Текст книги "Я из Зоны. Колыбельная страха"

Ренат начал двигаться по комнате – тут останавливаться не желательно было, холод сразу впивался в тело.

– Бара, я ж тогда случайно чиркнул тебя! Давай, завали дрыща!

– А ты лезвия затупил?

– Да. Об твою голову, пока ты спал.

– Псих ты, Кузьма, полный. Таких сразу видно, по повадкам. Тебя же почти не били, когда ты «духом» летал, и, поверь, не по просьбе начальника твоего. Ты ж из тех странных, которые могут заточить ложку и пырнуть обидчика в живот, – высказался Баранов. Нож он так и не взял, демонстративно схватившись за гирю.

– Да ладно, Ренат, прекращай. Меня отец учил: относись к людям так, как они относятся к тебе. Поверь, это работает.

Я бросил более острый нож на место, а сам направился к стене, где были мной же намалеваны масляной краской жирные красные линии, перечеркивающие нарисованный человеческий силуэт. Художник из меня – от слова худо, но я попытался как можно точнее изобразить фризовца. В полный рост. Сегодня мне не хотелось работать на полную скорость или пытаться вбить в мышечную память новые приемы. Делал все как обычно, как учил урка Чес: по диагонали, по сосудам – чик-чик; правосторонняя, левосторонняя стойка – чик-чик.

Я отработал минут двадцать под шумное сопение Рената. В результате нож жалобно скрипнул и сломался у основания. Лезвие отлетело в сторону Баранова, и тот испуганно дернулся, чуть не выронив гирю.

– Кузьма!

– Да закончил я, закончил. Слышь, Бара, дело есть к тебе. Правда, рискованное.

– Рискованное? Завалить кого надо, или на кровохлеба пойдем охотиться? – пыхтя, ответил Ренат.

«Осмелел он, – подумал я. – На Фабрике убить человека оказалось для него сложной задачей. Теперь вот расстреливает трупоходов, бегает по крыше за мутантом. Счастливый человек. Все у него просто и понятно. Начальство отдало приказ – и он его выполняет».

– Нет. Меня Ставр на одиннадцать к себе вызвал. Вариантов не так много…

– Ну да, пошлет тебя сопровождать груз «двести». – С каждым произнесенным словом изо рта Рената появлялось облачко пара.

– Если так, Бара, тогда я сверну на южном блокпосте и пойду искать сталкера. Приведу сюда, а твоя задача – пропустить нас в коллектор.

– Ты чего, Кузьма? Ставр же запретил приводить сюда эту шваль подзаборную!

– Ты мне должен, Ренат. Помнишь, как я очень вовремя завалил фризовца, который собирался тебе спину изрешетить, и не помогли бы тебе ни бронежилет, ни гора мышц, – спокойным голосом сказал я. Приблизился к напарнику. Он засуетился, попытался отступить, но помешала скамейка.

– Ты сначала меня бросил за забором! И если Ставр запрещает, то в этом есть какой-то смысл. Или ты умнее майора?

– Ренат, на днях Ставр снова пошлет нас в коллектор. Ты сколько кровохлебов убил за это время? – Я же сам ответил на вопрос, показав пальцами «ноль». – Пацаны так и будут гибнуть. Понятно, что завалим мы эту тварь, но сколько еще до этого «двухсотых» передадим на Большую землю? Или ты боишься, что майор узнает? – Я приблизился к нему вплотную.

– В отличие от тебя, я не псих и приказы командира уважаю. – Ренат замолчал, вздохнул, потом сказал: – Проведу. И сам с вами спущусь в коллектор – за кровохлебом.

Я не стал его разочаровывать раньше времени. «Кровохлеб. Если бы так все просто было, не искал бы я помощи на стороне».

До одиннадцати я успел натереться снегом, натянуть форму и даже выпить сладкого чая, который скорее тянул на звание чифиря.

Тело горело, как после бани. Появилась уверенность в собственных силах. В таком вот бодром настрое я добрался до штаба. Кивнул на входе солдатику, который вскочил, отдавая мне честь. Постучал в дверь кабинета майора. Вошел. Сразу в нос ударил запах никотина.

– За вашим приказом, – коротко сказал я.

Ставр за ночь словно посерел.

– Читай, – произнес он и протянул мне лист бумаги. Я взял бумагу. Почерк у Ставра был крупным и четким. Это был рапорт для вышестоящего начальства про перевод меня из базы НИИ Метпром в связи с нарушением дисциплины.

– Прочитал, – сказал я и тут же спросил: – Начали курить?

Майор, проигнорировав мой вопрос, откинулся на стуле.

– Ну что, Новиков, все еще настаиваешь на своем плане?

Я приблизился к столу, положил рапорт рядом с шахматной доской.

– Да, товарищ майор. И моя уверенность только возросла.

Ставр схватил лист и медленно разорвал его напополам.

– Растешь, сынок. Растешь. В этом есть и моя заслуга. Меня так же проверяли. Зараза. Не курил лет пять, вот, у караульного забрал. Пусть бросает.

Я провел рукой по своей колючей щеке. Стало неприятно: наговорил Ренату про Ставра ерунды всякой, выставил командира тупым воякой, который кровью солдат себе карьеру делает.

– Мне еще что-то знать надо? Задачи?

– Выходишь с группой через час, пока светло, и сворачиваешь в Деревню Новичков. Единственная просьба, личного характера – найди бывшего военного. Того, который понимает наши проблемы и не будет лезть с нравоучениями.

– Время выполнения?

– Да, времени даю тебе ровно столько, сколько у нас груза «двести». Два дня. Какие мысли по поводу мутанта? – Ставр чиркнул спичкой, прикуривая новую сигарету. Затянулся, выдохнул дым. Я медленно изложил свои мысли.

– Выполняй, – произнес майор. Я задал еще несколько вопросов, уточнил детали по получению оружия и вещей. Еще раз подробно изложил план действий.

– Новиков, я смотрю, ты все просчитал. На гроссмейстера еще не тянешь, а на шахматиста вполне. Так что под новым позывным пойдешь.

– Тогда уже лучше сокращенно – просто Шах, – сказал я и вышел в холодный коридор.

Что же, пора было собираться. Только вот не в Деревню, а в Бар. Туда, где осел сталкер по кличке Бортник.

4

Погода словно играла с нами в прятки. Густые хлопья снега скрывали от нас деревья, брошенные строительные плиты и здания. Если бы не асфальтовая дорога, тонкой ниточкой бегущая к Границе, то можно было бы легко заблудиться. Мне очень нравилась зима в Зоне: покореженные деревья, надев сверху белоснежные шубы, превратились в настоящих красавиц; кусты стали похожи на сказочные шары. Одна беда – мерзли пальцы. Тряпичные перчатки почти не грели и очень мешали: я не выпускал из рук ружье, даже когда доставал болты и кидал их перед собой, прокладывая дорогу.

Я оставил уныло идущих сослуживцев, четко указал им направление – на блокпост. Там их должны были встретить, забрать «груз». Бойцы провожали меня растерянными взглядами, мысленно поставив на мне крест: для них отклонение от маршрута было сродни смерти.

Я поддел носком ботинка снег и почувствовал вдруг себя настоящим крутым сталкером, понимая, впрочем, что за такие мысли Зона может наказать – жестоко и без промедления.

Но все же последние месяцы я не только обучался на базе НИИ Метпром, но еще и совершал вылазки, в которых преодолевал свои страхи и впитывал как губка информацию, набирался опыта.

Вот и теперь я двигался в сторону Свалки. Камуфлированные форменные штаны я для этого похода заменил на утепленные, с карманами. Теплый свитер, надетый поверх футболки, облегченный бронежилет, темно-зеленый тулуп, – все это замечательно вписывалось в мой «сталкерский» облик. А еще рюкзак, в который я положил только нужные вещи: аптечку, патроны, съестные припасы, водостойкие спички, кремень, свечу, фонарик и запасные батарейки. Из оружия я взял с собой ружье, пистолет Макарова, а также нож. Не забыл я и про артефакт в контейнере – трофейный, еще с похода на Фабрику. С каждым шагом я чувствовал, как сердце набирает обороты, как ветер хлещет по лицу, будто вызывая на бой. Да, ради таких моментов, ради нового выхода в Зону я тут и торчал. Мне хотелось стать военным сталкером. Ради денег? Конечно, я думал о своем будущем, и многое упиралось в деньги. Деньги – это простор выбора, а свободу я стал ценить превыше всего. Артефакты, информация, хорошая зарплата. Что еще надо? Чуток бы власти, которой мне не хватило на Фабрике. Будь я вместо Ставра, то отпустил бы тогда Хрипа. А дома меня никто не ждал.

Так, в раздумьях, я и шел дальше, пока не услышал, как совсем не в такт моим шагам где-то сзади заскрипел снег. Я резко обернулся, моментально оценил угрозу и рванул к бетонным плитам, стоявшим чуть в стороне от дороги. Ко мне приближалась стая кабанов.

Вожак стаи, понимая, что их обед удирает, издал мерзкий рев. Я на ходу сдернул дурацкие перчатки. Металл ружья сразу обжег ладони. «Плиты, такие замечательные бетонные плиты! Остановиться и стрельнуть? Нет, бронелобые кабаны меня просто раздавят, втопчут в снег и порвут на куски». Рюкзак и тулуп полетели вслед за перчатками.

Я резко ускорился. Забор был чуть выше моего роста, но я на него буквально взлетел. Тут же снизу последовал мощный удар, плиты зашатались – таран был такой силы, что я чуть не слетел со спасительной конструкции. «Ого! Ничего себе живая масса разогналась!» Вожак же заверещал от обиды.

Терять драгоценное время я не собирался. Спасибо тренировкам – эту гонку со смертью я выиграл. Я выстрелил. Вскочил, одновременно перезаряжаясь. И вдруг услышал:

– Фраер, ты чего там делаешь?!

Давно такой глупый вопрос мне не задавали, особенно в такой момент. Вожак заревел, словно отвечая сразу за нас обоих.

– Он мутантов притащил! – послышался второй голос.

Меня, выходило, зажали с двух сторон: с одной стороны бились о плиты кабаны, с другой – судя по всему, бандиты.

Я припал на колено, выстрелил в стаю. Ружье больно ударилось в плечо, зато вожак наконец повалился на бок и задрыгал конечностями.

Я быстро осмотрелся. Отметил, что в двухэтажке с другой стороны бетонного забора, на котором я восседал, находились точно не сталкеры. Это действительно были бандиты, одетые все как под копирку: кожанки, капюшоны на головах; плюс у всех в руках – автоматы.

Кабаны, утратив вожака, поспешно ретировались.

Встречу с бандитами я предусматривал, но предпочел бы, конечно, избежать.

– Эй, слезай, а то застрелим!

Эх, будь их двое, я бы еще посмотрел, кто кого застрелил бы. Но в окне двухэтажки я заметил отблески – там был снайпер. И когда он высунулся, я сразу, по шраму на лице, узнал его. Бросив ружье в снег и не вставая с колена, я крикнул:

– Дядя Сева, нормально вам я мяска подогнал? Хватит на праздники?

Наши с ним дорожки уже пересеклись однажды – возле Границы, на Ферме. Заброшенные строения стали тогда местом боя между «правильными» бандитами и фризовцами.

«Правильные» во главе с Борзым смогли оттеснить отморозков, и именно дядя Сева провернул хитрую операцию: он заманил спецназ, который и задавил фризовцев.

Со мной тогда на стороне Борзого воевали, кроме дяди Севы, урка Чес, торговец Дельный и бандит Унылый.

И вот сейчас, холодным зимним днем, мы с последним оставшимся в живых человеком Борзого снова встретились.

– Какие люди. Давай слезай, племяшек, перетрем события, – сказал он.

Его шестерки тут же утратили к нам интерес, обогнули плиты и накинулись на мои вещи, которые я скинул, спасаясь от погони мутантов. Бандиты выпотрошили мой рюкзак, из кармана тулупа извлекли контейнер. Я, видя это, неторопливо поднял пистолет, усмехнулся и изобразил выстрелы:

– Пиф-паф… Жадность фраеров сгубила.

– Ты кого фраером обозвал, – возмутился один из бандитов, но замер, увидев в моей руке ствол, потом начал дергать за куртку своего кореша, заставляя того повернуться.

– Фраера тут два, и, на мою беду, они со мной «точку» держат, – громко произнес дядя Сева. – Сколько раз учить: вдвоем шмон не устраивать, одному следить за сталкерами! Ладно, слазь, дезертирчик, перетрем все в теплом месте.

Я мягко спрыгнул, но пистолет прятать не стал.

– Дядь Сева, мне дальше надо, туда, где наливают и сталкерские байки травят.

– Это мы посмотрим по ходу разговора, куда тебе ближе будет, – проворчал бандит и тихо добавил: – Говорят, тебя сурьезные люди выискивают.

5

Самое плохое зимой, это быстро пролетающий день. Встаешь в темноте, завтракаешь в темноте, выползаешь в мир засветло, а тут – снова опустились шторы. Я высоко поднял картонку с написанными на ней римскими цифрами. Ружье на плече, рюкзак за спиной, воротник поднят.

Кабаны и бандиты остались в прошлом. Артефакт пришлось оставить на «точке», а вот вместо него мне выписали картонку-аусвайс. Разговор зато получился, и это – главное. Смущала, правда, острота этой беседы и явная недосказанность.

– Изменился. Попробовал вкус крови? Обжился, смотрю, стал на фраерков походить. Погонялово новое завел или все смешишь людей? – Старый бандит чуть ли не пинками отогнал своих людей от моих вещей, и теперь нам никто не мешал.

– Да твоими молитвами, дядя Сева. Недавно Шахом назвали.

– Шах, значит. Физиономией подходишь. Как Борзый кончил? – резко спросил он меня.

– Фанатик Черного Камня появился. Разнес все к чертям, нас на Топи загнал. Мы разделились, и после я не видел никого из группы.

– Разделились? Хочешь мне втереть, что эти от испуга отпустили «отмычку»? И сами ломанулись в болота, полные аномалий и радиации? Не смешно. И пистолет засунь в кобуру.

– А руки себе не связать?

– Все равно не успеешь достать. – Дядя Сева направил ствол винтовки мне в пах. Я медленно убрал пистолет. «Недооценивает, – ухмыльнулся я про себя, – и хорошо. Упаду, выхвачу и стрельну».

– Расклад гнилой, дядя. Борзый глотку рвал, что фризовцев ненавидит. А ты – его человек, явно доверял он тебе, раз договариваться со спецназом именно тебя подрядил. – Я сплюнул, вдохнул прохладный воздух и продолжил: – Так как же тогда получилось, что ты черный плащ надел? Перекрасился?

– Дерзишь.

– Давай по-чеснаку, дядя, – выпалил я.

– Вывернулся от масок-шоу, вернулся на Ферму, а там – следы странные, да и гильзы не простые. Дальше Гунчу довелось в долю вступать с фризовцами. Хорошо хоть их главного кокнули, псих полный.

– Фанерного? Зуб даю, наемники помогли, – сказал я.

– Фанерный… Ты, наверное, плохо спишь, – съязвил старый бандит.

– С какого перепугу?

– Много знаешь.

– Дядя Сева, ты стал фризовцем или как? – поинтересовался я уже прямо.

– Или как. Если базарить фраерским языком, подрабатываю я консультантом в сфере охраны. Вот новый пост делать собираемся, расширяем территорию. Куда я без Гунча?

– А если я скажу, что Гунч вам приговор подписал, там еще, на Ферме.

– Балаболишь. Не надо, Шах, я к тебе нормально отношусь. Не плачь, отпущу, хотя у наемников вопросы к тебе… Личные.

– Да послушай, Сева! В начале осени меня и напарника, Хрипа-просторовца, подписали военные. Ты же знаешь, я когда-то дезертировал, а знакомые остались. Вот и работаю теперь с камуфляжными. Подписали на захват Фабрики и зачистку территории от фризовцев. Там я и познакомился с одним бугром. Маленький такой, суетливый, и, главное, болтливый.

– Как кличка? – проявил интерес бандит.

– Нюх. Так вот он разнюхал, что Гунч и раньше стремился стать главным бугром Зоны. Только Борзый противился. Как знал, что людей будут убивать больше, чем мутантов, и ямы ими забивать до краев.

– Башка у тебя хорошо варит. Только каша из нее выходит сырая.

– Ага. Я ночами не спал, все пытался сложить два и два. Расклад получается такой, что Гунч рвался стать самым крупным хищником. Оставалось ему фризовцев под себя подмять да бунт у своих ребят подавить. А кто у вас бунтарь? Кто по законам жил? Думаю, Борзый. Даже уверен. Вот Гунч и Фанерный договариваются, делят Зону на части. В качестве клятвы Гунч сливает верного Борзого – можно сказать, правую руку отсекает.

– Ногу. Левую, – мрачно выдал бандит. – Ладно кроешь. Фанерный – не последний идиот. Был.

– Не последний. Карта хорошая попалась Гунчу. Артефакты, вернее, их массовое хранение. За такие деньги, которые возможно стало срубить, все наемники Зоны продались бы. Карим Волк, например, точно продался. Как он, кстати?

– Живой. Ищет военного по кличке Пробирка. Не в курсах, где найти такого дезертирчика? Балабонишь ты все, подстилка военная. Я приметил твои действия, решил, что ты реально станешь нормальным пацаном.

– Дядя, мне информацию слил Нюх. Про Гунча и Борзого, про наемников… Скажи честно, если верить не хочешь, что работаешь на…

– Рот затер. Еще вякнешь – и… – Дядя Сева плюнул, стараясь попасть мне на «берцы». Промахнулся, попал на штаны. – Это все Зона, собака женского рода, ломает людей. Жаль, из тебя мог получиться матерый хищник. Борзый тебя присмотрел, хотел к себе перетянуть. Получается, мы оба ошиблись, – нервно произнес старый бандит.

Вот и поговорили, называется, по-чеснаку.

– Дядь, я тебе слил информацию, а ты порожняк гонишь. Не веришь – не надо. Давай расходиться, тебе – к костру, а мне еще к Бару топать. И твоих нормальных пацанов, которые по беспределу людей в землю кладут пачками, еще обходить придется.

– Племяшек, спишу твои слова на глупость и молодость. Не волнуйся, молодость пролетает быстро и всегда заканчивается смертью.

Старый бандит снова сплюнул, в этот раз в сторону.

– Давай часть барахла, а то задолбаюсь шестеркам объяснять, чего это я фраера отпустил без шмона. – Сева полез в карман, вытащил картонку с римскими цифрами. Кинул мне, но ветер подхватил ее, закружил в дивном танце. Я, не ослабляя внимания, готовый выхватить пистолет, плавным движением схватил свой пропуск.

Мои вещи, бесцеремонно раскиданные по снегу, вяло обыскивал бандит. Он достал артефакт и на этом, довольный, остановился.

– День бумажка действует, – сказал он и, не прощаясь, двинулся к зданию.

Я очень быстро собрал в рюкзак манатки, накинул тулуп и побрел к дороге.

Шел я долго и чем ближе подбирался к Полигону, тем чаще попадались мне на пути утоптанные тропинки.

В очередной раз кинув перед собой болт, я сделал шаг и споткнулся. «Аномалия? Я пропустил аномалию? «Трамплин»? «Мясорубка»? – Сердце бухнуло в груди и словно остановилось, я сделал рывок в сторону и упал в снег. Чуть прополз. – Как же я прошляпил? Задумался? Да, горе от ума, однозначно».

Но ничего не происходило. Сумерки так и наседали на эти проклятые земли, снежок перестал падать, на небе появились звезды. Я встал, включил фонарик.

Рельс. Это был обычный рельс. Я приблизился, смахнул с него снег. Напряжение сменилось бодростью духа, будто я получил пропуск не только от старого бандита, но и от чернобыльского Неба.

Вскоре я набрел на пост фризовцев, которые не таясь жгли костры в бочках. Приближаясь к бандитам, я высоко над собой поднял картонку.

– Давай, быро рюкзак свети!

Небритые морды, запах перегара, угрюмые взгляды. В здание меня никто не приглашал, обшмонали прямо возле ворот. Внимательно изучили «пропуск».

– Кто дал? – спросил бледный, весь какой-то потрепанный фризовец.

– Дядя Сева.

– Родной, чё ли, что ты его дядей кличешь?

– Родной, – спокойно соврал я.

Зиверт

1

Икнулось, наверное, в тот момент старому бандиту. В гробу он видал таких родных племяшей. В белых «берцах».

Картонку-пропуск мне вернули, и я направился дальше, к цистернам. В этом же направлении тянулись сталкеры, замотанные в тряпье и явно мерзнущие. Поменялась политика фризовцев. Раньше всех бродяг пускали под откос, теперь же фильтровали. «Интересно, с чем это связано, – задумался я. – Гунч надеялся найти лабораторию за месяц, а затянулось дело аж до зимы? Или понял, дальше давить опасно, народный гнев – страшная сила? Побоялся, что сметут его сталкеры, сметут, как цунами рыбацкий поселок?»

С наступлением темноты резко упала температура воздуха. Меня пробирало аж до костей, хотелось пробежаться, чтобы хоть немного согреться.

Полигон отходов, на который осенью мы выходили с Хрипом с другой стороны, представлял собой гору свезенных на свалку машин, металлических конструкций и разного хлама. Я светил перед собой фонариком и не сразу заметил труп полуголого человека. Остановился. Он лежал почти на вершине горы, припорошенный снегом. «Ясно, – мрачно подумал я. – Рано я перевел фризовцев в адекватов. Загнали они сталкера за артефактами, и плевать им, что там радиация, а главное, аномалии смертельные. Не повезло ему, бедолаге. Кому-то Зона под ноги рельсы кидает, а кому-то аномалию подсовывает».

Наконец послышались голоса, подтянулись сталкеры – взрослые угрюмые дядьки с автоматами, перекинутыми за спину, в легких курточках, покрытых коркой льда.

– Вечер добрый, – поздоровался я.

– Да какой он, хрен столовый, добрый? – просипел сталкер с пушистыми усами. Его напарник промолчал, пытаясь остановить пригоршней снега текущую из носа струйкой кровь.

– Живы – и то хорошо. Ему вот не повезло, – сказал я и посветил в сторону трупа.

– Нелюди. Чтобы их черви заживо ели, – прошипел усатый и воровато посмотрел по сторонам.

– Меня Шахматистом кличут. Сокращенно – Кузьма Шах. Полгода Зону топчу, а так далеко еще не забирался, – представился я.

– Ты, это, парень, не сердись, сейчас времена такие… Кому попало имена-клички не называем, – произнес усатый, поправил ремень автомата.

– Угу, – добавил второй, тот, кому досталось от фризовцев.

– Времена всегда гнилые, лучше не становится, но чтобы сталкер сталкеру имя не говорил… – Я покачал головой.

– Не серчай. Ты прав, и мы правы. Хочешь, пойдем с нами до Бара «Один Зиверт»? – пошел усатый на мировую, хотя имен так и не назвал. Запугали их, видимо, крепко запугали.

– Сам дойду, – огрызнулся я.

Мы двинулись дальше, и я, хоть и хорохорился, увязался за ними следом, шел не отставая. Усатый не выдержал, обернулся:

– Ружье-то с плеча перевесь. Заметят с оружием в руках – сразу же застрелят.

– Угу, – авторитетно добавил его напарник.

– Законовцы. Они внутренний периметр держат, а фризовцы – внешний. У них договор: друг друга пропускают. Этих, в кожанках, в Бар да на Арену, ну а законовцев – на волю, за территорию свалки. А мы как разменная монета… Кто захочет – бьет, кто захочет – шмонает…

– Нормальные они, – пробормотал сталкер с разбитым носом. – Они заставили бандитов нас не трогать.

– Сам ты… нормальный. Снега чистого возьми, а то этот уже красный, – ответил усатый и добавил: – Нос ты сам себе сломал? Упал на кулак с татуировками?

Сталкеры остановились, подождали. Полигон отходов остался за нашими спинами, зато впереди выросли огромные цистерны, в которых можно было хранить море бензина. Виднелись постройки, грамотно устроенный блокпост.

– А ты чего в Баре забыл? – поинтересовался усатый.

– Да вот в гости иду. Новый год скоро, проведать кое-кого хочу, весточку с Большой земли передать, – ответил я. Тот замолчал, понимая, что на его скрытность я ответил взаимностью.

Законовцы удивили не только блокпостом, но и добротной экипировкой: теплые бушлаты, шерстяные шапки, «берцы» на толстой подошве. Все бойцы были одеты в одинаковую форму, нашивки у всех на месте, да и для опознавания в случае суматохи боя красным скотчем на куртках были наклеены полосы. Оружие же я разглядел настолько стандартное, что мне на миг показалось, будто очутился я у себя в части.

Бывших военных не существует, даже на аномальной территории. Вбитая сапогами, пропитанная потом, военщина была прописана на лбу каждого законовца. Я, стараясь не выдать свою заинтересованность, внимательно их изучал.

Ставр как-то после очередного малопонятного приказа с Большой земли в сердцах грозился бросить все и свалить на генеральскую должность в «Закон». Потом майор успокоился и горько заявил, что никто нас не ждет в этой группировке, основной задачей которой было уничтожение Зоны, избавление планеты от этой трофической язвы.

– Шапку снял, лицо показал! – Законовец раздраженно оглядел меня. – Ты что, псих? Кто ж в своем уме по Зоне с одним ружьем ходит?

– Новичок, – ответил я. – И у меня пистолет есть. Макарова.

– Пистолет! Макарова! – громко передразнил он. Остальные законовцы, которые в это время осматривали сталкеров, дружно засмеялись. Даже смех у них, казалось, был одинаковый.

Близость точки фризовцев и блокпоста законовцев меня не сильно удивляла. Однако для этого нужны были договоренности. А если военные стали якшаться с бандитами, то… дело швах.

Пистолет даже не попросили показать. Толкнули, указали, куда идти. Вот и добрался я до Завода. Дорога эта заняла почти год – с того момента это началось, как услышал я про него от сталкера Трофимыча. Чего только не приключилось со мной за это время: меня пускали вперед по Топи, используя как «отмычку»; меня били и заставляли бить других людей; пытались посадить в тюрьму; на меня нападали мутанты, в меня стреляли; аномалии заманивали меня в свои цепкие объятья; я сидел под Всплеском в схроне колхоза, защищал с бандитами Ферму, тонул в Топях, ползал в яме, набитой трупами, на Полигоне отходов, штурмовал Фабрику, переехал служить в НИИ Метпром.

Когда все начиналось, я испытывал патологический страх перед Зоной. Потом перерос этот страх, стал стремиться на запрещенную территорию, получил свою дозу сталкерской «романтики». Я стал преклоняться перед силой Зоны.

Сталкеры по дороге переругивались. Усатый доказывал, что пройти, заплатив только разбитым носом, это по нынешним временам – удача. Мы прошли унылые серые здания различной величины, новый блокпост. Увидели мертвеца, висящего на самом высоком дереве в округе Завода.

– За что его? – поинтересовался я, прерывая спор спутников.

– Стрелять начал, вот и повесили, – сказал усатый.

– Будь он не сталкером, а фризовцем, фиг бы его кто повесил.

Это была самая длинная фраза, произнесенная за всю дорогу пострадавшим сталкером. И усатому явно не понравилось, что напарник вдруг перехватил лидерство в разговоре.

– Мало тебе по носу дали? Еще хочешь? – рявкнул он, потом обернулся ко мне и указал на заборчик, которого почти не видно было в темноте. – Часто собаки оттуда налетали.

– А сейчас? – спросил я, пытаясь согреть руки в карманах. Заодно и пистолет подержал за ребристый бок.

– Теперь… Теперь они настолько обленились и разжирели на трупах, что даже не воют на луну. Ладно, вот и крайний пост. Тут и разойдемся, сталкер Кузьма Шах.

Мы быстро пересекли пост и остановились.

– Эй, а где Бар? – уточнил я.

– Смотри, вон красным горит фонарь на самом высоком здании. Сворачиваешь, там ангар, а дальше спросишь или вывеску сам найдешь, – произнес усатый.

– А вы куда собрались?

– Да тут метку на хабар нам слили… – начал было покалеченный. Но напарник толкнул его локтем, пожал плечами:

– Вот с такими и приходится в разведку ходить. Все тайны выдаст, – пожаловался он, протянул руку.

– Я незнакомым людям руки не пожимаю, – ответил я ему и, подмигнув его напарнику, добавил: – Лечи клюв.

Так и разбежались. Вскоре я добрался до ангара, на стене которого черной краской была выведена стрелка, указывающая на Бар.

Сначала я услышал музыку. Потом увидел вывеску с зачеркнутым старым названием «Сто рентген» и криво нарисованным новым – «Один зиверт». Нас учили, что зиверт – это количество энергии, поглощенное килограммом биологической ткани, равное… Чему равное, я уже не помнил.

Биомасса курила возле входа, громко выкрикивая пьяные бредни. Ей, массе этой, сейчас и холод нипочем был.

– Эй, дай денег на водяру, – окликнул меня курносый мужик в поношенном свитере.

– Зона подаст, – ответил я.

И, не задерживаясь на входе, спустился по лесенке в Бар.

2

Вниз вели щербатые ступеньки, всем входящим при спуске бросался в глаза обесцвеченный временем плакат с наставлениями о запрете на применение в Баре оружия. Дальше шел небольшой коридор, заканчивающийся узким поворотом. Высоко в углу висело зеркало – явно в помощь охраннику, стоящему за сеткой, который сейчас вальяжно целился в меня из дробовика. Хорошая задумка – на таком узком пятачке роту солдат можно было бы размазать по стенам и потолку. Или полбанды фризовцев.

– Правила знаешь? – прошамкал охранник. Это был здоровый бугай в самодельной, похожей на кастрюлю, каске на голове. Опасная работа – охранять порядок в Баре, особенно когда Бар этот находится в Зоне, где каждый пьянчужка умеет убивать.

– Читать умею. Оружие сдавать не буду, – заявил я.

– И не надо, хлам еще собирать, – равнодушно пожал плечами охранник. Но все же проводил меня настороженным взглядом и направленным в мою сторону стволом дробовика.

Музыка в самом Баре играла гораздо тише, чем на улице, – видно, для завлекухи бармен крутил на всю катушку песни на свежем воздухе.

Меня завлекать не надо было – я знал, зачем шел в это место, а главное, знал, к кому именно. Прошли уже те лихие времена, когда я без разведки и сбора информации летел в Деревню Новичков искать проводника. Тут дело было серьезнее – мне нужен был охотник на мутантов. Такого человека я не знал, зато…

Мне стало жарко, в Баре было натоплено от души. За стойкой хозяйничал седовласый мужичок с хитрыми глазенками. Я сразу определил – бывший бандит: такая морда может и военного застрелить, и отправить сталкера на верную смерть за артефактом.

Хотя, с мутантами жить – как мутант и голосить. Простачка или добрячка местные бы уже схарчили и даже переварили.

– Чего надо? – любезно поинтересовался бармен.

– Шоколаду, – так же любезно ответил я, положив руки на стойку. Нет, ссориться я не хотел, зато знал, что если начну лебезить и задавать с ходу вопросы, то сразу вылечу на мороз.

– Сейчас смотаюсь за Границу и принесу. Тебе какого?

– Черного, с орешками, – продолжил я злить бармена.

Тот застонал, словно ему сказали, что к ним в Бар завтра приедет детский садик на экскурсию.

– Тебе какого здесь надо, шутник? – процедил он сквозь зубы.

Я внимательно посмотрел на его пальцы. Все сходилось с рассказом Трофимыча про его другана-бармена по кличке Седой: внешность подходила под описания, на пальцах были характерные татуировки. Я вспомнил, как когда-то мечтал пробраться в Бар, послушать сталкерские байки – и назад, в часть. А там, подкрепляя свой авторитет, травить услышанные истории своим собратьям. Добрался, наконец-то.

Бармен опустил татуированную руку под стойку. «Интересно, что у него там? – насторожился я. – Обрез? Пистолет? А может “гюрза”?» Позади Седого работал телевизор, стояли на полках банки с бобами, зеленым горошком, кукурузой и, куда же без нее, тушенкой. Водка была только одной фирмы. Монополия. Зеркала, как на входе, здесь не было – явно намеренно, поэтому разглядеть, что происходило за стойкой, возможности у посетителей не было.

– Не гурман, заказывать уши туши в томатном соусе не собираюсь. Правда, человек, который меня в Зону привел, любил их сюда сдавать, – начал я осторожно обрабатывать бармена.

– Ну, кто-то приносит артефакты, кто-то – уши. Иногда даже мутантов. А что за человечек, я его знаю? – уточнил Седой.

– В возрасте и почете. Слегка косоглазый, будто старался всю Зону увидеть, – начал описывать я старого сталкера, заодно наблюдая за реакцией собеседника. – Откликался на Трофимыча.

Седой провел рукой по волосам, взъерошил их, а главное, вытащил вторую руку из-под стойки. Он понял меня верно и задал следующий вопрос: