Текст книги "Цепные псы Россы"

Глава 2. Прибытие

Впереди показался Мирград, окруженный высокой старой бетонной стеной с двумя блокпостами, ощетинившимися стволами пулеметов, и огромными черными металлическими воротами, напоминавшими закрытую пасть, но Таня не сомневалась, скоро эта пасть распахнется.

Город не помещался в ограду и выпирал из нее, словно сбежавшее тесто. Он возвышался иглами небоскребов, маковками куполов административных зданий, башнями спутниковых ретрансляторов, и все это великолепие напоминало дряхлый пенек в дремучем лесу, заросший колониями светящихся поганок.

Летиане с пленниками отбыли в Мирград с первыми лучами солнца. Сперва монорельсовый поезд, похожий на вытянутую стальную пулю, мчался через Чернавский лес, полный опасностей. Но вскоре достиг его окраины, за которой начиналась выжженная солнцем пустыня. Здесь поезд еще увеличил скорость, словно пытаясь поскорее сбежать из проклятых богом унылых песков.

Как они выехали из Рубежного форта, Таня помнила смутно. Ее доставили на поезд перед самым отбытием в сером саркофаге искусственного жизнеобеспечения. После того как ее наизнанку вывернул мозгоклюй, удивительно, что она вообще сохранила разум.

Досталось ей основательно, только «разгонник» смог спасти личность от окончательного распада. Он же восстановил сознание, в то время как девушка находилась в беспамятстве после вторжения мозгоклюя.

Несмотря на все возможности «разгонника», выстроившего ментоблокаду, кое-что у Тани на память о мозгоклюе осталось. И от этих воспоминаний она хотела бы избавиться во что бы то ни стало, за любые деньги.

Таня видела себя как бы со стороны, и при этом страх ее не отпускал.

Мозгоклюем называли круглое существо на двух коротких, но чрезвычайно крепких, ногах, с маленькой человеческой головой, глазами дауна и короткими руками, болтающимися, точно сухие плети, вдоль туловища. Увидев его где-нибудь в другом месте, можно было бы подумать, что это больное несчастное существо, за которым требуется постоянный уход и присмотр. Оно и впрямь являлось больным, и ему требовался уход и присмотр. Только люди в форме держали его за животное, опасное боевое животное, натасканное на врага.

Таню первой привели на свидание к мозгоклюю. Он уже сидел на диване в темной комнате и, словно ребенок, болтал ногами. На появление пациента никак не отреагировал, его это не касалось. Девушку надежно привязали к креслу кожаными ремнями, затянули так, что лишний раз не вздохнуть, и перевели кресло в лежачее положение. Потом люди в форме вышли, оставив ее наедине с «безобидным» дебилом.

Как ей казалось, наедине. В комнате кто-то прятался за ширмой и, когда посторонние люди ушли, вышел. Похоже, именно его люди в форме называли Пастухом.

Потом начался ад. Мозгоклюй не приближался к жертве, он даже до нее не дотронулся, но девушке показалось, что кто-то начал пилить ей череп тупой пилой. Он действовал очень медленно и осторожно, точно хотел, чтобы она прочувствовала все до конца, до последней капли боли.

Таня хотела закричать, но не смогла. Ее рот будто зарос, и крик пойманной птицей бился внутри нее.

А мозгоклюй продолжал пилить ее голову. Отпилив половину, он оторвал ее, отбросил в сторону и без промедления впился в мозг. Тупым ножом он отпиливал от него кусочек, и с каждой отпиленной частью перед глазами девушки проносились воспоминания. Час за часом, день за днем, месяц за месяцем, год за годом. Каждое воспоминание давалось ей с дикой болью, и от нее не было спасенья.

Если бы не «разгонник» и выстроенная ментоблокада, Таня потеряла бы рассудок, а так она укрылась в заблокированной области сознания и поглядывала из надежного укрытия, как ее режут по живому.

Когда метод распиловки сознания не привел к желаемому результату, мозгоклюй отступился, осмотрел результат своих трудов и зашел с другого края.

Он наводнил ее фальшивыми воспоминаниями. Работая в препарированной области памяти, мозгоклюй вживил туда события, которых никогда не происходило. Сначала Таня никак не могла понять, зачем ему это, а потом догадалась. Мозгоклюй почувствовал заблокированную область сознания и искал способ проникнуть в нее.

Таня из надежного укрытия наблюдала за фальшивыми воспоминаниями. Если бы не ментоблокада, то под давлением этих жутких картин она сдалась бы и позволила мозгоклюю вывернуть ее разум наизнанку.

Таня видела, как отец сгорел у нее на глазах. Он собирался лететь в город за продуктами. Это случилось десять лет назад. Они жили в маленьком коттеджном поселке на планете Люберия, в Солнечной Федерации. Он попрощался с ней, сел во флаер, поднял машину в воздух, и она вспыхнула изнутри. Таня видела, как пламя проглотило ее отца.

Это было самое страшное видение, из подаренных мозгоклюем, но и оно не смогло полностью завладеть ею. Не смотря на это, мозгоклюй продолжал трудиться, засеивая разум фальшивками. Картина гибели отца повторялась раз за разом, менялись лишь декорации и обстоятельства гибели. Мозгоклюй со старательностью школяра пытался пронять ее, но не выходило. Если бы Таня не спряталась в изолированную область, она бы поверила в калейдоскоп смертей и сошла бы с ума от горя. А так она словно смотрела мелодраму, снятую посредственным режиссером. Но у наспех состряпанных фальшивок имелось и другое предназначение, и Таня догадалась о нем, мозгоклюй занимался перепрограммированием ее личности. Он пытался создать покорную кроткую овцу, которой прикажи, и она добровольно и под кого угодно ляжет, и сама себе вены зубами перегрызет. Таня стала запоминать последовательность действий мозгоклюя, чтобы потом стереть всю программу.

После нее на прием к мозгоклюю повели Горца. Таня не смогла предупредить его. Если бы она покинула заблокированную область, новая программа стерла бы ее прежнюю личность и запустила новую.

Наверное, в глазах Никиты она выглядела ужасно. Пустая кукла, выпотрошенная оболочка, пускающая слюни на подбородок и глупо улыбающаяся. Тане оставалось только надеяться, что Никита догадается выставить ментоблокаду и спрятаться.

После посещения мозгоклюя девушку накачали транквилизаторами, и она провалилась в глубокий черный омут. Перед падением она успела задать команду «разгоннику», и он приступил к постепенной очистке организма от наркотиков и чужой программы.

Вот такую, беспомощную и безучастную, ее погрузили на поезд вместе с Горцем. Выглядел он не лучше.

Тане себя жалела. Угораздило же ее вляпаться в передрягу, а она могла ее избежать. Зачем полезла в добровольцы-исследователи? Славы захотелось? Так откуда она слава-то, никто и не узнает об ее участии в первом спуске на Россу. Или суть в том, что она хотела поступить наперекор отцу, самой решить, как ей жить?..

Глупо. Теперь Таня понимала, насколько глупо поступила. Но сделанного назад не воротишь. Она на корабле, корабль получил пробоину и медленно тонет, надо найти способ спастись и вытащить Горца, если он, конечно, еще жив. Может, теперь в его оболочке находится новая, покорная воле хозяев личность. Об этом и думать не хотелось. Стоило себе представить, как слезы на глаза навернулись, еле удержала. Их мучители не должны знать, что она все еще умеет плакать.

Время от времени девушка вспоминала о судьбе Заира. Она не была с ним близка, даже теплых приятельских отношений не завязалось. Не судьба, но сейчас Таня снова и снова вспоминала о его гибели, видела каждое мгновение с фотографической точностью, и ей становилось страшно и больно. Еще несколько дней назад Заир был жив, полон сил и энергии, улыбался ей и шутливо кокетничал, зная о серьезном отношении Горца, а теперь его не стало. Его пустили под нож, чтобы запугать их, показать свою силу. Убийца отнесся к нему, как к мелкому насекомому, случайно попавшемуся под руку. Таня пообещала себе, что никогда не забудет Заира, будет помнить о нем всегда.

Стараясь отвлечься от грустных мыслей, девушка запросила данные о работе «разгонника». Оказалось, что не все так страшно, еще несколько часов, и она сможет выглянуть из вынужденного укрытия и взять тело под контроль. Пока она оставалась безучастным наблюдателем и ничего не могла с этим поделать.

* * *

Стальная пуля с устрашающей скоростью приближалась к городу. Надвигались железные ворота, которые не спешили открываться. Казалось, еще пару мгновений и поезд расплющится о преграду, но вместо столкновения он прошел сквозь ворота, точно они были голографическими. Через некоторое время он стал замедляться, пока окончательно не остановился.

Солдаты из отряда сопровождения засуетились. Поезд прибыл на конечную станцию, которую люди в форме называли «Сортировка». Полковник Нимрод скомандовал:

– Не суетиться! Выгружаем груз. И аккуратнее. Смотрите мне, не покалечьте! Капитан Рудоу за старшего. Я отправляюсь на доклад к военному коменданту.

С этими словами полковник Нимрод первым покинул вагон поезда. Его уход сопровождался молчанием.

– Знаем мы этот доклад, – наконец заговорил один из солдат. – Опять с комендантом будут чавгр глушить. Пару суток его не увидим.

– А тебе что очень хочется миловаться с полковником до конца командировки? – ехидно поинтересовался тот, кого Нимрод назначил старшим. – А то смотри, мы сейчас полковника вернем и все ему объясним. Расскажем о твоей неразделенной любви. Ты, главное, Милк, не молчи.

Милк насупился и смолк.

– Кто-нибудь еще хочет высказаться? Так милости просим, – предложил капитан Рудоу.

Не найдя желающих, он скомандовал:

– Выгружаемся на платформу! А ты, Милк, сбегай-ка к начальнику Сортировки и попроси прислать нам двух камнелобов. Пусть выгрузят капсулы с пленниками.

Милк, стройный, невысокого роста юноша восемнадцати лет, вытянулся в струнку, отдал честь и пулей выскочил наружу.

Солдаты из группы сопровождения споро покинули вагон. Последним из него вышел капитан Рудоу. На пороге он задержался, бросил взгляд на капсулы, убедился, что с ними все в порядке, и спустился на перрон.

С платформы донеслись голоса беседующих солдат:

– И чего мы с этими возимся? Надо сразу к стенке и всего делов-то. С чего такой почет гореванам? Не понимаю, – говорил один.

– Да вроде какие-то непростые гореваны. Очень начальству важны. Нимрод, вишь, говорил, что за такую находку можно и чин новый получить, и в деньгах подняться, – отвечал второй.

– И чего такого в этих гореванах? Не понимаю!.. – сокрушенно вздыхал первый.

– А, может, и не гореваны вовсе…

– Тогда кто?

– А как бы ни пришельцы со звезд.

– Скажешь тоже! – фыркнул от возмущения первый.

– Разговорчики мне тут! – рявкнул капитан Рудоу.

И разговоры стихли.

Все эти внезапно появившиеся и ожившие лица немного развеяли Танину скуку. Она все время чувствовала, что не одна в поезде, что помимо саркофага с таким же беспомощным Никитой, рядом полно людей, но ни одного звука всю дорогу она не слышала, ни одного лица или фигуры не видела. Словно в вагоне с призраками ехала.

Через некоторое время, крыша вагона приподнялась и отъехала в сторону, правый борт медленно опустился на перрон, образовав пандус, по которому медленно вошли два высоких, раздутых от мышц человека. Они походили друг на друга, точно однояйцевые близнецы. Крупные перекаченные тела, массивные головы, маленькие колючие глазки и нависающие козырьком над глазами лбы. Вошедшие были одеты в простые серые рабочие штаны свободного кроя и длиннополые рубашки с коротким рукавом. Тане показалось, что от них мерзко пахнет аптекой. Но больше всего ее удивили странные стальные ошейники с шипами внутрь.

– Камнелобы зашли, – послышался голос Милка.

– Со мной пойдешь, документы подписывать! – распорядился капитан Рудоу. – Остальные получают сутки увольнения.

Камнелобы подняли капсулы с Никитой и Таней, поместили на плечи и легко направились на выход. Точно не стальные саркофаги с человеческими телами, несли, а картонные коробки с цветами. Камнелобы вышли из вагона поезда, спустились по пандусу и направились к белой бетонной коробке ангара.

Глава 3. Сортировка

Сортировкой это место называли по его предназначению. Все грузы, в том числе и живой товар, ввозились в Мирград через таможенный кордон, черные ворота, и попадали на Сортировку. Здесь за работу принимались специалисты, они классифицировали и сортировали весь поступивший материал. Живой товар из первого ангара сперва поступал в карантин, потом проходил химическую очистку, мало ли что водилось в лесах, а уж затем поступал в медицинский сектор, где его осматривали врачи.

Этой участи не избежали и Никита с Таней. Всю дорогу до города парень лежал в саркофаге и чувствовал себя беспомощным. Ужасное чувство, но куда страшнее безызвестность. Все это время Горец не знал, осталась ли его Танька прежней, не перекроил ли ее личность мозгоклюй. Полностью парализованный, он не мог обратиться к ней через «разгонник», чужая воля сковывала его личность. Десять часов безвольной пустоты – страшнее пытки и не придумаешь. Никита поклялся себе, как только очистится от чужеродной программы, сбежит и заберет с собой Ежонка, даже если от нее остались лишь воспоминания.

Мысли об этом вызывали боль, и он постарался отвлечься, разглядывая через прозрачное окошко мир вокруг себя.

И ведь было на что посмотреть.

Камнелобы, что принесли их с Таней в ангар первичной сортировки, не удивили его физической силой, хотя Никите никогда не доводилось ранее видеть таких огромных и могучих мужиков. Не люди, а великаны какие-то. Когда камнелоб шагал, мир вокруг вздрагивал от его шагов.

Никиту заинтересовали их ошейники с острыми шипами, воткнутыми глубоко в шею. Опытный глаз оружейника сразу заметил, что они не простые, а с каким-то сюрпризом.

«Интересно к чему они?»

Поразмыслив Никита решил, что, скорее всего, они служили для укрощения камнелобов. Эти дюжие мужики не оставляли впечатления книжных интеллектуалов, Никита вообще сомневался, что они разумны. Камнелобы напоминали рабочих мулов, только кротостью характера не отличались.

Откуда он знал об этом? Это были не просто догадки, а знания, сидевшие в его голове. Программа мозгоклюя, почти сформированная новая личность, с которой сейчас безжалостно сражался «разгонник», подсказывала Горцу нужные ответы.

Камнелобы отличались буйным нравом и очень не любили общества себе подобных. Стоило собраться вместе двум камнелобам, как они сразу старались выколотить друг из друга дух, да соревновались в том, чьи клыки острее. Исправить дефект производства не получилось, тогда и придумали ошейники с шипами внутрь. Во время вспышек ярости на чип ошейника отправлялся сигнал активации, и тут же шипы впивались глубже в шею камнелоба. Если ситуация заходила слишком далеко, и камнелоб становился неуправляемым, его списывали в хлам. Ошейник срабатывал на уничтожение, и шея перерубалась шипами под корень. Очень эффективная методика для укрощения буйных шурале.

В карантине ничего интересного не происходило, к тому же камнелобы положили саркофаги на пол, так что Никите оставалось несколько часов созерцать белоснежный бетонный потолок со множеством ламп мягкого дневного света.

Спустя пару часов за ними пришли. Все те же камнелобы и маленький человек в белом халате и с резиновой маской на лице. Камнелобы взвалили саркофаги на плечи и понесли их в белую палату, повинуясь приказаниям врача. Оставив тут приоткрытые саркофаги, они вышли, двери за ними закрылись, а комната наполнилась газом. Началась дезинфекция. Прибывшие снаружи предметы не могли пройти глубже первого уровня карантина, если они не прошли дезинфекцию. А на Горца и Ежонка у местных управителей имелись свои планы.

Заполнивший комнату газ был пригоден для дыхания, но Никита при помощи «разгонника» уменьшил количество вдыхаемого воздуха. Когда газ вытянуло из комнаты, он вернулся к прежнему объему вдохов и выдохов.

Похоже, на этом дезинфекция закончилась, двери комнаты открылись и грузно вошли камнелобы, за ними семенил доктор в белом халате.

– Несите их в операционную. Секатор уже заждался, – прошепелявил доктор.

Камнелобы взгромоздили саркофаги на плечи и послушно поплелись в операционную, находившуюся в соседнем ангаре. Оказавшись на улице, Никита увидел темнеющее, затянутое тучами небо и вскоре новый бетонный потолок с выбоинами и трещинами.

В операционной камнелобы оставили их и ушли. Появились новые существа, быстрые, юркие, напоминающие высохших людей с длинными руками, строением тела они очень походили друг на друга, но вот лица у всех были разные. Чужие знания всплывали в памяти Никиты, этих существ называли ботами. Они входили в ту же категорию, что камнелобы и мозгоклюи.

Тем временем трое ботов открыли саркофаг, аккуратно извлекли его тело и перенесли на операционный стол. На соседний положили Таню. В простой серой рубахе и штанах, оставшихся в наследство от Рубежного форта, она выглядела мертвой: широко открытые глаза, безучастно глядящие вверх, неподвижное тело. Никита смотрел на нее, и хотелось выть от тоски. Он обнаружил, что уже может шевелиться, действие транквилизаторов заканчивалось, да и «разгонник» завершал ликвидацию чужой программы. Еще немного и он сможет полностью вернуть контроль над своим телом.

К операционному столу подошел человек в белом халате. При одном взгляде на него у Никиты возникло желание взять ноги в руки и дать деру, желательно на другой материк. Такого чудовища Горцу раньше видеть не доводилось, хотя он успел насмотреться на разные ужасы. До того как он вступил на борт «Арго», парень шесть лет прослужил в действующей армии. Понавидался разного. Но человек, склонившийся над ним, показался порождением медицинских кошмаров.

Большую часть лица Секатора, так, кажется, называл его тот врач, занимали огромные глаза, составленные из десятка линз разных размеров, находящихся в постоянном движении. Тело у Секатора было маленькое и тщедушное, но вот руки, сильные и длинные, и заканчивались они механическими культями, полными сюрпризов. Из наведенной мозгоклюем программы, Никита знал, что в этих култышках находились все необходимые для проведения хирургических операций инструменты. И вскоре Горец получил подтверждение этой информации.

Склонившись над ним, Секатор плотоядно ухмыльнулся, облизнув губы. Из правой культи появился скальпель, а из левой – пила для трепанации черепа.

Никита почувствовал, что еще чуть-чуть и его голову вскроют, как консервную банку.

«Что это за тварь?» – неожиданно в его голове прозвучал неуверенный голос Ежонка.

Горец встрепенулся.

«Она жива, слава Творцу! Она жива».

Работающая пила приближалась к его голове. Никита напрягся, возвращая контроль над телом. Еще чуть-чуть и он вывернется из-под пилы, ударом ног отбросит эту тварь от себя, а потом прикончит его же скальпелем. Вряд ли Секатор сможет оказать ему сопротивление. Туши на его столе обычно не сопротивляются.

Вращающийся диск пилы завис в миллиметре от головы. Горец почувствовал дыхание смерти, но ничего не мог с собой поделать. Тело все еще вяло реагировало на хозяина. Чуть шевельнуть рукой – вот и все, что он мог.

– Останови своего монстра!!! Ты чего тут удумал тварюга?!! – послышался сердитый голос капитана Рудоу.

Никита и подумать не мог, что будет так радоваться голосу врага.

Секатор убрал пилу, его глаза задвигались, меняя фокусировку, и он отступил назад, в тень.

– Похоже, мы все-таки успели! – облегченно вздохнул Рудоу.

Никита наклонил голову и увидел его.

Капитан Рудоу был высоким крепким мужчиной лет тридцати с волевым лицом, квадратным подбородком, плотно сжатыми зубами, рыхлым горбатым носом, черными глазами-буравчиками и короткими, подстриженными под горшок волосами. У Рудоу был вечно сердитый вид, словно он только и делал, что злился на весь мир.

– Так точно, господин капитан! – поддакнул сержант Милк, стоявший рядом с ним.

– Что вы тут делаете?! На каком основании вы прервали работу с материалом?! – послышался голос врача, забравшего саркофаги с Никитой и Таней из дезинфекционного бокса.

– На каком основании вы его присвоили?! Этот материал вам не принадлежит! – Рудоу навис над доктором.

– Весь живой материал, поступающий на Сортировку, проходит через меня. Я главврач. Этот материал подходит для комплектующих. Вы не имеете никакого права! Секатор, продолжай!

Секатор выступил из темноты, приблизился к операционному столу и собрался продолжить вскрытие Горца.

– Материал принадлежит Департаменту Новых Модификаций. Доставлен по спецзаказу. А вы его на комплектующие?! – с угрозой в голосе спросил Рудоу.

– А мне чхать!

Рудоу вытащил из кобуры пистолет и воткнул его в рот доктору.

– Отзови своего монстра!!! – приказал он.

Главврач вынужден был подчиниться.

Секатор отпрянул от стола, безучастно отвернулся и направился прочь. Он шел тяжело, шаркая ногами и болтая головой. Карикатура на человека.

«Как ты себя чувствуешь? Еж, ты давай, отвечай! Не томи!» – послал Никита запрос.

«Ничего. Жить можно. Вот встречу этого полковника Нимрода и морду ему набью», – пообещала она.

«Вместе набьем. Никуда он от нас не денется».

«Чего они к нам привязались? Что мы им такое сделали? Зачем они убили Заира?»

«Откуда я знаю. Но мы обязательно все выясним. Ты давай, силы копи! Насколько я понял, нас куда-то повезут, по дороге мы попробуем сбежать», – предупредил ее Никита.

«Как мы сбежим? Наши костюмы с оружием остались в том форте. На нас какая-то арестантская роба, а в ней много не навоюешь!» – Таня еле сдерживала себя от слез.

«Не бойся! Я с тобой. Прорвемся! Все будет хорошо!» – ободрил ее Никита.

«Как ты думаешь, как там папа и Поль? Они тоже угодили к этим мерзавцам?»

«Магистр – мужик умный и осторожный, он им не по зубам», – ехидно произнес Никита.

Появились камнелобы. Один взял на руки его, другой Таню.

– Давайте за мной! И смотрите, осторожнее! – приказал капитан Рудоу.