Текст книги "Лесная сказка. С вопросами и ответами для почемучек"

У комара, в отличие от других крылатых насекомых, всего одна пара крыльев, а вторая пара (задняя) сильно видоизменилась. Она представляет собой мелкий палочкообразный или булавовидный вырост (жужжальце), интенсивная вибрация которого (до 1000 взмахов в секунду) создаёт тонкий писк, так знакомый нам по вечерам. Без таких жужжалец комар теряет способность к полету и удерживанию равновесия. Самки пищат тоньше самцов, а молоденькие комарики – совсем не так, как взрослые и опытные. С помощью писка комары опознают друг друга и общаются.

Комар-пискун

Съесть медведя комар не может, а вот попить его крови вполне. Весь ротовой аппарат комара приспособлен для этого. Верхняя и нижняя губы вытянуты в трубку, внутри которой расположены челюсти в виде игл для прокалывания ранки. Но у самцов иглы недоразвиты, поэтому они не питаются кровью, самцы могут только пить нектар цветков. А самки – настоящие кровопийцы. Кровь содержит питательные вещества и белки, необходимые самке как строительный материал для производства яиц. Если самка не будет питаться кровью, она не сможет оставить потомство. Свою жертву комарихи узнают по запаху пота.

Вырост на голове комара разумнее называть не нос, а рот. Носом дышат, а ртом ещё и едят. Комар-то именно ест этим органом, вернее, пьёт. Кровь или нектар цветков – жидкая пища комаров. Правда, есть животные, которые используют нос для питья. Слон применяет свой хобот (нос, сросшийся с верхней губой) для всасывания в него воды и переноса потом её в рот. Перед приёмом крови самка вводит в кожу своей жертвы слюну, которая содержит особые вещества-антикоагулянты, препятствующие свёртыванию крови. Именно слюна комара вызывает болевые ощущения и аллергическую реакцию.

Медведь – сильное и ловкое животное. Он неплохо плавает и быстро бегает, развивая скорость до 50 км/ч. Силы его действительно хватает, чтобы расшатать и вырвать или сломать тонкое дерево. Медвежата хорошо лазают по деревьям, но взрослые медведи делают это редко. Не то чтобы им было очень сложно, скорее просто лень тратить силы. Правда, это касается бурых медведей. Малайский же медведь, например, вообще больше половины жизни проводит на деревьях, строя на них некоторое подобие гнёзд. Взбирается медведь на деревья с помощью больших когтей.

Лягушки – это собирательное название земноводных, у которых нет хвоста, хотя их личинки (головастики) – хвостатые. Лягушки распространены от тропиков до тундры. Их больше 6000 очень разных видов. Самая маленькая лягушка достигает всего 7,7 см, а самая большая – 32 см. Тело лягушек покрыто железами, которые выделяют растворённые в воде вещества, поэтому их тело влажное на поверхности. Своё название лягушка получила от старого славянского слова «лега» (бедро) и связано со способом передвижения – прыжками, отталкиваясь крупными задними конечностями от земли.

Незрелая лягушачья икра действительно очень похожа на чёрную (осетровую). Но в пруду оболочки лягушачьих икринок сильно разбухают (до 1 см в диаметре). Их слизистая оболочка ядовита, содержит вещество ранидин, который вызывает серьёзное пищевое отравление. Поэтому лягушачьи кладки не трогают ни хищники, ни паразитические черви. Солнечные лучи преломляются через оболочку икринки и концентрируются в центре (в районе зародыша). Так температура в кладке становится выше, чем в луже, и зародыш развивается быстро, даже в воде со льдом.

Сказка про Воробья Воробеича, Ерша Ершовича и весёлого трубочиста Яшу

Воробей Воробеич и Ёрш Ершович жили в большой дружбе. Каждый день летом Воробей Воробеич прилетал к речке и кричал:

– Эй, брат, здравствуй!.. Как поживаешь?

– Ничего, живём помаленьку, – отвечал Ёрш Ершович. – Иди ко мне в гости. У меня, брат, хорошо в глубоких местах… Вода стоит тихо, всякой водяной травки сколько хочешь. Угощу тебя лягушачьей икрой, червячками, водяными козявками…

– Спасибо, брат! С удовольствием пошёл бы я к тебе в гости, да воды боюсь. Лучше уж ты прилетай ко мне в гости на крышу… Я тебя, брат, ягодами буду угощать – у меня целый сад, а потом раздобудем и корочку хлебца, и овса, и сахару, и живого комарика. Ты ведь любишь сахар?

– Какой он?

– Белый такой…

– Как у нас гальки в реке?

– Ну вот. А возьмёшь в рот – сладко. Твою гальку не съешь. Полетим сейчас на крышу?

– Нет, я не умею летать, да и задыхаюсь на воздухе. Вот лучше на воде поплаваем вместе. Я тебе всё покажу…

Воробей Воробеич пробовал заходить в воду, – по колени зайдёт, а дальше страшно делается. Так-то и утонуть можно! Напьётся Воробей Воробеич светлой речной водицы, а в жаркие дни покупается где-нибудь на мелком месте, почистит пёрышки – и опять к себе на крышу. Вообще жили они дружно и любили поговорить о разных делах.

– Как это тебе не надоест в воде сидеть? – часто удивлялся Воробей Воробеич. – Мокро в воде, – ещё простудишься…

Ёрш Ершович удивлялся в свою очередь:

– Как тебе, брат, не надоест летать? Вон как жарко бывает на солнышке: как раз задохнёшься. А у меня всегда прохладно. Плавай себе сколько хочешь. Небось летом все ко мне в воду лезут купаться… А на крышу кто к тебе пойдёт?

– И ещё как ходят, брат!.. У меня есть большой приятель – трубочист Яша. Он постоянно в гости ко мне приходит… И весёлый такой трубочист, – всё песни поёт. Чистит трубы, а сам напевает. Да ещё присядет на самый конёк отдохнуть, достанет хлебца и закусывает, а я крошки подбираю. Душа в душу живём. Я ведь тоже люблю повеселиться.

У друзей и неприятности были почти одинаковые. Например, зима: как зяб бедный Воробей Воробеич! Ух, какие холодные дни бывали! Кажется, вся душа готова вымерзнуть. Нахохлится Воробей Воробеич, подберёт под себя ноги да и сидит. Одно только спасенье – забраться куда-нибудь в трубу и немного погреться. Но и тут беда.

Раз Воробей Воробеич чуть-чуть не погиб благодаря своему лучшему другу – трубочисту. Пришёл трубочист да как спустит в трубу свою чугунную гирю с помелом, – чуть-чуть голову не проломил Воробью Воробеичу. Выскочил он из трубы весь в саже, хуже трубочиста, и сейчас браниться:

– Ты это что же, Яша, делаешь-то? Ведь этак можно и до смерти убить…

– А я почём же знал, что ты в трубе сидишь?

– А будь вперёд осторожнее… Если бы я тебя чугунной гирей по голове стукнул, разве это хорошо?

Ершу Ершовичу тоже по зимам приходилось несладко. Он забирался куда-нибудь поглубже в омут и там дремал по целым дням. И темно, и холодно, и не хочется шевелиться. Изредка он подплывал к проруби, когда звал Воробей Воробеич. Подлетит к проруби воды напиться и крикнет:

– Эй, Ёрш Ершович, жив ли ты?

– Жив… – сонным голосом откликается Ёрш Ершович. – Только всё спать хочется. Вообще скверно. У нас все спят.

– И у нас тоже не лучше, брат! Что делать, приходится терпеть… Ух, какой злой ветер бывает!.. Тут, брат, не заснёшь… Я всё на одной ножке прыгаю, чтобы согреться. А люди смотрят и говорят: «Посмотрите, какой весёленький воробушек!» Ах, только бы дождаться тепла… Да ты уж опять, брат, спишь?

А летом опять свои неприятности. Раз ястреб версты две гнался за Воробьём Воробеичем, и тот едва успел спрятаться в речной осоке.

– Ох, едва жив ушёл! – жаловался он Ершу Ершовичу, едва переводя дух. – Вот разбойник-то!.. Чуть-чуть не сцапал, а там бы поминай как звали.

– Это вроде нашей щуки, – утешал Ерш Ершович. – Я тоже недавно чуть-чуть не попал ей в пасть. Как бросится за мной, точно молния. А я выплыл с другими рыбками и думал, что в воде лежит полено, а как это полено бросится за мной… Для чего только эти щуки водятся? Удивляюсь и не могу понять…

– И я тоже… Знаешь, мне кажется, что ястреб когда-нибудь был щукой, а щука была ястребом. Одним словом, разбойники…

Да, так жили да поживали Воробей Воробеич и Ёрш Ершович, зябли по зимам, радовались летом; а весёлый трубочист Яша чистил свои трубы и попевал песенки. У каждого своё дело, свои радости и свои огорчения.

Однажды летом трубочист кончил свою работу и пошёл к речке смыть с себя сажу. Идёт да посвистывает, а тут слышит – страшный шум. Что такое случилось? А над рекой птицы так и вьются: и утки, и гуси, и ласточки, и бекасы, и вороны, и голуби. Все шумят, орут, хохочут – ничего не разберёшь.

– Эй вы, что случилось? – крикнул трубочист.

– А вот и случилось… – чиликнула бойкая синичка. – Так смешно, так смешно!.. Посмотри, что наш Воробей Воробеич делает… Совсем взбесился.

Синичка засмеялась тоненьким-тоненьким голоском, вильнула хвостиком и взвилась над рекой.

Когда трубочист подошёл к реке, Воробей Воробеич так и налетел на него. А сам страшный такой: клюв раскрыт, глаза горят, все пёрышки стоят дыбом.

– Эй, Воробей Воробеич, ты это что, брат, шумишь тут? – спросил трубочист.

– Нет, я ему покажу!.. – орал Воробей Воробеич, задыхаясь от ярости. – Он ещё не знает, каков я… Я ему покажу, проклятому Ершу Ершовичу! Он будет меня поминать, разбойник…

– Не слушай его! – крикнул трубочисту из воды Ёрш Ершович. – Всё-то он врёт…

– Я вру? – орал Воробей Воробеич. – А кто червяка нашёл? Я вру!.. Жирный такой червяк! Я его на берегу выкопал… Сколько трудился… Ну, схватил его и тащу домой, в своё гнездо. У меня семейство – должен я корм носить… Только вспорхнул с червяком над рекой, а проклятый Ёрш Ершович, – чтоб его щука проглотила! – как крикнет: «Ястреб!» Я со страху крикнул – червяк упал в воду, а Ёрш Ершович его и проглотил… Это называется врать?!. И ястреба никакого не было…

– Что же, я пошутил, – оправдывался Ёрш Ершович. – А червяк действительно был вкусный…

Около Ерша Ершовича собралась всякая рыба: плотва, караси, окуни, малявки, – слушают и смеются. Да, ловко пошутил Ёрш Ершович над старым приятелем! И ещё смешнее, как Воробей Воробеич вступил в драку с ним. Так и налетает, так и налетает, а взять ничего не может.

– Подавись ты моим червяком! – бранился Воробей Воробеич. – Я другого себе выкопаю… А обидно то, что Ёрш Ершович обманул меня и надо мной же ещё смеётся. А я его к себе на крышу звал… Хорош приятель, нечего сказать! Вот и трубочист Яша то же скажет… Мы с ним тоже дружно живём и даже вместе закусываем иногда: он ест – я крошки подбираю.

– Постойте, братцы, это самое дело нужно рассудить, – заявил трубочист. – Дайте только мне сначала умыться… Я разберу ваше дело по совести. А ты, Воробей Воробеич, пока немного успокойся…

– Моё дело правое, – что же мне беспокоиться! – орал Воробей Воробеич. – А только я покажу Ершу Ершовичу, как со мной шутки шутить…

Трубочист присел на бережок, положил рядом на камешек узелок со своим обедом, вымыл руки и лицо и проговорил:

– Ну, братцы, теперь будем суд судить… Ты, Ёрш Ершович, – рыба, а ты, Воробей Воробеич, – птица. Так я говорю?

– Так! Так!.. – закричали все, и птицы и рыбы.

– Будем говорить дальше! Рыба должна жить в воде, а птица – в воздухе. Так я говорю? Ну вот… А червяк, например, живёт в земле. Хорошо. Теперь смотрите…

Трубочист развернул свой узелок, положил на камень кусок ржаного хлеба, из которого состоял весь его обед, и проговорил:

– Вот смотрите: что это такое? Это – хлеб. Я его заработал, и я его съем; съем и водицей запью. Так? Значит, пообедаю и никого не обижу. Рыба и птица тоже хотят пообедать… У вас, значит, своя пища! Зачем же ссориться? Воробей Воробеич откопал червячка, значит, он его заработал, и, значит, червяк – его…

– Позвольте, дяденька… – послышался в толпе птиц тоненький голосок.

Птицы раздвинулись и пустили вперёд Бекасика-песочника, который подошёл к самому трубочисту на своих тоненьких ножках.

– Дяденька, это неправда.

– Что неправда?

– Да червячка-то ведь я нашёл… Вон спросите уток – они видели. Я его нашёл, а Воробей налетел и украл.

Трубочист смутился. Выходило совсем не то.

– Как же это так?.. – бормотал он, собираясь с мыслями. – Эй, Воробей Воробеич, ты это что же, в самом деле, обманываешь?

– Это не я вру, а Бекас врёт. Он сговорился вместе с утками…

– Что-то не тово, брат… гм… Да! Конечно, червячок – пустяки; а только вот нехорошо красть. А кто украл, тот должен врать… Так я говорю? Да…

– Верно! Верно!.. – хором крикнули опять все. – А ты всё-таки рассуди Ерша Ершовича с Воробьём Воробеичем! Кто у них прав?.. Оба шумели, оба дрались и подняли всех на ноги.

– Кто прав? Ах вы, озорники, Ёрш Ершович и Воробей Воробеич!.. Право, озорники. Я обоих вас и накажу для примера… Ну, живо миритесь, сейчас же!

– Верно! – крикнули все хором. – Пусть помирятся…

– А Бекасика-песочника, который трудился, добывая червячка, я накормлю крошками, – решил трубочист. – Все и будут довольны…

– Отлично! – опять крикнули все.

Трубочист уже протянул руку за хлебом, а его и нет.

Пока трубочист рассуждал, Воробей Воробеич успел его стащить.

– Ах, разбойник! Ах, плут! – возмутились все рыбы и все птицы.

И все бросились в погоню за вором. Краюшка была тяжела, и Воробей Воробеич не мог далеко улететь с ней. Его догнали как раз над рекой. Бросились на вора большие и малые птицы.

Произошла настоящая свалка. Все так и рвут, только крошки летят в реку; а потом и краюшка полетела тоже в реку. Тут уж схватились за неё рыбы. Началась настоящая драка между рыбами и птицами. В крошки растерзали всю краюшку и все крошки съели. Как есть ничего не осталось от краюшки. Когда краюшка была съедена, все опомнились и всем сделалось совестно. Гнались за вором Воробьём да по пути краденую краюшку и съели.

А весёлый трубочист Яша сидит на бережку, смотрит и смеётся. Уж очень смешно всё вышло… Все убежали от него, остался один только Бекасик-песочник.

– А ты что же не летишь за всеми? – спрашивает трубочист.

– И я полетел бы, да ростом мал, дяденька. Как раз большие птицы заклюют…

– Ну, вот так-то лучше будет, Бекасик. Оба остались мы с тобой без обеда. Видно, мало ещё поработали…

Пришла Алёнушка на бережок, стала спрашивать весёлого трубочиста Яшу, что случилось, и тоже смеялась.

– Ах, какие они все глупые, и рыбки и птички! А я бы разделила всё – и червячка и краюшку, и никто бы не ссорился. Недавно я разделила четыре яблока… Папа приносит четыре яблока и говорит: «Раздели пополам – мне и Лизе». Я и разделила на три части: одно яблоко дала папе, другое – Лизе, а два взяла себе.

Мы знаем выражение «птица нахохлилась», т.е. приподняла, взъерошила оперенье. Происходит это по разным причинам. Когда птице холодно, распушившись, она увеличивает воздушную прослойку перьевого покрова, и ей становится теплее. Так демонстрируют недовольство или привлекают самку. Но иногда это является проявлением какого-либо заболевания.

Обычно ёрш зимует в устьях небольших рек, в глубоких ямах или в омутах. Сначала ёрш держится ближе к берегу, но когда вода покрывается льдом – он уплывает на дно зимовальных ям, где рядами в несколько слоёв скапливается множество особей, где остаётся до конца зимы, не питаясь.

Щука – очень серьёзный хищник. Даже маленькие щурята уже охотятся на личинок рыб. А взрослые особи могут схватить даже утку. Нападают они на крыс и белок, переплывающих водоёмы. Но основной объект питания щуки – рыбы: окунь, плотва, ёрш, гольян, бычок-подкаменщик и другие. По весне она не отказывает себе в удовольствии полакомиться лягушкой или раком. Щука охотится из засады: сидит среди густой растительности и внезапно нападает на проплывающую жертву. Особые чувствительные органы помогают щуке охотится даже в мутной воде. Зубы у неё не только на челюстях, но и нёбе, языке и щёках.

Бекас – это небольшая птичка-кулик с длинным клювом. Питается рыбой и водными беспозвоночными животными. Он – известный объект охоты, но при этом – очень сложная мишень: небольшие размеры, манёвренный полёт затрудняют охотнику точный выстрел. В брачный период самцы начинают танцы (токование), которые выглядят очень оригинально: бекас поднимается в небо, а потом стремительно пикирует вниз, издавая звук, похожий на блеянье барашка. Только звук этот получается странным: это не пение птицы, а вибрирующие под напором воздуха перья хвоста.

Червяком называют обычно не только червей (в частности, дождевых), но и червеобразных личинок насекомых (гусениц бабочек, к примеру). Все они – очень калорийная пища. Даже люди иногда любят полакомиться червяками. Например, личинок сырных мух добавляют в овечий сыр, очень популярный на итальянском острове Сардиния. В Мексике делают леденцы с гусеницей бабочки-гузано, которая живёт на агавах. В Австралии личинок бабочек едят сырыми или обжаренными на углях. В России употребляют в пищу личинок жуков-усачей, живущих в древесине. По вкусу они, кстати, напоминают кедровые орешки.

Ржаной хлеб – это тот, который мы называем чёрным. Его готовят из ржаной муки – перемолотых в порошок зёрен злака под названием «рожь». Такой хлеб известен на Руси с XI века. Секрет его приготовления, который издревле передавался из поколения в поколение, заключается в закваске теста. Самый известный ржаной хлеб – бородинский.

Песочник – небольшой куличок семейства бекасовых. Эта птица на вытянутых ножках ходит по воде, чтобы не мочить оперение. На мелководье она выискивает себе пищу, погружая кончик клюва в ил или заросли прибрежных мхов. На чуть расширенном кончике клюва песочника расположены многочисленные чувствительные органы – рецепторы, которые распознают движение беспозвоночных животных в грунте.

Да, но драка эта – условное понятие. В действительности рыба, изгибая тело, пытается вырваться из лап хищной птицы. И иногда ей это удаётся. Но в большинстве случаев когти птиц удерживают добычу прочно! Скопа даже ныряет под воду, чтобы схватить рыбу. И не выпускает из острых когтей свою добычу.

Да, это называется клептопаразитизм. Чайки, например, отбирают в полёте рыбу, которую другие морские птицы несут своим птенцам. Иногда они просто преследуют их, заставляя бросать корм.

Сказка о том, как жила-была последняя Муха

Как было весело летом!.. Ах, как весело! Трудно даже рассказать всё по порядку… Сколько было мух, – тысячи. Летают, жужжат, веселятся… Когда родилась маленькая Мушка, расправила свои крылышки, ей сделалось тоже весело. Так весело, так весело, что не расскажешь. Всего интереснее было то, что с утра открывали все окна и двери на террасу – в какое хочешь, в то окно и лети.

– Какое доброе существо человек, – удивлялась маленькая Мушка, летая из окна в окно. – Это для нас сделаны окна, и отворяют их тоже для нас. Очень хорошо, а главное – весело…

Она тысячу раз вылетала в сад, посидела на зелёной травке, полюбовалась цветущей сиренью, нежными листиками распускавшейся липы и цветами в клумбах. Неизвестный ей до сих пор садовник уже успел вперёд позаботиться обо всём. Ах, какой он добрый, этот садовник!.. Мушка ещё не родилась, а он уже всё успел приготовить, решительно всё, что нужно маленькой Мушке. Это было тем удивительнее, что сам он не умел летать и даже ходил иногда с большим трудом – его так и покачивало, и садовник что-то бормотал совсем непонятное.

– И откуда только эти проклятые мухи берутся? – ворчал добрый садовник.

Вероятно, бедняга говорил это просто из зависти, потому что сам умел только копать гряды, рассаживать цветы и поливать их, а летать не мог. Молодая Мушка нарочно кружилась над красным носом садовника и страшно ему надоедала.

Потом, люди вообще так добры, что везде доставляли разные удовольствия именно мухам. Например, Алёнушка утром пила молочко, ела булочку и потом выпрашивала у тёти Оли сахару, – всё это она делала только для того, чтобы оставить мухам несколько капелек пролитого молока, а главное – крошки булки и сахара. Ну скажите, пожалуйста, что может быть вкуснее таких крошек, особенно когда летаешь всё утро и проголодаешься?.. Потом, кухарка Паша была ещё добрее Алёнушки. Она каждое утро нарочно для мух ходила на рынок и приносила удивительно вкусные вещи: говядину, иногда рыбу, сливки, масло, – вообще самая добрая женщина во всём доме. Она отлично знала, что нужно мухам, хотя летать тоже не умела, как и садовник. Очень хорошая женщина вообще!

А тётя Оля? О, эта чудная женщина, кажется, специально жила только для мух… Она своими руками открывала все окна каждое утро, чтобы мухам было удобнее летать, а когда шёл дождь или было холодно, закрывала их, чтобы мухи не замочили своих крылышек и не простудились. Потом тётя Оля заметила, что мухи очень любят сахар и ягоды, поэтому она принялась каждый день варить ягоды в сахаре. Мухи сейчас, конечно, догадались, для чего это всё делается, и лезли из чувства благодарности прямо в тазик с вареньем. Алёнушка очень любила варенье, но тётя Оля давала ей всего одну или две ложечки, не желая обижать мух.

Так как мухи за раз не могли съесть всего, то тётя Оля откладывала часть варенья в стеклянные банки (чтобы не съели мыши, которым варенья совсем не полагается) и потом подавала его каждый день мухам, когда пила чай.

– Ах, какие все добрые и хорошие! – восхищалась молодая Мушка, летая из окна в окно. – Может быть, даже хорошо, что люди не умеют летать. Тогда бы они превратились в мух, больших и прожорливых мух, и, наверное, съели бы всё сами… Ах, как хорошо жить на свете!

– Ну, люди уж не совсем такие добряки, как ты думаешь, – заметила старая Муха, любившая поворчать. – Это только так кажется… Ты обратила внимание на человека, которого все называют «папой»?

– О да… Это очень странный господин. Вы совершенно правы, хорошая, добрая старая Муха… Для чего он курит свою трубку, когда отлично знает, что я совсем не выношу табачного дыма? Мне кажется, что это он делает прямо назло мне… Потом, решительно ничего не хочет сделать для мух. Я раз попробовала чернил, которыми он что-то такое вечно пишет, и чуть не умерла… Это, наконец, возмутительно! Я своими глазами видела, как в его чернильнице тонули две такие хорошенькие, но совершенно неопытные мушки. Это была ужасная картина, когда он пером вытащил одну из них и посадил на бумагу великолепную кляксу… Представьте себе, он в этом обвинял не себя, а нас же! Где справедливость?..

– Я думаю, что этот папа совсем лишён справедливости, хотя у него есть одно достоинство… – ответила старая, опытная Муха. – Он пьёт пиво после обеда. Это совсем недурная привычка! Я, признаться, тоже не прочь выпить пива, хотя у меня и кружится от него голова… Что делать, дурная привычка!

– И я тоже люблю пиво, – призналась молоденькая Мушка и даже немного покраснела. – Мне делается от него так весело, так весело, хотя на другой день немного и болит голова. Но папа, может быть, оттого ничего не делает для мух, что сам не ест варенья, а сахар опускает только в стакан чаю. По-моему, нельзя ждать ничего хорошего от человека, который не ест варенья… Ему остаётся только курить свою трубку.

Мухи вообще отлично знали всех людей, хотя и ценили их по-своему.