Текст книги "От Мировой до Гражданской войны. Воспоминания. 1914–1920"

Предисловие

Настоящие записки в большой своей части составлены мною в декабре 1917 и январе 1918 года в городе Измаиле,[6]6
  Город-порт на Дунае, уездный центр Бессарабской губернии.


[Закрыть] когда я был смещен с должности начальника обороны Нижнего Дуная революционными комиссарами. До войны я занимал должность помощника начальника Морского генерального штаба[7]7
  Орган оперативного руководства флотом. Создан по итогам работы комиссии под председательством старшего лейтенанта А. В. Колчака, образованной в 1905 г. при Главном морском штабе для анализа причин поражения флота в борьбе с японским флотом и разработки предложений по реорганизации структуры управления. Высочайшим рескриптом 24 апреля 1906 г. на имя морского министра и Именным Высочайшим указом Правительствующему Сенату от 5 июня из состава Главного морского штаба были выведены части стратегическая и организационная по мобилизации флота с преобразованием в самостоятельный Морской генеральный штаб (МГШ). Первым начальником МГШ стал капитан 1-го ранга (с 1907 г. контр-адмирал) Л. А. Брусилов. «Наказом Морскому генеральному штабу» от 5 июня устанавливалась его совместная деятельность с Генеральным штабом военного ведомства.


[Закрыть] и от начала войны до ноября 1916 года начальника морского управления[8]8
  Создано в Ставке с началом войны.


[Закрыть] при Верховном главнокомандующем. С этого времени до декабря 1917 года был начальником морской и сухопутной обороны Нижнего Дуная. Во время Гражданской войны с мая 1918 г. до апреля 1919 г. был начальником центра Добровольческой армии[9]9
  Нелегальные или полулегальные, по обстоятельствам, агитационно-вербовочные подразделения, открывавшиеся командованием Добровольческой армией на территориях, неподконтрольных армии, но находившихся под властью антибольшевистских сил, прежде всего, на территории Украины. См. подроб.: Гагкуев Р. Охота на охотников: Вербовочные центры Добровольческой армии // Родина. 2008. № 3.


[Закрыть] в Одессе, а с августа до апреля 1920 г. – командующим Черноморским флотом. Моя записки составляют около 400–450 страниц писаной тетради. Я желал бы продать их в полную собственность, если возможно, за 300 крон за печатный лист.

Вице-адмирал Ненюков

12 ноября 1925

Часть I
Мировая война

Перед войной и начало войны (1914 год)

Зима 1913–1914 года была для меня очень тяжелая. Осенью заболел серьезно начальник Морского генерального штаба вице-адмирал князь Ливен[10]10
  Ливен Александр Александрович (1860–1914), светлейший князь, вице-адмирал (1912). Окончил Берлинский кадетский корпус (1878). Служил в лейб-гвардии Семеновском полку, подпоручик (1884). Переведен во флот мичманом по экзамену (1884). Окончил минный офицерский класс (1887), Николаевскую Морскую академию (1898). Капитан 2-го ранга (1898). Участник Русско-японской войны 1904–1905 гг. Капитан 1-го ранга (1905). В 1908 г. прикомандирован к Морскому генеральному штабу. В том же году назначен командующим 1-й минной дивизией Балтийского флота. Контр-адмирал (1909). С 11.10.1911 и. о. начальника, с 25.03.1912 г. начальник Морского генерального штаба.


[Закрыть] и, проболев два месяца на квартире, отправился за границу в продолжительный отпуск для лечения, возвращаясь из которого умер в вагоне железной дороги от разрыва сердца. Таким образом мне всю зиму пришлось одновременно исполнять две обязанности – начальника штаба и его помощника. Работы было хоть отбавляй: иногда в один день приходилось заседать в трех комиссиях, не считая повседневной работы в штабе.

Новый начальник штаба вице-адмирал Русин[11]11
  Русин Александр Иванович (1861–1956), адмирал (1916). Окончил Морское училище (1882), Гидрографический отдел Николаевской морской академии (1888). Участник Китайского похода 1900–1901 гг. Морской агент (атташе) в Японии (1899–1904). Начальник Николаевской морской академии (1908–1910) и директор Морского кадетского корпуса (1908–1913). Вице-адмирал (1912). Начальник Главного морского штаба (1913–1914), Морского генерального штаба (1914–1917). Активный сторонник широкого военно-морского строительства, в первую очередь линейного флота. С июня 1915 по март 1917 г. помощник морского министра. 1 июня 1917 г. уволен в отставку. После прихода к власти большевиков в эмиграции. Был председателем Всезарубежного объединения русских морских организаций.


[Закрыть] был назначен только в мае 1914 года и тотчас же уехал с ответным визитом к начальнику французского Морского генерального штаба. Когда он вернулся и немного вошел в курс дела, я наконец почувствовал себя вправе попросить долгожданного и вполне заслуженного месячного отпуска. Уезжал я со спокойным сердцем. Сараевское убийство вначале не давало никаких оснований ожидать тех ужасных событий, которых оно сделалось предлогом. Мы все знали, что война неизбежна, но, по многим данным, ее нельзя было ожидать ранее 1916 года – времени полной готовности Германии и Австрии, следовавших в своих приготовлениях вполне определенному плану. В 1913 году один из наших тайных агентов доставил нам копию протокола тайных переговоров между германским и австрийским начальниками сухопутных генеральных штабов, где совершенно точно указывался срок окончания всех приготовлений – весна 1916 года. Был ли этот протокол подлинный или подложный, конечно, точно сказать нельзя, так как подобные документы фабриковались иногда с художественным правдоподобием. К этому 1916 году и мы приготовляли свой хорошо продуманный оборонительный план.[12]12
  Можно полагать, что автор имеет в виду так называемую Большую программу реорганизации и перевооружения армии, утвержденную в 1913 г. и предполагавшуюся к завершению в 1917-м.


[Закрыть]

С такими мыслями я расположился отдохнуть как следует в деревне, на чистом воздухе, не читая даже газет, как вдруг на третий день моего отпуска получаю лаконичную телеграмму: «Возвращайтесь немедленно. Русин». В тот же день, уже едучи по железной дороге, я из газет узнал об австрийском ультиматуме Сербии, а на другой день в Петербурге на вокзале об открытии военных действий между этими государствами.

По прибытии в штаб начались страдные дни. Работа шла день и ночь. В помещение штаба были принесены кровати, и офицеры спали в своих бюро. Вышло как-то само собою, что все прочие учреждения министерства стушевались и Генеральный штаб занял доминирующее положение. Предмобилизационый период прошел быстро и без шероховатостей, но так как все время теплилась надежда на благополучный исход переговоров, то минных заграждений ставить не решались, так как раз поставленные несколько тысяч мин надолго бы затруднили судоходство в Финском заливе. Вместе с тем минное поле у острова Нарсена было нашей единственной защитой против многократно сильнейшего неприятеля, и кто мог поручиться, что немцы, подобно японцам в 1904 году, не начнут военных действий без формального объявления войны.[13]13
  Русско-японская война началась без объявления войны, внезапным ударом 27 января 1904 г. японских миноносцев по русским кораблям Первой Тихоокеанской эскадры и Сибирской флотилии, стоявшим на внешнем рейде Порт-Артура. Это обеспечило господство японцев на море. В тот же день были атакованы русские корабли в корейском порту Чемульпо (Инчхон).


[Закрыть]

Вот почему до установки минного заграждения на свое место мы переживали томительную тревогу. Командующий флотом адмирал фон Эссен сыпал запросами о разрешении ставить заграждение. Наконец, в ночь с 29 на 30 июня с флота пришло сообщение о ясно слышной работе германских искровых станций с новой настоятельной просьбой об установке заграждений. Дальше нервы уже не могли выдержать. С разрешения адмирала Русина я послал капитана 2-го ранга Альтфатера[14]14
  Вероятно, Альтфатер Василий Михайлович (1883–1919). Окончил Морской корпус (1902), Николаевскую морскую академию (1908). Участник обороны Порт-Артура в ходе Русско-японской войны. В годы Первой мировой войны начальник Военно-морского управления при главнокомандующем армиями Северного фронта. Контр-адмирал (октябрь 1917 г.). Перешел на сторону большевиков. Эксперт на мирных переговорах в Брест-Литовске. С февраля 1918 г. помощник начальника Морского генерального штаба. С апреля – член коллегии Народного комиссариата по военным и морским делам, с октября – член Реввоенсовета и командующий морскими силами Республики. Скончался в результате сердечного приступа.


[Закрыть] к начальнику штаба округа генералу Гулевичу,[15]15
  Гулевич Арсений Анатольевич (1866–1947). Окончил 3-е военное Александровское училище (1885), Николаевскую академию Генерального штаба (1892). Служил по Генеральному штабу. Военный теоретик, преподавал в Николаевской академии. В 1908–1912 гг. командир лейб-гвардии Преображенского полка. С 1912 г. начальник штаба войск гвардии и Петербургского ВО. С началом Первой мировой войны – начальник штабов 6-й, 9-й армий, Северо-Западного фронта. В 1916–1917 гг. командовал корпусом. В годы Гражданской войны – в Финляндии, представлял интересы генерала Н. Н. Юденича, заведовал Красным Крестом. В эмиграции во Франции, участвовал в работе Военно-научных курсов генерала Н. Н. Головина, состоял в руководящих органах ряда военных объединений зарубежья.


[Закрыть] так как Балтийский флот уже был подчинен главнокомандующему Петербургским округом. Генерал Гулевич не взял на себя разрешения и отправил Альтфатера к начальнику Генерального штаба генералу Янушкевичу. Наконец в 5 часов утра Альтфатер явился и привез разрешение, которое было немедленно сообщено командующему флотом.

Наш план обороны, разработанный в 1909 и 1910 гг., был прост и практичен. Задачей Балтийскому флоту ставилось «не допускать неприятельский флот проникнуть в Финский залив», чтобы этим обезопасить столицу от всякого покушения с моря. Для выполнения этой задачи предполагалось заградить Финский залив в самой его узкой части, между островами Нарген и Макилат, минным полем длиной в 30 миль и шириной в милю. Для обороны флангов минного поля предполагалось на вышеуказанных островах построить сильные батареи по 14 орудий в башнях, а с фронта защита позиции поручалась Балтийскому флоту, основное ядро которого должна была составить тогда же заложенная бригада из четырех дредноутов.[16]16
  Линейные корабли «Гангут», «Севастополь», «Петропавловск» и «Полтава». Заложены летом 1909 г., спущены на воду в 1911 г., вступили в строй в ноябре-декабре 1914 г. Имели сильное вооружение, сравнительно высокую скорость хода, но относительно слабое бронирование. Образовали 1-ю бригаду линейных кораблей Балтийского флота. Далее в РККФ.


[Закрыть] К 1916 году вся эта программа должна была быть выполнена, в июле же 1914 года положение представлялось в следующем виде: мы имели в готовности 4000 мин заграждения и шесть минных заградителей, которые могли выставить требуемое планом минное поле в 6 часов времени по первому приказанию; на островах Нарген и Макилат были построены временные батареи из нескольких 8– и 6-дюймовых орудий и наконец фронт позиции оборонялся бригадой из четырех старых линейных кораблей додредноутного типа.

Укрепленная позиция Нарген – Макилат

Получив долгожданное разрешение, командующий флотом отдал соответствующие приказания, и в 8 часов утра отряд заградителей под прикрытием флота начал свою работу. К 2 часам дня все было окончено в блестящем порядке. Было поставлено 2200 мин, и ни одна мина не всплыла. Все вздохнули свободно, с души спала огромная тяжесть.

Далее следовали известные события, мобилизация и объявление войны.

Должен теперь вернуться несколько назад, чтобы ход последующих событий был более ясен.

После Цусимского разгрома[17]17
  Морское сражение 14(27)–15(28) мая 1905 г. между русским и японским флотами в ходе Русско-японской войны 1904–1905 гг. Сражение закончилось катастрофическим поражением русской эскадры. Последнее крупное сражение Русско-японской войны, повлиявшее на ее исход. Последнее крупное морское сражение додредноутной эпохи; повлияло на развитие военно-морской мысли во всех ведущих морских державах.


[Закрыть] наш флот почти не существовал. В Балтийском море оставалось некоторое количество миноносцев и несколько старых судов преимущественно крейсерского типа, но оставался личный состав, испивший горькую чашу тяжелого поражения и общественного презрения. Среди молодых офицеров было много талантливых и честных работников, и началась идейная борьба молодежи со старыми рутинерами, не отдававшими себе ясного отчета о значении и употреблении морской силы.

Должен, впрочем, оговориться, что в военных флотах всего мира со времени введения парового двигателя военная доктрина пришла в полное расстройство. Старые моряки неохотно расставались с мечтой о прежних парусных плаваниях. На огромные броненосцы продолжали ставить ненужные мачты с полным парусным вооружением, причем паруса употреблялись не для хождения по морю, что было технически невозможно, а для рейдовых парусных учений. Большая часть драгоценного времени при малом сроке службы нижних чинов тратилась на обучение слаженному парусному делу, причем выдвигались следующие якобы аксиомы морского дела:

1) Парусное дело для моряка то же, что латинский и греческий языки для всякого образованного человека.

2) Без знания парусного дела нельзя выработать лихого моряка.

При такой доктрине, создававшейся притом во время глубокого мира между морскими державами, не мудрено, что мыслящие умы уклонились от прямого направления куда-то в сторону. Во флоте повторялись павловские и аракчеевские времена. Главное внимание обращалось на чистоту палуб и вахтенную службу. Смотры всегда производились на рейдах, причем корабли щеголяли друг перед другом безукоризненными маневрами с парусами, а на стрельбу и тактические упражнения не обращали никакого внимания. Наш флот особенно долго страдал от установившихся взглядов на обучение, а ранее всех вышли на правильный путь немцы и японцы, что объясняется тем, что германский и японский флоты были совсем молоды и не имели укоренившихся традиций и рутины. Правда, и у нас еще до японской войны адмирал Макаров[18]18
  Макаров Степан Осипович (1848–1904), вице-адмирал (1896), русский военно-морской деятель, полярный исследователь, океанограф, кораблестроитель. Участник Русско-турецкой войны 1877–1878 гг. Совершил два кругосветных плавания. В Русско-японскую войну командующий Тихоокеанским флотом; погиб 31.03 (13.04) 1904 г. на броненосце «Петропавловск» при выходе в море с Порт-Артурского рейда.


[Закрыть] и капитан 2-го ранга Кладо[19]19
  Кладо Николай Лаврентьевич (1862–1918), историк и теоретик русского флота, генерал-майор по адмиралтейству (1913). Окончил Морское училище (1881) и механическое отделение Морской академии (1886). С 1896 г. штатный преподаватель Морской академии. За публичную критику в открытой печати действий флотского начальства при подготовке эскадры Рожественского в 1905 г. уволен в отставку. В 1906 г. вновь принят на службу; преподавал в Морской академии. Полковник (1907). С 1910 г. ординарный, а с 1916 г. – заслуженный профессор Морской академии. С мая по декабрь 1917 г. был начальником Управления военно-морских учебных заведений, в мае 1917 г. выбран начальником академии. Умер от холеры.


[Закрыть] пробовали бороться против рутины, но их голоса, как одиночные, не могли круто изменить общее настроение. Только японская война раскрыла нам наконец глаза, но и то не сразу. Молодежь горячо почувствовала тяжелые раны, нанесенные отечеству, и, в частности, когда-то победоносному родному Андреевскому флагу. Произошел не бывавший в летописях флота случай – одновременно пять русских судов спустили свои флаги и сдались неприятелю!

Наиболее способные офицеры стали центрами военно-морских кружков, начали доискиваться корня причин нашего поражения и, доискавшись, вступили в горячую идейную борьбу с рутинерами, стоявшими у власти. По счастью, два морских министра, занимавших этот пост в период с 1905 по 1909 год, адмирал Бирилев[20]20
  Бирилев Алексей Алексеевич (1844–1916), адмирал (1907). По окончании Морского кадетского корпуса (1864) служил на Балтийском флоте. Контр-адмирал (1894), вице-адмирал (1901). Главный командир флота и портов, начальник морской обороны Балтийского моря и военный губернатор Кронштадта (1904 г., в 1905 г. переименован в командующего Балтийским флотом). В июне 1905 г. недолго занимал должность командующего флотом в Тихом океане. Член Государственного совета (с 1905). После реорганизации высших органов Военно-морского управления и учреждения должности морского министра 29 июня 1905 г. назначен первым российским морским министром. Уволен в отставку в 1907 г.


[Закрыть] и Диков,[21]21
  Диков Иван Михайлович (1833–1914), русский адмирал (1905), генерал-адъютант (1906), морской министр (1907–1909). Служил на Черноморском флоте. Участник Крымской войны (1853–1856), боевых действий против кавказских горцев (1861–1864), Русско-турецкой войны (1877–1878). Контр-адмирал (1888), вице-адмирал (1894). Член Совета государственной обороны (1906–1909).


[Закрыть] оба принадлежали к разряду колеблющихся. Как умные люди, они понимали, что флот не оправдал себя перед отечеством и нуждается в коренных реформах, но, с другой стороны, связанные по рукам традициями и личными симпатиями, они не могли открыто стать на сторону воинствующей молодежи. Тем не менее, вследствие их снисходительности, брешь в рутине была пробита.

Благодаря энергии и настойчивости одного из талантливейших представителей молодежи, лейтенанта Щеглова,[22]22
  Щеглов – лейтенант, член специальной комиссии, учрежденной при Главном морском штабе под председательством старшего лейтенанта А. В. Колчака для анализа уроков неудачной войны с Японией. Представил морскому министру вице-адмиралу А. А. Бирилеву докладную записку «Значение и работа штаба на основании опыта Русско-японской войны» о необходимости создания в России Морского генерального штаба. Записка была доложена императору Николаю II, рассмотрена на совещании в Морском министерстве. Сформулированные в записке идеи были одобрены и реализованы.


[Закрыть] был учрежден Морской генеральный штаб, в котором сосредоточилась вся созидательная работа по возрождению флота; прежде всего во всех трех морях: Балтийском, Черном и Японском, были поставлены соответствующие силам флота задачи. Из задач выяснились программа нового судостроения и планы военных операций, а из последних – учебные планы для каждого моря в отдельности.

Сам флот был в корне реорганизован. Прежде существовавшая система летних 4-месячных практических плаваний и затем зимнего 8-месячного сидения в казармах, на сухопутный образец, была отменена. Было приказано держать корабли укомплектованными личным составом круглый год, причем практическое плавание в Балтийском море было продолжено до 7–8 месяцев, в зависимости от его замерзания, а в Черном и Японском морях – на весь год. Только нуждающиеся в крупном ремонте суда ставились в резерв, но и то личный состав при малейшей возможности оставался жить на них. Эта реформа, давно усвоенная во всех иностранных флотах, дала очень скоро и у нас блестящие результаты. Личный состав, не расстававшийся со своим кораблем, скоро почувствовал себя как бы слившимся с ним и на каждом корабле жизни стал вырабатывать свои традиции.

На стрельбу как артиллерийскую, так и минную, было обращено серьезное внимание. Благодаря трудам выдающихся артиллеристов контр-адмирала Герасимова[23]23
  Герасимов Александр Михайлович (1861–1931), вице-адмирал (1913). Окончил Морское училище (1882), Михайловскую артиллерийскую академию (1892). Во время Русско-японской войны участвовал в обороне Порт-Артура. Контр-адмирал (1911). Комендант морской крепости императора Петра Великого (1913–1917). Начальник Ревельского войскового района и города Ревеля (с 8 августа 1914). Генерал-губернатор Эстляндии и Лифляндии (с 11 августа 1914). Уволен в отставку 23 июня 1917 г. Во время Гражданской войны начальник Морского управления при главнокомандующем Вооруженными силами Юга России генерал-лейтенанте А. И. Деникине. С 1920 г. в эмиграции, был директором Морского корпуса вплоть до его ликвидации в 1925.


[Закрыть] и капитана 2-го ранга Игнатьева[24]24
  Игнатьев Николай Иванович (1880–1938), капитан 2-го ранга. Окончил Морской кадетский корпус (1899), Артиллерийский офицерский класс. Участник Китайского похода 1900–1901 гг. и Русско-японской войны 1904–1905 гг. Штаб-офицер Морского генерального штаба (1913–1915), в начале 1915 г. возглавлял организационно-тактическую часть. Флагманский артиллерийский офицер штаба командующего флотом Балтийского моря (1915–1916). Капитан 1-го ранга за отличие (1916). После Октябрьской революции пошел на службу к большевикам. Расстрелян по обвинению в шпионаже. Реабилитирован в 1969 г.


[Закрыть] были выработаны прекрасные методы стрельбы и подготовительных к стрельбе упражнений. Число практических стрельб было увеличено в пять раз, и ассигнованы большие суммы на установку снарядов, патронов и щитового имущества.

Число учебных минных стрельб также было увеличено, и был отменен закон, требующий следственного производства о потере каждой мины при практической стрельбе. Этот закон был кошмаром всех минных офицеров и заставлял их находить всевозможные предлоги, чтобы уклоняться от производства стрельб.

Во всех морях была организована служба связи. Это учреждение, несмотря на свою важность, совершенно отсутствовало у нас до японской войны. Теперь были приняты меры по оборудованию на всех важнейших пунктах побережья помещений для сигнальных и сторожевых постов, содержимых и в мирное время и связанных между собой телеграфом или телефоном. При мобилизации служба связи развертывалась в густую сеть наблюдательных постов, снабженных всем необходимым для наблюдения за морем и быстрой передачи на флот всего усмотренного. Только что нарождавшаяся морская авиация была придана службе связи и значительно усилила ее средства. Флот получил глаза, которых у него не было.

Возможные театры военных операций получили надлежащее оборудование: было приступлено к сооружению Ревельской крепости[25]25
  Военный порт императора Петра Великого заложен 29 июня 1912 г.; с 30 апреля 1913 г. – морская крепость императора Петра Великого. Новый порт как маневренная база флота и крепость как центр укрепленного района (Ревель-Поркалаудская позиция для защиты входа в Финский залив) задуманы и созданы как мера защиты Санкт-Петербурга в случае войны от превосходящих Балтийский флот военно-морских сил Германии. До создания крепости на Балтике существовало пять морских крепостей: Выборг, Свеаборг, Усть-Двинск, Кронштадт и Либава.


[Закрыть] как главной маневренной базы Балтийского флота и к усилению артиллерийской обороны Севастополя с моря.

Ширина фарватера у финляндских берегов была приспособлена для плавания не только миноносцев, но и больших кораблей, что давало нашим судам большие преимущества перед неприятелем, прорвавшимся в Финский залив.

Порты были приспособлены для быстрого снабжения судов топливом и другими припасами, а для миноносцев – и мастерские. Эти базы должны были всегда находиться поблизости места военных операций в готовности снабдить всем нужным действующий флот и оказать ему помощь в случае аварий и мелкого ремонта.

В учебные планы флота в Балтийском и Черном морях были введены обязательные малые и большие маневры. Малые маневры производились несколько раз в год под наблюдением командующих морскими силами, а большие – обыкновенно осенью под наблюдением начальника Генерального штаба, по заданиям, близким к предположенному плану военных операций.

Были введены улучшения и в проходящие службы личным составом. Прежний бюрократический морской ценз, не считавшийся с индивидуальностью офицеров и смотревший на них, как на машины, долженствующие проплавать для своего повышения известное число месяцев, был значительно смягчен и приспособлен к жизни. Командующий морскими силами получил право выбора своих флагманов и командиров, а командиры – своих старших офицеров и специалистов.

Ввиду уменьшения срока службы нижних чинов с 7 до 5 лет[26]26
  Согласно уставу о воинской повинности 1874 г., во флоте устанавливался семилетний срок действительной службы с трехлетним пребыванием в запасе. Затем это соотношение было изменено. На 1913 г. срок действительной службы во флоте составлял 5 лет, с последующим пятилетним пребыванием в запасе.


[Закрыть] были образованы кадры сверхсрочнослужащих, но, к сожалению, денежное обеспечение последних было назначено недостаточное, вследствие чего процент сверхсрочнослужащих никогда не достигал желательной нормы.

К сожалению, также не было обращено должного внимания на борьбу с революционной пропагандой, что дало впоследствии печальные результаты.

Из приведенного короткого перечня наиболее важных реформ видно, что морское ведомство вполне целесообразно и производительно использовало время с 1905 по 1914 год. Единственным упущением было запоздание с постройкой подводных лодок, которых к началу войны было в готовности только шесть, да и те устарелого типа. В постройке в 1914 году было в Балтийском море 12 подводных лодок, а в Черном море – 6, но механизмы для большей их части были заказаны в Германии, как в единственной стране, умеющей в то время строить дизель-моторы.

Когда война началась, механизмы были конфискованы германским правительством, и наше морское ведомство было поставлено в затруднительное положение, из которого оно, впрочем, вышло довольно благополучно, разоружив канонерские лодки Амурской речной флотилии,[27]27
  Амурская речная флотилия создана приказом по Морскому ведомству от 28 ноября 1908 г. из судов Сибирской флотилии, дислоцированных на Амуре. В 1910 г. вступили в строй 8 башенных канонерских лодок, а также бронекатера («бронированные посыльные суда») – военная новинка. Частичное разоружение флотилии коснулось не только дизелей, но и артиллерии главного калибра (152-мм и 120-мм), также отправленной на Балтику и в Черное море.


[Закрыть] которые имели дизель, подходивший и для наших подводных лодок.

Все вышеприведенные реформы проходили в морском ведомстве не без трений. Большинство старых адмиралов, стоявших у власти, критически относились к начинаниям Морского Генерального штаба, и офицеры последнего даже получили презрительное название младотурок, но молодежь вся была на стороне Генерального штаба, и это течение было так сильно, что старикам пришлось смириться, чему много способствовало личное влияние командующего морскими силами адмирала фон Эссена,[28]28
  Эссен Николай Оттович фон (1860–1915), адмирал (1914). Окончил Морской корпус (1881 г., с отличием) и Николаевскую морскую академию (1886). Участник Русско-японской войны 1904–1905 гг. После ее окончания занимал различные должности в Морском штабе, находился на преподавательской работе. В 1906–1908 гг. командовал 1-й минной дивизией Балтийского флота. Контр-адмирал (1907), вице-адмирал (1909). В декабре 1909 г. назначен начальником морских сил на Балтике, а в мае 1911 г. – командующим Балтийским флотом.


[Закрыть] который совершенно определенно стал на сторону Генерального штаба.

Критический период флот переживал в 1909 году во время министерства адмирала Воеводского,[29]29
  Воеводский Степан Аркадьевич (1859–1937), адмирал (1913), морской министр с января 1909 по март 1911 г. Выпускник Морского корпуса и Николаевской морской академии. Его министерство ознаменовано отказом от тех новых начал в строительстве флота и управлении им, которые были приняты после Русско-японской войны. Воеводский, действительно, долго плавал на императорской яхте «Царевна». В эмиграции во Франции, похоронен в Ницце.


[Закрыть] большую часть своей службы проплававшего на яхтах и не понимавшего новых требований, предъявляемых к боевому флоту.

По счастью, уже в 1910 году морским министром был назначен адмирал Григорович,[30]30
  Григорович Иван Константинович (1853–1930), генерал-адъютант, адмирал (1911). Член Государственного совета (1914). Окончил Морское училище (название Морского кадетского корпуса в 1867–1891). Контр-адмирал (1904). Участник Русско-японской войны 1904–1905 гг. Вице-адмирал (1909). Назначен товарищем (заместителем) морского министра, а 19.03.1911 морским министром с присвоением чина адмирала. Много сделал для возрождения флота, укрепления судостроительной промышленности, подготовки личного состава кораблей. 22.03.1917 г. решением Временного правительства снят с поста министра. Осенью 1924 г. выехал на лечение во Францию и в Россию больше не вернулся.


[Закрыть] человек с ясным умом, несокрушимой энергией и незаурядным административным талантом. При нем работа закипела как в центральных учреждениях ведомства, так и в портах и на заводах. Адмирал пользовался также большим авторитетом в думских кругах, благодаря чему морские кредиты проходили легко и без трений.

С объявлением войны стало известно, что великий князь Николай Николаевич[31]31
  Николай Николаевич (Младший) (1856–1929), великий князь, сын великого князя Николая Николаевича Старшего, внук Николая I. Генерал от кавалерии (1900), генерал-адъютант (1904). С 20.07.1914 по 23.08.1915 Верховный главнокомандующий всеми сухопутными и морскими силами Российской империи. 23.08.1915 назначен наместником на Кавказе и главнокомандующим Кавказским фронтом. Во время Февральской революции высказался за отречение Николая II. Вновь назначенный Верховным главнокомандующим 02.03.1917 снят с должности распоряжением Временного правительства 11.03.1917 и 31.03.1917 уволен со службы. Октябрьскую революцию и германскую оккупацию пережил в крымском имении своего младшего брата великого князя Петра Николаевича. В конце марта 1919 г. вместе с еще несколькими членами императорской династии вывезен из Крыма на английском дредноуте «Мальборо». Остаток жизни провел в эмиграции (Италия, Франция).


[Закрыть] будет Верховным главнокомандующим. Государь хотел сам принять на себя командование, но министры его отговорили.

На другой день после объявления войны я как обыкновенно явился к министру с очередными телеграммами, и совершенно неожиданно он меня поздравил с производством в контр-адмиралы и с назначением начальником Морского управления при Верховном главнокомандующем.

В тот же день [я] явился к генералу Янушкевичу[32]32
  Янушкевич Николай Николаевич (1868–1918), генерал-лейтенант (1913). Окончил Михайловское артиллерийское училище (1888) и Николаевскую академию Генерального штаба (1896). Генерал-майор (1909). Начальник Николаевской военной академии с 20.01.1913 по 05.03.1914 Начальник Генерального штаба (с 05.03.1914). С началом Первой мировой войны назначен на должность начальника штаба Верховного главнокомандующего. Генерал от инфантерии (22.10.1914). После назначения великого князя Николая Николаевича наместником на Кавказе был его помощником по военным вопросам (1915). С 1916 г. одновременно – главный начальник снабжений Кавказской армии. Уволен со службы 31.03.1917 г. В начале 1918 г. был арестован в Могилеве; по пути в Петроград убит конвоирами.


[Закрыть] как начальнику штаба Верховного главнокомандующего. Меня принял очень любезный красивый генерал. Разговор был очень короткий. Мне было сказано, что Верховный главнокомандующий познакомится со своим штабом по прибытии в Ставку, место которой является пока секретом, и затем было рекомендовано по всем делам обращаться непосредственно к нему. Следующий мой визит был к генерал-квартирмейстеру генералу Данилову, так называемому Данилову-черному,[33]33
  Данилов (черный) Юрий (Георгий) Никифорович (1866–1937), генерал-лейтенант (1913). Окончил Михайловское артиллерийское училище (1886) и Николаевскую академию Генерального штаба (1892). Обер-квартирмейстер Главного управления Генерального штаба (1908–1909). Генерал-майор (1909). Генерал-квартирмейстер Главного управления Генерального штаба (1909). С 19.07.1914 генерал-квартирмейстер штаба Верховного главнокомандующего. Генерал от инфантерии (1914). 30.08.1915 назначен командиром 25-го армейского корпуса. С 11.08.1916 и. д. начальника штаба Северного фронта. С 29.04.1917 по 09.09.1917 командующий 5-й армией. В 1918 г. вступил в Красную армию, возглавлял группу военных экспертов при советской делегации на переговорах с Центральными державами в Брест-Литовске. 25.03.1918 вышел в отставку и уехал на Украину, затем перешел в расположение Добровольческой армии. В ВСЮР занимал пост помощника начальника Военного управления. С 1920 г. в эмиграции.


[Закрыть] в отличие от Данилова-рыжего,[34]34
  Данилов (рыжий) Николай Александрович (1867–1934), генерал от инфантерии (1914). Окончил 3-е военное Александровское училище (1886) и Николаевскую академию Генерального штаба (1893). С 1901 г. экстраординарный профессор Николаевской академии Генерального штаба. Участник Русско-японской войны 1904–1905 гг. Ординарный профессор Николаевской академии Генштаба (1904–1912). При мобилизации 19.07.1914 назначен главным начальником снабжений армий Северо-Западного фронта. С 13.06.1916 командовал 10-м армейским корпусом. С 12.07.1917 (с перерывом с 07.08–22.08) командовал 2-й армией Западного фронта. В 1918 г. добровольно вступил в Красную армию; находился на преподавательской работе.


[Закрыть] который занимал должность начальника канцелярии Военного министерства. С генералом Даниловым я уже был знаком по совместной работе в генеральных штабах. Он сидел у себя в кабинете мрачный как туча и дал мне лишь короткие указания относительно будущих наших взаимоотношений. На мой вопрос о его надеждах на успех он мрачно покачал головой и сказал следующее:

– Мы далеко не готовы; дай Бог, чтобы первый удар был не по нам.

Дежурного генерала я не застал и оставил ему свою карточку, а потом вернулся в свой штаб, чтобы подготовить сдачу дел своему заместителю, командиру линейного корабля «Петропавловск» капитану 1-го ранга Пилкину.[35]35
  Пилкин Владимир Константинович (1869–1950), капитан 1-го ранга (1911). Окончил Морской корпус (1890), военно-морской отдел Николаевской морской академии (1908). Участник Русско-японской войны, после ее окончания работал в Главном морском штабе. В 1906–1916 гг. командовал различными кораблями Балтийского флота. В 1916–1917 гг. командир 1-й бригады крейсеров Балтийского флота. Контр-адмирал (1916). В время Гражданской войны участник Белого движения; морской министр правительства Северо-Западной области (с августа по 3 декабря 1919 г.). После поражения белых – в эмиграции во Франции. Автор содержательного дневника, см.: Пилкин В. К. В Белой борьбе на Северо-Западе: Дневник 1918–1920. М., 2005.


[Закрыть]

С переходом на военное положении нужно было также урегулировать работу штаба применительно к обстановке. Объявленное в самый день начала военных действий «положение о полевом управлении войск» давало только самые общие указания о работе морских управлений в масштабе фронтов и Ставки Верховного главнокомандующего. Эта работа в главных чертах сводилась к составлению приказов, директив для командующих флотами и к ежедневному составлению сводок о ходе военных действий на море. За Морским генеральным штабом оставались целиком деятельность по наблюдению за снабжением флота всем необходимым, собирание сведений о противнике, составление новых положений и инструкций и прочая повседневная работа. На заседании под председательством адмирала Русина было решено, что Генеральный штаб возьмет на себя общее руководство реквизициями коммерческих судов по военно-судовой повинности и морскую гидроавиацию, которая находилась в самом зачаточном состоянии, но должна была развиться в важный орган службы связи и морской разведки. Кроме того, было решено образовать в штабе осведомительное бюро, в котором должны были концентрироваться сведения из Министерства иностранных дел, сухопутного Генерального штаба, Ставки Верховного главнокомандующего, штабов флотов, морских агентов и тайной агентуры. После цензуры сведения должны были сообщаться заинтересованным лицам и учреждениям, а что возможно, то и в печать.

День 4 августа принес нам большое облегчение. Выяснилось окончательно, что Англия наша союзница и Италия остается нейтральной. Помимо огромного значения присоединения к Державам Согласия нового мощного союзника, в частности для Балтийского моря, решение Англии знаменовало связанность германского флота. С этого момента мы могли рассчитывать, что против нас могут быть двинуты только старые линейные корабли, так как дредноуты Германия должна была беречь против главного врага на море. Французский морской агент капитан 2-го ранга Гало, каждый день приходивший в штаб за новостями и отличавшийся настоящим галльским темпераментом и постоянно меняющимся настроением, явился в этот день с победоносным видом. Я его спросил, что французы потребуют от Германии. «Да ничего, кроме Эльзаса и Лотарингии, – ответил он, – разве еще маленькую контрибуцию». А какую? «Да раз в пять больше, чем они взяли у нас в семидесятом году». Аппетиты начали уже разгораться.

На следующий день было историческое заседание Государственной думы. Мне пришлось ехать туда на автомобиле с генералом Янушкевичем, и мы разговаривали о войне. Он был очень оптимистично настроен и говорил, что мы потребуем себе после заключения мира Галицию и Восточную Пруссию, чтобы выровнять наши границы. Такой оптимизм сильно меня поразил после мрачного пессимизма генерала Данилова и привел в большое смущение.

В Государственной думе Родзянко[36]36
  Родзянко Михаил Владимирович (1859–1924), политический деятель, действительный статский советник (1906), гофмейстер высочайшего двора (1899). Лидер партии «Союз» 17 октября (октябристов), председатель 3-й и 4-й Государственных дум. Один из создателей и лидеров Прогрессивного блока. Один из лидеров Февральской революции, с 27 февраля 1917 г. председатель Временного комитета Госдумы. Во время Октябрьского переворота пытался организовать защиту Временного правительства, в дальнейшем выехал на Дон, в рядах Добровольческой армии прошел Первый Кубанский (Ледяной) поход. С 1920 г. в эмиграции.


[Закрыть] вел заседание с большим подъемом, и чувствовалось, что патриотизм действительно охватил в это время наших законодателей. Правые жали руки левым, приветствовали союзных послов и громовое «ура» долго перекатывалось по зале. При виде этого зрелища и я заразился верой в победу, но мое настроение сильно упало после разгрома германского посольства, где так ярко выявилась наша общая некультурность. Помимо того, что разгром был явно допущен властями, мне пришлось слышать из уст, казалось бы, вполне образованных людей одобрение этому варварскому поступку.

На море в это время все было спокойно. В Либаве и военные, и морские власти растерялись. Произошла паника. Какой-то разъезд донес о приближении неприятельской кавалерии, и, не проверив донесения, те и другие приступили к уничтожению военных сооружений. Правда, по плану военных операций Либаву и не предполагалось защищать в начале войны, но все же, находясь в наших руках, она представляла убежище для наших миноносцев в случае операций в открытом море. Слишком точные выполнители инструкций затопили при входе в порт несколько малых пароходов и взорвали подъемный кран. Впоследствии пришлось довольно много поработать, чтобы восстановить действие порта.

Наш Балтийский флот, убедившись, что ему в ближайшие дни ничего не угрожает, приступил к систематическому усилению Ревельской позиции, выдвигая вперед где нужно минные заграждения и усиливая важные оборонительные пункты орудиями, снятыми со старых судов. Бригада линейных кораблей в составе «Андрея Первозванного», «Павла I», «Цесаревича» и «Славы» базировалась на Гельсингфорс. При ней находился и крейсер «Рюрик», на котором обыкновенно держал свой флаг адмирал фон Эссен. Впоследствии адмирал перешел на посыльное судно «Кречет», очень удобное для жизни и работы большого штаба. Первая бригада крейсеров в составе «Адмирала Макарова», «Паллады», «Баяна», «Бесстрашного» и «Олега» базировалась на Ревель, а вторая, состоявшая из «Громобоя», «России», «Дианы» и «Авроры», – на Гельсингфорс. 32 миноносца были распределены между этими портами, а пять подводных лодок – все базировались на Ревель. Этот подлинный перечень представляет собой все наличные боевые силы Балтийского флота в августе 1914 года.

Идея обороны представлялась в следующем виде. По первому уведомлению от сторожевых судов или постов службы связи о приближении к Финскому заливу больших неприятельских сил флот выходил на позицию. Линейные корабли располагались за минным полем в центре позиции, а крейсеры и миноносцы в двух группах на ее флангах для подкрепления сухопутных батарей.

Подводные лодки выходили в море для действия в тылу неприятеля. Пока наши 14-дюймовые пушки не были установлены на своих местах, неприятель мог игнорировать наши недальнобойные сухопутные батареи и обратить свои усилия против центра позиции, находящегося вне обстрела сухопутных батарей, тем не менее и этим батареи уже стесняли пространство и мешали неприятелю развернуть против нас большие силы.

Бой должен был начаться артиллерийской дуэлью между нашей минной бригадой и неприятельским флотом. Едва ли можно сомневаться, что, при численном превосходстве противника, наши суда скоро должны были быть вынуждены к отходу, но они отошли бы ровно настолько, чтобы не подвергаться действительному огню неприятеля. Отогнав наши суда, неприятель приступил бы к тралению прохода в минном поле, причем наши мелкосидящие и потому не боявшиеся мин заграждения миноносцы старались бы мешать тральщикам работать, угрожая своими атаками, а заградители, если не днем, так ночью, должны были подставлять новые ряды мин заграждения в направлении, перпендикулярном протраленному каналу. Таким образом, форсирование минного поля являлось длительной, сложной и далеко не безопасной операцией.

В случае, если бы германский флот прорвал минное поле, наш флот удалился бы в Гельсингфорс, на фланг операционного направления к Петербургу, и, владея финляндскими шхерами, создавал бы постоянную угрозу неприятельскому тылу и флангу.

Угрожаемые английским флотом, немцы не решились на эту операцию, несмотря на ближайшую перспективу создать непосредственную угрозу нашей столице, именно вследствие ее трудности и опасности. Когда это окончательно выяснилось, личный состав Балтийского флота заволновался. Многие высказывали мнение, что война кончится очень скоро и флот останется в бездействии. Молодежь, несмотря на материальную слабость флота, требовала активных действий, и командующему флотом, связанному строгими директивами Ставки, стоило больших трудов, чтобы утихомирить горячие головы. В скором времени, впрочем, был найден выход для бившей ключом энергии молодежи, но об этом поговорим впоследствии.

31 июля/13 августа был, наконец, назначен день отъезда главной квартиры из Петербурга. Весь состав разместился в пяти поездах, кроме конвойного Лейб-казачьего полка, который отправился заблаговременно. Морское управление следовало вместе с управлением дежурного генерала и военных сообщений во втором эшелоне, а Верховный главнокомандующий с отделом генерал-квартирмейстера в третьем. Морское управление состояло всего из пяти лиц: меня, двух штаб-офицеров капитанов 2-го ранга, Немитца[37]37
  Немитц Александр Васильевич (1879–1967), капитан 2-го ранга (1912). Окончил Морской кадетский корпус (1899) и Морскую академию (1912). В 1905 г. отказался командовать расстрелом матросов транспорта «Прут», осужденных за мятеж, защищал на суде матросов – участников Севастопольского восстания 1905 г. С 1907 г. штаб-офицер Морского Генерального штаба. 25.07.1914 г. назначен штаб-офицером ставки Верховного главнокомандующего. 25.05.1915 г. назначен командиром канонерской лодки «Донец». Служа на Черноморском флоте, командовал 5-м дивизионом эскадренных миноносцев (с 18.01.1916), 1-м дивизионом эскадренных миноносцев (с августа 1916), минной дивизией. Капитан 1-го ранга (1916). 20.06.1917 г. был назначен командующим Черноморским флотом, в августе получил чин контр-адмирала. После Октябрьской революции перешел на сторону большевиков. С марта 1919 г. на службе в Красной армии, начальник военно-морской части Одесского военного округа. В августе 1919 г. стал начштаба группы красных войск под командованием И. Якира, прорывавшейся из Одессы на север. В 1920–1921 гг. командующий морскими силами республики. С 1922 г. – на штабной и преподавательской работе. Вице-адмирал (1941). С 1947 г. в отставке.


[Закрыть] и Бубнова,[38]38
  Бубнов Александр Дмитриевич (1883–1963), капитан 2-го ранга (1913). Окончил Морской корпус (1903), военно-морской отдел Николаевской морской академии (1913). Во время Русско-японской войны участвовал в Цусимском сражении, был тяжело ранен. Во время Первой мировой войны служил в штабе Верховного главнокомандующего сначала в должности флаг-капитана, а затем начальника Военно-морского управления при Верховном главнокомандующем (12.10–2.12.1917). Капитан 1-го ранга (1916), контр-адмирал (28.07.1917). В 1917 г. и. д. начальника Морского управления ставки Верховного главнокомандующего. Участник Белого движения. С 20 августа 1919 по 8 февраля 1920 г. начальник штаба Черноморского флота. После поражения белых – в эмиграции, преподавал в Королевской военно-морской академии в Дубровнике (Югославия). Автор многих трудов по военно-морской проблематике.


[Закрыть] и двух обер-офицеров лейтенантов, Яковлева и Апрелева.[39]39
  Вероятно, Апрелев Борис Петрович (1888–1951), старший лейтенант, офицер связи с командованием союзными морскими силами в Средиземном море. После Февральской революции во французском флоте. Участник Белого движения; с 1919 г. морской агент адмирала Колчака в Италии и Югославии. Капитан 2-го ранга (1919). После окончания Гражданской войны в эмиграции.


[Закрыть] При управлении еще состоял великий князь Кирилл Владимирович[40]40
  Кирилл Владимирович (1876–1938), великий князь, двоюродный брат императора Николая II, капитан 1-го ранга (1910), флигель-адъютант (1896). Окончил Морской кадетский корпус и Николаевскую морскую академию. Участник Русско-японской войны 1904–1905 гг. С началом Первой мировой войны служил в штабе Верховного главнокомандующего, начальник морских батальонов. Контр-адмирал свиты (1915). Командир Гвардейского экипажа и начальник морских батарей в действующей армии (1915). Во время Февральской революции привел Гвардейский экипаж к зданию Государственной думы и объявил о своей поддержке новой власти. В июне 1917 г. уехал в Финляндию. Как ближайший родственник Николая II по мужской линии, в 1922 г. провозгласил себя блюстителем престола, а в 1924 г. – императором.


[Закрыть] со своим адъютантом князем Ливеном.[41]41
  Ливен Карл Павлович (1880–1941), светлейший князь, двоюродный брат адмирала св. кн. А. А. Ливена. В 1902 г. окончил Александровский лицей. Офицер с 1904 г. Капитан 2-го ранга, состоял при великом князе Кирилле Владимировиче. Эвакуирован до осени 1920 г. из Севастополя. К лету 1921 г. в Константинополе. В эмиграции во Франции (Париж).


[Закрыть]

Для всех нас был отведен вагон 1-го класса, и каждому досталось отдельное купе, очень просторное и удобное. Если бы был шкаф для платья, то совсем было бы похоже на приличную лейтенантскую каюту на корабле. В этих каютах нам пришлось прожить больше года, и мы так к ним привыкли, что не захотели перебраться в комнаты, когда это стало возможно.

В 8 часов вечера поезд отошел от Царскосельского вокзала. Было много провожающих, но публика была настроена сосредоточенно, а потому «ура» вышло довольно жидкое. Мы двигались по графику воинских поездов по 300 верст в сутки и потому прибыли на место только на третьи сутки. Оказалось, что пунктом нашего назначения была станция Барановичи,[42]42
  Станция 3-го класса, начала функционировать в ноябре 1871 г. как станция Московско-Брестской железной дороги. С 1886 г. через станцию прошла также Полесская железная дорога. Станции двух дорог связывала соединительная ветка длиной три км.


[Закрыть] и секрет был соблюден так хорошо, что мы узнали о месте Ставки только по прибытии к месту назначения.