Текст книги "Арии"

Как ремесленный центр Аркаим не был чем-то из ряда вон выдающимся, но здесь делали колесницы – самодвижущиеся механизмы, еще только начинавшие свой победный бег по равнинам Европы и Азии. Здесь плавили медь и бронзу – благо руд было в избытке, ковали вполне приличные изделия. Причем плавильные плечи искусно соединялись с очагом и колодцем, что позволяло быстро достигать необходимой для плавления меди и ковки готового металла температуры. Возможно, система горн – колодец нашла отклик в одном из ранних индоевропейских мифов – о рождении бога огня из воды. Во всяком случае, раскопками доказано, что обитатели Аркаима приносили жертвы прямо в колодцы.

В отличие от большинства подобных протогородов, близ Аркаима не найдено значительных захоронений. Обнаружены лишь несколько курганов с бедным инвентарем.

В этом отношении куда больший интерес вызывает уже упоминавшийся Синташтинский курган-святилище. Сначала «андроновцы» своих умерших сжигали, но со временем, дабы не осквернять мертвой плотью огонь, который они почитали, стали предавать их земле. Причем, добиваясь слияния усопшего с матерью-землей, что свойственно индоариям, но не желая осквернять и землю, тоже почитаемую, по одной версии – оставляли мертвецов на съедение диким зверям, по другой же – помещали в склеп, а когда тело истлевало, перекладывали кости в глиняный горшок, освобождая могилу для нового мертвеца.

Среди прочих усопших выделяли неких гегемонов – вождей и жрецов. Таких хоронили отдельно, в благоустроенных склепах, и с ними считались: их останки не трогали, но если и отваживались на подобное кощунство, то тогда уж «воевали» с мертвецами, что говорится, по полной программе. Бренные останки разбрасывались, горшки и чаши разбивались, а все остальное, в понимании людей ценное, извлекалось для использования живыми.

Аркаим закончил свое полуторавековое существование внезапно, пав жертвой некоей катастрофы, поглотившей город в страшном пожаре. Резоннее всего предположить вооруженный конфликт; всякого рода сражения, как показали раскопки других городов Хванираты, были в этих краях не такой уж и редкостью.

Это время, вторую четверть II тысячелетии до н. э., Кузьмина относит к четвертому этапу древнейшей истории Степи. Дабы не пересказывать складно и кратко изложенное, процитируем: «В Степи становится тесно. Начинаются войны, преследующие главной целью захват скота. Возросшая агрессивность способствует технологической революции. Появляются легкие колесницы явно военного предназначения (псалии с шипами), укрепленные селения, широко распространяется металл. Несмотря на то что конфликтность способствует интенсификации миграций, именно в это время формируются две грандиозные культуры: срубная (от Днепра до Урала) и андроновская (от Урала до Южной Сибири и юга Средней Азии)» (Кузьмина Е. Е. Экология степей Евразии и проблема происхождения номадизма).

«Срубники» находятся вне сферы нашего повествования, а вот расположившиеся к востоку «андроновцы» напротив, ибо их частью как раз и были обитатели Хванираты – те самые племена, не оставившие нам самоназвания, но впоследствии известные под именем ариев.

Но, как бы ни лестно поклонникам Аркаима локализовать прародину ариев в «Стране городов», те во множестве селились и по соседству. Обо всех их рассказывать нет смысла, но упомянем о проживавших к востоку так называемых – по месту обнаружения археологических памятников – «петровских» племенах. Земли западных соседей привлекали «петровцев» изобилием руд, потому они этим соседям немало завидовали и время от времени тревожили их набегами. Рано или поздно эти набеги могли обратиться в масштабное вторжение, и обитатели Хванираты попятились на запад, чтобы затем, через десятилетия, повернуть на юг. Почему? С чем связаны столь странные метания по сторонам света? Не так давно возникла довольно смелая, слабо обоснованная, но имеющая право быть гипотеза о том, что обитатели Хванираты были индоариями, а «петровцы» – иранцами. И уже тогда они враждовали не на жизнь, а на смерть. Возможно, конечно. В таком случае индоариям было резонно возвратиться на запад, в Причерноморье, откуда они некогда вышли.

Однако они повернули на юг – в места, мало изведанные. И причина тому могла быть только одна – по пути на запад беглецы столкнулись еще с одним, могущественным этносом, которому уступали в численности и силе.

Каким путем они шли? В любом случае вблизи Каспия – обходя его, вероятнее всего, с запада. И через срок, определяемый не одним человеческим поколением, оказались в Туркмении, уже занятой, где им пришлось доказывать свою силу оружием; при этом многое из культуры местных жителей они переняли.

Когда речь заходит об арийском субстрате в Туркменистане, в научной среде всегда возникает спор – похоже, извечный и вечный – «восточников» и «западников», причем, как это ни парадоксально, «восточники» отстаивают гипотезу западного пути следования индоариев, а «западники», напротив, восточного.

«Западники» полагают ариев чистокровными европейцами, почти белокурыми бестиями, этакими цивилизаторами, облагодетельствовавшими азиатских дикарей, а посему, по мнению «западников», арии прошли в Индию и Иран напрямую – через территорию Средней Азии, не подвергнувшись тлетворному влиянию развитых культур Анатолии и Междуречья.

«Восточники» придерживаются диаметрально противоположного мнения: арии попали в Иран и Индию «окольным» путем – через Балканы и Малую Азию, потрепав по дороге Двуречье, после чего не на годы и даже не на десятилетия застряли где-то в Средней Азии.

Отстаивать в данном случае с пеной у рта чью-либо точку зрения нелепо – разрешить подобный спор сродни тому, чтобы определить первенство физиков или лириков. И посему спорить не будем. Бесспорно лишь – в том смысле, что с тем не спорят ни одни, ни другие, – что в своем восточном турне арии, бесспорно, отметились в Малой Азии.

Полагают, что именно арийское влияние определило возникновение в Малой Азии государства Митанни, далеко не самого могучего и выдающегося, но довольно долго угрожавшего хеттам и вавилонянам.

Оно словно свалилось на голову соседям, взявшись в мгновение ока и почти ниоткуда. Проживали в приграничье Малой Азии и Двуречья хурриты, вечно зависимые от соседей и высоких надежд не вынашивавшие, а потом вдруг взяли и пошли походами – сначала на хеттов, а потом и на юг – на Вавилон. Хетты кое-как отбились, но решили благоразумнее забиться в дальний угол Анатолии и до поры до времени там отсидеться, а одряхлевший Вавилон был взят, что говорится, с меча. Великое царство, основанное приснопамятным своими законами Хаммурапи, рухнуло, и вскоре его захватили другие индоевропейские варвары – касситы; есть версия, что они также относились к ариям, ибо поклонялись богам Марутташ и Суриаш (соответственно индоарийские Маруты и Сурья). Митаннийцы же довольствовались северной частью Двуречья, некогда могущественным Ашшуром.

Но пассионарный взрыв прошел, пыл угас, оставляя лишь тлеющие угли. Царь Тушратта еще кое-как противостоял хеттам, но после его смерти в Митанни начались смуты, в результате которых государство попало под контроль Хеттии, а потом и Ассирии. В середине XIII века до н. э. Митанни было полностью захвачено Ассирией. Всех пленных – четырнадцать тысяч – победоносный ассирийский царь Салманасар I приказал ослепить… К чему мы так рассказываем о, казалось бы, стороннем в нашем повествовании Митанни? Да потому, что митаннийцы, как и касситы, имели непосредственное отношение к ариям, представляя первые их волны, отправившиеся на Восток прежде других. Именно авантюристы-арии, эти варяги Древнего мира, немногочисленными отрядами проникли на «водораздел» Малой Азии и Двуречья, подчинили местное население и мутили воду на Переднем Востоке добрую половину тысячелетия.

Арии пришли на Восток на колесницах, что предопределило их превосходство над местными племенами. Они не стали уничтожать население, ибо в силу малочисленности не имели для этого возможности; их миролюбие было невольным. Но как бы то ни было, они приняли местные обычаи, сохранив при этом и свои. Они создали особую касту воинов-возничих – марианну, что тождественно «марья» – «муж» индоариев. Их цари носили арийские имена: Тушратта («обладающий внушающей ужас колесницей»), Шаттиваза («тот, чья победоносная сила – молитва»), Шуттарна («тот, кто поддерживает благо» или же «воин»). Они клялись своими богами, в первую очередь воинственным Индрой.

Еще одна древняя цивилизация, возможно и не чисто арийская, но, по меньшей мере, испытавшая влияние ариев, несколько столетий благоденствовала на территории Южного Туркменистана – в Маргиане, или, как именовали эту страну письменно грамотные соседи, – в стране Маргуш.

Здесь еще с позапрошлого века археологи обнаруживали немало интересного, но наиболее важные находки сделаны относительно недавно экспедицией В. И. Сарианиди, открывателя знаменитого «Бактрийского золота» (20 тысяч золотых изделий из семи могил кушанских царей в Афганистане). Сарианиди принимал активное участие в раскопках святилища Тоголок, а позднее в течение многих лет руководил исследованием святилища Гонур-депе (иногда это название пишется без дефиса). Он выдвинул гипотезу о существовании на рубеже III – II тысячелетий на юге Туркмении и севере Афганистана оригинальной культуры, дав ей название Бактрийско-Маргианского Археологического Комплекса (БМАК).

Первые цивилизации – уже не культуры, ибо помимо прочих аспектов отмечены зачатки письменности, – появились в Южной Туркмении в последние века III тысячелетия до н. э. Они имели азиатские автохтонные корни. Позднее в этих краях появлялись все новые этносы, в том числе и индоевропейские. Когда здесь появились арии, можно спорить, но то, что это было, – факт. Пусть даже на закате Маргушской цивилизации, как полагал В. И. Сарианиди.

Пришельцы создали свою, отличную от автохтонной, культуру, для которой были характерны культы огня, земли, воды и соматического напитка, Небесного Отца и лошади, благодаря которой арии совершали быстрые переходы и имели преимущество в вооруженных столкновениях.

Найденное на востоке Туркменистана святилище, получившее название Тоголок-21, отмечено признаками, характерными для эпохи перехода от соматического общества к цивилизации, от Луны к Солнцу. В отличие от описанного выше Аркаима, Тоголок ориентирован на север, что свидетельствует о том, что арии с ностальгией вспоминали об утраченном рае Ямы-Иймы, который ассоциировался для них с севером и Полярной звездой. Здесь были найдены остатки культа огня и хаомы, причем анализ напитка, следы которого сохранились на сакральных сосудах, обнаружил присутствие эфедры и мака; галлюциногенные свойства хаомы подтверждали также специальные глиняные трубочки, через которые посвященные употребляли священный напиток и на которых были изображены глаза с расширенными зрачками, что характерно для потребляющих маковые препараты.

Подобные, но еще более богатые и потому доказательные находки сделаны в ходе многолетних раскопок Гонур-депе. Обнаружены алтари для жертвоприношения – свидетельства существования культа огня – многочисленные круглые и подземные прямоугольные, где, по мнению Сарианиди, оспариваемому многочисленными оппонентами, горел «вечный» огонь.

На существование культа земли указывают специальные площадки для жертвоприношений, устраиваемые для того, чтобы оградить землю от скверны жертвенной крови.

Следов культа воды в ходе раскопок не обнаружено, но, если следовать логике, он тоже должен был существовать.

О наличии культа сакрального напитка свидетельствуют многочисленные находки как упоминавшиеся в Тоголоке, так и Гонур-депе. Готовили этот напиток – условно назовем его сомой-хаомой – из алкалоидных растений: эфедры, конопли, мака; употребляли же через специальные длинные трубочки, изображения которых сохранились, как сохранились и сакральные чаши для сбраживания, весьма изысканной выделки. Кое-какие соображения можно сделать и о социальном устройстве Маргушской цивилизации. Вне всякого сомнения, она была патриархальной, свидетельство чему – богатые захоронения вождей; в склепах, несмотря на многолетнее старательство древних «черных» копателей, найдены изумительные по своему качеству артефакты – украшения и тонкие по исполнению мозаики и росписи.

В. И. Сарианиди считал, что Маргушская культура не имеет никакого отношения к ариям, что те появились в этих краях, когда Тоголок и Гонур пришли в полный упадок, следует заметить, что арийский этнос в здешних местах не ограничивается индоариями и иранцами. Были еще родственные племена, осевшие на пограничье Двуречья и Малой Азии, а главное, были нуристанцы – народ, сохранившийся и в наши дни и имеющий арийские корни. Именно нуристанцы могли поучаствовать в становлении Маргушской цивилизации, чтобы потом под натиском более могущественных племен уйти на восток.

Как бы то ни было, арии пришли в Маргушу сразу двумя ветвями, говорящими уже разно, но понимающими друг друга; они могли появиться одновременно, но скорее, исходя из лингвистического анализа, это случилось с некоторым интервалом. Отсюда они продолжили свой путь – одни на юго-восток, другие – на запад.

Некогда северную прародину оставили мирные пастухи, теперь же путь продолжали герои…

Глава 7
Захмелевшие от браги

Почему же разошлись родственные племена, называвшие себя ариями? Увы, это осталось загадкой. Возможно, причиной тому был некий конфликт, связанный с разделом территорий, этническими распрями, в основе которых могла быть вражда родов, переродившаяся из личностного конфликта в многопоколенную кровную месть. Но возможно, между двумя ветвями ариев возникла вражда иная – на высшем, ментальном уровне, когда одна часть их изменила свое отношение к миру, приняла иные ценности, в то время как другие пытались следовать традициям предков.

Я предполагаю, что в процессе становления сознания человек прошел стадии индивидуации и индивидуализации: первая определялась неразрывностью коллективного и индивидуального сознания, вторая – разрывом сознаний с сохранением некоей связи лишь на подсознательном уровне. Человек-индивидуум поклонялся Богине-Матери, Луне и Восходящему Солнцу, дорогу к которому он искал на Востоке, человек-индивидуалист отказался от Матери в пользу Небесного Отца, от Луны – в пользу Солнца, причем уже не Восходящего, а Зенитного, уходящего на закат, – потому-то бессмертие и рай он мечтал обрести на западе.

Это и стало причиной разделения двух ветвей великого народа, прозревавших в своем стремлении обрести бессмертие одновременно, но в путь за тем самым бессмертием отправившихся поочередно. Еще почитавшие великую дуалистическую богиню Адити-Дити арии пошли навстречу солнцу – на Восток; уже разочаровавшиеся в Великой Матери, их соплеменники – следующая волна – из Средней Азии повернули на запад.

Столь откровенный разрыв между детьми в пользу одного из родителей не мог не привести к конфликту между ними – скорее всего, неосознанному, но прорывающемуся сквозь бессознательное. Ярые почитатели Отца не могли простить своим собратьям их откровенного предпочтения Великой Богини, те же не могли принять отказ от Матери в пользу Небесного Бога. Сердечное согласие было нарушено, и с той поры арии запада и востока будут относиться друг к другу если уж не с враждой, то с очевидной неприязнью, что с веками будет только усиливаться.

Ну а покуда первая волна ариев вторглась на изобильные равнины Индостана. Это произошло примерно три с половиной тысячи лет назад.

Арии пришли отнюдь не на пустое место. В Северной Индии уже тысячелетие существовала весьма развитая цивилизация, названная Хараппской по населенному пункту, подле которого было найдено одно из самых значительных древних поселений.

Обнаружили ее совершенно случайно. Археолог Александр Каннингем решил раскопать Холм Мертвых, на языке урду – Мохенджо-Даро, где местные жители находили множество неведомо откуда взявшихся костей и осколки кухонной утвари. И вдруг обнаружил остатки некоего селения. Далее позволю процитировать собственную персону. Итак, о впечатлении сэра Каннингема по поводу обнаруженного селения в книге «Шаманы, маги и колдуны»: «И не столь уж примитивного, как могло показаться цивилизованному джентльмену, и весьма древнего, процветавшего, видимо, в те времена, когда англичане обезьянами прыгали по баобабам вдоль берега Темзы. Нашего колониалиста поразили два обстоятельства – изящные резные печати со странными знаками да еще наличие общественных сортиров, о необходимости которых цивилизаторы из Сити только начинали догадываться».

Хараппская цивилизация охватывала практически всю Северную Индию – 1600 километров с запада на восток и 1250 с севера на юг. К настоящему времени найдено около тысячи поселений, в том числе городов со 100-тысячным населением. Названий этих городов и деревушек история, конечно же, не сохранила, поэтому им присваивали имена с легкой руки местных обитателей или по близлежащим селениям.

Большинство селений располагались в руслах Инда и пяти впадающих в него притоков, восточная граница Хараппской цивилизации достигала истоков Ганга. Если исходить из размеров освоенной территории, она превосходила древнейшие цивилизации Египта и Месопотамии, да и по уровню культуры мало в чем им уступала. Уже в середине III тысячелетия до н. э. хараппцы были искусны во многих ремеслах, в том числе в металлургии. Они были замечательными строителями и возводили на платформах правильной планировки города, нередко с массивными крепостными стенами, широкими прямыми улицами, трехэтажными домами, канализацией. Они торговали с соседями, в том числе с шумерами. У них была письменность, не очень удачную расшифровку которой предложил знаменитый – в том числе знанием множества языков – наш соотечественник Юрий Кнорозов; у них существовали оригинальные религиозные культы, о которых мы, к сожалению, знаем немногое – предполагают, что обитатели Хараппы почитали Шиву, Кришну, Куберу, – но даже на основе этого немногого мы вправе предположить, что уровень сакрального менталитета хараппцев был ничуть не ниже, чем у шумеров и египтян.

Одним словом, это была могучая цивилизация, и ариям, даже если допустить их военную и пассионарную мощь, было бы не просто совладать с многочисленным, располагающим укрепленными городами населением. Но никаких жертв и не потребовалось, хотя ариям долгое время ставили в вину гибель блестящих Хараппы и Мохенджо-Даро. Эти города пали раньше появления пришельцев с севера, и причина их гибели неведома, хотя любители невероятного пытаются представить ее едва ли не следствием ядерного удара, рассказывая басни про оплавленные камни. Однако басни редко выходят даже на уровень гипотез.

Нет, причина гибели Хараппы была естественна, она укладывается в общую картину взлета и падения этносов. Быть может, она была каким-то образом связана с изменением климата. Так или иначе, но уже в XIX веке до н. э. цветущие города Северной Индии начали приходить в упадок, а спустя еще два– три столетия и вовсе прекратили существование.

Ряд исследователей все же считают, что арии «приложили руку» к уничтожению хараппской культуры на самом последнем этапе ее существования, – они учитывают, что зафиксированы более ранние вторжения воинственных племен с запада в этот и сопредельные регионы. И в самом деле, около 3000 лет до н. э. неизвестные агрессоры прошли огнем и мечом Белуджистан, обратив в прах около двух тысяч селений. Цветущая культура, существовавшая здесь, исчезла в одночасье, уступив место примитивной. Так что арии в принципе могли стать могильщиками Хараппы и Мохенджо-Даро, хотя я придерживаюсь той точки зрения, что хараппская культура деградировала и рассыпалась до их появления.

Арии пришли, можно сказать, «на готовенькое». Страна, которую они после долгих невзгод достигли, отличалась плодородием, а население ее, хотя и было весьма многочисленно, серьезного сопротивления организовать не могло. Смуглые, почти чернокожие люди, казавшиеся ариям невероятно уродливыми, вероятно, не без любопытства взирали на пришельцев – гордо возвышающихся на колесницах воинов, пастухов, гонящих стада отощалых в пути коров, сидящих на двухколесных повозках, запряженных быками, детей и женщин. Пришельцев было немного, и аборигены могли без труда задавить их своей массой, но дасья – разбойники, демоны, – так прозвали аборигенов переселенцы, были неорганизованны и инертны.

Небольшое племя ариев – а они шли именно небольшими племенами, именовавшимися «грама» (отряд), – без особого труда подчиняло себе область, порабощая дасья либо изгоняя их. Не сказать, чтобы арии ненавидели аборигенов; скорее, они презирали их – за трусость, за пассивность, за неспособность организовать отпор. Ведь если дасья и пытались противостоять завоевателям, то собирали для этого целые армии, которые, несмотря на свою бесчисленность, терпели поражения от дружин ариев, пугавших врага уже одной своей тактикой – наступлением колесниц и меткой стрельбой из луков, а в рукопашной схватке, если, конечно, до нее доходило, умело орудовавших тяжелыми топорами, молотами, мечами, а то и ваджрами.

Потому-то арии и презирали дасья, сохранив в своих преданиях память лишь о немногих отважных неприятельских вождях; потому-то они брезгливо именовали своих слабых врагов, отмечая их физические черты и жизненные устои, темными и короткорукими, безносыми и косматыми, безбожными и беззаконными; потому-то они смогли обратить дасья в низший сорт людей – слуг-шудр.

В короткий с точки зрения истории срок – не более сотни лет – арии заняли огромные территории, обосновавшись в Пенджабе (Кабул, Инд и пять его притоков) и не прекращая продвижения на восток и юг.

Завоеватели принесли с собой обычаи, непривычные для аборигенов. Будучи этносом пассионарным, одаренным духовно, в культурно-потребительском отношении – что является показателем развития цивилизации – арии порядком уступали аборигенам.

Если дасья уже давно и успешно занимались земледелием, получая высокие урожаи, арии более полагались на скот – на быков и коней, нежели на земледельческий труд. Нет, они знали, как выращивать ячмень, но потребовалось время – и немало времени, – чтобы земля, возделанная арием, дала жатву, столь же благодатную, как и у дасья. Овощей же арии почти не выращивали и потому в жизни своей полагались не на МатьПарвати, а на Отца-Пушана, покровителя стад. Именно матушки-коровы, эти многообильные облака – в «Ригведе» коровы олицетворяемы дождевыми облаками, – давали ариям большую часть пищи: молоко, простоквашу, масло. Мясо было редкостью, потому что коров, их почитая, забивали редко, других животных почти не разводили, а охота была нерегулярной; растительная пища: ячменная лепешка или каша, овощи и фрукты – была скорее лакомством, нежели привычным блюдом.

В ремесле арии также преуспели лишь отчасти. Они умели делать превосходные колесницы, маневренные и легкие, достойные похвального слова.

 
От неба и от земли взята сила (ее),
От лесных деревьев принесена (ее) мощь.
Силу вод, принесенную коровами,
Дубину грома Индры – колесницу почти жертвой!
 

Ригведа, VI, 42, 27

В случае необходимости колесница легко разбиралась, соответственно ее легко было и починить. Колесница была не просто средством передвижения, но и гарантом военных успехов ариев. Нет, она не применялась в качестве тарана для прорыва неприятельского строя, как у персов эпохи Дария Кодомана; воины использовали колесницу как средство стремительного маневра, сближаясь с врагом и поражая его из луков, а в случае необходимости стремительно отступая. Пожалуй, колесница являлась высшим достижением арийской техники – оттого труд плотника, специалиста по изготовлению колесниц, ценился много выше, чем труд любого другого ремесленника, исключая разве что кузнеца, ибо в хорошем оружии арии также нуждались, а оно, если учесть победоносность пришельцев, превосходило то, каким были вооружены дасья.

В остальном арии уступали аборигенам. Посуда их – мышино-серая с узорами – была слеплена без гончарного круга и качеством не отличалась. Строить дома пришельцы толком не умели и потому селились в примитивных жилищах, нередко в шалашах или неказистых хижинах, кое-как сооруженных из камней старых построек. Одевались также без особых изысков: одежду шили из материи, что изготовляли из овечьей шерсти и волокнистой травы.

Общество ариев уже было неоднородно. Хотя все члены рода номинально все еще считались равными, но некоторые были «равнее» других. Все большую власть забирала жреческая каста – брахманы, которые постепенно оттеснили на второй план вдохновенных певцов-риши, что получали откровения под воздействием божественного сомы. Брахманы полностью присвоили себе функции общения с богами, и прежде всего принесения жертв. Лишь они сохранили секрет изначального сомы, чем и кичились пред соплеменниками.

Не меньшей властью и почетом пользовались ратайштары – воины, управлявшие колесницами и решавшие исход битв. Эти воины, составлявшие дружины вождей, в скором будущем превратятся в привилегированную касту кшатриев.

Ну и на последний план все более отходили простые общинники вайшья (человек из рода), чья роль с течением времени свелась лишь к добыванию пищи для обеспечивающих общение с богами брахманов и для побеждающих врагов кшатриев.

Ученые не могут даже примерно определить, сколько арийских племен вторглось в Северную Индию. Известны лишь несколько наименований – думается, лишь незначительная часть из общего; но при этом не вызывает сомнений, что в целом племена ариев были немногочисленны, недаром упомянутая выше грама означает как племя и военный отряд, так и деревню. То есть численность племени равнялась численности жителей одной деревни и достигала в лучшем случае нескольких тысяч, а то и сот человек, которые, занимая территорию, далеко не всегда оседали на ней, а продолжали вести полукочевой образ жизни, неспешными ручейками растекаясь все дальше на восток – от благословенного Инда к Сарасвати, которой суждено было стать священной рекой ариев и дать имя богине-покровительнице.

Прошло немало лет с тех пор, как первые индоевропейцы покинули древнюю родину, дабы отправиться в долгий – временем и пространствами – путь по бескрайним просторам Евразии. В этот путь они отправлялись, осеняемые лунным светом Великой Матери, но год от года все более отстранялись от ее груди, передоверяя судьбу Небесному Отцу. Они уже отреклись от своей древней веры, что устанавливала связь человека с миром, и пытались миром верховодить, уповая на силу магического заклинания: если Мать уговаривала договориться, Отец же настаивал заставить!

На смену шаманизму пришла магия. Древнейшие шаманские гимны «Ригведы» потеснились сначала гимнами «Сама– веды», а потом и заклинаниями «Яджурведы», призванными волей человека принудить богов исполнить его, человека, веления.

А боги ариев были причудливы, как был причудлив и осеняемый ими мир. То были древние боги, отпочковавшиеся от общего индоевропейского древа. Изначальным божеством, вне сомнения, была Великая Мать, Ужасная Богиня, Мать вещей, но в силу специфичности условий, в которых формировался арийский этнос, а именно: постоянная готовность к вооруженному конфликту с другими племенами, трудности переходов и смена ландшафтов в ходе миграций, – стремительно возрастала роль мужчин, что способствовало ускоренному становлению культов мужских божеств, постепенно, но неуклонно отнимающих власть у Богини-Матери. К моменту вступления в Среднюю Азию арии обладали уже вполне сформированным пантеоном, главную роль в котором играли мужские божества, а от былого влияния Великой Матери и ее ипостасей остались лишь слабые воспоминания.

Своих богов арии именовали асурами – обладающими жизненной силой или светозарными. Арии истово их почитали. В их честь певцы-риши слагали гимны, брахманы читали, к ним обращаясь, мантры, хотары возливали сладкую сому. Богов было за что любить. Ведь это боги создали мир – далекий Дьяус и темный Варуна, мастеровитый Тваштар и всеобъемлющий Праджапати. Ведь это боги поддерживали его – обильный Пушан и мстительный Рудра, законодающий Митра и солнечнорукий Савитар. Ведь это боги даровали защиту человеку. Воскличь им – и разом явятся на подмогу яростный Агни и буйносердный Индра, стремительные Ашвины и сладкоголосый Сома. Одни сокрушат громадных демонов, другие направят оружие человека в сердца кровожадных ракшасов.

Ведь это боги даровали человеку то самое Слово, что определяет разум единственного и законы единого, то самое Слово, что определяет власть человека над прочими тварями, то самое Слово, что было в начале всего. Недаром арии даже обожествили Слово, вложив его в прекрасные уста богини речи Вач.

В общем, ариям повезло с ними. И богам повезло с ариями. Боги правили ярким, искусным, отважным народом, народ, в свою очередь, имел прекрасных, буйносердных, харáктерных богов. Столь харáктерных, что этому свойству позавидовали б сами владыки Олимпа. Да, грозен могучий муж Зевс, да, прекрасен хладноликий Аполлон, да, яростен кровожадный Арей, да, искусен хромоногий Гефест. Но разве уступит Зевсу громаднобрюхий гуляка и беспощадный Индра! Но разве уступит Аполлону златорукий Савитар! Но разве уступит Арею стремительный Рудра! И разве не страннее Гефеста уродец Кубера! Ну нет! Боги ариев ничуть не менее человечны. Яркие, на зависть щедрые боги! Боги, достойные людей, ими рожденных… Боги, достойные людей, их породивших… Первым небесный престол занял Варуна, столь же загадочный, что и Уран эллинов. Варуна заложил основы всего. Он «разбил» Землю, «протянул» воздух, вложил волю и вдохновение, разместил по своим местам солнце и сому. Но Варуна не только родитель, но и охранитель, покрывающий творение, определяющий его в рамках Закона, Варуна еще и питатель, одариватель жизненной силой: корень «ври», от коего производится слово «Варуна», значит – покрывать, сдерживать, охранять, питать, охватывать, одаривать. Своей беспощадной петлей или сетью Варуна опутывает творение, придавая ему форму, меняя формы могучей силой майя.

Таинственная сила майя обличает Варуну как колдуна, шамана, Ужасного Владыку. Варуна, этот «поэт небес», связан с магией и тайным знанием. Облаченный в темные одежды, со скрытым изменчивой тенью ликом, он является ночью, едва различимый в свете луны, таинственный как Один или Ахура-Мазда, но даже еще более таинственный. Он – тайная ипостась Великой Матери, именем которой правит. Он, подобно славянскому Перуну, – бог варана, магического заклятия, дающего силу оружию. Он свиреп и неукротим, словно испивший чистого сому, он поэтично неудержим во всем – в деле, в слове, в мысли. Он не объемлет собою все, но про все, как и подобает шаману, ведает. Ни один волос не может упасть без ведома этого нелепого с виду толстяка на гусе, каким представляли его индуисты.