Текст книги "Чин Мелхиседеков"

Дмитрий Логинов
Чин Мелхиседеков

Одни были на стороне Иудеев, а другие на стороне Апостолов.

Деяния св. Апостолов, 14:4

Библия, как известно, подразделяется на Заветы Ветхий и Новый. Ветхий содержит Пятикнижие Моисеево, предания о еврейской истории, книги Пророков и Псалтирь. Новый же включает четыре канонические Евангелия, Деяния святых апостолов и Послания их, Откровение Иоанна.

Как соотносятся Ветхий Завет и Новый? В последние века большинство христиан представляют примерно так. Новый, де, есть новый этап и превосходная стадия пути, исходным этапом коего является Ветхий. Но так ли это на деле? Внимательное знакомство с писаниями святых отцов раннего христианства показывает: их точка зрения отличается – и весьма – от распространенной ныне. Подчас она ей прямо противоположна. И то же самое можно сказать о позиции русских батюшек и архипастырей до никонианской реформы.

Пожалуй, наиболее сжато и последовательно святоотеческий взгляд на соотношение Ветхого и Нового Заветов изложен в «Слове о Законе и Благодати» митрополита Иллариона Киевского, которое стало хрестоматийным.

«Слово» Иллариона имеет следующее развернутое название: «О Законе, данном через Моисея, и о Благодати и Истине, явленной Иисусом Христом, и о том, как Закон миновал, а Благодать и Истина наполнили землю». Подвижник Илларион стал митрополитом Киевским в 1051 году. В то время это было высшее духовное звание на Руси. Еще не пала Византийская империя под ударами турок, и патриарший православный престол находился в Константинополе (Цареграде). То есть, митрополит Киевский был главой Русской Православной Церкви времен Киевской Руси и выражал духовную позицию всего русского христианства.

И вот что он писал в Слове: «Холод ночной проходит, если солнечное тепло согревает землю. Так и Закон миновал, когда явлена была Благодать. И уже не теснится человечество в ярме Закона, но свободно шествует под кровом Благодати. Иудеи соделывали свое оправдание в мерцании свечи Закона, христиане же созидают свое спасение в сиянии солнца Благодати. Ибо иудейство посредством тени и Закона оправдывалось, но не спасалось. Христиане же поспешением Истины и Благодати не оправдываются, но спасаются». То есть: иудаизм и христианство представляют полностью противоположные, взаимоисключающие учения. Как же могло бы одно из них произойти от другого?

Далее подвижник исповедует о Самом Христе: «Тщились иудеи утаить воскресение Его, мздовоздавая страже (Мф 28:11-15), но, как Бога, познанием и ведением Его исполнились все концы земли». Потому что Он испокон был «чаяние народов (Быт 49:10)… и по рождестве Его прежде всех поклонились Ему волхвы (Мф 2:1-11), иудеи же убить Его искали (Ин 5:16-18; 7:1)». Трактат Иллариона имеет очевидную направленность пресечь попытки каким-либо образом иудаизировать христианство. «Ибо не вливают, – пишет митрополит Киевский, – учения благодатного в мехи ветхие, обветшавшие в иудействе, а иначе прорываются мехи, и вино вытекает (Мф 9:17)».

Что представляла собой такая позиция главы Русской Церкви? Своеобразие взглядов данного архипастыря? Отнюдь нет. Илларион исповедал строгую ортодоксию – традиционное отношение святых отцов раннего христианства: Иоанна Дамаскина (VIII в.), Иоанна Златоуста (III в., трактат «Против иудеев»), Иоанна Оригена (II в.) и других.

Святой Максим Исповедник (VII в.) в «Слове подвижническом» писал: «А не притворно ли называем Бога – Отцом? Не сделались ли вместо сынов Божиих – сынами геенны? Не стали ли мы хуже иудеев, ныне великое имя Христа носящие? Не приходите в негодование, сие слыша. Ведь и иудеи говорили: единого Отца Бога имеем; но от Спасителя услышали: вы – отца вашего диавола есте, и похоти отца вашего хощети творити (Ин 8:41-44)». То есть, Исповедник указывает на иудейство и на ветхозаветность как на отрицательный пример. Он спрашивает: а ты, христианин, не уподобился ли сему? Не потому ли включен завет иудейский в Библию христианскую под именем Ветхого, чтобы помнили, что именно Господь наш Иисус Христос – превозмог? Прочти же и вопроси себя: а превозмог ли ты это ветхое в своей душе, христианин?

Традиция приводить иудейство – ветхозаветность – в качестве отрицательного примера восходит к Самому Христу и Апостолам. «Он [Иисус], – говорит первоверховный апостол Павел, – дал нам способность быть служителями Нового Завета: не буквы, но духа; потому что буква убивает, а дух животворит» (2 Кор 3:6). «Говоря “новый”, – поясняет Апостол, – показал ветхость первого, а ветшающее и стареющее близко к уничтожению» (Евр 8:13). Служение Моисея, продолжает Павел, было «служение смертоносным буквам» (2 Кор 3:7), и «служением осуждения» (2 Кор 3:9). Апостол противополагает ему «служение оправдания» и говорит: «Имея такую надежду, мы действуем с великим дерзновением. А не так, как Моисей, который полагал покрывало на лице свое, чтобы сыны Израилевы не взирали на конец преходящего… умы их ослеплены, ибо то же самое покрывало… лежит на сердце их; но когда обращаются к Господу [Иисусу Христу], тогда покрывало снимается. Господь есть Дух; а где Дух Господень, там свобода» (2 Кор 3:12-17). История самого Павла свидетельствует об истинности его слов. Покуда он исповедовал иудаизм (тогда он еще носил иудейское имя Савл), он был гонителем христиан. Но по дороге в Дамаск он прозрел – ветхозаветное «покрывало» спало с его глаз и сердца – Павел узрел Христа и обратился к Нему, как повествует глава девятая Деяний апостольских.

Служение осуждения… Почему избирает Павел именно такие слова, давая определение ветхозаветной иудейской традиции? По-видимому, основываясь на словах Учителя своего, Господа Иисуса Христа: «Род лукавый… Царица южная восстанет на суд с людьми рода сего и осудит их, ибо приходила от пределов земли послушать мудрости Соломоновой; и вот, здесь более Соломона. Ниневитяне восстанут на суд с родом сим и осудят его, ибо покаялись от проповеди Иониной, и вот, здесь больше Ионы» (Лк 11:29-32). На суд восстает и Павел, формулируя осуждение таким образом: «Благовествование наше закрыто для погибающих, у которых бог века сего [то есть эпохи Ветхого Завета] ослепил умы, чтобы для них не воссиял свет благовествования о славе Христа, который есть образ Бога» (2 Кор 4:4).

Но почему тогда современники наши видят это совсем не так, как Апостолы? Зачем сейчас принимают на веру бездоказательные утвержденья о том, что, будто бы, «служение осуждения» и «служение оправдания» складываются в какое-то гармоничное целое? И даже не возмутил почти никого навязываемый СМИ термин «иудеохристианство», что представляет беззастенчивое вранье.

Оригинальный ответ мы обнаруживаем в источнике, далеком от богословских споров. В романе «Empire V» Виктора Пелевина[1]1
  М.: Эксмо, 2006


[Закрыть] говорится: «Когда христианство только-только возникло, бог Ветхого Завета считался в новом учении дьяволом. А потом… в целях укрепления… политкорректности, Бога и дьявола объединили в один молитвенный объект». Конечно, Пелевин иронизирует. Недаром его назвали в одном из чатов «современный русский Вольтер» (возможно, тоже не без оттенка юмора). Но ведь в каждой шутке…

Необходим ли христианину Ветхий Завет в ином качестве, нежели отрицательный пример? Ответ содержит отечественная история. Завета Ветхого на Руси не знали вплоть до XVI века.

Имели представление, правда, о некоторых из него книгах. О книге Бытия, например, и о книге Еноха, являющейся, с точки зрения иудаизма, апокрифом. Русь ведала пророчество Валаама, «языческого» волхва, о пришествии Христа, и что за ним его повторяли другие ветхозаветные пророки.[2]2
  Подробно о преемственности предсказания о Христе говорится в моей работе «Упование „язычников“» – сборник «Гиперборейская Вера Руссов», М.: Фаир-Пресс, переиздания 1999—2003.


[Закрыть] Почтением на Руси пользовалась Псалтирь. Случайное совпадение или нет, но именно об этих текстах было доказано, что они – на деле – ПРОТОветхозаветны. То есть заимствованы у народов много более древних, нежели сыны Авраама. Так, в книге Джекоба Коннера «Христос не был евреем» [3]3
  «Christ was not a Jew», 1936. Русский перевод – М.: Православное издательство «Энциклопедия русской цивилизации», 2004


[Закрыть] перечисляются прототипы псалмов, начертанные еще клинописью на табличках Шумера.

Итак, за этими исключениями, Ветхий Завет не был известен в нашем отечестве сколько-то широко до XVI века. А христиане мы были тогда уже около полутысячелетия, как полагают сейчас. Поверхностно полагают, кстати! Ведь Русь крестил еще апостол Андрей, Первозванный ученик Христа. Посеянное же им взращивали князья русские Бус Белояр (IV в.) и, позднее, Аскольд и Дир (IХ в.). Немалое было сделано и княгиней Ольгой. Владимир же Святой, внук ее, лишь окончательно сообщил христианству статус государственной религии руссов (Х в.). То есть, считая точно, народ наш есть пример христиан, которые полтора тысячелетия обходились без Ветхого Завета – и сохраняли в чистоте веру. И только около пяти веков назад Ветхий Завет вошел в нашу Библию. И то был привлечен лишь затем, чтобы аргументировано противостоять извне привносимой ереси.

Привлек его на сие служение архиепископ Геннадий Новгородский, который вошел в историю как борец против ереси жидовствующих. Геннадиева Библия тем и отличалась от прежних русских, что содержала, помимо Нового, еще и Ветхий Завет.

Она явилась прообразом знаменитой Острожской, которая была первая печатная Библия, какую знал православный мир. Церкви других земель перепечатывали в последующие века с русского издания. А.В. Карташев подчеркивает в книге «Очерки по истории Русской Церкви» (том 1): «Библия, созданная архиепископом Новгородским в 1490-е годы, явилась ценнейшим орудием борьбы с ересью жидовствующих».

Но почему добавление ветхозаветных текстов стало противоядием? Ответ потребует краткого рассказа о самом лжеучении. Определенное Новгородским собором 1488 года как «ересь жидовствующих», оно было принесено на Русь иудеем Схарией. Жидовствующие учили, будто бы Христос – не Сын Божий, а был обыкновенный человек. Еврейского происхождения, якобы – один из учителей иудейских.

Обоснованием еретики указывали родословие Иосифа, который был обручник Девы Марии. Умалчивая, что Иосиф не был отцом Христа. А также напоминали про начертание, сделанное Пилатом над распятием Иисуса: «ИНЦИ», то есть «Иисус Назарей Царь Иудейский». Умалчивая, опять же, что Галилеянин противился именованию Его царем иудейским. «Пилат… сказал Ему: Ты царь иудейский?… Иисус ответил: Царство Мое не от мира сего; если бы от мира сего было Царство Мое, то служители Мои подвизались бы за Меня, чтобы Я не был предан иудеям» (Ин 18:33-36). Но почему тогда вообще зашел разговор о претензиях на престол Давидов? Их приписали Христу раввины. Они желали подвести Его под распятие, и расчет их был: Пилат не посмеет противиться казни посягающего на часть власти кесаря. Обоснованием раввины выставляли все то же родословие Иосифа (хотя Иисус отверг Собственными устами Свою принадлежность к потомству царя Давида – Мр 12:35-40).

Итак, единственным аргументом Схарии была пресловутая мнимая генеалогия.[4]4
  Устойчивое словосочетание, принятое в средние века для обозначения родословия Христа, потому что Евангелия говорят о нем не иначе, как только через «как думали». «Иисус… был, как думали, Сын Иосифов, Илиев, Матфатов…» (Лк 3:23).


[Закрыть] Абсурдною была и самая постановка вопроса: приписывать национальную принадлежность – Богу! Навязывать же Христу национальность, конкретно, еврейскую – это было уже и вовсе громоздить абсурд на абсурд. Последнее становится очевидно, если сопоставить евангельские тексты и определенные политические реалии «Галилеи Языческой» (Ис 9:1) эпохи воплощения Слова. Об этом я говорю подробно в статье «Конец четырехвекового заблуждения о Христе». [5]5
  Альманах «Исконный Триглав», выпуск.2, М.: Альва-Первая

...

конец ознакомительного фрагмента