Текст книги "Зона захвата"
Автор книги: Дмитрий Дашко
Жанр: Попаданцы, Фантастика
Возрастные ограничения: +16
сообщить о неприемлемом содержимом
Текущая страница: 5 (всего у книги 19 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]
16
В отличие от военных строителей, солдатам железнодорожных войск автоматы выдавались не только в день принятия присяги. Это старшему прапорщику Магомедову пригодилось, когда он, насмотревшись на воцарившуюся кругом анархию, принял главное в своей жизни решение – дезертировать из армии.
Несколько лет назад Мага даже помыслить не мог о таком шаге: армия сделала из него, уроженца отдаленного дагестанского аула, уважаемого человека – одела, обула, накормила досыта, дала образование.
Старики-родители нарадоваться не могли успехам сына. Гордились, когда получали благодарственные письма от командира части. Хвастались перед соседями почетными грамотами Магомеда, хвалебными заметками в окружной газете.
Но времена изменились. Началась война. Разумеется, вслух ее так не называли, говорили, что это вооруженный конфликт, недоразумение.
Армия встала на перепутье. Кто-то подался в сторону Блока Регионов (особенно те, у кого родственники проживали на территории, по которой паровым катком прокатились боевые действия), были и такие, кто принял сторону Центра.
Да, там прожорливая Москва, продажные и недальновидные партийные номенклатурщики, но именно Центр олицетворял легитимную власть, какой бы несправедливой она ни казалась.
Служить Магомедову стало в тягость. В голову начали приходить честолюбивые мысли. Мага и раньше был человеком гордым, но после нескольких удачно проведенных боевых операций самолюбие его возросло.
Он неоднократно говорил в кругу приятелей, что не хочет быть пушечным мясом и давно перерос должность командира взвода. Это не его планка. А еще Мага больше не хотел никому подчиняться.
Войны он не боялся. В конце концов, она – настоящее занятие для мужчины. Его предназначение.
Для чего еще матери рождают мальчиков?
Вот только одно дело – воевать за свои интересы и совсем другое – за интересы абсолютно незнакомых людей, к которым Магомедов не испытывал ровным счетом ничего.
Они находились так далеко от него в своей Москве, что порой казалось, что их и не существует вовсе. Так стоит ли проливать кровь за тех, кого нет?
В части он не был единственным дагестанцем. Земляков, многие из которых по его примеру остались на сверхсрочную или вовсе готовились к учебе в школе прапорщиков, набиралось на целый взвод, только раскиданы они были по разным ротам.
Лишь железная воля комбата не позволяла в батальоне установиться самому тяжелому из всех видов неуставных отношений – землячеству.
Как-то само собой кавказцы сплотились вокруг Магомедова, который стал для них и царь и бог.
Не желая портить отношения с комбатом, он держал своих абреков в руках, не позволяя полудиким Магам и Гогам распоясаться.
Авторитет его был непререкаем. Прикажи он прыгнуть в пропасть – и любой из них прыгнул бы, не раздумывая.
Выработанный веками инстинкт горца, живущего от набега к набегу, подсказывал, что вода замутилась настолько, что в ней можно безнаказанно ловить рыбу. Много рыбы.
Кавказцы поняли это первыми. Остальные еще дозревали.
Земляки давно подбивали его на этот рискованный шаг. Он долго колебался, потом, поняв, что другого удобного случая может и не подвернуться, согласился.
Комбат был в длительной командировке, особист ушел в глубокий запой. Никто не смог помешать трем десяткам дезертиров разоружить часового у склада с оружием и разжиться пусть старенькими, но вполне смертоносными АК-47, несколькими гранатометами, ручными пулеметами РПК и даже тремя СВД. Про пээмы и говорить нечего, хотя Мага все же предпочел бы пистолеты Стечкина или, на худой конец, ТТ.
Боеприпасов хватило, чтобы доверху загрузить армейский ГАЗ-53.
Дежурного по батальону Магомедов застрелил лично, не вспомнив о том, как не раз они ходили друг к другу в гости, пили водку и делили сворованную с продсклада тушенку.
Других офицеров той ночью в части не случилось. Солдаты-срочники сопротивления не оказали, кое-кто даже изъявил желание примкнуть к стихийно образовавшейся банде. В основном те, кто до службы успел схлопотать срок.
Поначалу Мага подумывал об этнически чистой группировке, но, после некоторых размышлений, сообразил, что в таком случае у него будет недостаточно сил, чтобы контролировать даже маленький район на ничейной земле. Конкуренты в два счета выбьют его оттуда.
Тогда Магомедов сделал отряд земляков своей личной гвардией, а остальных примкнувших (тут были не только славяне, но и киргизы, таджики, узбеки и человек пятнадцать грузин) начал использовать как пушечное мясо, доверяя им самые черные и потому редко бывавшие выгодными дела.
Командир из бывшего прапора получился хороший. Маге удалось закрепиться в полусотне километров от большого города, который стал жизненно важной артерией для новообразованного отряда боевиков.
Во-первых, город поставлял человеческие ресурсы, во-вторых, служил рынком сбыта продовольствия. Одно время Мага подумывал о торговле наркотиками, но нашлись те, кто не желал делиться и был достаточно крут, чтобы не допускать к лакомому куску посторонних.
Магомедову дали ясно понять, что это не его уровень. Дагестанец смирился. Вернее, сделал вид. Если стать полноправным хозяином этих земель, с ним обязательно начнут считаться.
Немного погодя ему крупно повезло. Мага попал в сферу интересов очень важных людей. Те сами вышли на главаря боевиков и предложили договор. Выгодный, но странный, очень странный.
Дагестанца это не отпугнуло. Ради власти он был готов зайти далеко.
Сотрудничество принесло большую пользу. Пусть он и не играл тут первую скрипку, но все равно теперь Мага уже мог с полным основанием требовать от других, чтобы те называли его Хаким-беем.
Обо всем этом Магомед Магомедов думал, попивая из пиалы зеленый чай.
Он сидел на узорчатом ковре, устилавшем пол в большой комнате его личных апартаментов. Когда-то в них располагалось нечто вроде конторы при ферме. Потом этот домик, как и все остальное, пришел в запустение и местами обветшал.
Вторую жизнь строение получило уже при Магомеде, когда он выбрал его в качестве жилья для себя и появившихся несколько позже трех наложниц из числа рабынь.
Домик по приказу Хаким-бея отремонтировали в его вкусе, заполнили коврами, подушками и прочими приятными глазу и телу вещами, которые удалось добыть в городе. Как и положено, жилье поделили на мужскую и женскую половины.
Наложницы тоже были во вкусе Магомеда, но время от времени менялись, если в новой партии невольников оказывались смазливенькие мордашки. Тогда прежние доставались людям Маги. Их будущее главаря не интересовало, хотя он прекрасно понимал, что с ними сделают голодные до женщин боевики.
Напротив Хаким-бея, в такой же позе, сидел его главный помощник Вали Меджидов. Он был сух и жилист, черные блестящие волосы коротко острижены. Безусое и безбородое, как и у Магомедова, лицо носило отпечаток аскетичности. Она явилась результатом длительной отсидки в колонии строгого режима. Вали одно время даже ходил под расстрельной статьей, но потом удалось кое-кого подмазать или запугать, и приговор смягчили.
Война принесла ему свободу – в стихийно возникшей неразберихе многие уголовники вырвались на волю. Меджидов сколотил из подвернувшегося под руку сброда небольшую банду, с которой немало покуролесил в городе и его окрестностях, однако потом счел за лучшее присоединиться к отряду Хаким-бея, а тот быстро оценил его хватку и умения. Вдобавок Меджидов пользовался авторитетом в уголовном мире и обладал обширными связями, которые были весьма полезны Маге, особенно на первых порах.
Жесткий взгляд карих глаз был, пожалуй, визитной карточкой Вали. Эти глаза, посаженные глубоко и близко к тонкому, с горбинкой носу, подавляли, заставляя собеседника чувствовать себя крайне неуютно. Впрочем, на Хаким-бея этот взгляд не производил ровным счетом никакого воздействия. Маге довелось видеть людей и пострашнее, особенно среди тех, кто прошел войну от звонка до звонка.
В отличие от Магомеда, чувствовавшего себя вполне комфортно, Меджидову на полу было не очень удобно, но он стоически терпел, время от времени вытягивая то одну, то другую ногу, чтобы восстановить циркуляцию крови.
Собеседников разделял низкий столик со стоящими на нем пузатым чайничком и вазочкой с конфетами, к которым мужчины не притронулись, понимая толк в самом напитке.
Когда чайная церемония была соблюдена, Вали размеренно произнес:
– Твоя новая наложница не знает, как следует подавать чай?
– Откуда ей знать, Вали? – добродушно усмехнулся Магомед. – Она не восточная женщина, она – русская. А разве ты не знаешь, как большинство русских пьют чай? Конфеты и печенье – это пустяк по сравнению с хлебом, намазанным маслом, и куском колбасы сверху. Чай этим кяфирам нужен, чтобы легче жевалось. Я уж не говорю про пирожки с начинкой и прочую сдобу. Поистине эти русские ничего не понимают в чае.
– Прогони ее, – сказал Вали равнодушно.
Проницательный Магомед лукаво прищурил правый глаз:
– Я вижу, куда ты клонишь, Вали. Эта девчонка пока побудет со мной. Слишком хороша она в постели, как и две другие. Они стараются. Понимают, что с ними будет, если наскучат мне. Но эта – пока лучшая из всех, что были. Найду еще лучше, тогда эту отдам тебе, так и быть. Научишь ее заваривать и подавать чай.
– От тебя ничего нельзя скрыть, Магомед. – Меджидов улыбнулся уголками тонких синюшных губ. – У нас на зоне ты был бы в большом авторитете.
– Я уж лучше здесь в авторитете побуду, – тоже с улыбкой ответил Магомедов. – А за девчонку камень на сердце не держи.
– Конечно, Магомед, – легко согласился Вали. – Я себе всегда найду хорошенькую девку. Наши братья нередко таких из города привозят.
– Братья… – хмыкнул Хаким-бей и добавил после некоторого молчания: – Они мне такие же братья, как и тебе. Толпа моральных уродов и извращенцев. Один золотые коронки ножом ковыряет, второй норовит за щеку какому-нибудь мужику сунуть, будто баб мало. Да они ему, наверное, и не нужны: всю жизнь в горах коз трахал.
Произнеся это, Магомедов скривился. Многие земляки доставляли ему головную боль.
Вали понимающе покачал головой.
– Есть садисты, насильники, все до одного мародеры… – продолжил Хаким-бей. – Кадры как на подбор. А что ты хочешь, они ж действительно полудикие, большая часть жизни любого из них высоко в горах прошла. Это мы с тобой на равнине жизнь прожили, я в армии служил, ты… ты до отсидки председателем колхоза был. Так что нам такие братья – как собаке пятая нога нужны. Но других взять негде, хотя я многое отдал бы, чтобы вместо них оказался мой последний взвод – парни как на подбор все были, хоть и разных национальностей. Я тебе даже больше скажу, Вали: те русские, что прибились к нам, мне больше симпатичны, чем мои земляки, хоть и не подарок все эти кяфиры – тоже за каждым по обозу трупов. Но они – солдаты, я армейскую косточку чувствую сразу. Поэтому и разрешил им остаться: они воевать толково могут, чего не скажешь о наших братьях. – Последнее слово Магомедов произнес с соответствующей интонацией.
– Ты, как всегда, прав, Магомед, – все так же размеренно ответил Меджидов. – В коровнике, в том, который частично переделали под казарму, в уголке русских гораздо чище, чем у наших земляков. Мне даже стыдно за них. Вот уж действительно полудикие. А ведь по таким, как они, люди получают представление о нашем народе и считают потом, что мы все такие. Стыдно, Аллахом клянусь!
– Давай поговорим о нашем деле, Вали, – предложил Магомед, чтобы уйти от неприятной темы.
Меджидов кивнул.
– Процесс выращивания практически закончен, – сказал Хаким-бей. – Приезжавшие в последний раз ученые остались довольны результатом. Вскоре первую партию экземпляров заберут, а мы начнем выращивать следующую. Существам нужна еда, много еды. А рацион у них… ты ведь знаешь, что им нужно. Поток рабов не должен ослабевать. Иначе, хоть меня и убеждают в обратном, твари могут взяться за нас.
Вали вздрогнул. Такая мысль ему в голову не приходила.
– Не волнуйся, Хаким-бей. Еды у этих тварей будет вдосталь.
– Я знаю, что на тебя всегда можно положиться, – одобрительно сказал собеседник. – Скоро мы закончим укрепления и тогда будем чувствовать себя увереннее в случае возможного нападения Асмолова и его банды. Если вторая партия получится так же хорошо, как и первая, то я возьму парочку существ на время, чтобы разделаться с асмоловцами. Тогда мы станем полновластными хозяевами всего района. Городские банды в расчет не беру, их слишком много, некоторые состоят из четырех-пяти человек. Поэтому всех не выловишь и не изведешь. На их место все равно придут другие.
– А дадут ли тебе эту парочку? – с сомнением спросил Вали.
Магомедов пристально посмотрел на собеседника и сказал:
– Мы с тобой давно и хорошо знаем друг друга, поэтому я не стану скрывать от тебя своих планов. Просить я ничего не буду, товар все равно находится у меня. Скажи, зачем мне отдавать кому-то такой товар? Первых я отдам, ладно. Потому что это опытные образцы, экспериментальные, так сказать. Мне самому интересно было, что это такое и что, собственно, должно выйти из этой затеи. Теперь вижу: получилось. И доложу тебе – я шокирован тем, ЧТО получилось. С НИМИ я смогу такие дела проворачивать, что мои теперешние боссы, – Магомедов произнес слово «боссы» с нескрываемым презрением, – мне будут не нужны.
– Я знал, что ты заглядываешь гораздо дальше, чем думают другие, – серьезно произнес Меджидов. – В нынешнем бардаке только ленивый и глупый станет подчиняться кому-то, тем более кяфирам. Признаться, в самом начале я засомневался в тебе, когда ты замутил дела с этими учеными и вояками. Я подумал: «Зачем он делает это, зачем заводит дружбу с неверными?» Но быстро понял: Магомед не так прост: сейчас он делает вид, что подчиняется русским, но потом свое возьмет. Я не ошибся.
– Да, Вали, ты не ошибся. Эти земли не в силах подмять под себя ни Блок Регионов, ни Центр. Им разобраться бы с тем, что они имеют. Эта земля считается ничейной, но так не бывает и быть не должно. Я заберу ее себе, уничтожу всех конкурентов и стану полновластным хозяином. Тогда и город полностью приберу к рукам, ведь, когда я стану снабжать его продуктами, я смогу назначать такую цену, какую захочу. Они все у меня будут вот где. – Магомедов сжал крепкий кулак и, помолчав значительно, добавил: – Мне понадобятся помощники, Вали. Толковые помощники, потому что дел будет больше в разы. Ты согласен помогать мне?
– Какие могут быть сомнения, Хаким-бей? Я согласен, – спокойно и уверенно произнес Меджидов.
Вдруг с улицы донеслось несколько одиночных выстрелов.
Собеседники одновременно посмотрели в окно, за которым уже стемнело и светили прожектора.
Вали резко поднялся, поморщившись оттого, что тело затекло. Прихрамывая, подошел к двери, приоткрыл ее и сказал стоящему за ней охраннику:
– Узнай, что там.
17
Когда Исмаил Исрафилов увидел, как старый Ахмед повел Мажора за штабель досок, он игриво подмигнул Мансуру Махадову:
– Смотри, Ахмед повел Мажора. Сейчас любить его будет прямо в рот много-много раз. – Исмаил многозначительно почмокал.
Махадов презрительно сплюнул:
– Этот старый гомосек вообще на баб не смотрит. А вот мне даже представить противно, что я даю в рот какому-то мужику. То ли дело – бабе. Это я понимаю. Да и многим бабам это нравится.
– Чужие слабости надо уважать, Мансур, – насмешливо произнес Мурад Гамидов. – Ахмед уже старый, у него свои радости в жизни. Смотри, его аж трясет.
Махадов опять с досадой сплюнул:
– О чем вы говорите? Вам это интересно? Мне лично блевать хочется.
– Да брось, Мансур, – усмехнулся Исрафилов. – Никто не говорит, что интересно. Ну хоть поржем, а то скука же смертная.
– Идите, смотрите, – проворчал Махадов, поправляя ремень висящего на правом плече автомата.
Исрафилов и Гамидов переглянулись. Они понимали, что это недостойно мужчин – смотреть на такое непотребство, да не просто смотреть, а подглядывать. Но, с другой стороны, это же не всерьез. Так, чтобы не скучно было.
Можно будет напугать Ахмеда, вдруг у него от неожиданности упадет? Он разозлится, начнет ругаться. А они поприкалываются над ним. А если Мажор от испуга прикусит конец Ахмеду – вот смеху-то будет!
– Ну что, пойдем? – весело спросил Исрафилов.
Гамидов в раздумье пожал плечами:
– Да пошли! Что ты как целка ломаешься!
– Э! Не скажи больше так, да! – возмущенно воскликнул Мурад.
– Не скажи больше так, да! – передразнил его Исмаил и, изловчившись, слегка пнул товарища в ягодицу.
– Э! Ты! Ишак беременный! Я тебе за это обе булки распинаю! – воскликнул Мурад.
На самом деле его возмущение было наигранным, и приятели это знали.
Все трое были молодыми парнями, энергия била через край. Они часто боролись, дурачились, нередко устраивали друг другу мелкие пакости вроде таких вот пинков или подзатыльников. Никто не воспринимал подобное как оскорбление.
– Сам ты ишак беременный, – засмеялся Исрафилов. – Пошли уже, а то пропустим самое интересное.
– Ладно, – проворчал Гамидов. – Мансур, пойдешь?
– Нет. Идите без меня, – решительно ответил Махадов и добавил многозначительно: – Извращенцы!
– Смотри-ка, порядочный выискался, – в тон ему ответил Исрафилов.
Он по-дружески приобнял Гамидова и с подтекстом спросил:
– Болит булка? Хочешь по второй пну? Для равновесия.
– Отвали, – беззлобно отозвался Мурад.
Он сбросил с плеча руку товарища, поправил ремень автомата.
Приятели крадучись подошли к штабелю досок. Еще более осторожно обогнули его, вытянув шеи, с озорными выражениями лиц, приготовившись увидеть непотребство.
Однако то, что предстало их взглядам, сбило друзей с толку. Шутливость разом слетела.
– Не понял… – тревожно произнес Гамидов. – Ахмед… Аллахом клянусь!!! У него головы нет!!!
– Мажор! – грозно позвал Исрафилов. – Мажор, свинья рюсскый! Ты где?! Ты собственные кишки жрать будешь!
– Убежал он! Оружие у Ахмеда забрал! – отчаянно выдохнул Мурад и сдернул с плеча автомат.
Несколько одиночных выстрелов разорвали вечернюю тишину.
18
Мага и его заместитель недолго ждали возвращения охранника. В коридоре послышались голоса, быстрые шаги, тяжелое дыхание. Широко распахнулась дверь в комнату.
Запыхавшийся охранник произнес с порога:
– Побег. Убежал один. Но на всякий случай объявили всеобщую поверку.
– Все? – спокойно отреагировал Хаким-бей.
– Нет.
Магомедов вопросительно посмотрел на охранника. Тот поежился под его взглядом.
– Говори! – велел Хаким-бей, предчувствуя, что плохое только начинается.
– Удравший гаденыш убил старого Ахмеда и забрал его автомат, – сказал охранник.
– Какого Ахмеда? Извращенца? – уточнил Магомед.
Охранник кивнул и добавил:
– Говорят, у Ахмеда головы нет.
– Отрезал? – нахмурился Хаким-бей.
– Нет, разбил всю. Прикладом, – глухо ответил охранник.
– Понял. Ступай.
Когда охранник закрыл дверь, Магомед с досадой произнес:
– Вот видишь, Вали, какие у нас с тобой «братья»! Этот старый гомосек получил по заслугам. Я его терпеть не мог, но – «брат» же, куда денешься?
– Каким бы ни был Ахмед, но с рук его убийство рабу сойти не должно! – хмуро произнес Вали.
– Конечно. Ты этим и займешься, – объявил Мага.
Вали привстал, но Хаким-бей знаком остановил его:
– Не сейчас, на рассвете. В такое время искать беглеца бесполезно: ночью в лесу – хоть глаз выколи. Беглец может за соседним деревом спрятаться, в жизни не найдешь! Утром будет лучше. За ночь он далеко не уйдет, устанет, так что найдете вы его быстро.
– Можешь в этом не сомневаться, друг! – горячо воскликнул собеседник.
– Действуй как обычно: снаряди несколько групп, пусть ищут по своим секторам. Не мне тебя учить, Вали!
Тот сдержанно кивнул.
Мага многозначительно добавил:
– И вот еще что: расстреляй каждого пятого из рабов, включая женщин. Объясни, за что, и расстреляй. Чтобы другим неповадно было. Прямо сейчас. С трупами тебе известно что делать.
– Мы раньше не расстреливали за побеги невиновных, тем более каждого пятого. Только палками забивали насмерть пойманных, – осторожно возразил Меджидов.
– Раньше и оружие никто не забирал, и охранников не убивал, – повысил голос Хаким-бей.
– Да, ты прав, Магомед, – покорно согласился Меджидов.
– Иди, Вали, и сделай, как я сказал.
Меджидов ушел.
Оставшись один, Хаким-бей прислушался к своим ощущениям, сладко потянулся, хрустнув суставами и направился в женскую половину дома.
19
Андрей перекинул ремень автомата через голову и повесил оружие на грудь. Выставив перед собой руки, он ощупью пробирался густым подлеском.
Липатов весь превратился в зрение, однако почти ничего не различал в темноте. Ветки то и дело тыкались в лицо и в сощуренные до щелок, – чтобы, не дай Бог, не ткнула какая колючка, – глаза. Одежда цеплялась так часто, что казалось, будто сами деревья против его побега.
Какое-то время Липатов тревожно вслушивался, ожидая погони, криков, топота множества ног, выстрелов наугад в темную чащу – авось попадут. Но позади стояла оглушающая тишина, а вот он сам ломился по лесу, словно раненый медведь. Треск сучьев под ногами был слышен на всю округу.
Бешено стучащее сердце постепенно успокоилось, сумбурный поток обрывочных мыслей стих, пришла способность рассуждать логически. Получалось, что при таком раскладе сами боевики в чащу не сунутся до утра – тут сам черт ногу сломит. Кстати, надо идти осторожнее, а то, не ровен час, свалишься в ка кой-нибудь овраг, хорошо, если шею свернешь. Тогда, считай, повезло. А если сломаешь ногу или хотя бы руку? Все, о побеге можно забыть. Лучше сразу застрелиться, потому как убитого Ахмеда бандиты не простят. Они за обычный побег забивают насмерть, а за убийство товарища порежут на ремни.
Андрею удалось выбраться на небольшую полянку. Он перевел дух, глянул на затянутое тучами небо. Положительно, сегодня все было против него! Долго стоявшая дотоле хорошая погода начала портиться. Не успеют убрать картофель.
Липатов чертыхнулся: далась ему эта картошка! Он свободен! Все! Больше не раб!
Есть оружие, и живым он не дастся. Реальный страх смерти еще не давил неотвратимостью, поэтому и не было по-настоящему страшно. Только подкрепленная адреналином решимость живым не сдаваться.
Андрей решил, что идти дальше пока не стоит. Он отошел достаточно далеко, поэтому некоторая фора у него есть. Нужно отдохнуть, чтобы утром бежать с новыми силами.
Вот только куда?..
Кругом – проклятая чужая реальность.
К кому обращаться за помощью? Что делать дальше? Как вернуться в свой мир?
Чувствуя, что теряет самообладание от такой безнадеги, Липатов глубоко вздохнул, прогоняя внезапную слабость. Не раскисать! Как-нибудь разберемся. Сейчас главное – вырваться из лап преследователей, а там будет видно.
Андрей сел на землю, чувствуя ее стылость, затем поднялся на корточки, привалился спиной к дереву, понимая, что долго так не просидит – затекут ноги. Решил подложить под себя автомат, но вспомнил, что делал им с головой Ахмеда. Собрал охапку жухлой листвы и принялся оттирать оружие. Аккуратно потрогал. Вроде пальцы не липнут. После этого уже спокойно сел на приклад, опять откинулся спиной на ствол дерева, вытянул ноги, сложил на груди руки, напрягся до дрожи в мышцах, пытаясь сохранить тепло.
Надо поспать. Немного. Как только начнет светать, нужно залезть на дерево повыше, сориентироваться и вперед, подальше отсюда.
Что там Илья говорил? Ничейная земля?
Плохо, очень плохо. Были бы официальные власти, с ними можно как-то договориться, разойтись нормально. А с бандитами какой разговор? Особенно в свете недавних событий. Нет, смерть этого похотливого козла ему точно не простят.
Липатов усмехнулся. Он и сам не ожидал от себя такого поступка. Прикончил вонючего ублюдка, сбежал из рабства. Теперь уйти бы от погони, а она точно будет, вне всяких сомнений. Боевики землю носом рыть станут, лишь бы найти его.
Насколько большую территорию контролирует Мага? Куда в первую очередь направится погоня?
В сторону города? Наверняка.
Скорее всего, будет несколько групп преследователей. Они эту местность знают хорошо, а вот он не знает вообще.
Что делать? Прятаться в лесу? Но скоро зима. Без знаний и умения выживания в зимнем лесу он сдохнет от голода и холода с наступлением первых морозов.
Возвращаться в город? Но это чужой город. Он весь разрушен войной. Другие пленники по вечерам скупо делились впечатлениями. Почти все говорили, что в городе полный беспредел и анархия. Сплошные банды, и никакой более-менее вразумительной власти. Некоторые кварталы пытаются организовать нечто вроде отрядов самообороны, но там и вояки еще те, и с оружием проблемы. Бандиты кроют их, как баран овцу.
Как там люди живут?
Но ведь живут же – жить где-то надо. Если туда возвращаться, то к кому идти за защитой?
Только бы не поймали… Живым он все равно не сдастся…
Разделить участь Ильи? Нет уж! Лучше смерть – быстрая и легкая.
Умирать страшно… Где взять силы, чтобы самому нажать на спусковой крючок, судорожно сжавшись от страха близкой смерти? Но принять те же муки, что и Илья… Нет…
Так. Все, спать. Спать. Утро вечера мудренее.
Холодно… Холодно…
Ночь была почти бессонной. Короткая, не приносящая облегчения дрема бесконечно прерывалась продолжительным тревожным вслушиванием в молчащий темный лес.
Тихо-то как!
Только вездесущие комары зудели, жаждая крови. Обезумев от ее близости, они бесстрашно садились на лицо и голову, впивались через ткань куртки в напряженную спину. Приходилось бесконечно отмахиваться от этих маленьких вампиров.
Тоже мне, «Сумерки», твою мать! И репеллентов никаких! Хотя эти гады ничего не боятся. Любая химия бесполезна.
Который час? Когда начнет светать? Тело стало окоченевшим.
Сидеть на прикладе автомата уже не осталось сил. В конце концов Липатов натянул на голову куртку, лег на бок, поджав ноги, и почувствовал, как сволочные насекомые немедленно атаковали заголившуюся поясницу.
Тихо взвыв от безысходности ситуации и беспримерного упорства комаров, Андрей закидал себя старыми листьями и опять лег, ощущая стылость земли и прелый запах старой листвы. Затем закрыл голову курткой в твердом намерении уснуть.
Предрассветные серые сумерки долго не покидали лес, словно зацепившись за густой кустарник. Но вот робко пискнула первая, самая ранняя птица. Затем еще и еще. К ним присоединились другие, все больше и больше.
Лес постепенно оживал, наполняясь звуками.
Липатов почти не спал, лишь изредка проваливался в туманное забытье, то и дело выныривая и пропадая вновь в липких объятиях поверхностной дремы.
Наконец Андрей решил для себя, что пора. Теперь он пошел, лавируя в кустах, не продираясь сквозь них, как ночью. По пути выискивал дерево повыше. Но таких, как назло, не попадалось. Все примерно одной высоты, а верхушки и вовсе хилые. Забраться на самый верх без риска упасть – нечего и помышлять.
Помимо раздумий о неизбежной погоне донимали мысли о собственном неумении ориентироваться в лесу. Вспоминалось что-то про муравейники, про мох на деревьях, растущий с северной стороны, про те же ветки, которых с той стороны должно быть меньше. Еще что-то приходило на память. Но толку с этого никакого не было, потому как не существовало понимания направления движения.
Куда идти? Где спасение? Где найти этот чертов переход в свою реальность?
Солнце уже было в зените, когда Андрей набрел на заросли малинника. Уже подвядающие, кусты гнулись от крупных темно-красных ягод.
Липатов внезапно почувствовал жажду и голод. Горстями запихивая мягкие сладкие ягоды в рот, он никак не мог насытиться. И лишь мысли о преследователях заставили его идти дальше.
Высоких деревьев по-прежнему на пути не попадалось. Не было ни холмов, ни возвышенностей, ни хотя бы кочек, чтобы как-то с них осмотреться и наметить дальнейший маршрут. Только раскрашенный осенними красками частокол деревьев с подлеском и кустарником, а вверху барашки облаков на синем небе – погода опять разгулялась.
Ближе к вечеру краски потускнели, тени сгустились.
Андрей начал настраиваться на очередную ночь в лесу, кишащем голодными комарами. В этот раз он решил присмотреть ночлег загодя, наломать веток, подстелить их под себя, чтобы не чувствовать холод от земли, набрать листьев, чтобы зарыться в них и спокойно поспать.
Очень хотелось пить и есть.
Кроме малинника, за весь день попадались кусты каких-то незнакомых Липатову ягод. Он, сугубо городской житель, почти не разбирался ни в грибах, ни в ягодах, поэтому попробовать не рискнул. Только под самый вечер набрел на дикую смородину и набросился на нее, набирая полные горсти ягод и громко чавкая. Но смородина не заглушила жажду и голод, который только усилился.
Потом до Андрея дошло, какими проблемами это чревато. Вдруг прихватит живот, да так, что и шагу ступить не удастся. Его же тогда в два счета изловят.
Он дожевал остаток «ужина» и с тоской отошел от смородины.
Возле этих кустов Андрей решил устроить ночлег. Идти дальше было бессмысленно. Ноги от усталости гудели, темнело все сильней, а нужно еще позаботиться о «постели».
Правообладателям!
Данное произведение размещено по согласованию с ООО "ЛитРес" (20% исходного текста). Если размещение книги нарушает чьи-либо права, то сообщите об этом.Читателям!
Оплатили, но не знаете что делать дальше?