Текст книги "Белое небо. Ключ от бездны"

Только как он мог ее видеть, если лежал на животе, уткнувшись лицом в пахнущую сосной доску? К тому же Анита в центре Зоны, внутри Аномалии, а он совсем в другом месте… Только вот в каком?

– Что тебе нужно? – спрашивал Олег, но Анита молчала.

Молчали и мутанты, подтянувшиеся следом. Толпились, подходили ближе, осмелев, протягивали руки, пытаясь его достать. Пустые глазницы сочились гноем, куски гниющей плоти отваливались от завернутых в лохмотья тел. Он уворачивался от скрюченных, цепких пальцев, отбивался, порывался бежать, но его все-таки схватили. Бросили на землю лицом вниз, крепко прижали, удерживая, и навалились сверху всей толпой.

Потом пришел Стефан. В любимой ветровке под камуфляж, которую всегда надевал, отправляясь в Зону. Она была на нем и в тот день, когда он погиб – Олегу до сих пор снились жуткие кровавые пятна. И опять он удивился, как может видеть друга, если лежит ничком.

– Это конец? – спросил Олег. – Я умер?

– Почти, – ответил Стефан. – Но тебе не дадут умереть.

Они сидели у костра, в точности как полгода назад, когда Стефан, уже будучи мертвым, приходил к нему. Олег понимал, что это не настоящий живой человек, а слепок, игрушка, изготовленная Зоной, но все равно был рад другу.

Жар сменялся холодом. Его трясло, все тело болело, мышцы скручивало так, что он готов был вопить. Ему и казалось, что он громко кричит, но на самом деле с его губ срывался едва слышный стон.

Когда стало совсем плохо, сознание ненадолго прояснилось. Олег с удивлением оглядел сумрачное помещение, в котором лежал: потемневшие от времени бревенчатые стены, деревянные лавки, полка с глиняными горшками, свисающие с потолка пучки трав. На столе чадила масляная лампа, от печки приятно тянуло теплом. Он попытался привстать, но был слишком слаб. Никак не удавалось сбросить медвежью шкуру – она оказалась слишком тяжелой для его ослабленного тела.

Взгляд, окинув избу, остановился на окне, за которым белело небо.

Он в Зоне? Но в Зоне не живут люди.

Возвратился в Булганск? Но на Большой земле не бывает такого белого неба.

Опять вернулся жар. Краем гаснущего сознания Олег заметил приблизившуюся к нему фигуру в черном шаманском плаще. Длинные волосы свисали на лоб, закрывая лицо. Рука, странная, вроде бы нечеловеческая, потянулась к укрывавшей его шкуре. Вот и добрался до него Ороолон – шаман-оборотень, погибель одиноких путников, успела промелькнуть мысль перед тем, как он отправился в забытье.

И вновь пришли кошмары. Опять толпились возле него мертвые – и те, что умерли в Зоне, и те, что погибли на Большой земле. Потом сознание перенеслось к реке, Олег увидел Косорылого. Сталкер, размазывая по лицу слезы, рыдал в голос, проклиная Аномалию. Затем Олег внезапно переместился… Что это за город? Вернее, бывший город, потому что сейчас он лежал в руинах. Круглая площадь, когда-то украшенная по периметру колоннадой, превратилась в непроходимый завал. Скульптуры, упавшие с крыш, рассыпались обломками. От ближайших зданий тянуло гарью, над крышами вздымались клубы черного едкого дыма. Повсюду лежали изувеченные тела. И только высокий обелиск в центре площади выглядел неповрежденным.

Что это за город? Что-то знакомое…

«Что случилось?» – спрашивал он у выживших, но его не слышали. Люди куда-то брели, выкрикивая имена близких, либо лежали на земле, не в силах подняться.

И тут раздался протяжный гул, долгий и страшный. Это оседал вниз громадный купол, сминая под собой здание. А потом в небе появились раскосые глаза.

Анита?..

Ему показалось или по ее щеке скатилась слеза?

И что это значит? Что ему только что показали? Прошлое? Будущее?

Олег почувствовал, как на лоб легло холодное полотенце, пахнуло хвоей и мятой, и пришел целительный сон. Без кошмаров и видений.

Проснувшись, он почувствовал себя почти здоровым.

Гончар лежал на лавке под медвежьей шкурой. За окном неправдоподобно белело небо: значит, он все еще в Зоне.

Откинув шкуру, Олег опустил ноги на дощатый пол.

– Лежите, вам нельзя вставать, – послышался голос. Молодой, незнакомый. – Пить хотите? Я принесу.

Нельзя, так нельзя. Олег улегся и прикрыл глаза. Тем более что голова слегка кружилась, а во всем теле чувствовалась слабость, как после долгой болезни.

– Держите.

Травяной настой показался не слишком вкусным, но бодрил и, как оказалось, отлично прочищал мозги. В памяти вспыло, как они втроем – Олег, Косорылый и Бучек – перебирались через плотину на другой берег реки. Вспомнилась «медуза» эта, будь она неладна. Бучек сверзился с моста, а Олег пытался его спасти. Вспомнилась ледяная вода, ломающийся под пальцами лед, ощущение беспомощности…

Сколько дней он тут провалялся?

– Часов пять или чуть больше, – прозвучал ответ. – Дело к вечеру.

Олег приподнялся на локтях и сел повыше, чтобы видеть собеседника.

Отросшие светло-русые вихры торчали в разные стороны, чуть курносый нос, по-юношески округлые щеки – лет восемнадцать, не больше. Серые глаза смотрели вполне доброжелательно, с интересом. Лицо парнишки показалось отдаленно знакомым. Встречались в Булганске?

– Это ты меня спас?

Парень дернул головой. Сначала она мотнулась из стороны в сторону, как если бы он хотел сказать «нет», потом подбородок пошел вниз, что должно было означать «да», но все закончилось пожатием плеч.

– Ты сталкер? Я тебя знаю?

Еще одно пожатие плеч.

– Я – Олег. Тебя как зовут?

– У сталкеров Слепышом звали, а вообще-то я Лешка.

Вроде бы когда-то слышал эту кличку, причем недавно.

– Это же Зона?

Слепыш-Лешка улыбнулся и кивнул вихрастой головой. На этот раз в его движении Гончар не усмотрел никакой двусмысленности.

– Что это за место? – Неужели так и придется вытаскивать информацию крошечными порциями?

– Недалеко от центра Зоны заимку староверов знаете? Мы здесь.

Да, есть такая избушка на берегу реки, только что может делать пацан старшего школьного возраста «недалеко от центра Зоны»? И как он туда попал? На заимку даже опытные сталкеры не ходят – сплошной «кисель» вокруг.

– Там в углу ваш рюкзак стоит, я его на плотине нашел и принес. Одежда уже почти просохла, только куртка еще мокрая, я ее на печку положил.

– Спасибо. Что ты делаешь в Зоне? Это не лучшее место для пацана твоего возраста.

Гончар сказал это и вдруг почувствовал себя старым и скучным. Слепышу-Лешке наверняка подобное говорили множество раз, и, как водится, у него был заготовлен стандартный ответ:

– А где лучшее?

– Ну…

– В Булганске? Так там на меня охота объявлена. Какие-то чужаки с пистолетами гонялись, а те, кого я своими считал, помочь не спешили. Даже наоборот – в преступники записали, потому что один тогда из Зоны вернулся. Не верилось им, что двое опытных сталкеров окочурились, а новичок, еще и очкарик, живым вернулся. Так что не прижился я в Булганске за год.

– А где очки?..

– Зона вылечила, но еще месяц назад я без очков в сортир выйти не мог.

– Так что же домой не вернулся, если в Булганске не сложилось? Родители наверняка с ума сходят…

– Некуда возвращаться, и родителей нет. Детдомовский я. Я в Булганск приехал, думал, там все иначе. Знаете, как на Большой земле смотрят на таких, как я? Ничего-то вы не знаете. Кто я там? Второй сорт, бесполезный балласт. А я хотел доказать – и себе, и всем – что чего-то стою. Хотел стать сталкером, бесстрашным, хладнокровным, удачливым, хотел найти самый главный артефакт, чтобы все от зависти сдохли, хотел, чтобы потом обо мне легенды рассказывали, как о Стрелке.

Гончар прикрыл глаза, слушая Лешку. Сталкерские байки в обработке «Марвел». Какой же он еще ребенок, в голове – полный сумбур.

– И все-таки, почему ты здесь, Слепыш-Лешка?

5

Во всем была виновата обычная человеческая жадность.

Стараясь не смотреть на обожженное до черноты лицо, Слепыш перевернул тело Ништяка на живот. Хорошо, что почти стемнело, видеть бывшего напарника мертвым оказалось выше его сил. Задержав дыхание, чтобы запах горелой плоти не лез в ноздри, Слепыш нащупал застежку на поясе трупа, дернул, освобождая топор. С тем, что придется заночевать в тайге, он уже смирился – не шагать же ночью по Зоне, еще и в одиночку. В темноте в «сковородку» влететь – как два пальца об асфальт, да и заблудиться легко.

Набрав охапку сухостоя, чтобы хватило на всю ночь, Слепыш оттащил ветки к соснам, подальше от распростертых на снегу тел. От души нарубил лапника, не елового, пихтового – он мягче. Часть веток уложил на снег, из второй половины, подперев стволом худосочной березки, соорудил заднюю стенку шалашика. Костер запалился не сразу, дымил, пускал вверх искру, но не загорался, словно раздумывал. Потом смирился – человек оказался упрямее.

Наступила ночь. Ни звезд, ни Луны, ни облаков, только мышино-серое ничто, пустота. Где-то далеко ухала сова, шуршали ночные животные, но они не пугали, наоборот, успокаивали, вселяли надежду – кроме него тут есть живые существа. Было бы куда хуже, если бы вокруг стояла мертвая тишина.

Слепыш поворошил костер, достал из рюкзака тушенку и флягу с настойкой черного женьшеня – особого, из Зоны. Поставил банку рядом с огнем – чтобы прогрелась. Настойка слегка обожгла горло, продралась вниз и, наконец, уютно свернулась в желудке. Она согрела тело, но с поставленной задачей не справилась – страшная картина по-прежнему стояла перед глазами.

Подложив под голову рюкзак, Слепыш забился внутрь своего шалашика. Хотелось снять берцы, чтобы дать отдых ногам, но нельзя, вдруг придется сматываться – не босиком же. Спать он не собирался. Разве заснешь, когда в нескольких метрах лежат два трупа. Вон, чернеют на снегу. Один – лицом вниз, раскинув руки, другой – скорчившись эмбрионом.

И все-таки парень задремал.

Очухался, когда черная, в сукровице полопавшейся кожи физиономия Ништяка склонилась над ним. Слепыш дернулся, заорал беззвучно и открыл глаза. Быстро надел свалившиеся во сне очки. Конечно, никакого Ништяка в шалашике не было – труп сталкера по-прежнему лежал на снегу – но что-то ведь его разбудило?

Зона?

И зачем ей это нужно?

Тишина стояла… Мертвая – вот правильное слово. И в этом гнетущем безмолвии вдруг раздались шаркающие шаги. Дробно поскрипывал снег, будто кто-то брел, подволакивая ноги. Шаг. Подтащил вторую ногу. Еще шаг. Хрустнула, ломаясь, снежная корка. Остановился.

Волки? Нет, на зверей не похоже. Заплутавший в темноте сталкер? Да тот бы давно дал о себе знать, а не таился.

Посмотреть?

Ну уж нет!

Слепыш глубже вжался в лапник, скорчился, подтянув ноги к животу. «Здесь никого нет, уходи», – мысленно пробурчал он.

Но незнакомец не уходил, так до утра они и просидели – Слепыш, скрючившись в шалашике, и чужак неподалеку. Потом, когда рассвело, неизвестный так же тихо ускребся обратно в тайгу. Слепыш выждал немного, затем осторожно, на карачках, выполз наружу. Стараясь не смотреть на трупы на снегу, подхватил рюкзак. Собрался уходить, да только негоже их так оставлять, люди все-таки. Хотя какие они люди…

От «сковородки» едва заметно тянуло жженой резиной и горелым мясом, но сейчас она была безопасна – вчера разрядилась полностью, теперь долго будет собирать силы. Стараясь не дышать, чтобы жуткие «ароматы» не лезли в ноздри, Слепыш оттащил тела в шалашик, уже собрался накрыть лапником, но взгляд, как назло, упал на пару контейнеров на поясе Бобра – в одном лежала «спираль», в другом – «звездулька». А еще в рюкзаке Ништяка пряталась пара «каштанов».

Контейнер со «спиралькой» никак не хотел отстегиваться. Подавив рвотный позыв, Слепыш дергал и дергал застежку – не оставлять же. Иначе получится, что Ништяк с Бобром погибли зря – они ведь за «спиралью» в «сковородку» полезли. Справившись с креплением, он отстегнул контейнер, затем нашарил в чужом рюкзаке «каштаны». Забрал нож – хороший же! – и пистолет. В Зоне огнестрельное оружие бесполезно, но на Большой земле точно лишним не будет – желающих поживиться за счет одинокого сталкера в Булганске всегда хватало.

Вроде все.

А это что?..

Слепыш нагнулся, подобрал стоявший на снегу предмет. Не похож ни на что – не камень, не сучок, не обломок. Получается, подарочек оставил тот, кто приходил ночью? Повертев в руках странную вещицу, Слепыш мысленно пожал плечами и сунул ее в рюкзак. Теперь можно в обратную дорогу. Хотя ее еще нужно найти.

Но с этим проблем не возникло, он даже не заблудился, хотя дорогу нашел не сразу – не удивительно, всего второй рейд.

Как и в прошлый раз, Зона отпустила неожиданно: только что над головой словно белел чистый лист бумаги, но один шаг – и все изменилось: сквозь редкие серые тучи просвечивала синева, а белая стена, скрыв Зону, осталась за спиной. Впереди, метрах в ста, обозначив границу периметра, за деревьями просматривалась серая цементная стена с мотками колючки, пущенной поверху.

Слепыш нашарил глазами сухую сосну с раздвоенной верхушкой – рядом с ней через стену Бобер месяц назад перекинул крепкую веревку с завязанными узлами – чтобы залезать было удобнее.

Вдалеке послышался шум винтов. Слепыш быстро шагнул под прикрытие сосен и достал пачку сигарет – времени как раз хватит на перекур. Вскоре показался и сам вертолет, раскрашенный под камуфляж с эмблемой «Восточного Периметра» на фюзеляже. Ежедневное патрулирование периметра ввели осенью – видимо, действительно в Зоне летом произошло нечто экстраординарное, после чего гайки закрутили по полной, перекрыв все старые тропинки и объявив на сталкеров настоящую охоту.

Тушка вертолета скрылась за тучами, и Слепыш отбросил недокуренную сигарету. Перелезть через стену для молодого крепкого парня не составило труда, уже через полчаса он шагал в сторону дороги. Еще через час удалось поймать попутку, а через два он вышел на окраине Булганска около приземистого трехэтажного здания бывшей мебельной фабрики, в настоящее время резиденции Живчика – местного барыги.

У входа Слепыш наткнулся на пристально-недоверчивый взгляд Медведя – местного вышибалы.

– Я к Живчику с хабаром.

Медведь хоть и посмотрел подозрительно, но пропустил.

В утренние часы бар выглядел безлюдным, лишь в дальнем конце зала, приткнувшись щекой к стене, дрых кто-то из сталкеров, да бармен за стойкой флегматично пересчитывал бутылки.

– Выпить есть? – Слепыш постарался говорить весомо, подражая бывшим напарникам. – Продрог.

– А деньги? – спросил подошедший к стойке Медведь.

– В счет хабара. Позови Живчика.

– Ну, если в счет хабара, – хмыкнул Медведь, едва разжимая губы. – Подожди здесь.

Бармен оторвался от своего занятия, плеснул в стакан какого-то пойла и небрежно подтолкнул к Слепышу.

Опытных сталкеров в баре привечали иначе, выпрашивать спиртное им не приходилось, а Живчик сам торопился навстречу. А кто такой Слепыш? Никто. Пацан. Еще и малахольный, как его тут называли. Приехал из Нижнего и целый год кантовался в Булганске, упрашивая всех сталкеров подряд взять его в рейд. Да только никто не стремился брать грех на душу – вести в Зону вчерашнего школьника, еще и в очках. И прозвище прилипло хуже некуда: Слепыш.

Лешка всегда бредил Зоной, с самого детства. Впервые убежал из детдома еще в пятом классе, поймали его тогда быстро, даже в поезд сесть не успел. С трудом дождался окончания школы и сразу уехал в Булганск. Тут уж никто ничего не мог поделать – парню стукнуло восемнадцать.

Ему вдруг стало жарко – то ли котелка у Живчика работала на максимуме, то ли полстакана сработали как надо. Слепыш отстегнул от пояса контейнеры, стащил с плеч куртку и полез в рюкзак за «каштанами». Под руку подвернулась странная вещица, найденная у костра. Сейчас он ее мог спокойно рассмотреть. Поставил на стол – с одной стороны у предмета оказалась плоская поверхность. Повертел.

– Что это у тебя?

Чья-то лапа протянулась к фигурке и тут же отдернулась – от странной штуки к руке метнулась синяя молния.

Рядом со столом на нетвердых ногах покачивался пьянчуга, который раньше дремал в глубине зала.

– А… – Он пьяно погрозил артефакту пальцем. – Не любишь чужих.

– Как это? – удивился Слепыш. – Я его в руки брал, и ничего.

– Так то ты, – непонятно объяснил мужик. – Такая штука была у Буддиста. Тоже признавала только его, остальным не давалась. Он ее Тарой называл.

– Тарой? Почему Тарой?

– А сам-то не видишь, на что похоже? Хотя это у него спросить надо, кого он в ней видел, – осклабился мужик. – Только не получится. Пропал Буддист.

– Пропал? Куда?

– А кто его разберет. Может, уехал, может, в Зоне сгинул. Но только я точно знаю – никуда он не уезжал. – Он опять погрозил пальцем, наклонился к Слепышу, обдав сивушным духом, и прошептал в ухо:

– И в Зону он не уходил. Здесь пропал, в Булганске.

Леша открыл рот, чтобы спросить: «Как это?» – но не успел – пьянчуга вдруг сник и попятился.

– Ну, чего у тебя?

Громыхнув стулом, Живчик уселся напротив. Прозвище совсем не подходило барыге. Живчик – это кто-то мелкий и шустрый, никак не полуторацентнерная неповоротливая туша с волосатыми лопатами-ручищами и недоверчивым взглядом.

– Я хабар принес.

– Почему ты?

– Бобер с Ништяком… – Слепыш, сам не ожидая от себя такого, шмыгнул носом.

Но все равно пришлось рассказать. О том, как сначала проверили присмотренную «сковородку», но та оказалась пустой, разряженной, осталась только круглая черная проплешина на снегу – кто-то успел побывать раньше. Зато до следующей аномалии конкуренты не добрались. Снег был не потревожен, разве что подтаял по кругу, да теплом тянуло слегка, и в воздухе, если приглядеться, гасли синие искры. Наступи на такой кружок – мало не покажется.

– Ну что ты вылупился? – рявкнул тогда на Слепыша Бобер. – Давай крысу. Да перчатку надень, покусают, твари.

Слепыш поставил на снег переноску, осторожно открыл дверцу.

Этот способ нейтрализации аномалии они придумали сами. Конечно, лучше бы «сковородка» реагировала на мертвую плоть, но ловушка разряжалась только на живых. Вот они и бросали на «сковородку» всякую живность, одну тушку, две, три – сколько нужно, чтобы аномалия выдохлась. Чего-чего, а крыс в Булганске всегда хватало. Одна беда – определить на глаз, полностью ли разрядилась ловушка или нет, было невозможно.

Мохнатые тельца одно за другим рассыпались обугленными скелетами, вздымая в воздух сноп искр. Лицо опалило жаром, отчетливо запахло жженой резиной. Слепыш, стоявший к «сковородке» ближе всех, попятился назад.

Чья-то рука крепко ухватила его за плечо.

– Куда?

Поднимающийся от аномалии дым застилал глаза, но наметанный глаз Бобра разглядел в центре темной проплешины два «каштана» и «звездульку».

– Ну, что стоишь? Лезь! – Короткий тычок в спину подтолкнул Слепыша к ловушке.

Это тоже была старая фишка – взять с собой в рейд новичка, неопытного сталкера, чтобы при случае использовать как отмычку.

«Знал ведь, на что шел», – мысленно сказал себе Слепыш. Он нацепил на глаза протянутые Бобром защитные очки и влез в комбинезон из огнеупорной ткани, но никак не мог заставить себя шагнуть в аномалию.

– Долго ты будешь телиться? Пошел!

Вдох.

Длинный прыжок – и он возле артефактов.

Быстро схватить, развернуться – и в два прыжка назад.

Пронесло!

Пока он приходил в себя, все еще не веря, что легко отделался, Ништяк с Бобром заспорили. Ништяк хотел повернуть обратно, но Бобру все было мало.

– Проверим еще одну нычку, – уговаривал он.

– А обратно как? – возражал Ништяк. – Раньше вечера до нее не доберемся.

– И что? Заночуем в Зоне, а утром в обратный путь.

В конце концов и у Ништяка жадность взяла верх над благоразумием. На том и порешили. Только в ту «сковородку» пришлось лезть уже не потенциальному «мясу», а самому Бобру…

– Почему не ты? – впервые за весь рассказ Живчик задал вопрос. Глаза барыги подозрительно сузились.

– Я ногу подвернул, еле шел. Не смог бы выскочить из ловушки живым, и артефакт бы не достал. Ништяк с Бобром жребий тянули, выпало Бобру, он и отправился, но выбраться не успел. Ништяк его вытаскивать полез и… Сам того…

И вновь подозрительный взгляд:

– А ты?

– Ну… Я пытался помочь, но… Продрожал всю ночь до самого утра.

Живчик молчал. И когда молчание стало почти невыносимым, нехотя выплюнул:

– Ладно.

Слепыш облегченно выдохнул: ложь удалась.

– Что там у тебя? – Живчик выставил в сторону руку, в которую бармен тут же вложил сканер. Заглянул в контейнеры, поводил сканером и назвал сумму.

– Сколько?! – Слепыш аж вскочил. – Почему так мало? В прошлый раз Ништяку за один «каштан» со «спиралью» столько же дали!

Ответ был коротким:

– Ты – не Ништяк.

Взгляд Живчика остановился на артефакте, который молодой сталкер не успел убрать в рюкзак.

– Что это?

– А хрен его знает, нашел в Зоне.

Барыга обвел сканером вокруг артефакта, но не приближал руку – то ли знал об особенностях вещицы, то ли так получилось.

– Активность по нулям, но могу накинуть стольник. Это конечная цена.

– Ладно, согласен.

Живчик поднялся.

– Вечером.

Шалея от собственной наглости, Слепыш скинул добычу в рюкзак.

– Тогда и хабар вечером.

Барыга смерил пацана мрачным взглядом и едва разжав губы процедил:

– Можешь подождать наверху.

Увидев в глазах сталкера сомнение, добавил:

– Включено в стоимость.

О скаредности Живчика ходили легенды, так с чего вдруг такая забота?

Тяжелая рука вышибалы легла на плечо парня.

– Идем.

– Пожрать бы чего-нибудь и чая горячего, – пробормотал Слепыш.

Живчик махнул бармену, потом едва заметно кивнул Медведю.

На второй этаж вела старая железная лестница с дырчатыми ступенями, под которой пристроились газовые баллоны и штабель ящиков со спиртным. Рядом с ними соседствовала неопрятная груда мешков с рисом и картошкой. Под присмотром Медведя Слепыш поднялся наверх, где дежурил еще один громила Живчика.

Огромное пространство бывшего цеха было поделено хлипкими перегородками на клетушки-соты, посередине из конца в конец через всю длину здания кишкой протянулся коридор. Медведь толкнул дверь в одну из каморок:

– Твоя.

Койка с продавленным матрасом, облезлый пластиковый стол, наверняка оставшийся еще со времен фабричной столовой, колченогий пластиковый стул. Слепыш задумался. С чего бы барыге предлагать ему постой задаром? Живчик же крохобор, за копейку удавится. И что значит: «деньги будут вечером»? Ерунду же принес, дешевку, невозможно поверить, чтобы у Живчика в сейфе не лежало столько налички. Интуиция настойчиво подсказывала: дело нечисто.

Слепыш подошел к окну. Вернее, от окна в каморке оставалась только половина – нижняя, да и та была наглухо закрыта. Он в мышеловке, сбежать не получится.

Леша в сердцах швырнул рюкзак на кровать. Оттуда выпала лежащая сверху Тара (мысленно он ее уже так называл). А ведь Буддист прав: действительно похоже на женскую фигурку, эдакое примитивное искусство.

Вскоре появился бармен с подносом. Молча поставил на стол тарелку с заветренными бутербродами и кружку чая и также молча удалился. А спустя несколько минут в каморку к Слепышу проскользнул новый знакомец – пьянчужка из бара. Огляделся по-хозяйски и сел на кровать.

– Так что там твой Буддист рассказывал? – спросил Слепыш.

Пьянчуга протянул руку к тарелке и взял бутерброд.

– Буддист всегда один в Зону ходил, он вообще странный был, – пробурчал он с набитым ртом. – А рассказывал следующее: заночевал в Зоне, утром проснулся, а рядом с рюкзаком такая вот фифа стоит. Кто подложил? Зачем? Сначала оставить хотел, но потом чем-то глянулась ему эта вещица. Может, и еще что-то заметил, о чем говорить не стал. Собирался разобраться, да не успел.

В ход пошел второй бутерброд. Допив чай, пьянчуга сыто рыгнул и, понизив голос, зашептал:

– Приходили за ним. Не наши… Из чужаков… А еще… – последние слова он произнес, громко зевая.

Рассказчик замолчал, глаза его закрылись, вскоре раздался храп.

Слепыш с недоумением уставился на распростертое на кровати тело. Все инстинкты вопили: «Опасность! Сматывайся! Беги!» Чуйка никогда его не подводила. Никогда!

Он надел куртку, закинул на плечо рюкзак и выглянул в коридор.

Никого. Отлично!

Прижимаясь к стене, прокрался к выходу на лестницу.

Черт!

Площадку мерил шагами вышибала.

Слепыш повернул обратно. Заметался по коридору, дернулся в одну клетушку – заперто. В другой наткнулся на удивленный взгляд. Третья каморка отказалась свободной. Он кинулся к окну, вцепился ногтями в раму, пытаясь отжать. Никак… И даже если выбить стекло – не поможет, снаружи решетка. Ударил с досады по стеклу и, уже не скрываясь, опрометью бросился в конец коридора – вспомнил, что где-то там по внешней стороне здания проходит пожарная лестница. Но по закону подлости на дверях висел здоровенный замок.

Но у него же есть топор!

Удары наверняка разносились по всему заведению, да и пес с ними. Главное – чтобы получилось.

Замок упал, дверь распахнулась. Слепыш выскочил на балкон.

А вот и лестница.

Спрыгнув с последней ступеньки в сугроб, он бросился наутек.

К себе Слепыш пробирался огородами. Двухкомнатную квартирку в старенькой трехэтажке он считал своей, хотя она принадлежала другим людям. Но если жильцы сбежали, оставив свой дом, почему бы им не воспользоваться тому, кому он нужнее? Многие сталкеры занимали чужое жилье, свободных квартир в Булганке хватало, люди уезжали из города. И восемнадцать лет назад, когда в ответ на залпы ракет Зона долбанула по городу гравитационной волной, и позже, когда стало понятно, что Зона – это надолго.

Слепыш остановился у соседнего дома, разглядывая свои окна, потом все-таки решился – забежал в подъезд и поднялся к себе. Первым делом бросил в рюкзак заначку – немного денег и парочку артефактов. Не бог весть что, но лучше их держать при себе. Подновил аптечку, сунул в рюкзак галеты и тушенку.

Кажись, все.

Прикрыв за собой дверь, он вышел лестницу. Прислушался. Вроде тихо. Спустился вниз, рванул дверь подъезда и наткнулся на армейский джип, из которого выходили двое в гражданском – по-военному короткие стрижки, слаженные движения. Тут никакая гражданская одежда в заблуждение не введет.

Один из стриженых завел руку за спину, доставая оружие.

– Это он!

– Брать только живым! – рявкнул второй, вбегая в подъезд, где только что скрылся сталкер. – Он безоружен!

«Безоружен, ха! – с отчаянной удалью подумал Слепыш. – Сейчас узнаете, как я безоружен». Еще в квартире он почти на автомате достал из рюкзака пистолет Бобра и переложил в карман куртки.

Сжав в руке оружие, парень остановился на лестничной площадке. Как только внизу показался первый преследователь, он выстрелил. Застонав, человек схватился за бедро и осел на ступеньках. Слепыш в три прыжка одолел лестничный пролет, остановился и разрядил обойму под ноги второму преследователю. Убивать он не хотел.

Уходил он по крышам. Рванул в самую маргинальную часть города, надеясь отсидеться. Забрался в полуразрушенное здание с загаженным полом и граффити на стенах, забился в самый дальний угол, как загнанный зверь. Уселся на оставленный кем-то рваный матрас в окружении окурков и использованных шприцев и обхватил голову руками. Волна адреналина схлынула, сейчас его трясло от холода и страха.

Что происходит?

Что от него хотят?

Куда теперь податься?

Нельзя здесь сидеть вечно – холодно, голодно, опасно. Тут за пару «каштанов» и убить могут. Нужно искать стену, которая защитит его. Лохматый? Слон? Паша-Эльдорадо? Пожалуй, стоит начать с последнего.

Из здания Слепыш выбрался лишь с наступлением темноты.

Эльдорадо выслушал сталкера спокойно.

– Значит, наезд?

– Ага.

– Сейчас выясним. – Паша достал мобильный, набрал номер и спокойно, как будто узнавал о погоде, задал вопрос: – Здорово, Олег. Не подскажешь, твои имеют что-нибудь на сталкера Слепыша?

И после короткой паузы:

– Да, прессуют пацана чужаки какие-то, обидеть норовят.

Еще одна пауза.

– Спасибо, понял.

Эльдорадо повернулся к мальчишке.

– «Восточный Периметр» к тебе претензий не имеет. Ты уверен, что это не местные отморозки?

– Уверен.

Эльдорадо надолго задумался, только ноздри раздувались, как у рассерженного боевого коня. Слепыш не сразу понял, что бывший сталкер находится на пределе. Наконец, Эльдорадо рявкнул, дав злости выход наружу.

– Не позволю!

Сейчас, когда власти закрутили гайки и полностью прикрыли «туризм» в Зону, работы для сталкеров стало мало, лишний рот ему был не нужен. Но с другой стороны, стерпеть, оставить без последствий, когда какие-то чужаки хозяйничают у него под носом, он тоже не мог.

Слепыш вдруг засуетился.

– Я… У меня тут… – забормотал он, роясь в рюкзаке. Выложил на стол «спираль», «звездульку» и один «каштан». Все-таки пожадничал, второй «каштан» приберег для себя. – Я расплачусь… Отработаю…

Выпустив гнев, Эльдорадо повернулся к сталкеру:

– Конечно, отработаешь. У тебя сколько рейдов? Один? Два?

– Два. – Слепыш робко улыбнулся.

– Ну, значит, готовься к третьему. Дня через четыре двинемся большой группой, тоже пойдешь. Ну а пока наши тебя поднатаскают.

Слепыш почувствовал, как кошмар, в который он попал, отпускает его. Он даже повеселел. Хорошо, когда твои проблемы – не только твои, когда есть кто-то, кто готов тебя защитить. Он успел умыться и поесть горячего, даже подремал немного, пока его не подняли.

– Эй, тебя Паша зовет, – донесся из-за двери незнакомый голос.

Эльдорадо выглядел раздосадованным.

– Почему не сказал, что убил двоих людей? – начал он с ходу в карьер.

– Они живые, я по ногам стрелял, – растерялся Слепыш.

– А сейчас везде говорят, что мертвые. Тебя ищут. Полиция и оба «Периметра». Говорят, убитые в службе безопасности какой-то крутой конторы работали. Еще говорят, что тебя хотели задержать, когда ты из Зоны вышел, так как ты и там трупами отметился – напарников положил.

Слепыш опешил.

– Все не так было… Я…

На этот раз солгать не получилось. Совсем некстати накатили воспоминания, он будто бы опять вернулся в тот самый день…

– Лезь, твою мать! – размахивая руками, орал Ништяк.

– Не буду, – насупился Слепыш.

– Да я тебя щас сам в «сковородку» запихаю! – нагнетал Бобер.

Тычок в грудь опрокинул Слепыша на спину совсем близко от аномалии, он успел даже почувствовать идущее от нее тепло. Суча по снегу ногами, он отполз подальше, поднялся и тут же сложился пополам, получив удар под дых.

– Лезь, падла!

В руке Бобра появился нож.

– Надевай! – Ништяк швырнул под ноги Слепышу огнеупорный комбинезон.

Тот все еще не веря, отступил на шаг.

– Вы же меня на верную смерть отправляете, – дрожащим голосом выдавил он.

Но в выпученных глазах подельников не было ни проблеска сочувствия, только жадность. Неужели простые «каштан» и «спиралька» ценнее его жизни? Всхлипнув, Слепыш потянулся за комбинезоном. Стараясь не глядеть на напарников, хотя какие они к псам собачьим напарники, расправил комбинезон, сунул ногу в штанину и замер, потому что дикий, полный боли вопль прорезал тишину леса.