Текст книги "Сокровище Сивояры"

Магические лавчонки, конкурируя друг с другом, активно занимались скупкой краденых артефактов, пользуясь тем, что спрятать в Доме-утюге можно было всё что угодно. Где-то здесь, в сырых закоулках, бесследно сгинула одна из последних птиц Рух, кормившая, как известно, своих птенцов слонами.

Лавка Страхила была самая известная из всех лавок Дома-утюга. Занимала она целый этаж во внутреннем флигеле. Первое помещение было вполне себе респектабельное, чистенькое. Здесь угощали пищащими пирожными и работали приятнейшие продавщицы-кикиморы с растущей на голове травой и подчёркнуто вегетарианской внешностью, не очень гармонирующей с треугольными зубами.

Во втором помещении, с каменными глухими стенами, с длинными железными полками, тянущимися от стены до стены, и стеклянными противопожарными витринами, обитал сам Страхил – элементаль огня, крайне вспыльчивый и горячий. Длинная алая борода его поджигала всё, чего касалась. Здесь продавались всевозможные артефакты, часто сомнительные, вроде мушки-ворюжки, отмыкающей все замки, цепочки покорности и жуткого карандаша. Карандаш был похож на огрызок обычного карандаша. Им можно было преспокойно записывать любые слова, кроме страшных. Нельзя писать «фарш», «ужас», «кошмар» и вообще любое подобное слово. В книге, рядом с которой впервые обнаружили этот карандаш, около слова «жуть» с недописанным мягким знаком было красное пятно и не хватало мягкого знака.

Существовало у Страхила и третье помещение, в котором он хранил разного рода испорченные артефакты, скупленные за бесценок. Ими у Страхила был забит целый подвал, и он нанял стожара, чтобы разбирать их и чинить всё, что возможно. Из прочего же – вытягивать рыжьё. На эту опасную работу найти желающих было сложно, и Страхил нанял Филата.

– Сегодня я усмирял копьё Ахилла. Милый артефактик, но, к сожалению, имел скверную привычку втыкаться во всё живое, – похвастался стожар. – Вон, украсил меня! Зашьёшь? – Он показал на длинную царапину, которая, спускаясь от скулы до середины щеки, имела все шансы стать шрамом. – Зато мне хорошо заплатили. Немножко магии – немножко жизни! – заметил Филат. – Благодарю!.. Теперь заживёт!.. Взгляни, какой список мне дал Страхил! – Он сунул Еве огнеупорную тетрадь. Страхил как элементаль огня предпочитал именно такие. Тетрадь была заполнена печатными буквами, но приписки были на полях курсивом.

«Заводное чудище с ключом в спине. Всё в заклёпках. Можно указать ему врага и отправить в бой. Осторожно! Заедает пружина!

Всезнающий словарь. Переводит со всех возможных языков, включая языки животных, птиц, камней и растений. Похож на испорченный наушник с оборванным проводом. Побочка: через какое-то время ты обнаруживаешь, что говоришь не то, что хочешь сказать ты, а что тебя заставляет словарь, то есть кому-то что-то переводишь, но что и кому – совершенно непонятно.

Сосуд слоистой воды. Живая вода, мёртвая вода, умная вода, вода из реки Стикс, вода из Леты. Не встряхивать!!!!

Шкурка вампира-кровососа. Похожа на шкурку лысой обезьянки. Если на шкурку попадёт капля слюны или крови – мгновенно превращается в чудовище. Получена предоплата! Нужно проверить артефакт в первую очередь!

Грызущий меч. Превращается в любое оружие, чаще всего в ядовитую булавку.

Бутылочка ветров. Не ронять! Проблема с пробкой!

Амулет, защищающий от зверей бездны. Просверлённый камень на кожаном шнурке. Поменять шнурок. Осторожно! Откусывает пальцы!

Ловец глупых снов. Выглядит как маленькая диванная подушка. Ловит глупые сны. Если наловить много глупых снов, можно дразнить того, кому они приснились. Осторожно! Может усыпить!

Волшебные часы. Точно показывают время, когда нужно начинать то или иное дело. Или не делать его совсем, потому что оно не выгорит. Лопнула пружина.

Монокль. Видит истинные сущности и любую наведённую магию. Полезен при длинных переходах через заколдованные леса. Не держать у глаза больше десяти минут!»

– Прочитала? – спросил Филат. – А на второй странице уже всякая ерундистика. То, что Страхил и не надеется продать. Ну или продать за устраивающую его цену.

– Почему? Это же артефакты.

– Ясельный хмырь, что артефакты. В этом мире вообще нет неволшебных предметов! Но волшебство многих предметов проявляется в строго определённых обстоятельствах… Например, вот! Эта игрушечная рогатка является оружием против громадных бронированных неубиваемых носорогов. Но только одну ночь в столетие и только если стрелять из неё будет человек, имя и фамилия которого начинаются на «А». После этого неудивительно, что заурядцы могут владеть тем или иным магическим предметом столетия, но никогда об этом не узнают!

* * *

В комнату вбежал Бермята. Его волосы торчали во все стороны, как у Людвига ван Бетховена, а нос был красный, как у Мусоргского. Настасья, дырявя очередной носок, укололась ножницами.

– Подойдите к окну! – крикнул Бермята.

Газон, недавно чистый и ухоженный, теперь был весь покрыт рытвинами. Во все стороны летела земля. Всё новые и новые воронки возникали одна за другой – и происходило это совершенно беззвучно.

Лешак Лёша торчал из клумбы ногами кверху. Он ещё не разозлился, но уже начинал. Земля мелко дрожала. Рядом валялась его метла.

– Рыжьё! – сказал Филат. – Тут боевой магии магров на триста! Кому-то совсем магры некуда девать!

– Убоись! Кажется, к нам прорывается кто-то серьёзный! – Бермята извлёк из кармана красный магстолет, похожий на детскую игрушку.

Филат привстал, расслабился и прогнулся чуть назад. Лицо у него опустело – опасный знак для любого, кто имел дело со стожарами. Ева же и вооружаться не стала. Она ужасно боялась всех этих магических алебард и ржавых мечей. Ей вполне хватало боевого браслета. Пока что на первой пластине сияла надпись «Все норм!», но для опасных ситуаций существовали положения «Евочка не в духе», «Евочка гневаться изволят» и последнее, самое грозное: «Ну всё! Я предупреждала!» Эта пластина обычно зажигалась, когда Филат окончательно её доводил.

Из-под овального стола вылез рыже-золотистый с оплавленным левым ухом пёс размером с телёнка. Лайлап, медный пёс Зевса, поселившийся в доме-буфете на Садово-Кудринской.

Что-то грохнуло. Кажется, кто-то бабахнул в дверь из той же штуки, которая оставляла на газоне рытвины. Дом-буфет вздрогнул от фундамента и до крыши.

– Ага. Не знают, как войти, и просто разносят дверь! – удовлетворённо сказала Настасья. – Сейчас начнётся! Попрошу без паники и драматизма!

Гризельда и Лайлап разом вскочили и умчались встречать незваных костей. При этом змеиный хвост химеры злобно шипел, а Лайлап глухо и страшно лаял. Снизу послышался шум, грохот опрокидываемой мебели, жалобный визг – и Лайлап с Гризельдой опять появились на лестнице.

За ними гнался рой мелких существ. На верхних ступенях рой нагнал Гризельду, и бедная химера, отчаявшись спастись, кувырком скатилась по лестнице. Лайлап же, окончательно деморализованный, полез прятаться под диван, мгновенно опрокинув его, потому что, когда ты размером с телёнка, диван убежище не самое надёжное.

Ева оказалась под перевернувшимся диваном. Это её порядочно взбесило. На браслете мгновенно вспыхнула пластинка «Евочка гневаться изволят». Диван, подброшенный усиленным магией толчком, кувырком отлетел в угол гостиной. Когда же Ева, вскакивая, опёрлась руками о пол, то внезапно увидела, что на её запястье рядом с браслетом сидит крошечный комарик с сабелькой. На комарике был гусарский мундирчик. И ещё он лихо закручивал длинные усы. Рядом четыре мухи в красных сапожках держали на парашютных стропах здоровенного, размером с монету, паука. В каждой из восьми лапок паук сжимал по кинжалу. А ещё у паука была борода и здоровенные чёрные очки, похожие на консервные банки.

Тут же прыгали подозрительные, цыганистого вида блохи в ярких круглых бусах и жевали сигары жирные магфиозные тараканы с золотыми пистолетами в цепких лапках. И была всех этих насекомых целая орда. Это они заставили Гризельду и Лайлапа спасаться бегством.

Первым справился с удивлением стожар. Он легко, как боксёр, размял шею, тряхнул руками – и в руках у него возникли две здоровенные мухобойки.

– Ну, якорный бабай, я готов! – сказал он.

Мушиная и комариная рати с грозным гулом двинулись на стожара. Те мухи, что несли паука, набрали высоту, приготовившись к высадке десанта. Лёгкая крылатая конница заходила с тыла. Три таракана притащили и установили смешной с виду пулемёт Гарднера с заводной рукояткой и двумя стволами, покрытыми бронзовым кожухом. Четвёртый таракан деловито наливал внутрь кожуха воду для охлаждения. Какого бы размера ни были пули в этом пулемёте, удовольствия они бы никому не доставили.

Блохи тоже не теряли время даром. Суетясь у лестницы, они разворачивали в сторону стожара крошечную копию гаубицы-пушки МЛ‑20, легендарного «Емели». Маленький комарик, без сабельки, но с биноклем на шее, лихорадочно пищал в телефон:

– Ориентир два, угломер двадцать – сорок два, прицел сто сорок восемь, осколочно-фугасным, заряд второй…

Стожар со свистом размахивал мухобойками, мешая десанту концентрироваться на точках выброски.

– Попрыгаем! – произнёс он с предвкушением.

Однако попрыгать ему не удалось. Из рукава Евы вылетело толстое полосатое существо с крыльями шмеля и лапками котёнка и, ржаво мяукая, помчалось прямо на гаубицу. Легендарный «Емеля» дважды перевернулся от сильного удара.

– Я подбит! Повторяю: я подбит! Расчёт орудия уничтожен! Вызываю огонь на себя! По квадратам, по квадратам крой, Петрович! – запищал бесстрашный комарик с биноклем.

Котошмель, описав круг над поверженным орудием, выбрал для себя новую цель, однако атаковать её не успел.

– А ну все брысь! – крикнул кто-то. – Анисья! Тит! Уймите своих козявок!

Крик ещё не отзвучал, а в воздухе прямо перед Настасьей и Бермятой что-то мелькнуло. Кто-то сдёрнул плащ-невидимку – старый, весь в латках, смахивающий на армейскую плащ-палатку. Под плащом обнаружились сразу три ребёнка.

Изумлённая Ева закричала, отзывая котошмеля, который с большим неудовольствием спрятался обратно в рукав.

В центре стояла девчушка лет одиннадцати. Она была тощенькая, ростом не выше метра, но боевая и решительная. На зубах – брекеты. Одета в комбинезон с кучей карманов. За спиной – коротенькие, бешено работающие крылышки. В руках – здоровенный четырёхствольный пулемаг, который был явно больше самой девчушки. Толстенные стволы пулемага вращались и дымились: им явно пришлось недавно поработать.

– Оружие классное, но работает на чистом рыжье! От него даже магзели отказались… Ещё магров двести ушло, пока дверь сносили! И на улице магров триста на лешака! Я бы дешевле эту комбинацию провернул… Разозлил бы лешака – он бы мне дверь бесплатно снёс! – буркнул себе под нос Филат.

К ногам девчушки жались двое детей поменьше – видимо, её брат и сестра. Девочка лет шести с дыркой на месте переднего зуба и огрызками косичек и мальчуган лет восьми, круглый, толстый и крепкий. Казалось, кто-то взял пушечное ядро, приделал к нему ручки, ножки, голову – и получился мальчик.

Сейчас круглый мальчик размахивал руками, что-то внушая грозной орде насекомых. От его пальцев разлетались золотистые искры рыжья. Подчиняясь приказу, несколько комариков с серебряными трубами вылетели вперёд и затрубили отступление.

– Ещё минимум двадцатник магров… Полтыщи магров – всего за пять минут! – сказал себе стожар. Его гибкое лицо выражало сильнейшую заинтересованность.

Старшая девочка повернулась к брату и сестре и ловко убрала свой пулемаг.

– Начинайте! – сказала девчушка требовательно. – Ну! Тит! Ниська! Забыли, как договаривались?

Ребята, спохватившись, бросились на колени, вскинули в мольбе руки и, растирая на хитрых мордочках слёзы, заголосили:

– Ой мы бедненькие! Мы несчастненькие! Помогите страдающим сироткам! Нас хотят схватить!

– Очень понятное желание! – процедила Настасья. – Я тоже теперь об этом мечтаю! Дверь вышибли! Лешака взбесили, двор как после бомбёжки!.. Как тебя вообще зовут, чудо с крылышками?

– Задора, – сказала девочка с брекетами. – А это Тит и Ниська!

Настасья мрачно изучала бедных сироток.

– Кто вы вообще такие? Феи? Эльфы? – Она посмотрела на трепещущие крылышки, удерживающие девчушку над полом.

– Наша мама была макси-фейса. А папа – тролль-подземник из магсковского метро! – сообщила Задора.

– Макси-фейсы. «Фейсы» – это не от английского «лицо», а от слова «фея». Крупные феи, которые могут вступать в браки с магическими созданиями других видов, а порой и с заурядцами, – пояснила для Евы Настасья.

Тит и Анисья, две бедненькие, разнесчастненькие сиротки, уже поднялись с пола. Ева разглядела, что у Анисьи крылышки тоже имеются, а вот у Тита их нет. Он, как видно, уродился в папу-подземника.

Утирая руками слёзы, Тит уже перемигивался со своей насекомой ратью, которая расползалась по углам, изучая обстановку и отыскивая, что тут можно спионерить. Пауки выкатили откуда-то крошечные тележки, а мухи достали вместительные плетёные авоськи. Комариков же больше заинтересовало красное вино, которое Бермята припас на Новый год. Они уже роились над бутылкой и лихо подкручивали усы.

– Без мародёрства, Огнедышащий Мамай! Вы тут не в захваченном городе! – предупредил Бермята.

– Вот именно! Смена активностей! – едва ли не впервые в жизни согласилась с ним Настасья. – Рассказывайте, кто за вами охотится, если это всё не очередные враки! И имейте в виду: если вы будете звучать неубедительно и не заинтересуете меня – вылетите отсюда кувырком! Никакие дрессированные мухи не спасут!

Глава 4
Макси-фейсы

Здесь водится бык с видом оленя; у него на лбу между ушами выдаётся один рог, более высокий и прямой, чем у известных нам рогатых животных. В своей верхней части он широко разветвляется наподобие ладони и ветвей. У самки такое же сложение, как у самца: её рога имеют такую же форму и такую же величину.

Гай Юлий Цезарь. «Записки о Галльской войне»

– Это вот он и есть? Этот магтобус? – спросила Настасья полчаса спустя.

Только что они вышли из ворот. Свободной от пулемага рукой Задора буксировала здоровенный чемодан на колёсиках. Это был целый колёсный сундук, обшитый бронелистами. Такой наверняка мог выдержать удар штопорной магии. И колеса у него были соответствующие, рифлёные, как у БТР‑80. В пустотелых ручках чемодана были оборудованы пулемётные вышки, на каждой из которых дежурило по паре делового вида клопов. Кроме того, весь чемодан патрулировался лёгкой комариной полусотней.

– Угусики! – подтвердила Задора.

– В нём вы и живёте?

– Агасики! В нём живём, на нём и летаем! – кивнула Задора.

Они стояли напротив дома-музея со стороны Садового кольца. Перед ними, перегородив полторы полосы дороги, был припаркован здоровенный магтобус жёлтого цвета, чем-то напоминающий школьный автобус заурядцев. В бортах магтобуса было множество железных заклёпок, удерживающих тяжёлые листы брони. Окна с местами отсутствующими стёклами были тщательно заделаны фанерой и запенены. Кое-где магтобус был закопчён как от взрывов и выстрелов. Из шести полагающихся колёс (по три с каждой стороны) в наличии было только два передних. Остальные с успехом заменяли мороки. Передвигался автобус не с помощью колёс. На крыше у него вяло плескались по крайней мере два десятка гусиных крыльев. И это не считая воробьиных, голубиных, перепелиных.

На борту магтобуса чёрной краской было неровно выведено «ЧЕрЕпахЕр».

– А почему «Черепахер»? – спросил Бермята.

– Потому что разгоняется медленно! Тит придумал, когда мы от магпеки удирали! Магпека хотела Тита и Аниську забрать, а я не дала.

– А тебя магпека забрать не хотела? – спросила Настасья.

– Меня? – удивилась Задора, почёсывая нос о дуло пулемага. – А меня-то с какой радости? Я взрослая!

Настасья воздержалась от замечаний, хотя и окинула её сомневающимся взглядом.

– Ну, заходите в гости! – пригласила Задора.

Бермята шагнул к магтобусу, но едва он поставил ногу на подножку, над его ухом пальнул замаскированный дробовик.

– Тит, ты что, не отключил сигналку?! – сердито набросилась на брата Задора.

– Так пульт же у тебя! – ковыряя пальцем то во рту, то в носу, ответил Тит.

– Не грызи ногти! Он, значит, у Ниськи! Мелкая, посмотри!

Анисья принялась рыться в оттопыривающихся карманах такого же, как у сестры, комбинезона, и оказалось, что пульт она посеяла.

– Ну, всё понятно! Ты его выбросила, когда набивала карманы гранатами! Даже разведка больше четырёх штук на брата не берёт, а этой сопле надо десяток! – обрушилась на неё Задора.

Она секунду поразмыслила, как ей попасть в магтобус, после чего попросила стожара, Настасью и прочих отойти подальше и захватить с собой мелких. Обежала магтобус вокруг, выстрелом из пулемага снесла один из фанерных листов и через окно ловко забралась в салон. Изнутри послышались грохот, длинная очередь из пулемага, потом что-то негромко рвануло. Вслед за тем двери магтобуса открылись, и закопчённая, но довольная Задора появилась в проходе, демонстрируя в улыбке брекеты.

С опаской озираясь, все забрались в магтобус. Если он и был расширен изнутри пятым измерением, то незначительно. Ева увидела небольшую комнату, служившую и кухней, и спальней. Слева – мойка, холодильник, шкафчики и откидной кухонный стол, заваленный посудой. Раковина и кухонная мебель располагались низковато, что объяснялось ростом макси-фейсов. Справа – двухэтажная, из толстых полос металла сваренная кровать, и рядом раскладной диванчик. Всю дальнюю часть магтобуса занимали зелёные военные ящики, где вперемешку с вооружением хранились носки, штанишки, продукты, тетради и другие вещи макси-фейсов.

Над мойкой висела многократно простреленная табличка:

Кто кавыряит в носу, ушах или ещё гденибуть – тот в нокозание моит пасуду

– Это мы Тита воспитываем! – шепнула Еве Задора. – Он один в носу ковыряет. Вот пусть всегда посуду и моет! Он, конечно, бесится! Палит по табличке из чего попало! Ну, постреляет-постреляет – и помоет!

Ева покосилась на гору кошмарно выглядящей посуды и подумала, что Тит либо «кавыряит» в ушах недостаточно часто, либо давно уже смекнул, что взорвать посуду проще, чем её помыть.

Стожар уже успел развалиться на диване. Ниська моментально устроилась у Филата на коленях, а чтобы Филат стал помягче, пару раз врезала ему локтем в живот. Когда Филат вновь обрёл способность дышать, он подумал, что с мелкой макси-фейсой, кажется, не соскучишься.

– Серёжки у тебя знакомые. Где-то я такие уже видел! – сказал он Ниське.

Беззубая Анисья хихикнула и пояснила, что это «кольсы от гланат!».

Тит приоткрыл чемодан, запустив в него звенящую конницу комаров. Что-то в чемодане подвинул, заткнул ваткой пробирку с муравьями, пшикнул из пульверизатора на ежевику для палочников, разрезал морковь для тараканов и сунул мойвы в мелкий контейнер с опарышем, где у него выводились цокотухи. Проделав всё это, он принялся вопить:

– Задора! Мы есть хотим!

Старшая макси-фейса наградила брата оплеухой, сказав при этом любовно: «Ему не больно! Он у нас дурачок!» – после чего ногой очень ловко открыла холодильник. Плеснула в огромную миску молока и навалила в неё же гору хлопьев.

– Лопайте давайте! – велела она.

Тит и Ниська извлекли из носков ложки и принялись торопливо есть. Ели они с большим аппетитом и громким чавканьем, больше присущим троллям, чем феям.

Настасья вскинула брови.

– Надо было написать на магтобусе не «Черепахер», а «Дом высокой культуры быта»! – заметила она. – А теперь рассказывайте: почему вы живёте в магтобусе и где ваши родители?

При упоминании родителей все три макси-фейса залились слезами. Причём Тит и Ниська рыдали прямо в тарелки.

– Они погибли, – сказала Задора.

– Когда?

– Год назад. Ночью они разбудили нас, посадили в магтобус и велели, чтобы мы летели и не оглядывались. А утром… утром мы не послушались и вернулись… Всё перерыто, разломано, и повсюду какая-то жижа…

Все три макси-фейса опять зарыдали.

– Где это было? Где вы жили? – быстро спросила Настасья.

– В Пскове! Там такая ба… башня…

– Башня в Пскове, – повторила Настасья. – Которая на изгибе реки, почти у воды, а тут же рядом мост?

Задора кивнула:

– Вы о нас слышали? Мы Тоннельсоны. Ну, которые Подземникусы!

Услышав эту фамилию, Настасья с Бермятой быстро переглянулись. Филат тоже, кажется, кое-что знал.

– Известный магический род макси-фейсов, – шепнул он Еве. – Основатель рода полутролль Голован Тоннельсон был проводником в Теневые миры. Чудовища Теневых миров его почему-то не трогали. Единственная дочь Голована потом вышла замуж за Сигизмунда Подземникуса, гнома, в банке которого Фазаноль отмывал своё рыжьё.

– Как это – отмывал?

– Ну, менял его на зелень. Не так просто обменять на зелень очень много рыжья. Ведь это незаконно. А зелень порой нужна и Фазанолю… Ну да дело тёмное. У дочери Голована был сын, который потом женился на фее. Вот эти Тоннельсоны и есть их родители!

– Громкая была история с этой башней! – вспомнила Настасья. – Меня вызвали на осмотр места преступления. Такой массы улик, подозреваю, не знала вся магическая криминалистика. Одних только незаконных артефактов в башне хранилось больше тысячи. Фазаноль напал как-то странно, через ход из Теневых миров. Родители погибли. Дети исчезли вместе с огромными запасами рыжья, которые имелись у семейства. Их разыскивали и магпека, и Фазаноль.

– А у вас не возникало мысли сдаться магпеке? – спросил Бермята. – Она бы защитила вас от Фазаноля!

– Ага! Щас! – сказала Задора. – Если мы нужны маг– пеке – пусть нас возьмут!.. Ну, кто хочет нас сдать?

Макси-фейсы, только что слезоточившие, мгновенно сорвались со своих мест. Ниська извлекла невесть откуда обрез двустволки. Причём била эта двустволка ядрёными запуками – смесь техномагии со стандартным порохом в гильзах. Штука убойная. Невозможно сразу уклониться и от выстрела, и от магии.

Тит обрезов с собой не таскал. Он был военачальник, управлявший конницей комариков, мародёров-пауков, тараканов-пулемётчиков и блох-артиллеристов. Вместо этого он с мрачной угрозой уставился на Бермяту и толкнул ногой чемодан, пробуждая свою рать. В чемодане что-то грозно загудело.

– А ну утихли, мелочь! Никто вас не забирает! – лениво сказала Задора. Тит и Ниська вняли. Тит отошёл от чемодана, а из рук Аниськи исчез обрез.

Ева уже начинала замечать, что эмоции у макси-фейсов выражаются бурно. Если они обнимаются – то так, что кости трещат. Если орут – то так, что лопаются барабанные перепонки. А если плачут – так без резиновых сапог по дому не ходи.

– Хорошо, макси-фейсы! Если вы такие крутые и сами решаете свои проблемы – зачем мы вам нужны? – спросила Настасья.

Задора уселась на патронный ящик и задумалась.

– Мы скрываемся уже давно. Всё время меняем города, и магзелям нас не поймать. Фазаноль же временами садился нам на хвост. То мы видели Пламмеля, то Белава где-то мелькнёт. Но вот две недели назад мы получили письмо, после которого всё завертелось. Как-то утром я вышла из магтобуса – это было в городе Орле – и смотрю: ко мне идёт Тит! А я точно знаю, что Тит дрыхнет в магтобусе, потому что его будильник не срабатывал, а без будильника его не поднимешь.

– Может, сработал, но ты не услышала? – предположила Ева.

Задора презрительно фыркнула.

– Нельзя не услышать! Его будильник – сирена противовоздушной обороны. С крыши завода свинтила специально, чтоб эту мелочь пузатую будить. Хочешь, сейчас врублю? – предложила она.

Ева торопливо отказалась.

– Короче, это был не Тит. Это была простейшая пожирающая сущность, замаскировавшаяся под Тита. У неё даже колени в другую сторону гнулись, потому что она, видать, только что вышла из Теневых миров и не сильно разобралась что к чему. Я размазала его из пулемага! Потратила чуть ли не тысячу магров!

Стожар завистливо вздохнул. Ева почти считала его мысль, что это можно было сделать и дешевле, а сдачу отдать ему, Филату.

– Из Орла мы сбежали в Ростов-на-Дону. Пару дней всё было спокойно, но ночью сработала защита… И хорошо так сработала, тысячи на четыре рыжья… Молний было – мама не горюй. Ростов-папа долго не забудет. Хорошо, что магтобус стоял на футбольном поле и дома не пострадали. Но котлован для бассейна уже подготовлен, да и стеночки проплавлены – хоть сразу воду наливай!..

Задора засмеялась, показав все скобки на зубах, но тотчас подумала, что момент грустный, и хлюпнула носом.

– Из Ростова мы, короче, помчались в Волгоград… Но там магтобус стал вдруг ломаться, просто разваливался по частям… Кто-то напустил на него черветочцев. Это мелкая такая потусторонняя дрянь, которая подъедает защитную магию и размножается с дикой скоростью. Кто-то понял, что наша сила в магтобусе, и решил оставить нас без него. Хорошо, что у Тита есть все эти бешеные букашки. С черветочцами букашки кое-как разобрались, но два дня такие бои шли… На подушку не ляжешь, чтобы оттуда не выполз паучок с противопехотной миной… А дальше… что же было дальше?

– Хафгуфя! – подсказала Анисья.

– Угусики, Ниська! Тут мы, короче, услышали по Маг-ТВ про ваше дело с хафгуфой и решили обратиться к вам! А то уж больно плотно нам на хвост сели – нигде не спрячешься! И главное – почему именно сейчас? Раньше же всё тихо было! – Задора с тревогой огляделась по сторонам.

– Письмо! – сказала Настасья. – Ты упомянула, что перед тем, как всё началось, вы получили письмо.

Задора хлопнула себя ладонью по лбу:

– Точняк! Рассказать, что было в письме?

– Обязательно. Но лучше по порядку. Как вы его получили? Кто его доставил?

– Да никто его не доставлял! Оно само приползло. Сидим мы, короче, в магтобусе, никого не трогаем – и вдруг прямо из пола выползает слизняк и превращается в письмо.

– Слизняк выполз, несмотря на все защиты вашего магтобуса?

– Круто, да? Короче, это оказалось письмо от прабабушки Тоннельсон!

– Бабуська! – пропищала Анисья.

Задора наградила её подзатыльником.

– Не бабушка она, сто раз тебе говорила!.. Двоюродная прабабушка! Она типа родная сестра прадедушки Голована… И вот она написала, что ей крайне важно нас увидеть! У неё стало сдавать здоровье. Она приглашает нас к себе, но при этом не говорит, куда нам надо лететь. Только упоминает, что мы должны… – Задора зашевелила губами, напрягая память, – а, ну да… ждать от неё другого письма с инструкциями и всё выполнять! По тому, как мы будем справляться, она поймёт, готовы ли мы, и подхватит нас на пути!

– А раньше она вам писала? – спросила Настасья.

– Никогда.

– Гм… Любопытно. На письмо взглянуть можно? – Настасья протянула руку.

Задора замотала головой:

– Нельзя. Как только мы его прочитали, оно сразу самоуничтожилось. Ну и вони же было! Может, не стоило стрелять в него из пулемага?

– Возможно, – сухо согласилась Настасья. Она резко поднялась и стала ходить, практически метаться по магтобусу. Заметно было, что она очень заинтересована. – Заня-атно. Очень занятно! Прабабка, которая всю жизнь совершенно вами не интересовалась, не проявила участия, даже когда ваши родители погибли, теперь обязательно хочет с вами увидеться. Но адреса при этом не оставляет, даёт только смутные инструкции. Письмо самоуничтожается, а вскоре после этого на вас открывают охоту… Как фамилия вашей двоюродной прабабки?

– Тоже Тоннельсон.

– Тоннельсон… Тоннельсон! – повторила Настасья, покусывая кончик косы. – Она была замужем? Меняла фамилию?

– Нет. Папа говорил, что у неё был жених, но он подарил ей цветы, на которые у неё была аллергия, и она превратила его… Не помню уже, в кого!

– Мама говолила: и плавильно сделяля! – наябедничала Аниська.

Задора подняла руку для очередного подзатыльника, но вместо этого дружелюбно потрепала сестру по во– лосам.

– Угусики, Ниська! – улыбнулась она.

– А как имя вашей прабабушки? – спросила Настасья.

– Сивояра.

– Сивояра Тоннельсон! Огнедышащий Мамай! Сивояра Тоннельсон! – воскликнул Бермята, и вся его буйная шевелюра встала дыбом.

– Вы знаете нашу двоюродную прабабушку? – поразилась Задора.

– Кто же не знает Сивояру Тоннельсон, хранительницу Индрика! Точнее, её никто не знает, но все о ней слышали!

Ева деликатно кашлянула в кулак.

– Что за Индрик? – спросила она.

– Единорог, – объяснил Бермята. – Но не такой единорог, как в английских сказках! Не породистая арабская лошадка с витым красивым рогом. Коренастый, очень крупный и плотный. В нём сосредоточено огромное количество первородной магии. И рог у него не особенно изящный. Раньше, когда находили кости мамонта, всегда приписывали их Индрику. Индрик связывает наш мир и Теневые миры! Путешествует из мира в мир совершенно свободно! В русских легендах об Индрике пишут, что он «всем зверям отец». Конечно, это надо понимать не буквально, но из песни слов не выкинешь. В «Азбуковнике» изображают его с головой и хвостом коня и с телом рыбы. Это потому, что он проплывает сквозь миры. Разумеется, Фазаноль издавна стремится заполучить Индрика. И не только из-за рыжья. Индрик – ключ ко всем Теневым мирам и ко всем магическим существам нашего мира!

Ева оглянулась на Лайлапа, который в поисках еды и общения просовывал в магтобус здоровенную морду с оплавленным ухом. Тит бесстрашно стукнул его по носу кулаком, и пёс Зевса, заскулив, убрал морду.

– Дохлый хмырь! Макси-фейсы отжигают! – восхитился стожар.

– И Сивояра Тоннельсон – хранительница Индрика? – спросила Ева.

– Да. Скрывает его где-то в верхних слоях Теневых миров. Уже, наверное, больше столетия. Тоннельсоны кое-что смыслят в Теневых мирах, ведь они всегда были проводниками.

– А сам Индрик сохранить себя не может?

– Индрик, конечно, всем зверям отец и рыжья в нём мама не горюй, но особенно хитрым я бы его не назвал! И конечно, Фазаноль до него бы добрался, не скрывай его Сивояра Тоннельсон столь тщательно! – убеждённо объяснил Бермята.

– Короче, просто очень большая лошадь с рогом! – насмешливо перевёл Филат.

Настасья вспыхнула, хотела оспорить это, но махнула рукой:

– И поэтому его надо тщательно охранять!.. А Сивояре Тоннельсон уже очень много лет. Думаю, ей важно увидеть правнуков, чтобы выбрать среди них нового хранителя для Индрика… И чтобы он непременно был истинным Тоннельсоном, потому что только Тоннельсоны могут быть проводниками. Конечно, это только моё частное мнение.

Свои частные мнения Настасья озвучивала всегда с такой подчёркнутой скромностью, что даже Задора уловила несоответствие и хихикнула. Тоненькие косички её, украшенные гильзами, задрожали. Гильзы зазвякали. Все они были с магическими маркировками: «5,45 ШМ», «7,62 ЗГ», «ПМ». Слегка поднаторевшая в боевой магии благодаря стожару, Ева легко определила, что «ШМ» – штопорная магия, «ЗГ» – запук гремучий, а «ПМ» – пробивающая магия. Достойная хранительница для чудо-зверя Индрика.