Текст книги "Как нас обманывают СМИ. Манипуляция информацией"

Критический взгляд на данный тезис был всегда характерен для западных специалистов по агитации и пропаганде. Особенно если речь шла об идеологическом и информационном противостоянии, получившем название холодная война. Генезис такого отношения восходит к политическим реалиям рубежа 1940-х – 1950-х годов, когда в США была развернута настоящая «охота на ведьм», то есть преследование людей левых взглядов. Именно тогда началось теоретическое закрепление принципов манипулирования и воздействия на массовое сознание. Одним из главных действующих лиц в этом процессе оказался Пол Лайнбарджер, чью книгу «Психологическая война: Теория и практика обработки массового сознания» перевели на русский язык и издали в СССР более полувека назад.

Американский теоретик психологической войны не строил иллюзий относительно возможной объективности и правдивости используемой в агитации и пропаганде информации. Он справедливо указывал, что в условиях войны действуют (или должны действовать) иные механизмы трансляции информации аудитории. Проще говоря, в подобных эксцессных условиях действуют правила пропаганды. «Почти вся эффективная пропаганда – неважно какая – правдива. Просто она использует правду выборочно»[26]26
  Лайнбарджер П. Психологическая война: Теория и практика обработки массового сознания. – М., 2013. С. 178.


[Закрыть].

Здесь уместно вспомнить и о концепции Джозефа Овертона, которая сейчас называется теорией Окна возможностей и носит имя заокеанского исследователя. Согласно ей, для каждой проблемы в обществе существует так называемое «окно возможностей», некая умозрительная рамка, в пределах которой в общественном сознании легализуется идея, которая до вывода ее в публичный дискурс считалась немыслимой. Но, помещенная в Окно возможностей, она как бы получает «право гражданства» в публичной и – главное – информационной сфере. История с укрофейками в исполнении сотрудников Lenizdat. ru – яркий пример того, как этические нормы журналистской деятельности игнорируются, исходя из якобы профессиональных посылов и установок на определение степени правдивости информации.

Сам Овертон выражал резко критическое отношение к подобным глобальным информационным технологиям, негативно действующим на массовое сознание, тогда как его соотечественники спешили не только разработать, но и реализовать на практике куда более опасную и вредоносную концепцию ведения нового типа войны, получившей название «сетецентричная война» (Network Centric Warfare), хотя правильнее было бы говорить «сетецентричный способ ведения войны». Идеологами новой концепции выступили вице-адмирал ВМФ США Артур Цебровски и эксперт Министерства обороны США Джон Гарстка. Они не скрывали направление главного удара, который после внедрения подобного концепта в структуру вооруженных сил Америки планировался к нанесению. Сегодня результат этого «удара» в рамках теории «сетецентричной войны» очевиден.

Система российских СМИ вынуждена противостоять хорошо продуманным, систематическим и массированным атакам превосходящих «информационных сил противника». Они осуществляются там, где происходит обмен информацией, передача решений командира, ведется контроль за сферой реальных событий и за тем, как она отражается в виртуальной реальности. В борьбе за информационное превосходство это «основополагающий плацдарм». Более того, разработчики данной теории считают, что информационное превосходство характеризует состояние информационной сферы, когда одна из сторон получает «превосходящие информационные позиции».

Если вспомнить «Азбуку медиа» Норберта Больца, его утверждение о том, что «постоянно ведется борьба за дефицитнейший ресурс – внимание»[27]27
  Больц Н. Азбука медиа. – М.: Европа, 2011. С. 17.


[Закрыть], звучит очень актуально и справедливо в нынешнем контексте. Более того, став невольным участником и свидетелем абсолютно новой для себя геоинформационной ситуации, в медийном противостоянии 2014–2017 годов российское общество успешно вырабатывает собственные защитные механизмы.

В парадигме конфронтации современного медийного пространства одним из существенных вопросов, дебатируемых в профессиональной журналистской среде и шире – в обществе, стал вопрос о достоверности информации. Он был и остается сегодня диалектически и неразрывно связан с воздействием этой самой информации на аудиторию. Фейки, ранее существовавшие как экзотические, на грани анекдота, в виде примеров недобросовестной и непрофессиональной работы журналистов и медиа, не только стали множиться в геометрической прогрессии по экспоненциальной модели роста, но и приобрели качественно иной статус. Они трансформировались едва ли не в доминирующий формат пропаганды и контрпропаганды. А в политической сфере фейк как способ презентации оказался максимально востребован и внедрен в практику СМИ всех типов и видов, не говоря об их национальной принадлежности, форме собственности, политической ориентации и характере отношений с властью. Возникли даже интернет-ресурсы в России и на Украине, целью деятельности которых стало обнаружение и разоблачение фейков. Но нужно констатировать, что таких проукраинских и прозападных сетевых структур больше, чем пророссийских. Выход из положения был оперативно найден: к разоблачению фейков «с той стороны» подключились журналисты, обозреватели и ведущие федеральных телеканалов России.

В настоящий момент, после того как произошли ключевые события мировой истории на стыке 2013–2014 годов, можно констатировать понижение частоты использования фейков в новостных материалах на темы политики и международной жизни, отношений России с Украиной и Западом. Парадоксальность современного состояния шоу-цивилизации, которая стала фундаментальной базой для формирования и развития «журналистики фейков», заключается в горизонтальном распространении подобного метода отображения действительности на иные сферы и направления журналистики. В первую очередь от применения фейков страдает деятельность журналистов, которые занимаются историей, экономикой, культурой, иными сферами человеческой активности. Подобную негативную тенденцию надо описывать, изучать, анализировать, чтобы вырабатывать (первоначально хотя бы на теоретическом уровне) механизмы противодействия фейкам в журналистике.

В разгар украинского кризиса количество фейков, обнаруженных и разоблаченных всеми заинтересованными сторонами – участниками информационного противостояния, – было несопоставимо велико. Мы уже знакомили читателей с работой петербургского интернет-ресурса Lenizdat.ru, сотрудники которого выявили и критически проанализировали около семидесяти так называемых укрофейков за период с мая 2014 года по апрель 2015 года. Далее проект явочным порядком был «забыт». На наш взгляд, одной из причин его фактического прекращения явилось резкое снижение количества фей-ков в журналистской практике. Но и выявлено уже столько, что понятие «фейковая журналистика» обрело институциональные черты. Среди самых ярких примеров такого подхода к использованию информации в очевидно пропагандистских целях можно назвать инцидент с якобы «распятым на Донбассе мальчиком», который вполне может быть номинирован как «фейк 2014 года», получивший широкое распространение в российских СМИ.

С противоположной стороны за время украинского кризиса было организовано и запущено в информационное пространство немало фейков, якобы дискредитирующих Россию, ее граждан и власти. Освещение некоторых событий, в том числе трагического характера, иначе как образцами фейковой журналистики не назовешь. Например, освещение событий в одесском Доме профсоюзов 2 мая 2014 года или крушения малазийского «Боинга» 17 июля того же года.

Заметим, что в подобных случаях аудитория имела дело с фейками, носившими комплексный характер: даже адекватную действительности «картинку» журналисты вербально интерпретировали исходя из редакционной политики своего СМИ, ориентации его руководства на конкретные политические силы. За последние несколько лет фейк не только стал носителем визуальной неправды по отношению к событию, факту, персоне, о которых рассказывает журналист, но и за счет скорости внедрения текстового сообщения превратился в эффективный и оперативный формат манипулятивного воздействия на потенциальную аудиторию.

После критического разбора соотношения понятий «манипуляция», «агитация», «пропаганда» анализ манипулятивной сущности рекламы, на наш взгляд, представляется не слишком трудной задачей. Канадский писатель Стивен Ликок утверждал, что «рекламу можно определить как искусство отключать сознание человека на время, достаточное для того, чтобы вытянуть из него деньги». Учитывая, что данный тезис был обнародован в первой половине XX века, полезно сопоставить его с мнением журналиста об интересующем нас предмете, которое относится ко второй половине того же столетия. Сошлемся на американского публициста Ванса Пакарда, заметившего, что «реклама есть искусство целиться в голову, чтобы попасть в карман». Образность этого афоризма настолько сильна, что с ним трудно не согласиться и в XXI столетии. Тем не менее подведем черту под оценкой рекламы как манипулятивной сферы информационной деятельности. Сошлемся на мнение такого авторитета, как английский писатель Джордж Герберт Уэллс, однажды заявивший, что «реклама – это ложь, дозволенная законом».

Скорее всего, с нашим блиц-анализом рекламы не согласятся профессионалы, для которых данная сфера суть область приложения собственных знаний, навыков и компетенций, а еще – способ зарабатывания денег. Чтобы не быть ханжами, сошлемся на дилогию модного писателя и журналиста Сергея Минаева «Духless» и «Духless-2», а также на роман Виктора Пелевина «Generation П» и на популярный среди рекламщиков текст их французского коллеги Фредерика Бегбедера «99 франков». В совокупности эти произведения психологически точно отражают как внутренний мир человека рекламы, так и приемы, методы его работы. Их точно сформулировал еще один представитель США – рекламист Эдгар Шоафф: «Реклама – это искусство делать из полуправды целую ложь». На этом, пожалуй, остановимся и перейдем к рассказу о том, какие возможности для манипуляции с информацией открываются в работе печатных СМИ.

Глава 4. Как обманывают читателей. «Читайте между строк»

Окно в мир можно закрыть газетой.

Станислав Ежи Лец

В современном медиапространстве печатные СМИ по-прежнему занимают конкретный сегмент информационного пространства, несмотря на жесткое давление электронных медиа и сетевых источников, хотя многие зарубежные эксперты (российские тоже) уже который год предрекают гибель газет и журналов, а некоторые всерьез рассуждают о сетевой реинкарнации системы печати[28]28
  См. об этом: Доктор К. Ньюсономика: 12 трендов, которые изменят новости. – М., 2013.


[Закрыть]. Тем не менее сегодня печатные СМИ – самые «пожилые» и уважаемые поставщики информации аудитории. На их полосах отражается многое из того, о чем люди не знают, но о чем хотели бы узнать. Газеты и журналы вполне могут оказаться инструментами влияния, определяющими настроения, мысли и чувства тысяч, а то и миллионов человек.

Как не вспомнить историю о французской прессе, которая буквально за несколько дней изменила доминанту оценки личности Наполеона Бонапарта. В марте 1815 года он с небольшим отрядом высадился на Лазурном Берегу, бежав из места ссылки на острове Эльба. Динамика заголовков была такой. Первое сообщение: «Корсиканское чудовище высадилось в бухте Жуан». Далее последовало: «Людоед идет к Грассу». Третье известие гласило: «Узурпатор вошел в Гренобль». В четвертом говорилось: «Бонапарт занял Лион». Пятое объявляло: «Наполеон приближается к Фонтебло». И наконец, эволюция номинаций героя завершилась панегирическим пассажем: «Его императорское величество ожидается сегодня вечером в своем верном Париже». Понятно, что после Ста дней характеристики Наполеона вернулись на круги своя, но сам факт изменений показателен. И все же власть имущим не стоит сильно оглядываться на печатную прессу. Например, первый и единственный мэр Санкт-Петербурга Анатолий Собчак на рекомендацию коллег быть осторожнее с прессой ответил: «Да бросьте вы! Газеты желтеют на следующий день». Такое отношение с высоты должности градоначальника дорого обошлось А. Собчаку на выборах губернатора в 1996 году: он их проиграл своему заместителю В. Яковлеву. Роль прессы в этом была далеко не последней.

Стоит еще пристальнее взглянуть на отношения периодической печати и аудитории. Ведь печатные СМИ – едва ли не самый «традиционный» тип медиакоммуникации, насчитывающий не одну сотню лет. Поэтому можно говорить, что каноны и теоретические схемы, описывающие и регламентирующие интересную нам профессиональную деятельность, сложились давно и именно в периодической печати. Позднее, с развитием техники и появлением новых технологий, обеспечивающих коммуникации, они были экстраполированы на сферу радиовещания, в практику телевидения и в сетевое пространство. Можно утверждать, что научно-технический прогресс не только способствовал усовершенствованию подготовки и изготовления печатных СМИ, но и «спровоцировал» позитивные (как и негативные) трансформации, которым подверглась их деятельность и непосредственно труд журналистов.

Чтобы выявить и определить сами изменения и их специфику, нужно вкратце охарактеризовать типологию печатных СМИ с учетом особенностей и нынешнего состояния информационного пространства. По данным Роскомнадзора, на конец 2013 года в Российской Федерации было официально зарегистрировано более 3000 новых печатных СМИ, из них газет – 1402, журналов – 1657. Общее количество соответствующих зарегистрированных печатных изданий на аналогичный отчетный период составляло: газет – 26 932, журналов – 31 979. Так что постоянно идущие разговоры о скорой смерти газет и журналов, на наш взгляд, являются недобросовестной уловкой конкурирующих медиасфер (прежде всего сетевой и электронной).

Однако ситуация не может считаться стабильной, так как проблемы создают не только объективные экономические факторы (инфляция, курсовые колебания валют, игра с ценами на нефть и т. п.), но и реальность информационной среды, в которой функционируют печатные СМИ. Ведь их особенность заключается прежде всего в том, что непосредственно процесс создания – подготовки и печати – не означает, что газеты и журналы дойдут до читателей. Здесь мы сталкиваемся с ключевой проблемой в жизни современной периодики – проблемой ее распространения.

Исторический опыт формирования рынка печатных СМИ породил и закрепил в практической деятельности три варианта доставки печатного кон-тента до потребителя. Первый – подписка потенциальных читателей на выбранные ими печатные издания, которые доставляют при посредничестве «Почты России». Второй (самый распространенный в нынешних условиях) – продажа газет и журналов в розницу. Сегодня данный вариант является одним из экономически– и системообразующих факторов успешного существования любой газеты и журнала. Третий вариант доставки печатного СМИ до читателя – целевая бесплатная транспортировка каждого номера или выпуска туда, где живет или работает тот, кому он может пригодиться. Например, в больших городах распространяют муниципальные издания. Что касается общей ситуации с распространением печатных медиа в нашей стране, сошлемся на статистические данные (табл. 1).

Среди причин, вызвавших сокращение розничных продаж периодики, не последнее место занимает уменьшение количества специализированных киосков и павильонов прессы по мотивам экономического и административного свойства. Киоски отодвигаются из зон высокого трафика во дворы, что приводит к снижению продаж импульсного товара – прессы. За 2015 год количество киосков в России сократилось на 3 % и приблизилось к отметке в 27,9 тысячи (с учетом Республики Крым). Таким образом, на конец 2015 года один специализированный объект с прессой приходился на 5241 жителя страны, что ограничивает возможности доступа населения к каналам приобретения информации[29]29
  Из отчета Ассоциации распространителей печатной продукции (АРПП) по итогам 2015 года.


[Закрыть].

Таблица 1. Итоги работы в сфере печатных СМИ в 2015 году[30]30
  По данным АРПП.


[Закрыть]

Мы намеренно изложили в начале этой главы условия и количественные показатели, характеризующие деятельность современных отечественных печатных СМИ: понимание контекста поможет разобраться в том, что способствует активному использованию в данном медиасегменте приемов и методов манипулирования информацией. В некоторой степени обстоятельством, провоцирующим появление фейковых новостей, является наличие у подавляющего большинства печатных изданий интернет-версий. Именно на сайты газет и журналов их сотрудники спешат выложить «горячие» новости, часто не утруждаясь их проверкой. А классическое правило журналистики гласит: чтобы признать новость правдивой, ее должны подтвердить два независимых друг от друга источника. Так работали журналисты американской газеты «Вашингтон Пост» Карл Бернстайн и Боб Вудворд во время расследования Уотергейтского скандала. В конечном итоге жесткое соблюдение этой установки, как известно, дало свои плоды: президент США Ричард Никсон был вынужден добровольно уйти в отставку в августе 1974 года.

Ошибки и неточности в работе журналиста печатных СМИ были и будут всегда, от них никто не застрахован. Но одно дело, когда такие промахи не носят глобального характера и не влияют на репутацию конкретных людей, организаций и учреждений, и совсем другое – когда они случаются в пиковых ситуациях, создавая негативный резонанс, формирующий информационный след. Можно бесконечно долго перечислять виды и типы ошибок, связанных с информацией. Оставим за пределами нашего разговора случаи, когда сотрудники газет и журналов намеренно допускают искажения и ложь. Понятно, что в советский период случаев «лжи по умолчанию» в отечественных медиа было предостаточно, что порождало не только систему распространения слухов и сплетен, но порой и анекдотические ситуации. Так, в США при ЦРУ создали специальное подразделение, главной задачей которого был тотальный мониторинг официальной советской печатной прессы с целью сбора данных, которые могли просочиться в открытые публикации, минуя цензуру.

Значимость ошибки на страницах печатных СМИ высока, так как, в отличие от радио и телевидения, допущенный промах нельзя исправить. Он буквально (если замечен) мозолит глаза читателю, который может снова и снова перечитывать сомнительный пассаж и вглядываться в ошибочные цифры, цитаты, сведения. Известная русская пословица «Что написано пером, того не вырубишь топором» тотально справедлива по отношению к деятельности всех медиа, особенно в аспекте работы с информацией. Вот почему ошибки и промахи в печатных СМИ так заметны для аудитории.

Бороться с данным явлением можно лишь правовыми методами, предъявляя иски как к печатному изданию, так и лично к журналисту, допустившему ошибку и диффамацию. К счастью для многих читателей, в настоящее время действующий Закон о СМИ позволяет защищать права жертв манипуляций и наветов со стороны печатных медиа. В случае признания судом неправоты СМИ оно обязано разместить опровержение ранее опубликованных лживых сведений. Причем на том месте полосы, где был опубликован материал с недостоверной информацией. В советские годы публиковать опровержение было не принято[31]31
  Тем не менее редакции умудрялись исправлять собственные ошибки. Так, например, в декабре 1975 года в газете «Ленинградская правда» была опубликована рецензия на фильм Владимира Мотыля «Звезда пленительного счастья». Рецензент перепутал авторов выражения, давшего название картине, приписав его А. С. Пушкину. В номере газеты, вышедшем на следующий день, неточность была исправлена весьма оригинальным образом. На последней полосе «Ленинградской правды» разместили крупную фотографию из фильма В. Мотыля, и публикацию сопровождала подпись, гласившая, что к 150-летию со дня восстания декабристов киностудия «Ленфильм» выпустила в прокат фильм «Звезда пленительного счастья», названием которому послужила строчка из поэтического ответа декабристов Пушкину, присланного из сибирской ссылки.


[Закрыть].

Иная ситуация наблюдается у современных печатных медиа в плане признания ими собственных недочетов и некорректных (мягко говоря) публикаций. Широкую огласку получила история противостояния «Альфа-банка» и деловой газеты «Коммерсантъ». Суть конфликта такова. 7 июля 2004 года в газете был опубликован материал «Банковский кризис вышел на улицу», где со свойственными данному изданию хладнокровием, иронией и циничностью описывалась ситуация вокруг отделений «Альфа-банка» в Москве: на момент газетной публикации имелись перебои с наличностью в банкоматах, а в ряде отделений к открытию выстраивались очереди.

Пикантность ситуации заключалась в том, что кризис спровоцировал не «Коммерсантъ», а слухи, которые поползли летом 2004 года по Москве и были связаны с пресловутым списком 100 ненадежных банков, якобы подготовленным Центробанком, где вроде бы фигурировал «Альфа-банк». Естественно, публикация такого материала в солидной газете «подогрела» ситуацию, и очереди в отделениях стали еще длиннее. Банк не нашел ничего лучше, как ввести услугу обналичивания финансовых средств со счета за определенный фиксированный процент. «Коммерсант» предоставил руководителям «Альфа-банка» возможность высказаться на страницах газеты, которой те не преминули воспользоваться. Однако это не снизило накала страстей. Лишь после того, как «Альфа-банк» в срочном порядке запустил серийный показ промороликов с участием медийных персон, волна повышенного спроса на наличную валюту среди клиентов спала, что неудивительно: в этих роликах очень важные персоны, глядя в камеру, твердили о надежности «Альфа-банка». Но на этом история не закончилась.

Руководство банка подало в суд иск на солидную сумму, которую предполагалось истребовать с ответчика – редакции газеты «Коммерсантъ». После череды заседаний суд принял решение удовлетворить иск на рекордную на тот момент сумму в 320 миллионов рублей. Кроме того, газету обязали опубликовать опровержение, что и было сделано в изощренно-издевательской форме 31 января 2005 года. В этот день вышел очередной номер «Коммерсанта», где был публикован один материал – статья на первой полосе, в которой излагалась суть конфликта с «Альфа-банком» и рассказывалось о постановлении суда. Остальные полосы были пустыми, только на одной красовался текст с официальным опровержением, напечатанный… вверх ногами. То есть формально газета выполнила решение суда, но выразила свое к нему отношение таким медийным способом.

Заметим, что именно «Коммерсантъ» чаще других серьезных печатных изданий становится субъектом правовых коллизий, так как часто торопится стать первым публикатором новостей. Здесь срабатывает принцип «скорость важнее точности». Вторая очевидная причина споров и исков в адрес редакции – сбор информации неофициальным путем, откровенное следование принципам инсайдерства, когда внутри некоей структуры журналист находит персону, предоставляющую изданию сведения под грифом «Не для печати» или «Для служебного пользования». Понятно, что такие источники не слишком надежны, так как внутри любой организации могут существовать альтернативные проекты документов, интересующих прессу. И совсем не обязательно, что в ход будет пущен тот вариант документа или решения, о котором инсайдер осведомил своих контрагентов.

Во второй половине 1990-х годов газета «Московский комсомолец в Питере» регулярно публиковала на страницах, посвященных политической жизни Северной столицы, своеобразные прогнозы, которые касались кадровых перестановок внутри городской администрации. Для автора этих строк, на тот момент работавшего в одном из комитетов правительства Санкт-Петербурга, до поры до времени «прозорливость» печатного издания, явно тяготеющего к таблоидному типу, была загадкой. Понаблюдав за кадровыми прогнозами «МК в Питере», автор пришел к выводу, что, во-первых, прогнозы сбывались на 90 %, и газета радостно об этом сообщала. А во-вторых, стало очевидно, что без инсайдера не обошлось. Для доказательства этого нужно знать механизм принятия кадровых решений и путь, который проходят соответствующие документы, с учетом множества согласований. Наверняка на одном из этапов имелся инсайдер, оповещавший любимое печатное издание о грядущих кадровых переменах.

Рассуждать о мотивах поведения инсайдеров можно с известной долей осторожности, допуская в том числе меркантильную составляющую. У автора этих строк на сей счет есть свои соображения, которые он предпочитает не раскрывать. Однако очевидно, что инсайдерство хоть и кажется мощным инструментом для повышения эффективности информационной работы СМИ, на самом деле наносит им ни с чем не сравнимый вред. Часто оно является одним из факторов, подталкивающих прессу к манипулированию информацией, а также выстраиванию схемы зарабатывания денег на том, что то или иное медиа за соответствующее вознаграждение обязуется… не публиковать те или иные сведения, добытые неофициальным путем.

Зачастую инсайдерство в практике бульварной прессы носит однократный, спонтанный характер: журналист, работающий в конкретном таблоиде, предлагает заплатить за опережающую информацию о состоянии здоровья какой-либо известной личности; о том, какие споры о собственности или наследстве решает vip-персона в данный момент; или о том, кто с кем и куда отправился на зимние (летние) каникулы. К сожалению, такие печатные издания пользуются спросом и охотно раскупаются в рознице. К изданию такого типа, кроме упомянутого «Московского комсомольца», можно отнести газеты «Жизнь» и «Комсомольскую правду».

Как последняя устраивает сенсационные кампании в паре с телевидением, мы расскажем далее, в одной из следующих глав. А пока заметим, что дополнительным фактором, провоцирующим газеты и журналы на скоропалительность в публикациях непроверенной информации, а следовательно, на прямое или косвенное введение читательской аудитории в заблуждение, является использование в качестве источника других СМИ (ленты информагентств, сюжеты на радио или телевидении, новостные интернет-порталы). Скорость получения информации в таких источниках, если речь идет об экстраординарной ситуации или чрезвычайном происшествии, также повышается. Все торопятся сообщить о случившемся. В результате скоростной марафон новостей теряет в качестве и достоверности информации, вероятно давая преимущество в виде приоритета сообщить первым «горячую» новость об очередном ДТП или пожаре.

О том, как подобные установки на оперативность могут срабатывать против самих СМИ и их потенциальной аудитории, можно говорить долго. Приведем один весьма характерный пример того, как сразу несколько изданий, в том числе газет, претендующих на популярность, могут попасть в ловушку, называемую «информационной жаждой». В апреле 2009 года в Петербурге буквально за один день интернет-ресурсы, а вслед за ними – печатные СМИ взорвались сенсационным известием: на ректора Полярной академии Кермен Басангову совершено покушение, в результате пострадавшая скончалась в одной из больниц города от полученных ран. Печальную остроту сообщению придавало то обстоятельство, что руководитель вуза была на последнем месяце беременности.

«Комсомольская правда», естественно, опубликовала репортаж об этом событии на первой полосе петербургского выпуска. Каково же было удивление журналистов, а вслед за ними читателей, когда «сенсация дня» оказалась ловко разыгранным фейком, подстроенным спецслужбами для выявления настоящих заказчиков покушения, которое готовилось, но было предотвращено именно потому, что сотрудники Следственного комитета по Санкт-Петербургу придумали мнимое покушение. Понятно, что на следующий день чемпионы по распространению «сенсации» были вынуждены публиковать материалы о том, как все было на самом деле, что Кермен Басангова здорова и чувствует себя хорошо, несмотря на пережитое и свое положение.

Здесь следует предоставить слово руководителю Следственного комитета по Санкт-Петербургу Александру Клаусу. Вот его версия спецоперации в «Российской газете»: «После разыгранной сцены покушения хороший знакомый Кермен Басанговой отвез ее в 26-ю больницу, – продолжает Александр Клаус. – Кстати, о том, что убийство постановочное, не знали даже оперативники ГУВД Фрунзенского района, работавшие на месте “преступления”».

Информацию об убийстве Басанговой, разошедшуюся в СМИ в день трагедии, оперативники списывают на индивидуальные источники петербургских журналистов. Сотрудники Следственного комитета при прокуратуре Петербурга уверяют, что старались минимизировать «утечку» информации. О проведении уникальной операции знал узкий круг лиц, – только первые лица ГУВД и Следственного управления. «Даже в больнице находился сотрудник уголовного розыска, который предотвращал доступ к так называемому “трупу”», – говорит Александр Клаус[32]32
  Безрукова Л., Бортновская М. Добровольная жертва // Российская газета. 2009. 23 апреля.


[Закрыть].

Однако таблоидные печатные СМИ не спешат учиться на своих промахах и ошибках. Наоборот, порой бравируют тем, что им удается разыгрывать или вводить в заблуждение своих читателей. Однажды газета «Жизнь»[33]33
  Издается в соответствии с информационно-графической моделью популярного британского таблоида – газеты Sun.


[Закрыть] в полном соответствии с редакционной политикой поведала о том, что в темном осеннем небе над Москвой были замечены светящиеся летающие объекты, которые многие москвичи приняли за НЛО. В качестве доказательства правдивости опубликованной информации к статье прилагались черно-белые фотографии, где при особом желании можно было различить размытые силуэты светящихся объектов, парящих над Москвой-рекой. На публикацию из серии «псевдосенсаций» можно было бы не обращать внимания при разговоре о манипуляции в СМИ, если бы сами журналисты, работающие в данном таблоиде, не провели на страницах издания сеанс публичного саморазоблачения. Выяснилось, что редакция не знала, чем заполнить полосы очередного выпуска «Жизни», и кому-то из сотрудников пришла в голову мысль отправиться на Воробьевы горы, чтобы запустить оттуда в темное московское небо несколько светящихся летучих фонариков. Когда они отлетели на некоторое расстояние от точки запуска, в дело вступил фотограф, сделавший несколько «сенсационных» снимков, которые и были опубликованы на страницах газеты. Как говорится в замечательной и ироничной повести братьев Стругацких «Сказка о Тройке», «народу не нужны нездоровые сенсации, народу нужны здоровые сенсации».

Для тех, кто желает подробнее ознакомиться с ошибками и промахами, характерными для печатной прессы, можно рекомендовать дельную и доходчивую книгу британского журналиста Иана Мэйса «Работа над ошибками», где он обобщил собственный опыт работы омбудсменом[34]34
  Эта должность соответствует тому, что в отечественной традиции называется юрисконсультом с частичным делегированием прав выпускающего редактора и «свежей головы».


[Закрыть] солидной и влиятельной лондонской газеты «Гардиан»[35]35
  Мэйс И. Работа над ошибками: Опыт омбудсмена газеты «Гардиан». – М.: Институт проблем информационного права, 2005.


[Закрыть]. Примеров в этой книге более чем достаточно. Приведем один из них. Он не связан с конкретной информацией, а скорее свидетельствует о том, как порой сложно в текучке редакционных дел сохранять концентрацию и внимание.

В 2001 году вашингтонский корреспондент «Гардиан» прислал в редакцию материал о том, что в США готовится к пересмотру дело известного грабителя XIX века Билли Кида. Текст был опубликован, его сопровождал известный многим фотоснимок того самого Билли, из которого было ясно, что гангстер Дикого Запада был левшой. Этот миф гулял по просторам СМИ более века. В 1958 году режиссер Артур Пенн снял даже вестерн с Полом Ньюменом в главной роли. Фильм так и назывался – «Оружие для левши». Вскоре в редакцию по электронной почте пришло письмо от бывшего хранителя Национального архива кино– и телематериалов Британского института кинематографии Клайда Дживонса. В нем, основываясь на тщательно проведенном анализе деталей опубликованного снимка, делался вывод, что Билл Кид был правшой, а сделанная давным-давно фотографии была зеркально перевернута при первоначальной публикации. Как рассказывает в своей книге Иан Мэйс, он провел собственное расследование и выяснил, что приславший письмо эксперт прав: Билли Кид действительно был правшой, а миф о его леворукости породила неправильная первая публикация той самой знаменитой фотографии.