Текст книги "Вопрос верности"

Тут Санчес не соврал. Лица многих бойцов украшали синяки, еще один держался за ухо, а двое не могли встать.

– Очень хорошо. Провокация, значит. А ну, вы… – договорить Марта не успела.

– Что тут происходит? – через дверь шагнул супертактик, командовавший оперативной бригадой, за ним – несколько бойцов с плазменными карабинами. – Драка? Я не верю собственным глазам. Ветераны поднимают руки на молодых форсеров?

– Разрешите доложить, – Марта шагнула вперед. – Тут…

– Не разрешаю, – остановил ее супертактик. – Картина ясна. Взять под стражу виновников, – он поднял руку, указывая на Жозефа и Санчеса, – вот его и вот этого. И субтактика тоже.

– Разрешите вопр…

– Не разрешаю. Вы не предотвратили драку, – командир оперативной бригады улыбнулся мягко и вместе с тем язвительно, – и, следовательно, виноваты. Ничего, несколько дней в карцере проветрят мозги кому угодно.

От обиды сдавило сердце.

Нет, в этот момент Марта не думала о себе. Но если брать под стражу виновников потасовки, то всех. И в первую очередь зачинщиков из Черной Сферы. В то, что Жозеф и Санчес затеяли побоище, просто не верилось. Обоим после суточного марш-броска по горам не до того, чтобы задирать других.

Или произошедшее в столовой – спланированная провокация против форсеров по происхождению? Часть задумки, о которой говорил Мигель?

– Руки, – один из бойцов с карабином подошел к Марте.

– Что? – она не сразу вынырнула из собственных мыслей.

– Руки сюда! Быстро!

Она позволила надеть на запястья наручники, невесомые, но очень прочные. Такие же нацепили на Санчеса и Жозефа. Всех троих повели к дверям под свирепыми взглядами новобранцев.

Супертактик зашагал впереди.

В небе сияло солнце, с востока, с моря наползали тучи, над горизонтом сверкали зарницы. На вышках стояли часовые, субтактики и рядовые ходили по своим делам. На взлетно-посадочном поле вертолет с помощью тягача закатывали на площадку огромного лифта, чтобы спустить в укрытый под землей ангар.

Слышался рык мотора, покачивались стабилизаторы, похожие на прозрачные крылья.

А Марте было до ужаса стыдно. Казалось, что все смотрят на ее позор. На то, как субтактика, участника еще стычек на Халикте, ведут под конвоем со скованными руками, точно самого настоящего преступника. Хотелось рассыпаться в пыль, умереть на месте, лишь бы не идти вот так…

А супертактик, словно нарочно, шагал без спешки.

Они миновали штаб, с севера обошли арсенал. Охранявшие его часовые из звена Рональда выпучили глаза. Стал виден вход в карцер – небольшая будка, расположенная над самым обрывом.

Низкая дверь открылась с противным скрежетом, с петель посыпалась труха.

– Заводите их, – велел командир оперативной бригады. – Наручники снимете внизу. Пусть обживаются.

И он позволил себе еще одну улыбку, на этот раз откровенно злобную.

* * *

– Ну, что там? – спросила Марта нетерпеливо.

– Сейчас-сейчас… – отозвался Санчес, стоявший на плечах Жозефа. – Полшага вправо. Ага, здорово… О, отлив! Всего в паре десятков метров от нас самый настоящий пляж. Осталось только спуститься и позагорать.

– В это окошко я не пропихнулся бы и в детстве, – пропыхтел Жозеф. – А что там еще, братец?

Санчес приник к крохотному неровному отверстию, что заменяло в камере окно.

Стекла в нем не было, да и размерами оно не вышло, поэтому не могло пострадать от бурь.

– Водоросли, – сказал он. – Целые кучи. Живность скачет, море вдали плещет, одна из лун в небе висит…

Карцер на базе номер семь представлял собой рукотворную пещеру в толще скалы. Сюда вел узкий и крутой коридор с вырубленными в полу ступенями, а вход в камеру запирала толстая дверь. Окошко располагалось на высоте метра в четыре, чтобы в него нельзя было заглянуть.

Но это препятствие узники, находившиеся в заключении третий день, научились обходить.

– Клянусь Пророком, там есть на что посмотреть, – заявила Марта. – Какая хоть луна?

– Кто ж ее разберет? Их на Рахонависе многовато, – Санчес поглядел вниз. – Эй, ты как, не устал?

– Слазь, братец, – ноги Жозефа дрожали, по широченной спине тек пот. – Что-то ослабел я от местной кормежки.

Еду им приносили два раза в сутки, утром и вечером. Порции были крохотные, да и разнообразием блюд не баловали – баланда из водорослей и питательной биомассы. Для оправления естественных потребностей предназначалась закрытая решеткой дыра в полу. Колодец под ней опускался до самого моря.

Из удобств еще имелись лежаки – вырубленные в стенах уступы, покрытые ветхими одеялами. Снизу, от основания скалы доносился неумолчный шум прибоя. Сегодня, когда он неожиданно замолк, узники решили добраться до окна и узнать, что случилось.

– Оп-па, – Санчес ловко спрыгнул на пол. – Интересно, чем это закончится?

– Что именно? – Жозеф уселся на лежак и принялся с кряхтением разминать плечи. – Ну ты и тяжелый, братец. Тощий вроде бы, а весишь не меньше меня. Или кишки у тебя тяжелые?

– Наше заключение, – пояснил уроженец Хордана, не отвечая на явно риторические вопросы.

– Нас могут либо расстрелять, либо спустить дело на тормозах, сделать вид, что ничего не произошло, – проговорила Марта. – Сейчас командиры, скорее всего, решают этот вопрос.

О предположениях Мигеля она рассказала товарищам по несчастью еще в первый день заключения. Жозеф воспринял рассказ эмоционально, помрачнел и почти на сутки ушел в себя. Санчес только кивнул и сказал, что он тоже подозревал чего-то подобное, но молчал.

А вчера они обсуждали, что делать, если их и вправду пошлют на убой ради пользы Эволюции. Долго спорили, но к единому мнению так и не пришли. Сошлись лишь в том, что в происходящем виноват, скорее всего, не сам Пророк, а высшие офицеры, решившие свалить вину за собственные промахи на форсеров по происхождению.

– Расстрелять, хм… – Жозеф замолчал, вслушиваясь в донесшиеся из‑за двери шаги. – Это еще что? Для ужина еще рано…

– Дополнительный паек тебе принесли, – хмыкнула Марта.

Дверь открылась, в нее заглянул мрачный форсер из Черной Сферы с карабином на руке.

– Выходите. На допрос, – сказал он.

– Наручники надевать не будете? – с издевкой поинтересовался Санчес.

– Обойдетесь, – буркнул боец. – Живее.

Конвойных оказалось шестеро, по двое на каждого из узников, и все с оружием.

«Боятся» – подумала Марта, шагая по лестнице. Когда вышли на поверхность, свет солнца показался болезненно ярким.

– При любой попытке к бегству мы будем стрелять, – сообщил возглавлявший конвой субтактик. – Так что ведите себя тихо.

Ответа он не дождался.

Через удивительно пустынную базу узников отвели в штаб, в небольшую комнату на втором этаже, где ждал давешний супертактик.

– Привели? – спросил он. – Отлично. Двое останьтесь тут, остальные в коридор. А вы трое – садитесь.

В комнате стоял обычный конторский стол, перед ним – три стула. На стене за спиной супертактика висел портрет Пророка – седые волосы, суровое лицо, властный взгляд.

– Значит, так, – когда узники сели, супертактик задумчиво пощелкал сенсорами стоявшего на столе вычислительного центра. – Варианта у вас два. Первый – вы признаете вину. Это позволяет ограничить наказание отправкой на рудники. Второй – вы упорствуете. Тогда я вынужден буду прибегнуть к высшей мере – насильственной унификации.

– А какую именно вину мы должны признать? – спросила Марта, ощущая исходившую от офицера враждебность.

– В том, что устроили беспорядки.

– Но это же неправда, – встрял Санчес. – Драку затеяли вот их соратники, – он кивнул в сторону стоявших у дверей конвойных. – Нам пришлось защищаться. А субтактик здесь вообще не при чем.

– Это всего лишь ваш взгляд на случившееся. И он в корне неверен, – мягко проговорил супертактик.

– Вы в этом уверены? – вмешалась Марта. – Я там была, а вы нет. Но сдается мне, что правда в этой истории интересует вас меньше всего. Вам нужно найти, как это говорят люди, «крайних»…

Командир оперативной бригады побагровел, глаза его блеснули, из горла вылетел глухой кашель.

– Что? Как вы… Какой вариант вы выбираете?

– Я не пойду против седьмого параграфа, – сказала Марта. – Стальной Кодекс запрещает ложь, и нарушать его я не собираюсь.

– И я, – Санчес улыбнулся.

– И я, – кивнул Жозеф.

– Ну, хорошо… – субтактик на миг задумался. – Я понимаю, вас переполняют эмоции, обычные для столь примитивных созданий. Поэтому я дам вам время на размышления. Уведите их.

Один из конвойных шагнул вперед и ткнул Марту стволом в спину. Второй открыл дверь.

Настало время возвращаться в карцер.

Воин Пророка
3

– …особо опасны те отступники, чей генетический брак не заметен обычному глазу. Те, чье отклонение от магистрали Эволюции проявилось не в уродстве или дисфункции внутренних органов, – голос у невысокого, почти квадратного тактика был гнусавый и очень неприятный, – а в аномалиях поведения. Именно среди таких форсеров коренятся будущие отступники, бунтовщики, и те, кто противится воле Пророка. Теперь углубим тему…

– Я больше не могу, – прошептал сидевший рядом Андре. – Сейчас засну.

– С ума сошел? – так же тихо отозвался Оле. – Только закрой глаза, и все звено из‑за тебя отправится вывозить в джунгли фильтры из санитарных блоков.

– Эх, кудрявые небеса, – пробурчал Андре и выпрямился, в глазах его, устремленных на тактика, мелькнуло недовольство.

Занятия по «генетической грамотности» на военной базе «Хордан-Центр» начали проводить неделю назад, после того, как размещенные тут части прошли экспертизу и дополнительную модификацию. После завтрака и построения бойцов стали загонять в помещения штаба и в течение часа пичкать разной информацией. Для этой цели на базе появились специально обученные офицеры никак не боевой модификации.

Они горячо и убедительно вещали о преступлениях людей против форсеров, о задачах Эволюции и величии Пророка. Но чаще всего о том, насколько опасны предатели интересов собственной расы, как вредны генетические отклонения и те, в чьих телах они имеются.

За невнимание, проявленное на занятиях по генетической грамотности, бойцов наказывали, причем за зевок одного страдало звено, а за провинность нескольких – бригада.

А грязных и неприятных работ для штрафников на базе хватало всегда.

– Особенно часто генетические отклонения проявляются у тех, кто прошел модификацию в числе первых, когда технология не была отработана, – продолжал вещать тактик. – И что особенно страшно, даже боевую модификацию. Многие из тех, кто сражается за Пророка и Эволюцию с первого дня агрессии людей, не подозревают, что несут в себе отравленные зерна атавистических привычек…

В учебном классе, переделанном из запасного командного пункта, царила полная тишина. Слышно было, как за бронестеклами окон колотит по земле дождь и яростно воет ветер.

– Нет здесь их вины, но есть долг каждого форсера подчиняться интересам Эволюции. Сделать все, чтобы она не останавливалась ни на мгновение и чтобы истина Стального Кодекса разнеслась по всем уголкам Галактики. Слава Пророку! – закончил выступление тактик. – Вопросы?

– Слава Пророку! – отозвались бойцы.

Отсутствие вопросов тоже расценивалось как невнимание, поэтому многие подняли руки.

– Ты, – тактик указал на рыжего плечистого бойца из первого звена.

– Есть! – тот поднялся. – Разрешите узнать, как именно отличить зараженного атавизмом форсера от того, кто просто ведет себя неправильно?

– Тот, чей генетический код верен, а модификация совершенна, не может вести себя ошибочно! – глаза тактика сверкнули. – Всякие просчеты и странности в поведении, и особенно то, что называется эмоциями – признак того, что это потенциальный враг. Теперь ты!

Вскочил субтактик пятого звена, смуглый, с удивительно маленькой головой, в которой непонятно как убирался мозг.

– Разрешите узнать… – начал он.

Еще после десятка вопросов тактик смилостивился.

– Хорошо, – сказал он. – На сегодня достаточно. Вы показали внимание и прилежание. Все свободны!

– Служим Пророку! – рявкнули бойцы и начали вставать.

Когда вышли из здания штаба на улицу, дождь закончился, на пластобетоне плаца остались лужицы, похожие на маленькие зеркала.

– У меня череп увеличился в два раза! – сообщил Джон так громко, что его, скорее всего, услышали даже часовые на периметре. – Чувствую себя не боевым форсером, а умником, что…

– Отставить болтовню, – прервал его Ференц. – Сейчас вспомнишь, кто ты такой есть. А ну строиться в направлении склада.

И они вместе с еще тремя звеньями затопали к складу, где ждали разгрузки три больших транспортера. Тут обнаружился дежурный офицер, злой, точно зеленоглазый хорданский ящер, у которого в канун периода спаривания отвалились рога.

– Быстро! – рявкнул он так громко, что Оле едва не оглох. – Задержите машины хотя бы на пять минут – в джунгли отправлю!

Воспоминания о занятиях по генетической грамотности вылетели из головы. Бойцы выстроились цепочкой, начали передавать друг другу пластиковые ящики, бока которых украшала надпись «Комбинат «Заря», Флора».

В них что-то негромко позвякивало.

– Трофейные, – проговорил оказавшийся рядом Петр, тощий и жилистый боец родом с Норли, передавая очередной ящик. – Будут кормить нас человеческой едой.

– Именно, – Оле отправил груз дальше. – Ты что-то имеешь против нее?

– Нет, ни в коем случае. Я и против людей ничего особенного не имею. С ними все ясно – враги и враги себе. Я думаю, мы давно бы одолели их, если бы не эти… – он закряхтел, когда новый ящик едва не съехал с рук, – зараза… предатели, что притворяются нашими братьями…

– Это какие?

– А о которых нам каждый день рассказывают. Эти… – Петр нахмурился, вспоминая сложное слово. – Девианты, мутанты и форсеры по происхождению, что родились на самом деле людьми, да ими и остались…

– Ты думаешь, они все предатели? – Оле вспомнил родной Фатум, мать-воспитательницу, седую, хотя и моложавую; Седрика, старого шахтера, что так часто рассказывал молодым форсерам о родной Земле; водителя Харви, погибшего на поверхности, когда отказала система охлаждения вездехода…

И они предатели? Верилось в это с трудом.

– Ну, потенциальные, – Петр вспомнил еще один заковыристый термин и гордо улыбнулся. – Им нельзя доверять. Понятное дело, ведь они совершенно непредсказуемы, у них есть… эти, эмоции.

По лицу уроженца Норли было видно, что сам он верит в то, что говорит, и в то, что сам чувств лишен.

– А ведь и правда… – Оле задумался и едва не уронил очередной ящик на ногу Джону, за что удостоился сурового окрика.

На самом деле из занятий по генетической грамотности выходило, что все, кто родился человеком, склонны к мятежу. Все, кто стоял у истоков расы форсеров, кто в сражениях и трудах вырвал у Эволюции право на существование.

Но ведь такого не может быть! Или может? Или правда настало время проверить каждого?

– Не спи, приятель, – проходивший мимо Ференц сердито глянул на Оле, и тот поспешно тряхнул головой.

В любом случае Пророк решает, что лучше, а что хуже для его детей.

А уж он не может ошибаться!

Успокоив себя этой мыслью, Оле отогнал сомнения и вновь принялся за работу.

* * *

Утро занималось над базой сырое и ветреное. По небу волокло облака, похожие на черные перья, джунгли окутывал липкий, густой туман. Из него доносились полные злобы вопли обитателей Хордана.

– Ну и погодка, – пробурчал Оле, когда бойцов вывели из казармы на утреннюю пробежку.

– Точно, – согласился Андре. – А нам сейчас круги вдоль периметра наматывать, дышать этой гадостью.

Для него, привыкшего к сухости и пеплу Регеда, любая сырость была неприятна.

Но пробежка в это утро не состоялась. Привычный распорядок оказался нарушен приказом грузиться в транспортеры.

– Как думаешь, куда нас посылают? – осторожно поинтересовался Оле у Ференца, когда звено бегом направилось к южным воротам базы.

– Боевой форсер должен быть готов воевать за Пророка и Эволюцию где угодно, – ответил субтактик. – Подобный вопрос является признаком неуверенности, то есть генетического отклонения, а ты, если следовать логике, потенциальный предатель. Нужно тебя прямо на месте расстрелять.

Только заметив в глазах командира насмешливый огонек, Оле понял, что над ним подшучивают.

На стоянке у ворот обнаружились огромные старые транспортеры с открытыми кузовами. Погрузку закончили за несколько минут, и машины принялись выруливать к воротам.

– Если честно, то я не знаю ответа на твой вопрос, парень, – сказал Ференц, наклонившись к Оле. – Скорее всего, туда, где свистят пули. Чтобы мы смогли проверить в деле новый имплантант и узнать, на что он годится.

Во время дополнительной модификации им на самом деле вживили под кожу стимулятор регенерации. Все тогда пережили операцию на удивление легко. Сам Оле полностью восстановился за сутки.

Но вот случая проверить, как эта штука работает, до сих пор не было.

Открылись ворота внутреннего периметра, за ними – внешнего. Транспортер выехал на проложенную через джунгли дорогу. В этот момент все бойцы без всякого приказа взяли оружие наизготовку.

Слишком хорошо они знали, сколько неожиданностей таит чащоба Хордана.

На потрескавшемся и покрытом рытвинами пластобетоне машину начало трясти. Разговаривать без помощи ком-линка стало невозможно. Замелькали обочины, лежащие там стволы срубленных деревьев, растущие прямо сквозь них молодые побеги. Шофер транспортера увеличил скорость до возможного в таких условиях максимума.

Поэтому, когда он был вынужден резко затормозить, бойцов, сидевших на длинных лавках, побросало друг на друга. Скрежет тормозов и скрип шин перекрыли многоголосые ругательства:

– Твою канистру!

– Рехнулся?

– Ой, зараза!

– Долбанный идиот!

Оле врезался головой в борт, через мгновение на него свалился кто-то тяжелый, воткнул в живот нечто острое.

– Уххх… – на то, чтобы сказать что-то более осмысленное, не хватило дыхания.

– Извини, – тяжелым оказался Джон со своей мортирой. – Живой? Не покорежил я тебя?

– Нет… вроде нет… – на первый взгляд руки и ноги были целы, а гул в черепушке – дело привычное.

– Всем тихо, – спокойный голос тактика прозвучал прямо в голове. – Дорога оказалась разрушена землеройкой. Ремонтное звено приступило к работе. Надеюсь, что сможем восстановить движение через пятнадцать минут…

Причина резкой остановки стала понятна. Землеройка, безобидно выглядящая тварь с ладонь размером, способна прогрызть все что угодно, даже титановый сплав. Когда стая из сотни таких животных мигрирует, за ней остается ров глубиной в пару метров.

И возникает он за несколько часов.

– Оружие приготовить, – сказал Ференц, – и глядеть во все стороны. Стрелять на любое движение…

Со стоявшего впереди транспортера сорвался плазмоид, с шипением исчез в листве.

– Или на звук, – добавил субтактик.

Яков поднял ионное орудие, Джон оставил в покое мортиру, бесполезную на малой дистанции, надел на руку плазменный карабин. Остальные вскинули пушки, присели за бортами.

Незачем изображать мишень для тварей, что плюются ядом или мечут отравленные шипы.

– Тихо как… – прошептал Андре, водя стволом из стороны в сторону.

– И ты молчи! – цыкнул на него Ференц. – Не мешай другим слушать!

Что-то крылатое, черное стремительно и молча вывалилось из зарослей. Прыгнуло на транспортер. Оле успел разглядеть оскаленную морду, острые клыки. Упал на спину, почувствовал, как рвануло за плечо. Выстрелил твари вслед, но не попал, плазмоид ушел в небо и там лопнул.

– Прыгающий вампир, – сказал родившийся на Хордане боец из девятого звена. – Ловок ты, увернулся от него…

– Ага, – Оле поднялся, оглядел плечо.

Там остались три ровных, очень глубоких царапины. В них пузырилась белая жидкость, торчали клочья химериновых волокон.

– Кости не задеты? – деловито поинтересовался субтактик. – Двигать рукой можешь? Ну и отлично. Жить будешь, этот вампир вроде бы не ядовитый.

– Не ядовитый, – подтвердил хорданец. – Вот только он повторяет атаку до тех пор, пока жертва не истечет кровью…

Но второе нападение вампиру не удалось. В этот раз бойцы среагировали как надо. Не успел хищник появиться из зарослей, как его встретили три плазменных разряда. И на землю упала обугленная тушка.

– Ловко, – одобрительно сказал Петр. – Всегда бы мы так мстили за раны соратников.

Оле успел только улыбнуться, как пришлось опять стрелять. С содержимым очень большой железной коробки на колесах решил познакомиться клопомор – тварь не очень крупная, но зато немыслимо ядовитая.

А повреждение на плече исчезло невероятно быстро. Через двадцать минут, когда колонна тронулась, остались только тонкие белые шрамики. А еще спустя час пропали и они, не оставив малейшего следа.

Новый регенеративный имплантант показал себя с лучшей стороны.

* * *

– А вон там, если за те горы перебраться, – Андре говорил вдохновенно, с пылом истового рассказчика, которому все равно, слушают его или нет, – находится наш самый большой город, Дроухольм. Я там был всего один раз, правда, когда нас возили на тестирование. А не доезжая до него – крупнейшие рудники. Их еще люди начали осваивать. Там остатки их первого поселения сохранились.

Если послушать Андре, то Регед, планета негостеприимная и суровая, была самым интересным и приятным местом в Галактике.

Хотя на взгляд тех, кто родился не здесь, все обстояло немного по-другому. Серая, бесплодная пустыня, зубцы гор на горизонте, вездесущий пепел, затянутое дымом небо, землетрясения и багровое солнце – этот набор не радовал ни зрение, ни слух, ни обоняние и прочие органы чувств.

Дышать тут с непривычки было тяжеловато.

– Но самые интересные места находятся на востоке, – продолжал говорить Андре, не обращая внимания на кислые взгляды соратников. – Там расположено Огненное кольцо, огромная горная цепь, вся из вулканов…

Слушать байки уроженца Регеда бойцам приходилось третий день, начиная с того момента, как они миновали портал с Хордана. Язык у приятеля Оле по учебному центру работал бесперебойно.

– Когда-нибудь я его убью, – проговорил Ференц, задумчиво глядя на Андре. – Отрежу руки и ноги… или нет, лучше оставлю без воды… или нет, отправлю без оружия в лес Хордана… или нет…

– Ты определись, – укоризненно покачал головой сидевший рядом с субтактиком Яков. – А то нехорошо так парня мучить.

Бойцы засмеялись.

– Э, что я такого сказал? – Андре недоуменно завертел головой.

– Ничего-ничего, – сонно пробурчал Джон, наловчившийся дремать под бормотание соседа по лавке. – Ты это, продолжай бухтеть… про огненные кольца, бодрое сопение вулканов и ласковый свет горячей лавы…

Смех стал громче. Андре только рукой махнул.

Примерно через час дорога, тащившаяся меж черных, засыпанных пеплом холмов, повернула к северу. Стала видна огромная рама портала, уютно расположившаяся в узкой ложбине.

– Очередной проход, – сказал Оле. – Вот только куда? На Флору?

– Нет, – проговорил субтактик одиннадцатого звена. – Через тот мы проезжали. Во время первой атаки. Там скалы были чуть в стороне, красные. И пепла меньше. Ты это помнишь, Ференц?

– А то. Славные были времена. Так что нас ждет либо Трясина, либо Антион.

Их транспортер проехал мимо здания контрольного пункта, над которым вился серый от пепла флаг КОСМ. Подпрыгнул на довольно большой кочке и въехал в пасть портала.

Оле моргнул, отогнал желание ухватиться за что-нибудь, и огляделся.

Серое небо висело низко, казалось – протяни руку и достанешь. На его краю в тучах угадывалось что-то, похожее на солнце. Над протянувшейся во все стороны равниной стелился плотный туман, кое-где блестели небольшие озера, торчали кочки, увенчанные пышными кустами.

Тут было сыро, слабый ветерок нес резкие запахи гниющих растений и падали.

– Трясина, – уверенно определил субтактик одиннадцатого звена. – Вот только с кем тут воевать?

– Скоро узнаем, – ответил ему Ференц. – А пока придется сражаться с москитами…

И он хлопнул себя по щеке.

Через несколько мгновений бойцы дружно махали руками, отгоняя от себя летучих и кусачих тварей. Те тучами надвигались от топей, возбужденно жужжали. Ухитрялись не отставать, хотя машины ехали с приличной скоростью.

– Оп-па, – сказал Оле, пришлепывая насекомое, усевшееся ему на шею, и с удивлением разглядывая длинный и острый хоботок, округлое полосатое тельце и три пары крыльев, длинных и прозрачных. – Экая штука. Они, похоже, еще и ядовитые?

– Конечно, – отозвался Андре, еще не вышедший из образа «ходячего путеводителя». – Но химерин не прокусывают. Хотя стараются изо всех сил, – он сморщился и ударил себя по плечу.

Так и ехали дальше, перебивая шум мотора шлепками и ругательствами. Колеса смачно чавкали по грязи там, где пластобетонная лента дороги слегка просела и оказалась ниже уровня болот. Пейзаж совершенно не менялся – одни кочки уступали место другим, на горизонте неподвижно стояли облака.

Солнце висело на месте, точно его закрепили шурупами.

– Ага, хоть что-то новое, – заметил Ференц, когда из тумана выплыли невысокие дома, ограда, отделяющая их от болота. – Поселок?

Селение не было особенно большим и занимало возвышенность, что по меркам Трясины выглядела настоящей горой. На одной из окраин виднелась станция очистки воды, а в центре располагалась довольно просторная площадь.

Стоявшие на ней транспортеры были белыми, хотя немного грязными, и никак не военными.

– Это что такое? – осведомился проснувшийся Джон. – Останавливаемся?

И в самом деле машины с бойцами притормаживали, сворачивали так, чтобы встать по краям площади.

– Всем покинуть транспортеры, – зазвучал в ком-линке голос тактика. – Общее построение!

Оле поднялся, несколько раз присел, разминая одеревеневшие от долгого сидения мышцы бедер.

– Э, да тут сухо? – донесся голос спрыгнувшего на землю Петра.

– И москитов почти нет, – добавил Андре. – Вон та штука их, наверное, отгоняет, – и он ткнул пальцем в сторону очень тонкой башни, поднимавшейся над зданием поселковой администрации.

Глядеть на нее прямо было неприятно – глаза начинали слезиться и болеть.

Оперативная бригада выгрузилась и построилась, превысив мыслимые и немыслимые нормативы по скорости.

– Равняйся! Смирно! – перед строем появился Малосс, спокойный и безупречный, как всегда. – Вольно! Воины Эволюции, для нашей расы настал час великого очищения. В этот сложный момент, когда борьба достигла невероятного напряжения, мы должны обрести единство. И первый шаг на этом пути – избавиться от всех тех, кто мешает, от потенциальных предателей и…

Из последующей речи стало ясно, что Трясина будет первой планетой, где население поголовно пройдет через генопсихическую экспертизу. Те форсеры, в организмах которых обнаружат генетический брак, подвергнутся ремодификации. Безнадежные – отправятся приносить пользу Эволюции на рудники Фатума. Ну а безупречные – останутся на своих местах.

– Приказ о тотальной проверке отдал Пророк, – сказал Малосс в завершение. – Но даже его слово не является законом для тех, кто полон эмоций и иных признаков атавизма. Посему вероятно сопротивление. Чтобы подавить его, агентов очищения, – тут стратег показал в сторону белых транспортеров, – будете сопровождать вы. Каждую лабораторию – боевая бригада. И пусть не дрогнет ваша рука, когда оружие обратится против бунтовщиков. Да свершится это во славу Эволюции и Пророка!

На подобном заявлении речь закончилась.

– А он спрашивал – с кем воевать, – радостно сказал Петр, когда прозвучала команда «Разойдись». – Все понятно, с бунтовщиками и предателями. Их надо давить всех, в зародыше…

– Хватит болтать, – прервал его Ференц. – Пошли со мной. С местного склада нам должны выдать какую-то дрянь, чтобы паразитов отпугивать. Обед, говорят, через час. А через два выступаем.

Они ушли, вернулись через пятнадцать минут с двумя упаковками капсул вроде тех, в которых обычно хранят подпитывающую жидкость для брони.

– Держите, – сказал субтактик. – Вставлять в слот на спине. Тот состав, что в ней, сделает наш запах мерзким для москитов.

– Только для москитов? – уточнил Джон, внимательно разглядывая капсулу.

– Если хочешь, то и для людей, – добавил Ференц. – Они от твоего аромата сами будут в плен сдаваться. А ну за дело, резаные мозги. Нечего лениться. Через пятнадцать минут чтобы все воняли…

Оле вставил капсулу на место. В спинном слоте щелкнуло, по коже пошла легкая щекотка.

– Честно говоря, я мечтал о другом, – сказал Андре, проделав ту же операцию. – О том, что мы будем воевать с настоящими врагами, а не с потенциальными… ну, ты понимаешь?

– Не нам решать, какие именно враги опаснее, – Оле глянул на приятеля с недоумением и процитировал шестой параграф Стального Кодекса. – Будь доволен судьбой, что тебе выпала, и не ищи лучшей.

– Я и не ищу, – вздохнул уроженец Регеда. – Просто как-то погано… а ладно, забудь.

И он залихватски, но все равно криво, улыбнулся.