Текст книги "Вирус Зоны. Охота на Стрельца"

Дмитрий Владимирович Лазарев
Охота на Стрельца

© Д. Лазарев, 2017

© ООО «Издательство АСТ», 2017

Пролог

Верхнеобск. Девятый год метеоритного дождя

Ночь была теплой. Иначе Сергей и Алина наверняка простудились бы, поскольку выбрались на поверхность мокрыми буквально насквозь. Одежду потом, к сожалению, придется выбросить – она вся благоухала неповторимыми ароматами городского канализационного коллектора. Впрочем, бог с ней, с одеждой, – теперь бы из города выбраться живыми и, очень желательно, здоровыми, с чем могут возникнуть проблемы, учитывая, кого они разозлили. Руслан Кайнакбаев, державший в Верхнеобске всю торговлю наркотиками, был личностью серьезной. Он объявил невезучую парочку законной дичью для всей своей кодлы, и та азартно травила их сейчас по всему Верхнеобску, как волки оленей. Поэтому бегство в канализацию оказалось для Алины и Сергея единственным выходом.

Но сейчас главным было добраться до трассы, а там… там Сергей обо всем позаботится…

– Вот вы где, птенчики!

Прозвучавший грубый голос заставил беглецов обернуться. Ситуация сложилась критическая: из переулка неподалеку вынырнули трое «молодых волков» Кайнакбаева. Позади был тупик, а путь к дороге преграждала эта троица. Главарь тоже все понимал и торжествующе усмехался.

– Все, отбегались! Щас вас препарировать будем. Как жаб.

Один за другим щелкнули пружинные ножи, выбрасывая хищно сверкнувшие в лунном свете лезвия. Да только ночной сумрак помешал «волкам», ощущавшим себя к тому же хозяевами положения, вовремя заметить, как потемнели глаза парня.

А в следующий момент обстановка коренным образом поменялась.

Сгенерированная Сергеем незримая сила простерла свои щупальца к надвигающимся убийцам. Внезапно двое из них замерли, словно налетели на стену. Третий же, продолжая двигаться, оказался несколько впереди своих приятелей. А когда, почувствовав неладное, повернулся, чтобы узнать, в чем дело, было уже поздно. Один из подельников метнулся к нему и всадил под ребра лезвие своего ножа по самую рукоятку. Затем еще и еще… После третьего удара бездыханное тело бандита рухнуло на асфальт.

Однако убийца прожил после содеянного всего несколько секунд, ибо главарь, оставшийся сзади, бросился на него и энергично заработал ножом. Вскоре он остался один над двумя трупами, держа в правой руке окровавленное оружие, а левой зажимая рану в боку. Ужас и недоумение лишь на мгновение мелькнули в его глазах, а секунду спустя вновь сменились тупым и равнодушным выражением. Он стал медленно поднимать нож и вздернул подбородок, максимально открывая свою шею. Где-то глубоко внутри его существа, придавленные крышкой слепой, нерассуждающей покорности чужой воле, плескались ярость, бессилие, ужас и отчаяние затравленного зверя. А еще мгновение спустя он четким, аккуратным движением перерезал себе горло и упал, захлебываясь кровью.

Сергей отвернулся и встретил взгляд Алины.

– Жестоко, – заметила девушка чуть дрогнувшим голосом.

– Прости, – глухо промолвил он, отведя глаза. – Просто осточертело быть дичью для любой мрази, которая возомнит себя охотником.

– Ты меняешься, – заметила она.

– Я знаю. Только переживать по этому поводу уже поздно. Надо уходить: ни к чему, чтобы нас видели рядом с трупами.

Алина мрачно кивнула, признавая его правоту, и последовала за ним в ночную тьму в направлении, откуда время от времени доносился шум проезжающих автомобилей. Перемены в ее спутнике не просто пугали девушку – они нагоняли обреченность, ибо она знала, к чему все в итоге приведет. Выжженный дотла Краснотайгинск был ярким примером. Впрочем, знала, а вернее, чувствовала она и другое: менялся не только Сергей.

Глава 1
Катаев

Ковров. Владимирская область. Десятый год метеоритного дождя, через две недели после коллапса Кочевницы

Периметр… Здесь он уже серьезный. Немудрено. Тут город. Живой город. Коврову повезло, да не просто повезло, а сильно: когда Зона совершала бросок от Мурома на Владимир, она поглотила весь запад с областным центром, а юго-восток был потерян уже давно. В настоящий момент из всей области Зоне не принадлежат только Ковров, Вязники и Гороховец с окрестностями. А здесь она остановилась у самой городской черты. На Клязьме и Нерехте. Накрыло только Заречную слободу. Теперь по этим двум рекам проходит Периметр, он же – линия фронта, потому что с запада лезет всякое. В основном это голодные мутанты. А еще с запада прихожу я.

Иду по мосту. По ту сторону пост из десяти человек плюс два БТР. Против истребителей и прыгунов хватает. Но не против меня. Потому что меня они вообще не видят. Чему-чему, а воздействию на человеческое зрение, вернее, на восприятие действительности я научился. Освоил этот навык в совершенстве: мог заморочить одновременно человек двадцать. С бо́льшим количеством уже возникнут проблемы, но я в такие места и не лезу. Мне надо пройти здесь и сейчас. Через мост, туда, в город. В мои охотничьи угодья.

После того как пала Заречная слобода, Ковров порядком обезлюдел. Многие поспешили его покинуть от греха подальше: кто знает, как долго Зона простоит на Клязьме? Вдруг уже через месяц ее наступление продолжится, и в город придет смерть? В общем, уехавших можно понять. Однако и осталось немало – примерно треть жителей.

Их я бы поделил на пять категорий:

– очень смелые,

– очень глупые (впрочем, эти две категории частично перекрываются),

– те, кого остаться вынудило чувство долга,

– те, кому элементарно некуда было идти, и они остались в своих домах, ежедневно молясь, чтобы Зона больше не двигалась,

– и те, кто физически не мог уйти (это больные, а также одинокие беспомощные старики…).

Ах да, еще я забыл про «стервятников». Так я называю тех человекоподобных, которые не гнушаются греть руки на чужом горе. Полно опустевших домов, из которых вывезено далеко не все. Грабь не хочу! «Стервятников» не смущало даже присутствие большого количества военных и апэбээровцев: ведь армия и Агентство охраняли Периметр, и как тем, так и другим, было как-то не до мародеров. А полиция зашивалась. Их численный состав тоже уменьшился, и весьма значительно. Кто-то перевелся, кто-то уволился, а кто-то просто сбежал. Кому, в самом деле, охота сидеть на склоне дымящегося вулкана и ждать, когда тебя накроет лавовым потоком?

В общем, народу мало. Но для моих целей хватит. Даже выбор какой-никакой имеется.

Все, мост и военные позади. Иду в глубь города по улице Федорова, оставляя по правую руку Рождественский собор. Там сейчас очень многолюдно, как и во всех церквах. Очевидно, тем, кто находится под дамокловым мечом, есть что сказать Богу. В таких обстоятельствах набожными становятся даже те, кто раньше из всех православных традиций соблюдал только Масленицу и Пасху.

Туда не пойду. Толпа – не мое место. Всем глаза не отведешь. Мне нужны одиночки. Оставив позади армейский пост на Периметре, я прекратил тратить энергию на то, чтобы оставаться для всех невидимым, – она у меня тоже не бесконечная.

Вот навстречу идет женщина. Довольно молодая и довольно красивая. И одета вроде неплохо. Даже странно, что такая, как она, не уехала. Что ее здесь держит? Идет, видимо, в собор. Ловлю себя на том, что слишком долго меряю ее задумчивым взглядом. Она с неудовольствием замечает это, презрительно кривит губы и отворачивается.

Во мне внезапно вспыхивает ярость. Ах ты… Почти наяву вижу, как в живот ей вонзается лезвие моего ножа. Как глаза ее широко распахиваются от изумления и ужаса, как от боли искажается лицо, а полные губы распахиваются, чтобы исторгнуть дикий вопль. Но лезвие ножа перечеркивает ее горло, пресекая это намерение в корне. Кровь, очень много крови. И вот она в агонии падает на грязный асфальт.

Нет! Яростно трясу головой, отгоняя наваждение. Только не это! Не женщина. Женщин я не трогаю. Тот, кто стрелял там, был определенно мужчиной. Я это просто знаю. Так что ее кровь не утихомирит бушующие внутри боль и гнев. Даже на время.

Женщина, словно прочитав мои мысли, вдруг резко ускоряется и почти пробегает мимо меня, пришпоренная внезапно накатившим страхом. Правильно делает. Сдерживающие факторы пока работают. Но только пока. Я чувствую, как растет во мне градус агрессии, и знаю, что лучше бы сделать то, ради чего я здесь, раньше, чем он зашкалит. Иначе…

Искать, искать… Что-что, а это у меня получается. Я форменным образом сканирую город, выискивая в ближайших окрестностях кандидатуры, подходящие по всем параметрам. Таких пока хватает, грех жаловаться. Человечество никогда не оскудеет на подобных тварей! А значит, и мне будет чем утолять мой голод.

Кстати, о голоде. Кажется, у моего отборочного конкурса есть победитель. Другое дело, что радости ему эта победа не доставит. Скорее, наоборот. Сканирование показывает «стервятника» в одной из пустых квартир, рыщущего по ней в поисках поживы. Почему я уверен, что это именно «стервятник», а не, скажем, потерявший что-нибудь хозяин квартиры? Да просто мне хорошо знакома эта публика – встречался не раз, и мой ментальный сканер теперь безошибочно определяет подобных типов по основным психологическим характеристикам. На поверхности – алчность, наглость, беспринципность, а в глубине – хорошо запрятанный страх перед возмездием. Правильный страх, кстати. Мародеров в военное время положено казнить без суда и следствия. Не знаю, как это дело поставлено у контролирующих город силовиков, но я действую именно по такому принципу. Что ж, видимо, карьера этого «стервятника» подошла к концу. Я об этом позабочусь.

Чтобы войти в подъезд, мне даже не приходится применять мои особые таланты, так как домофон отключен и дверь разблокирована. Оно и понятно: почти все плательщики уехали, и компания, естественно, прекратила обслуживание. Зона, как и война, гонит прочь все цивилизационные признаки мирного времени. Поднимаюсь на третий этаж. «Стервятник» вот за этой дверью. Мне не надо ее дергать, чтобы понять: закрыта изнутри на задвижку. Подстраховался, гад! Но недостаточно. Против меня этого мало.

Способов ментального воздействия – вагон и маленькая тележка. Сейчас мой псионический дар тянется внутрь, не замечая препятствий в виде стен и двери. Вот он настигает «стервятника». Мне не нужно полностью подавлять его волю. Безмозглый зомби для моих целей не подойдет. Нужно, чтобы он полностью все понимал и чувствовал. Вот сейчас в его мозгу возникает совершенно непреодолимое желание подойти к входной двери и открыть ее. Зачем? Да просто ему очень больно – горят все внутренности. А если он откроет, боль сразу исчезнет. Откуда он знает? Что за дурацкий вопрос?! Знает, и все! Это столь же непреложный факт, как то, что солнце встает на востоке.

Конечно же, он подчиняется этому желанию. Не может не подчиниться. Открывает и ошалело смотрит в мои глаза – глаза своей смерти. Он не видит ножа в моей руке. И не увидит, пока лезвие не погрузится в его плоть по самую рукоять. Боль, ужас и понимание приходят одновременно. Но предпринимать что-то уже поздно. Я толкаю его вперед, и он падает навзничь, словно пластиковый манекен. Не кричит – не может, потому что моя воля передавила ему гортань. Я шагаю внутрь и закрываю за собой дверь. Улыбаюсь этому почти уже покойнику.

– Ты никогда еще не играл в хирургов? Это очень интересно. Я сейчас тебе покажу.

* * *

Владимир

Явь в очередной раз встретила меня ознобом. Это не болезнь, не кошмары, вызванные высокой температурой. Хотя лучше бы так… Это не я, нет! Там был не я. Но сказать, что я совсем не имею к этому отношения, нельзя. Убийца – некая часть меня, моя тень. Безжалостная и кровожадная. Она представляет собой неизбежное зло, которое мне удалось отделить от себя, чтобы самому не стать таким же. Я здесь. В сердце Зоны. И пробуду тут еще долго. Неопределенно долго. Потому что в «чистые» земли мне ход заказан. Я пытался, поэтому знаю, о чем говорю. Меня объявили вне закона. Назвали Измененным второй ступени. И выдали АПБР, армии, спецслужбам и полиции ордер на мой отстрел. Видимо, обвинили во всех смертных грехах, в том числе и в гибели экспедиции АПБР и опергруппы ФСБ. Кто об этом позаботился? Скорее всего тот, кто убил Агнешку и стрелял в меня. Правда, имя стрелка мне неизвестно, но это временно. Я найду его. Обязательно.

Глава 2
Из дневниковых записей Михаила Стрельцова

Даже не знаю, зачем взялся писать. Всегда считал дневники уделом женщин и невротиков. Тратить уйму времени на то, чтобы выплескивать на бумагу свои мысли и переживания, – что может быть глупее?! Но эти записи иного рода. На данном этапе своего пути я понимаю, что они мне необходимы. И как фиксация событий, в принципе немаловажных, и как попытка сохранить в себе человека, с чем сейчас могут возникнуть большие проблемы. Но я попытаюсь. Как говорил мой покойный отец, «Стрельцовы никогда не сдаются». Постараюсь соответствовать. Если дневник хоть как-то мне в этом поможет, буду его вести. Правда, мне подобные записи строго запрещены служебной инструкцией, но к сегодняшнему дню я уже столько раз ею пренебрегал, что еще одно нарушение погоды не сделает. А то, что с меня спросят за это, – полагаю, наименьшая из моих проблем.

* * *

Верхнеобск. Девятый год метеоритного дождя

Вообще-то я – дитя мегаполиса. Мне куда комфортнее в больших шумных городах, среди небоскребов, неоновых огней вывесок, шума машин и даже пробок. Природа иногда очаровательна, но лишь в качестве антуража для загородного пикника или шашлыков. Готов признать, что и у маленьких городов есть свое очарование. Правда, постичь его мне что-то никак не удается. Хотя тут, вероятно, виноват Краснотайгинск. И каждый раз, приезжая в командировку в очередной провинциальный городок, я невольно сжимаюсь, как пружина. Ассоциации с той преисподней, из которой я девять лет назад едва ушел живым, перебить очень сложно, как и воспоминания о том, что в этом городе тогда не осталось ни одного живого человека, а сам он превратился в дымящиеся развалины. И ведь умом-то я понимаю, что нельзя всех под одну гребенку, но такие ассоциации – штука стойкая и упрямая.

Тем более что и на сей раз мой визит в Верхнеобск был вызван вполне определенными причинами, связанными с работой: по непроверенным сведениям информаторов АПБР, в этом городке было зафиксировано излучение, аналогичное тому, что выдавали обломки метеоритов, позднее создавшие вокруг себя Зоны. Правда, истинность этой информации пока ничем не подтверждалась. За три часа, что я находился здесь, мне не удалось обнаружить ни малейших признаков событий, обычно сопровождающих такое излучение. Измененные на начальном этапе, как правило, не особо умеют маскироваться. Про истребителей и прыгунов и речи нет. Если подобные твари появляются в городе, об этом сразу становится известно.

Разумеется, я не просто так бродил по Верхнеобску, пытаясь визуально определить наличие последствий выброса. В мои наручные часы был встроен так называемый Н-детектор – прибор, определяющий наличие хотя бы минимальной дозы того самого излучения. Но пока и он молчал. Может, на сей раз повезет, и тревога окажется ложной? Однако ведь что-то дало повод для сообщения в Агентство! Наша организация слухами кормиться не привыкла. Будь иначе, учитывая количество сумасшедших в стране, мы только и делали бы, что разъезжали по городам и весям, проверяя очередной бред. Нет, раз уж шеф распорядился отправить меня в Верхнеобск, значит, основания имелись.

Вообще-то в подобные командировки нам в одиночку отправляться не положено, но в данном случае, в связи с загруженностью оперативников на других направлениях и невысокой вероятностью возникновения в Верхнеобске серьезных проблем, шеф решил сделать исключение. Штабной аналитик постоянно поддерживал связь со мной и оперативно поставлял нужную информацию. Ну а так мне было не привыкать к автономной работе. Знаем, плавали. Не в первый раз и скорее всего не в последний.

В общем, несмотря на всякие там нехорошие ассоциации, я старался держать хвост пистолетом и быстренько так, в темпе вальса, сделать то, ради чего прибыл, и отбыть отсюда ко всем чертям. Надежда, что тревога ложная, продержалась у меня ровно до того мгновения, как я вышел на набережную Оби.

Она тут, конечно, не была столь огромной и величественной, как, скажем, в Омске и тем более в Салехарде (а мне и там, и там приходилось бывать по служебной надобности, так что я могу сравнивать), но тоже весьма широкая. Городок этот робко и доверчиво прижался к ее боку, словно котенок к матери, но угроза исходила как раз со стороны реки. Детектор, до сих пор показывавший обнадеживающие нули, скакнул до пяти единиц по шкале Шиханова. Это не сказать чтобы уж кошмар как много (по крайней мере короткое пребывание на территории с таким фоном изменений в человеке не вызывает), но уже основание для тревоги, и не слабое. Теперь понятно, почему фона нет в самом городе – источник излучения, похоже, находится на дне Оби. С одной стороны, хорошо – вода немного глушит излучение и замедляет скорость разрушения оболочки метеорита. С другой – доза все равно накапливается, и заражение продолжится, только не явное, а скрытое, постепенное, которое проявится лишь в тот момент, когда будет уже поздно что-либо предпринимать, и на выходе получится второй Краснотайгинск.

Следовательно, источник нужно «законсервировать», причем чем быстрее, тем лучше. В принципе все, что для этого нужно, у меня с собой. Пара становых бомб в реку – и вся недолга. Только не абы где и не с берега: Обь – это вам не «тихая речушка без названья», которую перепрыгнуть можно. Нужен мост, причем как можно выше по течению. Насколько мне была известна география Верхнеобска, таковых в городке имелось аж два. Один – в самом центре, а другой – на юге. Этот южный для моих целей подходил лучше всего: весь город находился ниже него по течению Оби. Стан распространится достаточно быстро, окутает обломок метеорита и создаст вокруг него непроницаемую для излучения оболочку. Содержимого двух бомб должно хватить с лихвой. Вот только не бросать же их в реку с моста среди бела дня! А значит, придется дожидаться ночи.

А потом, после всего, еще и город прочесывать на предмет зараженных, поскольку если здесь появились Измененные, то… Эта гадость, конечно, не грипп и даже не СПИД. Не передается ни воздушно-капельным путем, ни при половом контакте. Только внутривенная инъекция крови зараженного. Короче, Измененных надо найти и зачистить. Ну и прыгунов с истребителями, разумеется, тоже, хотя при такой интенсивности излучения им появляться вроде бы рано. Каким способом осуществить зачистку, это уж пусть лошадь думает – у нее голова большая. Кстати, этой лошади самое время позвонить.

Я набрал номер. Ответили почти сразу:

– Привет, Михаил! Что у тебя?

– Здравствуйте, шеф. У меня информация подтвердилась – излучение присутствует.

Я услышал, как Аркадий Семенович скрипнул зубами. Ярый противник ненормативной лексики, он таким образом запирал внутри себя рвущиеся на волю непечатные слова. Этот скрип остался единственным проявлением эмоциональной реакции железного шефа уральско-западносибирского сектора АПБР: тон его остался абсолютно спокойным.

– Сильное? – осведомился Аркадий Семенович.

– Судя по детектору, не очень. Хуже другое – источник в реке. Прошу санкции на использование становых бомб.

– Считай, она у тебя есть. Только помни о секретности. Даже малая толика информации об излучении просочиться не должна! Иначе будет такая паника, что… Да ты не хуже меня знаешь, как люди реагируют на подобные новости, и у меня язык не повернется их за это упрекать.

– У меня тоже.

– В общем, делай все, что нужно, только тайно. Заловят тебя – отбрехивайся как можешь, только правду не говори! И удостоверение АПБР спрячь от греха подальше.

– Понял.

– Зараженные есть?

– Пока не знаю. Надо город прочесывать.

– Займись, как только нейтрализуешь источник излучения.

– Гм, шеф, тут помощники понадобятся. Объем работы большой, и потом, сами знаете: в одиночку на Измененных ходить… неправильно.

Аркадий Семенович вздохнул.

– Знаю, что неправильно, Миша. Вот только на помощь пока не рассчитывай. Павел с Людмилой лишь через неделю с объекта освободятся. Вместе с ними могу тебе кого-нибудь из «лояльных» подбросить. Но не раньше.

Тут я мысленно произнес «Ого!». Эти «люди-икс» на службе АПБР всегда были в дефиците, а помощниками являлись чрезвычайно ценными. Так что «лояльный» – это хорошо, а вот через неделю – очень плохо.

– Аркадий Семенович, неделя – срок долгий. Даже один Измененный – проблема, а если их тут два или больше, за неделю они тут меня на фарш порубят!

– Я знаю, Миша, что не могу приказывать тебе в такой ситуации. Однако в нарушение всех правил и инструкций прошу: держись. Поверь, мне это тоже не нравится, потому что наши инструкции кровью написаны. Кровью оперативников АПБР. Просто ты – особая статья. Ты – один из лучших и к тому же имеющий приличный опыт «автономок». С кем другим я бы не рискнул, а с тобой…

Да уж, зашибись! Сейчас лопну от гордости!

– Все это очень лестно, шеф. Обещаете написать эти слова на моем надгробии?

– Зачем так мрачно, Миша? Ты же еще не знаешь, сколько там Измененных. Если много – не связывайся. Только установи, кто они, где обретаются, и жди подмоги. А если один – зачисти.

– Кстати, о «зачисти». Способ исполнения?

У шефа, похоже, отлегло. Раз вопрос пошел о цвете, в который перекрашивать мавзолей, значит, принципиально я на матросовский подвиг согласен.

– На твое усмотрение. Хотя если стаж заражения невелик… У тебя ведь есть с собой антинова?

– Разумеется.

– Попробуй сначала вакцинировать. Лишний «лояльный» нам не помешает. Ну а если это будет невозможно или сопряжено со слишком большим риском…

– Понял. Сегодня ночью рассчитываю законсервировать Обломок, а с завтрашнего дня займусь поиском зараженных. Разрешите исполнять?

– Исполняй, Миша! И удачи тебе!