Текст книги "Тайна Серебряного храма"

– Ну чего, долго в молчанку играться будем? – донёсся из-за спины ворчливый девичий голосок. Изображая испуг, Лезль торопливо развернулся и, будто только теперь заметив пристроившуюся за ним девушку, разразился гневной тирадой:

– С ума сошла так пугать! Я ж чуть!..

– Не ври, я прекрасно знаю, что ты почувствовал моё приближение, – перебила его также успевшая натянуть нарядное жёлто-зелёное платье и мягкие кожаные светло-зелёные сапожки эльфийка. – Скажи лучше, когда вернёшься из своего таинственного квеста, о котором ничего не хочешь рассказать даже мне, своей верной Ризидиэль.

– Ризка, ну чего ты опять начинаешь, – всплеснул руками Лезль. – Я же тебе уже говорил, что это не моя тайна. Я слово отцу дал, что никому о нашем общем деле не проболтаюсь.

– Да помню я, помню, – отмахнулась Ризидиэль. – Раз так торопишься, чего встал-то?

– Да ну тебя, – фыркнул Лезль. Отвернулся и двинулся дальше.

– Лезль, ну правда, без дураков, как долго мы с тобой не увидимся? – донёсся из-за спины уже совсем не злой голос любимой.

– Думаю, дня за три я до места доберусь, там постараюсь за день все наши с отцом дела утрясти, и в обратный путь. Да ты не переживай, когда подлетать к Разлесью буду, я обязательно весточку тебе пошлю, чтобы встречала, – обстоятельно ответил эльф.

– Выходит, неделя! Целую неделю мы не увидим друг друга! – запричитала за спиной эльфийка.

– Да брось, Ризка, она быстро пролетит. Ты и соскучиться по мне как следует не успеешь, как я уже снова стану надоедать тебе своими ежедневными визитами, – стал успокаивать любимую Лезль.

– Я буду скучать! – заканючила девушка. – Я уже скучаю!

– А ты думай о свадьбе, которую мы закатим с тобой сразу же по моему возвращению, – напомнил эльф.

– Надо же, целых три дня лёту на быстрокрылом Грылафе! Знать, цель твоя находится далеко за пределами нашего родного Разлесья? – продолжила допытываться неугомонная Ризидиэль.

– Ну вот, опять ты пытаешься тайну мою выведать, – простонал Лезль.

– Ничего не пытаюсь, – фыркнула девушка. – Просто предчувствие у меня какое-то нехорошее. Чую, заманил тебя старик твой в какую-то скверную историю. И вместо сказочных барышей обернётся она для тебя одними лишь неприятностями.

– Ну вот, теперь раскаркалась, как ворона. Прекрати тоску нагонять. Говорю же, дело пустячное и совершенно безопасное. Они так препирались всю дорогу до Земляничного Луга – небольшого эльфийского городка, где среди множества других эльфийских жилищ произрастал родительский древо-дом Ризидиэль. Возле древо-дома его любимой Лезля, как было заранее условлено, поджидал верный грифон в полном боевом снаряжении, с хозяйским луком и полным колчаном зелёноперых стрел. Все прощальные ласки и поцелуи влюблённых остались в дремучем лесу на крошечной безымянной полянке, где они оставались наедине друг с другом, и сам лес стоял на страже их пока что тайных для остального эльфийского сообщества чувств. Здесь же, в густонаселенном городе, где невозможно было скрыться от любопытных глаз вездесущей детворы, Лезль простился с Ризидиэль подчёркнуто вежливо, обменявшись с ней лишь едва заметным кивком головы и мимолётным прикосновением кончиков пальцев. А в следующее мгновение молодой эльф уже сидел на могучей спине грифона, и Грылаф, отчаянно замолотив по траве размашистыми крыльями, пустился под ним в стремительный разбег. Ещё через несколько секунд грозный рыцарь небес хорошенько оттолкнулся от земли и стал быстро набирать высоту, с каждым взмахом крыльев унося своего седока всё дальше от возлюбленной. Вот летящий грифон с впившимся в шкуру эльфом превратился в крошечную чёрную точку на безупречно голубом безоблачном небе. Ещё несколько секунд, и он совершенно скрылся из вида оставшейся внизу эльфийки. Но Ризидиэль всё равно ещё долго смотрела в пустое небо и мысленно молилась всем известным ей богам, чтобы послали любимому лёгкого попутного ветра и избавили от встречи с коварным врагом.

Глава 2. Талантливая маскировка Зеугра

Багровый туман рассеялся так же стремительно, как и сгустился, и на торной земляной дороге вдруг из ниоткуда появились два всадника. Один – огромный, широкоплечий зеленокожий орк-варвар с безобразно шишковатым, точно вырубленным из камня лицом, важно восседающий на гнедом жеребце. Одет он был в меховые штаны и такую же безрукавку, вооружён притороченным к поясу длинным широким обоюдоострым мечом, висящим за спиной небольшим круглым деревянным щитом и лежащей поперёк седла огромной сучковатой дубиной. Второй – смуглокожая, миниатюрная амазонка человеческой расы с довольно симпатичным личиком и ладной фигуркой на каурой кобылке. По обычаю гордых дев войны, одежды на амазонке почти не было, лишь короткая юбка на бёдрах и узкая полоска ткани, обёрнутая вокруг пышной груди. Вооружена она была длинным прямым кинжалом, подвешенным, как огромный кулон, на толстом шейном шнуре, и свободно раскачивающимся из стороны в сторону при движении воительницы на её пышной груди. Кроме того, к седлу каурой у бёдер наездницы были приторочены длинный лук и объёмистый колчан, под завязку набитый серопёрыми стрелами.

– Ваше герцогство, – неожиданно сиплым басом обратилась амазонка к широкоплечему варвару-орку, одновременно с его гнедым пуская свою каурую неторопливой иноходью, – нельзя ли мне подобрать какое нибудь другое тело?

– Это ты, милашка, не по адресу обратилась, – хамовато хмыкнул в ответ грубый варвар, с трудом сдерживая рвущийся на волю смех. – Знаешь ведь, не я нашей маскировкой занимался.

– Милашка! Ах, милашка! Ну, Зеугр!.. – громыхнула амазонка и с неожиданной силой для столь хрупкого создания вдруг рубанула голой рукой по проплывающему мимо сосновому стволу. Здоровая сырая древесина, словно труха, прыснула из-под миниатюрного кулачка, и двадцатиметровое дерево с жалобным скрипом завалилось в сторону от дороги. Каурая короткогривая кобылка, испуганная выходкой яростной наездницы, тут же взвилась на дыбы. Но сдавившие удила хрупкие женские ручки тут же едва не придушили бедное животное, вынудив его опуститься обратно на все четыре конечности и продолжить прерванный ход. Гнедой жеребец, как и его наездник, на происшествие с сосной и ухом не повёл. Как бежал, так и продолжил бежать, пока каурая вскидывала передние копыта, демонстрируя характер. Подавив бунт, амазонка оказалась далеко позади своего спутника, и, чтобы догнать его, ей пришлось подхлестнуть свою норовистую животину, пустив её в стремительный галоп.

– Ещё раз так сделаешь, и я тебя сам, как ты ту сосну, – с невозмутимым видом сообщил спутнице варвар, когда она, догнав его, вновь выровняла бег своей лошади.

– Но, ваше герцогство… – снова засипела было обиженная амазонка.

– Ты меня ещё полным именем назови, – резко перебил варвар. – Договорились же, на вражеской территории переходим на простые имена наёмников. Я варвар Тамбу с северной границы Империи, ты амазонка с юга по имени Рюмба.

– Для рыцаря Ада недостойно пребывать в девичьем обличье, – упрямо просипела амазонка.

– Похоже, разговора по душам не избежать, – поморщился варвар. – Ладно, будь по-твоему, давай поболтаем.

– Повелитель, я не…

– Заткнись, – перебил медленно закипающий варвар. – Хочешь сказать, мне, воинственному герцогу Адского Пекла, доставляет удовольствие быть каким-то жалким уродливым орком?! – Он вдруг по-звериному ощерился, и сквозь зелёное орочье лицо на миг проступил жуткий лик краснокожего демона с пылающими безумной ненавистью огненно-рыжими глазами.

– Нет-нет… Разумеется, нет, – торопливо запричитала амазонка, невольно отшатнувшись от могущественного спутника.

– Однако же, волею нашего уважаемого инкуба, я – северный варвар, – подавив вспышку гнева, спокойным ровным голосом продолжил варвар. – И, как видишь, смирился с этим фактом. Так почему бы рыцарю Ада не взять пример со своего сюзерена и не засунуть свою гордыню куда подальше?

– Да, повелитель, разумеется, повелитель, – проскрежетала сквозь зубы бледная, как снег, амазонка.

– Храбрый Хрыв, это всего лишь маскировка с целью запутать врага, мы оба знаем, что в тебе нет ни капли женственного, – продолжил обрабатывать спутницу варвар. – Даю тебе слово, что, когда настанет твой черёд биться в полную силу, ты встретишь врагов в своём собственном, истинном обличье.

– Благодарю тебя, повелитель.

– А если уж быть до конца откровенным, то мне придумка Зеугра сделать одного из нашей четвёрки слабой с виду амазонкой пришлась по душе. Пораскинь мозгами и поймёшь, какие великолепные перспективы перед нами открывает такая нетривиальная маскировка.

– Тебе видней, повелитель. Твоё слово закон, рыцарь Ада готов повиноваться, – глухо пророкотала в ответ амазонка.

– Ты прав, мне виднее. И единственное, что мне не понравилось в нашей с тобой маскировке, – это твой голос. Здесь Зеугр откровенно схалтурил, за что при встрече получит от меня хороший нагоняй. Ты вот что, Хрыв, пока инкуб голос тебе не подкорректирует, давай-ка на людях притворяйся моей немой спутницей. А то взрыкнёшь вот так хотя бы раз в людской топе, и вся маскировка насмарку.

– Слушаюсь и повинуюсь, – браво отрапортовала амазонка.

– Вот и славно, – осклабился варвар. – И в дальнейшем, когда Зеугр настроит голос, прошу, обращайся ко мне по-простому: орк или Тамбу. Я же, с этого момента и до окончания нашей Великой Миссии, буду величать тебя исключительно Рюмбой и обращаться соответственно твоему образу… Надеюсь, ты всё поняла? Смуглое личико амазонки вновь перекосило. Но, до хруста стиснув кулаки, на этот раз ей удалось сдержать вспышку неконтролируемой ярости. Принимая навязанные герцогом правила игры, заточённый в женское тело вассал лишь коротко кивнул сюзерену. И своей сдержанностью наконец заслужил долгожданную похвалу.

К селению под вкусным названием Жареный Гусь плечистый варвар и миниатюрная амазонка подъехали уже через полчаса после вышеописанного объяснения. Оба к тому времени изрядно утомились, но с мечтами об отдыхе в замечательном придорожном сельском трактире с неоригинальным названием «Жареный Гусь» двум одиноким воителям пришлось распрощаться ещё задолго до въезда на единственную сельскую улицу. Селение Жареный Гусь раскинулось на вершине широкого холма. И столбы чёрного дыма, вдруг заклубившиеся над его домами, двое всадников разглядели в чистом безоблачном небе ещё за пару километров. Предчувствуя дурные вести, оба наёмника, не сговариваясь, стеганули лошадей и пустили их в бешеный галоп. Когда через три с половиной минуты на взмыленных лошадях они ворвались в селение, их взорам открылась зловещая картина разрушения и разорения. Улица была буквально завалена изуродованными трупами, добрая половина домов пылали, вокруг пока что нетронутых суетилось разношерстное бандитское отрепье и, размахивая окровавленными мечами, вовсю промышляло в захваченном селении своим любимым занятием: грабежом всего мало-мальски ценного и изнасилованием приглянувшихся селянок. Лишь в дальнем конце селения немногочисленные уцелевшие защитники, сбившись в отряд, смогли оказать хоть какое-то подобие сопротивления наглым агрессорам. Там до сих пор кипела яростная сеча. И несколько домов за спинами горстки храбрецов стояли нетронутыми. Вдруг появившаяся на затянутой дымом улице пара конных наёмников поначалу осталась незамеченной ни обезумевшими от ужаса селянами, ни опьяневшими от пролитой крови и абсолютной вседозволенности злодеями.

– Тамбу, Рюмба, однако долго же вы до места добирались, – вдруг раздался рядом с орком чей-то незнакомый насмешливый голос. – Мы уж с Крефом стали всерьёз опасаться, что вы пропустите всё веселье. В следующее мгновение из клубов сизого дыма вынырнули ещё два всадника на вороном и сером жеребцах. Два воителя-человека. Один – сарацин на вороном. С аккуратной бородкой, обрамляющей породистое носатое лицо, в тюрбане, тонких шароварах, длинном, расшитом золотом халате и с двумя притороченными крест-накрест кривыми мечами за спиной. Второй – ассасин Серой лиги убийц на сером коне. С не запоминающимся лицом, в неприметном среди густых клуб дыма сером одеянии, с двухметровым копьём в руках и двумя кривыми ножами за поясом. Смазанные ядом лезвия этих неприметных с виду ножей были надёжно укрыты в толстых деревянных ножнах.

– Красиво горит, не правда ли, уважаемые? А какой аромат! Сладостный запах дыма и серы – прям как дома, – продолжил глумиться сарацин, горящими безумной страстью глазами озираясь по сторонам.

– Признавайся, Зеугр, твоя работа? – обратился к нему варвар с перекошенным яростью лицом.

– Славиг, с вашего позволения, – стойко выдержав свирепый взгляд, поправил орка сарацин.

– Повежливей! – тут же одёрнул товарища до сей поры молчавший ассасин. – Не забывай, с кем говоришь! Отвечай на вопрос!

– Ну не то чтобы моя, – пожал плечами сарацин. – Эти удальцы и сами давно зуб на село точили. Я лишь чуток добавил им решимости и помог просочиться незамеченными мимо дозорных отрядов местных стражников.

– Гром и молния! Я же просил, никакой самодеятельности до моего появления! – взорвался варвар. – Признавайся, использовал доверенный тебе жезл власти Хаоса?

– Совсем чуть-чуть.

– Проклятье! Чем ты думал, инкуб?! – в сердцах орк даже замахнулся дубиной на разом присмиревшего сарацина. – У нас же секретная миссия! За нами не идут легионы демонов. Мы должны двигаться по Империи незаметно, как мыши. А не устраивать тут кусок Адского Пекла на ровном месте!

– Но, господин, как вы и приказывали, я действовал по обстановке, – стал торопливо оправдываться сарацин. – Мне показалось, что местные колдуны засекли небольшие выбросы огненной маны Хаоса, сопровождающие вознесение каждой нашей пары. И чтобы сбить их с нашего следа, я затеял этот разбойничий набег. Очень скоро весть о нём разнесётся по всей провинции, и здешним чародеям станет не до нас – все они будут задействованы для поимки подозрительно шустрых разбойников.

– Болван! Ну какой же ты болван! – схватился за голову орк. – Великий Владыка специально разбил нас на пары и очень аккуратно вознёс именно в эту тихую провинцию, так далеко от цели нашего похода, потому что местные чародеи практически не участвовали в последней мировой войне. У них мало опыта определения высшей огненной магии Хаоса. Вероятность фиксации их сторожевыми чарами нашего появления здесь ничтожна мала. Но даже если предположить, что предчувствие тебя не обмануло и нас на самом деле засекли, нам достаточно было просто сбежать из этой провинции в соседнюю, и все наши беды тут же остались бы позади.

– А если местные колдуны свяжутся с соседними? – пытаясь выкрутиться из щекотливой ситуации, предположил осрамлённый сарацин.

– Исключено. Местные чародеи предпочитают вариться в собственном соку и крайне неохотно идут на контакт с магами соседних имперских провинций, – добил выскочку орк. – Вот и выходит, что этой резнёй никого ты с нашего следа не сбил, а наоборот, привлёк к нам ненужное внимание. И чтобы снять с себя возможные подозрения, нам же теперь придётся уничтожить всех запущенных тобой в село разбойников. Значит, так, ты, Славиг, ступай затирать следы жезла – и чтоб ни искорки не оставил! Вас же, мои славные Рюмба и Креф, прошу следовать за мной. Сейчас мы с вами покажем этим жалким ублюдкам, как надо драться.

Послушный воле зелёнокожего предводителя отряд разделился. Сарацин растворился в уличном дыму, а трое остальных всадников, пустив коней размеренной рысью, смертоносным ураганом прошлись по улице, сметая со своего пути всех обезумевших от пролитой крови злодеев. Копьё в серых руках ассасина завертелось с потрясающей быстротой, нанося направо и налево смертельные уколы и порезы широким плоским обоюдоострым наконечником. Амазонка, не отставая от товарища, стремительно опустошала колчан, поливая всё вокруг непрерывным потоком серопёрых стрел, каждая из которых неизменно находила жертву. А могучий варвар, не мудрствуя лукаво, ударами чудовищной дубины просто обращал подвернувшихся под руку убийц и грабителей в горы изуродованного мяса с торчащими наружу обломками окровавленных костей. Злодеи осознали опасность слишком поздно. Добрая половина разбойничьей ватаги была смята и уничтожена всадниками буквально за пару минут. Уцелевшие, бросив грабёж, торопливо сомкнули длинные прямоугольные щиты, ощерились копьями и, превратившись в эдакое подобие огромного ежа, попытались дать отпор грозной троице. Но куда им, жалким оборванцам, вчерашним крестьянам, совсем недавно взявшим в руки оружие, противостоять рождённым для боя мастерам, вся жизнь которых протекала в бесконечных боях и походах. Могучий орк первым достиг колючей стены разбойников. Осадив коня, он спрыгнул на землю, одновременно перекидывая со спины в левую руку деревянный щит. Им он тут же ловко отклонил все нацеленные в его грудь и живот острия длинных копий разбойников, продвинулся к стене щитов на расстояние удара и что есть сил «приласкал» врагов своей здоровенной дубиной. От страшного удара пара щитов в самом центре тесного строя буквально разлетелась в щепки. В образовавшийся проход тут же нырнул подоспевший ассасин, прыгнувший с разогнавшегося коня высоко вверх. Легко перескочив через голову своего товарища-орка, он обрушился прямо на плечи обескураженных врагов. Двухметровое копьё его неуловимым вихрем завертелось в умелых руках, кромсая и увеча всех вокруг в радиусе двух метров. А ужасная дубина орка вновь расколола сомкнувшуюся было стену щитов, и в очередную прореху на помощь ассасину устремился смертоносный поток стрел, выпущенных подскакавшей последней амазонкой. Осознав обречённость своего положения, уцелевшие злодеи пошвыряли бесполезное против искусных противников оружие и прыснули врассыпную, спасаясь бегством. Но как ни проворны были ноги обезумевших от страха разбойников, пущенные им вдогонку серопёрые стрелы летели гораздо быстрее. Из превратившегося в руины селения живым не ушёл ни один злодей. Через несколько мгновений после того, как стрела амазонки пронзила сердце последнего беглеца, прямо из ясного неба на пылающее селение стеной обрушился неистовый ливень. Он в считанные секунды залил бушующий в разграбленных домах огонь и тут же прекратился, так же разом, как и начался. Непроницаемая пелена обрушившейся сверху воды ненадолго скрыла лихую троицу с глаз уцелевших в бойне селян, а когда ливень прекратился, к троим вымокшим до нитки всадникам присоединился четвёртый, в совершенно сухом одеянии. На зловещих пепелищах вокруг обуглившихся остовов домов стали собираться жалкие остатки разорённых семейств, в основном это были женщины, дети и старики. Почти все мужчины полегли, защищая свои дома. Тут же раздались первые отчаянные вопли над обнаруженными телами погибших мужей, отцов и сыновей. Повсеместно подхваченные, они вскоре превратились в многоголосый душераздирающий вой. Пережившие кровавый разбойничий набег женщины оплакивали погибших родных и близких. К четвёрке державшихся особняком воителей робко приблизился седобородый старик в перепачканном сажей дорогом сюртуке.

– Благодарю вас, о достойнейшие, – срывающимся от рыданий голосом прокряхтел он, рухнув перед спасителями на колени и отбивая каждому из четвёрки, даже возникшему из пелены дождя сарацину, по полновесному земному поклону. – Я здешний староста, и от лица всех спасённых вами сегодня людей…

– Встань, отец, – перебил брезгливо поморщившийся орк. – Не стоит переоценивать наш труд. Мы лишь сделали то, чему с детства были хорошо обучены. Заплатите нам, как положено, за работу, и мы продолжим свой путь. Старик, кряхтя, поднялся и с явной неохотой спросил:

– Сколько мы вам должны, о достойнейшие?

– Вот это дело, – кивнул орк. – По нашим подсчётам, мы в вашем селении извели пятьдесят девять злодеев. Голову каждого оценим, скажем, в два серебряка. Итого выходит: сто восемнадцать монет серебром или шесть золотом.

– Помилосердствуй, варвар, где же я столько возьму, – всплеснул руками несчастный староста, но, подметив краем глаза, как вдруг насупился до того ласково улыбающийся сарацин, поспешил добавить: – Я не отказываюсь платить, нет! Вы честно заработали деньги, ваши требования вполне законны. Но… Уважаемые, посмотрите, что эти злыдни с селением учинили! Чтоб им в Царство Теней прохода не было, и их неприкаянные души, не ведая покоя, вечно скитались среди живых! Молю, войдите в положение, проявите сострадание к несчастным погорельцам и снизьте плату.

– Ладно, будь по-твоему, – после короткого раздумья объявил орк. – Восемнадцать серебряков мы вам прощаем и сокращаем плату до ровной сотни серебром или, соответственно, пяти золотых монет.

– Благодарю, о достойнейшие, за оказанную милость, – в пояс поклонился старик, но, разогнувшись, отнюдь не заторопился раскошелиться, а попытался продолжить так удачно начавшийся торг: – Но забота о несчастных сиротках вынуждает меня просить…

– Послушай, уважаемый, – перебил старосту вдруг встрявший в беседу сарацин. – Один твой камзол стоит добрую дюжину золотых. Из чего вполне логично предположить, что селение твоё до нападения отнюдь не бедствовало. Да, дома пожжены. Но все сбережения селян и их ценное барахло, стараниями тех же разбойников, было вынесено из домов. И благодаря уже нам всё это богатство осталось тут же, на территории селения. Готов поспорить, что в разбросанных по улице тюках наберётся ценностей не на одну сотню золотых. И жалкая сотня серебра, требуемая нами в оплату своей работы, ничтожна в сравнении с сохранённым нами для вас богатством. Посему заканчивай свой гнилой торг, старик, и немедля выплачивай означенную нашим старшим плату. Иначе мы взыщем её сами. Ни слова больше не говоря, перепуганный старик дрожащими руками извлёк из-за пазухи большой кожаный кошель, развязал стягивающую верх тесёмку и, вытащив оттуда пять золотых монет, вложил их в широкую мозолистую ладонь орка. Заполучив деньги, орк тут же пришпорил своего гнедого и понёсся дальше по дороге, стоящие по обе стороны от него ассасин и амазонка тут же погнали своих лошадей следом. Сарацин чуть задержался. Он с седла склонился к затрясшемуся от ужаса старику, нагло сунул руку ему в кошель и извлёк оттуда шестой золотой.

– Ты ведь не возражаешь? – спросил всадник, упиваясь ужасом беззащитной перед ним жертвы.

– Н-н-нет, – заикаясь прошептал старик.

– Заметь, я мог бы отобрать весь кошель. Но не сделал этого. Потому что чужого мне не надо. Но и своего, честно заработанного, уж извини, никому не дам! Старик зашатался, схватился за сердце и стал медленно оседать на землю. Его падение осталось незамеченным погружёнными в горе односельчанами.

– Вот видишь, чего ты добился своим упрямством, старый дурак, – зло ухмыльнулся сарацин. – А всё могло закончиться быстро и не больно. Перед смертью старосте показалось, что хищное лицо сарацина вдруг превратилось в зловещую багровую рожу отвратительного рогатого демона, жаждущего заполучить его бессмертную душу. Он попытался закричать, призвать на помощь людей, но вместо отчаянного вопля изо рта его вырвался лишь тихий стон, бесцельно сгинувший в доносящемся отовсюду тоскливом женском вое. Временно утолив свой вечный голод, жуткий инкуб вновь превратился в улыбчивого сарацина, хлестнул вороного и пустил его бешеным галопом вдогонку за спускающимися с холма спутниками.

Вопреки стараниям воинственного герцога добраться до намеченной цели тихими неприметными мышатами у его небольшого отряда никак не выходило. Бешеный Хаос, бушующий в его собственной горячей крови и в огненной крови его грозных вассалов, то и дело отчаянно вырывался из искусно наведённой инкубом маскировочной личины, делая и самого воинственного герцога, и сопровождающих его демонов подчас необузданными во гневе. Как они ни пытались сдерживаться, их путь по густонаселённым центральным провинциям Империи сопровождался смертями и пожарами. Конфликты подчас возникали из-за сущих пустяков. Так, к примеру, на одном постоялом дворе, где волею случая отряд остановился на ночлег, тамошний хозяин, крайне неприятный и мерзкий тип, считавший себя неуязвимым под охраной сидящего на цепи в заведении и отчего-то по-собачьи преданного ему болотного тролля, позволил себе недопустимую вольность в обращении к оказавшейся в трактирном зале без своих грозных спутников амазонке. Выкладывая перед гостьей заказанный ею завтрак, наглец посмел ущипнуть воинственную деву за едва прикрытую аппетитную грудь. И через секунду рухнул на земляной пол своего гадючника с перерубленным горлом. Виновница же происшествия как ни в чём не бывало вытерла о край скатерти лезвие залитого кровью кинжала и продолжила нарезать им лежащий перед ней на тарелке здоровенный кусок поджаристого мяса. Перепуганные слуги не придумали ничего лучше, как сбежать из большого трактирного зала во внутренний дворик и там спустить с цепи зловонного силача тролля, за что первыми же и поплатились. Потому что вырвавшийся из своей ямы гигант, столкнувшись в трактирном зале взглядом с подсевшим за столик амазонки сарацином, вдруг решительно передумал мстить убийце за смерть своего обожаемого хозяина и обрушил свой гнев на пришедшую поглазеть на смерть амазонки прислугу постоялого двора, попутно круша всё, что под руку подвернётся. И когда несколькими минутами позднее к амазонке с сарацином присоединились чуть задержавшиеся в своих спальных комнатах орк и ассасин, трактирный зал они застали в крайне плачевном состоянии. Вся мебель там уже была перевёрнута кверху дном, зверски изуродована и залита красной человеческой кровью. По обломкам шкафов, столов и стульев от стены к стене косолапил чрезвычайно возбуждённый и крайне собой довольный тролль, сжимая в обеих лапах по изувеченному обезглавленному телу трактирных слуг. Периодически он подносил свои страшные трофеи к широкому лягушачьему рту и, впиваясь в них двумя рядами острейших зубов, отъедал с мягких боков и ягодиц человеческих тел сочащиеся кровью куски мяса. Среди всего этого безумия вычурным уголком спокойствия смотрелся единственный уцелевший стол, за которым как ни в чём не бывало восседали амазонка и сарацин и, игнорируя мечущегося поблизости людоеда, спокойно продолжали завтракать.

Вняв мольбам жены мёртвого хозяина, чудом уцелевшей в устроенном троллем погроме, и посулам щедрой награды за избавление от жуткого людоеда, четвёрка бесстрашных воителей согласилась усмирить распоясавшееся чудовище. Убить тролля оказалось неожиданно не просто. Пущенные с безопасного отдаления стрелы амазонки застревали в его толстой шкуре, лишь яря монстра, но не причиняя ему серьёзного ущерба. Нежданно-негаданно стрелы Рюмбы вместо ожидаемого вреда, напротив, помогли троллю. Первая же вонзившаяся в его шкуру стрела развеяла иллюзорную защиту сарацина, болотный тролль заметил врагов и, в свою очередь, атаковал их. Бесстрашно вставший у него на пути орк подставил щит под удар когтистой лапы. И тут же был жестоко наказан за столь очевидную самонадеянность. Зачарованное дерево выдержало, а вот самого укрывшегося за ним варвара шарахнуло словно многотонным тараном и буквально смело с пути тролля, так что знаменитая орочья дубина осталась не у дел. Следующим тролля атаковал сарацин. Кривые мечи в его руках завертелись невидимыми смертоносными вихрями, выписывая замысловатые круги и восьмёрки. Но искусство фехтовальщика тоже оказалось бессильно перед грубой силой тролля. Прорубить толстую шкуру гиганта оказалось неимоверно сложно, и сарацину, чтобы не быть растерзанным, пришлось спасаться позорным бегством. Дёрнувшийся было вдогонку тролль на мгновение опустил прикрывающую морду левую лапу, и в один из открывшихся глаз тут же вонзилась серопёрая стрела. Раненый тролль страшно взревел и, бросив удирающего сарацина, вновь нацелился перво-наперво растерзать обидчицу с луком. Кинувшийся наперерез подбежавшему уже совсем близко к Рюмбе троллю ассасин, не мудрствуя, просто бросился ему в ноги, нацелив в живот острый наконечник двухметрового копья. Верный глаз его не подвёл, он угодил острым наконечником точно в нужную точку на толстом брюхе, а нижний намертво упёр в земляной пол. В результате набегающий враг сам насадился на подставленное копьё и своей же исполинской силой пробил свою толстую шкуру. Копьё на добрый метр ушло в толстое пузо тролля, но доведённый до бешенства грузный гигант словно не почувствовал страшной смертельной раны. Он, в свою очередь, атаковал огромной когтистой лапой распластавшегося перед ним на полу безоружного серого воина, и того уже не спасла даже хвалёная реакция неуловимого убийцы. Ассасин успел лишь немыслимым образом развернуться на полу, выдернув в последний миг из-под удара открытый живот и подставив вместо него часть спины. Острейшие концы когтей вспороли серую куртку и глубоко пропахали костлявую спину ассасина. Будь он всего лишь человеком, такое ранение стало бы для него смертельным – но это был лишь замаскированный под человека демон! Из трёх широких разрезов хлынула далеко не человеческая, а демоническая огненная кровь. Разливаясь по серой одежде, она запалила её. Человеческая фигура под ногами тролля вдруг вся вспыхнула и стала стремительно преображаться в живом демоническом огне. И вот уже вместо жалкого худого ассасина с пола легко подскочило громадное, краснокожее, рогатое существо, ростом почти не уступающее троллю. Мускулистое тело демона с головы до пят укрывала шипастая броня великолепного доспеха, поверх которого продолжал полыхать спаливший маскировку ассасина неугомонный демонический огонь, укутывая грозного воина, помимо стали, дополнительным слоем непроницаемой огненной защиты. Лишённый маскировки рыцарь Ада во всей своей ужасной красе предстал перед потрясённым болотным троллем. Воспользовавшись замешательством грузного противника, воин из Адского Пекла вдруг широко раскинул руки и заключил тролля в братские объятия. Вот только, казалось бы, несокрушимый тролль в этих огненных объятьях вдруг отчаянно забился, как угодившая в силки куропатка, и заверещал неожиданно тоненьким и пронзительно-жалостным голоском. Он отчаянно пытался вырваться, но сомкнувшиеся на спине тролля в неразрывный замок огненные руки рыцаря Ада отодрать было уже невозможно. Тролль царапал когтями стальную броню демона, но она была несокрушима, толстяк лишь бестолково подставлял под жадный огонь свои толстые пальцы. Меж тем жидкий огонь с шипастого доспеха рыцаря Ада медленно, но верно перетекал на серо-зелёную шкуру болотного тролля, и она начинала постепенно покрываться кровавыми волдырями, которые тут же лопались шипящими кровавыми брызгами и появлялись вновь… Через несколько минут вся жирная туша тролля превратилась в сплошной кровавый рубец, далее, под воздействием огня, она постепенно поджарилась и обуглилась, а потом вдруг вспыхнула и начала гореть, как хорошо просмоленная пакля. Пока вернувший свой первозданный облик рыцарь Ада заживо сжигал болотного тролля, остальным троим его спутникам пришлось в спешном порядке зачищать всех невольных свидетелей случившегося срыва маскировки. Вернее, не троим, а двоим. Сам орк не пожелал принимать участия в массовой резне невиновных людей, поручив свершить это необходимое злодейство своим вассалам. В итоге все чудом вырвавшиеся из-под когтей тролля слуги, все гости постоялого двора и сама несчастная хозяйка не надолго пережили хозяина заведения, приняв быструю смерть от серопёрой стрелы амазонки или кривого меча сарацина. Когда огромный болотный тролль целиком превратился в горящий факел, рыцарь Ада разомкнул свой смертельный захват и отступил от уже мёртвого противника. Минуты две массивная туша пылала головнёй, а потом вдруг в одно мгновение разом погасла и осыпалась на землю белёсым пеплом. В образовавшейся куче обнаружились десятка полтора серопёрых стрел и большое двухметровое копьё, всё было перепачкано пеплом, но ни следов подпалин, ни нагара на деревянных древках зачарованного оружия, разумеется, не наблюдалось. Покончив с зачисткой постоялого двора и убедившись, что никто из потенциальных свидетелей не выжил, инкуб по новой провёл ритуал наложения маскировочной личины на развоплотившегося рыцаря Ада, превратив его снова в невредимого ассасина. После чего натворившая бед четвёрка спокойно оседлала своих лошадей и, покинув разорённый и превращённый в склеп постоялый двор, спокойно продолжила свой путь к намеченной герцогом цели. Подобные досадные происшествия во время их путешествия случались сплошь и рядом, едва ли не на каждом постоялом дворе, хозяин которого имел неосторожность пустить на постой маленький отряд жадных до драки наёмников. Однако весьма искусные в ратном деле воины Адского Пекла неизменно выходили невредимыми из ежедневно возникающих дорожных передряг, обилие которых никоим образом не замедляло продвижение отряда к намеченной цели. Замаскированные демоны двигались строго на юг. Их путь лежал в имперский город Соколин, где им предстояло выполнить первое действие одобренного Бетрезеном плана Габвеля. Соколин приближался…