Текст книги "Командировка в ад"

Мы неслись по лесной дороге, подпрыгивая на кочках, изрыгая смрадные выхлопы. По сторонам тянулись джунгли – сплошная зеленая стена, и я сидел как на иголках, ожидая засады; слишком хорошо я знал, на что способны бриан.

Транспортер вильнул вправо так резко, что меня едва не сбросило с сиденья, кто-то из девчонок пискнул.

– Прием всем. Высадка, и с ходу в атаку, – сказал Гага у меня в ухе.

– Принято, – отозвался я, глядя, как то же слово произносит Равуда.

На внутренней поверхности забрала у меня замерцала карта, размеченная красными точками и линиями – ага, вот тут мы должны высадиться, вот вектор атаки для нашей центурии, бьем словно растопыренными пальцами, расчищая пространство; управлять картой я пока не умел, ну и навык «ориентации» прокачал явно недостаточно.

– За мной! – гаркнул я, когда машина остановилась.

Бой уже шел, я слышал автоматные очереди, пулеметный стрекот, рев самолетов, тяжелые выдохи брианских огнеметов.

Мы посыпались наземь, точно горошины из стручка, перед нами оказался негустой лес: кудрявые кроны, «глазастые» елочки, местный аналог осоки, извилистые канавы с бурой водой. Тут же из зарослей ударил выстрел, шальная пуля отрикошетила от борта транспортера.

Мы ответили дружным огнем, и я с радостью ответил, что никто не отстал, никто не растерялся.

– Рассыпались! Бегом! – приказал я и, пригнувшись, помчался в сторону ближайшей канавы.

Вломился в заросли, точно кабан, и тут же приземлился на брюхо, поливая лес огнем из автомата. Бросил взгляд вправо-влево – все на месте, залегли, как надо, и чужие очереди хоть и полосуют все вокруг, идут выше.

Бойцы Равуды должны быть справа, бойцы Фагельмы, той самой юри-юри, которая вступилась за меня в казарме десятников – слева.

– Вперед! – скомандовал Гага в наушниках, и я повторил его возглас.

Зачавкала под ногами вода, канава оказалась неглубокой, я провалился по колено. Штанина немедленно промокла, холодные струйки потекли по лодыжкам, но я не обратил внимания. Я увидел врага – скорчившуюся за деревом фигуру в традиционной брианской безрукавке, длинные ало-черные волосы треплет ветер.

Бриан упал, получив в бок сразу несколько пуль, а я торопливо поменял магазин.

– Не рвись вперед! – бросил я Ррагату, который намылился броситься в атаку, не дожидаясь командира: азартен, что удивительно для профессионального игрока, но зато стреляет немногим хуже Дю-Жхе.

– Дальше! Не стоять! А ну-ка! – напомнил о себе центурион, и я подумал о том, где находится он сам.

Лиргана при всей ее сучьей внутренности сражалась вместе с нами, шла в атаку в первых рядах, и от пуль не пряталась. Гага, судя по всему, предпочитал руководить боем из тыла, и туда, где опасно, не соваться.

Я выбрался из канавы на пригорок, и тут же шлепнулся обратно, поскольку в зарослях справа увидел огромную трубу на колесах. Раздался тяжелый вздох, и надо мной прошла струя багрового пламени, угодившие под нее деревья вспыхнули как спички, истошно завопил кто-то из бойцов, я не успел увидеть, кто.

Проклятье, но пространство справа должен зачистить Равуда! Где этот засранец?

– Вы в обход! – я махнул рукой, показывая, куда двигаться Дю-Жхе и Юнессе. – Остальные бьем в лоб! Три минуты на перезарядку!

Сто восемьдесят секунд огнедыдшащий бегемот собирает силы для нового плевка.

Нас встретили автоматным огнем, и одна из пуль зацепила мой бок, скользнула по броне. Но мы начали палить сами, и бриан залегли, первый ткнулся мордой в землю, другой упал назад, точно срубленное дерево, третий успел спрятаться, из пня, за которым он укрылся, полетели щепки.

И никаких следов Равуды, чтобы его черти взяли!

Граната разорвалась среди деревьев, заработал мотор огнемета, он медленно пополз назад, но поздно, слишком поздно. Среди деревьев мелькнула стройная фигура Юнессы, потом я увидел Дю-Жхе, стоящего на одном колене: уткнув приклад в плечо, он методично жал на спусковой крючок.

А если ферини начинает стрелять, то от его пуль спасения нет.

Огнемет рыкнул и замер, громадная труба качнулась, но вместо убийственного фонтана из нее вырвалась тонкая струйка пламени.

– Наша берет! Нажали! – заорал я.

И через пару минут брианская машина оказалась в наших руках, а от ее экипажа и прикрытия остались только трупы. Последний из бриан, раненый, поняв, что шансов уйти нет, приставил ствол автомата к подбородку, крикнул «ради Двух Звезд!», и вышиб себе мозги.

Стало тихо, и я смог перевести дух – мы вышли на обозначенные позиции.

– Что за херня произошла? – спросил подошедший Макс. – Удар с фланга? Почему? Мы им покажем!

– Хотел бы я сам знать, чтоб я сдох, – буркнул я. – Расположились. Охранение. Проверю, кто погиб и буду разбираться. Голову ему оторву и в жопу засуну.

Под удар огнемета попал Гильтиорани, юный красавец-жевельде, незадачливый поклонник Пиры. Я так и не успел узнать, что он за человек – в широком смысле слова – выяснил только, что деньги ему нужны для того, чтобы выкупить из тюрьмы кого-то из родственников.

И вот, вместо широкоплечего юноши с перьями на голове передо мной кусок обгорелой плоти.

– Суки, – прошипел я, и отправился искать Гагу.

Обнаружил я его у транспортеров – доблестный центурион, похоже, и не брался сегодня за автомат.

– Ты что тут делаешь? – спросил он.

Вот тут я ему и вломил – я так орал, что слышно было наверняка у «Гнева Гегемонии». Сначала Гага побагровел, затем побелел как полотно, и глаза его вытаращились, а ноздри раздулись.

– Равуда! Быстро ко мне! – приказал центурион в микрофон.

Кайтерит явился из зарослей широким пружинистым шагом, и судя по чистой бронезащите, он отсиделся на сухом месте.

– Ах ты, подонок, – начал я. – Я тебя…

– Отставить! Поговори у меня! – рявкнул Гага, и повернулся к Равуде. – Отвечай! Почему не поддержали атаку, не выполнили приказ, отданный самим мной?

Кайтерит смотрел на командира с улыбочкой, смотрел как на прилипший к подошве кусок собачьего дерьма.

– Я выполнил его так, каак счел нужным, – ответил он. – О да, да… Мне ли не знать?

Центурион раздулся под снаряжением, я почти услышал, как затрещали швы на бронезащите.

– Ты… ты… – запыхтел он.

– Захлоооопни пасть, – Равуда произнес это равнодушно. – Вздумаешь на меня давить – хуже будет, помни, вешская поганка… Ты вроде как старше по званию, но у меня есть такие связи, что я могу тебя в порошооок стереть… О да, да.

Я ожидал, что Гага взорвется от гнева, но тот внезапно уставился себе под ноги и забормотал что-то неразборчивое. А кайтерит смерил меня злобным взглядом и зашагал обратно в лес – знал, поганец, что я в спину ему не выстрелю, да еще и на виду и центуриона.

Интересно, какие «связи» он имел в виду?

Глава 9

Прошедший над нами самолет был не из тех, что водились в ангарах «Гнева Гегемонии».

Деревья пригнуло к земле, нас оглушило тяжелым ревом, и сверху посыпались убийственные «подарки». Мы залегли вовремя, но это мало поможет, если осколочная бомба шлепнется совсем рядом.

Громыхнуло раз, другой, да так, что заложило уши.

– …готовиться! – услышал я в наушниках. – Повторяю: наземная атака! Приготовиться!

Я огляделся: позиция у нас неплохая, справа непроходимое болото, слева озеро, перешеек между ними мы укрепили как могли, вырыли окопы, навалили брустверы, так что мозоли до сих пор болят. Осталось продержаться до подхода подкреплений, а их обещали еще вчера вечером, а сейчас уже полдень. Мне с бойцами достался кусочек на краю болота.

Бриан же пару раз прощупали наше расположение, а потом начали бомбить, пользуясь тем, что нас никто и не думал прикрывать с воздуха. Наш манипул, судя по всему, зашел слишком далеко во время наступления, что продолжалось четыре дня, оторвался от своих и увяз в этих бесконечных джунглях.

За эти дни мы ни разу не видели аборигенских поселков, и только раз пересекли замощенную дорогу.

– А что… – начал Макс, но довести фразу до конца не смог, поскольку бриан ринулись в атаку.

На наши брустверы обрушился град из пуль, тяжело задвигались меж деревьев живые танки: похожие на многоногих носорогов твари, все в костяных пластинках, с вшитой в спину пушкой. Эх, как бы нам сейчас пригодились подствольные гранатометы, и они для наших автоматов существуют… вот только баллов на них мы пока не заработали.

– По глазам бей! – заорал я, вспоминая опыт сражения с этими существами.

Уязвимых мест у них ровно два – ступни и глаза, но добраться до них непросто.

Сам положил автомат на бруствер, и принялся стрелять – короткими очередями, целясь по ближнему танку. А тот выбрался на открытое место, ухнула и дернулась его пушка, столб разрыва поднялся справа, с треском накренилось, повисло на лианах огромное дерево.

А в следующий момент огромный зверь дернулся, словно его укусила особ злобная оса. Вскинул голову, лес огласил протяжный рев, и он оборвался, когда тяжелая туша со стуком рухнула наземь.

Краем глаза я заметил, как Дю-Жхе победно вскинул руку… молодец, охотник!

Громыхнуло рядом, комья земли забарабанили по шлему, один повис на забрале, но мигом съехал вниз. Я сменил магазин, с равнодушным интересом подумал, что аккумулятор сядет минут через пятнадцать.

Второй живой танк остановился, принялся трясти лапами, поднимая то одну, то другую. Отлично, напоролся на наши «звездочки», не зря я приказал надрать с кустов длинных и твердых шипов, навязать из них пучков так, чтобы острия торчали во все стороны. Окружавшие его пехотинцы-бриан завопили что-то, и зверь пошел назад, вихляя бронированным задом.

Пули лупили ему по голове, по бокам, я видел искры, которые они высекали из костяных пластин.

– Вот тварь живучая, – пробормотал Макс.

Слева, у берега озера, разорвалась граната, за ней вторая – их осталось немного, и центурион велел беречь, и это значит, что там враг подобрался вплотную.

– Держимся! – прокричал я, и в тот момент враг начал отступать: еще один танк развернулся, с треском ломая подлесок, его свита из автоматчиков рванула прочь, растворилась в зелени.

– Шестая центурия, что у вас? Доложить! – прорезался в наушниках голос Шадира.

– Атака отбита. Позиции удержали, – отозвался Гага.

В джунгли вернулась тишина, я откинулся на стенку окопа, и несколько мгновений просидел неподвижно. За четыре дня непрерывной беготни по лесу я устал, толком ни разу не спал, а о том, что такое кровать или душ, вообще забыл.

– Дю-Жхе, приглядывай, – велел я. – Пойду, проверю.

Простые бойцы могут отдыхать, но десятник должен проверить, нет ли у него раненых или убитых.

Пригнувшись, я двинулся по окопу в сторону озера, хлопая своих по плечами, подшучивая и отвечая на такие же шутливые реплики. Дошел почти до самого водоема, темно-зеленого, с изрезанными берегами и множеством похожих на бородавки островков на поверхности.

Крайнюю позицию занимала Етайхо, и увидев ее, я помрачнел.

Я кое-что обещал Лиргане, и отказаться от обещания я не в силах, но вот так взять и убить своего?

– Привет, ты как? – сказал я.

Девушка-гирванка глянула на меня безмятежными серыми глазами и улыбнулась.

– Нормально.

Ее мне предстоит осознанно бросить под вражеские пули или застрелить самому. Избавиться, чтобы Лиргана и ее хозяева, действующие под флагом с тремя когтями, не сделали мне очень плохо.

Боже, но как противно… до чего я докатился?

Всегда знал, что страсть к бабам меня до добра не доведет, но не думал, что таким образом. Полагал, что схвачу на стороне какую дрянь вроде триппера или обрюхачу кого, а попал в лапки шантажистов.

И глядя на Етайхо, серьезную и спокойную, не особенно красивую по человеческим меркам, я решился.

– Слушай, дело такое… – начал я, присаживаясь рядом с ней. – Это, как бы ну… ботва…

И что, прямо в лоб сказать – я должен тебя убить, поэтому держись подальше. Девушка решит, что я сошел с ума, и счастье, если не доложит командирам, и те не отправят меня к местным эскулапам-мозголомам.

На то, чтобы отыскать нужные слова, мне понадобилась пара минут.

– Я знаю, что ты здесь не просто так, – выдавил я наконец.

Ее зеленоватое лицо не изменилось, шестипалая рука на цевье автомата не напряглась, и только в глубине серых глаз вспыхнули огонечки, точно включилось аварийное освещение. И это навело меня на мысли, что дело и вправду нечисто – не может обычный разумный не отреагировать на такую фразу.

Хотя Етайхо всегда спокойна как слон.

– И есть те, кому это не нравится, – продолжил я. – Они готовы пойти… ну на все… Понимаешь?

– Ничего я не знаю, – сказала гирванка, но прозвучало это неубедительно.

– Устрой себе самострел, чтобы попасть в лазарет… или попроси перевода, что ли, – я понимал, что говорю невнятно, и злился на себя за это. – Только чтобы тебя рядом не было. Понимаешь?

Нет, она не понимала, судя по недоумению на лице и во взгляде.

От озера донесся плеск – крупная водная тварь решила, что самое время поиграть. Я провел рукой по лицу, точно снимая паутину – жалкая попытка избавиться от одуряющей усталости.

– Тебе нужно быть как можно дальше от меня, – сказал я. – Ну чтоб я сдох два раза… Как тебе объяснить?

– Я ничего не знаю, – повторила Етайхо и опустила взгляд.

Проклятье, и сам я не могу попросить, чтобы ее перевели к другому десятнику, об этом мигом узнает Лиргана.

– Я для тебя опасен. Сходи к центуриону, скажи, чтобы он перебросил тебя к Фагельме, или к кому еще… только не к Равуде, – судя по ее виду, я распинался впустую. – Сразу же, как вернемся в лагерь. Это приказ!

Етайхо кивнула, и я со вздохом поднялся – самое время отправиться в тыл, вон в те симпатичные заросли, чтобы сделать свои дела.

Но не отошел я и на пять метров, как услышал за спиной легкие, торопливые шаги. Прыгнул в сторону и повернулся, вскидывая автомат, чтобы поймать на прицел Юнессу, в бронезащите и с оружием, но без шлема.

– Что ты тут… – начал я.

Но девушка не стала тратить время на разговоры, она буквально ринулась вперед. Отодвинула ствол автомата, запрыгнула на меня, обхватив ногами, и принялась целовать – жаркие, влажные губы, ищущий нежный язык, и все это на моем лице, на щеках, бровях, носу.

У меня из ушей буквально пошел пар, а ширинка затрещала от напора изнутри. Отступил на шаг, запнулся о какую-то корягу, и со влажным чавканьем приземлился в мягкий мох.

– Но я же воняю… – ухитрился выдавить я.

– А мне плевать, плевать! – заявила Юнесса, и принялась сдирать с меня бронезащиту.

Я ощутил себя черепахой, которую потрошит хищник, склонный к межвидовому насилию. Через пару минут я оказался голым, как в момент появления на свет, и девушка прижалась ко мне всем телом.

Удивительно, она не мылась столько же, сколько и мы все, но пахла свежестью.

Я провел руками по гладкой спине, обхватил упругие ягодицы, и Юнесса застонала. Откинула голову назад, прямо перед моим лицом качнулись полные груди, я поймал один сосок языком, поцеловал его, ощущая, как шершавый кружок твердеет, наливается кровью.

Мы двигались вместе, словно одно пульсирующее живое существо из двух половин. Окутывающая нас похоть была горячей, словно лава, она изливалась из пор на коже, соединяла нас воедино… я хотел эту женщину, мое тело ее хотело, и оно готово было умереть, лишь бы получить желаемое.

Это было зверское, яростное, импульсивное соитие, мы царапались и кусались, словно два тигра.

Когда наконец сумели отлепиться друг от друга, то на плече у меня остался кровоточащий порез, а на нежной шее Юнессы я увидел лиловый засос, который не помнил как поставил. Но обнаружил, что мне хорошо и легко, что меня не терзают угрызения совести по поводу измены, что отступил страх перед шантажистами, ослабела ненависть к Равуде, я забыл про бриан, про то, что мы совсем недалеко от передовой и что новая атака может начаться в любой момент.

Такого безоблачного кайфа я не испытывал очень давно.

– А ты сопротивлялся, ага, – ладонь скользнула по моему животу, едва его касаясь, и я от этой ласки вздрогнул, по телу прошла судорога удовольствия.

* * *

Мы тащились по дороге второй час, и хотя уже начало темнеть, останавливаться не собирались. Куда нас гонят, я не знал, мог знать центурион и тем более командир манипула, но офицеры были вымотаны ничуть не меньше, чем простые бойцы, и я с глупыми вопросами не лез.

Ясно одно – мы отходим, бриан отбили наше наступление и начали свое.

Вымотались до такой степени, что даже неугомонный Макс не шутил и не пел. Учитывая его репертуар – самую что ни на есть мерзейшую попсу уровня Стаса Михайлова – я мог бы порадоваться, но не радовался.

Сил не осталось, все подавляло желание упасть и заснуть прямо на месте.

Спрей от мелких тварей у нас кончился вчера, и поэтому комары атаковали нас беспрерывно. По ботинкам и штанинам ползали жучки и червячки, но их даже не стряхивали – знали, что это все безобидная мелюзга, а та, что не безобидная, пролезет тебе под шкуру так, что и не заметишь.

– Привал – полчаса! – объявил Шадир в наушниках, и я озвучил распоряжение бойцам.

Кто-то облегченно застонал, кто-то упал прямо там, где услышал мой голос, не снимая рюкзака, кто-то вытащил фляжку и принялся жадно глотать воду. Дю-Жхе уселся спиной к дереву, автомат положил на колени, и закрыл глаза, но я знал, что этот проснется при малейшем шорохе. Макс захрапел, едва коснувшись земли головой, рот его открылся. Пира бросила на меня умоляющий взгляд, но я отвернулся, сделал вид, что ужасно занят.

После той встречи в палатке я старался ее избегать, не оставаться вдвоем, никак не выделять из остальных. В боевой обстановке это было достаточно легко, но я все равно постоянно натыкался на ее взгляды, как на иголки, мучился, напрягался, и не мог ничего сделать.

Теперь же, когда Юнесса снова заявила на меня права, ситуация осложнилась еще больше. Узнай одна из них, что я провел время с другой – попытается выцарапать глаза сопернице, а потом оторвать мне тот мужской орган, который я, к сожалению, слишком часто использую вместо мозга.

Думал бы головой – не влип бы так.

– Как твоя рана? – спросил я у Нары, получившей касательное в предплечье.

Я помнил, как в этих сырых джунглях бойцы умирали от пустяковых царапин: лекарств никаких, вокруг грязь, и если зараза попадает в организм, то все, пиши завещание. Очень боялся, что все пойдет так и сейчас – у нас только медбрат и бинты, а до врача мы доберемся черт знает когда.

– Нормально, – девушка-веша постаралась улыбнуться, но я видел, что ей непросто: красивые сиреневые глаза были подернуты дымкой, по лицу текли крупные капли пота. – Спасибо.

Я погладил ее по голове, словно ребенка, и пошел дальше – обойти всех, проверить. Когда вернулся к своему рюкзаку, то Пира уже уснула, как и Юнесса, и остальные, на что я, откровенно говоря, и рассчитывал.

А мне спать нельзя – кто бойцов поднимет через тридцать… двадцать семь минут?

Я ополоснул лицо из фляги, чтобы хоть немного взбодриться, и заглянул в карман рюкзака. Из него на меня посмотрел черно-белый пингвин, и даже вроде бы улыбнулся – отлично, от усталости начались глюки.

Но доставать игрушку я не стал, вытащил книжку в коричневом кожаном переплете. Зачем я взял ее с собой, когда собирался на линкоре, я сам не понял, но даже сейчас, когда каждый лишний килограмм казался центнером, выкидывать живую энциклопедию было жалко – интересная штука, да и полезная.

– Мир и приветствие, – сказал я, открывая томик: самое время поискать новых знаний, раз спать мне нельзя, а заняться больше нечем.

«Мир и приветствие тому, кто владеет» – немедленно ответила книга проступившими на странице буквами.

О чем же ее спросить? А, да… о составе семьи Гегемона, и есть ли у него сыновья… Интересно, кто влезет в свару за трон, которая неизбежно начнется, когда старый правитель откинет копыта, и есть ли шансы у Табгуна?

– Потомки Пятнадцатого Гегемона, – выдал я после паузы. – Количество, пол, возраст. Биографии.

С такой постановкой вопроса Живая Энциклопедия – нормальное имя – не отвертится!

Книга в моих руках дрогнула, корешок ее изогнулся, мне показалось, что в руках я держу вырывающуюся птицу. Страницы затрепетали, и на открытом передо мной развороте явилась надпись крупными, кривыми и жирными буквами цвета свежепролитой крови: «Накорми меня, ибо я голодна непомерно. Энергии не хватает».

Это еще что за капризы? Кормить книгу?

– Э… и… чем? – спросил я.

Надпись исчезла, энциклопедия разочарованно зашелестела и сообщила «Знаниями!», чем снова поставила меня в тупик: я что, должен рассказывать ей сказки или цитировать статьи Википедии. Первые я еще вспомню как-нибудь, а вот вторые… только если смогу отсюда подключиться к земному интернету.

– Ты… это… – начал я, и тут краем глаза заметил движение.

Черт, не хватало еще, чтобы меня засекли за беседой с книгой – спишут как свихнувшегося!

– Какой приятный вечер сегодня, ведь так? – сказал, подходя ко мне, трибун Геррат, и я мигом забыл и об усталости, и о сонливости, торопливо захлопнул энциклопедию и сунул в рюкзак, обратно к пингвину.

Откуда его только черти принесли?

Я вскочил, собираясь отдать честь, и только тут сообразил, что неподалеку стоит небольшой транспортер. Так увлекся общением с энциклопедией, что не услышал, как подъехала тихая разведывательная машина.

– Сиди-сиди, – контрразведчик махнул рукой. – Мы же не хотим разбудить бойцов?

Он был в полевой форме, в бронезащите, с подсумками и с автоматом на плече. Геррат не был кабинетным шпионом, имел боевой опыт, он не боялся брать оружие в руки, умел командовать в настоящем бою – это я точно знал.

И еще он недавно меня пытал – это я помнил очень хорошо.

– В данных обстоятельствах ты должен меня ненавидеть, – трибун уселся прямо на землю, скрестив ноги, и огладил свои усики гитлер-стайл. – И я хочу попросить прощения. Прости меня, Егор. Тогда я перегнул палку.

Я недоверчиво заморгал.

Этот хрен усатый ждет, что я поверю ему вот так сразу, забуду о той боли, которую он мне причинил?

– Начальство давит постоянно, ждет конкретного результата, – продолжил Геррат. – Только результат нужен и мне самому… по личным причинам. Я же не испортил твое тело? А ведь мог… Чуточку изменить настройки, и все.

Да, в карцере мне было очень больно, но после пытки я встал и пошел, даже побежал без проблем. Мне не отбили почки, не порезали кожу, не сожгли волосы, не повредили вообще ничего.

Технологии звездной империи, чтоб я сдох…

– Мы оба знаем, что спрятано на «Гневе Гегемонии», – сказал контрразведчик, изучая меня блеклыми шавванскими глазами. – Сияющий Обруч, похищенный из сокровищницы. Как он попал на линкор – не так важно, важно, что он там.

Тут я растерялся окончательно.

Геррат был сволочью, но сволочью умной и проницательной, и порой его умение вынюхивать разные вещи граничило просто с волшебством.

Я сглотнул – наверняка сейчас контрразведчик расскажет, как мы с Дирргом лазаем по разным уголкам «Гнева Гегемонии», пытаясь отыскать эту штуку, но трибун снова меня удивил.

– Начальству нужны пойманные шпионы, раскрытые предатели, неблагонадежные, – Геррат хмыкнул. – А мне нужен Сияющий Обруч, но не просто так, а чтобы сделать карьеру… Если я отыщу этот предмет и верну его Гегемону, да будет здоров он тысячу лет, то стану легатом, а легат зарабатывает столько, сколько тебе и не снилось. А у меня… семья.

Ну да, выводок бывает и у хищного волка, и у ядовитой змеи, обычное дело.

– Точнее – сын, – трибун вздохнул, и потер подбородок. – Болен с самого детства. Нужно лечение, очень дорогое, и если у меня будет достаточно денег, тогда я справлюсь… Конкретно справлюсь.

Я понимал, что все это может быть ложью, хитрым трюком, придуманным для того, чтобы зацепить меня – Геррат знал о Сашке, знал, ради чего я тут, и знал, как и на чем сыграть – но я все равно ощутил волну сочувствия, испытал нечто вроде родственного чувства. Он отец, и я отец, мой ребенок болен, и его ребенок болен, и мы оба пытаемся облегчить их участь – как можем, изо всех сил, не жалея ни себя, ни других.

– Сочувствую, – сказал я, постаравшись, чтобы голос мой прозвучал равнодушно. – Только вот… почему бы просто не использовать Сияющий Обруч для себя, чтобы вылечить сына?

– И чем я тогда буду отличаться от тех негодяев, которые его похитили? – контрразведчик выпрямился, задрал подбородок. – Нет, я могу нижайше попросить доступ к Обручу после того, как его верну, но самому пустить его в ход… нет, никогда! Невозможно! Я офицер Гегемонии!

И снова это могло быть ложью, красивой маской, надетой ради того, чтобы обработать меня, но мне казалось, что он говорит искренне.

– На «Гнев Гегемонии» я пришел с понижением – и в должности, и зарплате, – добавил Геррат. – Так что если ты, Егор, вдруг узнаешь, где находится Обруч, или заполучишь его… то сообщи мне, пожалуйста… я знаю, чего хочет сержант-техник, я понимаю, что нужно тебе, но после того, как вы используете этот прибор, отдайте его мне.

Ага, пытки и угрозы не сработали, можно перейти к уговорам.

Я не знал, что сказать – признать, что он во всем прав, и согласиться, пообещать, или прикинуться дурачком, сделать вид, что я вообще не при делах, не понимаю, о чем речь… хотя уже поздно, я не сыграл эту роль сразу же, да и актер из меня как из штангиста балерина.

– Не обещай ничего, – Геррат поднялся одним легким движением. – Подумай. Увидимся.

И он зашагал туда, где ждал его маленький разведывательный транспортер. Перекинулся парой слов с водителем, хлопнул закрывшийся люк, и машина почти бесшумно укатила, скрылась в сумерках.

Я смотрел ей вслед и не знал, что и думать. Но… могло быть и хуже.