Текст книги "Эпидемия. Записки из сумасшедших туров #Туровыебудни"

Во время гастролей туровая команда условно делится на две части: официально они в календаре именуются «звезды» и «прочие». Фактически это означает принадлежность к «тихому» или «громкому» купе в поезде. В «тихом» купе обитают Мелисов, Егоров, Мамонтов и Кривенков. В «громком» соответственно, я, Максимкин, звукорежиссер и светорежиссер (или техник, или специалист по работе с мерчем, если хоть кто-то из них едет с нами, а часто это место вообще пустое, но мы его всегда покупаем, чтобы иметь лишнее багажное место и не докучать случайным попутчикам). До своего ухода из группы в нашем купе также ехал Дима Иванов, а техперсонал – отдельно. На самом деле распределение по купе никоим образом не означает принадлежность к привилегированному или рабоче-крестьянскому классу, а фактически означает деление на спокойную и тусовочную часть группы. «Звезды» предпочитают вести размеренный образ жизни, рано ложатся спать, и про них сложно даже вспомнить какие-то интересные истории. «Прочие» всегда готовы к любым приключениям на свою пятую точку и часто их себе организовывают. На гастролях, как правило, именно мы неформально общаемся с организаторами, особо активными поклонниками, музыкантами других групп. Связующим звеном между двумя купе служит Кривенков, он же Дед. Он, в зависимости от настроения и состояния, может принадлежать как к тихой, так и к громкой компании. В гостиницах сегодня мы живем в отдельных номерах, но долгое время жили по двое, и тогда Юра жил с Кривенковым, Ларс – с Егоровым, я – либо с техником, либо со звукорежиссером, Максимкин – либо со звукорежиссером, либо один. Таким образом, я сменил наибольшее число партнеров по комнате и хорошо знаю каждого персонажа из нашей технической бригады – а там были сплошь очень интересные люди, и о них вы еще прочтете на страницах этой книги.

 Теперь, когда вы себе приблизительно представляете, кто есть кто в группе и как устроена наша жизнь, настала пора ответить на второй важный вопрос: как же, собственно, рождаются песни? Но прежде чем перейти к серьезной теме, представлю вам еще одну зарисовку на тему того, что собой представляла гастрольная жизнь в тот период времени, когда я пришел в группу.

Полное погружение в процесс

Еще кое-что о концертах

– Ну что скажешь, Андрей, мы сегодня выступаем или нет? – в который раз интересовался Мелисов, показывая на часы, стрелки которых уже отсчитывали последние минуты перед заявленным началом шоу. Публика давно собралась перед входом в клуб, но двери пока все еще были закрыты. С улицы уже не первый раз доносились недовольные крики толпы.

– Я тебе много раз говорил: если вы работаете со мной, то вы не выходите на сцену, пока я не скажу, что можно работать. Пока никаких предпосылок для начала концерта я не вижу, – парировал Максимкин.

– Ребята, не злитесь, сейчас все будет, – из ниоткуда вынырнул организатор концерта и поставил на стол две бутылки коньяка. – Сейчас все решим, все будет нормально. А пока вот, угощайтесь от души.

– Мы не будем пить коньяк до выступления, особенно в таком количестве, – заявил Мелисов, убирая эти две бутылки под стол, туда, где уже стояла одна, положенная нам по райдеру. – Ты сделай лучше так, чтобы директор дал нам добро на выступление, вот тогда мы будем довольны. А коньяк можешь забрать обратно, – пафосно заявил Юра, но коньяк, конечно, не отдал.

– Людей на улице жалко, – подключился к разговору Егоров. Предлагаю пока хотя бы запустить их в зал.

– А если концерта не будет, ты не боишься, что они разгромят весь клуб? – поинтересовался Андрей.

– Все будет, все состоится. Просто немного нужно подождать. Андрей, можно тебя на два слова для приватного разговора? – заверил организатор и увел Максимкина из гримерки в коридор.

Проблема была легко объяснима и лежала, как это часто бывает, в финансовой плоскости. Подозрения у нас закрались еще по приезде в город (я сознательно не хочу рассказывать, какой именно), когда мы увидели наши номера в гостинице. При этом сама гостиница была не самая ужасная, просто отремонтирована ровно наполовину, и наши номера находились в той половине, которой не повезло. Ремонт в них делался последний раз не меньше 20 лет назад, прокуренные обои и мебель, запах пота, сырости и тлена, въевшийся в каждый предмет обстановки, кровати с сеточными матрасами, проваливающимися почти до пола. То еще удовольствие, но тогда мы подумали, что организатор просто не знал, что наши номера в таком состоянии, и собирались поднять эту проблему позже. Как выяснилось, это была еще не проблема.

Второй звоночек прозвенел, когда мы отправились на обед в столовую, в которую нас направил тот же организатор. Перед входом он напутствовал нас: «Вы там им после обеда пару плакатов ваших подпишите, пожалуйста», а сам отправился по своим организаторским делам. Мы подумали, что работники столовой – вероятно, наши поклонники, и сами стесняются попросить, поэтому обратились к организатору, которого они знают, с этой просьбой. Сытно поев, музыканты подписали несколько плакатов с наилучшими пожеланиями коллективу столовой, и Мелисов с Егоровым понесли эти плакаты в сторону стойки обслуживания. Через некоторое время они вернулись оттуда весьма озадаченными: «Похоже, там плакаты наши никому не нужны, нам даже порекомендовали место, куда их можно засунуть, свернув предварительно в трубочку, и вы это место тоже знаете. Они почему-то требуют с нас деньги, говорят, что никакой договоренности с организатором у них нет, более того, они его вообще не знают». Вот это было мило. Потому что по договору с организатором за питание музыкантов и технического персонала группы отвечает он. Организатор либо выдает музыкантам заранее оговоренную сумму, так называемые «суточные», либо ведет их в проверенное и приличное место и там оплачивает счет. В нашем же случае организатор, видимо, посчитал, что группа «Эпидемия» настолько крута, что работники столовой накормят музыкантов бесплатно за счастье пообщаться с ними и получить в подарок несколько плакатов. Нам, конечно, приятна такая лестная оценка с его стороны, но жаль, что так оно пока не работает.

Счет мы, конечно, оплатили сами, но после этого звонка напряглись уже серьезно, ибо вменяемость организатора была под большим сомнением. Поэтому, когда по приходе на саундчек мы обнаружили весь концертный аппарат, стоящий в углу сцены большой грудой, и техников прокатной конторы, которые совершенно не спешили расставлять и подключать оборудование, удивились мы не очень сильно.

– Привет, ребята, рады познакомиться. Концерт-то сегодня вообще планируется? Если планируется, то уже давно пора расставить оборудование. Саундчек через полчаса начинается, – я попытался прервать блаженную дрему техников.

– И тебе привет, мы тоже рады. Но вот насчет концерта сомнения у нас большие имеются. Дело в том, что денег за аренду оборудования мы пока не видели, а увидеть их должны до начала монтажа на сцене. Мы, конечно, привезли все что надо, но пока ждем-с. Может, и вообще ничего не будет.

С этой новостью я пошел к Максимкину, на что он меня обрадовал еще больше: «А я знаю, что, может, ничего и будет. Я тебе больше скажу, у нас тоже, кроме мизерной предоплаты, ничего пока нет, и не факт, что что-то появится. А без полной оплаты вы у меня на сцену не выйдете».

Организатор, хоть и удивлял нас безмерно своим подходом к работе, все же пытался что-то делать. Он постоянно куда-то пропадал и через некоторое время появлялся с незначительными суммами денег, которыми пытался хоть немного продвинуть ситуацию вперед. «Видимо, таксует по городу, чтобы заработать», – посмеялись мы, но, скорее всего, были не очень далеки от истины. В итоге он как-то договорился с прокатчиками, и саундчек все же состоялся. Мы были готовы играть, но Андрей добро пока давать не спешил.

Вернувшись в гримерку после очередного разговора с организатором, Андрей мрачно обрисовал ситуацию:

– Какую-то мелочь мы на руках имеем, но до полной оговоренной суммы еще далеко. Я дал ему еще час времени, пусть делает что хочет, но без полной оплаты концерта не будет. В долг я играть не хочу, нет веры у меня, что этот долг будет закрыт. Я понимаю, что вы альтруисты и готовы сыграть хоть совсем бесплатно, раз уж приехали, но земля слухами полнится. Если группа дает себя прогнуть в таких вопросах один раз, это будет пытаться делать каждый второй организатор.

– А что с людьми на улице делать будем? Надо хоть что-то им сказать, почему не открывается вход.

– У меня есть решение, – предложил Юра. – Пока решается вопрос с деньгами, предлагаю запустить народ, но не в сам зал, а в холл клуба, где находится стойка с мерчем. Мы там тоже встанем и будем лично продавать мерч и общаться с людьми. Если даже концерт не состоится, то хотя бы сделаем автограф-сессию, сфотографируемся. Люди должны хоть что-то получить, раз уж они пришли.

Так и было сделано. Двери клуба открылись, и порядком замерзшая публика вошла в холл, где мы уже их ждали. Людей в этот раз было не очень много, и мы постарались сделать так, чтобы никто не чувствовал себя оставленным без внимания. В какой-то момент ради поднятия настроения и сглаживания ситуации в народ ушли те самые две бутылки коньяка, которые принес организатор, и общение стало совсем непринужденным и дружеским. Вопрос концерта в итоге тоже решился, правда, в несколько урезанном виде, ибо в тот момент до закрытия клуба оставалось совсем немного времени, но мы все же вышли на сцену и сыграли убойный хит-блок. В итоге вечер оставил положительные воспоминания, но все же я рад, что подобных историй со временем почти не стало, а концерты стали организовываться на порядок более профессионально. Есть все же события, о которых приятнее вспоминать, чем быть их непосредственным участником.

Продолжаем разговор о барабанных стульях. Вот такую конструкцию пришлось Диме изобрести на одном из туровых концертов начала 10-х годов.

Как рождаются песни

«Для успешной песни нужна простота, хитовая мелодия, средний темп и максимально простая аранжировка, а вы опять своего метала, прогрессива и двойных бочек понапихали везде. Вот уйду от вас, организую свою «АмЭпидемию» с блэкджеком и шлюхами, покажу всем, как надо песни писать, и стану настоящей рок-звездой в отличии от!..»

Директор группы «Эпидемия» А. Максимкин

Я всю жизнь был за совместную работу группы над материалом на репетициях – это олдскульный, милый моему сердцу подход, но к моменту моего появления в коллективе у «Эпидемии» уже сложился определенный принцип работы над музыкой, и не мне его менять. Так получилось, что сегодня музыку в группе пишут трое: это, конечно, Юра Мелисов, а также Илья Мамонтов и Дмитрий Процко, то есть ваш покорный слуга. По негласному соглашению, композиторы пишут песню практически от начала и до конца, что называется, «под ключ», оставляя пока за скобками текст. И хотя подходы к работе над музыкой у нас разные, для всех троих работает один и тот же принцип: музыка всегда рождается первой и лишь потом, часто через довольно продолжительное время получает свой текст. Юра, будучи лидером группы, конечно, пишет львиную долю музыки, и, как я уже говорил, имеет полное право утвердить, попросить переделать или совсем отвергнуть песню на музыку другого композитора. Как правило, он сам старается не вмешиваться в чужое творчество и подключается к совместной работе, только если просит сам автор. На моей памяти был лишь один случай, когда над гармонией песни работали два человека, Дима Иванов и Юра, и это была песня «Дует Ветер Ледяной».

Благодаря современным технологиям, каждый сегодня способен сделать песню дома в полной аранжировке, поэтому приносит группе не просто набор идей, а фактически готовую вещь, которую остальным музыкантам надо лишь разучить для исполнения на концертах. Правда, есть одно исключение: обычно я прошу Кривенкова помочь мне с барабанными партиями, так как сам способен сочинять их пока лишь на довольно примитивном уровне, в отличие от Юры и Ларса, но над этим компонентом я активно работаю. С клавишными инструментами ситуация зависит от конкретной песни. Если партия клавиш крайне важна и несет определенную смысловую нагрузку, композитор пишет ее сам (например, клавишный лид в песне «Пьяный Разговор»), а если песня получается ориентированной на классическое гитарное звучание, то клавишную аранжировку делает один из клавишников, с которыми мы сотрудничаем. Под строгим надзором главного автора Александр (Wish) Андрюхин или Петр Фролов-Багреев доводят наши гитарные запилы до удобоваримого для слушателей состояния. До своего ухода из группы этим, конечно, занимался Дима Иванов, более того, он приносил и свои готовые композиции. Но сейчас в составе коллектива постоянного клавишника нет, поэтому нам приходится прибегать к помощи наших друзей. В случае какого-то тупика с развитием идеи каждый из композиторов, конечно, может попросить помощи у других музыкантов, но на практике в 90% случаев автор музыки пишет ее полностью сам, от и до.

Очевидно, каждый из нас имеет свой композиторский стиль, но мне кажется, что втроем мы хорошо дополняем друг друга, и в альбоме песни не выглядят разрозненно, а, наоборот, благодаря разным композиторским подходам раскрываются еще лучше. По крайней мере, мне хочется так думать, хотя я видел и другие мнения. Когда я говорю про музыку песни, я говорю не только о музыкальной гармонии и аранжировке, но и о вокальной мелодии. Каждый композитор помимо инструментальной части всегда предлагает еще и вокальную мелодию. Ларс наигрывает ее на гитаре, я и Юра предпочитаем напеть на псевдоанглийском тарабарском языке. В некоторых случаях Мелисов может предложить свою мелодию на мою или Илюхину музыку, если он не очень доволен нашей, но это бывает не так часто – как правило, ему нравится то, что предлагаем мы. Что касается песен самого Мелисова, никому даже и в голову не приходило что-то предлагать поменять в них. Как я уже писал выше, мы полностью доверяем ему в творческом процессе.

Подход к творчеству у нас очень разный. Ларс обычно работает над своей музыкой очень плотно, буквально каждый день. Он записывает каждую свою идею, и к моменту начала работы над новым альбомом у него всегда есть не меньше пяти-семи разных композиций и куча отдельных кусков уже в полной аранжировке. У нас с Юрой подход немного другой: мы сочиняем по мере вдохновения разные куски песен, риффы, мелодии, но до определенного момента все это находится исключительно в голове. В должный вид это все оформляется только в момент создания альбома. Для меня самая сложная часть работы над песней – это именно доведение ее до ума. Придумать какую-то идею – это творчество, это приятно, иногда это даже приходит само собой, словно кто-то другой вкладывает свои идеи в твою голову. Но вот доводить пришедшую идею до конечного вида, развивать ее, делать аранжировку – это уже работа, и непростая работа, которую все время хочется отложить. В итоге чести быть доведенными до ума удостаиваются только, на мой взгляд, самые лучшие идеи, а остальные так и остаются где-то в голове или в лучшем случае в диктофоне. Очень может быть, что когда-то и они пригодятся, некоторые идеи требуют времени, как хорошее вино, они должны настояться и обрести новые качества. У Юры точно так же, как у меня, может не быть ни одной готовой вещи на протяжении долгого времени, но как только работа над собиранием материала для альбома открывается, он с легкостью за короткий период способен предоставить столько песен, сколько нужно, потому что идеи для них у него есть всегда.

С текстами все несколько сложнее, судьба текста к каждой песне складывается по-разному. 90% текстов в нашем составе группы пишет Мелисов, но это никогда не происходит по одной и той же схеме. Иногда уже при написании музыки он знает, про что будет текст, и написать его – дело техники, но чаще всего ему приходится некоторое время искать идею для текста уже после того, как музыка готова. Для поиска вдохновения у Юры есть определенные «места силы», где оно посещает чаще всего. Одно из таких мест – это Останкинский пруд недалеко от телецентра, где Юра работал долгие годы. Именно здесь родились тексты очень многих шедевров группы, так что если кто-то живет в Москве и хочет получить свою порцию вдохновения, может попробовать отправиться туда. Десять кругов вокруг пруда по мощности вдохновения равны одному «Феанору», но это не точно.

Когда я пишу свои песни, я всегда напеваю вокальную мелодию на тарабарском псевдоанглийском языке, но иногда какие-то отдельные фразы могут получиться и на русском и стать основой текста. Когда я показываю свои наработки Юре, он, как правило, оставляет мои идеи в неприкосновенности и выстраивает вокруг них недостающий текст, после чего не имеет ничего против моей редактуры, если я с чем-то не согласен. Из рассказов многих композиторов, сотрудничающих с поэтами, я знаю, что поэты в подавляющем большинстве очень болезненно воспринимают попытки отредактировать их текст, но Мелисов относится к этому вполне спокойно. Его позицию можно выразить так: в своих песнях он царь и бог, в песнях других композиторов он просто автор текста, а все основные решения принимают они. Поэтому во многих моих песнях я в некоторой степени участвую в написании текста, а в некоторых – в достаточно серьезной степени, и не всегда по собственной воле.

Самая забавная ситуация произошла с текстом песни «Вне времени». Для раскрытия замысла мне была важно использовать весьма непростой стихотворный размер. Для того чтобы продемонстрировать Юре, что я имею в виду, а заодно проиллюстрировать саму идею, о чем может идти речь в песне, я написал половину текста: куплет, припев и половину второго куплета. Изначально у меня не было мысли вводить в повествование новых персонажей, поэтому Страж Времени фигурировал там исключительно как пример. Но Юре эта идея понравилась, и он решил оставить мой текст, просто дописав вторую половину – так неожиданно я стал не просто соавтором текста, но и создателем одного из персонажей вселенной Эльфийской Рукописи.

Творчество – оно для того и создано, чтобы пробуждать в людях разные эмоции, рождать разные ассоциации, может быть, даже противоположные друг другу. Лично я всегда больше люблю образные тексты, которые имеют несколько пластов смысла. Их можно понимать по-разному, в отличие от текстов-рассказов типа того же «Феанора», которого при всем богатстве фантазии иначе, чем подразумевал автор, не поймешь. Но иногда фантазия слушателя приписывает песне настолько удивительные смыслы, что автору приходится лишь удивляться. На моей памяти такое случилось с песней «Вне правил».

«Эпидемия» – абсолютно аполитичная группа, и это наша сознательная позиция. Это не желание спрятать голову в песок и не видеть проблемы, подобно страусу. Кстати, страусы никогда не прячут голову в песок, но почему-то так принято говорить. Как раз каждый из музыкантов весьма пристально следит за развитием ситуации в мире. Лично для меня абсолютно очевидно, что благодаря усилиям мировых политиков цивилизация скатывается к полному краху, грозящему обернуться новой войной, причем я в равной степени говорю и о тех политиках, кто находится у власти, и об оппозиционных деятелях разных стран. Политика – очень грязное дело, и хотя каждый отдельный человек всегда готов сражаться «за все самое хорошее против всего самого плохого», я кожей тела чувствую, как по всему миру разрастается зло, хаос и ненависть каждого к каждому. Я уверен, что именно это и является целью тех манипуляторов, которые стоят за всем этим, и именно эта ненависть способна погубить мир, пусть и под личиной борьбы за все хорошее. А искусство – это то, что имеет хоть какой-то шанс этот мир спасти. Я абсолютно уверен, рок-музыка должна в первую очередь объединять адекватных людей, даря им возможность вместе переживать самые лучшие эмоции, а не делить мир на черное и белое; дарить счастье быть вместе с теми, кто с тобой одной крови, а не искать и обличать врагов. Предназначение искусства – увеличивать в мире количество добра. Когда я вижу счастливые светлые лица людей после нашего концерта, людей, которые этот свет понесут дальше в свои семьи и другим своим близким людям, я понимаю, что живу не зря, потому что у меня есть шанс хоть немного сделать мир светлее, лучше. Я очень хорошо вижу манипуляции и категорически не хочу играть в политические игры ни на чьей стороне —собственно, об этом и рассказывает песня «Вне правил», текст которой написали мы с Юрой вместе, но основная задумка шла от меня, так что и отвечать за него, видимо, мне.

Основной посыл песни заключается как раз в том, что «те, кто верит и видит сны», то есть мы и наши поклонники, не хотят играть по правилам чужой игры. По правилам каких бы то ни было ищущих свою выгоду политиков, по правилам ненависти и разрушения. У меня сердце кровью обливается, когда я вижу, как ненавидят друг друга хорошие люди, просто потому что живут в разных странах, поддерживают разные партии, принадлежат к разным религиям или даже просто болеют за разные футбольные клубы. И это все – следствие манипуляций тех, для кого люди – это просто марионетки, социальные хомяки, которые сами не понимают, что они играют на чьей-то, а не на своей стороне. Пока одни делают большие деньги в этой большой игре, другие платят за это своими жизнями, и мне это категорически не нравится. Не знаю, какая позиция может быть еще более аполитичной! Музыка в песне довольно жесткая по меркам «Эпидемии», потому что на такие темы нужно разговаривать серьезным языком. Для клипа мы тоже подобрали максимально жесткий видеоряд с кадрами войн и насилия, для того чтобы напомнить еще раз, к чему приводят политические игры. Причем кадры подбирали даже не мы, а режиссер клипа, исходя исключительно из художественной их ценности, а не политической правильности. Но в результате все, конечно, получилось наоборот.

Для начала грозный YouTube прислал письмо о том, что не будет показывать рекламу в нашем клипе и предлагать его к просмотру в своей системе. Причем никаких объяснений, почему это сделано, мы не получили. Хорошо хоть не забанили его совсем, но охват, конечно, получился мизерным по сравнению с другими нашими видео. Тогда мне хотелось понять, какие именно требования он нарушает: все кадры, которые там использованы, находятся в свободном доступе на том же YouTube и, насколько я знаю, не являются чьей-то интеллектуальной собственностью. Но потом лично для меня понимание ситуации пришло, когда пошли отзывы поклонников, которые совершенно ничего не поняли из того, что мы хотели сказать. Самый популярный отзыв был такой: «Песня неплохая, но зря вы полезли в политику, это не ваша тема»… Хочется ответить, чем же вы слушаете, – как раз об этом и поется, что мы не только не желаем лезть в политику сами, но и вам не советуем! Но это еще ерунда. Основная фишка в том, что в меру своих собственных политических пристрастий люди, увидевшие клип, поспешили записать нас в тот или иной политический лагерь. Одни посчитали, что если в клипе используются кадры ковровых бомбардировок, осуществляемых ВВС США, и при этом почему-то нет кадров с такими же бомбардировками от ВВС России, то это автоматически означает, что мы, по их мнению, «защитники кровавого режима Путина и против прогрессивного мира». Кстати, сильно подозреваю, что YouTube именно по этой причине остался недоволен нашим видео, и хорошо, что это было еще несколько лет назад. Согласно новейшим тенденциям в соцсетях, за такое могут забанить весь аккаунт.

Из другого лагеря люди писали: «Спасибо, что поднимаете такие темы, давно пора поднимать народ в России на борьбу с властью», и даже один раз промелькнул отзыв: «Спасибо за поддержку Украины в борьбе за независимость». В общем, каждый увидел то, что хотел увидеть. Подозреваю, проблему еще усугубило то, что при сведении мы не учли, насколько стриминговые сервисы режут частоты. В том варианте, который появился на YouTube и «ВКонтакте», многие слушатели не смогли точно разобрать текст и, судя по всему, ориентировались только на видеоряд. Это, к сожалению, одна из тех вещей, которые, наверное, следовало отнести к главе «Shit Happens», потому что как раз в этой песне текст был критически важен. Но хотя бы посредством книги у меня есть возможность рассказать вам, что же на самом деле имелось в виду.

Я думаю, про каждую песню каждого из наших авторов можно рассказать много всего интересного, но правильно было бы, если бы авторы делали это сами, я не считаю себя вправе говорить за других людей, хотя они мои друзья и коллеги. Надеюсь, когда-нибудь они сами напишут подобные книги или снимут серию видео, где расскажут свои истории о том, как рождались их песни: там точно есть что послушать, – а я пока расскажу, как идет работа над записью альбома.

С барабанами все понятно и просто. Вот уже много лет Дима Кривенков записывает все свои партии на студии Gigant Records у Кондрата, человека, очень известного в музыкальной тусовке, одного из основателей легендарной команды Tracktor Bowling. Далее записываются ритм-гитары. Ради быстроты и удобства гитары к своим песням каждый из композиторов записывает сам. Так как вся музыка пишется гитаристами (не надо забывать, что Илья Мамонтов, играющий сегодня на бас-гитаре, изначально является гитаристом, и навыков игры на инструменте он не растерял), это логично и удобно. На моей памяти исключение из этого правила было только одно, когда я записал ритм-гитары к композиции «Дует Ветер Ледяной». Просто потому что моя песня на альбоме «Сокровище Энии» всего одна, и Юра решил выделить побольше места для моей гитары на альбоме. Далее Илья записывает бас, ориентируясь на партии бас-гитары, предложенные композитором песни, но, как правило, слегка видоизменяя их под свое видение. Потом записываются соло, причем обычно по такому принципу: Ларс в своих песнях придумывает и записывает соляки сам, а мы с Юрой договариваемся, кто и что будет играть в наших, особенно если песня подразумевает несколько разных соло. Но точного правила для распределения нет, каждый раз оно происходит по-разному. После этого Женя Егоров записывает вокал, иногда он это делает параллельно с записью гитарных запилов. Для записи вокала он сам выбирает студию и звукорежиссера, с которым ему удобно работать. Контроль со стороны Мелисова был только на альбомах «Всадник из Льда» и «Сокровище Энии», а дальше мы поняли, что Женя отлично может справляться самостоятельно и сам себя продюсировать при записи. Правда, при записи новейшего на сегодняшний день альбома, который должен увидеть свет в 2021 году, Юра решил вновь заняться продюсированием вокала на этапе записи, чтобы не повторилась история с альбомом «Легенда Ксентарона», когда Женя случайно спел не ту строчку и никто этого не заметил до момента выхода.

Дальше начинается самое страшное – сведение. По сравнению с записью сведение занимает примерно в два-три раза больше времени. На студию, где происходит сведение, музыканты приезжают только в крайнем случае. Обычно звукорежиссер сведения выкладывает результаты своей работы на файлообменник, каждый музыкант отслушивает звучание на всей доступной звуковоспроизводящей аппаратуре от телефона до автомагнитолы, потому что на разных аппаратах звучание может отличаться кардинально. После чего музыканты высказывают свое мнение и предлагают свои поправки в звук. Для обсуждения сведения у нас даже есть отдельный чат, доступ в который имеют только музыканты, чтобы не нервировать Максимкина ежедневной сотней комментариев по нюансам звучания. Иногда звукорежиссеру, отвечающему за сведение, приходится делать более десяти разных вариантов, прежде чем звучание микса устроит группу.

Параллельно идет работа над дизайном будущего релиза. Основную концепцию оформления, как правило, разрабатывают Мелисов, Егоров и Максимкин, как главные визуалы в группе. Именно они выбирают художника, ставят ему задачу и следят за ходом выполнения. Все остальные чаще всего видят лишь финальный результат. Само же оформление буклета делает Игорь «Jeff» Поляков, который является не только лидером группы Catharsis, но еще и отличным дизайнером. Вопросами издания занимается исключительно Максимкин. Условия издания, издающий лейбл или отсутствие лейбла – все это полностью его решения. Он же определяет момент выхода релиза в свет.

Я думаю, этого пока достаточно, иначе, боюсь, вам станет скучно. В конце концов, эта книга, скорее, про разные интересные истории, а не энциклопедия по жизни и творчеству группы. Поэтому закроем пока главу с творчеством и погрузимся вновь в наши любимые туровые будни.

Автограф-сессия после выхода «Легенды Ксентарона». На сцене, помимо группы, стоят Александр Андрюхин и Петр Фролов-Багреев, помогавшие нам в работе над альбомом.