Текст книги "Хирург возвращается"

Глава 2

Я не врал Димке. Я на самом деле ехал к Белому морю, но отнюдь не отдыхать. За годы, проведенные в хирургическом стационаре крупной многопрофильной больницы, я, как ни странно, заскучал по периферии. В свое время я проработал в районной больнице больше десяти лет и, даже сменив сельскую местность на городскую, в душе остался тем же юным авантюристом, на свой страх и риск рванувшим когда-то в глухую дальневосточную ЦРБ.

Наши учителя говорили: «смелость не должна превышать умелость». Это правильно, и в первую очередь это относится к районным врачам. Хирургия в районной больнице сопряжена с большим риском, так как приходится работать практически по всем хирургическим и смежным специальностям. Мало хорошо разбираться в хирургических дисциплинах, нужно решиться эти знания применить на практике. Уехать к черту на кулички – уже авантюра, а расширять на этих куличиках спектр хирургической помощи, не имея за спиной опытных старших товарищей, рассчитывая только на свои собственные силы – авантюра вдвойне. Но, как говорится, победителей не судят.

Работа в большом городе, в огромной клинической больнице весьма интересна и разнообразна, но… Есть все же несколько «но»! Во-первых, категорически запрещено заниматься другими разделами хирургии. Сломан палец – зови травматолога, перебит нос – покажи лор-врачу и так далее.

– Кто вам позволил самому зашить разорванное ухо? – грозно вопрошает профессор, заведующий лор-отделением.

– Так тут же ничего сложного, – я пытаюсь невинной улыбкой сгладить назревающий скандал. – Рядовой случай, в районе сколько раз это делал и нареканий не имел.

– Здесь вам не ЦРБ! – багровеет профессор. – При наличии круглосуточного дежурного стационара вы обязаны пригласить дежурного лор-врача, а не заниматься самодеятельностью! А вдруг у пострадавшего после ваших манипуляций возникнет осложнение в виде воспаления хряща?

– Не должно, – пожимаю плечами, – я же все правильно сделал.

– У вас есть сертификат по оказанию экстренной лор-патологии? Нет? Тогда и не суйтесь не в свою область!

– Простите, профессор, но дежурный лор-врач был занят в тот момент на своей операции, а больной истекал кровью, – делаю последнюю попытку оправдаться.

– Не говорите глупостей, коллега, – слегка сбавляет тон мой оппонент. – Наложили бы давящую повязку и передали нам. Вы у нас новенький, поэтому на первый раз простим, но учтите на будущее, – назидательно произносит профессор и многозначительно поднимает палец, – каждый должен заниматься своим делом!

Сколько раз я слышал эти слова. Но не прошло и трех дней, как мне приходится оперировать раненного в живот. Помимо ранения печени оказалась повреждена и правая почка. По привычке я зашиваю и ее.

– Вы чего творите, коллега? – раздается тревожный голос за спиной.

– Почку вот зашил, – спокойно так отвечаю незнакомцу.

– Вы что? У нас так не принято! Я дежурный уролог! Нужно было меня пригласить!

– Простите, вас звали, но вы долго шли!

– Надо было подождать! – настаивает на своем уролог. – Вы понимаете, что у нас это не приветствуется?

– Понимаю! Прикажете мне стоять и зажимать пальцем дырку в почке? Или все-таки попытаться ушить самому?

– Хорошо, хорошо! – примирительно говорит уролог. – Покажите хотя бы, как вы это сделали?

– Смотрите! – отодвигаю специальным крючком внутренние органы и обнажаю ушитую почку. – Нравится?

– Неплохо, неплохо! Тут вы справились, но на будущее: всегда, если что, зовите нас. Вам повезло, что сегодня я дежурю, а если б сам заведующий, то не избежать вам скандала.

– Так что я не так сделал? Все же хорошо? К чему скандал?

– Не пригласили уролога! А вдруг у больного начнутся осложнения именно со стороны почки? И он подаст на больницу в суд, а там выяснится, что почку ушивал хирург, не имеющий сертификата уролога? Как вам такой вариант? Здесь вам не ЦРБ!

– Да не должен бы он в суд подать… Отчего такой пессимизм? Мы же ему жизнь спасли, с чего он на нас бочку покатит-то?

– Чужая душа – потемки! – изрекает уролог. – Поэтому, чтобы не было проблем, внесите мою фамилию в протокол операции. Я вижу, что орган ушит правильно и пойду вам навстречу. Но учтите: не все урологи такие добрые.

Но это не все. Во-вторых, тебя самым бесцеремонным образом могут отодвинуть от затеянной тобой же операции. Летчик поддерживает мастерство, летая, а хирург – оперируя. Помимо тебя в отделении есть и те, кто сами больных не ведут, а мастерство поддерживать желают, и они делают это за счет твоих пациентов.

К примеру, ты неделю готовил к операции пациента с язвенной болезнью. Договаривался с обследованием, заказал кровь – вдруг пригодится? Исписал кучу бумаг, пока оформил документацию. Выслушал нарекания анестезиологов и исправил их, сделал еще раз ЭКГ, пригласил кардиолога, пульмонолога и еще черт знает кого, лишь бы не «зарубили» операцию. И вот наступает назначенный тобой день. Ты летишь в предвкушении предстоящей операции, еще бы, столько шел к ней… а тебя неожиданно приземляют:

– Доцент Петров хочет прооперировать вашего пациента с язвой!

– Как Петров? А я?

– А вы крючки подержите!

И как ты себя чувствуешь, знает только тот, кто сам прошел через это.

Возможно, этот самый Петров и неплохой хирург, и человек замечательный, но больного-то все же готовил к операции я. И я же буду вести его после операции. Не дай бог, какое осложнение приключится – я буду его исправлять. У нас так заведено, и тут ничего не попишешь. Сам доцент больного готовить не станет, для этого есть лечащий врач. В многопрофильной больнице одни оперируют, а другие – лечат.

– Не нравится? Идите в другое место работать, – любит повторять наш заведующий. – На ваше место очередь, как в Мавзолей!

Он прав, в Питере устроиться в хирургический стационар почти нереально. Человек с улицы просто так в него не попадет – обязательно кто-то должен составить протекцию.

У нас в отделении есть так называемые «волонтеры». Это молодые, способные доктора, из числа тех, кто уже прошел ординатуру, аспирантуру; есть среди них и кандидаты наук. Всех их объединяет одно: страстное желание трудиться в хирургическом стационаре. Но вот досада, их не берут – все ставки заняты, причем треть ставок закреплена за доцентами и консультантами. Они не дежурят по ночам, а в выходные и праздничные дни в больницу и носа не кажут, хотя каждый из них оставил нам номер мобильного для экстренной связи. Мы пару раз пытались дозвониться до них в ночь с субботы на воскресенье. Гиблое дело – звонок проходит, а трубку никто не берет.

Волонтеры ведут в поликлинике амбулаторный прием, а после основной работы приходят на хирургическое отделение, чтобы подежурить по вечерам и в выходные дни, причем абсолютно бесплатно. Цель одна – чтоб их заметили и взяли на освободившееся место, если уйдет кто-то из штатных хирургов. Иногда срабатывает.

На бедных волонтеров сгружают всю черную работу и писанину: они и за санитаров, и за медсестер, иногда как врачи ассистируют на операциях… но ничего сложного им не доверят. Многие через полгода не выдерживают и, плюнув на все, уходят в другое место – вдруг там удача улыбнется?

Судьба к большинству из них несправедлива: парни пашут как проклятые на добровольных началах, а в штат их так и не зачисляют. Проработал такой волонтер год-полтора, и вдруг появляется вакансия – думаете, сразу зачислят волонтера? У нашего начальства много всяких друзей, а у друзей есть дети, тоже прошедшие ординатуру-аспирантуру… дальше можно не продолжать. Волонтер, стиснув зубы, продолжает трудиться за штатом, рядом с новым членом команды.

Такое сомнительное трудоустройство идет во вред всем, и в первую очередь больным. Миф, что в Питере можно устроиться в хирургический стационар исключительно из-за своих феноменальных способностей – не более чем миф.

В-третьих, меня, как истинного авантюриста, всегда влекли неведомые дали. Мне хотя бы раз в два-три года обязательно необходимо куда-то выбраться. Бесцельно валяться на горячем песке возле теплого синего моря – не для меня. Я из той породы людей, которым «хлеба не надо – работу давай». И это не пафос, а стиль жизни! А тут больше пяти лет из Питера никуда не выезжал. Заржавел. Одним словом, срочно требовалось сменить обстановку.

В Питере не дают большие отпуска: всего 36 календарных дней в год, причем делят отпуск на две части: 28 дней и 14. Можно наоборот, но не все сразу. Есть испытанный, правда не мной, вариант, как удлинить отпуск: взять больничный лист, «закосить». Но я никогда подобными вещами не занимался и впредь не собираюсь.

Итак, надо найти такую больницу, где бы срочно требовался хирург, но только на 28 дней и в экзотическом месте, чтоб надолго ублажить мое эго. Я залез в Интернет и принялся искать подходящий вариант.

Международный Красный крест и «Врачи без границ» требовали хирургов с хорошим английским и заключали контракт минимум на год. Ни то, ни другое меня не устраивало. Начать с того, что с английским у меня все скверно…

Попалась на глаза вакансия врача-хирурга на архипелаге Шпицберген, юридически относящемся к Дании. Язык не требовался, так как там вела добычу российская компания «Артикуголь», и вся документация велась на русском. Но контракт заключался как минимум на полгода.

Подходящих мне приглашений за границу больше не нашлось, и я переключился на Россию. «Страна большая, – думал я, – наверняка что-нибудь да отыщется». Я подписался на специальный сайт, и мне каждый день стали приходить десятки приглашений.

Их обилие вначале удивляло, а затем заставило призадуматься. Скольких же хирургов не хватает во всей стране? От Калининграда и до Чукотки, от Норильска до прикаспийских степей… И не только хирургов: требовались врачи всех специальностей. Не было такого региона, куда не приглашали бы разного рода специалистов от медицины.

Разброс зарплат – от смехотворных в 5–6 тысяч на юге (Краснодарский край, Ставрополье, Нечерноземье) до впечатляющих на Крайнем Севере. Где-то даже предлагали миллион и автомобиль, правда, с оговоркой, чтоб кандидат в миллионеры был не старше 35 лет. Интересно, почему? Почти везде обещали жилье либо деньги на его съем. Эх, почему таких щедрот не было на заре моей хирургической юности? В одну из ЦРБ Вологодской области приглашали на работу хирурга – и деньги сулили, и квартиру, а особенно запомнилось пожелание местного главного врача к предполагаемому кандидату: «Вредные привычки в меру»! Не шучу, сам, своими глазами, читал!

От обилия предложений уже рябило в глазах, но я никак не мог сделать выбор, а время поджимало – до отпуска было рукой подать. Работать за пять тысяч рублей в месяц желания как-то не возникло, хоть я и фанат хирургии, но и фанату иногда хочется кушать.

Чукотка и Сахалин сразу отпали: там можно надолго застрять из-за погоды и опоздать на работу. А у нас церемониться не станут – моментально уволят за прогулы, тем более что волонтеры только этого и ждут.

Разного рода предложения подработать в частных фирмах я тоже отмел: нет экзотики. Думал, думал и решился. На Черном море я был, и не раз, на Желтом и Красном тоже, а вот Белого моря никогда еще не видел…

Существовала и четвертая причина, не менее важная, чем предыдущие три, – мне нужны были новые впечатления. Возможно, если бы я был фантастом, то сочинял бы, не выходя из дома, но реализм требует другого подхода к делу. Необходимо личное присутствие, а еще лучше – личное участие в описываемых событиях. В общем, мне нужны были свежие идеи и острые ощущения.

Итак, я принялся искать подходящий вариант. В круг моих интересов попадали три региона, в которых ощущалась нехватка в хирургах: республика Карелия, Архангельская и Мурманская области.

Расположенные недалеко от беломорского побережья архангельские больницы, увы, зарплатой совсем не порадовали: в лучшем случае предлагали 10–12 тысяч рублей – да у меня столько денег на дорогу уйдет. Интересно, кого они собираются прельстить такими гонорарами?

В Мурманской области требовались детский хирург и хирург в поликлинику. С детьми я когда-то работал, но прошло много времени, а вспоминать заново всю детскую хирургию – как-то чересчур для неполного месяца работы. Поликлинику же я невзлюбил с самого начала своей трудовой деятельности. Для меня это неинтересно, да и неактуально. Возможно, ближе к пенсии, когда здоровье уже не позволит трудиться в бешеном ритме по ночам, я и подумаю о поликлинике – а пока воздержусь.

А вот в районных больницах Карелии, судя по объявлениям, почти нет хирургов. Что за напасть? В Петрозаводске есть великолепный университет, он готовит прекрасные кадры. Куда же они пропадают после выпуска? Знаю нескольких докторов, что осели у нас в Питере, но остальные-то где? Ладно, на месте разберемся. Лишь бы взяли.

Я разослал по электронной почте свои подробные резюме сразу в пять ЦРБ – где-нибудь да сработает. Пришлось пойти на маленькую хитрость и указать, что желаю, мол, работать на постоянной основе. Вряд ли какой главный врач соблазнится временным хирургом, да еще всего на месяц. Единственный способ поработать месяц – подменить местного хирурга на время отпуска, но надо знать, кого конкретно замещать и где. Таких знакомых на периферии Северо-Западного региона у меня пока нет.

Уже через неделю пришли приглашения, причем от всех пяти главных врачей. Видимо, действительно плохо обстоит дело в этих ЦРБ, если берут человека только по его резюме. Бумага-то все стерпит.

Я позвонил по первому же номеру телефона, указанному в ответе.

– Добрый день. Это я вам резюме прислал насчет работы хирургом.

– Да, да! Спасибо, что вы нам позвонили! – горячо поблагодарили меня на том конце провода. – Отличные хирурги нам очень нужны, а ваше резюме меня впечатлило! Ждем! Когда сможете приехать?

– Вы главный врач? – поинтересовался я у трубки. – Как вас звать?

– Михаил Михайлович. – Голос приятный, на хама и держиморду не тянет.

– Михал Михалыч, я готов выехать в ближайшее время, но для начала обозначьте свои предложения.

– Разумеется! Мы вам предоставляем хорошую квартиру, достойную зарплату и, возможно, в перспективе стать заведующим отделением.

– Прямо с ходу заведующим?

– Да! А почему бы и нет?

– А ваш где? Уволился?

– Нет, – возникла незначительная пауза. – Как бы это помягче сказать?..

– Ясно! Не телефонный разговор? – пришел я на помощь главному врачу.

– Вот-вот, – облегченно вздохнул Михал Михалыч. – Не телефонный разговор. При личном знакомстве я вам объясню обстановку.

– Обстановка-то у вас в коллективе – не напряженная?

– Что вы, – засмеялся. – Атмосфера у нас в больнице благожелательная, особенно для новых специалистов. Кроме того, если вы рыбак и охотник, то у нас с этим все на мази. Прямо раздолье!

– Рыбалка и тем более охота меня не интересуют! Зачем зря убивать зверушек? Пускай себе живут на здоровье.

– Да? – на том конце провода явно расстроились. – А еще у нас много грибов и ягод…

– Михал Михалыч, и этим я не увлекаюсь.

– Вы же писали, что длительное время работали на Дальнем Востоке? – не сдавался главный врач.

– Работал. Только я людей спасал в больнице, а не по грибы-ягоды бегал или несчастных животных расстреливал из ружья.

– Ну, одно другому не мешает… – озадачился Михаил Михайлович.

– Я же к вам не на отдых собираюсь, а на работу устраиваюсь. Причем у меня в планах серьезно заняться хирургией.

– То есть все же собираетесь к нам? – голос приобрел мажорный лад.

– Да! Как у вас с жильем?

– Жилье будет!

– Благоустроенное? А то меня уборная на улице и колонка во дворе не радуют.

– Что вы, о чем разговор! Только благоустроенная! Квартира хорошая, если не понравится – имеются еще варианты…

– А зарплата?

– Не обижу. И есть возможность подежурить.

– А миллион дадите? – запустил я пробный шар.

– Миллион? – Главврач замялся. – Вряд ли… А без миллиона не поедете? Я создам вам все условия, еще от местной администрации кое-какие подъемные деньги положены…

– Михаил Михайлович, давайте так условимся: сейчас я у себя в больнице увольняться не стану, это всегда успеется, а возьму, скажем, отпуск на четыре недели и приеду к вам поработать. Как вам такой вариант? Вы проверите меня, так сказать, в деле, посмотрите на меня, а я на вас. А в конце моего пребывания расставим все точки над «i», хорошо?

– Что ж, толково! – оживился голос. – Я согласен. Возьму вас на свободную ставку, и берите дежурства по стационару, сколько хотите. Дорогу туда и обратно я вам компенсирую, только предоставьте билеты. Сообщите заранее, когда приедете – мы вас встретим.

Надо ли говорить, что в остальные больницы я звонить не стал? Как порядочный человек, с глубочайшими извинениями послал в остальные ЦРБ свои отказы.

На следующий день я съездил на железнодорожный вокзал и приобрел билеты в купе до Карельска и обратно – именно в этот город мне предстояло выехать первого августа.

В студенческие годы я страшно любил поезда, причем ездил исключительно в общих вагонах. Нет, не из экономии, а из-за какой-то железнодорожной романтики. Теперь сам себе удивляюсь, но нравилось мне это в юности.

От областного центра, где я учился, до поселка, где жили мои родители, расстояние около 650 километров – это почти 12 часов езды в переполненном битком поезде. Поезд прибывал на мою станцию почти в пять утра. Мой любимый общий вагон заполнялся под завязку такими же, как я, студентами, уезжавшими на выходные домой к родителям, – слегка подвыпившими, хорохорившимися друг перед другом парнями, веселыми задорными девушками. Большинство жило неподалеку: всего в часе-трех езды.

В вагоне яблоку негде было упасть от забравшейся в него молодежи. Общий вагон не имеет мест, сколько человек влезет, столько и поедет. Допускалась и езда стоя. Особым шиком считалось ехать зайцем – не имея проездного билета. При приближении контролеров такие ловчилы либо пробовали укрыться в туалете, либо отсиживались в тамбуре, либо переходили в соседние вагоны – в общем, кто на что горазд. Шум, гам, песни под гитару, легкий флирт, дешевый портвейн для куража – и все без особых эксцессов. Веселье переливается через край, всем хорошо, а впереди у нас целая жизнь.

Постепенно вагон пустел, и к полуночи оставались лишь те, кому, вроде меня, дальше всех ехать. Презрев приличия, мы отправлялись спать на третью полку, куда обычно добропорядочные пассажиры ставят громоздкий багаж. Вы не представляете, как мне нравилось там спать. Глядишь с интересом вниз, как остальной народ конфликтует из-за лишних сантиметров жизненного пространства. А ты лежишь себе преспокойно, вытянув ноги, и тебя это не касается. Главное – не забыть протереть эту полку от многослойной пыли, а то можно так изваляться, что после и мама родная не узнает.

Со временем мои вкусы изменились, я перестал ездить в общих вагонах, а после и вовсе забросил этот вид транспорта. Стоя возле железнодорожной кассы, я с удивлением осознал, что теперь ни за какие коврижки не поехал бы в общем вагоне, не говоря уж о любимой некогда третьей полке. Я даже на купе-то с трудом уговорил себя, поскольку, кроме поезда, удобного транспорта в те края нет.

Глава 3

Я с горем пополам доплелся, в конце концов, с последнего своего дежурства домой. Еще раз проверил собранную громоздкую сумку и, не раздеваясь, завалился спать. Поставил будильник на запланированное время и, едва коснувшись головой подушки, провалился в сон.

И снится мне, что лежу я на пропахшей въевшимся потом и дешевым одеколоном третьей полке общего вагона, над самым лицом навис исцарапанный нецензурными словами потолок, а внизу плотными рядами сидят беззаботные студенты, смеются и общаются между собой. Поезд, слегка покачиваясь, уносит нас куда-то в безоблачную даль. За окнами в грязных разводах открывается распрекрасный вид, озаренный лучами яркого света… Но просыпаться-то надо: будильник давно уже надорвался, до отправления поезда осталось меньше часа!

Кубарем скатываюсь с лестницы, едва не сбив по пути соседку. На ходу извиняюсь и сломя голову бегу к метрополитену. Неплохое начало для тщательно спланированного путешествия!

А вот и метро. Как всегда в таких случаях, жетон застревает в турникете, и за мной собирается недовольная толпа, прежде чем я протискиваюсь-таки в сторону эскалатора. В давке я теряю накладной карман. К счастью, там нет ничего, кроме блокнота и дешевой ручки…

– Может, ну ее к чертям собачьим, эту поездку? Может, судьба специально знаки подает, чтоб не ехал? Нет! – решительно отвергаю я эти мысли. – Слово же дал, что приеду! Спать меньше надо!

Ровно за две минуты до отправления, с красной рожей и взъерошенными мокрыми волосами, потеряв в давке боковой карман, таща за собой изрядно помятую сумку, вваливаюсь в вагон.

– Алё, Михал Михалыч! – кричу я в трубку мобильного телефона. – Вас Дмитрий Андреевич Правдин беспокоит! Уже еду, встречайте! Вагон? Вагон 17. Почему так дышу? Торопился шибко, боялся опоздать. До встречи!

Закончив разговор, поднимаю глаза и оглядываюсь. Оказывается, я попал в попутчики к разномастной туристской братии, едущей на Валаам и на Кольский полуостров за экстримом. Большинство едет с детьми и собаками, а в багаже угадываются разобранные горные велосипеды и составные части от байдарок. Ну хоть туристы, а алкаши какие, нагруженные спиртным!

Последний день июля дает о себе знать послеполуденной жарой. От нее изнывают и люди, и животные. Хуже всего дело обстоит с детишками: их около дюжины, все, как на подбор, от двух до трех лет, и чрезвычайно голосистые. Через десять минут вагон напоминает филиал чистилища, где помимо адской жары стоит адский шум: крик плачущих детишек, скулеж обалдевших в замкнутом пространстве собак и перебранки случайных попутчиков. Не удалось и мне избежать такой перебранки: протискиваясь в свое купе, я наступил на то ли хвост, то ли лапу выбежавшей в проход таксе, а ее хозяйка меня натурально облаяла.

Но вот я наконец добираюсь до своего купе. Мои соседи – пожилая пара спортивного вида: стройная женщина за семьдесят (язык не поворачивается назвать ее «бабушкой», лишь заплетенные в косу седые волосы и лучики морщин вокруг глаз выдают ее истинный возраст) и поджарый мужчина ей под стать. Наш четвертый попутчик где-то у друзей в соседнем вагоне и придет только к ночи.

Тамара Ивановна и Борис Михайлович, мои новые знакомые, – коренные москвичи. Они поженились еще студентами, долго работали в каком-то закрытом НИИ инженерами, а выйдя на пенсию, увлеклись путешествиями по России.

– Вы представляете, Дмитрий, мы с Борисом всю жизнь дальше МКАД почти не выезжали, разве что в служебные командировки, да пару раз за границей побывали, – прихлебывая чай, рассказывает Тамара Ивановна. – У нас и вся родня в Москве. Так и прожили до пенсии в столице.

– Только когда перекрасились в пенсионеры, решили исправить ошибку! – улыбаясь, поддерживает супругу мой попутчик. – Изучаем нашу необъятную страну, так сказать, вживую. Где мы только за эти годы не побывали… Дальний Восток, о! Вы там бывали когда-нибудь?

– Я там вырос и долгое время работал, – по-простецки говорю я, уплетая слойку с маком. – Я в Питере не так давно обретаюсь, но путешествовать люблю и не дожидаюсь прихода пенсии. А вы сейчас куда путь держите?

– На Соловки, – отвечает Тамара Ивановна, – слыхали, поди?

– Кто ж не слышал? Дикарями или иным способом?

– По Интернету выбрали фирму, что подешевле, естественно – мы как-никак пенсионеры, – и махнули!

– Да, с остановкой у вас в Питере! Два дня любовались Северной Пальмирой, а теперь на Соловки!..

– А где вам выходить?

– Кемь. Это уже в Карелии. Там нас встретят, и дальше на теплоходе уже поплывем по Белому морю на Соловецкие острова. А в прошлом году ездили на Валаам. Вы не бывали?

– К сожалению, пока не довелось, – грустно отвечаю я.

– Ну, какие ваши годы! – подбадривает Борис Михайлович.

– Еще наверстаете! – подхватывает Тамара Ивановна, убирая со стола.

– И действительно, отчего такая идея не приходила мне раньше в голову? – думаю я, отправляясь после ужина на боковую на своей верхней полке…