Текст книги "Схватка призраков"

Дмитрий КАЗАКОВ
СХВАТКА ПРИЗРАКОВ

Глава 1
БОРЦЫ ЗА СВОБОДУ

36-й день 136 года летоисчисления колонии Селлах, экваториальные джунгли

Зеленый как лягушка транспортер, налетев на мину, смешно подпрыгнул, из-под днища рванулось оранжевое пламя. Прокатился раскатистый грохот, сменившийся скрежетом раздираемого железа.

– Правда с нами! – воскликнул Камаль Ахмед и вслед за товарищами выскочил из кустов на дорогу. Излучатель в его руках гудел, лучи полосовали наползающий сквозь дым второй транспортер.

Башенка на крыше боевой машины повернулась – и торчащая из нее пушка выстрелила. Снаряд взорвался на обочине, со свистом полетели осколки, калеча людей, срубая деревья и кусты.

Камаль упал в придорожную канаву, под ним хлюпнула грязь. Тут же башенка благодаря чьему-то меткому выстрелу превратилась в облако пламени.

– Правда с нами! – раздался полный восторга крик с той стороны дороги.

В боку транспортера распахнулся квадратный люк, и из него, как горох из разодранного стручка, посыпались солдаты в форме штурмовой пехоты. Круглые шлемы блестели, а из-за квадратных ранцев штурмовики казались горбатыми.

– Они пытаются уйти в джунгли! – гаркнул кто-то.

– Не уйдут! – крикнул в ответ Камаль, стреляя в убегающих.

Он с радостью смотрел, как под обстрелом со всех сторон штурмовики падают один за другим.

Несколько человек ухитрились добежать до зарослей, но Камаль знал, что далеко они не уйдут.

Второй транспортер с надсадным громыханием взорвался – пламя добралось до двигателя. Первый догорал, немилосердно чадя, в синее небо поднимался столб серого дыма.

– Все, товарищи, оккупанты уничтожены! – Из кустов на обочину выступил Махмуд Адди, командир освободительного отряда. – У нас десять минут на то, чтобы собраться и уйти!

Очередная акция Армии Освобождения закончилась успешно. Партизанам осталось забрать убитых и раненых и ликвидировать все, что может послужить уликой для колониальных властей.

После этого отряд исчезнет, растворится в громадном лесу, тянущемся вдоль экватора планеты.

Так происходило десятки раз.

– Как ты, товарищ Камаль? – спросил Махмуд, проходя мимо.

– Нормально, – ответил Камаль. Он был в освободительном отряде одним из новичков, и поэтому командир следил за ним особо. – Готов бить оккупантов и дальше!

– Это хорошо, – одобрительно кивнул Махмуд Адди.

Потери в этот раз оказались невелики – пятеро погибших и семеро раненых. Тех и других погрузили на раскладные носилки, выстроились длинной колонной. В стороны отправились дозоры, и отряд двинулся в джунгли, на юго-восток, совсем не в ту сторону, где расположена база.

Следы могут быть прочитаны, так что незачем давать колониальным властям такую зацепку, как направление.

Камаль тащил носилки, а лежащий на них боец виртуозно, но негромко ругался. Под ногами чавкала заболоченная почва, далеко в чаще перекликались древесные прыгуны.

Солдаты Армии Освобождения в серо-зеленой маскировочной форме и шлемах были почти невидимы на фоне зарослей. Они бесшумно скользили среди толстых стволов и густо разросшихся кустарников.

Между деревьями плыла дымка, кроны вверху смыкались так плотно, что неба не было видно.

Селлах надежно прятал своих детей.

38-й день 136 года летоисчисления колонии Селлах, база Армии Освобождения

Когда из-за поваленного ствола поднялся человек, Камаль едва не нажал на сенсор.

– Спокойно, это свои. – Боец, отправленный вместе с Камалем в передовой дозор, положил руку ему на плечо.

– Вернулись с победой, товарищи? – спросил встречающий.

– С победой, – кивнул Камаль.

– Это хорошо, – вздохнул боец и почесал щеку. – Кстати, сегодня митинг будет. А мне еще пять часов в дозоре стоять, не попаду.

– Ну ничего, в следующий раз, – подбодрил его напарник Камаля.

До базы отряд Махмуда Адди шел больше двух суток, и первые ушли на то, чтобы сбить со следа возможных преследователей. Несколько раз над бойцами пролетали вертолеты, и тогда приходилось маскироваться, отлеживаться в зарослях, обманывая детекторы движения.

Один из раненых умер, и его вместе с погибшими в бою похоронили в первом же достаточно глубоком болоте. Командир произнес краткую речь, помянул заслуги погибших товарищей, их верность идеалам освобождения, после чего тела опустили в бурлящую жижу.

Зубы болотных хищников и смрадный придонный ил – такая судьба ждала каждого из бойцов Армии Освобождения после смерти. Они о ней знали и не имели ничего против.

Уж лучше топи родной планеты, чем застенки колониальных властей.

Через полчаса после встречи с первым дозорным показалась база. Ее окружал периметр из зарослей низкорослых деревьев с густыми кронами и острыми шипами на ветках. В колючей, непроницаемой для взглядов стене имелось несколько замаскированных проходов.

Отряд прошел через самый широкий, ведущий на юг.

– Уф, вот мы и дома, – сказал Камаль, выбравшись из колючих зарослей.

Впереди виднелись приземистые бараки, укрытые под кронами раскидистых деревьев, замершие там и сям часовые с оружием. От столовой тянуло запахом овощного супа.

– Так, раненых в лазарет, – распорядился Махмуд Адди. – Остальные за мной.

Порядки на базе Армии Освобождения царили строгие – командир вернувшегося из рейда отряда должен был тут же отчитаться, а его бойцы – сдать оружие и оставшиеся боеприпасы.

Оружейный склад большей частью размещался под землей, над поверхностью возвышалась только хибара пункта выдачи. Время от времени из нее доносилось гудение снующего туда-сюда грузового лифта.

– По одному, не спешите, – командовал Махмуд Адди. – За убитых и раненых оружие сдам я сам.

К складу образовалась длинная очередь. Камаль оказался в ней одним из последних.

– Так, товарищи, вы что здесь делаете? – Из-за угла склада шагнул мужчина в высоких сапогах. Судя по тому, как вытянулся Махмуд Адди, перед бойцами отряда оказался кто-то из старших офицеров. – Вы что, не знаете, что сейчас начнется митинг?

– Только что вернулись из рейда, товарищ начальник штаба! – отрапортовал командир отряда.

– Так, сдадите оружие – и срочно на площадь! Сегодня митинг, будет выступать сам товарищ Кади!

Между бойцами пробежал восхищенный ропот. Товарищ Кади являлся живым символом Армии Освобождения, ее основателем и духовным вождем. Пропустить его выступление было все равно, что католику отказаться от встречи с Папой Римским.

– Так точно, товарищ начальник штаба! – сказал Махмуд Адди. – Сейчас идем!

Оружие оказалось сдано на склад в рекордно короткие сроки, бойцы во главе с командиром поспешили на площадь – усаженное зонтичными деревьями пространство на северной окраине базы. Деревья с тонкими стволами и раскидистыми высокими кронами оставляли много свободного места внизу и в то же время прикрывали площадь сверху.

Площадь оказалась полна народа. Тут собралось около двухсот человек – три четверти населения базы. Высокая деревянная трибуна, украшенная алыми и белыми флагами, пока пустовала.

– Ты еще не слышал его? – спросил у Камаля Тарик Шани, один из бойцов отряда, ростом и непоседливостью напоминающий мальчишку.

– Нет, – покачал головой Камаль.

– Тогда, считай, ты не слышал ничего! – восторженно проговорил Тарик.

На трибуне появился невысокий улыбчивый человек. Разговоры тут же смолкли, на площади стало тихо как в склепе.

– Здравствуйте, товарищи, – сказал человек. – Правда с нами!

– Правда с нами! – заревела толпа.

– Сегодня мы вспоминаем тех, кто отдал жизнь за дело освобождения Селлаха, за светлые идеалы его будущего...

Кади говорил мягко и неспешно, словно беседуя с давним другом, и две сотни небритых мужчин, привыкших убивать, слушали, затаив дыхание. Говорил о силе целомудрия, о благе воздержания, о том, что они увидят свою планету свободной, только если каждый из них отдаст все силы борьбе.

Камаль Ахмед внимал вождю, а находящийся где-то в недрах его головы Виктор Зеленский спокойно рассматривал человека на трибуне и вспоминал выученное наизусть досье: Кадиахмед Фузайлов, пятьдесят пять лет, уроженец Селлаха, подозревается в употреблении арагвы, крайне падок на женщин, по образованию – оператор сельскохозяйственной техники... И этот самый оператор являлся занозой в заднице для властей Земной Федерации больше двадцати лет.

Селлах был одной из первых колоний. Люди появились тут почти сто тридцать лет назад – выходцы с Ближнего Востока и Средней Азии, отправившиеся с перенаселенной Земли, чтобы освоить просторы новой планеты.

Их потомки распахали поля, построили города, а затем осознали себя как новую нацию – селлахцев. На новых эмигрантов и вообще на землян стали смотреть как на оккупантов.

И четверть века назад появилась Армия Освобождения Селлаха. Поначалу колониальные власти не обратили на нее внимания, посчитав группой обыкновенных хулиганов, а когда спохватились – оказалось поздно. Армия к этому моменту обзавелась вождями, сотнями бойцов и неплохим бизнесом. С помощью контрабандистов она наладила торговлю арагвой – наркотиком, получаемым из смолы растущего в джунглях змеиного дерева.

Борцы за свободу возникали из чащи, нападали на армейский патруль или поселок и тут же исчезали. Они ставили мины на дорогах, обстреливали ракетами военные базы и были совершенно неуловимы.

Миллионы людей по всей планете считали героями, а тысячи истово шептали «Правда с нами!» и помогали Армии, добывая информацию, устраивая шествия и забастовки, пикетируя здания властей и военные базы.

Армейские операции ничего не дали, только привели большему озлоблению на планете. Селлах стал напоминать кипящий котел, с которого забыли снять крышку.

Проблема осложнялась тем, что система Селлаха обладала важным военно-стратегическим значением, являлась ключевой точкой для контроля над целым сектором. Поэтому самоуправление по модели многих колоний, получивших автономию, тут было невозможно.

И тогда за дело взялась наиболее засекреченная из спецслужб Федерации – Служба Экстремальной Социологии. Полтора года понадобилось ее агенту Виктору Зеленскому, чтобы стать Камалем Ахмедом, проникнуть в ряды Армии Освобождения и попасть именно на эту базу.

–...Борьба есть свобода, а свобода есть борьба! – Товарищ Кади закончил речь лозунгом. – Правда с нами!

– Правда с нами! – отозвалась площадь.

– Ну как? – спросил Тарик, когда оратор сошел с трибуны, а толпа начала расходиться.

– Здорово, – искренне ответил Камаль. – Даже есть не хотелось, пока слушал! А теперь опять хочется!

– Ха-ха, ну и обжора! – усмехнулся Тарик. – Ладно, пойдем в барак. До обеда всего полчаса, так что как-нибудь доживешь.

39-й день 136 года летоисчисления колонии Селлах, база Армии Освобождения

– Подъем, товарищи! – во всю силу легких орал стоящий у входа дневальный. – Подъем!

База в джунглях жила по жесткому распорядку, и тот, кто осмеливался его нарушить, получал крупные неприятности. Камаль был не прочь поспать еще, но не допустил даже мысли о неповиновении.

Он встал, оделся, перекинул через плечо полотенце и, зевая, поплелся к выходу из барака.

В туалет стояла очередь, как и в умывальник. Камаль безропотно отстоял обе, и едва вернулся к койке, как от столовой раздался звон колокола. Обитателей базы приглашали на завтрак.

Столовая, расположенная в центре базы, была таким же бараком, отличаясь только большими размерами. Блестели натертые дощатые столы, под потолком вращались лопасти вентиляторов.

Камаль взял поднос и отправился к столу, отведенному для их отряда. Тарик подвинулся, освобождая место.

– Приятного аппетита, товарищи, – сказал Махмуд Адди, и бойцы его отряда приступили к трапезе.

Наполняющее миску белое варево по вкусу напоминало грибы, а по виду – помесь каши и макарон. За месяц Камаль привык к такой еде, хотя в первые дни ему приходилось бороться с отвращением. В его родных местах, расположенных на севере, никому не приходило в голову есть «чертов сапог».

Когда он вышел из столовой, в животе неприятно бурчало.

– На политзанятия, на политзанятия, товарищи! – шевеля усами, покрикивал на подчиненных Махмуд Адди. – Что вы ползаете как улитки?

Политзанятия проводились на площади одновременно для всех отрядов. Бойцы садились, располагаясь так, чтобы всем была видна трибуна.

– Доброе утро, товарищи, – пропыхтел взобравшийся на нее Мелик Узза, заместитель командира базы по политической подготовке. Фигурой он напоминал мешок с небрежно приделанными конечностями. – Сначала, как обычно, новости!

Положив на трибуну лист писчего пластика, Мелик Узза поведал собравшимся о зверствах, творимых оккупантами. Рассказал о репрессиях в крупнейшем городе планеты – Мехдии, о том, что полиции со вчерашнего дня разрешили применять оружие при разгоне пикетов и демонстраций.

Источник этой самой свежей информации болтался тут же, у всех на виду. Размещенная на одном из высоких деревьев антенна исправно ловила спутниковые каналы, так что запрятанная в джунглях база вовсе не испытывала недостатка в новостях.

Камаль слушал и скрипел зубами от ненависти. Он хорошо помнил, что люди, уничтожившие его родную деревню, носили военную форму, а на рукаве у каждого был голубой шарик, опоясанный лентой из звезд – символ ненавистной Федерации.

– Так что, товарищи, мы видим, что никакое соглашение с оккупантами невозможно, – сказал Мелик Узза, подняв взгляд, – и наш единственный шанс на освобождение – вооруженная борьба!

– Правда с нами! – истово заорали в разных концах площади.

– С нами! – прошептал Камаль, вскидывая руку со сжатым кулаком. В этот момент он был готов грызть проклятых оккупантов зубами, отдать свою жизнь, лишь бы они убрались с Селлаха.

Виктор Зеленский чуть сдерживал эмоции личности-маски, не позволяя ей выйти из-под контроля. Он, как и любой оперативный агент Службы Экстремальной Социологии, в совершенстве владел искусством вживаться в характер другого человека.

Сейчас он двигался и говорил как Камаль Ахмед, уроженец северной части экваториального континента Селлаха. Даже большей частью думал и чувствовал как абориген колонии, лишь иногда, в особенно важные моменты, позволяя себе быть собой.

– Хорошо, товарищи. Я вижу, вы меня правильно поняли, – сказал Мелик Узза, дождавшись, пока крики стихнут. – Теперь перейдем непосредственно к занятиям.

Занятия состояли в том, что ведущий выкрикивал лозунг, а остальные хором его повторяли. Лозунгов насчитывалось много, и процедура длилась не меньше получаса.

– Верным курсом к победе под руководством товарища Кади! – орал Камаль Ахмед вместе с остальными.

– Борьба – дорога к свободе, счастью и жизни! – выкрикивал Мелик Узза.

– Нет мира оккупантам! Земля должна гореть под их ногами!

– В наших сердцах горит огонь свободы!

– Федерация, вон с Селлаха!

По окончании политзанятий у Камаля болело натруженное горло, а голова была тяжелой, будто шар из свинца.

– Отлично поработали, товарищи, – сказал Мелик Узза. – Все свободны. Правда с нами!

Камаль поднялся с земли и отряхнул штаны.

– Так, все за мной! – не дал отряду расслабиться Махмуд Адди. – Сначала в барак, за мачете и мешками, а потом двигаемся в лес, за «чертовым сапогом».

Шагая вслед за командиром, Камаль думал, что сегодня им еще повезло. Находящихся на базе бойцов Армии Освобождения могли отправить копать яму для нового склада или таскать воду из протекающей неподалеку речушки. Работа находилась всегда.

Завернули в барак, где «вооружились» мешками и длинными ножами, после чего через южный проход вышли в лес.

Солнце поднялось высоко, и в джунглях царила душная жара. Под ногами хрустела подстилка из ветвей и листьев, в кронах противными голосами орали похожие на покрытых перьями летучих мышей существа, по принесенной с Земли привычке именуемые «птицами».

– Так, все наверх, – сказал Махмуд Адди, когда они добрались до заболоченного участка. Стволы и ветви растущих тут деревьев были в изобилии усеяны черными наростами «чертового сапога».

Камаль перевесил мешок на грудь, зажал в зубах мачете и полез на толстое, раскидистое дерево. Добрался почти до самой верхушки, устроился в развилке и перехватил мачете рукой.

Первый «чертов сапог», чей «каблук» был раздвоен и напоминал копыто, он срубил с одного удара. Внутри темный и гладкий, снаружи гриб выглядел белым и бархатистым.

Очередным ударом Камаль чуть не отрубил себе палец. Некоторое время посидел, посасывая кровоточащую ранку и отходя от шока. Собственная кровь была соленой и приятной на вкус.

– Эй, чего замер? – донесся снизу крик. Махмуд Адди, как обычно, ухитрялся видеть все.

– Я работаю, товарищ командир, – поспешно сказал Камаль и замахнулся на следующий гриб.

40-й день 136 года летоисчисления колонии Селлах, база Армии Освобождения

Пораненный днем палец дергало болью, ныли ссадины на локтях и бедре. Мышцы, натруженные за время лазания по деревьям, давали о себе знать не хуже больных зубов.

Камаль лежал в душной темноте барака, вслушивался в сопение дремлющих товарищей и выжидал.

Сегодня, несмотря на усталость, ему не придется спать.

Виктор взял тело под контроль и, используя освоенную во время обучения методику, расслабил все мышцы. По туловищу прошла волна тепла, в кончиках пальцев закололо.

Теперь «призрак» был готов к действию.

Двигаясь бесшумно, точно кошка, он откинул одеяло и встал. Лег последним, уже в темноте, и поэтому никто не видел, что Камаль Ахмед лежит в одежде. Опустившись на корточки, сунул руку под кровать и нащупал прикрепленный к ней снизу небольшой предмет.

Пронести его на базу Виктору стоило немалого труда. Новичков на входе безжалостно обыскивали, не стесняясь перерыть вещи и отодрать каблуки. И все же агент СЭС ухитрился доставить внутрь охраняемого периметра несколько блоков миниатюрного оборудования.

Наступила пора пустить в дело один из них.

Внутри барака было темно, точно в брюхе у кита, и к выходу Виктор шагал осторожно, больше всего опасаясь налететь на стул или кровать. Но обошлось, до двери он добрался без шума.

Прислушался – дневальный в предбаннике, товарищ Усама Ибн-Идриси, негромко похрапывал. Он всегда ухитрялся спать на посту, просыпаясь за десять минут до подъема.

Такую его особенность Виктор подметил еще в рейде и именно поэтому выбрал эту ночь.

Приоткрыв дверь чуть-чуть, чтобы она не скрипнула, протиснулся в щелку. Усама спал, откинувшись к стенке, но не выпуская из рук излучатель. Виктор проскользнул мимо него и оказался на улице.

Тут тоже было темно, покачивались и шумели в вышине кроны, там и сям сквозь них просвечивали звезды. Далеко в джунглях ритмично и немузыкально орала какая-то тварь.

Виктор хорошо знал, где стоят часовые и как ходят патрули. Маршрут, рассчитанный так, чтобы не столкнуться с ними, вел в северо-западную часть базы. Там, огороженный забором, за который мало кого пускали, высился двухэтажный особняк, где обитал товарищ Кади.

Первая часть пути, до площади, не представляла особого труда. Виктор просто обошел столовую, чтобы избежать тщательно охраняемого участка рядом со штабом.

Пробрался за трибуну и тут, около самого забора, увитого ползучими растениями, затаился и принялся наблюдать. Дом лидера Армии Освобождения охраняли бойцы особого подразделения, готовые стрелять на любой подозрительный шорох.

Окна особняка были прикрыты изнутри так, чтобы не пропускать свет, но какое-то его количество все же просачивалось наружу. Кроме того, часовые не могли стоять неподвижно и бесшумно. Они чесались, сопели, позевывали и тем самым выдавали свое расположение.

Виктор следил за ними с полчаса, пока не понял, что уязвимым является участок около самого периметра.

От растений на заборе исходил сильный запах гниющей травы, но на ощупь они были свежими. Виктор легко подтянулся и перекинул тело на ту сторону. Доски под ним чуть скрипнули, и он упал наземь, истово надеясь, что скрипа никто не заметил.

– Эй, Каид, ты слышал? – спросил часовой, стоящий в десятке метров, у угла дома.

– Чего? – отозвался второй, охраняющий одну из дверей.

– Скрип у забора. Вон там.

– Нет. Иди посмотри. Я тебя прикрою.

Виктор перекатился в сторону периметра, под заслон колючих ветвей. Вспыхнувший фонарик осветил забор, прошелся под ним.

– Никого, – с облегчением сказал первый часовой. – Показалось.

– Ну и ладно, – зевнув, буркнул второй.

Виктор полежал неподвижно еще несколько мгновений, а потом двинулся вперед. Медленно, на четвереньках, словно дикий зверь. Трава немилосердно колола ему руки.

Тут, между периметром и северной стеной особняка, не было ни часовых, ни окон. Когда угол дома скрыл его, Виктор распрямился и некоторое время стоял, переводя дыхание.

Ему осталось сделать всего лишь одну вещь.

Виктор подошел к стене вплотную, вынул из кармана предмет, не так давно извлеченный из-под собственной кровати, и нажал едва заметную выпуклость на его поверхности.

После чего приложил предмет к стене и отдернул руку.

Раздался негромкий шорох, и прямоугольная коробка прилипшего к дому блока распалась на полтора десятка продолговатых силуэтов. Мгновение они сохраняли неподвижность, а потом двинулись в стороны, напоминая расползающихся насекомых.

Блоки псевдоразумного комплекса сбора данных отправились искать щели. Проникнув внутрь дома, они расположатся во всех комнатах и начнут записывать на крошечные камеры все происходящее.

А ровно через десять суток, повинуясь заложенной внутрь программе, двинутся обратно. Чтобы на том же месте, где комплекс распался на части, вновь стать единым целым.

Виктор прислушался – ближайший часовой топтался на месте. Тот, что стоял подальше, зевал, завывая, точно горный шакал.

На прозвучавший у забора шорох оба не обратили внимания.

Виктор перемахнул через забор и двинулся назад тем же маршрутом. Обратная дорога оказалась чуть труднее – взошла одна из двух лун Селлаха, и ее призрачный, голубоватый свет проник под своды джунглей. Приходилось таиться и избегать освещенных участков.

Перед входом в барак он остановился и прислушался. Товарищ Усама все так же храпел.

Проскользнуть мимо него не составило труда, и через пять минут Камаль Ахмед лежал на своем месте, раздетый и укрытый одеялом. Теперь можно было и поспать.

49-й день 136 года летоисчисления колонии Селлах, база Армии Освобождения

Дождь обрушился со стремительностью атакующей конницы. Только что синее небо затянули тучи, вниз ринулись потоки воды. Ее было столько, что хватило бы на небольшое море.

Камаль промок насквозь за пять минут. Но он не обратил на это внимания и продолжил орудовать топором. Тот с глухим стуком вгрызался в ствол нетолстого дерева. Мокрая рукоять выскальзывала из пальцев, после каждого удара в стороны отлетали куски древесины.

– Вроде как хватит, – сказал подошедший Махмуд Адди, тоже мокрый от головы и до самых пяток. – Давай попробуем его уронить.

Навалились вдвоем. Подрубленное дерево заскрипело, а потом медленно, точно нехотя, начало падать. Захрустел сминаемый подлесок, треснули ломаемые сучья – и ствол брякнулся на землю.

– Уф, – сказал Камаль, вытирая лоб. – Разрешите вопрос, товарищ командир?

– Конечно, – отозвался Махмуд Адди.

– Зачем нужно столько бревен?

В лесорубов бойцы Армии Освобождения превратились три дня назад. Каждое утро после политзанятий они отправлялись в джунгли, где орудовали топорами до самого вечера.

– На территории базы будет возведен новый барак, – ответил командир отряда.

– А зачем?

– Хм, не знаю, нужно ли тебе это говорить... – Махмуд Адди в сомнении пошевелил усами. – Хотя ладно. Товарищ Кади хочет провести съезд командиров Армии Освобождения. Через пять недель к нам соберутся прославленные военачальники со всего Селлаха! И для них на базе будет построен новый барак.

– Ух ты, здорово! – сказал Камаль, забыв про усталость и боль в намозоленных руках. – Все соберутся? И Хасан Отважный? И Рашид Хабейби?

– Все, я же сказал, – самодовольно усмехнулся Махмуд Адди. – Будут думать, как нам одолеть оккупантов. Но хватит болтовни, продолжай рубить. Если мы не выполним работу в срок, то гостям негде будет жить.

Командир отошел, а Камаль принялся обрубать с поваленного дерева ветви. Душу его переполнял восторг. Всего через тридцать пять дней он увидит прославленных бойцов, о чьих подвигах слышал еще в детстве!

50-й день 136 года летоисчисления колонии Селлах, база Армии Освобождения

В эту ночь в небе сияли обе луны. Пройдя мимо дремлющего дневального, Виктор выбрался из барака и тут же был вынужден прижаться к стене, прячась от проходящего мимо патруля.

База спала. Неподалеку, на том месте, где будет возведен барак для гостей, чернели штабеля бревен.

Патруль свернул за угол барака, и Виктор легким, скользящим шагом двинулся по хорошо знакомому пути. Прошел мимо столовой, кустами обогнул продуктовый склад, около которого топтался почесывающийся часовой, и, миновав пустой барак ушедшего в рейд отряда, вышел к площади.

За покрытой вьюнами оградой все было так же, как и в прошлый раз, вот только предательский свет лун заставлял действовать с удвоенной осторожностью. Ждать еще сутки Виктор не имел возможности – днем висящий на стене комплекс сбора данных могут заметить.

Он дождался момента, когда одна из лун скрылась за облаком, и полез через ограду. Лег на нее животом, чтобы не слишком выделяться, и перевалился на другую сторону.

Упал мягко, в пряно пахнущую траву, произведя шума не больше чем скакнувший с куста на куст кузнечик.

– Мне показалось или забор покачнулся? – сказал часовой. Судя по голосу, дом товарища Кади в этот раз охраняла другая смена.

– Показалось, – кивнул его напарник.

Держась в тени периметра, Виктор продвинулся вперед, за дом. Комплекс сбора данных выделялся на стене как гриб-паразит. Зеленский снял его и сунул в карман.

Развернулся, сделал пару шагов – и у угла дома налетел на часового.

Зачем тот пошел к периметру, оставалось непонятным, – может быть, захотел отлить или услышал подозрительный шум и решил проверить, в чем там дело. У Виктора не осталось времени на такие раздумья, он действовал быстро и инстинктивно.

Так, как учили.

Ударил два раза – и наземь упало уже мертвое тело. Виктор подхватил его и выдернул из руки оружие.

На счастье Зеленского, охрана товарища Кади оказалась вооружена парализаторами, куда менее мощными, чем любой излучатель, зато стреляющими без шума.

Второй часовой успел только повернуть голову, когда его накрыло импульсом. Тяжелое тело рухнуло наземь. Через мгновение Виктор оказался рядом, одним движением свернул лежащему человеку шею.

Вернулся к первому трупу и вложил ему в руку парализатор, предварительно вытерев с рукоятки собственные отпечатки пальцев. Несколько минут прислушивался, а потом одним движением перемахнул через забор.

Случившееся только что двойное убийство грозило поставить всю операцию на грань провала. Виктор нарушил первейшую заповедь СЭС – оставаться невидимым, словно призрак.

У двери барака Зеленский в очередной раз застыл, затаился, став тенью среди теней. Дневальный внутри, судя по звукам, не спал. Он бурчал что-то себе под нос, потом принялся напевать.

Виктор терпеливо ждал, прижавшись к стене.

Когда пение внутри смолкло и раздались приближающиеся шаги, он перестал даже дышать. Дверь барака распахнулась, дневальный вышел наружу и сделал несколько шагов в сторону. Послышался шелест расстегиваемой «молнии», затем журчание.

Виктор прошел в открытую дверь и миновал предбанник еще до того, как дневальный закончил свои дела.

– Подъем, товарищи! – В это утро вопль дневального показался особенно пронзительным.

Камаль с трудом разлепил глаза и оторвал голову от подушки.

– И чего он так разорался? – недовольно проворчал Тарик с соседней койки. – Будто его режут...

Причина выяснилась довольно быстро. После завтрака бойцов Армии Освобождения вместо политзанятий развели по баракам.

– Всем сидеть на местах, товарищи, и без приказа не выходить! – сказал Махмуд Адди, мрачный, как грозовая туча.

– А что случилось, товарищ командир? – не утерпел Тарик.

– Ночью убили одного из часовых, – ответил Махмуд Адди.

Через час бойцов начали по одному вызывать на допрос. Камаль Ахмед оказался одним из первых в списке.

– Ваше имя, товарищ? – спросил у него плосколицый офицер с пронзительным взглядом.

Камаль Ахмед назвался.

– Что делал ночью? – Офицер взял листок писчего пластика из стопки и принялся что-то писать.

Камаль Ахмед честно ответил, что спал. Следующие вопросы оказались столь же просты, как и ответы на них: нет, из барака не выходил; ничего не слышал; чем занимался дневальный, не могу знать.

– Можете идти, товарищ, – скучным голосом сказал офицер, откладывая исписанный листок в сторону.

Камаль Ахмед вернулся в барак. В джунгли в этот день их отправили только после обеда, в самый дождь.

53-й день 136 года летоисчисления колонии Селлах, база Армии Освобождения

В бараке было пусто, как в голове дебила. Камаль лежал на койке и вслушивался в тишину, стараясь не особенно лязгать зубами. Тело терзали наваливающиеся с завидной регулярностью приступы лихорадки.

Болезнь одолела два дня назад, дав о себе знать ознобом, слабостью и поносом. Лазарета на территории базы не имелось, поэтому больного оставили в бараке. Явился врач, высокий и тощий, как мачта, приложил к руке Камаля портативный сканер.

Через пару минут тот пикнул, и лицо врача, глядящего на крошечный экран, где появился диагноз, выразило облегчение.

– Ничего серьезного, друг мой, – сказал он. – Неделя – и все пройдет...

Камаль смог лишь судорожно кивнуть. Врач оставил на тумбочке набор лекарств, листок с расписанием их приема и ушел.

Отряд отправился в джунгли за «чертовыми сапогами», а Камаль остался один. Глотал чудовищно горькие пилюли, обливался потом и несколько раз в день бегал в туалет.

Лекарства делали свое дело, болезнь отступала, но очень медленно.

В очередной раз поднявшись с кровати, он оперся на нее, как показалось бы стороннему наблюдателю, случайно. Свободная рука скользнула под сетку, туда, где висел комплекс сбора данных. Камаль вытащил его, сунул в карман и заковылял в сторону туалета.

На вид комплекс напоминал увеличенный раз в пять спичечный коробок. Цвета он был черного, а выступы на одной из сторон походили на крошечные чешуйки. Камаль нажал тот из них, который располагался в центре.

Внутри комплекса что-то щелкнуло, в одном из боков раскрылась щель, откуда выдвинулся крошечный пульт. Манипулируя сенсорами, Камаль высветил виртуальный экран – виртэк и углубился в просмотр. Он очень хотел знать, что происходит внутри стен особняка товарища Кади.

Большей частью камеры мобильных блоков фиксировали всякую ерунду – трапезы, разговоры ходящих туда-сюда людей, сидящего за столом и работающего хозяина дома.

Но в одном месте Камаль остановил ускоренное воспроизведение. Несколько минут смотрел на то, что показывал виртэк, а потом лицо его пересекла торжествующая усмешка.