Текст книги "Другая история войн. От палок до бомбард"

Археология

Письменным источником не следует слишком доверять, – так пишут в учебных пособиях по археологии. Доверять надо археологии.

«Археологические источники сами по себе весьма достоверны, так как они, за редкими исключениями, не создавались специально для передачи информации о прошлом и, следовательно, в них нет той субъективности, которая присутствует в письменных источниках, отражающих взгляды автора на исторические события, его общее мировоззрение, степень осведомленности, пристрастие и определенные цели, – пишет Б. Шрамко. – В этом отношении археологические источники более надежны… в открытом или скрытом виде они содержат объективную информацию о деятельности людей».

Но к нашему удивлению тот же автор пишет в другой книге: «В настоящее время имеются достаточно веские основания для отождествления Бельского городища с городом Гелоном, описанным в четвертой книге «Истории» Геродота. Это дает возможность использовать важный письменный источник для более полного раскрытия смысла археологических находок».

А зачем же нужна такая возможность, если мы не знаем ни степени осведомленности Геродота, ни его пристрастий, ни целей? И вот оказывается, что археологам некуда деться без письменных источников, ибо они способствуют «более полному раскрытию смысла» того, что они нашли, а не наоборот!

В своей книге «Ур халдеев» Л. Вулли пишет, что в музеях Ирака хранятся памятники с именами разных царей. «Но когда эти цари правили, никто сказать не мог. Даже великий Саргон Аккадский был окутан столь густой дымкой поэм и легенд, что еще в 1916 г. доктору Леонарду Кингу пришлось доказывать, что он был реальной личностью (как именно доказывать? – Авт.), а не романтическим образом. Кроме того, существовал список царей, составленный шумерийскими писцами в конце II тысячелетия до нашей эры (откуда это известно? – Авт.). Это был своего рода костяк истории, похожий на наши хронологические таблицы из школьных учебников… Но, к сожалению, толку от такого списка было немного… Он начинался именами восьми царей, которые якобы правили «до потопа» и царствовали в общей сложности 241 200 лет!.. Все владыки от времен потопа до начала царствования Саргона Аккадского правили якобы в общей сложности 31 917 лет».

Как видим, сам Л. Вулли не очень-то доверяет письменным источникам. А если нельзя доверять им в одной части, почему же следует доверять в другой? Почему одним источникам доверять нельзя, а другим можно?

Тем не менее «ассирологи решили, что первая династия Ура, в существовании которой не осталось сомнений, начиналась около 3100 г. до н. э. Я, разумеется, с ними согласился», – пишет Вулли.

Вот и вся наука археология. «Я согласился, а куда деваться!» Далее археолог сообщает: «… Я, зная, что царское кладбище образовалось незадолго до начала первой династии… предположительно датировал его 3500–3200 гг. до н. э. (ничего себе незадолго! Разброс в 300 лет! – Авт.)… Но вскоре после выхода книги новая версия заставила передвинуть начало первой династии Ура к 2900 г. до н. э., а теперь некоторые ассирологи идут дальше и считают, что Мес-анни-пад-да вступил на трон примерно в 2700 г. до н. э.».

Досада Л. Вулли на историков понятна. За ними не угонишься. Только датировал свои находки, а «ученые» уже изменили свое мнение. «Пока эти проблемы решаются на основе литературных источников, и нам, археологам, остается только соглашаться», – признается он.

Нужны ли комментарии к этому высказанному известным ученым мнению? Археолог послушно пишет в хронологической таблице то, что ему сказали историки: Мес-анни-пад-да правил в 2550-х годах до н. э. (а Мес-ки-аг-га-ше-ир правил 324 года, Эн-мер-кар – 420 лет, Га-ур – 1200 лет, Ибартуту – 18 600 лет и т. д.). И такая археология называется наукой!

Бывают и более поразительные случаи. Вот заметка из современной газеты. Приводим ее целиком.

«Известный греческий археолог утверждает, что раскопал дворец, в котором жили главные герои гомеровского эпоса о Троянской войне. Пятница, 15 Марта 2002 года.

Профессор Теодор Спиропулос, представитель Центрального археологического совета Греции, сообщил, что наткнулся на остатки дворца легендарного спартанского царя Менелая, из-за жены которого Елены Прекрасной произошла первая в истории война между Западом и Востоком.

Фундамент строения, по его мнению, безошибочно указывает на то, что это был царский дворец, окруженный мощными укреплениями. Раскопки проводятся около деревни Пеллана, в районе нынешнего города Спарты, на юге полуострова Пелопоннес, сообщает ИНТЕРФАКС. «Я не имею ни малейших сомнений и абсолютно уверен в том, что Пеллана – это описанный Гомером район дворца Менелая», – приводит слова археолога газета «Элефтеротипия».

Раз есть письменный источник, считают историки, – его не обойти, не объехать. Надо дать ему дату (в том случае, если источник не выкидывают из рассмотрения как «недостоверный»). Вслед за этим приходят археологи и подтверждают дату. Работа у них такая. Это видно, за что ни возьмись. Например, весь комплекс современных знаний о прошлом явно противоречит хронологическим построениям египетского прошлого, что не подвигает ни историков, ни археологов к отказу от бесконечных повторений сочинений «жреца Манефона».

Г. Чайлд пишет:

«В Египте письменные источники – прежде всего компиляция Манефона на греческом языке, составленная при Птолемее Филадельфе, а также отдельные фрагменты более древних египетских анналов, в особенности так называемый Туринский папирус, написанный около 1300 года до н. э. (откуда это известно? – Авт.), и Палермский камень, надписи на котором были сделаны приблизительно еще на четырнадцать (а почему бы и не сто четырнадцать? – Авт.) столетий раньше, – позволяют датировать археологические памятники примерно третьим тысячелетием до н. э. и позднее».

Манефон – египетский жрец из Гелиополя. Этот человек – подчеркиваем, человек, а не всеведущий господь Бог, – сидючи в Гелиополе, составил список царей Египта тридцати династий. Какими источниками он при этом пользовался, неизвестно совершенно. Достоверно помнить данные всех этих царей он не мог, но список тем не менее составил. И этот список стал основой истории Египта.

Вы думаете, он все же мог помнить имена всех царей? Давайте проверим. В отличие от Египта двухтысячелетней давности, у нас в России данные о наших великих князьях и царях напечатаны в книгах, изданных, наверное, миллионами экземпляров. Вы, как и все остальные граждане страны, учились в школе, где вас заставляли читать эти книги. Династий у нас тут было отнюдь не тридцать, а только две: Рюриковичи и, после смутного периода, Романовы. Вспомните, пожалуйста, все, чему вас учили, и изложите на бумаге. И подумайте, может ли ваш труд служить источником по истории России.

Смеем предположить, что жрец Манефон имел в голове своей не сведения о реальном прошлом Египта, а готовую схему. Суть схемы состояла в том, что Египет – самая древняя страна. И дело не в том, что это неправда, – это как раз может оказаться правдой, – а в том, что Манефон увязывал свою «правду» с тем, что написали другие авторы о других странах. Вот это и означает, что он работал в рамках схемы, то есть она уже была, и сказать, – когда появилась схема? и когда жил сам Манефон? – теперь довольно трудно.

Можно ли верить такой истории?

Другой пример. Традиционная хронология разделяет крито-микенскую и греческую культуры почти двумя тысячелетиями. Археологические же данные свидетельствуют, что культура Крита была куда как выше по уровню своего развития, чем «более поздняя» греческая. Ситуация постоянно ставит археологов в тупик. Так, Р. Шмидт пишет о весьма бесформенных бронзовых фигурках из Олимпии:

«В связи с этими находками в литературе ставится вопрос о пропасти, отделяющей высокую технику крито-микенских бронз от примитивной техники греческих, и выдвигается теория о новых пришлых племенах, принесших другую, более отсталую технику. Снова перед нами встает вопрос… имеем ли мы здесь появление совершенно новых народов, носителей новой культуры, которые начисто смели старую культуру и начинают все сначала, или же произошел социально-экономический переворот, произошла революция?… Общественное развитие не идет по прямой непрерывной восходящей линии, а движется как бы по кривой, спиралеобразно. Кроме того, следует отметить, что даже в области материального производства далеко не все из микенского периода начисто исчезло, отмечалась же, например, преемственность в области производства оружия, когда говорилось о том, что железные мечи повторяют форму бронзовых микенских».

Да, трудно приходится археологам, когда вся хронология уже оформлена, причем задолго до возникновения серьезной археологии. А главное – когда археология должна подтверждать уже готовую концепцию… Кстати, только в России археология представляет собой отдел исторической науки (хотя современная история сама по себе лишь отдел филологии). А международные встречи археологов происходят не в рамках конгрессов исторических наук, а на симпозиумах антропологов и этнологов.

Рассмотрим подробнее методы работы археологов. Они таковы, что зачастую плакать хочется.

Первый метод – стратиграфия, то есть «порядок чередования напластований культурного слоя по отношению друг к другу, а также к подстилающим и перекрывающим его горным породам и отложениям» (БСЭ). Стратиграфические датировки относительны, причем они особенно затруднены, когда естественный порядок слоев нарушен перекопами, обвалами, оползнями, эрозией почв и т. п. Абсолютных датировок достигают с помощью других методов археологии.

Следующий – типологический метод основан на классификации древних вещей (оружия, украшений, сосудов и т. п.) по материалу, способу обработки, форме и орнаменту. Вещи одного типа, то есть одного и того же назначения, но отличающиеся в деталях, размещаются в типологические ряды, «сопоставление которых дает возможность выявить группы предметов, характерных для определенной эпохи» (БСЭ).

Применение стратиграфии и типологического метода дает представление лишь о последовательности событий. Переход от относительной датировки к абсолютно точной возможен, когда в одном раскопе находят недатированные вещи с такими, время изготовления которых известно. Вернее сказать, время изготовления которых считается известным.

Метод относительной геохронологии позволяет понять, какие отложения в земной коре являются более молодыми, а какие более древними, без оценки длительности времени, протекшего с их образования. Как относительная, так и ядерная геохронология мало что могут дать для определения возраста археологических находок.

Специалисты Б. Колчин и Я. Шер пишут в своей статье «Абсолютное датирование в археологии»:

«Известно, как трудно бывает геологу синхронизировать стратиграфические разрезы разных стран и материков. Археологу несоизмеримо труднее синхронизировать пласты культурных отложений в разных памятниках, отстоящих друг от друга на некотором расстоянии. Даже когда эта задача решается на основе типологических сопоставлений древнейших предметов из соответствующих слоев, то говорить о длительности того или иного периода, выраженной в общепринятых единицах времени (годах, веках, тысячелетиях), можно только весьма приблизительно, основываясь на счастливых совпадениях и интуитивных догадках…

Датировки на основе типологического метода, если они не подкреплены стратиграфическими наблюдениями, нельзя считать вполне надежными по ряду причин. Прежде всего, установление сходства и различий между вещами и памятниками, которые изучаются типологически, происходит в известной мере субъективно… Поэтому если археолог говорит, что данную могилу можно датировать VI–IV вв. до н. э., поскольку в ней найдены наконечники стрел, аналогичные таким-то и таким-то, то эта аналогия в основе своей является результатом его собственного… представления. Нередки случаи, когда то, что один археолог считает похожим, другой считает различным… Даже в более достоверных случаях, когда памятники датируются по безусловно сходным вещам, трудно учесть время передвижения в пространстве вещей или их изготовителей».

Затем авторы переходят к той помощи, которую археологи могут получить от историков, изучивших письменные свидетельства:

«Датировки памятников и культур письменной эпохи тоже содержат много неопределенности из-за неясностей в самих источниках. Многочисленные примеры тому можно почерпнуть из споров о хронологии Древнего Египта и неолита Европы. Бывает также неясной привязка летоисчисления, которому следовал автор, к нашему летоисчислению», – пишут они и приходят к выводу, что «у исследователей появилась возможность определять возраст археологических объектов независимо от традиционных эталонов – хронологии древних цивилизаций Египта и Месопотамии» благодаря радиоуглеродному методу. Однако, как выяснилось в последние годы, чрезмерно доверять радиоуглеродному датированию опасно.

Например, установленный РУ-методом возраст неандертальской стоянки Тата относил ее ко временам вюрмского похолодания. Но палеонтологические исследования обнаружили на ней много костей теплолюбивых животных, которые должны были исчезнуть с наступлением вюрмских холодов. А так как они длились несколько десятков тысяч лет, то возраст стоянки и возможности метода становятся неопределенными.

Другой пример. Г. Шварц и И. Скофлек иным, нежели радиоуглеродный метод, доказали, что на территории Восточной Европы неандертальцы жили значительно раньше, чем это было установлено прежде радиоуглеродным методом. Еще пример. В Америке вместо РУ-метода применить биофизический метод. И… – вот что произошло, по рассказу П. Ваганова (книга «Физики дописывают историю»):

«Измерение абсолютного возраста человеческих костей со стоянок Даль-Мар и Сахнивэйл привело к заключению о том, что данные биофизического метода нужно принимать с осторожностью. Вместо величины 70 тыс. лет получили всего 8300, а вместо 48 тыс. – только 11 тыс. лет…»

По мнению Джеффриса Бады, «торий и протактиний указывают не столько возраст изучаемых костей, сколько время, прошедшее с момента отложения в них урана».

А если бы новый метод подтвердил предположения археологов и результаты РУ-метода, стали бы его критиковать?… Давайте посмотрим, что происходит в таких случаях.

«Методы абсолютной датировки имеют первостепенное значение для дописьменных эпох истории, – пишет А. Монгайт в «Археологии Западной Европы». – Однако для эпох, когда уже существовала письменность, на первое место выдвигаются историко-археологические методы хронологизации», то есть «в странах, где существовала письменность, большей частью удается связать те или иные археологические памятники, а следовательно, и найденные там вещи с датами, указанными в письменных источниках».

Так что все физические методы датирования существуют для историков лишь до тех пор, пока они подтверждают то, что нужно историкам. А поскольку разные физические методы дают разные результаты, всегда можно ими варьировать. Но в прессе говорят главным образом лишь о радиоуглеродном методе, потому что он наиболее популярен.

Археолог, не будучи физиком, отдает обнаруженные им в раскопах образцы на исследование в физические лаборатории, уже сформулировав собственное мнение по поводу своих находок. Если физик подтверждает мнение археолога, тот с радостью вставляет результаты физического исследования в свои статьи и материалы. Если же нет, археолог по-прежнему больше доверяет своему субъективному мнению, чем выводам кого бы то ни было. И эти результаты, и эти выводы остаются никому не известными.

Между тем датировки артефактов претерпевают иногда самые головокружительные кульбиты. Покажем некоторые из них так, как они приведены в книге П. Ваганова «Физики дописывают историю».

В экспозиции нью-йоркского музея Метрополитен находится портрет римлянки, который, судя по его стилю, вполне мог бы выполнить один из учеников Никколо Пизано (ок. 1220 – между 1278 и 1284).

«Почти полвека эта скульптура украшала коллекцию произведений античного искусства ведущего американского музея, – пишет Ваганов. – Специалисты датировали ее примерно 150 г. до н. э., относя к периоду Римской республики, на протяжении которого в искусстве господствовало греческое влияние.

В 1961 г. в США появилась посвященная древнеримскому искусству монография, в которой высказывались сомнения в подлинности экспоната музея Метрополитен. Авторы нашли в портрете ряд черт, не соответствующих стилю римской скульптуры II в. до н. э. (а соответствующих стилю итальянского искусства XIII века. – Авт.). Они также заметили, что шейные украшения римской матроны в точности повторяют орнамент на крышке мраморного саркофага, хранящегося в одном из итальянских музеев. Поскольку саркофаг относится к совершенно другой эпохе (П. Ваганов не упоминает к какой, но, видимо, к эпохе Проторенессанса. – Авт.), совпадение узоров, в самом деле, представлялось странным. Короче говоря, авторы предлагали считать терракотовый бюст римлянки искусной подделкой, изготовленной в начале текущего столетия (полноты картины ради добавим, что стиль скульптуры вполне мог подойти и IV веку н. э. – Авт.). Работники музея Метрополитен не смогли установить, в чьих руках находилась скульптура в XIX в., до того как она была куплена представителем музея на аукционе в Лондоне в 1916 году. Пришлось перенести ее в запасной фонд. Однако там матроне предстояло находиться не так уж долго.

К 1970 г. в научно-исследовательской лаборатории археологии и истории искусства Оксфордского университета под руководством С. Флеминга разработали новую методику термолюминесцентного датирования, позволявшую более точно определять возраст объектов из обожженной глины. Достоинством методики была ее независимость от наличия сведений о той радиационной обстановке, в которой находились рассматриваемые предметы в течение многих веков. Именно такую методику следует использовать, когда речь идет о лежавших под землей или в гробницах вещах и если трудно установить что-либо определенное о радиоактивности окружавшей их среды, т. е. о содержании в ней радиоактивных элементов и об уровне космического излучения на соответствующей глубине».

Представляете себе? Десятилетиями использовали физические методы, и «неожиданно» выясняется: чтобы правильно их применять в исторических исследованиях, нужно знать уровень космического излучения на соответствующей глубине, радиоактивность окружающей среды и прочее.

Но посмотрим, что было дальше.

«Образцы из терракотовой скульптуры римлянки, перемещенной в запасной фонд музея Метрополитен, отправили в Англию, где группа Флеминга исследовала их с применением описанной методики… Совокупность этих цифр (величина радиационной дозы, накопленной тонкозернистыми образцами, и т. п.) показывала, что проанализированному объекту около двух тысяч лет. Подозрения о подделке отпали, римская матрона вернулась на прежнее место в музейной экспозиции, иллюстрирующей искусство Древнего Рима».

Поучительная история, и поучительно ее изложение. Если скульптуру датировали I веком до н. э. – I веком н. э., значит, она отправилась не на прежнее место в эпоху Римской республики, а в период императорского Рима. Это, во-первых. Во-вторых, по «римской волне» она отправилась с линии № 7 (II век до н. э.) на линии № 5–6, туда, где находятся римские рельефы III–IV веков н. э., а также итальянские работы XIII–XIV веков н. э. Простой стилистический анализ (который и вызвал сомнения искусствоведов из Америки) дал гораздо больше, чем дорогостоящие физические методы.

Так насколько оправдана вера в них археологов? Чего стоит термолюминесцентный анализ цветной керамики эпохи китайской династии Тан в случае, если он подтвердил то, что было известно историкам до него (что керамика относится к VII веку н. э.)? И можем ли мы доверять (или не доверять) исследованиям, когда они показывают, что многие образцы керамики эпохи династии Тан выполнены в XX веке? Объявленные подделками, они ведь, вместе с теми, что отнесены к VII веку, могут оказаться оригинальными произведениями XV века. И стилистически близки, и по нашей синусоиде XV век относится к той же линии № 7, что и VII век.

Вообще датирование подлинных терракотовых скульптур XIV–XV веков связано с большими трудностями. Эти объекты, говорят физики, не успели запасти достаточное количество энергии, полученной при распаде ядер долго живущих изотопов. Значит, наблюдаемые сигналы слишком малы, чтобы добиться точности измерений. Таким образом, ряд произведений эпохи Ренессанса могут быть запросто объявлены физиками поддельными.

Единый подход к археологии как исторической науки сложился совсем недавно. В дореволюционной России античная археология изучалась на отделениях классической филологии. В середине XIX века знание древности человечества исчерпывалось библейскими сказаниями, египетскими и античными текстами. А хронология человеческой цивилизации была почти полностью выстроена еще в XVI–XVII веках! Говорить о «фактическом материале», использовавшимеся Скалигером и Петавиусом, просто смешно.

Историк собирает факты, изучая письменные источники: летописи, хроники, документы. Но остается нерешенным вопрос, адекватно ли отражают летописи и прочие тексты реальность происходившего. Даже одни и те же исторические документы прочитываются разными историками по-разному, не только в смысле языковых разночтений, но и в смысле различного толкования (интерпретации). Более того, историк занимается реинтерпретацией, а само толкование сути события принадлежит автору хроники. Таким образом, уже на уровне первичного сбора фактов, обнаруживая разные связи (пространственные, временные, экономические, политические и т. п.) между исходными данными в разных летописях, историк имеет дело лишь с одной из версий события.

Археолог же имеет дело не только с интерпретациями своих первичных наблюдений, но и письменных источников. А когда их мало, дело становится совсем плохим.

А. Мартынов указывает студентам-археологам:

«Когда речь идет о древности и даже средневековье, то письменных источников почти всегда недостаточно, и во многих случаях по ним вообще бывает трудно восстановить ход событий».

«А как бы выглядели наши знания по истории Древнего Востока и ранних цивилизаций Средиземноморья, древнегреческой и древнеримской истории, – спрашивает он в учебнике «Археология», – без данных археологии? Ведь мы располагаем только отрывочными свидетельствами письменных источников, да еще со значительным налетом мифологии! История такой бы и была: мифологизированной, отрывочной и малопонятной для нас».

А она такая и есть! Археологи обманывают сами себя, думая, что вносят какую-то ясность. Посмотрите, какие археологические «приключения» пережили таштыкские погребальные маски.

В Южной Сибири нашли куклы в человеческий рост, набитые сеном, в каждой из которых был спрятан мешочек с пеплом покойного. Куклы одеты в меховые шубы, собольи шапки, обуты в кожаную обувь и украшены посмертными масками из керамики. Археологи решили, что обладатели меховых шуб то ли гунны, то ли сарматы, причем эти гунны-сарматы, очевидно, принадлежали разным этносам.

«Благодаря высокому мастерству таштыкских скульпторов, маски передают индивидуальные черты умерших… В Уйбатском чаатасе, например, найдены маски европейцев с узкими и горбатыми носами, а также маски, снятые с лиц монголоидов».

Но для того, чтобы ввести в практику снятие с лица покойного маски (гипсовой, например), надо, чтобы уже было умение в такого рода делах. То есть сначала должно возникнуть представление, что результат будет хорош. В ином случае – как это происходило у всех первобытных племен – люди удовлетворялись условными изображениями черт лица. Поэтому в данном случае речь идет о высоком мастерстве скульпторов, а не о технической операции, якобы доступной дикарям. А мастерство предполагает определенный уровень развития скульптуры. Ученые датировали маски II–I веками до н. э., видимо считая, что таштыкские скульпторы стажировались в эллинистической Греции или Бактрии. Почему же понадобилось делать такие, не основанные ни на чем, выводы? Потому что этот археологический материал не вписывается в существующую «картинку» сибирской жизни XVI–XVII веков.

Но в такие «картинки» российской жизни не вписывается очень многое. Зарубежный историк церкви Н. Н. Воейков, например, приводит данные о том, что жители Мценска окончательно крестились только в XV веке! Что уж говорить о языческой Сибири. Поэтому надо рассматривать различные версии событий даже для такого относительно близкого к нашему времени века, как XVIII. Совершенно по-разному можно представить войны, которые вела «матушка» Екатерина II. Романовскую версию мы знаем, а пугачевскую нет. Великому А. С. Пушкину в доступе к документам пугачевского времени было отказано, – а куда уж нам, грешным.

А. Мартынов и Я. Шер прямо пишут о версиях в истории:

«Логическая структура разработки исторических выводов по археологическим фактам подобна тому, как разрабатываются версии в криминалистике. Обычно сначала рассматривается несколько версий, а затем из них вырабатывается самая непротиворечивая. Чем больше взаимосвязанных фактов используется при интерпретации, тем труднее дать им непротиворечивое истолкование… В практической работе и в археологической литературе редко приходится наблюдать, чтобы рассматривались неоднозначные варианты исторической интерпретации. Много чаще встречается интерпретация на примерах. Но если пользоваться только примерами, то практически к любой гипотезе можно подобрать подтверждающие ее факты… Неоднозначность исторической интерпретации археологических данных… свидетельствует скорее о силе, чем о слабости избранного подхода. В противном случае легко потерять объективность».

Все правильно, и было бы совсем хорошо, если бы не… навязанная историческая концепция. Наша традиционная хронология порождает такую же ситуацию, как и в случае с профилактикой терроризма. Милиционерам объявлено: будьте бдительны, а в задержаниях – объективны. Главное, не забывайте, что у терроризма мусульманское лицо. И после этого о какой-либо объективности можно забыть.

Не следует думать, что мы с пренебрежением относимся к труду археологов. Это не так. Наш разговор – о хронологии.

Шведский археолог О. Монтелиус заложил основы типологического метода, согласно которому мечи с одной рукояткой относятся к одному веку, а с другой – к следующему. Как будто в одном и том же веке не могли делать мечи с разными рукоятками! Монтелиус поделил бронзовый век Северной Европы на шесть стадий. Вслед за тем С. Мюллер поделил бронзовый век Дании на девять временных групп. П. Райнеке поделил южногерманский бронзовый век на четыре ступени. Многие исследователи делили эти периоды на подпериоды. В XIX веке была какая-то страсть все поделить. И в XX тоже.

Выдвинем свою версию: IX–X века н. э. – еще эпоха раннего железа. XI–XII века – эпоха «романики», одновременно античность и начало Средневековья. XIII–XIV века – эпоха стали, «готика», зрелое Средневековье. XV–XVI века – позднее Средневековье, «Возрождение». И попробуем добиться «непротиворечивости и объективности».

«По археологическим данным мы знаем, что у различных древнеземледельческих племен Ближнего Востока первые металлические орудия появляются в разное время, по форме они очень близки, что затрудняет возможность использования их в исторических построениях», – пишет Н. Терехова. Так вот, на основе типологического метода появление того или иного инструмента можно растягивать на сколь угодно длительный срок, на тысячелетия.

Ножи, например, ковались из плавленой металлургической меди при температуре около 300 °C, их обжигали, а затем вхолодную отковывали лезвия, придавая им большую твердость. Шилья отливали в односторонней (открытой) форме, затем дорабатывали ковкой. Один конец, имевший после отливки прямоугольное сечение, превращался в круглое острие. Известны и маленькие гвоздики с полусферической шляпкой; форма головки достигалась свободной ковкой.

Металл для изготовления зеркал – медь с естественной примесью свинца, серебра, никеля, железа и серы. Зеркала отливали, после чего длительно проковывали с промежуточными отжигами.

Нам кажется, что все эти металлические изделия, а также и топоры, могли появиться приблизительно в одно и то же время, во всяком случае, с небольшим интервалом. Историки же полагают, что от появления шила до ножа должна пройти тысяча лет, и до изобретения топора – еще тысяча.

Однако, как пишет Г. Вейс, «каменные предметы, найденные на западе, севере и в центре Европы, поразительно схожи между собой по материалу, форме и отделке… Кельты и германцы еще долго пользовались каменными орудиями, даже после знакомства с бронзовыми и даже железными орудиями. Первоначальные формы каменных орудий, обусловленные свойствами материала, оказали влияние на форму бронзовых орудий, и наоборот – формы бронзовых орудий отразились на формах каменных, принадлежащих бронзовому веку».

Все эти орудия, в том числе каменные, использовались и в Средние века. Вспомним битву при Гастингсе, где бойцы рубились каменными топорами.

«Большинство предметов каменного века сделано из легко ломающегося кремня, реже – из траппа, кремнистого сланца, зеленого камня. По назначению они делятся на ударные и метательные снаряды, по форме – на орудия типа резцов, топоров, молотов или кинжалов; среди них встречаются также каменные ядра (?) и обточенные кремни, имеющие вид ножей, пил и т. п.».

Из камня делали все, что угодно: и шила, и ножи, и топоры! А потом освоили металл, сделали шило, и что – тысячу лет не могли додуматься, что можно также сделать ножик или молот? Вот к каким вопросам приводит избыток «периодизаций».

Н. Терехова пишет:

«В V тысячелетии до н. э. на территории древнеземледельческих племен Ближнего Востока металл известен в таких памятниках, как Сиалк (Центральный Иран), Тали-Иблис (Южный Иран), Тене Гиян VB (Ирак), Арпачия (Ирак), Чагар-Базар (Сирия), Мерсин и Бейчесултан (Турция). В основном это орудия типа проколок, шилья, иглы, зубильца, украшения в виде булавок и витых пронизок…»

Лишь много позже, в IV–III тысячелетии расширяется ассортимент металлической продукции. Это ножи, топоры с поперечным лезвием, двойные топоры, тесла, сосуды, зеркала и т. п.

Давайте подумаем. Изобретения принципиально новых видов изделий при переходе от камня к металлу не требуется. Создания новых технологических приемов для расширения производства бронзового «ассортимента» не требуется тоже. Почему же кинжалы появляются настолько позже, чем шила? А зеркала еще позже?