Текст книги "Боги славянского и русского язычества. Общие представления"

Д. А. Гаврилов, С. Э. Ермаков
Боги славянского и русского язычества. Общие представления

От авторов

Данная книга – закономерное развитие направления поисков, которое авторы наметили в предыдущем совместном труде «Русское языческое мировоззрение: пространство смыслов» (Гаврилов, Ермаков, 2008).

Главной своей целью мы ставили упорядочение понятийного пространства знаний о традиционной языческой культуре русских и славян, в том числе не только в историко-исследовательском, но и, если можно так выразиться, мировоззренческом аспекте.

Разумеется, тема богов и богинь никоим образом не исчерпывает всего многообразия нашей древнейшей мифологии, однако в значительной степени является центральной для современного человека, входящего в Традицию предков. К сожалению, она стала предметом многочисленных спекуляций, широко представленных на книжном рынке России, профанирующих и фальсифицирующих то, что некогда составляло азы миропонимания и жизненной философии древних славян, руси и их ближайших соседей. Тяготея к научному описанию, мы не считаем нужным критически разбирать упомянутые спекуляции и подделки, равно как всевозможный ширпотреб, изданный не то в погоне за наживой, не то еще из каких-либо интересов, околорелигиозных или любых иных.

Естественно, мы опирались на труды многочисленных предшественников. В XIX–XX вв. разные авторы, изыскатели, исследователи, в том числе весьма крупные и авторитетные ученые предпринимали разной степени удачности попытки предъявить современнику облик высшей славянской мифологии. Вспомним первые, робкие еще попытки А. Кайсарова и Г. Глинки в самом начале века девятнадцатого и знаменитые научно-популярные изложения Б. А. Рыбакова в конце века двадцатого. Из числа дореволюционных авторов стоит помянуть добрым словом А. Гильфердинга, А. Фаминцына, Н. Гальковского, которым удалось придерживаться золотой середины и вместе с тем привлечь огромный для своего времени объем ранее не использованного документального материала.

По ходу книги мы упоминаем немало других авторов, чей, пусть даже негативный, вклад в предмет наших разысканий не позволяет оставить их работы без внимания. Кто-то из них исповедовал априорно националистический подход к «неполноценным» славянам (В. Мансикка[1]1
  Нельзя при этом не признать, что в труде Мансикки сделаны интересные и полезные наблюдения о происхождении ряда поучений против язычества, что порою заставляет пересмотреть и свидетельства о славянском язычестве, которые в них приведены.


[Закрыть]) или искусственно возвышал пантеон некой части славянства в ущерб общей картине (Л. Нидерле); кто-то не мог отказаться от прохристианской точки зрения (Е. Аничков) или, напротив, показал себя сторонником излишне рационального, атеистического взгляда, лишенного чувства поэтики мифологического мировоззрения (В. Петрухин). Третьи, даже постоянно упоминая именно мифопоэтику, сводили богов исключительно к атмосферным явлениям и к перемене погоды (А. Афанасьев). Даже выдающиеся советские ученые Б. А. Рыбаков, с одной стороны, и В. Н. Топоров и Вяч. Вс. Иванов – с другой, не избежали соблазна выдать за реальность и истину свои собственные красивые, но исключительно теоретические умопостроения: первый – о верховенстве бога Рода, а вторые – «основной» миф о противоборстве Перуна и «Змея-Велеса».

На смену прежним исследователям в начале века двадцать первого пришла новая волна. Ее представители по-прежнему опираются на труды предшественников, но смотрят на тему одновременно и шире, и как бы «изнутри» Традиции. В их числе Л. Р. Прозоров, М. Л. Серяков и другие. Наверное, их работы (как и наша, которую вы держите в руках) также не лишены ошибок или заблуждений, но все же налицо новый качественный скачок.

Вот и мы, авторы этой книги, полагая себя именно традиционалистами, пытаясь постичь сущность обычая не только умозрительно, но и изнутри, на деле, опыте и в силу личностного отношения, смотрим на богов совсем иными глазами.

Труд наш ориентирован в первую очередь на Русскую Старину (подробнее см. Гаврилов, Ермаков, 2008). Другой вопрос, что понять в ней что-либо без опоры на общеиндоевропейскую традицию, на представления ближних соседей славян и Руси (не обязательно индоевропейцев), невозможно.

Не претендуя на истину в последней инстанции, мы предлагаем вниманию читателей свой собственный подход. Отчасти он опробован авторами в ранее опубликованных статьях, книгах «Боги славян. Язычество. Традиция» (Гаврилов, Наговицын, 2002) и «НордХейм. Курс сравнительной мифологии древних германцев и славян» (Гаврилов, 2006), «Тропою забытого волшебства» (Ермаков, 2005) и др. Вместе с тем мы постарались учесть и допущенные прежде ошибки.

Есть в том своя сложность: в наш электронный век бумажная публикация моментально попадает в Интернет, подчас при этом нарушаются все авторские права… Но главное, оттуда она снова идет в печать – но уже под другими именами. Так что порою по собственным досадным ляпам вполне можно поймать за руку если не плагиатора, то ленящегося думать и мало что смыслящего в предмете сочинителя. А если и не ловится за руку «пользователь» твоих идей, очень сложно объяснить широкому кругу пользователей электронных информационных ресурсов, как, почему и в какую сторону изменился взгляд…

По прошествии лет при более глубоком погружении в предмет исследования у нас возникло и продолжает возникать множество «частных» вопросов, касающихся толкования смысла и «области ответственности» отдельных богов. Те из них, ответить на которые авторы не в состоянии, мы предлагаем читателям в конце каждого раздела. И лучше мы зададим эти «неудобные», если можно так выразиться, вопросы сами – с той целью, чтобы поиск ответа на них не был уделом «узкого круга особо продвинутых лиц». Нас пытались упрекнуть за это, утверждая, будто «народу не нужны вопросы, народу нужны рецепты». Быть может, и так. Но мы обращаем вопросы к тем читателям, кто хочет и будет продолжать думать.

Вообще же заметим, что в своих разысканиях мы опирались преимущественно на доказательные первоисточники, признавая таковыми средневековые рукописи, некоторые академические научные труды, данные археологии и этнографии и т. п. При необходимости спорность ряда свидетельств оговорена в каждом случае особо.

Надеемся также, что большое количество редких и в том числе неизвестных широкому читателю иллюстраций также окажутся нелишними.

Авторы выражают глубокую и искреннюю благодарность коллеге по Научно-исследовательскому обществу «Северный ветер» кандидату исторических наук А. С. Клемешову (МГОУ) за высокую оценку их труда и чрезвычайно полезные советы, данные во время работы над рукописью этой книги.

О подходе и методах

С лавянская мифология вообще и боги славян в частности – предмет, вызывающий яростные споры. Споры эти длятся уже много лет, но до сих пор не привели к более или менее удовлетворительному результату. Спорят ученые и любители древностей, спорят верующие и не верующие, христиане и язычники, язычники и сочинители новых мифов… Иначе говоря, все, кто по роду занятий или зову души так или иначе касается этого сложного предмета. Возможно, важнейшая причина споров кроется в малости дошедших до нас однозначных и достоверных сведений, возможно – в скудости человеческого сознания, не могущего охватить глубину обсуждаемых явлений.

Но для начала давайте попробуем разобраться с тем, что же есть боги – с точки зрения языческой и религиоведческой (ибо со всех остальных ответ утрачивает смысл).

Само слово «бог» родственно др.-инд. bhágas «одаряющий, господин, эпитет Савитара и второго из Адитья», др.-перс. baga-, авест. baγa «господь», «бог» от др.-инд. bhájati, bhájatς «наделяет, делит», авест. baχšaiti «участвует», греч. φaγεiv «есть, пожирать». Первоначальное значение – «наделяющий»; ср. др.-инд. bhágas «достояние, счастье», авест. baγa-, baga– «доля, участь». Таким образом, «бог» означает «податель» и, по некоторым предположениям, может являться первоначальным именем (эпитетом) собственно Творца.

Древнерусской литературе присуще безымянное обличение тех, кто «во твар вероват, в солнце и в месяц, и во звезды, и инии ижи в море и в реки, и во источники, и в дерева польская, и во звери, и во огонь, и во иныя вещи различная». Богов «“нарицали” на земле, в воздухе, реках, ручьях, солнце и луне» – точнее, во всех природных стихиях… (Слово св. Кирилла о злых духах).

Деревянные домашние идолы 1Х-Х вв. из раскопок в Новгороде

Куда правильнее, на наш взгляд, вести разговор об отражении в культурах и языках разных народов, относимых к древу одного протоязыкового корня, неких всеобщих понятий. Всерьез говорить об индийских, германских, славянских, греческих и прочих богах как об отдельных сущностях означает ставить их в зависимость от человека, его племенной и/или этниче ской принадлежности. И подход этот, по большому счету, не языческий, не научный, а тупо-атеистический, антропоцентристский («все божественное есть отражение социального»).

Конечно, и такой взгляд имеет право на существование. Богов можно рассматривать в том числе как единое племя от крови Бога Богов (Гельмольд, 1963 – см. раздел «Белобог и Чернобог. Свентовит и – …?»), род, в котором распределены обязанности: скажем, Род – старейшина и глава племени (рода), Велес – божественный шаман и волхв, Сварог – кузнец, Перун – карающий судья, следящий за соблюдением Правды… и т. д.

По логике же ревнителей «этнической чистоты» богов, и область их влияния не распространяется далее области обитания племени, а уж в современных условиях за пределами государственной границы России и вовсе действуют божества иностранные (иноплеменные, на старый лад).

Известно, впрочем, свидетельство о том, что на каждом корабле русов имелся набор боговых столпов, который перевозили с места на место вдали от родной стороны и земли. Вероятно, русы сами считали себя младшим членом такого божественного рода и обращались к старшим родичам по средством чуров (Ибн Фадлан, 1956). Разумеется, сам такой столп едва ли воспринимался как собственно божество, но использовался, выражаясь современным языком, как направленная антенна или резонатор.

Одновременно все же боги – и мировые силы, проявленные в окружающем мире. Эти Сущности и Над-личности разные индоевропейские народы именовали по-разному, каждый на своем языке, но подразумевали одно. История пестрит такими примерами. Подтверждения тому мы найдем у Геродота и Плутарха, у Цезаря и Тацита, у Гальфрида Монмутского и безымянного переписчика Ипатьевской летописи или сочинителя поучений против язычества и др. Язычники (не только индоевропейцы) видят в богах своих очень отдаленных, но прямых предков, выдающихся героев прошлого. Надо думать, по отношению к ним предки-герои, образно говоря – боги младшие, действующие в рамках этносов. Можно углядеть здесь некое противоречие, но на деле его нет, да и быть не может. Такова особенность мифологического сознания, которым только и может обладать подлинный язычник.

Но нелепо в духе «квасного патриотизма» утверждать, что славянская молния ярче германской, а русская магия могущественней скандинавской, что любовь в нашем народе подчиняется законам иным, чем у наших ближних соседей, а небо у нас более обильно дождями, и земля урожайнее, и солнце ярче, и гравитация (тяготение Земли) в рамках стран бывшего СССР какая-то особая, и электричество здесь бегает по проводу не так, как за рубежом… и так далее. Однако присущее некоторым фольклористам XIX в. и их последователям само представление о богах только как о погодных явлениях неверно.

Стремящимся представить и осмыслить славянские пантеоны, на наш взгляд, лучше придерживаться следующих основополагающих подходов:

1. Не надо «плодить» лишние сущности. Число фундаментальных мировых сущностей ограничено, значит, и число собственных имен богов не беспредельно, что не исключает куда более великое множество эпитетов, «хейти», прилагательных, и прозвищ, заменяющих главные Имена. Нередко можно услышать: «Сколько богов было в Северной Традиции?» Вопрос отчасти бессмысленный – ведь чем более всеобъемлюща Сила, тем больше у нее имен. Мы давно не живем в той исторической действительности, у нас иной образ жизни, другая работа, чем у людей времен расцвета язычества. Едва ли мы сейчас достоверно определим, где истинное имя, а где эпитет. Важно, чтобы они «работали». Так, ведические индоевропейцы считали, что число высших богов кратно тридцати трем.

2. Необходимо опираться на общую традицию – хотя бы потому, что славянские языки относятся к группе индоевропейских. Некогда боги были осознаны некой этнической общностью и впервые поименованы на ее праязыке. Естественно ожидать, что, как был един праязык, так был един и пантеон. Кроме того, Един и высший Создатель, Он же – разрушитель и хранитель Вселенной (например, в ведах это Рудра).

3. В деле определения свойств и черт славянских богов и богинь множество толков и разночтений даже в научной литературе. С этим нельзя не считаться! Что уж тут говорить о литературе бульварной, заполонившей полки книжных магазинов! Причина тому – утрата в ходе нескольких религиозных реформ и социальных катаклизмов реальных письменных источников или даже отсутствие достоверной развитой письменной традиции у славян времен расцвета язычества, какую мы наблюдаем, например, у тех же греков или северных германцев. Нужно иметь в виду, что большинство предположений, в том числе порою и основанных на прямых свидетельствах очевидцев, носят все-таки условный характер. Сегодня достоверно восстановить все тонкости понимания богов в прошлом почти невозможно.

4. Учитывая общность происхождения индоевропейских и прослеживающиеся в их древнейших культурных слоях близкородственные черты, мы считаем допустимым использовать для понимания славянских богов так называемый метод аналогий. Он основан на сопоставлении сведений о славянской мифологии и мифологии их ближайших родственников и соседей. При восстановлении пантеона необходимо ориентироваться на первоисточники или, если не удается ознакомиться с исходным текстом, на их адекватные пересказы.

«… Даже в такой сложной мифологии, как классическая греческая, где простейшие мифологические мотивы чрезвычайно затемнены позднейшими наслоениями, даже там не трудно обнаружить элементарные мифы, мало чем отличающиеся от примитивных мифов самых отсталых народов» (Токарев, 1999).

В данном случае уместно также вспомнить парадокс, на который применительно к истории обратил внимание известный норвежский культуролог Й. Хейзинга: «Знание истории всегда носит чисто потенциальный характер. Не только в том смысле, что никто не знает мировой истории или даже истории крупного государства во всех возможных подробностях, но и в том гораздо более важном смысле, что всякое историческое знание об одном и том же предмете – независимо от того, является ли этим предметом город Лейден или Европа в целом, – выглядит в голове ученого А совсем не так, как в голове ученого Б, даже если оба они прочли абсолютно все, что можно было прочесть на данную тему. Мало этого, даже в голове ученого А сегодня оно уже выглядит не так, как вчера. Или еще лучше: оно никак не выглядит вовсе, ибо ни в какое мгновение не может обрести завершенную форму. В отдельном мозгу историческое знание никогда не может быть чем-то большим, нежели память, откуда могут быть вызваны те или иные образы. In actu [Активно] это знание существует лишь для пришедшего экзаменоваться студента, отождествляющего его с тем, что написано в книге» (Хейзинга, 1997, с. 218).

5. По мере расширения человеческого знания представления о пантеоне могли и даже должны были меняться, как менялся общественный уклад, взгляды на верховен ство в роду, племени и народе. Можно сказать, что на определенном отрезке времени один бог у славян главенствовал, а другой пребывал «в ущербе». Например, по одному из Поучений против язычества славяне сначала поклонялись упырям и берегиням, потом Роду и Рожаницам, потом первое место занял Перун, а почитание Богини-Матери некогда могло предшествовать вере в Небесного Отца, хотя в силу внешних и внутренних обстоятельств почитание богини могло вновь выходить на передний план.

6. Даты проведения обрядов, посвященных богам, а равно вехи народного календаря условны, за исключением разве некоторых (например, Купала – летнее солнцестояние или Коляда – зимнее), и будучи приведены, например, для средней полосы российского Нечерноземья, могут (если не должны!) смещаться как в силу местных особенностей, так и в зависимости от широты и долготы. Будут разниться в частностях и формы обрядности.

Обобщенно можно сказать, что пантеон есть отражение (и не обязательно совершенное!) представлений язычника о месте Сил и предков в окружающем мире и их влиянии на природу и общество.

Современным язычникам не воссоздать «запросто» пантеона, который бы устраивал решительно всех, если не положить в его основу некие долгоживущие концепции и теории развития Сущего и Не-сущего, показавшие свою действенность уже сегодня. Пантеон должен постигаться в развитии или это постижение следует, по меньшей мере, сочетать с историко-родовым подходом, на основе совокупности присущих традиционной культуре ключевых установлений.

7. Еще одним путем восстановления пантеона ныне может стать широко используемая в физике Теория симметрий. Здесь имена богов оказываются операторами симметрии, а их действия – преобразованием симметрии начала начал Мира.

Ярким примером вездесущей симметрии в пантеонах и вообще традиционной культуре индоевропейцев являются противопоставления мужского и женского, Неба и Земли, Солнца и Луны, и т. д., более общо называемые в науке бинарными оппозициями.

Если у Мира лишь одно Начало, то на некоем «метауровне» едины и Мировые Силы, родившиеся в начале начал и творящие Все. Но мы именуем их на разных языках и обращаемся лишь к некоторым в силу исторически сложившегося в народе восприятия. Вот почему нам все-таки можно говорить о «русских», «славянских», а отчасти и о «индоевропейских» богах как о родных, близких нашему мировосприятию и образу мыслей. И нужно различать чужих, чуждых и даже враждебных нам и роду нашему богов.

8. В целом же единый общеславянский пантеон, видимо, не существовал никогда – разве что короткое в историче ском смысле время на ранних этапах формирования (вычленения) праславянской общности из индоевропейской. Каждое племя (если не каждый отдельный род) по мере развития представляло и называло богов по-своему, отталкиваясь от общей основы. Условно можно говорить о северной (северо-западной) традиции и южной традиции его построения. Южную в нашем понимании отличает то, что во главе сонма богов оказывается Громовержец (как, например, в Древней Греции и Древнем Риме), а Северную – то, что Громовержец лишь один из многих богов, и он менее значим, нежели бог знания, магии и Дикого мира.

Расселение славян в VI-VIII вв. (по В. В. Седову)

Подготовка к жертвоприношению. Реконструкция (кадр из исторического документального фильма «Славяне», производство Польша, 1984 г.)

«Анализируя религиозную ситуацию в дохристианской Руси, нельзя не учитывать, что по основным структурным характеристикам восточнославянский политеизм был идентичен политеистическим верованиям финно-угорских народов Восточной Европы. Распределение богов по их принадлежности к “верхнему” или “нижнему миру”, их связь с теми или иными сферами хозяйственной и общественной жизни четко прослеживается в религиозно-мифологических традициях поволжско-финских или прибалтийско-финских народностей. <…> Много типологических параллелей с традиционной обрядностью и магическими верованиями славянских народов можно найти в аграрных и семейных ритуалах финно-угров» (Карпов, 2008, с. 46).

Отсутствие источников приводит зачастую даже к отказу славянским богам в «праве на существование», а дошедшие до нас свидетельства о вере в них рассматриваются как поздние домыслы, эдакая «литературная игра» (см., напр., Ловмянский, 2003). Обратная сторона – стремление выдумать сонмище богов, следуя, видимо, принципу «чем больше – тем лучше», которой грешат многочисленные нынешние рекон структоры, мало знакомые как с историей и основной логикой развития мифа и мифологического мышления, так и с особенностями традиционного мировосприятия.

Принесение жертвы. Реконструкция (кадр из исторического документального фильма «Славяне», производство Польша, 1984 г.)

9. Вместе с тем именно они-то и есть своего рода отправные точки для тех, кто стремится восстанавливать не только «формальную», но содержательную сторону древних верований не только славян, но и других народов.

«Рационалистические представления о природе, производственных процессах, общественных отношениях переплетались, а порою сливались с представлениями фантастическими, в которых миром, судьбами людей и вещей управляли грозные, могущественные и многообразные силы. Мифология и языческие верования народов Балтики далеко не в полном объеме дошли до нас. По существу своему эти представления не очень различались у разных племен; божества и другие сакральные силы славян и скандинавов, балтов и финнов оказываются вполне сопоставимыми» (Славяне и скандинавы, 1986).

Однако попробуем представить себе – в самых общих чертах, не более! – мир Европы (не хорошо известное Присредиземноморье) в пору складывания славянских племен.

Уже две тысячи лет назад славяне (или их предки), заселявшие часть Восточной и Центральной Европы, отнюдь не были тем единым народом, который представляют себе далекие от исторической науки люди. Рядом с древнейших времен жили и племена, не относящиеся к индоевропей ской группе – финно-угорские, например, а также те, о происхождении которых мы можем сказать немного. Археологиче ски славяне уверенно выделяются лишь к VI в. (хотя ряд серьезных ученых сдвигает эту дату назад примерно на 600–1 000 лет раньше, см., напр. Мавродин, 1945; Алексеев, 2005).

Славянское языческое святилище в представлении художника XIX в. имеет весьма мало общего с историческими и археологическими свидетельствами. Тем не менее, увы, рисунок до сих пор «в ходу»

Единая индоевропейская общность к тому времени давным-давно уже распалась на отдельные группы, многие из которых успели уже перебраться далеко-далеко от мест, где когда-то возникли. Иноплеменники где-то жили в тесном соседстве, даже в одних селениях, где-то враждовали; где-то смешивались друг с другом или с народами других групп. Потому война то утихала здесь, то начиналась там…

Для нас не так важно, что именно происходило. Важно, что все народы, с одной стороны, сохраняли немало общего в верованиях и представлениях:

«…Все славянские боги неба, как по значению, так и по именам своим имеют много поразительного сходства и тождества с богами солнца и грома у всех древних народов. Прежде всего здесь должно упомянуть о литовских и скандинавских мифах, которые в некоторых преданиях так тесно связаны с славянскою теогониею, что даже трудно определить, кто у кого заимствовал эти верования, так, напр., понятия Перуна и Перкунуста, Пекола и Пикольника, Лады и Лаймы, Вода и Водима (Одина), Тура (Турица) и Тора, Прыы и Фреи и пр. и пр.» (Шеппинг, 1997, с. 15).

Западнославянское домашнее святилище. Реконструкция. Скансен в Гросс-Радене (фото Д. Ждановой, 2007)

С другой стороны, верования все более различались между собой. Если добавить к тому непременную борьбу идей, служителей тех или иных богов за влияние на умы, то картина получается чрезвычайно непростая.

Немалое значение имело и то природное окружение, в котором прорастали побеги некогда единого древа, – ибо мало что столь же сильно влияет на отношение к окружающей действительности. Одно дело – богатое и теплое Средиземноморье; другое – горные массивы (Кавказ, например); третье – холодные северные фьорды в свете полярных сияний и уж совсем четвертое – лесная полоса. Именно в лесной полосе Европы жили те индоевропейские народы, которых в VI в. нашей эры авторы письменных источников начинают называть по неким признакам (прежде всего, вероятно, по общности языка и обычаев) славянами (склавинами) – используя, как теперь полагают ученые, их самоназвание. Не так важно для нас сейчас, какое именно междуречье – Вислы и Одера или Двины и Днепра – стало «точкой отсчета». Однако факт остается фактом: от Балтики до Византии, от Альп до Волги более или менее плотно заселили земли наши с вами прямые предки или, скажем так, родственники. Да, они разнились все больше и больше, но жили сходным, пусть и не одинаковым укладом: земледелие, животноводство, промыслы (охота, рыболовство, бортничество)…

В Центральной Европе, этом бурлящем котле племен и народов (от иных и имени-то до нас не дошло), или на юге Восточной Европы, в опасной близости от путей кочевников, вероятность нападения врагов всегда была выше. Да и сами тамошние славяне по нраву были… скажем так, пожестче, отнюдь не мирными землепашцами диковатого вида – от сохи да гумна.

«В древних обществах вообще практически сливались особенности хозяйствования, быта, культуры и религии. А потому и понять их можно лишь в комплексе. Это означает, что первостепенное внимание должно быть уделено именно этническим отношениям. Как правило, этносы древности и сохранялись до тех пор, пока их цементировала религия. Но и вливаясь в новую общность, распавшийся этнос привносил что-то свое, более или менее значительное, часто пробивающееся сквозь века через народность вплоть до наших времен. <… > речь идет не о сумме однопорядковых явлений и тенденций, и проивоборство их тем острее, чем ближе затрагиваются собственно социальные проблемы» (Кузьмин, 2005, с. 19).

И все же славяне сохраняли до поры (а во многом и по сей день) сходство языков, похожие обычаи и восприятие мира. Как было сказано, очень многое в этом восприятии роднило их с другими индоевропейскими народами, но именно у славян оказались одними из немногих членов большой индоевропейской семьи, сохранивших изначальные, древнейшие представления. Так уж, что называется, получилось, а почему – разбираться будем не здесь и не сейчас. Кроме того, они никогда не отказывались заимствовать что-то у своих соседей, а соседи, в свою очередь, заимствовали у них. Это и привело к частичному смешению и наложению верований, представлений и обрядности. Естественно ожидать, что так происходило в областях, где общение разных народов было более плотным и тесным.

В связи с вышеперечисленными обстоятельствами возникают вопросы, окончательного ответа на которые честные ученые до сих пор дать не в состоянии:

– успели ли славяне (помимо балтийских славян) до своего крещения в IX-XII вв. разработать сложную многоуровневую мифологию и, соответственно, развитые пантеоны?

– продолжалось ли «достраивание» славянской мифологии после крещения там, куда не добралось христианство или там, где славяне уцелели как этносы?

– какова степень влияния христианской религии на традиционные славянские верования – если учесть, что контакты с ее носителями начались задолго до крещения самих славян?

– какова мера влияния на известную нам мифологию и верования славян народов неиндоевропейских языковых групп?

– в каком соотношении между собою находятся верования различных славянских племен (с побережья Балтики и среднерусской равнины, Адриатики и Цент ральной Европы) и региональных групп (западные, восточные, южные)?

– до какой степени глубины допустимо проведение параллелей между славянскими божествами и божест вами индоевропейского, германских, кельтских, греческого, римского и других пантеонов?