Текст книги "Король хитрости"

Рассказ четвертый
Клад

Однажды Филипп Хитров решил разыграть Антона Данилова. Он собрал Колю Егорова, Аню Иванову и Риту Самойлову и сказал им:

– Как насчет того, чтобы подшутить над Антоном? По-моему, он слегка зазнался.

– А, по-моему, ты больше его зазнался, – заявила Рита.

– Мне можно, я умный и изобретательный, – нашелся Филька.

– Скромности тебе не занимать! – засмеялась Аня Иванова.

– Да уж не у тебя, это точно, – согласился с ней Хитров. – Пока своей хватает.

– А как ты хочешь разыграть Данилова? – спросил Коля.

Филька заговорщицки поманил всех к себе:

– Нужно сделать так, чтобы Антон как бы случайно нашел старинную карту, в которой было бы обозначено место, где зарыт клад.

– Клад? – удивленно переспросила Рита.

– Представьте, – продолжал Хитров, – мы подбрасываем Антону карту, он идет в лес, находит обозначенное на карте место и начинает копать. Копает, копает, наконец вырывает огромную яму и…

– И в яме ничего нет! Вот здорово! – потирая руки, воскликнул Колька.

– Как раз наоборот! В яме – сундук. Он открывает сундук, думая, что он полон золота, а в нем бумажка: «ДЕРЖИ КАРМАН ШИРЕ! ОДНОКЛАССНИКИ».

– А где мы возьмем сундук? – спросил Егоров.

– Кажется, у нас в сарае стоит старый сундук. Думаю, можно будет его взять, – вспомнила Рита.

– Отлично! – воодушевился Филька. – Тогда за дело!

В тот же день они с Колькой отправились к Самойловой и вытащили из сарая здоровенный сундук с кольцом на крышке. Хитров придирчиво оглядел его и заявил, что он выглядит слишком новым.

– Надо бы по нему молотком поколотить и краску напильником содрать, – предложил он.

– Ну уж нет! Попробуй только, я его сразу заберу! – заартачилась Рита.

– Ладно, и так сойдет, – вздохнул Филька. – Земля налипнет – будет то, что надо.

– А где мы его зароем? – спросила Иванова.

– У речки в лесу есть подходящая поляна, – подумав, ответил Филька.

– Но туда ужасно далеко тащить. Может, где-нибудь ближе? – ужаснулась Аня, рассматривая большущий сундук.

– А ты что хотела? Принести сундук к порогу Данилова, позвонить в дверь и сказать: «Мы с почты! Вам клад! Распишитесь в получении», – съехидничал Филька.

Они с Егоровым взгромоздили сундук на тележку и, пыхтя, покатили ее по лесной тропинке.

– Ну и тяжеленный! – выдохнул Егоров.

– Старинные сундуки все такие, – объяснил Филька.

Внезапно он вспомнил о чем-то и остановился.

– Чего ты? – удивился Колька.

– Где лопата? У тебя?

– Нет, у тебя, – замотал головой Егоров.

– Значит, мы ее в сарае забыли, – сказал Хитров и побежал в поселок за лопатой.

Когда он вернулся, почти полтора часа ушло, чтобы выкопать яму нужной глубины и опустить в нее сундук. Ребята забросали яму землей и притоптали ее сверху, замаскировав сухими листьями, чтобы нельзя было догадаться, что она свежая.

– Уф! Теперь осталось подготовить фальшивую карту и подсунуть ее Данилову! – сказал Филька, вытирая пот со лба.

– А кто этим займется? – спросил Колька.

– Кто, кто… Дед Пихто! – передразнил Хитров. – Я, разумеется.

Половину воскресенья он возился с картой. Родители, думая, что сын делает уроки, не могли прийти в себя от удивления.

Филька старался, чтобы его творение выглядело как старинное и вызывало доверие. Ему никогда не удалось бы сделать это, не отыщи он у себя дома карту их района двадцатилетней давности. Хитров хорошенько помял ее и обтрепал, а потом крестиком отметил место, где зарыт сундук.

После этого он перьевой ручкой, изменив почерк, написал на обратной стороне: «У речки Жабенки, на поляне, в восьми шагах на юг от старого дуба зарыт клад: золота – 25 кг, бриллиантов – 7 кг».

Он перечитал написанное и, не обнаружив ни одной ошибки, довольно усмехнулся. Филька положил карту в железную коробочку из-под чая и незаметно подсунул ее на огород бабки Данилова, где сегодня вечером Антон должен был копать картошку. После этого Хитров притаился за забором в лопухах и стал ждать. Сидеть в лопухах пришлось долго, но вот наконец на огороде показался Антон с лопатой на плече.

Он, зевая, вонзил лопату в землю и стал копать, через каждые пять минут устраивая длинный перерыв.

«Вот сачок! И бывают же такие лоботрясы! Нет чтобы раз-раз – и готово!» – раздраженно подумал Филька после того, как Данилов в десятый раз, отложив лопату, стал смотреть на небо.

Когда до того места, где была спрятана карта, оставалось совсем немного, Антон снова приостановился отдохнуть, и Хитров за забором едва не завыл от нетерпения. Но Данилов, видимо, решил поскорее закончить работу и опять взялся за лопату. Не прошло и минуты, как она обо что-то звякнула, и Филька, к радости своей, увидел, как Антон извлек из земли металлическую коробку и недоуменно смотрит на нее.

«Открывай же ее, балбес!» – нетерпеливо прошептал Хитров, раздвигая лбом лопухи. Словно последовав его совету, Антон открыл железную коробку и, достав карту, развернул ее. Некоторое время он вертел схему в руках, потом вздрогнул, воровато огляделся, спрятал карту под рубашку и бросился бежать в сторону леса, бросив на огороде мешок с картошкой.

– Клюнуло! Вот так я! – обрадовался Филька, разминая затекшие ноги.

Он сунул руки в карманы и не торопясь пошел домой, представляя, как Антон, пыхтя и спотыкаясь, бежит по лесу. Вот он уже копает яму, видит сундук, вытаскивает его, протягивает руки, надеясь загрести сокровища, но – не тут-то было! И Хитров засмеялся, представляя, какая это будет замечательная шутка.

На полпути он встретил Риту, Аню Иванову и Колю.

– Ну что? Получилось? – нетерпеливо набросились они с расспросами.

– А то! Клюнул как миленький! – ответил Филька. – Схватил лопату и помчался в лес!

– А почему ты за ним не пошел? – спросил Коля.

– Вот еще! Я и так все себе представляю! У меня воображение богатое!

– А если возникнет что-то непредвиденное? – поинтересовалась Ритка.

– Ничего не возникнет! Все под контролем! – уверенно сказал Филька. Он уселся на скамейку и, поджав по-турецки ноги, приготовился терпеливо ждать.

– А я пойду посмотрю, как он там! Мне интересно, какое у Антона будет лицо, когда он выкопает этот сундук! – сказал Егоров и побежал к лесу.

– Подожди меня, я с тобой! – крикнула Рита и заспешила за ним.

С Филькой осталась одна Анька. Она стояла рядом, переминаясь с ноги на ногу.

– А ты не пойдешь? Меня бы проводил! – попросила она.

– Не хочу никуда ходить. У меня воображение богатое! Лучше я здесь буду сидеть и представлять! – отказался Филька.

– Тогда я одна схожу. Пока! – немного помедлив, сказала Аня, и Филька не стал ее задерживать. Он остался ждать на лавке, предвкушая триумф своей затеи.

Не прошло и часа, как он заметил пыль на дороге из леса. К нему сломя голову мчался Колька.

«Ишь ты, как чешет! – удивился Хитров. – Будто я без него не догадываюсь, как все произошло!»

Егоров подбежал к скамейке и, тяжело дыша, остановился.

– Ну что? – гордо спросил Филька. – Здорово он разочаровался, когда нашел пустой сундук? Небось открыл, а клад тю-тю!

– Он… он… есть! – вырвалось у Кольки.

– Что есть? Пустой сундук?

– Нет, клад!

– Какой клад? Фальшивый?

– Не фальшивый, а взаправдашний! Антон нашел настоящий клад!

– Как настоящий? Откуда в нашем сундуке взяться кладу? – не поверил Филька.

– Ты ничего не понимаешь! – отдышавшись, закричал Колька. – Этот осел перепутал и вместо восьми шагов на юг от старого дуба отсчитал восемь шагов на север. Стал рыть и нашел взаправдашний древний сундук! Открыл его, а в нем золотые монеты!

Филька схватился за голову:

– Что? Монеты? Быть этого не может!

– Еще как может! Иди сам посмотри! Антон там сейчас сидит на поляне и золотые монеты считает. Говорит, что сдаст государству и ему проценты дадут!

– Что? Не верю! – Хитров вскочил и бросился бежать к лесу.

– Ишь ты! – бормотал он на бегу. – Повезло дураку! Где север, где юг, не знает, а клад нашел! Вот счастье привалило идиоту!

Запыхавшись, Филька промчался сквозь лес и выскочил на поляну. Там на сундуке сидел довольный Данилов, а рядом с ним стояли Рита Самойлова и Аня Иванова.

– Где клад? – крикнул Хитров.

– А, тебе уже сказали? – засмеялся Антон. – Большое тебе спасибо. Ведь если бы не ты, я ни за что не стал бы тут копать.

– Учти! Половина моя! – заявил Филька.

– Как бы не так! Клад-то я нашел, а не ты!

– Но я рисовал карту!

– Ты фальшивую карту рисовал, а сундук я нашел настоящий! А кто первый нашел, тому все и принадлежит. Сдам государству и получу свои двадцать пять процентов!

– Покажи хотя бы! Не будь свиньей! – не выдержал Филька.

Он столкнул Антона с сундука, распахнул крышку и замер, уставившись на то, что было внутри. Потом медленно повернулся и, не оборачиваясь, пошел по тропинке, чувствуя себя оскорбленным до глубины души.

Позади раздался хохот. Хохотали и Аня, и Рита, и Антон, и присоединившийся к ним Егоров. А Филька шел по тропинке с гордо поднятой головой и думал, что он безнадежный осел.

– Не рой другому яму! – крикнул Колька и заглянул в сундук, крышку которого Хитров так и не закрыл.

Сундук был пуст, только на самом дне лежала хорошо знакомая записка, на которой неровным почерком самого Фильки было написано: «ДЕРЖИ КАРМАН ШИРЕ! ОДНОКЛАССНИКИ!»

Рассказ пятый
Каскадер

В воскресенье утром Антон Данилов и Филипп Хитров сидели во дворе на лавочке и играли в шашки, как вдруг из подъезда выскочил Колька Егоров.

– Я только что смотрел фильм про каскадеров! – крикнул он. – Они самые отважные люди в мире! Прыгают с парашютом, сталкиваются на машинах, дерутся на крыше мчащегося поезда!

– Ну, это же каскадеры… Ты-то здесь при чем? – зевнул Антон.

– Я тоже хочу им стать! Я даже придумал свой первый трюк, но мне нужна ваша помощь!

– Какой трюк? – заинтересовался Филька.

Колька осмотрелся, не слышит ли его кто-то из взрослых, и прошептал:

– Прыжок в бочке с водопада! До меня в мире этот трюк выполнили всего три человека, причем один погиб!

– Как это «прыжок в бочке с водопада»? – не понял Антон Данилов.

– А так: каскадер забирается в большую бочку, а ассистенты скатывают его с Ниагарского водопада, самого большого в мире! – объяснил Егоров.

– И ты мне объясняешь про Ниагарский водопад? Мне, который тысячу раз там бывал! – присочинил Филька.

Антон криво ухмыльнулся. Ему не нравились затеи с бочками.

«Если Колька погибнет, – размышлял он, – мне придется отвечать, потому что я на два месяца старше их с Филькой. Вот если бы Хитров был старше, тогда он бы отвечал».

– Бочку я уже нашел у нас в погребе! – продолжал Колька. – Она большая, прочная и не протекает, хоть и воняет капустой.

– А водопад? У нас же рядом нет водопада! – вдруг весело сказал Антон, который сообразил, что раз водопада нет, значит, все отменяется. А раз все отменяется, ему не за что будет отвечать.

– Не волнуйся, я уже все продумал! Водопада у нас нет, но есть песчаный обрыв. Вы скатите меня в реку с обрыва.

Филька присвистнул, вспомнив многометровый и очень крутой обрыв, который когда-то был отвалом карьера. Зимой не все решались скатиться по нему даже на санках.

– Кости переломаешь! – предостерег он.

– Каскадеры не боятся переломов! – вызывающе сказал Колька. – К тому же мы оборудуем бочку по всем правилам. Так вы со мной или струсили?

– Я с тобой, – подумав, сказал Хитров.

– Я тоже. Но предупреждаю: ничем хорошим это не закончится, – вздохнул Данилов.

Они вытащили из подвала большую бочку, в которой раньше квасили капусту, и, кое-как очистив, стали ее оборудовать. Внутри бочку выстелили толстым слоем пенопласта, а на него прикрепили несколько длинных полосок поролона. Причем и пенопласт, и поролон они не прибивали, а клеили, чтобы при падении с обрыва Колька не напоролся на гвоздь.

– Хорошо получилось, мягко… – сказал Егоров, ощупав бочку изнутри. – Запомните: первое правило каскадера – хорошая подготовка к трюку.

– Скажи лучше, к смертельному номеру, – пробурчал Антон.

«Смертельный номер» назначили на завтра в одиннадцать часов утра. Новость об этом расползлась по школе, и на следующий день у обрыва толпилась уже добрая треть ребят из их класса. Сам Коля пока почему-то задерживался.

– Откуда они все узнали про трюк? – удивился Филька Хитров.

– Я сообщил кое-кому под большим секретом! – сказал Антон, стоявший рядом с довольным видом. – Зато теперь я не самый старший и, если что случится, отвечать не мне! Смотри, сюда даже из девятого класса два парня притащились!

– Ну ты даешь! – поразился Хитров, которому не понравилась такая предусмотрительность приятеля.

– Не умеют у нас хранить тайны! Сказал-то я двоим, а пришли человек тридцать! – продолжал рассуждать Данилов.

В этот момент ребята зашумели, и все повернулись в одну сторону. Возле обрыва показался Колька Егоров, серьезный и сосредоточенный. Несмотря на летнее время, он был в немыслимом ватном тулупе с торчавшими из него клоками ваты и в мотоциклетном шлеме старшего брата.

В другое время все бы посмеялись над его нелепым видом, но сейчас присутствующие молчали, понимая серьезность момента. Мало кто осмелился бы скатиться по такому крутому склону.

Колька подозвал к себе Фильку, и они вдвоем затащили бочку на вершину обрыва. Там Егоров перевернул бочку на бок и забрался внутрь, так что находившимся внизу виден был только его оранжевый шлем.

– Не передумаешь? – спросил Филька.

– Нет, – упрямо мотнул головой Колька. – Приготовься толкнуть!

– Я что, я всегда готов!

Сообразив, что сейчас произойдет, Ритка Самойлова громко взвизгнула и зажала себе ладонью рот.

– Давай, скатывай! – глухо донеслось из бочки, и Филька, убедившись, что внимание всех стоявших внизу обращено к ним, осторожно толкнул бочку с обрыва.

Вначале она катилась медленно, но потом стремительно разогналась, помчалась вниз, несколько раз подпрыгнула и с громким всплеском упала в реку. Два девятиклассника прыгнули следом за ней в воду, подкатили бочку к берегу и извлекли из нее Егорова. Колька очумело тряс головой и, когда его попытались поставить на ноги, ухватился за чье-то плечо.

– Ну как ты? – спросил Антон.

– Вроде ничего, только голова кружится! – Егоров снял с головы мотоциклетный шлем. С его тулупа стекала вода.

– А что ты чувствовал, когда катился? – восхищенно спросила Рита.

– Ничего, только мельтешение и тряску. А когда бочка свалилась в воду, то ощутил удар.

– Ура! – закричал кто-то. – Получилось! Качай его!

Кольку подхватили на руки и стали подбрасывать.

– Уроните! – кричал герой, вырываясь.

Пока все чествовали Егорова, Антон не без зависти смотрел на бочку.

– Подумаешь! – крикнул вдруг он. – Я тоже так смогу! А ну, Егоров, дай сюда свой тулуп и шлем!

– Давай, скатывай! – глухо донеслось из бочки, и Филька,

убедившись, что внимание всех стоявших внизу обращено к ним,

осторожно толкнул бочку с обрыва

Данилов надел мокрый тулуп, напялил на голову шлем и велел, чтобы ему помогли втащить на обрыв бочку. Но, оказавшись наверху и посмотрев на почти отвесную крутизну склона, попятился.

– Ну что? – спросил Филька. – Раздумал?

– В другой раз. Бочка для меня тесновата, – дрожащим голосом сказал Антон.

Он быстро снял влажный тулуп, сбросил шлем и осторожно стал спускаться с обрыва. Но уже почти у самой воды Данилов споткнулся и, кувыркаясь, полетел в реку. Раздался всплеск, и Антон исчез под водой. Через некоторое время он, отплевывая песок и чихая, показался на поверхности. Потом в насквозь мокрых ботинках, брюках и рубашке под всеобщий хохот выбрался на берег.

– Я это специально сделал! Ради шутки! – крикнул он срывающимся голосом.

– Не унывай, Тошка! Не всем же быть каскадерами! – насмешливо сказала Аня Иванова. – Кому-то нужно быть и клоуном!

Рассказ шестой
Тайна из глубины веков

Перед концом урока математичка Раиса Павловна, женщина суровая, худая, похожая на градусник, пригрозила, что на следующий день устроит 7-й «А» серьезный опрос по пройденным темам, а так как завтрашний урок последний в третьей четверти, то полученная оценка для многих станет решающей.

– И советую не прогуливать! – предупредила учительница. – Тот, кто не явится, автоматически получает двойку и будет все каникулы приходить в школу заниматься математикой. Помните: автоматически!

Слово «автоматически» она сказала словно чихнула: «афтоматицки!», и все взрогнули. Фильке Хитрову показалось, что внутри у Раисы сидит собачка, которая сейчас тявкнула.

– А если я сломаю ногу? – спросил двоечник Петька Мокренко, первый силач в классе.

– Сломаешь ногу – придешь на костылях! Отговорки не принимаются! Конец урока! – Раиса Павловна захлопнула журнал и вышла из класса.

Хотя ее урок был последним и звонок давно прозвенел, никто не расходился. Весь 7-й «А» сидел за партами, как приклеенный, и пытался осмыслить только что услышанное.

– Ничего себе – опрос по всем темам! У меня, может, все темы в кучу сбились! – возмутилась Рита Самойлова.

– Вот-вот! Объясняет плохо, а требует много! Я уже ничего не помню, – присоединилась к подруге Аня Иванова.

– А не достать ли мне справку, что я тяжело болен, и вообще прикинуться почетным донором? – вслух размышлял Антон Данилов.

– У Раисы справка не поможет! Слышал, как она костылями меня срезала? – напомнил Петька Мокренко.

– Официальная справочка везде поможет! Она по закону не имеет права ставить двойку, если есть справка с печатью! – хихикнул Антон.

– Надо сорвать урок! – предложила Рита. – У меня по математике баланс между пятеркой и четверкой, и я не хочу, чтобы была четверка.

– Везет же некоторым! Мне бы хоть трояк! – завистливо сказал Петька.

– Так как, будем срывать урок? – нетерпеливо спросила Самойлова.

– Как ты его сорвешь? Раиса – не биологичка какая-нибудь! С ней такие шутки не проходят! – насмешливо сказал Коля Егоров.

Ему, единственному из класса, хотелось, чтобы опрос состоялся. В своих знаниях по математике он не сомневался, а самые сложные задачи решал шутя. Учительнице приходилось порой его одергивать, чтобы он не забегал вперед по программе и не использовал более сложные правила, чем те, которые сейчас проходили.

– Ты бы, Егоров, помолчал! С тобой дома занимаются! – с досадой произнесла Аня Иванова.

– А если позвонить и сказать, что в школе бомба? – предложил Антон, гибкий ум которого просчитывал все варианты.

– В прошлом году звонил один дурак из девятого класса, – фыркнула Ритка. – Мало того, что его вычислили и исключили, так еще всю школу заставили в воскресенье учиться. А его родители за ложный вызов до сих пор расплачиваются. Забыли, что ли?

– С Раисой и бомба не пройдет. Если даже у школы загорится крыша, все равно она проведет опрос, – безнадежно сказал Петька Мокренко. В отчаянии он вырвал из горшка какой-то цветок и запустил его в форточку. Мокренко вообще любил все резать и ломать.

Раиса Павловна была известна всей школе своим крутым характером. У нее самые отъявленные хулиганы, которые на других уроках чуть ли не на люстрах качались, становились тихими, как овечки. Десятки раз самые изобретательные умы старшеклассников бились над способом, чтобы сорвать ей урок, но все было тщетно, и в журнале появлялась колонка двоек и троек.

Минут двадцать 7-й «А» гудел как улей. Предлагались самые невероятные решения, одно из которых было в том, чтобы в день опроса весь класс пошел кататься на плоту, а потом ребята потеряли бы шест и дали бы снести себя вниз по течению.

Один Филька, обычно разговорчивый, помалкивал и хитро на всех посматривал. Первое время, когда все галдели и никто никого не слушал, на это не обратили внимания, но потом вдруг заметили и уставились на него.

– А ты-то чего в рот воды набрал? – не выдержала Аня Иванова. – Тебе, между прочим, больше всех беспокоиться надо! У тебя четверка на соплях висит!

Хитров выдержал паузу – он всегда так делал перед наиболее важными своими высказываниями – и, наигранно зевнув, равнодушно произнес:

– А чего волноваться-то? Никакого опроса завтра не будет.

После его заявления в классе на несколько секунд воцарилась такая тишина, что слышно стало, как бурчит в животе у Мокренко.

– Как не будет? Почему? Ты что, Хитров, сдурел? За свои слова отвечаешь? – со всех сторон посыпались обидные реплики.

Филька спокойно встал и направился к дверям.

– Ты куда? – завопил Антон, преграждая ему дорогу.

– Если вы мне не верите, тогда я пошел. Меня дома компьютерные игры ждут.

– Нет, ты постой! Раз уж начал – заканчивай! Почему ты сказал, что завтра опроса не будет? – взревел Мокренко.

– Потому что я отвлеку Раису. Заговорю ей зубы! – уверенно сказал Филька.

– Это невозможно! Твой план – дохлый номер!

– Для тебя, может, и дохлый, а для меня нет. Ну, пока! – и, отстранив Антона, Хитров гордо вышел из класса, оставив последнее слово за собой.

Аня и Рита, сгорая от любопытства, выскочили за ним.

– Как ты думаешь, он действительно это сделает? По-моему, он привирает! – спросил Антон Данилов у Егорова.

– Помнишь снеговика? Тогда мы тоже были уверены, что Филька не сумеет спрятаться, – напомнил Колька.

– Да, от Хитрова всего можно ожидать. Но на этот раз, я уверен, он сядет в лужу, – категорично заявил Данилов.

И вот наступило следующее утро.

Перед уроком математики Филька зашел в класс и, как обычно, прошествовал к своей парте, предпоследней в крайнем правом ряду.

– Ну что, Хитров? Будешь Раису отвлекать? – крикнула ему Ритка.

– Нет проблем! – лаконично ответил Филька.

– А помогать тебе не надо? Может, как-то подыгрывать? – спросила Аня.

– Лучше помалкивайте! Я, как солист, не люблю, когда мою партию прерывают фальшивые голоса, – произнес Хитров.

Мокренко так удивился, что даже перестал царапать складным ножом краску на батарее.

– Какой солист? – поинтересовался он.

– Солист – это тот, кто поет один, и никто его не перебивает, – с некоторым сомнением объяснил Филька.

В это мгновение в классе появилась Раиса Павловна. Сказав на ходу: «Здравствуйте, садитесь!» – она стремительно подошла к своему столу и открыла журнал.

– Как я вчера и обещала, начинаем опрос! – с обычным металлом в голосе сказала учительница. – Все закройте учебники и положите их на край стола. У кого увижу открытый – сразу двойка. Все ясно?

Ребята ожидали, что Филька с места в карьер начнет заговаривать ей зубы, но он молчал. Должно быть, подумали тогда они, решительный тон учительницы отбил у Хитрова всякое желание привлекать к себе внимание. Только он откроет рот, она – раз! – и спросит его первым, а знаний у него – дырка от бублика.

Но как не раз говорил Филька: «Хитровы не сдаются!» Он подождал, пока Раиса скользнет взглядом по журналу, выискивая первую жертву, и вдруг оглушительно чихнул. Даже странно, как он сумел подгадать этот чих – пером, что ли, в носу пощекотал?

– Будь здоров, Филипп Хитров! – в рифму сказала математичка, поднимая от журнала голову и прикидывая, не подойдет ли он в качестве первой жертвы.

– Большое спасибо, Раиса Павловна! – поблагодарил Филька и спросил: – Можно задать вам вопрос?

Учительница проницательно взглянула на него, словно желая сказать: «Знаю я все ваши хитрости! Ничего не выйдет!»

– Нельзя. После урока! – отказала она.

– А если очень быстро? Одну секунду!

– Ну, если одну секунду – то можно.

И вот тогда-то в глазах у Фильки зажглась авантюрная искорка.

– Как вы думаете, сколько у вас прямых родственников, Раиса Павловна? – спросил он.

На мгновение учительница опешила и подозрительно посмотрела на него:

– А тебе зачем? С каких это пор ты заинтересовался моими родственниками, Хитров?

– Этот вопрос увлекает меня чисто теоретически. Ваши родственники интересуют меня не как люди, а той своей стороной, которой они обращены к математике.

– Как это мои родственники обращены к математике? Ты спрашиваешь, не было ли среди моих родственников известных ученых? – снова не поняла Раиса Павловна.

– Нет, не об этом. Я спрашиваю: как вы думаете, сколько было у вас прямых родственников в 1000 году нашей эры? – нетерпеливо пояснил Филька.

– В 1000 году? Понятия не имею! Но почему это тебя интересует?

– Исключительно с точки зрения математики. Возьмем человека, например, вас.

– Почему именно меня?

– Ну если не хотите, чтобы вас, возьмем кого-нибудь другого, скажем, меня, Колю Егорова или Риту… Тут важен не конкретный человек, а пример…

– Ладно, пускай это буду я… И что дальше? – учительница покосилась на часы: время для опроса еще было.

– Очень хорошо, Раиса Павловна! Давайте так: я буду задавать вам вопросы, не личные, а просто математические, и вы отвечайте, не удивляясь. Хорошо?

– Ну хорошо, – кивнула та, слегка заинтересованная.

– А ответы записывайте мелом на доске. Договорились?

– Что-то ты больно много хочешь, Хитров! Ладно, но только если это будет относиться к математике, – согласилась Раиса Павловна, которой было интересно, куда он клонит.

Весь класс, затаив дыхание, следил за поединком.

Филька подождал, пока она взяла мел, и потом продолжил:

– Первый вопрос – элементарный. Сколько у вас родителей? Меня интересует только количество.

Учительница удивленно приподняла брови, явно ожидая подвоха, а потом осторожно ответила:

– Столько же, сколько и у всех. Двое.

– Запишите на доске, – попросил Филька.

Раиса Павловна пожала плечами и вывела на доске жирное «2».

– Учти, скоро у тебя будет такая же в журнале, – вполголоса пообещала она.

– А сколько у вас бабушек и дедушек? – продолжал Филька, делая вид, что ничего не слышал.

– Четыре! – И учительница под двойкой написала «4».

– А прабабушек и прадедушек?

– Восемь!

– А прапрабабушек и прапрадедушек?

– Шестнадцать… Ты мне что, устроил экзамен на таблицу умножения? – усмехнулась Раиса Павловна, но все-таки записала на доске цифру.

– А прапрапра… – продолжал Филька.

– 32! Это же элементарно! Каждый раз умножаешь на два. Ведь у каждого человека – двое родителей.

– А прапрапрапра?

«64» – секунду подумав, написала на доске учительница.

– А их родителей?

– 128! А их родителей 256, а родителей тех родителей 512… Но так мы долго будем считать. Ты ведь хочешь узнать, сколько родственников у меня было в 1000 году нашей эры?

– Да, – подтвердил Филька.

– Тогда это можно подсчитать проще. Обычно люди женятся в двадцать пять лет, и тогда же у них появляются дети. Значит, в столетии четыре поколения? Так? – спросила математичка.

– Не так. Я у мамы раньше появился! – крикнул Колька Егоров.

– А я позже! – возразила Анька.

– Это не имеет значения, кто годом раньше, кто годом позже… Мы имеем дело со средними величинами. Ведь ты это имел в виду, Хитров? – спросила Раиса Павловна.

– Именно это… – подтвердил Филька.

– Хорошо, тогда посчитаем, допустим, на двести лет. Двести лет – это восемь поколений или два в восьмой степени… – Учительница придвинула к себе калькулятор. – Значит, в 1800 году у меня было 256 прапрапрабабушек и дедушек. Считаем еще на двести лет назад, до 1600 года…

Она снова взглянула на калькулятор, быстро что-то подсчитала, и брови у нее удивленно поднялись. Прежде чем написать ответ на доске, она дважды перепроверила.

– Так сколько? – спросил Филька.

– 65 536! Или два в шестнадцатой степени прямых родственников было у меня в 1600 году! – поразилась учительница.

– А в 1400 году?

– Два в двадцать четвертой, или… – Раиса Павловна снова взглянула на калькулятор: – 16 миллионов 777 тысяч 216!

Класс был поражен, он никак не ожидал у Раисы Павловны такой многочисленной родни.

– Не так уж и много! Мы еще не добрались до тысячного года, – хладнокровно сказал Хитров. – А в 1200?

– Калькулятор зашкаливает. Придется считать на бумаге, – сказала учительница. Она схватила листок и стала увлеченно считать в столбик.

Не только математичка, Коля Егоров и Аня Иванова тоже увлеклись, подсчитывая своих родственников. Рита незаметно посмотрела на часы и обнаружила, что до конца урока осталось всего двадцать пять минут. Значит, всех уже не спросят.

– Кажется, получилось! – шепнула она Ане, но та была так увлечена подсчетами, что не услышала.

«2 родителя,

4 бабушки и деда,

8 прабабок и прадедов,

32 прапрадеда,

64 прапрапрапра

128 прапрапрапрапра», – писала она.

Раиса Павловна наконец закончила подсчеты и обнаружила у себя в 1000 году нашей эры несколько миллиардов непосредственных бабушек и дедушек – примерно столько, сколько живет сейчас на Земле. Такое обилие родни так ее поразило, что она углубилась в историю еще дальше – до 1 года нашей эры, то есть на две тысячи лет назад, и у нее получилось число, которое едва уместилось на доске:

«1 210 000 000 000 000 000 000 000»

– 1,21 триллиона триллионов! И это я еще округляла в меньшую сторону! – поразилась математичка. – Но это ведь вообще нереальное число! Столько людей никогда не могло жить в одно время! Если сложить всех людей, которые жили за всю историю человечества, – не будет и одной десятой от этого числа! Здесь какой-то парадокс, но я не понимаю какой! Ведь я все считала правильно! 2x2x2x2x2x2x2… и так восемьдесят раз или два в восьмидесятой степени – все верно!!!

– И ведь это только ваши прапрапрапрабабушки! – сказала Аня. – А ведь еще родственники других людей! Что же тогда получается, их всех надо складывать? Ваш триллион триллионов, мой триллион триллионов, Филькин триллион триллионов.

– Но как такое может быть? Сейчас население Земли только семь или восемь миллиардов, а раньше было намного меньше. У нас же получается, чем дальше в глубь веков, тем людей становится больше, – поделился своим открытием Коля Егоров.

И все недоуменно уставились на Хитрова, ожидая, что он подскажет решение этой загадки, которую сам всем и предложил.

А тот, уже не таясь, посмотрел на часы и, обнаружив, что до звонка всего две минуты и опроса уже не будет, сказал:

– Честно говоря, я и сам толком не понял, как это возможно, но одну вещь я уяснил…

– Какую? – ошеломленно спросила Раиса Павловна, с трудом отрывая взгляд от немыслимого числа на доске.

– То, что у каждого человека не могло быть по триллиону триллионов прямой родни. А раз не могло, то родня у нас общая, а это значит, что все люди родственники… И мы с вами, Раиса Павловна, родственники, и с Анькой, и с Риткой, и вообще со всеми, кто живет на Земле. А родственникам тройки в четверти не ставят и вообще обращаются с ними лучше, чем с чужими. А тут, выходит, чужих вообще нет, и все на Земле – твоя родня!

– С точки зрения математики все неопровержимо. Мы все действительно в родстве, причем неоднократно, – подтвердила учительница, глядя на доску.

Прозвенел звонок.

– Конец урока! До встречи в новой четверти! – машинально сказала Раиса Павловна.

Филька взял свой рюкзак и вышел из класса.

– Пока, родственнички! – крикнул он уже на пороге.