Текст книги "Война призраков"

– Грустно все это. – Норвежец покачал головой. – Нас накачивают знаниями, словно цистерны – нефтью. Только, боюсь, наши черепушки несколько мягче, чем стальная броня танков! Как бы башни не лопнули!

19 августа 2217 года летоисчисления Федерации

Земля, остров Грасъоса Канарского архипелага

– Сейчас мы с вами займемся феноменом организационного лидерства. – Голос «безумного профессора» доктора Сикорски звучал сегодня особенно пронзительно. Возможно, причиной тому было то, что половину ночи курсантам пришлось провести, стоя на одной ноге и погрузившись в море почти по горло.

Смысл в этом «упражнении» нашел бы разве что маньяк с двадцатилетним стажем, но инструктор Джонсон, который на маньяка никак не походил, остался очень доволен результатами.

Что думали обо всем этом курсанты? Это нельзя было передать приличными словами.

– Тема нашего занятия, – Сикорски погладил ладонью плешь, – особенно значима для вас, поскольку вам придется либо бороться с лидерами, либо ими становиться. Начнем с того, что же такое лидерство!

И доктор с нездоровым энтузиазмом принялся повествовать о персоналистских, ситуативных и функциональных теориях лидерства, перечисляя, многочисленные фамилии всяческих Миллзов, Митчеллов, Фидлеров и прочих ученых мужей, которые приложили руку к этой области социологии.

– Теория идиосинкразического кредита, созданная в конце двадцатого века, гласит… – на этом месте сидящий рядом с Виктором О'Брайен не выдержал. Голова его со стуком упала на грудь, и раздался негромкий храп. Увлеченный изложением материала, преподаватель ничего не заметил, – что вопреки традиционным представлениям лидер не обязательно жестко реализует нормы группы. Но, привносит в ее жизнь некоторые новшества, хотя бы ценой отхода от ряда прежних норм, способствуя тем самым эффективному достижению групповой цели и переводя группу на более высокий уровень функционирования. Причем, согласно модели… э-э-э, кто это тут у нас спит? Мистер О'Брайен, вы что, решили записывать мои лекции прямо на подсознание?

Пробудившийся О'Брайен вздрогнул и едва не свалился со стула. Аудитория огласилась дружным смехом.

– Вот так всегда! – Доктор Сикорски наставил на провинившегося палец. – Порок наказывает сам себя! Ладно, с учетом того, что мистер О'Брайен проснулся, мы перейдем к мотивационным теориям лидерства…

2 сентября 2217 года летоисчисления Федерации

Земля, остров Грасъоса Канарского архипелага

– Раз-два! Раз-два! – Лейтенант Коломбо даже не кричал, он ревел, точно разъяренный бык, и могучий голос заставлял взмыленных курсантов отжаться еще раз, и еще, и еще…

– Отлично, скоты! – возликовал лейтенант, когда счет отжиманий дошел примерно до сотни. – А теперь слегка пробежимся! Вы ведь получаете от всего этого удовольствие?

– Так точно, сэр, – прохрипел Виктор вместе с остальными, поднимаясь с земли.

Пропитанная насквозь потом, одежда покрылась толстым слоем грязи, и при беге подол майки неприятно хлопал по животу (изрядно втянувшемуся, стоит признать, за последнее время), а шорты норовили сползти.

– Не лениться, задницы! – рыкнул лейтенант, оглядываясь на едва поспевающих за ним подопечных. – А то ноги повыдергаю!

Судя по тонкости манер, образование и воспитание Коломбо получил где-нибудь в казармах спецназа или десантных войск. Повадки у него были откровенно тиранические, и предсказание лейтенанта насчет ненависти к нему сбылось на все сто процентов.

Иногда Виктор думал, что инструктор по физической подготовке ведет себя так специально, чтобы все негативные чувства обучаемых сконцентрировались только на нем и не затрагивали других преподавателей.

Ненависть не мешает накачивать мускулы, а иногда даже помогает, если же ты ненавидишь того, кто учит тебя обращаться с оружием или водить космические корабли, результаты могут оказаться плачевными.

Если это было так, то задумка работала великолепно. Они все ненавидели лейтенанта Коломбо. На других преподавателей сил уже не оставалось, разве что чуточку на Эстевеса, который, казалось, получал удовольствие, глядя, как корчатся от боли люди, попавшие в виртуальную аварию…

– Ну ничего, – сказал Коломбо, когда пробежка закончилась, и лицо его сложилось в нечто напоминающее одобрительную гримасу, – сегодня вы неплохо поработали! Свободны!

– Я больше не могу… – прохрипел Раджаб Сингх, падая на колени и пытаясь отдышаться. Бока его вздымались резко и неритмично, в груди что-то сипело, – завтра либо сдохну, либо брошусь на этого ублюдка…

– Ничего, Радж, терпи. – Виктор восстанавливал дыхание, вцепившись в ствол пальмы. Его пошатывало, а перед глазами плыли разноцветные круги. – Сэр, разрешите вопрос?..

Товарищи по несчастью уставились на Виктора, как на сумасшедшего. Не успевший далеко уйти, Коломбо обернулся и зло посмотрел на обнаглевшего курсанта.

– Вы чем-то недовольны, сержант?..

– Никак нет. Хотел только спросить…

– Ладно, спрашивайте. – Мрачная физиономия на черном лице немного смягчилась. Никому до сих пор не приходило в голову обратиться с вопросом к Коломбо, Виктор оказался первым.

– Почему в нашей группе нет женщин? Они не служат в СЭС?

– Почему? – пожал плечами лейтенант. – Просто учебные группы формируют по половому признаку, так проще работать. Предыдущий выпуск был, например, женским. Ох и намучился я с ними… Хотя другим преподавателям, говорят, было полегче…

– Спасибо, сэр, – искренне поблагодарил Виктор, из последних сил стараясь устоять на ногах.

– Одной из наиболее серьезных ошибок, которую могут допустить новички в деле изучения языка тела, является стремление выделить один жест и рассматривать его изолированно от других жестов и обстоятельств. – Психолог, доктор Дзамбротта, был крошечным человечком с пышной копной черных волос и бешеным темпераментом. – Например, почесывание затылка может означать что угодно – перхоть, вшей, выделение пота, неуверенность, забывчивость или произнесение неправды, – в зависимости от того, какие другие жесты сопровождают это почесывание, поэтому для правильной интерпретации мы должны учитывать весь комплекс сопровождающих жестов!

Предмет, носящий скучное название «Психологические интерпретации», занимал в обучении не меньше места, чем «Экстремальная социология», и на первый взгляд выглядел куда более полезным.

– Кроме учета совокупности жестов и соответствия между словами и телодвижениями, для правильной интерпретации жестов необходимо учитывать контекст, в котором эти жесты живут. – Читая лекцию, Дзамбротта ни секунды не стоял на месте. Словно подпрыгивающий мячик, носился он от одной стены к другой, останавливаясь лишь для того, чтобы вывести на доску-экран изображение, иллюстрирующее тот или иной принцип.

– Следите за руками! – почти взвизгнул Дзамбротта. – Потирание большого пальца об указательный или о кончики других пальцев! Что это значит?

– Обозначение денег и ожидание поступления денег в качестве оплаты, – ответил зануда и зубрила Иржи.

– Прекрасно! – Психолог возликовал так, словно сделал важное научное открытие. – А это?

Появившийся на экране мужчина сидел за столом, положив на него сцепленные руки.

– Разочарование? – предположил О'Брайен.

– Почти в точку, Джон. – В отличие от других преподавателей, доктор Дзамбротта называл студентов по именам. – Это еще желание человека скрыть свое отрицательное отношение! Да, и обратите внимание на глаза!

Виктор послушно пялился на экран, искал в глазах изображенного там мужчины что-то специфическое, но ничего особенного не увидел. Похожие трудности, судя по сдавленному бормотанию, испытывал и Рагнур.

– Взгляд искоса! Это взгляд искоса!.. – Психолог принялся в возбуждении подскакивать на месте. – Здесь он сопровождается опущенными бровями и нахмуренным лбом, что означает подозрительное, враждебное или критическое отношение! Учитесь воспринимать весь комплекс сигналов, весь комплекс! В процессе работы у вас не будет времени обдумывать отдельные телодвижения и элементы мимики! Вы должны научиться мгновенно и безошибочно определять эмоции и стремления, скрывающиеся за ними! И делать это на уровне инстинктов!

– Да уж, – без особого энтузиазма пробормотал кто-то из курсантов. Судя по всему, будущим сотрудникам СЭС предстояло полностью лишиться рассудка, став чем-то вроде комка инстинктов.

По восприятию скрытых мыслей и желаний другого человека.

По владению оружием и собственным телом.

По обращению со средствами транспорта.

И по многому, по многому другому.

– Так, а теперь мы приступим к тестированию! – Дзамбротта радостно потер ладони, предвкушая удовольствие. – Надо же проверить, как вы усвоили последнюю тему! И, Бенджамин, не стоит прятать конспект под седалище! Списывать я вам все равно не позволю!

Глава 3
ПОТЕРЯ ФОРМЫ

22 сентября 2217 года летоисчисления Федерации

Земля, остров Грасъоса Канарского архипелага

Очередное дурацкое задание, придуманное лейтенантом Джонсоном, заключалось в том, чтобы «сыграть в ящик».

В прямом смысле слова. Каждый из курсантов получил плотницкие инструменты и доски, а также задачу в короткий срок смастерить ящик, достаточно большой для того, чтобы в нем уместился человек. И не просто ящик, а с дверцей на петлях.

– Могилы себе мы уже копали, – пессимистично съязвил Рагнур, – теперь будем делать гробы!

В ответ на шутку никто не засмеялся. Изнуряющий, безумный темп того, что здесь называлось «обучением», сказывался на всех: курсанты стали мрачны и неразговорчивы.

Людям двадцать третьего века нет необходимости что-то строгать, пилить и сколачивать. Неудивительно, что процесс создания ящиков сопровождался изрядным количеством шума и слов, большей частью нецензурных. Спустя полчаса после начала работы все курсанты оказались покрыты стружками, порезами и синяками.

– Никогда не думал, что это так сложно, – сказал Виктор метавшемуся рядом Раджабу. Ушибленный молотком палец нещадно дергало, а мышцы ныли от непривычной нагрузки.

– Это да, – пропыхтел тот, тщетно пытаясь состыковать два обрезка доски. – Это тебе не на сенсоры давить и не после обеда спать!

Виктор вздохнул. О том, что такое сон после обеда, он давно забыл.

– Проклятие!.. – В раздавшемся крике звучало столько ярости, что все невольно обернулись.

Хорхе Кампос нависал над кучей обломков – результатом собственного труда, и лицо его болезненно дергалось.

– Мерзкие твари! – Молоток в руке латиноамериканца трясся, точно ветка на ветру. – Вы хотели сломать меня, но у вас ничего не выйдет! Я хочу крови, вашей крови! Много!

Взгляд Хорхе Кампоса обратился в сторону Виктора, и тот невольно похолодел. В черных, точно маслины, глазах плескалось безумие.

– Хорхе, ты что, успокойся! – попытался утихомирить товарища О'Брайен. – Ну промахнулся мимо гвоздя, с кем не бывает…

Но безумец его не слышал. Он в ярости пнул лежащие перед ним доски, а потом принялся с остервенением топтать их, размахивая молотком.

– Крови! – кричал он, и дерево трещало под его ногами. – Крови!

Виктор ощутил, как его охватывает ужас пополам с сочувствием. Лица прочих курсантов выражали нечто похожее.

– Все в стороны, – негромко приказал лейтенант Джонсон, успевший уже что-то сказать в мобибук. – Мистер Кампос, вы…

– Ты, тварь, мне не приказывай!.. – Бешеный, кипящий взор уперся прямо в невозмутимое– индейское лицо лейтенанта. – Убью!

Подняв молоток, тот, кто, скорее всего, уже не был Хорхе Кампосом, ринулся на инструктора. Губы его кривились, по подбородку текла липкая пена.

– Стой… – Рагнур попробовал преградить дорогу безумцу, но был отброшен в сторону яростным ударом ногой, которая угодила ему в пах.

– Ооо… – только и смог сказать норвежец, брякнувшийся на колени и упершийся лицом в груду стружек.

Молоток стремительно взлетел, словно оружие самого Тора, но лейтенант Джонсон оказался проворен, будто ласка. Он легко ускользнул от удара и попытался схватить Кампоса сзади.

Попытка оказалась неудачной. Изрыгая проклятия, безумец с немыслимой скоростью развернулся и нанес еще один удар.

Джонсон ухитрился прикрыть лицо рукой. Больше он ничего не успел сделать. Раздался треск, точно переломилась сухая ветка, и лейтенант, побелев, поспешно отпрыгнул в сторону. Пострадавшая конечность бессильно обвисла.

– Попробуй на мне, ублюдок! – донесся от двери могучий рык лейтенанта Коломбо. За ним в помещение мастерской вбежал Фишборн, в руках у него был странной формы пистолет.

Кампос резко повернулся. Коломбо надвигался на него огромный, страшный.

– Стойте на месте, лейтенант. – Реплика полковника, произнесенная совершенно бесстрастно, заставила инструктора по физподготовке зарычать от разочарования.

– Сэр, да я его…

– Отойдите, лейтенант! Я не привык повторять приказы!

В следующее мгновение произошло сразу несколько событий. Безумец с криком, достойным охотящегося питекантропа, воздел над головой молоток и ринулся в атаку. Коломбо легко убрался с его пути, а пистолет в руках Фишборна глухо щелкнул.

Что-то ударило Кампоса в бедро. На мгновение он потерял равновесие, на лице его отразилось удивление. Хорхе попытался вырвать из ноги застрявший там крошечный острый предмет, но пальцы его бессильно разжались. Веки опустились, и безумец рухнул наземь.

– Вот так-то лучше, – сказал полковник, опуская пистолет. – Мистер Коломбо, свяжите его. Мистер Джонсон, что с вами?

– Судя по всему, перелом руки, – ответил тот так спокойно, словно речь шла о царапине. – Но занятия я вести смогу.

– Мистер Альваро, – обратился Фишборн к вошедшему врачу, – окажите помощь мистеру Джонсону. А я пока займусь нашими подопечными.

– Джентльмены, прошу внимания. – Впрочем, просьба была излишней. Взгляды, полные самых разнообразных эмоций, и так не отрывались от невысокой, сухощавой фигуры полковника. – То, что произошло сейчас на ваших глазах, – несчастный случай.

Лейтенант Коломбо взвалил обмякшего и надежно связанного Кампоса на плечо, для чего ему не пришлось даже особенно напрягаться, и скорым шагом направился к выходу. Издалека, от взлетно-посадочной полосы, донесся гул разогревающегося вертолетного двигателя.

– Несчастный случай? – скептически спросил Бенджамин Кинг. – Ничего себе!

– Да, – невозмутимо кивнул Фишборн. – Наша система обучения, как вы уже поняли, довольно необычна.

– Это еще мягко сказано! – возмущенно фыркнул кто-то. Полковник не обратил на эту вольность внимания.

– Большую часть времени вам приходится находиться в состоянии стресса, – сказал он, – и, понятное дело, выдержать подобное способен далеко не каждый.

– Что с ним будет, сэр? – спросил Сингх.

– Его вывезут с острова, – ответил Фишборн. – Лучшие врачи попробуют вернуть ему здоровье. Вне зависимости от результатов лечения, сюда он не вернется. До окончания срока действия контракта будет проживать в одном из специализированных поселений… – Полковник обернулся: – Мистер Джонсон? Вы готовы?

– Две минуты, – ответил вместо лейтенанта врач.

– Похоже, у них большой опыт обращения с безумцами, – шепнул Виктору Сингх.

– Удивительно, что мы все до сих пор с катушек не съехали, – отозвался тот.

– Так что постарайтесь поскорее забыть об этом неприятном инциденте, – закончил речь полковник.

Обменявшись с Джонсоном парой реплик, Фишборн удалился. За ним ушел врач, а лейтенант вновь приступил к выполнению своих обязанностей.

– Возвращайтесь к работе, – сказал он. – У большинства ящики еще не готовы, а времени осталось не так много!

В мастерскую вернулись звуки: стук молотков, визжание пил и многоголосые проклятия.

Результаты трудов оказались таковы, что предъявить их на выставку достижений плотницкого искусства не отважился бы и человек, страдающий комплексом супер полноценности в максимально извращенной форме. Скособоченные, кривые ящики, из которых кое-где торчали гвозди, изрядно смахивали на орудия пыток.

Безумные монахи из испанской инквизиции скупили бы их, не раздумывая.

Джонсон тем не менее не выказал недовольства.

– Загните кончики гвоздей, – велел он, – членовредительств нам на сегодня хватит.

Когда с этой нехитрой операцией было покончено, курсанты получили команду нагрузиться «гробами» и идти вслед за инструктором. Тащиться пришлось далеко, через пальмовую рощу, растущую позади жилого корпуса, и до самого холма, который возвышался в центре острова, словно громадный прыщ.

– Устанавливайте ящики, – приказал Джонсон, – пусть каждый выберет сейчас место, которое ему больше нравится. Сменить его потом уже не получится.

Виктор расположил «гроб» у самого подножия холма, в тени деревьев. Его соратники разбрелись кто куда, и вскоре окрестности стали представлять довольно странное зрелище – что-то вроде кладбища на поверхности земли.

– Сейчас вы залезете внутрь, – инструктору пришлось слегка повысить голос, чтобы его услышали все, – закроете за собой дверцу и будете лежать там и вспоминать те события из прошлого, которые кажутся вам наиболее яркими. Дышать при этом необходимо следующим образом…

На освоение хитрого способа дыхания потратили почти час, и когда рекруты принялись забираться в ящики, солнце коснулось лимонным боком морской лазури. Прикрыв за собой дверцу, Виктор с удивлением обнаружил, что внутри почти совсем темно.

Неровно сколоченные доски впились в спину, в руку, вонзилась заноза.

Чертыхнувшись, он начал дышать указанным способом, одновременно пытаясь припомнить что-то из университетских или школьных времен. Задание казалось бессмысленным, как и бег спиной вперед, и рытье канав, которые на следующий день приходилось закапывать, и потому сейчас он не особенно напрягался.

Довольно долго память скакала беспорядочно, одна картина из его прошлого сменялась другой, и все они почему-то казались тусклыми, недостаточно значимыми для того, чтобы уделять им внимание.

Виктор уже начал уставать и злиться, когда, сделав очередной выдох, вдруг увидел перед собой картинку настолько яркую, насколько это вообще возможно. Он открыл глаза, но это не помогло.

Видение продолжало висеть рядом, и ощущение было такое, что оно засасывает наблюдателя в себя…

Он ощутил, как кожи касается ветер, как ноги облизывают ласковые теплые волны. Почувствовал солнечные лучи на лице, услышал крики чаек и голоса людей, шорох песка.

Он вернулся в тот день, когда первый раз, в семилетнем возрасте увидел море.

У родителей тогда совпали отпуска, и они всей семьей отправились в Анапу.

Виктор умудрился начисто забыть тот день, и никогда не вспоминал о нем, хотя сейчас, заново переживая обуревавшие его тогда чувства, он просто-напросто задыхался от их силы.

– Сынок, иди сюда, – прозвучал голос матери, такой родной и ласковый, и, будучи не в силах сопротивляться, Виктор полностью отдался видению.

Он чувствовал, что по щекам стекают слезы, но ему было на это наплевать.

16 октября 2217 года летоисчисления Федерации

Земля, остров Грасъоса Канарского архипелага

Приземлился, точнее, притатамился Виктор удачно. Перекатился, уходя от противника еще дальше, и замер, скорчившись в позе эмбриона.

– Отлично, мистер Зеленский, – прозвучал голос сэнсэя Ли, – вы прекрасно закрылись от удара, сымитировав при этом, что он оказался для вас очень болезненным. А вот дальше – все много хуже! Кто мне скажет, в чем ошибка?

Виктор открыл глаза. Рагнур, игравший роль спарринг-партнера, возвышался над полом, будто Вавилонская башня. На лице его читалось беспокойство за друга, которого он только что пнул без всякой жалости.

Сэнсэй Ли стоял рядом, и его глаза-щелочки были чуть приоткрыты.

– Пассивность? – предположил кто-то из сидящих у стены учеников, судя по квакающему голосу, Джеффри Сакс, австралиец.

– Совершенно верно, мистер Сакс, – кивнул инструктор. – Нужно было корчиться, вопить и стонать, вводя тем самым противника в заблуждение, и незаметно готовить при этом контратаку. Вам ясно, мистер Зеленский?

– Да, – ответил Виктор, понимая, что теперь ему дозволено встать.

– Тогда давайте повторим попытку – голос сэнсэя звучал подобно металлическому гонгу. Лицо преподавателя походило на мордочку черепахи, но ни у одного из курсантов даже не возникало мысли о том, что можно ослушаться этого крошечного человечка.

Он внушал больший ужас, чем показательно могучий, грозный и злой лейтенант Коломбо.

Ужас этот к тому же был изрядно замешан на уважении.

Виктор встал и поплелся к исходной точке. Действие, которое Ли оценил как удачное, ему самому таковым не казалось – болела кисть, на которую он частично принял удар, а при падении пострадал бок. Жалобы ребер звучали достаточно громко.

– Начинайте, – скомандовал сэнсей.

Как выяснилось после полугода занятий, искусство причинять вред другим посредством собственных рук и ног не так уж сложно, куда более хитрой штукой является умение это искусство скрывать. Выглядеть в драке настоящим недотепой, блокировать удары так, чтобы никто и не заподозрил блок, изображать дикую боль, создавать у противника впечатление, что он промахнулся только из-за досадной случайности.

Подобному, скорее всего, нигде в мире больше не учили.

Кроме рукопашного боя инструктор обучал курсантов обращаться с оружием, с любым, от излучателя промышленного образца до обыкновенной рогатки, с помощью которой, как оказалось, можно многое сделать. Показывал, как превратить в оружие любой из предметов быта, от стула до банальной лазерной ручки.

– Хех! – Рагнур бил в полную силу, зная, что за симуляцию будет наказан. Виктор дернулся, неловко взмахнул рукой… и не успел закрыться. Опоздал на какую-то долю секунды.

Ботинок с жесткой подошвой что есть силы врезался в район солнечного сплетения. Боль скрутила Виктора, он ощутил ее как ожог, мгновенно охвативший все тело. В груди все, наоборот, заледенело, глаза стремительно застилала темнота.

Очнулся он, лежа на полу. Откуда-то сверху доносился спокойный голос сэнсэя.

– Все видели, какую ошибку совершил мистер Зеленский? – спрашивал тот. – Он задумался. А хуже, чем думать, в бою нет ничего…

7 декабря 2217 года летоисчисления Федерации

Земля, остров Грасъоса Канарского архипелага

Одной из причин, по которой СЭС выбрала для тренировочного центра именно Канарские острова, являлся климат. Погода здесь стояла ровная и одинаково теплая и в июле и в ноябре. Отличие, да и то незначительное, заключалось только в количестве дождей.

Летом они проливались на землю раз в неделю, осенью – раз в четыре дня.

А в остальном все было тем же самым. Пальмы зеленели, синяя грудь океана лениво колыхалась, отражая безмятежно плывущие по небу гроздья облаков, похожие на кучи снега.

Которого здесь отродясь не видели.

Но чем мягче и приятнее была погода, тем требовательнее и придирчивее становился Хидэки Тодзио.

– Ваш образ плоский, точно лист пластика! – бушевал он в это утро, выбрав мишенью для критики О'Брайена. – В нем нет объема! В нем нет жизни!

– Но я стараюсь! – запальчиво возражал обиженный ирландец. – Я таращился на этого чертова мужика пять дней, прежде чем взялся за него!

– Вот именно, вы старались! – Лицо мастера, более всего подходящее для отражения гнева, этот самый гнев и отражало. – В этом и состояла ваша ошибка! Во время игры нельзя усердствовать, все должно получаться легко и естественно. Ведь когда человек играет самого себя, он не напрягается?

– Да, вынужден был согласиться О'Брайен. – Только он не играет…

– Правильно. И вы не должны играть! Вы должны жить в своем образе! Ходить, разговаривать, жестикулировать по-иному, реагировать на происходящее как другой человек! Быть другим человеком! И только на самом донышке сознания можно оставить мысль, кто вы на самом деле!

– А как же собственная личность, сэр? Нет ли опасности ее потерять? – рискнул вставить вопрос Виктор.

– Для актера – нет, – после некоторого размышления согласился Тодзио. – Он становится иным на слишком короткое время. Для вас же – да. Есть. Такие случаи среди оперативных работников СЭС уже бывали. Чужой облик настолько сильно врастает в плоть психики, что агент забывает о своей задаче, о том, кто он такой на самом деле…

– Что же делать? – В вопросе Сеул Ку Хьона, неразговорчивого корейца, прозвучала искренняя озабоченность.

– С учетом потерь, которые понесла Служба, методика обучения была модифицирована, – сообщил Хидэки. – Мистер О'Брайен, сядьте на место. Пожалуй, пришло время познакомить вас с принципами выживания под маской.

Наступила пауза. Мастер задумался, а курсанты боялись даже излишне громким дыханием нарушить его размышления.

– Существуют четыре основных правила, в соответствии с которыми вам предстоит действовать, и пять дополнительных, – сказал Хидэки Тодзио после паузы. – Полностью следуя им, вы сможете сохранить себя и безупречно выполнить задачи, возложенные на вас СЭС. Первое правило – быть безжалостным.

– Мы должны быть жестокими? – пробурчал Рагнур.

– Ни в коем случае. Безжалостность означает отсутствие жалости, прежде всего к самому себе. Обычные люди заполнены этим чувством под горлышко. Оно определяет все их поступки. Для вас же любая жалость к себе, проявляющаяся как самолюбие, стремление к комфорту или лень, гибельна! Второе правило – быть гибким, то есть сохранять постоянную готовность к переменам, к тому, чтобы действовать необычно, нестандартно. Третье правило – быть терпеливым. На первый взгляд оно самое элементарное, но постичь его суть очень непросто. Это искусство ждать ровно столько, сколько нужно, не нервничая и пребывая при этом в активном состоянии. И последнее правило – быть обаятельным. Оно связано с умением не воспринимать себя серьезно и смеяться над собой.

– Вы требуете от нас невозможного! – жалобно воскликнул Раджаб Сингх. – Разве что архат способен обладать такими качествами!

– Ничего, с помощью Всевышнего и моей вы освоите все, – без улыбки ответил мастер. – А ведь я еще ничего не сказал о дополнительных!

Дополнительные правила оказались не проще основных: принимать все окружающее как бесконечную тайну, о которой ничего не известно заранее, пытаться раскрыть эту тайну, прекрасно осознавая, что шансов нет. Считать каждый поступок последним перед смертью, полностью использовать каждое мгновение, ни на секунду не прекращая игры, никогда не выходить на первый план, действовать чужими руками.

– Это же целая пропасть работы, – пробормотал Рагнур, когда все правила были озвучены и разъяснены.

– Вы совершенно правы, мистер Сакнуссон, – кивнул Хидэки Тодзио, – поэтому не будем терять времени и приступим к освоению правил прямо сейчас. Да, а задания, которые я дал вам ранее, никто не отменял!

По комнате прокатилась волна разочарованных возгласов.

«Вот уж точно – многие знания есть многие печали, – подумал Виктор, перефразируя библейское изречение, – точнее, многие знания есть многие труды».

18 января 2218 года летоисчисления Федерации

Земля, остров Грасъоса Канарского архипелага

Восемнадцатое января – день, когда все человечество, от метрополии до самых дальних колоний, до которых свет солнца идет десятки лет, отдыхает и веселится.

Праздник День Единения, выпавший на эту дату, появился в середине двадцать первого века. И причиной его возникновения стали события довольно печальные.

Хотя поначалу все выглядело просто чудесно. Из недр космоса нагрянули пришельцы. Землю охватило всеобщее ликование. Но когда исследовательская станция в поясе астероидов, попавшаяся чужакам по пути, оказалась уничтожена, люди кое-что заподозрили…

Кто же мог знать, что первыми в Солнечную систему явятся самые настоящие пираты, специализирующиеся на ограблении слаборазвитых (по космическим меркам) цивилизаций?

Ликование сменилось паникой.

Объединенными усилиями и ценой немалых жертв нападение удалось отбить. Перепуганные правители крупнейших стран, осознав, что следующую, более серьезную атаку человечество может и не пережить, собрались в Вашингтоне…

Восемнадцатого января была подписана Хартия Единения. На основе этого документа фактически была создана Земная Федерация. Конечно, реальное объединение тянулось долго, почти полтора столетия, но Хартия стала его символом.

А день – праздником.

Однако в учебном центре Службы Экстремальной Социологии никаких выходных, а тем более праздников предусмотрено не было. После полуторачасовых мучений, которые лейтенант Коломбо скромно называл «зарядкой», курсанты узнали, что завтрака сегодня не будет, и мрачно поплелись на занятие по «Экстремальной социологии».

– Доброе утро, – приветствовал их доктор Сикорски, сияя улыбкой и лысиной. – Не вижу на ваших лицах воодушевления!

– Откуда ж ему взяться, – пробурчал Виктор, – на пустой желудок.

Есть тем не менее хотелось не так сильно. За время обучения он разучился воспринимать прием пищи как удовольствие и довольно спокойно мог без нее обойтись.

Но признаваться в этом самому себе не хотелось. Тогда бы точно пропал один из поводов поворчать. А брюзжание оставалось одним из немногих удовольствий, доступных курсантам.

– Сегодня мы поговорим о восприятии социологической информации. – Сикорски обвел подопечных испытующим взглядом. – Ведь в любом случае, прежде чем начинать действовать в той или иной социальной системе, вам предстоит разработать методику действий. А для этого необходимо поставить диагноз, что невозможно без сбора данных! Фаза получения информации порой может быть очень длинной, и вы должны…

Одной частичкой сознания Виктор привычно фиксировал слова лектора. .Другая блуждала где-то далеко, позволяя вспоминать прошлое, думать о чем-то постороннем. Журналист и актер Зеленский никогда не смог бы даже представить, что можно размышлять вот так, двумя потоками, но в экстремальных условиях и лошадь летать научится…

Что уж говорить о человеке, который гораздо гибче лошади?

– Из всех методов социологического исследования вам будет доступно лишь включенное наблюдение, – продолжал тем временем бубнить Сикорски. – Опрос в любой разновидности нельзя использовать по вполне понятным причинам. А то занятная была бы картинка.

– Доктор социологии хихикнул. – Вообразите сами: внедрившись в террористическую организацию, вы однажды проводите на ее заседании опрос: «Граждане экстремисты, не могли бы вы ответить на вопросы вот этой анкеты?»

Сикорски вновь захихикал. Курсанты терпеливо ждали.

– Интервью отпадает по той же причине, – продолжил преподаватель, вытерев выступившие от смеха слезы. – Хотя в завуалированном виде его можно применять. А включенное наблюдение максимально пригодится в вашей ситуации, и вы должны научиться использовать его на полную катушку. Для этого необходимо особое состояние сознания, позволяющее воспринимать максимум доступной информации и по ее обрывкам делать верные выводы. Состояние, когда мозг работает за счет глубинных резервов, которые обычному человеку почти недоступны. Войти в него можно, следуя простым правилам. Первое из них гласит: отринуть жалость к себе. Что это означает? Для вас не должно быть ни приятных, ни неприятных условий, ситуаций важных и не важных, предпочтительных и нет. Любые обстоятельства, любое положение должно рассматриваться лишь как источник информации… Второе правило —уничтожить предубеждения. Вы должны научиться воспринимать информацию, изначально не оценивая ее никоим образом. Должны уметь настраиваться на любые ее источники!..