Текст книги "Чудотворец"

Во время этой короткой перепалки Николай листал тетрадь, и его внимание привлекла страница, где Ставицкий и четырехлетний Денис гуляли в парке, а потом мальчик катался на карусели.

– Что за пацан?

– В среду забрал в детсаду, пошли в парк, – пожал плечами Зубарев. – Съели по беляшу, выпили газировки. Пацан катался на карусели «Солнышко» и на детском поезде… Потом Ставицкий купил пацану крокодила, отвез его по этому адресу, – он перелистнул страницу и ткнул в адрес пальцем. – И поехал домой.

– У меня тоже в детстве крокодил был, – вспомнил Юра, улыбнувшись брату. – Помнишь?

Улыбка сползла с его лица, когда он увидел, каким взглядом Николай смотрит на фотографию, где издалека видно, как Ставицкий с мальчиком заходят в подъезд ничем не примечательной пятиэтажки в спальном районе.

– Чего?

Николай не отреагировал. Он вспоминал.

* * *

…Вот он ночью, в штормовке, рабочих ботинках, с большим рюкзаком – заходит в тот самый подъезд пятиэтажки в спальном районе. Поднимается в небольшую однокомнатную квартиру. Его встречает Вера Чернышова – спросонья, в незастегнутом домашнем халате поверх ночнушки.

– Привет, как дела? – радостно говорит Николай, ставит у стены рюкзак, снимает штормовку. – Все, отшабашил: всех денег не заработаешь… Идем чай пить?

Он проходит в кухню, наливает воду в чайник со свистком и ставит его на плиту. Вера мнется у двери.

– Ну, говори? – хмурится Николай, почуяв неладное.

– Я беременна, – выдавливает женщина.

Николай задумчиво кивает своим мыслям. Отходит к окну. Садится на стул в углу комнаты.

Вера старается говорить спокойно, но в глазах ее стоят слезы.

– Врач сказал: если аборт… детей может не быть… скорее всего, не будет…

Николай сидит, глядя в одну точку.

– Я… – голос Веры дрожит, – решила оставить ребенка…

Николай поднимает взгляд, встречается глазами с Верой.

– Чувствовал: что-то случилось, но даже представить не мог… Почему-то уверен был, что ты мне никогда не изменишь…

Вера отводит взгляд, закрывает глаза, чтобы сдержать слезы.

– Прости…

– Кто отец?

– Я не хочу об этом говорить…

– Любишь его?

– Я не хочу об этом говорить!

Николай какое-то время молча смотрит на Веру, и та беззвучно плачет.

– Прощай.

Он идет в прихожую, одевается, берет рюкзак и выходит из квартиры.

* * *

Вера, держа за руку Дениса, завернула за угол и направилась к подъезду. Николай, сидевший на скамейке, встал ей навстречу.

– Привет. Как дела?

Вера буквально онемела, Дениска же с любопытством спросил:

– А вы кто?

– Папин друг, – улыбнулся мальчику Арбенин.

– Тоже волшебник?

– Денис?! – Вера сильно дернула сына за руку, и мальчик растерянно посмотрел на нее: что он такого сказал, что мама делает ему больно и кричит?

– Не калечь сына, – глухо проговорил Николай. – Я знаю, кто его папа. Я ведь его друг.

– А я этого не скрываю! – огрызнулась Вера. – Что-то случилось? Зачем ты здесь?

– Соскучился. Давно не виделись.

– Извини, мы спешим. Как-нибудь в другой раз.

– Куда мы спешим? – поинтересовался Денис, но остался без ответа.

Дома Денис, уже позабыв о странной встрече, сразу кинулся к телевизору. Вера молча взяла детскую книжку, положила на диван рядом с сыном и выключила телевизор.

– Ну мам! Там мультики!

– Две страницы прочтешь, перескажешь – потом мультики.

– Не будет потом… – насупился мальчик.

– Включишь видюшник – там этих мультиков!..

Вера подошла к окну и посмотрела в просвет между шторами. Скамейка была пуста. Вдруг женщина услышала, как кто-то открывает входную дверь ключом, и быстро вышла из комнаты.

– У меня ключ остался – решил зайти, отдать, – Арбенин положил ключ на полку под зеркалом. – Идем чай пить?

– Зачем ты пришел? Мучить меня?..

– Перестань, – ласково улыбнулся Николай. – Я правда соскучился.

Он прошел в кухню, где мало что изменилось, а Вера остановилась у двери.

– Ну, рассказывай: как ты?.. Все там же, в лаборатории?

Вера кивнула, молча наблюдая, как Николай берет с плиты старый чайник со свистком и наливает в него воду.

– Кто ты сейчас по должности?

– Коля, уже ничего не изменишь, – тихо проговорила женщина.

– Да не будем мы ничего менять – просто поговорим…

– Он хороший человек… Добрый… Помогает нам: деньгами, продуктами… Денис его любит…

– Тебе хорошо с ним?

– Я не с ним… Я – мать его сына.

– Во что угодно мог бы поверить, только не в это, – усмехнулся Арбенин. – Ты и он?! Бред какой-то!.. Вера, скажи честно: это, правда, его сын?

– Я не хотела этого, – прошептала Вера, – так получилось. Просто он…

Николай рассмеялся, качая головой.

– Уходи…

– Как у вас все просто… «Так получилось!..» Случайно, да?! – он еле сдерживал клокочущую внутри ярость. – Я ведь любил тебя! Думал, и ты… А ты!..

– Уйди!.. Не лезь в мою жизнь! – в отчаянье крикнула Вера.

– С этим ничтожеством! «Так получилось!..» Ты вообще слышишь себя?! Это же логика потаскухи!

Вера рванулась из кухни, у порога комнаты подхватила на руки испуганного криками Дениса и скрылась за дверью. Николай, тяжело дыша, с трудом оторвал взгляд от захлопнувшейся двери и быстро вышел из квартиры.

* * *

Молодой милиционер указал капитану Качалину на стоящую неподалеку иномарку и скрылся в отделении.

– Садись в машину, разговор есть, – пригласил капитана Мальков.

– Рэкетир? – Качалин улыбался, но глаза его были серьезными. – Кооператор?

Мальков опешил.

– Нет, я…

– А че такой борзый?! – капитан рывком распахнул дверцу со стороны водителя. – Из машины, быстро!

– Тихо-тихо, ты чего?.. – Мальков поспешно выбрался наружу.

– Ты, кто – генерал, меня вызывать?! Жопа от сиденья не отрывается?! – Качалин схватил Малькова за грудки и, прижав спиной к иномарке, с ненавистью процедил: – Ты кто такой, сука, чтоб меня к себе вызывать?! Вы у меня, твари, кровью ссать будете!

– Федя, ты чего?.. Это же я, Гена! Помнишь, в ДК? Нападение на Ставицкого!.. Потом еще… э-э… нормально так потрещали, договорились…

– О чем договорились?.. – капитан от неожиданности отпустил Малькова, и оба непонимающе уставились друг на друга.

– Вообще ничего не помнишь?.. С нами сержант был, Паша, щуплый такой, рыжий…

Капитан обернулся ко входу в отделение:

– Серый, Ефимова крикни – пусть выйдет! – он снова посмотрел на Малькова. – Мужик, ты бредишь?

– Мы же в ДК бумаги подписывали! Может, сходить, посмотреть?

– Что смотреть?! – заорал капитан. – Хочешь сказать: я дурак?!

– Просто проверить… – неуверенно пробормотал Мальков.

На крыльцо тем временем вышел рыжий сержант Ефимов.

– Знаешь его? – Качалин кивнул на Малькова. – Говорит, мы с ним о чем-то договорились.

Ефимов подошел ближе, вгляделся в лицо Малькова и пожал плечами:

– Лично я ни о чем с ним не договаривался… А че он хочет?

– Пока не понял.

Мальков, переводя взгляд с капитана на сержанта и обратно, натянуто улыбнулся.

– У меня бывает, после контузии… клинит местами – людей путаю… Все, мужики, без обид!

* * *

Мальков и Ставицкий в молчании сидели в машине. Наконец, Мальков спросил:

– Ты же можешь заставить их вспомнить?!

– А потом он снова заставит забыть, – усмехнулся Виктор. – Так и будем над милицией издеваться?

– Есть же бумаги! Протокол, что там еще?..

– Нет уже никаких бумаг: сожгли, изорвали… или он их съесть заставил. Сказал, что это – бутерброды с килькой.

– Может, ему еще раз башку проломить?

– Гена, не увлекайся! – Ставицкий укоризненно посмотрел на него. – Человек не хочет в тюрьму – это естественно, за что его бить?.. На телевидение его не пустят. Выступать захочет – ползала не соберет, его же никто не знает. Все, что он может – мелко пакостить… Вернемся – я его накажу.

* * *

Витя Даглец с камерой на плече, Юра Арбенин в форме капитана милиции, Михаил Зубарев в строгом костюме и с экспертным чемоданчиком поднимались по лестнице.

– Тимофей Степанович и Ольга Петровна Барановы?

Супруги, с дорожными сумками только что вышедшие из квартиры, растерянно посмотрели на приближающихся людей. Ольга первой нашла в себе силы кивнуть.

– Капитан Тарасов, спецотдел МУРа по борьбе с мошенничеством, – представился Юра, отдав честь. – Можете не торопиться. Виктор Ставицкий со своим подельником сняты с поезда и в данный момент тоже дают показания.

Тимофей Степанович побледнел, а Ольга изобразила удивление.

– А-а… кто это?

– Каждый вечер ходите на его выступления и даже не знаете, кто это? – приветливо улыбнулся Юра. – Сейчас подъедет следователь с санкцией на обыск и все вам подробно объяснит.

Притихшие супруги Барановы вернулись в квартиру, и Мальцев приступил к снятию отпечатков их пальцев. Юра, прохаживаясь по комнате, монотонно вещал:

– Согласно постановлению МВД СССР за номером двести два дробь четыре, с 15 апреля этого года все следственные действия по делам о мошенничестве должны быть записаны на видеокамеру…

– Не понимаю: в чем нас обвиняют? – возмутилась наконец Ольга. – Мы требуем адвоката! Тимоша, что ты молчишь?!

– Никто вас не обвиняет, – успокаивающе проговорил Юра. – Речь идет о свидетельских показаниях. Расскажете нам о преступной деятельности Виктора Ставицкого – и можете быть свободны! Давно познакомились?

– Недавно. Случайно. На улице.

– И каждый вечер – как на работу – шли на его выступления?

– У меня пупочная грыжа, у Тимоши язва – хотели избавиться…

– Так, Ольга Петровна, выйдите в соседнюю комнату, а я пока побеседую с вашем мужем.

Тимофей Степанович поднял на Юру растерянный взгляд и испуганно покосился на жену.

– Это исключено, – заявила Ольга. – Он будет говорить только в моем присутствии или в присутствии адвоката.

– Значит, все-таки «адвоката»? – вкрадчиво заметил Юра. – В тюрьму не терпится? Это я вам устрою!

– Вы что себе позволяете?! – вскрикнула женщина, встала и сухо добавила: – Дайте телефон вашего начальника – я хочу ему позвонить!

– Сейчас подойдет следователь – с ним разбирайтесь, – устало отмахнулся Юра.

Зубарев, стоявший возле окна, раздернул шторы.

* * *

Николай и Настя сидели в кабине «каблука», и Николай держал девушку за запястье.

– Жжение какое-то… Сильно жжет!

Арбенин убрал руку:

– Больше нельзя, ожог будет… Называется «психологический горчичник».

– Профессор Голин говорил, это очень сложно: головные боли, повышается температура, давление?.. – Настя с недоверием рассматривала покрасневшую кожу.

– От этого, – Николай кивнул на руку девушки, – нет… Вот когда стакан с водой двигал, всего датчиками увешали – давление двести тридцать на двести, спазм сосудов головного мозга…

– Ничего себе!.. Он сказал: вы даже сознание теряли?

– Только один раз.

– Тоже что-то двигали?

– Пытался увидеть будущее… – признался Арбенин и пожал плечами. – Что-то видел… смутно… какие-то отдельные картинки. Надеюсь, не мое будущее. – Он бросил взгляд в окно и воскликнул: – О! Шторы! А мы тут сидим!

Николай выскочил из машины и помчался к подъезду.

Когда он зашел в квартиру Барановых, на тумбочке зазвонил телефон. Арбенин взял трубку:

– Да?.. К сожалению, это невозможно. Супруги Барановы задержаны в рамках расследования уголовного дела по факту мошенничества Виктора Витальевича Ставицкого.

…Мальков в ступоре постоял возле телефона-автомата, затем швырнул трубку на рычаг и кинулся к поезду. Доложив все Ставицкому и его администратору, сорокалетнему лысеющему Леониду Гузаку, он тяжело выдохнул и сел.

– Надо отменять поездку! – будь в купе место, Гузак забегал бы по потолку. – Подключать людей – из милиции, горисполкома!.. Витя, ты меня слышишь?!

Ставицкий лишь задумчиво покачал головой:

– Он как раз хочет, чтоб мы отменили поездку.

– Думаешь, это он? – подал голос Мальков. – Вот тебе и «мелкие пакости»! У него что, друзья в прокуратуре?

– Кто?.. – всполошился Гузак. – Я чего-то не знаю?!

Ставицкий помотал головой, игнорируя Леонида:

– Нет никакого дела – я бы знал. Есть информация, которую надо защитить… У Ольги подруга с «Мосфильма» – она нам людей искала…

– Ч-черт!

– Кто-нибудь мне что-нибудь объяснит?! – возмутился Гузак.

– Леня! – рявкнул Мальков. – Можешь помолчать полминуты?

Поезд тем временем дернулся и медленно тронулся с места.

Ставицкий рывком поднялся.

– Все по плану. Прилечу утренним рейсом.

– Людей искать вместо Барановых?

– Обойдемся, – бросил Ставицкий и выскочил из купе.

* * *

Витя Даглец работал с видеокамерой, а Ольга Баранова – спокойная, сосредоточенная, но чуть заторможенная – смотрела в глаза сидящему напротив Николаю Арбенину и говорила:

– Витя называет предметы в определенной последовательности. У каждого из нас свой код. Ну вот, например, – женщина мизинцем как будто убрала тушь с внешнего края правого глаза, затем с внутреннего, приподняла подбородок и чуть вытянула шею, коснувшись ее ладонью, затем широко улыбнулась и три раза еле заметно качнула головой. – Первый предмет, восьмой ряд, шестнадцатое место.

– Четверо «подсадных», – кивнул Николай. – Этот его… напарник, телохранитель – не знаю, кто он?..

– Гена Мальков.

– Кто еще в «команде» Ставицкого?

– Администратор Леня Гузак – он же ведет бухгалтерию. И Алла Сивцова, бригадир массовки с «Мосфильма» – находит нужных людей, инструктирует…

– Якобы исцелившихся?

Ольга кивнула и, помолчав, продолжила:

– Сейчас уже в зале почти всегда есть те, кто на самом деле верит, что Витя им помог – благодарят, рассказывают, как излечились… Но до сих пор, на всякий случай, на каждом выступлении сидит свой человек – желательно с внешним дефектом, – который готов рассказать, что практически умирал. А после Витиных сеансов начал постепенно исцеляться…

– Эти двое – Леня с Аллой – тоже поехали со Ставицким?

– Леня – да… Алла осталась в Москве.

– Знаете, как ее найти?

– Конечно. Она моя подруга.

* * *

Ставицкий быстрым шагом в темноте подошел к служебной двери одного из корпусов «Мосфильма». Его уже ждали: взволнованная «киноженщина» неопределенного возраста устремилась ему навстречу.

– Виктор Витальевич, что-то случилось?

– Аллочка, все хорошо, – целитель приветливо улыбнулся и поцеловал ее в щеку. – Есть небольшие проблемы, мы их сейчас решим.

– Это из-за тех калек, да? Кто-то узнал?!

– Так… – Ставицкий улыбнулся еще шире. – Посмотри на меня! Я же сказал: не о чем волноваться! Идем?..

Он жестом пригласил Аллу вперед, к двери служебного входа. Уже без улыбки огляделся по сторонам – никого.

В небольшом кабинете Алла достала из нижнего ящика стола потрепанную старую тетрадку и подала Ставицкому.

– Все здесь: адреса, фамилии, расчеты – больше никаких записей.

Ставицкий взял со стола большую пепельницу, полную окурков, вытряхнул в стоящую под столом урну.

– Кто помогал их искать?

Целитель вырвал из тетради листы, на которых были записи, скомкал их, положил в пепельницу и поджег.

– Никто, честное слово! Все – сама, как вы сказали: в маленьких городках, поселках, не ближе ста километров от Москвы… Виктор Витальевич, только честно: нас могут разоблачить?

– Уже нет, – Ставицкий заморгал от дыма. – Надо открыть окно, проветрить… Источник информации уничтожен!

Алла направилась к окну, а Виктор, перестав улыбаться, медленно пошел следом.

– К сожалению, остался еще один…

Алла вздрогнула, обернулась, встретившись взглядом с целителем, и упала без сознания. Ставицкий едва успел подхватить ее и уложить на стоящий у окна небольшой диванчик.

* * *

Ставицкий позвонил в дверь Барановых, и ему открыла Ольга.

– Я все знаю, – тихо проговорил Виктор.

Ольга отступила, пропуская его в квартиру, и ее глаза наполнились слезами.

– Не помню, что я им рассказала… Вообще ничего!

– Ты ни в чем не виновата, – Ставицкий утешающе приобнял ее, и Ольга расплакалась, уткнувшись ему в плечо.

– Кто это, Слава?!

– Они надеются, что – конкуренты, – с еле заметной усмешкой пояснил Виктор. – Не плачь. Мы попробуем все исправить.

* * *

Алла Сивцова поднялась по лестнице к своей квартире.

– Алла Сергеевна?

Сивцова обернулась и, настороженно осмотрев незнакомого мужчину, кивнула.

– Нам нужно поговорить…

– Вы кто?

– …о том, как вы помогали Виктору Ставицкому.

– Кому?!

Николай нахмурился и пристально посмотрел в глаза Сивцовой.

Беспорядочная череда кадров, картинок, образов, лица известных актеров и незнакомые лица, «Мосфильм», кабинет, ресторан, спальня… лицо Ольги Барановой… еще несколько эпизодов с Ольгой… и снова – лица, лица, лица…

Но среди них Ставицкого нет.

– Кто вы такой? – Алла взволновалась не на шутку. – Что вам нужно?!

– Вы не помните Виктора Ставицкого? – с усилием выговорил Арбенин.

– С «Ленфильма»? – растерялась женщина. – Администратора?

Перед мысленным взором Николая снова пронесся беспорядочный поток воспоминаний, но Ставицкого там по-прежнему не было.

– Не помните… – обескураженный Николай вытер со лба пот.

– Уходите, я милицию вызову!

– Ухожу. Извините…

Арбенин повернулся и стал спускаться по лестнице, а Сивцова проводила его ничего не понимающим взглядом.

…Очередной выпуск программы Ярослава Гудовского выходил в прямом эфире.

«В одной из последних программ мы попрощались с ведущим нашей постоянной рубрики «Исцели себя с Виктором Ставицким», который отправился в поездку по стране, и объявили о временном закрытии его рубрики, – Гудовский выдержал паузу. – История получила неожиданное продолжение… Нам позвонила женщина. Рассказала, как трое неизвестных ворвались к ней в квартиру. Силой и угрозами они заставили ее оклеветать давнего институтского друга Виктора Ставицкого. Мы тут же отправились к ней».

Далее на экране возникла квартира Барановых, где Гудовский беседовал с несчастной, заплаканной Ольгой.

«Дали какой-то листок, заставили сказать на камеру…»

«Что именно?»

«О том, что Ставицкий – мошенник, наживается на людском горе, а я ему якобы помогала… Точно не помню – была в таком состоянии…»

«По-вашему: зачем им эта запись?» – наигранно-тревожно спросил Гудовский.

«Я слышала, как двое спорили, сколько им за нее заплатят.»

«Думаете, они хотят шантажировать Виктора Ставицкого тем, что обнародуют пленку?»

Ольга пожала плечами: «Я не знаю».

«Вы запомнили лица нападавших?»

«Смутно… Обычные лица… Извините, я очень испугалась…» – женщина тихо заплакала.

Гудовский с сочувствием посмотрел на Ольгу и, подавшись вперед, накрыл ее руку своей ладонью. «Вы правильно сделали, что обратились в нашу программу».

Кадр сменился: Гудовский снова был в студии, на месте ведущего.

«Возможно, когда-нибудь, если эта пленка всплывет, мы узнаем имена тех, кто пытался опорочить честное имя Виктор Ставицкого»…

Арбенин сидел на диване, буквально испепеляя взглядом экран телевизора.

– Все… Приплыли, – мрачный Юра выключил телевизор и развернулся к брату. – Зачем ты по телефону сказал, что их задержали?.. Про уголовное дело – зачем?! Рисануться хотел?! Поиздеваться?! Ты дал ему время сделать ответный ход! Все я у нас дурак! А ты самый умный, да?! – он ткнул пальцем в темный экран. – Рисанулся?!.. Теперь он с нами играет! На крючке держит! И что нам делать?!

Николай молча посмотрел в окно, о чем-то напряженно размышляя…

А через несколько часов он с Зубаревым уже мчались на машине в Минск.

* * *

Теплым июльским вечером зал минского Дома культуры был забит до отказа.

Ставицкий стоял в проходе между рядами и с мягкой улыбкой слушал взволнованную женщину.

– У меня была повреждена мозговая кора, хронический арахноидит. Головные боли страшные, а год назад вообще стали беспрерывными… По ночам немела левая рука, никакие лекарства не помогали… После ваших сеансов рука перестала неметь, что самое удивительное, вообще не болит голова. Я не употребляю никаких таблеток. Спасибо вам… – она прослезилась. – Спасибо, что вы есть!

Люди в зале громко зааплодировали, а женщина вдруг перестала улыбаться, схватилась за голову правой рукой, в то время как левая бессильно упала и выронила микрофон.

– Что с вами? – встревожился Ставицкий.

– Голова!.. Рука!

В зале поднялся шум, зрители заволновались. Из-за кулис выбежал Мальков и торопливо вывел женщину из зала. Ставицкий, пытаясь держать лицо, спокойно пояснил:

– Это бывает… Порой ненадолго возвращается прежнее состояние, но очень быстро проходит, – он улыбнулся. – К счастью, физическая память короче психической…

Целитель шагнул к парню с другой стороны прохода, который до этого тянул руку, а теперь сидел в растерянности.

– Вы тоже что-то хотели нам рассказать?

Ассистентка подала молодому человеку микрофон.

– Раньше я заикался, а теперь, после ваших сеансов, го-го-го-ва-а-а-а-р-р-ю…

В глазах парня заплескался ужас. Зал пришел в еще большее волнение, и вдруг с разных концов послышались выкрики:

– О, Господи!

– Что происходит?!

– Сделайте что-нибудь!..

Ставицкий растерянно огляделся – и здесь, и там, по всему залу сидели перепуганные люди с широко раскрытыми ртами. Многие зрители вскочили и пытались выбраться из зала. Началось столпотворение.

Вдруг целитель увидел Арбенина, который невозмутимо сидел в последним ряду. Но вот он встал и быстро прошел к сцене, на ходу забрав микрофон у заикающегося парня и говоря спокойным, ровным голосом.

– Не надо кричать, успокойтесь… все хорошо… не о чем волноваться… сейчас все пройдет…

Остановившись в метре от Ставицкого, Николай обернулся к залу, и продолжил:

– Расслабляются мышцы лица… Те, кто не мог закрыть рот – закрывают его…

Шум в зале постепенно начал стихать. Многие люди закрывали рты и растерянно переглядывались.

– Заикание проходит навсегда, – Арбенин посмотрел на молодого человека, у которого забрал микрофон. – Это была минутная слабость… Скажите, как вас зовут?

– Се-сергей… – парень подвигал челюстью и четко, радостно выпалил: – Сергей!.. Сергей!

– Все-все, мы уже поняли! – с улыбкой кивнул Арбенин. – Мой друг Виктор Ставицкий излечил вас от этого недуга – вы никогда больше не будете заикаться.

На сцену выбежал Мальков со вторым микрофоном и отдал его Ставицкому, который уже взял себя в руки.

– Знакомьтесь: Николай Арбенин! – представил он.

Арбенин кивнул Малькову:

– Приведите в зал женщину – головные боли к ней больше не вернутся, рука будет нормально работать…

– Наверняка многие из вас читали статью, – подхватил Ставицкий, – где некто академик Борщев заявил, цитирую: «Все эти целители, экстрасенсы, чудотворцы – пена, которую вынесло на наш берег волнами перестройки»… Так вот! Мы с Николаем познакомились задолго до перестройки, когда в СССР была создана целая лаборатория для изучения экстрасенсорных способностей человека. Я пригласил Николая, чтобы вы сами увидели: много ли правды в словах таких академиков, как этот – с позволения сказать, Борщев?.. Они критикуют меня, не гнушаясь откровенной ложью и даже не задумываясь над тем, чтобы элементарно отделить зерна от плевел.

Арбенин и Ставицкий пересеклись взглядами, и Николай, сдержав улыбку, кивнул.

– Спасибо за приглашение.

* * *

Вечером, в комнате отдыха, разъяренный Ставицкий упал в кресло и уставился в одну точку.

– Кто это был?! – прорычал Гузак. – Кто-нибудь мне объяснит, что происходит?!

Ставицкий поднял на Гузака тяжелый взгляд.

– Нет, ну… я же должен знать… Вдруг что-то серьезное?.. Нет? Ты пока отдохни – я попозже зайду… Кофе сделать?.. С коньячком?

Целитель только тяжело задышал в ответ, о чем-то напряженно размышляя.

– Правильно, лучше разделить: кофе – утром, коньяк – вечером… Пойду, поищу ресторан, – промямлил Гузак и вышел из комнаты.

* * *

Арбенин уже подходил к двери служебного входа, когда его догнал Мальков.

– Ты куда?.. А поговорить?! Только учти: на меня ваша хрень не действует…

Николай пожал плечами, толкнул дверь и вышел на улицу.

Мальков последовал за ним и хотел схватить Николая за руку, как вдруг сбоку, из-за колонны, выскочил Зубарев. Он ударил Малькова ногой в горло, и тот упал, судорожно хватая ртом воздух.

– Вообще-то, я первым людей не бью – это мое правило. Но первым начал ты. Один – один.

И Михаил с Николаем, не оглядываясь, пошли к машине.

* * *

За окном уже почти стемнело. Погруженный в свои мысли Ставицкий стоял у окна и смотрел в темное беззвездное небо. Он вспоминал.

…Вот у входа в Институт Информационных Технологий стоят молодые Николай, Вера и Слава Тыквин.

«Сейчас ты развернешься и пойдешь прямо к метро»…

Удар о столб… Еще один…

«Ну, хватит, не издевайся», – это Вера.

«Столб можно обойти», – усмехается Николай.

* * *

Ставицкий вышел на сцену в пустом полутемном зале ДК и остановился, запрокинув голову. В дежурном освещении он осмотрел железные балки под потолком, осветительные приборы, несколько скрепленных между собой тяжелых железных блоков…

Виктор направил цепкий взгляд на веревку – в том месте, где она соединялась с блоками. Глаза его помутнели, на лбу и висках выступили капли пота, но вот, наконец, железные блоки чуть опустились – буквально на пару сантиметров…

Ставицкий моргнул, и блоки остановились.

Он выдохнул и криво усмехнулся.