Текст книги "Браки богов: Астропсихология любви. Астрология: Алгоритм тайного знания. Астрология Каббалы и Таро"

В греческой мифологии это Арес и Афродита. Таков образ любовников, сохраняющих молодость до гроба. Здесь мужское и женское начала выступают самоценными: супруги уважают друг в друге мужчину и женщину. Чувство и желание составляют основное содержание этого союза. На ум приходит профанический образ из современной песни: «Я девочка по имени „Хочу“, нужен мальчик мне по имени „Могу“».

Образ юности здесь неслучаен: марсианский архетип воли – это самый поздний архетип, он все еще находится в стадии становления (потому самый частый сюжет современного кинематографа – воин, ратующий за правое дело). И в мифологии мы находим такие образы, как Кибела и Аттис, где мужское организующее начало воли выглядит слабым перед природной силой любви и желания. На средневековой картине Арес изображается в цепях, надетых на него Афродитой. Любовь значит все и может погубить мужское волевое начало, как Кибела Аттиса, – или как чувство губит стендалевских героев «Красного и черного». Но она все может и несет в себе рождающее начало вечной жизни: так Астарта воскрешает Эшмуна. Здесь в силу вступает итальянская поговорка: «Хорошая жена делает хорошим мужа».

Во взаимодействии этих архетипов акцент ставится на развитии мужской воли к движению вперед – таков внутренний смысл этого союза. Марс призывает новое и гибнет, отдавая всего себя новому импульсу жизни. Жизнь развивается и расцветает – разрушительность мужского начала питает созидательность женского. И в негативе это может быть мужчина, вкалывающий ради женщины до изнеможения. Но в позитиве этот союз отличает сохранение верности идеалам юности: ведь он может постоянно поддерживать свою страсть, всякий раз рождая ее заново. Правда, внешне это часто провоцирует конфликты, по пословице: «Бьет – значит любит». Любовь может чередоваться с ненавистью. Для такой пары характерна ревность до седых волос и даже развод, за которым, как правило, следует повторный брак. Как говорится, «милые бранятся – только тешатся». В отличие от ужасной борьбы громовержца с богиней любви, столкновения здесь вполне безопасны (и именно потому, что здесь изначально сильнее женское созидающее начало, а там – мужское разрушительное. Даже стендалевский герой хоть и хотел убить свою возлюбленную, но не вышло – волею случая, который подчеркивает архетипичность сюжета).

В этом союзе эмоциональная жизнь бьет через край: муж и жена могут начать выяснять отношения в компании, откровенно стимулируя романтизм и сексуальность как друг друга, так и своего окружения. У присутствующих это обычно вызывает позитивную реакцию – покровительственную улыбку старших по отношению к младшим, которые, однако, еще способны на то, что уже не по плечу другим, более степенным парам. В распределении ролей по принципу: лидер, герой, шут – такому союзу свойственен героический архетип. Неиссякаемая энергия побуждает супругов ходить в походы, затевать нелегкие предприятия и «двигать горы». Секрет их пробивной совместной силы отражает пословица: «У любящих супругов две души, – но единая воля».

Мифология развивается, и древние хтонические образы переходят в культурные, а затем в эпические, где большую роль приобретают герои, раскрывающие пафос не только божественного, но и человеческого начала. Развитием архетипических отношений Плутон-Прозерпина становится поздний сказочный образ героя, спасающего героиню от власти сил зла и смерти. Таков индийский герой Рама, побеждающий демона Равану, похитившего Ситу, – или Иванушка, вызволяющий Василису из царства Кощея. Или герои пушкинской поэмы «Руслан и Людмила». Здесь явленная воля Марса замещает скрытую силу Плутона – подземный мир Плутона встает в оппозицию к ней, но оказывается побежден. Обратим внимание, что, одолевая темные силы, герой не только берет в жены героиню – он спасает весь мир.

Этот сюжет нехарактерен для древней мифологии, но близок нашему пониманию: он знаком нам с детства из сказок, как бессознательный идеал и душевный ориентир супружества. В этом союзе остается жертва женщины (как в отношении богов подземного мира) и борьба мужчины (как в отношении воителя с богиней любви), но и то и другое – временно и имеет счастливый конец. Женское эмоциональное начало не приобретает самодовлеющего характера, как в паре Астарта-Эшмун. Но и мужское героическое начало (духовное и трансформирующее) не получает абсолютной власти над женским, душевным и телесным, как в паре Шива-Парвати, а лишь помогает ему. По сравнению с более древними архетипами, безличная энергия трансформации Плутона и жертвы Прозерпины здесь носит не глобальные, а конкретные, индивидуальные черты.

Преобразование Плутона и Прозерпины происходит по законам природы (и общества), – в героическом же эпосе законы устанавливает сам человек. Герой становится свободен от всякого предопределения – и потому непременно побеждает. Характерно, что со злом здесь одновременно сражаются оба персонажа: если мужское начало превозмогает его на земле (в социальной или духовной сфере), то женское – в подземном мире (в семейной сфере или внутри своей души). Женский образ Прозерпины, периодически умирающей и воскресающей, сменяет немеркнущая чистота и независимость Луны, никогда не теряющей себя в подземном царстве Кощея и не уступающей властителю мира тьмы Раване. Так более старый женский архетип замещается более новым, и сегодня показателем этого союза в гороскопе может служить синастрическая связка Марс-Луна. Как мы упоминали, Луна символизирует вечно женственное начало и индивидуальность души.

Такой союз предполагает развитие и рост обоих супругов – и женского, и мужского начал, оттого этому архетипу уделяет наибольшее внимание психология. Западные психоаналитики используют образ души-Психеи, теряющей и обретающей вновь любовь-Амура (интересно, что внешнюю борьбу ведет женское начало Психеи, а Амур ей помогает, не теряя самостоятельной внутренней позиции в царстве своей матери). Заметим, что Амур и Психея предстают перед нами совсем детьми: архетип начал развиваться совсем недавно (не более чем две с половиной тысячи лет назад!). В сказках последних веков как муж может искать жену в волшебном царстве, так и жена мужа, похищенного колдовскими силами, – но первое отношение изначально.

Это последнее, самое гибкое взаимодействие полов, когда оба переживают символическую смерть и возрождение, мы можем найти в юношеской влюбленности. Или в первой любви, которая умирает, чтобы потом воскреснуть в чистом чувстве всеобщей любви к людям, знаменующем нравственную победу над всеми внутренними преградами и проблемами. И даже когда она возвращается в семьи давно женатых людей, она воспроизводит изначальный архетип жертвы женщины и борьбы мужчины – ради спасения мира. В высшем смысле это редкий союз духовных искателей (Шри Ауробиндо и Мать Мирра – интересна их символика: серп Месяца у Шри Ауробиндо и марсианский символ пятиконечной звезды у Матери Мирры). Таинством брака мы его обычно не считаем, поскольку скрытая сексуальность, дарующая плодородие (Плутон), полностью замещается явным марсианским огнем воли, разрывающим границы своей обособленности, общечеловеческим и отождествляющим человека с другими людьми. Как брак двоих, такой союз смыкается с первым безличным и бессознательным отношением прародителей.

* * *

Поскольку все архетипы есть в любом человеке, эту классификацию можно рассматривать и как разные типы супружеских ролей в одной семье. Здесь можно добавить, что в любом человеке есть и мужское, и женское начала. И в современном мире, в отличие от древнего, отношения перепутались настолько, что женщина может играть в союзе мужскую роль, а мужчина – женскую. Конечно, природа берет свое: женщине в браке естественно быть женщиной, а мужчине – мужчиной. Поэтому здесь мы рассмотрели типологию божественных союзов в ее архетипической чистоте. Но читатель может попробовать найти свою роль рядом с партнером и среди мужских, и среди женских образов.

Например, в перевернутой паре Юпитер-Юнона женщина играет ведущую социальную роль депутата Госдумы – а мужчина отвечает за ласковую гармонию их отношений и мир в семье, бытовое волшебство домашнего хозяйства, тонко понимает нежный внутренний мир детей и т. д. Или в паре Юпитер-Венера грозная жена готова убить мужа за то, что тот к ней охладел; и тот настолько преображается в лучшую сторону, что его просто не узнать. К сожалению, «перевернутые» отношения обычно сложно представить идеальными: они воспринимаются скорее комично – ведь надо признаться, что женщина обычно не достигает мужской силы и широты, а мужчина – женской чуткости и естественности. А задача архетипического подхода – в обыденном увидеть высокое, что мы и предлагаем сделать читателю. Мифологический подход побуждает поднять отношения на более высокий и творческий уровень.

Перечислим теперь те типичные мифологические сюжеты, которые имеют отношение к проблемам родителей и детей. Образы связи поколений очерчивает, прежде всего, сама история развития мифологии. С течением времени богов одного типа сменяют другие: наследуя их функции и порой перенимая их главенствующую роль. Эта линия преемственности типична для разных мифологий. Она проецируется в нашей жизни на разные типы отношений родителей и детей – которые составляют частный случай этой архетипической передачи ролей. Например, всем известный конфликт «отцов» и «детей», отраженный уже в столкновении Зевса с Кроносом и титанами, – это один из типов взаимодействия старшего и младшего поколений.

При этом, как семейная жизнь богов не сводится к противостоянию полов, так и взаимодействие поколений не ограничивается их конфронтацией. Бытовое мировоззрение склонно сводить все типы отношений к этому двоичному противопоставлению – однако это неверный и непродуктивный подход, если мы хотим достичь психологической и философской глубины понимания вопроса. Архетипические сюжеты показывают, что видов отношений много, и каждый имеет лишь ему свойственные преимущества и проблемы.

Взаимодействие родителей и детей развивают тему брака, рассмотренную выше. Однако способ передачи функций по эстафете от старших к младшим являет самостоятельное отношение. Поэтому хотя архетип семьи в некоторой степени предопределяет взаимодействие с детьми, он не всегда связан с теми же планетами, что и архетип наследования жизненной роли. Например, если супруги связаны между собой бессознательной и безличной нептунианской любовью, это вовсе не значит, что они столь же бессознательно относятся к ребенку. И наоборот: у супругов между собой могут быть яркие и проявленные отношения последних архетипов любви, а ребенок может быть связан с ними лишь безлично-природным отношением («растет как трава»).

Определить архетип взаимодействия через гороскоп поможет карта синастрии родителя и ребенка или совместимость карты брака с гороскопом ребенка. Даже если гороскоп ребенка похож на карту брака (что типично и отражает общую направленность семьи), при их пересечении могут обнаружиться некие новые моменты отношений. Также влияние могут оказать бесспорно сильные и несомненно проблемные черты родителей и их детей, если проблемы одного из членов семьи вынуждены решать все ее члены (например, вся семья психологически живет по ритму работы отца).

Море рождает жизнь – как шумерские прародители Тиамат и Апсу, греческий Океан или полинезийский океан Таароа, Имап-Инуа («море-мать») эскимосов или Мамакоча («мать-море») индейцев Перу.

Море остается за гранью жизни, будучи лишь ее истоком. Это наиболее всеобщий образ матери, жертвующей собой ради детей. Родители растворяются в детях, предоставляя им все необходимое для существования. Это может быть просто питание и энергия, а может быть и удовлетворение более сложных потребностей, но ориентиром служат желания ребенка (а не родителей: их отношение к нему не оформлено, они от него ничего не хотят и потому ничего не требуют). Здесь подспудно правит девиз: ребенок всегда прав.

Это отношение бессознательной заботы содержит в себе много любви – внешне незаметной, но ребенок ее хорошо чувствует (и она служит лучшей питательной средой для развития его глубинных талантов и способностей). Оно обращает на себя внимание, лишь если проявляется его негатив: дети растут, не получая должного воспитания. Они через край проявляют свою природу, и даже их лучшие качества, будучи не оформлены и не адаптированы к социуму, выглядят как недостатки. Ребенок более чем взрослый обладает природной полнотой бытия, радуя этим родителей. Однако нельзя полагаться лишь на его натуру, так как умение находить своим задаткам применение во внеприродном, искусственном мире социума в нем не заложено. Поскольку ребенка вовремя не научили согласовывать свой характер с общественными нормами, это затрудняет позитивное развитие его способностей. И в крайнем случае дает тяготение к хаотическим сферам Нептуна: преступности, наркомании, религиозному сектанству и т. д.

Когда мать слишком долго или слишком сильно заботится о детях, безмерно даря им лишь бессознательную любовь – без воспитания сознательных ограничений, это имеет тот же антисоциальный эффект. Всепрощение и всеприятие Нептуна рождает анархию Урана. Одну из негативных сторон такого отношения раскрывает поговорка: «Водила за ручку, получила белоручку». Когда ребенок выходит из-под опеки матери, отсутствие навыков, полезных другим, может опустить его на дно жизни.

Греческий Зевс одерживает верх над титанами и гигантами. Шумерский Мардук создает свой мир из тела Тиамат.

Этот архетипический сюжет символизирует становление мировоззрения и расширение взгляда на мир (завоевывание разумом новых рубежей). Его можно трактовать в русле психологической проблематики, когда изначальное рождающее – материнское – начало осознается ребенком как хаотическое. Это рождает описанные в современной психологии страхи детей перед родителями (когда те предстают в образе страшных зверей или волшебников). Эти переживания происходят оттого, что чем более в ребенке развивается разум, тем более он стремится откреститься от младенческого существования в утробе матери. Ребенок преодолевает бессознательную связь с материнским лоном как ужас изначальной пучины. Он стремится утвердить себя, формируя ясное и простое, абстрактно-мужское видение мира, чтобы опереться на него (оттого здесь более характерна пара мать-сын, и психология обычно ставит акцент на страхах сына перед матерью).

От бессознательной связи с родителями ребенок переходит к осознанным, юпитерианским, традициям социального поведения. Лишь тогда кончается его пугающая связь с иррациональным нептунианским бытием младенца. И только когда он способен сам осмыслить мир, становится действительно ясен его характер и жизненная роль. Как учит финская мудрость: «Хвали погоду вечером, а сына – когда борода вырастет».

В более старшем возрасте этот архетип обозначает внутренний конфликт, когда ребенок не находит смысла в образе жизни родителей. Последний представляется ему существованием, лишенным какой-либо идеи или направления (они, может, и есть, но родители не определили их для ребенка убедительным образом). Жизнь родителей вызывает у ребенка все тот же скрытый ужас перед бессознательностью: что угодно, только не это! И формируя свое мировоззрение, он сам определяет смысл и направление своего пути. По форме это направление может поначалу не отличаться от образа жизни родителей, но ребенок при этом наделяет его некоей большей перспективой. Это, с одной стороны, сужает его путь, концентрируя на цели (не все равно, где зарабатывать). С другой – дает возможность выйти к тем сферам, куда не были вхожи родители.

От старшего поколения младшее при этом отстраняется: идея формирует дистанцию и ценится больше родительской любви. Концепция жизни ребенка соответствует его социальной нише и впоследствии может не совпасть с родительской. (Например, дети покидают деревню и уезжают в город, где усваивают иные ценности.) Родители подспудно таят недовольство или выражают обиду на детей («больно зазнаются»), в этом отношении рождающее море Посейдона подымает бури против царя общества Зевса. Но уважают, так как ребенок лучше адаптируется к общественным ценностям культуры и с их позиции ведет более достойный образ жизни, чем они сами. В этом смысле Юпитер более прав, чем Нептун, и успокаивает его мятеж.

Взаимодействие этих архетипов описывает самый известный греческий миф, где Кронос оскопляет Урана, отстраняя его от дальнейшего творчества, но чаще в мифологии это мирная смена власти. Римский демиург и бог неба Янус делит власть с богом земли Сатурном, и оба они удаляются править на острова блаженных. Семитского Баалшамема, о котором мы ничего не помним, замещает его сын Эл/Илу, «отец лет», имя которого входит во все современные имена еврейского Бога и его ангелов. В африканской мифологии демиург Олорун («хозяин Неба») от людей далек и в их дела не вмешивается, передавая управление миром Обатале, творцу и покровителю людей. Австралийский Бунджил, создавший Вселенную и восседающий на облаках, наделяет своего сына властью на Земле, а дочь – на Небе и т. д.

Старшие уступают дорогу молодым, передавая им свои функции и опыт. Как боги-творцы, они оставляют следующему поколению уже обустроенную жизнь. Этот архетип отражает абхазская поговорка: «Дерево держится корнями, человек – родственниками». Старшее поколение непосредственно учит младшее прежде всего тем способностям, которыми владеет само. В психологическом смысле здесь можно вспомнить архетип «мудрого старца», описанный у Юнга. И в этом смысле старшие несут ответственность за младших: «за плохого сына бранят отца». Это консервативное отношение, где дети опираются на родителей и советуются с ними до старости. Оно более характерно для прежних веков, а в наши дни возможно, когда родители действительно профессионалы в своем деле.

Это отношение несомненно позитивно, когда родители и вправду мудры. Иначе оно формирует у младшего поколения узость взгляда на мир – преодолимую с трудом, поскольку она авторитетна. И здесь может всплыть и греческий сюжет об оскоплении Урана: убедившись в недееспособности идей предков или их самих, ребенок своевременно перехватывает инициативу и отстраняет их от дел, не дожидаясь, покуда они сами уйдут на покой (как это происходит в мифах, где доминирует изначальная, природная мудрость предков).

Завоеванные родителями рубежи свободы и творчества становятся само собой разумеющимся содержанием жизни их детей. Но те могут их особенно не ценить, так как время спешит вперед. Мудрость прожитой жизни родителей не всегда воспринимается детьми, которые могут считать, что идеи старшего поколения слишком абстрактны по отношению к насущным проблемам жизни. Дети должны стать более прагматичными, чтобы найти свой способ воплотить эти идеи в реальность. Родители здесь скорее несут идеологическую ответственность за детей, нежели практическую, которая у последних вырабатывается самостоятельно. И при этом хорошо, если родители доверяют детям свободу действий.

Греческий Зевс выводит братьев и сестер на широкий свет из тесной утробы Кроноса. У хурритов над богом земли и зерна Кумбари возвышается бог дождя Тешуб. Семитский громовержец Балу/Ваал сеет кости бога земли и смерти Муту.

Новое поколение преодолевает консерватизм и узость прежних традиций. Это отношение чаще всего возникает в те времена, когда смысл жизни прежнего поколения, за который оно боролось и к которому относится максимально сознательно, откровенно устарел. Само время вынуждает детей искать иные пути, не оставляя прежней ниши для реализации. Оно трансформирует общественное мировоззрение и расширяет возможности действия. Новые идеи при этом сталкиваются с прежними.

Это конфликт «отцов» и «детей» в прямом смысле слова – идеологический конфликт поколений. Он хорошо знаком нам из классики и благодаря «перестройке». (Можно представить «нового русского», родители которого – типичные представители прежнего среднего класса: скажем, бывшие работники НИИ.) Но, конечно, это может быть и личный конфликт человека с родителями, если он уже видит перед собой более широкую перспективу, а родители все еще упрямо придерживаются семейных (национальных, профессиональных) ценностей и не хотят уступать новому варианту социальной реализации ребенка или его брачных отношений.

В этом столкновении ответственность с родителей переносится на ребенка: отвергая путь предков, он должен найти и предложить более достойную дорогу (а не более легкую: и порядочным родителям-инженерам не может нравиться, если их сын – лавочник и занимается тем, что они раньше называли спекуляцией). Архетипически неизбежный здесь конфликт поколений помогает человеку сознательно отнестись к избираемому пути, чтобы не допустить общественного регресса. Тут уместна венгерская пословица: «Лучше, если плачет ребенок, а не родители». Он должен быть лучше, а не хуже их. Этого и требуют от него родители, критикуя его взгляды и дела.

Эта критика, лично неприятная, крайне полезна обществу в целом. И когда голоса «отцов» не слышно и мнение старшего поколения не учитывается (как это происходит в наши дни по политическим причинам), следует ожидать деградации младшего поколения (типичный образ «нового русского» в анекдоте), а также юпитерианской системы социального обеспечения и общественного мировоззрения. Что же касается внуков, то низкий уровень Юпитера влечет за собой следующий архетипический конфликт: его свержение с трона воином-Марсом (о котором будет сказано ниже). Тех, кто сдает нравственные позиции отцов, того отвергают их дети, и это наиболее драматическое отношение поколений, в котором Фрейд видел подсознательный образ убийства отца сыном, и который в его время неслучайно был характерен для Запада.