Текст книги "Окольные"

Окольные
Дмитрий Галушкин

© Дмитрий Галушкин, 2023

ISBN 978-5-0060-4115-8

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Дмитрий Владимирович Галушкин род. 2006

Русский поэт первой четверти XXI века. Основоположник литературного направления – Допсентаизм.

В сентябре 2013 года поступил на обучение в Бежецкую СОШ 4, где и обучается в данный момент. В июле 2019 года принимал участие в военно-исторических сборах на Бородинском поле. Атмосфера этого места, совокупность его географии и исторических событий, оставили сильное впечатление. Вероятно, в это время началась творческая деятельность.

В январе 2022 года Галушкин вошёл в состав творческого объединия «Бежецкий БЛиК» (союз Бардов, Литераторов и Композиторов) и волонтёрскою группу «Дома Гумилёвых», принимает участие в поэтических встречах с читателями в библиотеках и школах города Бежецка, участвует в конкурсах. В августе 2022 года его работы опубликованы в третьем выпуске альманаха «Тверские перекрёстки». В декабре 2022 стал участником образовательной программы ОЦ «Сириус».

Данный сборник составлен из стихотворных произведений Дмитрия Владимировича Галушкина, созданных в период 2023 г. написанных в стиле Допсентаизма.

ПО ШАТКОЙ НАСЫПИ МАРТА

 
 По шаткой насыпи марта
 
 
Мне тяжко скрипеть, снегопад.
 
 
На слёзной скатерти карта
 
 
Шесть трефы легла невпопад.
 
 
Где тропы надменные тише,
 
 
Путь прошлый едва назовёшь.
 
 
И ныне мирное выше,
 
 
Чем клёнов, взросла молодёжь.
 
 
Как воет скорбящее ухо,
 
 
Как ветер рассудку прельстил,
 
 
А сила древнего духа
 
 
По меди сердечных пластин
 
 
Вдруг вывела ложную фразу:
 
 
На слёзы оплату готовь.
 
 
Не верю стихии ни разу.
 
 
Я видел простую любовь,
 
 
И, зрея в вечные дали,
 
 
Я слышал биенье коня.
 
 
Тем буду любезен, кто ждали
 
 
И раньше, и после меня.
 
 
Не прятал верные мысли,
 
 
Как сердце в истомной груди,
 
 
И верил в лучшие смыслы,
 
 
Чтоб просто по снегу идти.
 
 
От скорой взвьюженной тризны
 
 
Так просто идти наугад,
 
 
Где скоро в вечное, в присно
 
 
Всё скроет седой снегопад.
 
 
Я знаю, в будущем строгом,
 
 
Злой разум, покой обретёшь.
 
 
Я знаю, кажется, много,
 
 
Но думать сейчас невтерпёж,
 
 
Что слава – тяжкая тризна
 
 
Для самых могучих царей.
 
 
Та дева очень капризна.
 
 
Так будьте к Фортуне добрей…
 

К Столетию

 
Покрыто небо шапкой фетра,
 
 
В кроваво-ржавый блеск уста
 
 
Лампад фонарных, шёпот ветра
 
 
В пустынных душах. Дождь устал.
 
 
Печален час, когда Предтечи
 
 
Упала мудрая глава
 
 
С могилы братьев встали речи
 
 
Песками. Шумные слова
 
 
Замолкли. Мир сошел с ума.
 
 
Наивно думать, словно Тэтчер.
 
 
Свободу в войнах не найти.
 
 
Хоть мы осколки, части речи.
 
 
Однако часть, фонарь, луна,
 
 
Возможно, что продукт IT.
 
 
Неважно. В этом разве дело?
 
 
В железных леди и птенцах
 
 
Кукушки не Босой. Ведь тело
 
 
Живёт. Знать души в двух концах
 
 
Идут теперь едва ли смело,
 
 
Несут привет весне. Поспела
 
 
В сливовом зареве одна
 
 
Надежда жизни. Пей до дна
 
 
С лепестьев розы слёз тумана.
 
 
Прохладу свежую вкуси.
 
 
Избавься вскоре от обмана
 
 
Столетья, эры, мер. Руси
 
 
Святой родной теперь поверь.
 
 
Откроешь вскоре к смыслу дверь
 
 
К счастливым дням. Захочешь снова
 
 
Творить добро, победы, жизнь.
 
 
Ключи к благам известны – слово.
 
 
В словах, прошу, не ошибись.
 
 
Порою грозной наши предки
 
 
Крушили словом города.
 
 
Да будут их ошибки редки,
 
 
Не хлынут снова никогда,
 
 
Не хлынут словом «Никогда».
 

Знакомство

 
Бывают случайными встречи,
 
 
В которых нет смысла и цели,
 
 
Однако в подобие трещин
 
 
Кометных над гордостью ели,
 
 
В подобье обычном хомута
 
 
Аорту и шею изрежет.
 
 
Сознанье становится мутно,
 
 
Свобода, как гостья, всё реже
 
 
Являться к бродяге с кларнетом
 
 
Захочет. Но в доме казённом
 
 
За ночью послушать об этом,
 
 
Обидном, не бывшем дне оном.
 
 
Прощанья с извечной истомой
 
 
И встречей, что быть мимолётной,
 
 
Как птица пролётом из дома,
 
 
Надолго вдруг встрявшей в полотна
 
 
Так плотно. В сознанья святые
 
 
Пейзажи, как с кисти Томберна,
 
 
И втиснул в ладонях цветы, и
 
 
____________*___________
 
 
Так близко стояла таверна…
 

Костёр

 
– Он был высок? Могуч? Силён?
 
 
– О, нет, обычен, просто тёплый.
 
 
Вокруг цвели и тмин, и лён.
 
 
Шаманы в бубне били, вопли.
 
 
– А как горел Медник? Сиял?
 
 
– Он был шатром рожденья смысла,
 
 
Открыл его орёл, и ял
 
 
С начал пошёл до дальних мысов
 
 
____________*____________
 
 
Небес. Людской причал молчал.
 
 
Лишь с волн рассказ звучал не спешно.
 
 
Алмаз седой горел… Очам
 
 
Маракас Кубы стал заменой.
 
 
____________*____________
 
 
Трещал в три тысячи голос
 
 
И грел трезвон, людские души,
 
 
Доколь в полночь удой колос
 
 
Проход в шатре не стиснул уже.
 
 
– Наш мир стал холоден и трезв,
 
 
Кристалл в стальной закутан иней.
 
 
Народ шатёр забыл и с фрез
 
 
Поддержкой мир бурил на мине…
 

«– Ты знаешь, какие духи…»

 
– Ты знаешь, какие духи
 
 
Когда-то носила печаль?
 
 
– Из листьев кленовых,
 
 
Сухих…
 
 
– То осень в селении Чаль,
 
 
А раньше седая тоска
 
 
Была благородней, мудрей.
 
 
И даже земная доска.
 
 
С ней вместе могучий Муррей.
 
 
Так славно казались другим
 
 
Дождинкой и клеткой, как жаль,
 
 
Что слуги тоскливой руки
 
 
Просили в горячий сусаль.
 
 
– И всё же какой аромат
 
 
Носила та сила вчера?
 
 
Смесь розы с печалью громад?
 
 
Бензина в заезд к вечерам?
 
 
– то hugo в смешенье с CHA/NEL
 
 
Прочнее, чем персов броня,
 
 
Красивей, чем поздний апрель,
 
 
Опасней, чем пламень огня…
 

В городе, где все стонало

 
В столице, где земля стонала,
 
 
Один пейзаж не тронут был.
 
 
Сиянье в нём пурпурно-ало,
 
 
Посыл посыпал пепел, ил,
 
 
Закаты и рассветы солнца.
 
 
И Рим, и мир померкли в нём.
 
 
Пылало сердце, сходно бронза,
 
 
Над бронью с кровью и огнём.
 
 
В нем тлели тени и коварства.
 
 
И свет, и тьма закрыты, но
 
 
Из черни в вечер, в бело-царство
 
 
Все скрылось. Может, только сном,
 
 
Касаньем ангела иль беса,
 
 
А впрочем, сутью нас самих
 
 
Открылась сердцем дверца – бездна.
 
 
Слепая бездна, а замки
 
 
Сорвали пчёлы. Всё. Погиб
 

«Если чувства – от сердца программа…»

 
Если чувства – от сердца программа,
 
 
Отключите несчастный компьютер.
 
 
Жизнь – альбом, а точнее, требьютер
 
 
В парадигме с карельских пластин.
 
 
Если сердце – железо от храма
 
 
С Облепиховым слоем и воском,
 
 
Мне постыло, а в сущности, броско
 
 
Вязнут в бывший возвышенный мёд,
 
 
Чтобы снова проснуться в палате
 
 
Полуцарской – бунтарское дело.
 
 
Чувство в теле кисельно вскипело,
 
 
Как парное с луны молоко…
 

«Я больше не боюсь…»

 
Я больше не боюсь
 
 
И меньше не люблю.
 
 
Я просто наблюдал,
 
 
Как жизнь течет во мне.
 
 
Я раньше не мечтал,
 
 
Лишь позже сотворил,
 
 
Как видел, где искал,
 
 
Что я изгнал извне.
 
 
А после сожалел
 
 
О том,

...

конец ознакомительного фрагмента