему обедать, – усмехнулся Камагин. – Он ещё не всех перестрелял в отделении.

– Товарищ Камагин! – нервно заговорил я, но Малышев меня остановил:

– Успокойтесь. Это товарищ Камагин так шутит. На самом деле личность покойного Митрохина у нас вызывала много вопросов.

– Ну, Митрохин – да, тут я спорить не стану. А вот Филатов чем не угодил? Боевой командир, храбрец – след на его лице видели? Казак атамана Краснова шашкой полоснул, когда в Филатова в плен взяли, а он на допросе говорить отказался.

– Володя, чайку! – напомнил Малышев.

– Да будет вам чай! – Камагин позвал секретаршу:

– Варюша, нам чайку на троих сообрази, пожалуйста. Ну и что-нибудь к чаю тоже, а то товарищ Быстров у нас голодный.

Он повернулся ко мне и протянул газету.

– Пока чаёк заваривается, на вот, почитай, Быстров. Вот эту статью, – ткнул он пальцем.

Я вчитался в передовицу.

«4 июня с. г. в Рудановске было обнаружено зверское убийство 12-летнего мальчика Иванишкова и похищены две коровы, которых он пас.

…Филатов, благодаря исключительной энергии, находчивости и умелому подходу к делу, через несколько часов сумел напасть на след преступников, установить их личности и задержать не только виновных, но и разыскать похищенное. В связи с этим Филатов получил благодарность от заведующего отделом губисполкома и премию…»

– Это нумер за прошлую неделю. Хочешь, я тебе ещё несколько статей покажу? – предложил Камагин.

– Там что – тоже про Филатова?

– Да.

Ясно, «пиарился» наш Филатов не по-детски.

– Будете другие заметки читать, товарищ Быстров?

– Нет. У меня уже сложилось определённое мнение о Филатове. Менять его я не собираюсь. Делать в органах ему нечего.

– Товарищ Быстров! – попытался надавить на меня Камагин, но я спокойно выдержал его прессинг.

– Товарищ Камагин, пока я – начальник городской милиции, давайте кадровые вопросы оставим на моём усмотрении. Филатов работать в уголовном розыске больше не будет – и точка.

– Почему такая категоричность, товарищ Быстров? – подобрался Малышев.

– Филатов – враг. Скрытный, хитрый и опасный.

– И у вас, конечно, есть, чем подкрепить это утверждение?

– Пока нет. Но это только пока…

Чай принесли, а вместе с ним и коробку конфет.

– Для особого гостя приберегали, – усмехнулся Камагин.

– Может, сделать товарищу Быстрову бутербродов? – поинтересовалась Варя.

– Почему только товарищу Быстрову? На всех приготовь, – распорядился Камагин.

Я отхлебнул чай из стакана в металлическом подстаканнике.

– Хорошо, Филатова оставим на вашей совести, товарищ Быстров. Хотя не уверен, что это правильно – разбазаривать ценные кадры… – Я как раз и хотел поговорить с вами о кадрах. Считаю, что штаты милиции и уголовного розыска необходимо увеличить.

– Считать вы можете что угодно, товарищ Быстров, – заметил Камагин. – Если думаете, что сокращение органов милиции было проведено от хорошей жизни, то вынужден вас разочаровать: это было вынужденное решение. В стране нет лишних средств. Мы не можем себе позволить роскошь содержать прежнее количество сотрудников милиции. Губерния этого не потянет.

– А губерния потянет резкое увеличение грабежей и убийств? Губернии станет легче от того, что закон будут защищать голодные и раздетые люди? Вы понимаете, что милиция становится посмешищем в глазах людей, а бандиты начинают чувствовать себя безнаказанными? Сколько ещё людей должны убить, ограбить или обворовать, пока губерния поймёт, что роет сама под себя яму?

– Это демагогия, Быстров! – поморщился Камагин.

Мои слова явно задели его.

– Это правда жизни, – горячо произнёс я.

– Только не говорите, что не понимаете, о чём речь. Да, многие работают не из-за денег или продпайка, а за идею. Но любой энтузиазм надо подпитывать, и желательно не словами…

– Может, у вас есть что-то конкретное? – насупился Малышев.

– К теме увеличения штатов я ещё вернусь. Пока мне нужно закрыть два вакансии в подотделе уголовного розыска. Прошу оказать помощь и подобрать по линии партии или комсомола надёжных и неглупых людей.

– Этот вопрос решаем, – кивнул Малышев.

– Ещё что-то?

– Да. Нужен эксперт-криминалист с опытом, а не самоучки.

– Где же я вам такого найду?

– Разрешите поискать среди старых кадров?

– Вы уверены, что вам удастся найти благонадёжных сотрудников?

– Мне нужны спецы. Никакой политики в отделении я не допущу.

– Хорошо. Оставляю на ваше усмотрение подбор кандидатуры на должность эксперта.

– В отделении катастрофически не хватает кинолога.

– Но ведь не только у нас. В губрозыске тоже никого нет.

– Предлагаю утереть нос губернии, – усмехнулся я.

– Кинолога тоже будете искать самостоятельно?

– Да. У меня есть на примете кое-кто…

– И этот кое-кто тоже из старорежимных кадров? – догадался Малышев. – Что-то вас не туда всё тянет, товарищ Быстров…

– Что поделать! Как только появятся молодые подготовленные специалисты, я с огромным удовольствием возьму их на работу. А пока приходится довольствоваться теми, кто есть.

– Непросто с вами, товарищ Быстров… Непросто… Вы понимаете, что лично отвечаете за принятое решение?

– Я ответственности не боюсь, – спокойно сказал я.

– Глядите – он ответственности не боится, – слегка подразнил меня Камагин, но я видел, что делает он это не со зла, просто у него такая манера разговаривать.

– На этом всё? – с надеждой спросил Малышев.

– Разумеется, нет.

Я протянул список, составленный завхозом. – Вот перечень того, что необходимо в первую очередь.

Камагин схватился за бумагу, пробежался по ней глазами, отложил в сторону и фыркнул:

– Я что-то не понял – у вас под началом отделение милиции или пехотная дивизия?

– У меня под началом несколько десятков людей, от которых зависит порядок в городе.

– И что с того? Вся страна так живёт…

– Я пока не требую ничего, кроме того, что им положено по закону.

– Оставьте список у меня. Я подумаю, что можно сделать, – сказал Камагин.

– Договорились, – улыбнулся я. – На всякий случай, если вдруг потеряете… У меня и копия имеется.

– Далеко пойдёт, – захохотал Малышев.

Я ответил дипломатической улыбкой. Понятно, что всё нам не дадут, это нереально, но даже если часть удастся выбить – уже здорово. Я смогу намного спокойней смотреть в глаза моим людям.

– Будем считать, что смотрины удались, – тоже улыбнулся Камагин. – Хотя оценивать станем по результатам. Завалишь дело, вернём назад к Смушко.

– Так я хоть сейчас к нему с преогромным удовольствием…

– Ну-ну.

В дверях снова появилась Варя.

– Что, принесла бутерброды? – вскинул подбородок Камагин. – Неси, а то не только товарищ Быстров, но и мы проголодаться успели.

– Товарищ Камагин, из милиции позвонили. Просят, чтобы товарищ Быстров срочно прибыл на место преступления.

– Что, наша милиция совсем без своего начальника обойтись не может? – подмигнул Малышев.

– Там что-то очень важное. Они даже экипаж сюда выслали, чтобы товарища Быстрова забрать, – сообщила Варя.

– Раз важное, значит, идите, товарищ Быстров. Чайку с бутербродами попьём при другой оказии, – отпустил меня Камагин.

Глава 8

Экипаж подвёз меня к небольшому домику, окружённому палисадом. У калитки топтался милиционер. При виде меня, вытянулся в струнку по-военному. Чувствовалась старая, ещё дореволюционная закалка. Не удивлюсь, если прежде ходил в каких-нибудь унтерах или служил в гвардии – там строевой выправке уделяли много внимания.

– Здравствуйте, товарищ Быстров, – приложил руку к козырьку будёновки милиционер.

Я козырнул в ответ.

– Здравствуйте. Что здесь произошло?

– Ничего хорошего, товарищ начальник. Труп обнаружили. Вы заходите, там Леонов расскажет, как всё было. Он парень толковый. Извините, мне ещё извозчику надо пару слов сказать, пока не уехал. Разрешите?

– Конечно.

Милиционер подошёл к извозчику и о чём-то с ним заговорил, а я поднялся по ступенькам, открыл дверь и вошёл внутрь.

Сразу за тёмными сенями начиналось жилое помещение.

Дом был обставлен неплохо, чувствовался достаток: вполне городского фасона и практически новая мебель, на стенах – не пожелтевшие от времени и сырости газеты, а красивые обои в полосочку. Вместе иконы в «красном» углу – репродукция в покрытой лаком рамке, изображающая Эльбрус. Во время командировок на Кавказ успел эту гору рассмотреть во всех ракурсах – не перепутаю.

За большим столом конопатый паренёк что-то сосредоточенно писал химическим карандашом на огрызке бумаги. Рядом сидел седой мужчина и отрешённо мял в руках кепку. Лицо у седого было самое обыкновенное, милиционером он не был, да и на злодея не походил.

При виде меня паренёк (а ведь формально мы с ним ровесники, моему телу тоже двадцатник с хвостиком стукнул), приподнялся с венского стула:

– Добрый день. Старший милиционер Леонов.

– Кто я такой, знаете?

– Знаю, товарищ начальник. Вы сегодня нас в актовом зале собирали. Я вам даже вопросы задавал.

Я посмотрел на седого. Тот понял, что его рассматривают, и виновато потупил глаза.

– Что за гражданин?

– Живёт по соседству. Он нас и вызвал на место преступления.

– Вощинин я. За два дома от энтого проживаю, – сообщил седой. – Можно я домой пойду? Там жена извелась вся, наверное…

– Обождите, Вощинин. Я скажу, когда можно, – сказал Леонов.

Вощинин вздохнул и продолжил мять кепку.

– Показывай, что тут у вас, старший милиционер Леонов, – повернулся я к милиционеру.

Других служителей закона в доме больше не наблюдалось.

– Труп у нас, товарищ Быстров, – отрапортовал Леонов.

– Следователя вызвали?

– Вызвали. Кучер, что вас привёз, сейчас за ним в народный суд поедет. Если Рудковский его уломает, конечно…

– Рудковский, простите, это кто?

– Да милиционер. Снаружи стоять должен.

– Понял, – кивнул я.

– Вы б насчёт гужтранспорта переговорили бы в исполкоме – и смех и грех просто… Извозчики от нас уже шарахаются, как от прокажённых, мы им за три месяца задолжали. Стыдно перед людьми, товарищ начальник. Не милиция, а побирушки какие-то. Ещё немного, и на паперть вставать придётся.

– Не придётся, Леонов. Будем решать накопившиеся проблемы. Не сразу, конечно, но я это дело так не оставлю, – пообещал я, хотя большой уверенности в успехе у меня не было.

Пока власть не осознает, что силовиков, медиков и учителей надо финансировать не по остаточному принципу, а в первую очередь – ничего толкового построить не получится. На голом энтузиазме долго не продержишься. Сгорают даже Павки Корчагины.

– Давно пора, товарищ начальник, – просиял паренёк.

– Конечно, давно. Личность покойного установили? – вернулся я к главному предмету разговора.

– Сразу, как сюда приехали. Это хозяин дома – Василий Дужкин. Вы не переживайте, товарищ начальник, мы всё как надо сделали. Да и дело на поверку пустячным оказалось. Сейчас следователь приедет, бумаги оформит и можно сразу в архив…

– Если пустячное – почему меня из горисполкома так срочно дёрнули? Что-то не договариваете? – нахмурился я.

– Мне от начальства скрывать нечего… А вас срочно для порядку вызвали, – ответил Леонов. – У нас ещё при Токмакове завелось, что начальник милиции должен присутствовать при всех смертельных случаях, вне зависимости от обстоятельств.

Мало кого радует, когда на место преступления приезжает большое начальство. Пользы для расследования от этого мало, больше нервотрёпки для оперов.

Но и начальство понять можно – над ними своё руководство имеется, перед которым нужно держать ответ.

– Где труп? Уже забрали?

– Здесь остался. В другой комнате лежит. Пойдёмте, я всё покажу.

Часть дома была перегорожена фанерной стенкой, за ней располагалась спальня.

При входе в глаза сразу бросалась широкая кровать: в народе такую обычно называют «траходромом». Кроме неё в комнате находился массивный платяной шкаф, высотой почти до потолка.

Единственное окно в закутке было завешено ситцевой занавеской в цветочек, создавая в комнатке уют.

Я принюхался. Окно было плотно закрыто, запах горелого пороха не успел выветриться, но к нему ещё подмешивался какой-то сладковато-приторный аромат.

Кровать была не застелена. На краю, положив голову на подушку, на спине лежал мертвец – крепкий мужчина средних лет в исподнем. Его рука безвольно свесилась на пол. Пальцы сжимали рукоятку револьвера.

На левом виске кровавым цветком распустилась рана. Понятно, выстрел производился в висок.

– Вот, познакомьтесь – Василий Дужкин собственной персоной.

– Кто опознал?

– Так сосед же, Вощинин.

– Откуда здесь револьвер? – спросил я, на секунду оторвавшись от изучения покойника.

На первый взгляд всё выглядело как обычное самоубийство. Люди по-разному стреляются: и сидя, и стоя, и лёжа. Этот пустил себе пулю в висок, не вставая с кровати.

Что ж, его выбор как свести счёты с жизнью…

Картинка довольно реалистичная: вот, наверное, почему Леонов заранее счёл дело пустячным.

– Думаю, это его служебный. Дужкину по должности полагалось иметь при себе оружие. Но я проверю для точности, – пообещал Леонов.

– Служебный, значит… И кем работал наш покойник?

– Со слов соседа – экспедитором в какой-то конторе, занимающейся добычей платины.

– Ого, – присвистнул я. – Добыча платины – дело серьёзное. Просто лакомый кусочек для криминала. Контора была государственной?

– Кажется, да, – неуверенно произнёс Леонов.

– Без всякого «кажется». Место работы, должность – установить обязательно.

– Сделаем.

– Кто осматривал тело, кроме меня и вас?

– А чего его осматривать, и так всё понятно: человек сам себе пулю в висок пустил. Видать, припекло горемыку, – пожал плечами Леонов.

– То есть первичного осмотра места преступления не было, отпечатки не снимались…

– Ну, мы походили, конечно, посмотрели. Только чего дёргаться-то? Картина с первого взгляда ясная, – стал оправдываться Леонов. – Самоубийство как самоубийство… Каждый месяц кто-то на себя руки накладывает.

Ох ты ж ёшкин кот! Хочется что-то сказать, а слова не находятся. То есть находятся, но произносить их вслух в приличном обществе не принято.

Леонов догадался, о чём я думаю, и виновато опустил голову.

– Ясная, говоришь, картина… Ну-ну. Весело тут у вас, вернее, уже у нас, – вздохнул я. – И много народу уже успело побывать в доме?

– Все наши из дежурной бригады, фельдшер из больнички… Сосед покойного – он на именины свои приходил звать, увидел труп и милицию вызвал.

– То есть натоптали изрядно и отпечатков своих наоставляли?

– Не без этого, – смутился Леонов. – А как иначе, товарищ начальник? Мы не духи какие-то бестелесные…

– Всё с вами понятно, Леонов.

Эксперта бы мне толкового, да где взять? Придётся пока своими силами, дальше будем посмотреть. Если не найду спеца в Рудановске, придётся ехать в губернию. Вот только разыскать спеца – это ещё полдела. Другие полдела – создать все условия для работы, достать оборудование.

М-да, легко сказать…

А пока сами с усами. Как бы потом себе же эти усы и не повыдёргивать, если налажаю?

Я потрогал тело – совсем ещё тёплое и не успело окоченеть. По всем признакам смерть наступила недавно. Внимательно рассмотрел входное отверстие от пули, и кое-что сразу же привлекло моё внимание.

Так-так, а вот это уже интересно. Но не все детали пока что встали на свои места. Должно быть что-то ещё. И тогда буду уверен полностью, что не ошибся.

– Нож есть? – спросил я.

– Найдётся, – Леонов протянул мне свою финку.

Я разрезал нательную рубашку и обнажил торс покойника.

– Что это такое, знаешь? – указал я на россыпь красных следов на коже мертвеца.

– Ну… пятна какие-то, – неопределённо произнёс Леонов.

– Это не просто пятна, это следы от ударов, причём довольно свежие, – ощущая себя в дурацком положении ментора, пояснил я.

Ненавижу объяснять прописные истины, но куда денешься с нашей подводной лодки.

– Хотите сказать, что наш покойник незадолго до того, как в себя стрельнул, подрался с кем-то? – предположил Леонов.

– Промахнулись, Леонов. Я хочу сказать, что Дужкина сначала избили и только потом застрелили, – разочаровал я Леонова.

– Да ну, товарищ начальник! – не поверил он. – Если наш покойничек с кем-то махался до собственной смерти, это ведь не значит, что его же потом и шлёпнули. Думаю, как раз драка и подтолкнула его к самоубийству. Ведь может же такое быть?

– В жизни всякое может быть.

– Ну вот… видите, товарищ начальник, – торжествующим тоном объявил Леонов. – Подрался мужик с кем-то, впал в ажитацию…

– Во что впал? – не сообразил я.

– В ажитацию! – удивляясь моему непониманию элементарных вещей, объяснил милиционер. – Ну, засвербело у мужика внутрях, продрало аж до печёнок. Ему бы стопочку накатить, а он вместо неё за револьвер схватился. Ну и вынес себе мозги, идиот…

– Я бы согласился с вами, Леонов, если бы не одно обстоятельство.

– Что за обстоятельство, товарищ начальник? – заинтересовался он.

– Как думаешь, если человек решил застрелиться – насколько близко он бы приставил к виску дуло револьвера?

– Ну… если бы мне пришла в голову такая дурость, я бы наверняка приставил револьвер вплотную, – задумчиво произнёс Леонов.

– Именно. И тогда после выстрела вокруг раны образовался бы ожог. А здесь такого ожога не наблюдается. И что это нам говорит, старший милиционер Леонов?

– То, что стреляли с расстояния, а потом вложили револьвер в руку, – догадался Леонов.

– Правильно, – кивнул я. – То есть перед нами не самоубийство, а убийство чистой воды. Только перед тем, как прикончить, Дужкина избили. И тот, кто избивал, знал, что потом будет имитировать самоубийство несчастного экспедитора, поэтому по лицу не лупил – иначе мы бы сразу увидели там синяки и заподозрили неладное.

– И что нам теперь делать? – насупился Леонов.

– Работать по полной программе. С дактилоскопией, я так понимаю, всё глухо, но хотя бы фотографии с места преступления сделать нужно. Вызывай фотографа.

– Вызвать нетрудно, – Леонов помялся.

– Говорите, старший милиционер…

– Фонды ещё в прошлом месяце закончились. Ни магния, ни пластинок, ни реактивов у нашего фотографа не осталось. Ну да вы и сами, наверное, это, когда нас собирали, слышали.

– А-бал-деть! – только и смог вымолвить я.