Текст книги "Мертвый лес"

Далекие огни

Они шли долго. Луна проплыла над головой и скрылась за деревьями, но звезды не спешили тускнеть, а, наоборот, делались ярче. В темноте между огромными стволами бесшумной тенью скользнула сова.

Охотник спешил. Он шагал быстро, не помышляя о привале, и ни разу не обернулся, чтобы проверить, поспевает ли за ним крестница. Конечно, в этом не было нужды – он отлично слышал и шаги Ивы, и звук ее дыхания, но это было обидно. Как будто он и в самом деле не хотел ее видеть.

По лесу Охотник передвигался без единого звука, и даже темнота ночи не стала ему помехой. Ни единая веточка не хрустнула под ногой, не шуршала палая листва, не хлюпали моховые кочки. Словно он шел, не касаясь земли. Честно говоря, Ива ему завидовала – она так не умела. Вроде бы она и научилась ступать мягко, как дикая кошка, но в сравнении с Охотником она ломилась через лес, точно одуревший по осени кабан, ломая и круша все на своем пути.

Какой-то крупный зверь шумно заворочался в кустах, хрипло заворчал. Ива тут же потянулась к ножу, однако Охотник не выказал никакого беспокойства, и она расслабилась. Будь это кто-то действительно опасный, крестный бы это сразу понял, а так… Может, это задремавший лось или косуля. Как бы Ива ни сердилась на Охотника за его упрямство, все же хорошо, что в лесу они вместе. С ним она чувствовала себя в безопасности.

Лес понемногу редел, они подбирались к опушке. Охотник пошел медленнее, теперь он не просто шагал напрямик, а ступал осторожно, будто подкрадывался к добыче. Ива последовала его примеру, но в какой-то момент чуть не упала, запнувшись о невидимую в темноте кротовину. Крестный тут же обернулся и прижал палец к губам. Ива замерла, не смея даже вдохнуть, но, наверное, на весь лес было видно, как запылали ее уши.

Охотник сделал еще пару шагов и остановился.

– Чуешь? – прошептал он, и голос прозвучал взволнованно и мрачно.

Ива принюхалась.

– Фу! Чем это воняет?

Она вовсе не была брезгливой. В лесу хватало всяких запахов, и не все из них можно назвать приятными: запахи застоявшейся болотной тины и звериного помета, дохлой рыбы, мускусных меток на деревьях и трухлявых грибов. Но все это правильные запахи, настоящие, рожденные самой природой. А то, что она почуяла сейчас…

Запах звучал слабо, очевидно, его источник находился довольно далеко, но и этого оказалось достаточно, чтобы Иве сделалось дурно. В нос ударила резкая химическая вонь, в которой смешались гарь и копоть, запах гниющих овощей и паленой резины, запахи щелока и керосина и много чего еще. Что-то подобное она чуяла лишь тогда, когда побывала на окраине города, на мертвой, отравленной земле.

– Там, – сказал Охотник. – Там плачут деревья.

Ива прищурилась. Вдалеке ей почудились рыжие сполохи.

– Там что-то горит, – сказала она.

– Да. И горит уже давно. Несколько дней, больше недели.

Он нахмурился и потянул себя за бороду. Ива смотрела на него с возрастающим беспокойством.

– Это похоже… – Охотник надолго задумался. Ива стояла рядом, неслышно и неподвижно, и терпеливо ждала, когда же к нему вернутся слова. Сполохи вдали делались то тусклее, то ярче, то совсем исчезали, то вновь разгорались.

– Это похоже на погребальный костер, – наконец сказал Охотник. – Множество погребальных костров. Этот запах – запах смерти. Дурной смерти.

– Мы пойдем туда? – спросила Ива.

К ее удивлению, крестный пожал плечами. Ива привыкла к тому, что Охотник старше, мудрее и уж точно – опытнее ее. Но сейчас крестный не знал, что делать. Это сбивало с толку.

– Не знаю, вороненок, – сказал он. – Не думаю, что это хорошая идея. Но… Наверное, нам стоит пойти туда, пока оно само не пришло к нам.

Очень осторожно, уже без всякой спешки, они двинулись навстречу таинственным огням. Лес потихоньку редел, деревья здесь были тощими и жалкими, среди них оказалось много сухостоя. Зато лопухи и чертополох вымахали до невероятных размеров, а некоторые – даже выше Охотника. Ива в жизни таких не видела и на всякий случай держалась подальше. С каждым шагом жуткая вонь становилась сильнее. Ива, как могла, старалась ее не замечать, пыталась отключиться от запахов. Но вонь все равно просачивалась, липла к одежде и к телу, добиралась чуть ли не до костей. Чтобы отмыться от нее, придется неделю скрести себя жесткой щеткой, и то не факт, что поможет.

Так они вышли к мелкому ручью. Даже в темноте Ива разглядела, что рыжая вода переливается радужными разводами, а вдоль берега налипли хлопья грязной пены. От воды несло тухлыми яйцами и чем-то еще, столь же отвратительным. Ива скорее бы умерла от жажды, чем решилась бы на глоток из этого ручья. И, в общем, это был правильный выбор: в пене у берега бултыхалась дохлая водяная крыса, трупик так раздуло, что казалось, он того и гляди лопнет.

– Я бывал здесь когда-то, – сказал Охотник, перепрыгивая через ручей. – Очень давно, за много зим до тебя. Тогда все было иначе.

Ива прыгнула за ним следом. Что-то хрустнуло под ногой – к некоторому ее удивлению, это оказалась половина фарфоровой тарелки. Откуда она здесь взялась? Оглядевшись, Ива заметила, что в стороне из земли торчит ржавая рама металлической кровати, а чуть дальше увидела выпотрошенный гнилой матрас.

– Тогда здесь росла березовая роща, – продолжил Охотник. – И в ней цвели колокольчики. Все было синим-синим, насколько хватало глаз. Белые Девы приходили сюда танцевать…

– Это все люди, – со злостью сказала Ива. – Люди из города. Они приходят в лес и все портят. С каждым летом все хуже и хуже. Они не могут остановиться.

Она в сердцах пнула раму кровати, и та с оглушительным скрипом повалилась наземь. Охотник покачал головой.

– Наверное, ты права, вороненок, – сказал он. – Лес становится меньше.

Они двинулись дальше, навстречу мигающим огням. Приходилось ступать очень осторожно, в любой момент рискуя напороться на осколок стекла или торчащую из земли острую железку. Под ногами путались обрывки полиэтилена или мотки ржавой проволоки и множество других мертвых вещей. Ива никогда не видела столько отбросов разом, однако это был далеко не предел.

Впереди показались холмы, так сперва подумала Ива, но когда они подошли ближе, стало ясно, что это горы мусора, громоздящиеся друг на друга. У Ивы перехватило дыхание, а желудок сжался в болезненном спазме. Она и представить не могла, что мусора может быть настолько много. Куда бы она ни повернулась, она видела мусорные отвалы, а за ними другие, еще выше, может, даже выше горы рядом с Домом Матушки. Это было настолько невероятно, настолько не укладывалось в голове и настолько ужасно, что Ива отказывалась верить своим глазам. То тут, то там на склонах горели пожары – пламя столбами вырывалось из неведомых глубин, отравляя небо черным дымом. И на ум тут же пришло слово, вычитанное некогда в книгах профессора Сикорского – Преисподняя. Тогда, листая сухие страницы, Ива и подумать не могла, что когда-нибудь увидит это место воочию. Но вот она здесь, стоит на пороге.

Железные звери

Не сказав друг другу ни слова, пораженные увиденным, Ива и Охотник двинулись к мусорным горам. Через какое-то время путь преградила странная ограда – что-то вроде паутины или сети из проволоки, растянутой между вбитыми в землю столбами. Она не выглядела ни крепкой, ни надежной. Такой забор никого не удержит – ни изнутри, ни снаружи…

И все же они остановились. Охотник вполне мог повалить ограду, толкнув ее рукой, однако не стал этого делать. Вместо этого он обернулся и долго смотрел на темнеющую за спиной полоску леса. Словно всерьез задумался, не стоит ли повернуть назад. Мусорные горы нависали над ними, и Иве казалось, будто они раскачиваются и в любой момент готовы обрушиться. Горы разговаривали: они скрипели и стонали, шуршали полиэтиленом и хлюпали, трещали и свистели, и их речь была бормотанием безумца.

– Ты все еще слышишь, как плачут деревья? – спросила Ива.

Охотник задумался.

– Да. Слышу. Не деревья – дерево. Это там.

Он указал за ограду. А иначе и не могло быть, хотя Ива понятия не имела, откуда среди мусорных завалов могли взяться деревья. Там вообще не могло быть никакой жизни, разве что крысы роются в отбросах. Гигантские крысы размером с медведя – только таким чудовищам здесь нашлось бы место.

– Значит, мы пойдем туда? – спросила Ива, и ее передернуло. Мысль о том, что придется ступить на мертвую землю, что нужно будет карабкаться по склонам из отбросов, рискуя провалиться в зловонную бездну, пугала уже сама по себе.

Вместо ответа Охотник двинулся вдоль ограды, время от времени толкая столбы. Лицо его было чернее тучи. Поджав губы, Ива побрела следом. На востоке забрезжил рассвет, и с первыми лучами солнца над мусорными горами поднялась туча птиц. В основном – ворон и галок, но были другие, белые с серыми крыльями, которые никогда не залетали в Большой Лес. Птицы закатили такой концерт, что у Ивы заложило уши. Их крики, жадные и истеричные, ничуть не походили на утреннюю перекличку, которую она привыкла слышать в лесу. Даже птицы здесь жили неправильные, испорченные.

Через какое-то время впереди показалась разбитая грунтовая дорога, исполосованная следами шин, как глубокими шрамами. По дороге с ревом ехал большой оранжевый грузовик, переваливаясь с боку на бок. Открытый кузов был доверху наполнен разнообразным мусором, и всякий раз, когда грузовик сильно накренялся или же подскакивал на ухабе, что-нибудь падало под колеса.

Охотник подал знак, и они укрылись за ржавой бочкой, наполовину врытой в землю. Ива глянула на крестного – тот сжимал ружье, в любой момент готовый спустить курок. Но какой сейчас толк от его оружия? Не больше чем от ее стрел с каменными наконечниками. Она положила руку на предплечье Охотника и покачала головой. Про грузовики Ива знала из книг, а вот видел ли что-то подобное крестный, она была не в курсе. Может, для него это и не машина вовсе, а диковинный зверь? К счастью, Охотник ее понял и опустил оружие.

Грузовик остановился у ограды. Из кабины выбрался мужчина в оранжевом комбинезоне и оранжевой каске и распахнул ворота, закрытые на ржавую цепь. Ревя и пыхтя, автомобиль двинулся вперед, и когда он проезжал мимо мужчины, тот на ходу запрыгнул на подножку и забрался обратно. Ива покосилась на крестного. Но если Охотника и удивила разыгравшаяся сценка – как человек вылезает из головы зверя, а потом туда же и возвращается, – он никак это не выказал. Машина поехала дальше и скрылась за склоном мусорного холма.

– Пойдем? – спросила Ива, кивком указав на ворота.

– Рано, – отозвался Охотник.

И в самом деле – вскоре от дороги снова послышался рев мотора и показался еще один грузовик. И так же его кузов был доверху забит мусором. Даже вонь выхлопных газов не могла перебить этот запах.

– Не понимаю, – тихо сказала Ива. – Откуда взялось столько отбросов? Их сюда что, свозят со всей земли?

– Может, и так, – пожал плечами крестный. – А может, хватило и одного города. Пойдем, пора.

Они вынырнули из укрытия и быстрым шагом направились к воротам. На одной из створок на проволочной сетке висела заляпанная грязью табличка.

– Что здесь написано? – спросил Охотник.

Ива с удивлением покосилась на крестного. Неужели он не умеет читать? На мгновение она почувствовала злорадство: все-таки есть на свете такая вещь, которую Охотник не умеет делать! Но она взяла себя в руки. В лесу нет книг, сам лес – это книга, а уж ее-то крестный умел читать как никто другой.

Она склонилась к щиту, рукавом стерла грязь и прочитала:

– Посторонним вход воспрещен. Объект находится под охраной… Глупости какие. Кто станет охранять мусор? Зачем?

– Как знать, – сказал Охотник. – Возможно, для этих людей это никакой не мусор, а самые настоящие сокровища. Вот они и копят его, как раньше копили золото.

Ива посмотрела на него с изумлением.

– Ну нет! Глупости! Какой безумец станет копить мусор? Даже сороки тащат в свои гнезда только красивые вещи.

Крестный потянул себя за бороду.

– Возможно, ты права, и эти люди и в самом деле безумцы…

Он толкнул створку ворот, и та отворилась с оглушительно-мерзким скрипом, будто ее рвали на части.

– Мне здесь не нравится, – сказала Ива. – Это… чужое место. Неправильное. Если ты понимаешь, о чем я.

– Так и есть, вороненок, – кивнул Охотник. – Но… Деревья плачут. Кто-то зовет нас.

– Нас?

– Того, кто сможет помочь, – сказал крестный.

Ива в задумчивости прикусила мизинец. Ей не хотелось идти за ограду, ее мучили дурные предчувствия.

– Ты знаешь, – сказала она, – что иногда лисы притворяются ранеными и даже мертвыми, чтобы приманить глупых ворон? Те думают, что это пожива, а в итоге сами оказываются добычей.

Разумеется, Охотник знал. Когда-то давно он сам рассказал ей об этой лисьей уловке. Но сейчас крестный лишь одернул ремень своего длинного ружья.

– Может, и так, вороненок, а может, кому-то и в самом деле нужна наша помощь. Так что… Просто будь начеку.

Не дожидаясь, что она на это скажет, он шагнул за ворота. Под ногами захрустело битое стекло.

На вершине

– Еще долго? – спросила Ива, вслед за Охотником забираясь на остов разобранного автомобиля на склоне одной из мусорных гор.

От машины сохранился ржавый корпус, но стекла были выбиты, двери сняты, а в крыше зияла дыра. Она напомнила Иве высохшую змеиную кожу, сброшенную по весне, но даже думать не хотелось о том, какая тварь выбралась из нее наружу. Когда Ива встала на провалившийся капот, машина опасно закачалась, сильно накренилась… Ива тут же напряглась, в любой момент готовая спрыгнуть в сторону, но что-то внутри мусорной кучи удержало автомобиль на месте. Тогда она перелезла на крышу.

Охотник уже перебрался выше, карабкаясь по осыпающемуся склону к вершине.

– Скоро, – сказал он. – Почти пришли.

Полиэтиленовый мешок лопнул у него под ногой, и наружу вывалились гниющие картофельные очистки. Охотник замахал руками и едва устоял на ногах.

Они уже час штурмовали мусорные горы, но за все это время так никого и не встретили. Ни людей, ни зверей, ни уж тем более деревьев. Ива вообще не верила, что здесь может что-то расти, разве что плесень. Компанию им составляли только птицы, с дикими криками кружащие над головой. Будь они в лесу, Ива бы решила, что они нашли хорошую добычу, например косулю, задранную волками. Но в этом жутком месте для ворон и прочих падальщиков все являлось поживой.

Ива осторожно перебралась с машины на склон и двинулась дальше, внимательно смотря под ноги. Выверять приходилось каждый шаг. Если не повезет поскользнуться, катиться вниз придется очень долго. К тому же, и Ива прекрасно это понимала, подобное падение могло обернуться мусорной лавиной. А она не собиралась заканчивать свои дни под грудой отбросов.

Только через четверть часа они наконец добрались до вершины. Ива остановилась, упершись руками в колени и тяжело дыша – подъем отнял у нее последние силы. А ведь в Большом Лесу ей приходилось взбираться на куда более высокие холмы и залезать на высоченные деревья, и там она так не уставала. Лишь десять вдохов спустя она смогла выпрямиться и оглядеться.

Сверху Преисподняя все же оказалась не такой огромной. Не до самого края земли, как ей представлялось. Но и не маленькой: Ива насчитала двенадцать мусорных холмов, наползающих друг на друга. Между ними колесили оранжевые грузовики, похожие издалека на деловитых жуков, перевозя мусор с места на место. Другие машины с огромными железными бревнами вместо колес крутились на одном месте, утрамбовывая отбросы. Были и третьи – с крепившейся на кабине механической рукой, которой они рыли ямы на склонах… Несмотря на ранний час, работа в Преисподней кипела вовсю. А на дальнем ее краю Ива увидела Черный Замок.

Черный Замок… Так это место назвала Ива, хотя на настоящие замки, картинки которых она видела в книгах и развалины которых находила в лесу, это место походило мало. Вместо крепостных стен возвышалась неказистая бетонная коробка, а вместо башен – две кирпичные трубы, укутанные густым черным дымом. К Замку подъехал один из грузовиков и исчез внутри коробки.

– Нам туда? – спросила Ива и подернула плечами. В замках из сказок, которые ей рассказывала Матушка, всегда жили злодеи – людоеды, разбойники, великаны. Связываться с ними не хотелось.

Охотник замотал головой.

– Нет. Это где-то здесь. Совсем близко…

И вдруг он сорвался с места и за пару прыжков оказался рядом с белым металлическим ящиком, торчащим из мусора.

– Помоги мне, – прохрипел он, а сам принялся ногами разгребать отбросы, чтобы освободить зажатую дверцу, украшенную картинками неестественно большеглазых зверей в человеческой одежде – и кому такое могло прийти в голову? На одной из стенок красовалась глубокая вмятина от сильного удара.

Белый ящик едва держался, и чем больше они раскапывали, тем сильнее он кренился набок. В любой момент он мог скатиться вниз по склону, и для Ивы осталось загадкой, как он вообще оказался так высоко.

В итоге Охотник не выдержал. Обхватив ящик двумя руками, он попросту выдернул его, как старый трухлявый пень. Часть мусорного склона сползла вниз, но большого оползня не случилось. Ива тут же подскочила к ящику и распахнула перекошенную дверцу. И отпрянула, когда к ее ногам выкатилось тело.

Это была маленькая и худая девушка в белых одеждах и с белыми как молоко волосами. Руки и ноги – тонкие, как веточки; узкие кисти с длинными пальцами… Ива сразу поняла, что она не человек. Черты лица вроде похожи, но все равно другие. Слишком правильные и красивые, слишком симметричные. И кожа – такая ровная и гладкая и такая белая, что Ива невольно вспомнила статуэтку пастушки из костяного фарфора, которую видела в комнате у кого-то из жильцов. При этом у девушки оказались абсолютно черные губы, чернее самых густых чернил.

Не успела Ива испугаться, что девушка мертва, как та распахнула глаза. С черных губ сорвался долгий стон, больше похожий на горестный всхлип. Охотник уже стоял рядом. Легко подхватив девушку на руки, он перенес ее в сторону от осыпающегося склона и осторожно положил на лист толстого голубого пластика – самую ровную поверхность, которая оказалась поблизости. Именно тогда Ива заметила на боку девушки расплывшееся пятно, словно кто-то плеснул грязной краской на белоснежные одежды. Глаза девушки снова закрылись.

– Ты знаешь, кто это?

Охотник кивнул.

– Одна из Белых Дев, я тебе про них рассказывал. Из тех, что танцевали в колокольчиках…

Ива поджала губы. Присев рядом с девушкой на корточки, она убрала волосы с красивого лица. Белая кожа оказалась странной на ощупь – не теплой и не холодной, очень гладкой. Ива как будто дотронулась до полированного дерева, а не до живой плоти.

Девушка вздрогнула и опять застонала. Ива отстегнула с пояса фляжку – там еще оставалось достаточно воды, которую она набрала в лесном ручье. Настоящей чистой воды, а не той ядовитой дряни, что текла через отравленный лес на краю Преисподней. Смочив водой палец, Ива провела по сухим губам, потом еще раз и еще. Охотник стоял рядом и не вмешивался, но краем глаза Ива видела, как он сжимает и разжимает кулаки, как перекатываются желваки на скулах. Наконец девушка открыла глаза – темные и полные слез.

– Кто ты? – спросила Ива, осторожно поддерживая ее голову. – У тебя есть имя?

Девушка посмотрела на нее так, будто не поняла вопроса. Ива прижала к ее губам фляжку и заставила сделать пару глотков.

– Меня зовут Ива, – представилась она. – А ты?..

Девушка вздрогнула.

– Ива? Ты тоже? Нет! Ты не из нашего племени, я вижу. Внутри тебя течет кровь, а не сок. – Голос ее шелестел, как шепот ветра в густой листве.

– Сок? – удивилась Ива. Она покосилась на темное пятно на одежде девушки. Конечно, выглядело оно точь-в-точь как спекшаяся кровь, но все же… – Ты ранена, да? Нужно осмотреть рану, погоди. Мы тебе поможем.

Девушка ничего не сказала. Взгляд поплыл, и она отключилась.

– У тебя есть мандрагора? – спросила Ива у крестного. – Я знаю, у тебя всегда есть в запасе пара листьев…

– Есть, – сказал Охотник. – Но мандрагора здесь не поможет.

Впервые в жизни Иве захотелось его ударить. Она испугалась этой внезапной мысли.

– Ты что, не видишь?! Ей нужна помощь!

– Мандрагора останавливает кровь, – сказал Охотник. – А ей нужно иное средство.

Ива беззвучно выругалась.

– Помоги снять с нее платье, – велела она, едва сдерживая злость. – Надо осмотреть рану.

На этот раз крестный не стал перечить. Он поддержал девушку, пока Ива через голову стягивала с нее платье, точнее, нечто вроде балахона из ломкой, бумажной на ощупь ткани. Другой одежды у девушки не оказалось, и когда она предстала перед ними обнаженной, Ива поняла, насколько же это существо отличается от людей. Охотник был прав, когда сказал, что мандрагора не поможет. Что ж, выглядеть и являться – это разные вещи.

У девушки была высокая грудь, но без сосков; не оказалось у нее и пупка, и никаких волос на теле. Из-под гладкой кожи не проступали очертания костей. Как если бы человеческий облик служил оболочкой, призванной скрыть нечто совершенно иное. И эта оболочка порвалась.

По правому боку девушки протянулся разрез длиной в две ладони. Не совсем рана, скорее просто дыра. И то, что открылось за ней, не имело никакого отношения к плоти – плотная на вид губчатая масса, вроде пористой внутренности древесного гриба. Кожа – если это и в самом деле была кожа, а не то, о чем подумала Ива, – сползала с нее полосками, а те закручивались в трубочки, местами уже высохшие и пожелтевшие.

Ива глянула на Охотника, но тот пожал плечами. Судя по всему, он ни капли не удивился.

– Она… – начала Ива, но не договорила.

Очень осторожно она дотронулась до губчатой массы и тут же отдернула руку. Масса мягко прогнулась, и на кончиках пальцев остались крошечные темные капли. Но это была не кровь. Сок? Ива понюхала пальцы – пахло свежей зеленью, как если бы она растерла древесный листок. На фоне царившей здесь вони этот запах прозвучал особенно ярко.

В этот момент девушка вновь очнулась. Едва она увидела склонившуюся над ней Иву, она тут же задергалась, в темных глазах отразился страх. Она попыталась встать или хотя бы отползти в сторону.

– Тихо, тихо… Мы не причиним тебе зла. – Ива удержала ее за плечи. – Не бойся. Мы хотим тебе помочь.

И девушка тут же обмякла. Через плечо Ивы она посмотрела на Охотника.

– А тебя я помню, – проговорила она. – Я видела тебя в лесу. Давно. Потом я спала.

– Давно, – согласился Охотник.

– Как тебя зовут? – снова спросила Ива, как будто это был самый важный вопрос на свете.

Девушка напряглась, но тут же снова расслабилась.

– Мое имя Куэ, это значит…

– Береза, – догадалась Ива.

– Да, – слабо кивнула девушка. – Береза.

– А где твои сестры? – неожиданно спросил Охотник. – Я помню, вас было много. Таких, как ты.

Куэ с трудом повернула голову.

– Я не знаю, – сказала она, в голосе прозвучало отчаянье. – Я спала, мы все спали. А когда я проснулась, то никого не нашла. Я звала, но никто мне не ответил.

Ива мрачно покосилась на крестного. Разве сейчас время выяснять, что случилось?

– Ты ранена, – сказала она. – Как тебе помочь?

Девушка опустила взгляд на дыру на своем боку, и черные губы дрогнули, как если бы она попыталась улыбнуться.

– Не больно. Кора затянется, придет срок. Лес даст силы, земля и вода дадут соки… Лес…

Куэ вздрогнула и завертела головой. В глазах отразился неподдельный ужас.

– Где Лес?! Здесь был Лес! Мои корни его помнят. Где мои сестры?! Я спала, а потом…

Ива заскрипела зубами. Здесь был лес – слова древесной девы резанули как бритва. Лес! Лес, в котором Белые Девы танцевали среди колокольчиков и пели птицы. Теперь же остались только мусор, отбросы, отравленная вода да вороний грай. Как можно сотворить такое?

– Мы поможем, – сказала она. – Мы отнесем тебя в лес. В настоящий лес, который еще остался. Не бойся.

– Что ты делала в этом ящике? – спросил Охотник, которого, похоже, волновали иные вопросы. – Как ты здесь оказалась?

Ива попыталась испепелить его взглядом. Сейчас главное – помочь Куэ, доставить ее в безопасное место. Но что ее взгляды Охотнику? Медвежья шкура надежно защищала его от любых взглядов.

– В ящике? – не сразу поняла Куэ и медленно моргнула. – Я пряталась. Я думала, он… Но он напал на меня, он погнался за мной и… И я спряталась.

– Кто это сделал? Человек? – Ива сжала кулаки.

Девушка вяло покачала головой.

– Нет, – сказала она. – Зверь. Чудовище. Вепрь.