Текст книги "Юридический механизм разрушения СССР"

В своём решении суд разделил Коммунистическую партию на: организационные структуры (их роспуск был признан конституционным) и первичные организации (их роспуск был признан неконституционным); имущество, находившееся во владении и пользовании КПСС, суд также разделил – теперь уже на три части: 1) собственником которого является государство; 2) собственником которого является КПСС; 3) собственником которого являются иные субъекты (оказалось затруднительным их выявить). Немного странным выглядит тот факт, что Конституционный суд РФ признал соответствующим Основному Закону «объявление государственной собственностью РСФСР», как было написано в указе президента Ельцина, имущества, собственником которого являлось государство. Думается, что данный вывод содержит юридическую тавтологию и не имеет юридического значения.

Интересно, что особые мнения, высказанные тремя судьями, имеют не только разную правовую оценку предмета судебного разбирательства, но и разную эмоциональную окраску.

Систематичной и, как он сам называет, «свободной от практической целесообразности, каких-либо политических склонностей» позиции В. О. Лучина предшествует крайне нервозное, эмоциональное, во многом неправовое и политизированное «особое мнение» А. Л. Кононова, считавшего, что первичные партийные организации «состояли из пенсионеров и домохозяек», а КПСС в целом являлась «преступной организацией», творившей «чудовищные злодеяния», ряд из которых «подпадает под нормы о геноциде, военных преступлениях и преступлениях против мира и человечности», поэтому Указом от 06.11.1991 Б. Н. Ельцин «пресёк ее деятельность». Очевидно, что должный юридический анализ рассматриваемому делу судьей А. Л. Кононовым дан не был. Вместо анализа «особое мнение» переполняли эмоциональность и политическая ангажированность.

Различная оценка судьями Конституционного суда РФ сущности и значения КПСС свидетельствует о том, что в основе судебного производства был не столько юридический конфликт, но прежде всего конфликт мировоззренческий. По словам участника процесса Ф. Рудинского, представлявшего сторону КПСС и КП РСФСР, «наши процессуальные противники стремились не только к доказательству неконституционности компартии, ее политической дискредитации. Они также поставили перед собой цель опровергнуть марксистско-ленинскую теорию. Смысл их выступлений заключался в том, чтобы убедить Суд, что противоправные действия, приписываемые коммунистам, вытекают из самой природы коммунистической теории»[195]195
  Рудинский Ф. М. Указ. соч. С. 340.


[Закрыть].

Таким образом, процесс по «делу КПСС» был глубоко политизированным, отражавшим необходимость во что бы то ни стало признания нового установившегося государственного режима – государственного режима «западного типа», в который КПСС уже не вписывалась.

То есть КПСС была разрушена, а политическая система СССР была коренным образом изменена.

Глава 3. Разрушение высших органов государственной власти и управления СССР

§ 1. Разрушение высших органов государственной власти СССР

Высшими органами государственной власти СССР, согласно статьям 108 и 119 Конституции СССР 1977 г., являлись Верховный Совет СССР и Президиум Верховного Совета СССР.

Такая модель высшей власти СССР сохранялась до декабря 1988 г, когда была проведена кардинальная политическая реформа, главным результатом которой стало учреждение нового института государственной власти – Съезда народных депутатов СССР.

Проводимая реформа официально обосновывалась острой необходимостью в очередной раз «оживить советы»[196]196
  См., напр.: XIX Всесоюзная конференция Коммунистической партии Советского Союза, 28 июня – 1 июля 1988: Стенографический отчет. Т. 1. М., 1988. С. 53.


[Закрыть]. И по мысли законодателя учреждение Съезда, на котором будут представлены все слои советского общества, будет в полной мере отвечать поставленной задаче и будет являться ярким свидетельством демократизации СССР.

Однако это было официально. А для определения того, была ли данная реформа объективно необходима, причём именно в том исполнении, в каком она была совершена, целесообразно рассмотреть существовавшую структуру высших органов государственной власти СССР до декабря 1988 г.

К 1985 г., когда начинался период кардинальных перемен, в Советском Союзе сложилась достаточно продуманная и органично выстроенная система высших органов государственной власти и управления. Как уже упоминалось, головным элементом данной системы являлся Верховный Совет СССР, рожденный как институт власти ещё в 1936 г. с принятием «сталинской» Конституции. В промежутках между сессиями Верховного Совета СССР функции высшего органа государственной власти в стране выполнял его Президиум.

Для того чтобы определить причины, по которым был учреждён Верховный Совет СССР, а также роль, которая ему отводилась, рассмотрим историческую обстановку в момент его появления, а также его последующую эволюцию.

Для Советского Союза 1936 год представлял собой год завершения коренной конституционной и политической реформы, проводившейся по инициативе И. В. Сталина и окончившейся принятием новой союзной конституции.

В современных научных исследованиях[197]197
  См., напр.: Жуков Ю. Н. Иной Сталин. М., 2005. С. 206–248; Шершнева Е. А. Создание Конституции СССР 1936. Дис. … канд. юрид. наук. М., 2011. С. 17–64; Курицын В. М. История отечественного государства и права. 1929. – 22 июня 1941. Форсированная модернизация страны и форсирование военно-технической и социально-политической базы будущей победы в Великой Отечественной войне М., 2009. С. 60–69.


[Закрыть] однозначно доказано, что принятие новой Конституции СССР было вызвано двумя основными причинами.

Во-первых, существовала сложная международная обстановка, которая с каждым днем все яснее давала понять неизбежность надвигающейся мировой войны, а потому советский политический строй нужно было хотя бы внешне приблизить к западному. Как справедливо отмечают исследователи, «в Европе формировался новый очаг агрессии – гитлеровская Германия. И руководство СССР прекрасно осознавало, что в случае вооруженного конфликта с ней поддержка капиталистических стран будет на стороне того государства, чья позиция будет для них более выгодна и безопасна»[198]198
  Шершнева Е. А. Указ соч. С. 49.


[Закрыть]. Поэтому внутриполитические изменения, по выражению Сталина, должны были выступить в качестве «орудия, бьющего по международному фашизму»[199]199
  Письмо И. В. Сталина членам и кандидатам в члены Политбюро (25.01.1935.) // РГАСПИ Ф. 71, О. 10, ед. хр. 130. Л. 13.


[Закрыть]. Понимая обреченность идеи мировой революции, И. В. Сталин хотел разрушить в сознании мирового сообщества представление об СССР как о разжигателе мировой революции, как о строителе нового мира. А для этого необходимо было ликвидировать соответствующие революционные атрибуты, в том числе закрепленные в действовавшей на тот момент Конституции СССР 1924 г. («государства мира раскололись на два лагеря: лагерь капитализма и лагерь социализма», «империалистические зверства», «капиталистическое окружение», «Мировая Советская Социалистическая Республика» и т. д.), и продемонстрировать сближение советского политического устройства с западным.

Интересно, что при обсуждении проекта новой союзной Конституции И. В. Сталин боролся даже с прежней фразеологией, последовательно выправляя на «буржуазный» манер статьи, написанные в «воинственном», революционном стиле. Так, на совещании у Сталина 17, 18 и 19 апреля 1936 г. в представленном Яковлевым, Стецким и Талем проекте, помимо прочего, содержались следующие статьи:

«…в Союзе ССР уничтожено деление на классы. В Союзе ССР нет эксплуатации человека человеком, нет паразитических классов, наживающихся на труде рабочих и крестьян. Советское общество состоит из свободных тружеников города и деревни – рабочих, крестьян (Вариант: служащих), интеллигенции. Все они являются равноправными строителями социализма.

…В Союзе ССР осуществляется принцип социализма: от каждого по способности – каждому по его труду.

В Союзе ССР труд из зазорного и тяжелого бремени, каким он считался и считается при капитализме, превратился в дело чести, дело славы, дело доблести и геройства…».

По предложению Сталина все эти статьи были исключены, кроме указания на принцип распределения («от каждого по способности – каждому по его труду»)[200]200
  ГАРФ Ф. 7523, О. 131. Д. 1. Л. 205.


[Закрыть].

Наименование раздела Конституции «Выборы в Советы» по предложению Сталина было изменено на более привычное для западного обывателя – «Избирательная система»[201]201
  ГАРФ Ф. 7523, О. 131. Д. 1. Л. 211.


[Закрыть].

В статье, посвящённой политической основе СССР, из первоначального варианта были исключены слова «Советы рабочих и крестьянских депутатов»[202]202
  ГАРФ Ф. 7523, О. 131. Д. 1. Л. 222.


[Закрыть]. Думается, также не без ведома Сталина.

Та же участь постигла упоминание «религиозных предрассудков», «свободы пропаганды материалистического мировоззрения» (последнее не было упомянуто в проекте, вынесенном на всенародное обсуждение). А положение о недопущении «преподавания в школах каких бы то ни было религиозных учений» было заменено более нейтральным «в целях обеспечения за трудящимися действительной свободы совести церковь отделена от государства и школа от церкви»[203]203
  ГАРФ Ф. 7523, О. 131. Д. 1. Л. 215.


[Закрыть]…

Таким образом, намеченная реформа проводилась с целью слома политических стереотипов у западного мира в отношении СССР.

Во-вторых, новая союзная Конституция должна была стать средством борьбы с местной «партократией», допускавшей в регионах произвол и все ещё жившей по законам революционного и военного времени. По замыслу И. В. Сталина, те политические деятели, которые не хотели считаться с тем фактом, что военное время уже прошло и давно наступила мирная жизнь, ставящая новые стратегические задачи, должны были уступить свое место новому поколению политических лидеров. Для этой цели, согласно новой Конституции СССР, вводились всеобщие, прямые, равные и тайные выборы. То есть впервые в истории нашей страны при И. В. Сталине непосредственно населению давалась возможность напрямую и тайно избирать депутатов, что, по словам И. В. Сталина, должно было послужить «хлыстом в руках населения против плохо работающих органов власти»[204]204
  Сталин И. В. Сочинения. Т. 14. М., 1997. С. 103–117.


[Закрыть].

Как видно, причинами конституционной реформы 1936 г. в СССР было желание мирно сменить политическую «элиту на местах», а также сблизить политическую систему СССР с западной.

Однако, очевидно, что достичь этого при сохранении прежней структуры высших органов государственной власти, заключавшейся не в разделении, а в соединении законодательной, исполнительной и распорядительной власти, было вряд ли возможно.

Выступая на Пленуме ЦК ВКП (б) в июне 1936 г., И. В. Сталин говорил: «По Конституции 1924 г. в СССР могут законодательствовать по крайней мере 4 основных органа: Съезд Советов СССР, ЦИК СССР, Президиум ЦИК СССР и Совнарком Союза ССР. Конституционная комиссия считает, что такое положение не благоприятствует стабильности законов и создает путаницу у населения. Необходимо иметь один-единственный государственный орган, имеющий право законодательствовать. Необходимо установить размежевку между этим органом и органами гос. управления. Полновластный орган, имеющий право законодательствовать, можно было бы назвать Верховным Советом СССР»[205]205
  РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 2. Ед. хр. 572. Л. 8.


[Закрыть].

Представляют интерес сохранившиеся в документах И. В. Сталина записи, позволяющие определить роль, которая отводилась новому органу в системе высшей государственной власти СССР. Сделаны эти записи, как видно, задолго до вышеприведенного выступления на Пленуме: «Съездов не будет… Президиум – толкователь законов. Законодатель – сессия (парламент)… Исполком не годится, съездов уже нет. “Совет депутатов трудящихся”. 2 палаты “Верховное законодательное собрание”…В конституции дать общие основы. То, что есть – есть…»[206]206
  Цит. по: Лукьянов А. И. Развитие законодательства о советских представительных органах власти (вопросы теории и практики). Дис. … докт. юрид. наук. М., 1978.


[Закрыть].

Определеннее выражался В. М. Молотов, выступая на VII Съезде Советов СССР: «Советы были и остаются основой нашего строя, но то, что было лучшего в парламентаризме, а именно прямые, равные и закрытые выборы представителей в органы государственного управления при всеобщем участии всех трудящихся, как этого требует советская конституция, должны быть полностью проведены в Советском Союзе. Мы получаем дальнейшее развитие советской системы в виде соединения непосредственно выбранных местных советов с непосредственными же выборами своего рода советских парламентов в республиках и общесоветского Союзного парламента»[207]207
  Стенограмма доклада В. М. Молотова на VII Съезде Советов Союза ССР «Об изменениях в советской Конституции» С. 44. // РГАСПИ. Ф. 82. О. 2. Д. 247.


[Закрыть].

Таким образом, союзному Верховному Совету, по сути, отводилась роль парламента. А если учитывать, что новая Конституция сделала Совет народных комиссаров СССР самостоятельным органом (по Конституции СССР 1924 г. СНК СССР являлся исполнительным и распорядительным органом ЦИК СССР (ст. 37)), а также учитывая то, что Президиуму Верховного Совета СССР отводилась роль «коллегиального президента», справедливо утверждать, что «в Конституции СССР 1936 г. впервые… получила некоторое отражение идея разделения властей»[208]208
  Курицын В. М. Указ. соч. С. 77.


[Закрыть]. За это Сталин был «заклеймен» как современниками за предательство и возврат «к системе буржуазной демократии»[209]209
  Троцкий Л. Д. Преданная революция: что такое СССР и куда он идет? // Сайт «Магистр», URL: http://www.magister.msk.ru/library/trotsky/trotl001.htm#st10. Дата обращения к сайту: 28.02.2010.


[Закрыть], так и политическими потомками за «отход от ленинской концепции народного представительства» и «перенесение на структуру высших органов государственной власти формально парламентской схемы»[210]210
  См. подробнее: Справка (Л. Мандельштам). Некоторые вопросы Конституции СССР 1936. в свете культа личности И. В. Сталина. // ГАРФ. Ф 7523. О. 131. Д. 2. Л. 76.


[Закрыть].

Однако какими бы ни были идеологические предпочтения и политическая целесообразность, новая система высших органов государственной власти была создана, и Верховный Совет СССР занял в ней центральное место.

Теперь рассмотрим правовой статус Президиума Верховного Совета СССР в системе высших органов государственной власти согласно Конституции СССР 1936 г.

Данный орган принципиально отличался от своего прообраза, существовавшего по Конституции СССР 1924 г., – Президиума ЦИК. Конституция СССР 1924 г. строилась на ленинском постулате «соединения властей», поэтому в период между сессиями ЦИК СССР его Президиум являлся высшим законодательным, исполнительным и распорядительным органом власти СССР (ст. 29 Конституции). И. В. Сталин, как уже отмечалось, категорически возражал против «распыления» законодательных функций, поэтому, оставляя их в новой Конституции исключительно за Верховным Советом СССР, отводил Президиуму роль «коллективного президента».

При подготовке новой союзной конституции в 1962–1977 гг. такой подход справедливо критиковался, поскольку, во-первых, не наделив Президиум Верховного Совета СССР статусом высшего органа государственной власти СССР, законодатель оставлял страну примерно на 300 дней в году без законодательного органа, так как сессии Верховного Совета СССР созывались два раза в год (ст. 46 Конституции) и с учётом того, что депутаты не порывали с производственной деятельностью, были непродолжительны; во-вторых, не имея в достаточном объёме соответствующей правовой регламентации, организующую роль Президиум по отношению к Верховному Совету в части подготовки повестки дня, организационного обслуживания сессий и прочего осуществлял как бы в неофициальном порядке. При этом имелось определенное противопоставление председателей палат Президиуму: поскольку последнему отводилась роль главы государства, например, представлять Верховный Совет СССР при приеме иностранных парламентских делегаций приходилось председателям палат, хотя в период между сессиями Верховного Совета делать это они, разумеется, не могли[211]211
  Критику принципа построения системы высших органов государственной власти СССР в «сталинской» Конституции см.: Справка (Л. Мандельштам). Некоторые вопросы Конституции СССР 1936. в свете культа личности И. В. Сталина. // ГАРФ. Ф 7523. О. 131. Д. 2 Л. 76, Л. 73–94.


[Закрыть].

В этой связи, «неполноценность» Президиума Верховного Совета СССР пришлось начать «выправлять» самой государственной жизни. В 1938 г. законодатель расширил компетенцию Президиума правом «объявлять в отдельных местностях или по всему СССР военное положение в интересах обороны СССР или обеспечения общественного порядка и государственной безопасности»[212]212
  Закон СССР от 15 января 1938. «Об изменении и дополнении ст. ст. 22, 23, 26, 28, 29, 49, 77, 70, 78 и 83 Конституции (Основного Закона) СССР» // Ведомости Верховного Совета СССР от 07.04.1938. № 1.


[Закрыть]; в 1947 г. – правом «учреждать ордена и медали СССР и устанавливать почетные звания СССР», а также «устанавливать воинские звания, дипломатические ранги и иные специальные звания»[213]213
  Закон СССР от 25 февраля 1947. «Об изменении и дополнении текста Конституции (Основного Закона) СССР» // Ведомости Верховного Совета СССР от 06.03.1947. № 8.


[Закрыть].

История показала, что закреплённая союзной Конституцией роль Президиума Верховного Совета СССР не была номинальной. Так, в различные периоды именно Президиумом Верховного Совета СССР были приняты такие важнейшие нормативные акты, как Указ от 26.06.1940 г. «О переходе на восьмичасовой рабочий день, на семидневную рабочую неделю и о запрещении самовольного ухода рабочих и служащих с предприятий и учреждений»[214]214
  Указ Президиума Верховного Совета СССР от 26.06.1940. «О переходе на восьмичасовой рабочий день, на семидневную рабочую неделю и о запрещении самовольного ухода рабочих и служащих с предприятий и учреждений»// Ведомости Верховного Совета СССР, 1940, № 20.


[Закрыть], Указ от 22.06.1941 г. «О военном положении»[215]215
  Указ Президиума Верховного Совета СССР от 22.06.1941. «О военном положении»// Ведомости Верховного Совета СССР, 1941, № 29.


[Закрыть], Указ от 26.06.1941 г. «О режиме рабочего времени рабочих и служащих в военное время»[216]216
  Указ Президиума Верховного Совета СССР от 26.06.1941. «О режиме рабочего времени рабочих и служащих в военное время»// Ведомости Верховного Совета СССР, 1941, № 30.


[Закрыть], Постановление Президиума Верховного Совета Союза ССР, Центрального Комитета ВКП (б) и Совета Народных Комиссаров СССР от 30.06.1941 г. «Об образовании Государственного Комитета Обороны»[217]217
  Постановление Президиума Верховного Совета Союза ССР, Центрального Комитета ВКП(б) и Совета Народных Комиссаров СССР от 30.06.1941. «Об образовании Государственного Комитета Обороны»// Ведомости Верховного Совета СССР, 1941, № 31.


[Закрыть], Указ от 06.07.1941 г. «Об ответственности за распространение в военное время ложных слухов, возбуждающих тревогу среди населения»[218]218
  Указ Президиума Верховного Совета СССР от 06.07.1941. «Об ответственности за распространение в военное время ложных слухов, возбуждающих тревогу среди населения» // Ведомости Верховного Совета СССР, 1941, № 32.


[Закрыть], Указ от 04.09. 1945 г. «Об упразднении Государственного комитета обороны»[219]219
  Указ Президиума Верховного Совета СССР от 04.09.1945. «Об упразднении Государственного комитета обороны»// Ведомости Верховного Совета СССР, 1945, № 61.


[Закрыть], Указ от 26.05.1947 г. «Об отмене смертной казни»[220]220
  Указ Президиума Верховного Совета СССР от 26.05.1947. «Об отмене смертной казни» // Ведомости Верховного Совета СССР, 1947, № 17.


[Закрыть], Указ от 12.01.1950 г. «О применении смертной казни к изменникам Родины, шпионам, подрывникам-диверсантам»[221]221
  Указ Президиума Верховного Совета СССР от 12.01.1950. «О применении смертной казни к изменникам Родины, шпионам, подрывникам-диверсантам»// Ведомости Верховного Совета СССР, 1950, № 3.


[Закрыть] и т. д.

Как видно, огромный массив важнейших нормативных правовых актов принимался именно Президиумом Верховного Совета СССР (разумеется, с последующим утверждением Верховным Советом СССР).

С принятием Конституции СССР 1977 г. правовое положение Верховного Совета СССР и его Президиума заметно упрочилось.

Ст. 108 Конституции 1977 г. провозгласила: «Высшим органом государственной власти СССР является Верховный Совет СССР. Верховный Совет СССР правомочен решать все вопросы, отнесённые… к ведению Союза ССР». Сохраняя преемственность модели государственной власти, созданной Конституцией 1936 г., новая Конституция сохранила за Верховным Советом СССР статус высшего органа государственной власти СССР. Однако при этом ст. 108, по справедливому замечанию исследователей, значительно расширила права Верховного Совета СССР по сравнению с аналогичной статьей Конституции 1936 г. «Если в соответствии со ст. 31 прежней Конституции Верховный Совет мог осуществлять все права, присвоенные СССР, поскольку они не входили в силу Конституции в компетенцию подотчётных Верховному Совету органов СССР: Президиума Верховного Совета, Совета Министров и министерств, то ныне, согласно ст. 108 Конституции СССР 1977 года, Верховный Совет СССР правомочен решать все вопросы, отнесённые Конституцией СССР к ведению Союза»[222]222
  Конституция СССР и законодательство развитого социализма. / Под ред. К. Ф. Гуценко, Н. И. Кузнецова. М., 1984. С. 110.


[Закрыть]. Это является важным нововведением, поскольку по Конституции 1936 года следовало, что если вопрос отнесён, например, к ведению Совета Народных Комиссаров СССР (Совета Министров СССР), то Верховный Совет СССР не мог его рассмотреть. Однако буквальное толкование не совпадало с замыслом законодателя и существовавшей практикой. «Уточнённая» норма стала отвечать реальным потребностям высшего органа государственной власти. Это одно из нововведений, в достаточной мере демонстрирующее юридически возросшую роль Верховного Совета СССР и возвращающее к ленинским принципам организации власти, покончив с «буржуазным» разделением властей.

При создании Конституции СССР 1977 г были учтены ошибки прежней конструкции власти в части правового положения Президиума Верховного Совета СССР. В этой связи в одном из последних проектов нового основного закона в ст. 119, предусматривающей, что «Президиум Верховного Совета СССР – постоянно действующий орган Верховного Совета СССР, подотчётный ему во всей своей деятельности», специально были добавлены слова: «и осуществляющий в пределах, предусмотренных Конституцией, функции высшего органа государственной власти СССР»[223]223
  ГАРФ. Ф. 7523. О. 131. Ед. хр. 60. Л. 263.


[Закрыть].

Конституция СССР 1977 г. установила, что перечень полномочий Президиума, предусмотренный ст. 121, является открытым, что также было специально добавлено во время «генеральной» правки проекта Конституции СССР[224]224
  ГАРФ. Ф. 7523. О. 131. Ед. хр. 60. Л. 263.


[Закрыть].

Кроме того, новая союзная Конституция закрепила за Президиумом Верховного Совета СССР такую важную функцию как конституционный контроль.

Таким образом, Конституция СССР 1977 г., действовавшая на момент начала перестройки, восприняла существовавшую ранее конструкцию высших органов государственной власти СССР и при этом заметно повысила правовой статус Верховного Совета СССР и его Президиума, наделив их колоссальной властью и покончив с «элементами разделения властей». Воспользовались они этой властью или нет в условиях монополии КПСС – это уже другой вопрос. Но остается фактом то, что существовавшая модель высшей государственной власти СССР просуществовала более полувека – с 1936 по 1988 гг., – и именно в роли высших органов государственной власти Верховный Совет СССР и его Президиум предстали к декабрю 1988 г.

Учреждение Съезда народных депутатов СССР не было предсказуемой реформой, скорее, наоборот, её проведение вызвало массу вопросов: почему учреждается новый высший орган государственной власти? Стихийных митингов с требованием учреждения Съезда в стране не проходило, члены Политбюро такие требования на заседаниях не выдвигали.

Также непонятно: если главной целью реформы было «оживление советов», то почему новый институт власти был учрежден не в 1985 г., сразу после прихода к власти М. С. Горбачёва, а лишь 1 декабря 1988 г. – в период, когда в стране уже бушевал Нагорно-карабахский конфликт, когда Эстонская ССР, хотя и робко, но все-таки заявила о своем суверенитете и верховенстве республиканского законодательства над союзным, когда в стране удлинялись очереди за товарами первой необходимости и т. д.? Казалось бы, в такой ответственный исторический момент необходимо было принимать жесткие меры по восстановлению порядка в стране, привлечению к ответственности лиц, разжигающих межнациональную рознь, формированию серьезной команды из высокопрофессиональных экономистов для решения проблемы дефицита. Однако М. С. Горбачёв делает совершенно неожиданный и не поддающийся логике шаг – в период нарастания социального недовольства и зарождающегося кризиса в межнациональных отношениях он заявляет о необходимости проведения кардинальной политической реформы и учреждении Съезда народных депутатов СССР.

На самом деле ничего нелогичного в этом шаге генсека нет.

С приходом М. С. Горбачёва к власти перед ним стояли серьезные задачи: введение в СССР частной собственности, то есть по существу реставрация капитализма, слом однопартийной системы, роспуск КПСС, децентрализация СССР и, как следствие, признание государственной независимости союзных республик. Естественно, вставал принципиальный вопрос: как решить эти смелые задачи и, главное, кто их будет решать? Сам Генеральный секретарь? Опасно, можно и «головы не сносить». КПСС? Конечно, нет, раз этого не будет делать Генеральный секретарь – двигатель партии, – значит, не будет делать и сама партия. Верховный Совет СССР? Тоже нет, этот орган был декоративным – он лишь легализовывал партийные решения, следовательно, раз инициативы не будет от КПСС, ничего не предпримет и сам Верховный Совет СССР. Оставался только один вариант – создать принципиально новый орган, который был бы массивным по численности и куда вошла бы элита советского диссидентства. Однако вставал вопрос, когда учреждать данный орган. Если это сделать сразу после прихода к власти М. С. Горбачева, в 1985 г., то новый орган по своей пассивности и безжизненности мало бы чем отличался от уже существующего высшего органа – Верховного Совета СССР, – поскольку всё бы шло по давно заложенной «традиции». Следовательно, перед учреждением Съезда народных депутатов СССР надо было провести подготовительную работу с массовым сознанием. И такая политика начала проводиться и вошла в историю под названием «гласность».

Официально потребность и целесообразность гласности объяснялась необходимостью откровенно заявлять обо всех достижениях и обо всех проблемах советского общества, о его пороках и трагедиях. В СССР теперь не должно было быть «белых пятен» ни в его истории, ни в его действительности. Однако, как известно, до 1985 г. достижения в СССР и так не особо скрывались, даже, наоборот, часто преувеличивались. Поэтому ради них «гласность» проводить не было необходимости. Следовательно, совершенно очевидно, что истинной целью гласности являлось очернение советского строя, советского образа жизни и советской истории.

Именно «благодаря» гласности советские люди узнали о «десятках миллионов» расстрелянных и патологической кровожадности Сталина, о расстреле людей в Новочеркасске при Н. С. Хрущёве, о «застое» при Л. И. Брежневе. Голодомор на Украине в конце 20-х – начале 30-х гг., секретный протокол к пакту Молотова – Риббентропа, расстрел поляков под Катынью, расстрел верхушки главнокомандования Красной армии, вымысел подвига Зои Космодемьянской, несостоятельность Г. К. Жукова как полководца, фальсификация «Ленинградского дела» и «Дела врачей», испытание ядерного оружия на советских солдатах – вот лишь некоторые «плоды» гласности. Людей открыто подводили к мысли: хватит ругать советскую власть «на кухне», делайте это открыто! Неслучайно, когда Нина Андреева, пользуясь правом гласности, написала свою известную статью «Не могу поступаться принципами»[225]225
  Советская Россия, 13 марта 1988. Интересно отметить, что название статьи не было выдумано самой Н. А. Андреевой, автор лишь процитировала слова самого М. С. Горбачёва: «Как говорил М. С. Горбачев на февральском Пленуме ЦК КПСС, “мы должны и в духовной сфере, а может быть, именно здесь в первую очередь действовать, руководствуясь нашими марксистско-ленинскими принципами. Принципами, товарищи, мы не должны поступаться ни под какими предлогами”»


[Закрыть], в которой всего лишь заявила о том, что нельзя всё в истории оценивать однобоко: до 1985 г. весь советский опыт оценивали исключительно положительно, после – отрицательно («здравый смысл решительно протестует против одноцветной окраски противоречивых событий»), её сразу же подвергли жесточайшей критике, статью объявили «манифестом антиперестроечных сил», а само имя Нины Андреевой стало нарицательным[226]226
  См., напр.: Первый Съезд народных депутатов СССР. 25 мая – 9 июня 1989. Стенографический отчет. Т. I. С. 102.


[Закрыть].

Удивительно, но по поводу всего лишь статьи, выразившей всего лишь чьё-то мнение, тем более в эпоху гласности, было даже специально созвано заседание Политбюро ЦК КПСС, которое обсуждало статью целых 2 дня (!), хотя заседания Политбюро всегда были однодневными. Вот что об этом пишет один из участников тех заседаний, в то время член Политбюро ЦК КПСС Е. К. Лигачёв: «…Внезапно было созвано незапланированное заседание Политбюро, причем не в Кремле, а непосредственно на Старой площади. На это заседание был вынесен один-единственный вопрос: обсуждение письма Нины Андреевой.

Здесь я должен отметить, что заседания Политбюро всегда проходили у нас в очень раскованном стиле. Шел непринужденный обмен мнениями, и даже в случаях разногласий общая атмосфера не нарушалась, оставалась демократичной, свободной. Мы действительно обсуждали вопросы, а не “выносили решения” под диктовку Генерального секретаря. Однако в этот раз все было иначе. Обстановка установилась очень напряженная, нервная, я бы даже сказал, гнетущая. Это было непривычно, неожиданно…

С таким настроением и начали обсуждение. Однако сразу же стало ясно, что впервые за все годы перестройки на заседании Политбюро вдруг возобладал не рассудительный, а совсем другой – расправный стиль. Тон задал Яковлев, который в крайне резких выражениях обрушился на письмо Нины Андреевой и газету “Советская Россия”. Здесь-то и были пущены в ход обороты – “манифест антиперестроечных сил”, “сопротивление перестройке”, “силы торможения”, в общем, весь тот набор ярлыков, которым затем принялась манипулировать радикальная пресса…»[227]227
  Лигачёв Е. К. Загадка Горбачёва. Новосибирск, 1992. С. 130.


[Закрыть].

Тем не менее, по словам Е. К. Лигачёва, Политбюро не поддержало настроение Горбачёва, Яковлева и примкнувшего к ним Медведева[228]228
  Лигачев Е. К. Указ. соч. С. 133.


[Закрыть].

«В обсуждении статьи Нины Андреевой он (генсек. – Д. Л.), я бы сказал, однозначно выступил на стороне Яковлева, выражая недовольство по отношению к тем членам Политбюро, которые высказались более примирительно…

Итак, Горбачёв буквально “ломал” тех, кто недостаточно чётко, по его мнению, осуждал письмо Нины Андреевой»[229]229
  Лигачев Е. К. Указ. соч. С. 133.


[Закрыть].

Как уже упоминалось, заседание Политбюро в нарушение установившейся традиции одним днём не закончилось.

«…То необычное заседание Политбюро длилось не один день, а два дня, причём по 6–7 часов ежедневно. Нетрудно представить накал подспудно бушевавших на нем страстей»[230]230
  Лигачев Е. К. Указ. соч. С. 133.


[Закрыть].

Серьёзно пострадала и сама редакция «Советской России»: «На следующее же утро после заседания Политбюро в редакцию газеты “Советская Россия” внезапно нагрянула из ЦК КПСС комиссия, которая принялась изучать подлинник письма Нины Андреевой, всю технологию его подготовки к печати, тщательно допрашивала на этот счет сотрудников редакции. Кстати, само появление комиссии было обставлено в “лучших” традициях прошлого. Главному редактору позвонили из ЦК, предупредив о намерении направить в редакцию проверяющих. Но едва он успел положить трубку телефона, как эти проверяющие уже вошли к нему в кабинет. Оказывается, они уже ждали в приемной. Этот “классический” прием 30-х годов преследовал цель не дать “замести следы”, как говорится, “схватить с поличным”»[231]231
  Лигачев Е. К. Указ. соч. С. 134.


[Закрыть].

И далее: «”Советской России” категорически запретили публиковать письма в поддержку Андреевой, заставив дать почти только осуждающую почту. Таким образом, от общественности грубо скрыли истинную картину читательского мнения, вопреки истине принялись навязывать мысль о единодушном осуждении статьи»[232]232
  Лигачев Е. К. Указ. соч. С. 135.


[Закрыть].

Как видно, по стране полным ходом шёл «разгул» гласности, в период которой всё, что шло вразрез официальному мнению М. С. Горбачёва и А. Н. Яковлева, даже специально обсуждалось и осуждалось на Политбюро, а в редакции газет в случае необходимости проводились внезапные проверки и запрещалось публиковать письма в поддержку позиции автора. Гласность не для того была дана, чтобы защищать советский строй!

Значение гласности для перестройки М. С. Горбачёв оценил очень просто: без гласности перестройка погибнет[233]233
  XIX Всесоюзная конференция Коммунистической партии Советского Союза, 28 июня – 1 июля 1988: стенографический отчет. Т. 1. М., 1988. С. 197.


[Закрыть]. И это было чистой правдой. Невозможно проводить перестройку, не доказав «дефектность» существующего строя.

Однако такой однобокий вариант гласности очень многим в стране не нравился. Уже на XIX партконференции делегатами отмечалось, что «идёт огромная критическая волна на всех и вся в прошлом, и мало дельных предложений по дню сегодняшнему, по существующим экономическим проблемам, по нашим перспективам и будущему»[234]234
  XIX Всесоюзная конференция Коммунистической партии Советского Союза, 28 июня – 1 июля 1988: стенографический отчет. Т. 1. М., 1988. С. 151.


[Закрыть], отмечалось, что теперь в прессе «подвергается сомнению всё: мораль, мужество, любовь, искусство, талант, семья, великие революционные идеи, гений Ленина, Октябрьская революция, Великая Отечественная война…»[235]235
  XIX Всесоюзная конференция Коммунистической партии Советского Союза, 28 июня – 1 июля 1988: стенографический отчет. Т. 1. М., 1988. С. 224.


[Закрыть], что «произносимые вслух слова “Отечество”, “Родина”, “патриотизм” вызывают в ответ некое змееподобное шипение, исполненное готовности нападения и укуса…»[236]236
  XIX Всесоюзная конференция Коммунистической партии Советского Союза, 28 июня – 1 июля 1988: стенографический отчет. Т. 1. М., 1988. С. 225.


[Закрыть].

Таким образом, оценивая значение гласности в истории нашей страны, следует признать, что гласность выступила инструментом разложения советского общества.

Когда стало ясно, что советское общество, постоянно занимаясь самобичеванием, уже «дозрело», а до следующего съезда КПСС (1990/1991 г.) М. С. Горбачёв мог уже политически (а возможно, и не только) не дожить, когда срок полномочий избранных в 1984 г. народных депутатов истекал, в 1988 г. в спешном порядке стала продвигаться идея «оживления советов», «возвращения к ленинским традициям» и необходимости учреждения нового органа – Съезда народных депутатов СССР. Причём для претворения в жизнь данной идеи была даже созвана всесоюзная XIX партийная конференция, хотя практика созыва партийных конференций не такая уж распространённая: последняя Всесоюзная партконференция состоялась 15–20 февраля 1941 г., то есть почти за полвека (!) до 1988 г., и была посвящена идущей II Мировой войне. Теперь же партконференция была созвана для поддержания идеи учреждения Съезда народных депутатов СССР.