Текст книги "Опережая бурю"

Глава 8. Вынужденный компаньон

«Быстрый же ты на подъем, Карлуша. Ох, быстрый. Старый барон не чета тебе. Медлителен старый Мюнх был. Вызови его в столицу Молнией, он Перекати-полем прибудет при слабом ветре. Да ещё день как минимум с дороги в себя приходить будет, прежде чем пред светлые очи начальства предстать. Ценил себя высоко, да и было за что. А тут тебе с корабля на бал, даже завтрак окончить не дал, шельмец» – размышлял Мстислав Драгомысл, поднимаясь из-за обеденного стола.

Пару минут назад Ванька камердинер доложил, что барон Карл Иероним Мюнх явился пред светлые очи князя и просит аудиенции.

– Ванюша, будь добр, набери Департамент разведки, да попроси Лору Ом. Передай ей, чтобы заглянула бы на чаёк, да пусть не медлит, – приказал князь, да добавил. – И смотри мне. Попроси ласково, а то я знаю твои властные замашки.

Ванюша коротко поклонился, принимая приказ, и тут же исчез. Расторопности Вани Кожедуба можно было только позавидовать. Молодой, быстрый, ловкий, смекалистый, собака. За это князь и приблизил его к себе. Лучшего исполнителя ему было не найти. А на прежней службе в квартальном околотке Ваня совсем бы пропал. Не того размаха человек. Да и райончик у него был – хуже не придумаешь. Бедняцкие кварталы в Купчино, где один рабочий люд селился.

Первое время Ванька бы еще держался, а потом бы плюнул, руки бы опустил, да спился. Сколько таких молодцев на корню сгнили. А теперь он при деле, и всё благодаря Людскому сыску, специальной службе, занимающейся поиском полезных для князя людей.

С завтраком пришлось попрощаться, а так жаль. На столе остались аппетитные куриные крылышки в сметанном соусе с томатами и грибной жульен, но встреча с бароном не терпела промедления. К тому же за долгие годы жизни князь давно остыл к дарам щедрого стола. Единственное чем он изредка с удовольствием тешил чрево, так это богатыми вкусом грузинскими винами, но исключительно во второй половине дня, когда срочных дел не предвиделось. Да и признаться, князь давно успел соскучиться по любимому ученику. Ради его же спасения он вынужден был отправить его в ссылку.

Допив апельсиновый сок, князь направился в приёмный кабинет. Там его дожидался барон. Двигался князь нарочито медленно, размеренно. Он уже давно жил по формуле: «Торопиться некуда. Чтобы успеть, надо ОПЕРЕЖАТЬ».

Впрочем, в его возрасте к размеренности привыкаешь, как к старому камзолу. Когда же он изнашивается до непотребства, то привычка дает знать. У портного заказываешь точно такой же.

В его возрасте каждое движение взвешиваешь, прежде чем сделать.

Истинный же возраст князя никто не знал. Ходили слухи, что старик настолько стар, что помнил Рюрика ещё молодым. Другие утверждали, что князь много старше, и служил когда-то в дружине отца Рюрика. Правду же не знал никто. Лишь сам князь, но ни с кем делиться ею не собирался.

Не смотря на свой солидный возраст, князь Мстислав Драгомысл выглядел молодо. Рядом с бароном их могли бы счесть за сверстников. Только усталые, наполненные вековой мудростью глаза выдавали князя. Глаза, как известно, зеркало души, а душа у него была древняя. Высокий, широкоплечий с густой гривой льняных волос, собранных на затылке в тугой хвост, с открытым приветливым лицом, князь Драгомысл мог бы сделать себе имя в высшем свете, посещая балы и приёмы. Возможно, когда-то он и пользовался этим, но ныне совершенно потерял всякий интерес к светской жизни. В бороде пряталась улыбка. Казалось, князь никогда не хмурится, только его улыбка всегда носила разные оттенки. Князь мог так улыбнуться, что кровь в жилах каменела, а мог и обласкать, заразив жаждой жизни и деятельности. Его улыбка могла убить, жизнь до капли высосать, а могла заставить человека горы свернуть. В каждом его шаге читалась уверенность в своем всемогуществе. На Земле осталось мало магов, которые могли бы поспорить с ним. Разве что князь Осияну, но где он скрывается после падения ложи Феникса, не знал никто, да Великий Магистр Верховной ложи Черного Дракона, только его личность оставалась для всех тайной.

По-военному чеканя шаг, князь Драгомысл вошёл в приёмный кабинет. Там его уже ждали. Два из трёх гостевых кожаный кресла занимали барон Мюнх и его неизменный наперсник Миконя, прозванный Питерским. При появлении князя оба поднялись и чинно поклонились. Драгомысл приветливо ответил на поклон и занял место за своим рабочим столом. Долгая жизнь приучила князя к порядку, и на рабочем столе у него не было ничего лишнего. Бумаги и документы аккуратными стопочками. Шар маговида по правую руку, трубка магофона по левую.

– Доброе утро, Карл. Рад видеть тебя в добром здравии. О твоих боевых подвигах в мирное время ходят слухи. Доходили и до меня. А упорство, с каким ты писал прошения о возвращении на службу в столицу, достойно уважения. Рад, что ты не сдался и не скис.

Губ барона коснулась ехидная улыбка. Князь сделала вид, что не заметил её.

– Но количество дуэлей могло бы быть и поменьше. Да и цеплять князя Святозара – не лучшая мысль. Его дядюшка старый склочник и стервец, не последняя фигура в Департаменте Войны. Может и кровь попортить. По крайней мере постарается.

Мальчишка совсем не изменился, отмечал про себя князь. Только закалился, заматерел. Не так оперативная деятельность воспитывает, как вынужденный простой. А ведь не сдался, выдержал, руки не опустил и вот рядом с заветной целью. Князь испытывал прилив гордости и счастья за своего ученика. Как приятно осознавать, что ты не ошибся в человеке.

– Святозар – дрянь человечишка. Впрочем, таких на штандарт-флагмане, пожалуй, больше, чем крыс. Кислая жизнь раскисляет людей, – заметил Карл.

Он изучающее разглядывал князя. В его пристальном взгляде читалось множество незаданных вопросов. Главный из них: «За что?». Карл имел право на этот вопрос. И Драгомысл не стал тянуть с ответом.

– Твоя командировка на «Рюрик» вынужденная мера. Иного выхода не оставалось. Останься ты в Александрии, псы съели бы тебя с потрохами. Даже я бы не смог спасти. У Куракиных руки длинные, а твоя интрижка с Аннушкой наделала шуму в достопочтенном семействе.

Судя по промелькнувшему выражению досады, барон даже не рассматривал роман с Анной Куракиной как причину своей ссылки. Да он уже успел забыть об этом легком увлечении. Что и говорить, Аннушка обладала прелестной внешностью и редкостной ветреностью. Только высокое положение братьев Куракиных не давало людям говорить об Анне как о падшей женщине. Однако сами братья Василий и Всеволод Куракины были прекрасно осведомлены о наклонностях сестры и каждая её новая интрижка становилась уколом их авторитету в собственных глазах, поэтому они и старались найти козла отпущения. И чуть было не приделали характерную бородку и рожки Карлу. За год страсти утихли, да и у Аннушки новый любовник появился.

– Ах вот в чём… из-за юбки… а я то голову сломал, чем прогневал… а тут…

– Ты командировку на «Рюрик» как ссылку воспринял. Я же всего лишь тебя спрятал пока напряжение не схлынет. Теперь вот, видишь, настала пора тебе вернуться. Дело есть. Только тебе и по зубам.

Князь знал, чем растопить сердце барона. Судя по азартному блеску в глазах, Карл готов был забыть обо всём, лишь бы его допустили на оперативное поле.

– Я весь во внимании, – заявил барон.

Миконя не мог себе найти место от любопытства. Он еще на «Рюрике» гадал и строил предположения, зачем их в такой спешке вызвал к себе князь. Мог бы и дождаться окончания учений. Если же не мог, стало быть, дело не терпит отлагательств.

– Мальчик мой, слышал ли ты что-нибудь о расе мимкрейторов?

С такой тягой к познанию всего нового и необычного Карл не мог пропустить мимо себя информацию о мимикрейторах.

– Слышать-то слышал. Только о них мало что известно. Всё больше легенд, чем правды. Одно ясно, что они пришельцы с изнаночных миров. Живут среди людей скрытно. Если бы сами на контакт не вышли, мы бы о их существовании никогда бы не догадались. Совершенно точно, они не обитатели Близнеца. Обладают поражающей воображение способностью к психофизической мимикрии. За это их и прозвали соответствующе. Что они забыли у нас? Какую цель преследуют? Непонятно.

– Всё так, Карл. Всё так. Только одно маленькое, но важное уточнение – мимикрейторы лишены магических способностей, по крайней мере в привычном нам понимании. Либо удачно умеют эти способности скрывать. Найти их в магополе невозможно, поэтому они и остаются… пока… для нас полной загадкой.

Барон слушал внимательно, предвкушая переход к сути задания. Не о мимкрейторах же побеседовать князь его вызвал.

Миконя же ел глазами князя, ожидая когда тот перейдет к главному.

– Несколько дней назад в магосферу планеты выплеснулся мощный поток магической энергии чужеродного происхождения. Одновременно с этим произошло убийство в Фогштиле. Убили мага статуса не высокого, однако он принадлежал к ложе Чёрного Дракона.

Карл удивлённо вскинул брови. Верховная магическая ложа, управлявшая всеми магами Земли. Для рядовых магов не более чем легенда, для верховных магов объективная реальность. Где располагается резиденция Драконов? Кто её возглавляет? Об этом не знал даже сам князь Драгомысл. Драконы – самая могущественная ложа планеты, а тут гибель одного из адептов. Гибель любого мага – случай из ряда вон выходящий, а тут дракона завалили…

– Погибший – Мартин Локирд. Альбионцы постарались распутать его след. Нашли дом, в котором он жил. В пределах его жилища магами ложи Тумана удалось раскрутить спираль времени. Они выяснили следующее. В день гибели к Мартину пришёл человек. Он назвался Дремли Дрёмом. Человек с таким именем в наше поле зрения не попадал. Этот Дремли Дрём представился душеприказчиком мимикрейтора. Тот умирал и просил мага явиться к его смертному одру.

– Не слыханное дело, – не смог сдержаться барон.

– Вот именно, мальчик мой. Что потребовалось мимикрейтору от мага, да ещё в двух шагах от смерти? Вот в чём вопрос. Выброс мощной магической энергии произошел незадолго до смерти Мартина. Энергия есть порождение какого-то невообразимого по мощи артефакта. И мы, по всем подсчётам, лишь малый выплеск наблюдали. Впечатление складывается, что к нам на Землю один из инструментов создателя попал.

– Инструмент создателя? Немыслимо. – Воскликнул Карл.

– Мартин погиб, но перед смертью задал трёпку своим убийцам. Произошла нешуточная магическая битва. И родился Чёрный Дракон, так называемая Последняя Надежда. Дракон вылупился совершенно неуправляемый. На место происшествия прибыли маги Тумана. Им удалось справиться с Драконом.

– И в чём моя задача? – Подозревая нехорошее, поинтересовался Карл.

– Найти, и доставить сюда неизвестный артефакт. На месте схватки он найден не был.

Карл сжал руками подлокотники кресла.

– Задание из разряда пойди туда, не зная куда. Принеси то, не зная что.

– Другого выхода нет. Артефакт засветился и пропал. И если он попадёт не в те руки, сложно будет представить все последствия этого. Кто напал на Мартина Локирда не установлено. Он почти не оставил следов. То, что есть не достаточно, чтобы установить личность. Между этим неизвестным и Мартином произошла схватка. Удалось ли убийце завладеть артефактом, это вопрос. А ответить на него придется тебе.

– Хорошая задача, ничего не скажешь.

– Ну, лёгких дел для магов высшего посвящения просто не существует. Мелкими делами у нас другие занимаются. Все подробности проведённого альбионцами расследования, находятся здесь, – князь протянул барону папку с документами, – Важный момент. Скорее всего, артефакт имеет мимикрейторское происхождение. Но они его выпустили из своих рук, при чём добровольно. Даже умирающий чужак с таким инструментом в руках может наделать шороху на три Куликовых котлована. Думается так, мимикрейтор возложил на Дракона какую-то миссию. А он выполнить её не смог. Вернее, ему не дали её исполнить. А это, как сам понимаешь, вещи разные.

– Ложе Тумана остаётся только посочувствовать. Скоро у них на улицах Неупокоенный нарисуется. А с ним справиться будет нелегко. Как никак бывший Дракон.

– Как бы тебе, Карл, с ним не столкнуться. Да потом ещё эту проблему решать не пришлось. Ведь охотиться вы будете за одним и тем же, – посочувствовал князь.

Миконя поежился от дурного предчувствия. Встреча с Неупокоенным его совсем не радовала.

– А ведь дело предстоит чертовски увлекательное, клянусь своей шляпой! – Воскликнул в сердцах барон.

– Вот-вот. Ты смотри, шибко то не увлекайся. И не торопись. Действовать ты будешь от лица Единорогов. С этого дня до завершения задания – успешного завершения, подчеркиваю – я снимаю с тебя все полномочия Тайного Кабинета. К тому же, это задание тебе предстоит выполнять не одному.

– Как это? Мне никто не нужен! – воскликнул барон. – Я всегда один работаю. Не люблю, когда в затылок дышат, боюсь заразиться.

Князь ухмыльнулся в бороду. Подобную реакцию он предполагал. Всё-таки Карл ничуточки не изменился. Как был рубахой-парнем, так и остался. Вечный рыцарь-одиночка. Но только не в этот раз. Тут уж извините, подвиньтесь. Придется старших слушаться. Иногда это бывает чертовски полезно.

– Я в тебе, Карл, не сомневаюсь. И знаю, что за год палубной жизни ты навыков не растерял. Но это большой пирог, который нам одним кусать не дадут. Департамент Контрразведки включился в работу. Ситуация в мире неспокойная. Как бы мир не нарушился, как бы не быть войне. Вот Шпионская Лавочка и засуетилась, всплеск уловив. Чужую магическую энергию учуяли. К тому же сейчас в Фогштиле просто собачья свадьба. Куда не плюнь, попадешь на шпиона. Так что наши охотники за чужими тайнами своего упустить не желают.

– Но мы-то тут при чём? Пусть отправляют своего соглядатая. А мне в затылок дышать не обязательно, – возразил барон.

Князь ухмыльнулся.

– Не всё так просто. Если ты с собой офицера контрразведки не возьмёшь, то нас спеленают по рукам и ногам. К тому же в Альбионе тебе не только с магами придётся работать.

Барон удручённо вздохнул и кивнул в знак согласия. Всё-таки согласился. Ещё год назад Мюнха так просто было не взять. До последнего бы сопротивлялся. А тут даже и не шибко то ерепенился. Вот что год вынужденного безделья с людьми делает. Стал практически шёлковым. Хотя думается, что ненадолго.

– И с кем мне придётся работать? – спросил барон.

Неужели что-то почуял? Или это совпадение?

– Я кстати вас сейчас и познакомлю.

Князю только что сообщили, что вызванная им Лора Ом прибыла в резиденцию Единорогов.

– Очень интересно.

Карл поворотился к входной двери.

Князь спрятал улыбку в усы, предвкушая следующую сцену.

Когда дверь распахнулась, он громогласно объявил:

– Агент третьего класса Лора Ом.

В кабинет вошла молодая женщина, одетая в мужской элегантный костюм. Но поражало в ней далеко не это. Встреть её где-нибудь в другом месте и в другой обстановке, трудно было бы сохранить трезвость рассудка. Она была не просто красива, а волшебно красива. Правильные черты лица, жгучие чёрные волосы, спускающиеся на плечи, светло-зелёные глаза, пухлые губки, словно специально созданные для ласк. Перед такой женщиной невозможно устоять. Изящная грациозная фигура, высокая грудь, стройные ножки.

Князь даже на секунду забыл, зачем она здесь. Так бы и любовался ею вечность. В мужском платье свободного покроя она смотрелась особенно соблазнительно. Князь постарался взять себя в руки. Получалось плохо. Тогда он напомнил себе, кто перед ним стоит. Лора Ом, первая и единственная женщина на военной службе Её Величества. Её часто называли «сатаной в юбке». Хотя это не совсем соответствовало истине. На службе по уставу она юбку носить не могла. При всей своей обворожительности Лора была также неприступна, как сокровищница Зимнего дворца.

Но вот Карл, казалось, не оценил красоту. Он вскочил из кресла и воскликнул в сердцах.

– Мой Бог. Она же женщина.

– У всех свои недостатки, – глубокомысленно заметил князь.

– Позвольте, – оскорблённая Лора метнула возмущённый взгляд.

Она намеревалась вступить в бой, атаковать, но не успела.

– Но у вас, госпожа, нет недостатков, – закончил мысль князь. – Карл, чем ты недоволен. Такая красавица будет тебя сопровождать. А ты куксишься, как карапуз, которому пирожное не купили.

Барон что-то пробурчал недовольно и упал назад в кресло.

– Коллеги, в путь вы отправитесь завтра. Ввиду чрезвычайной ситуации для вас будет открыт Портал между Александрией и Альбионом. Так что никаких тихоходных посудин. Напор и натиск!!!

ЧАСТЬ 2. МЮНХ

Глава 1. Волчица

Испокон веков старики говорили: «Хорошее дело по первости не пойдет». Что-нибудь, да радость от задуманного покарябает, какая-нибудь суковатая палка в колесо обязательно влезет. Да и не так, что вытащил и дальше поехал, а через миг уже о досадном приключении и не вспомнил, а так, что и колесо менять придётся, да как бы ни с телегой вместе.

Но разве о том голова болит, когда душа горит, а сердце плачет. Когда мечта в путь толкает в погоню за птицей счастья. Вот бы ее поймать, ухватить за шею, цепями-кандалами приковать, да и не отпускать вовеки. А ещё лучше влюбить в себя насмерть. Любовь – она, почитай, посильнее всяких там кандалов, цепей будет. Если уж прихватила, то надолго. Хорошо, когда ты в свою мечту влюблён до беспамятства, а когда она тебе взаимностью отвечает, итого лучше.

И так уж приключилось, что Старх ни о чём другом и думать не мог, как о воздушных исполинах, однажды проплывших над их деревней. Они и раньше проплывали, но вдалеке. Над лесами, где пряталось село Дырулье, над полями, за которыми процветала деревня Щавелька, а вот чтобы прямо над ними, так это в первый раз.

«На воздушных кораблях летать хочу. Да не абы как и кем бы там, а пилотом. Хочу воздушную стихию изнутри изучить, чтобы управлять ею. И будь что будет»

Так Старх для себя решил, наблюдая за воздушными исполинами. Он задумался, что нужно сделать, чтобы стать Пилотом. И понял, что не представляет, как это происходит. Откуда ему знать, мальчишке деревенскому, который окромя окрестных лесов ни сапога в жизни не видел. Как люди пилотами становятся, не представляет. И ведь посоветоваться не с кем. Братьёв не спросишь, засмеют. «Иж дурень, чё удумал. Знай сапог земляной своё место». Да и им то откуда знать больше его. Друзьям, да корешам по дворовым шалостям, тоже вопрос не по адресу. Они ещё те бестолочи. Для них корабли в воздухе чудо чудное, диво дивное.

Тогда кого же спросишь? Кто правду матку как есть, не утаивая, выложит. Разве что батька родной, да Матвей Авдотьев. Оба в город ездили по Забытому тракту, много чего там в цивилизациях видели. Только к батьке сунуться боязно, как есть выпорет, а к дядьке Матвею вроде бы и не страшно, да только потом деревня слухом забродит, что младшенький Андреев сын о небывалом выспрашивал. И что лучше? До отца слушок дойдёт, во враки превратившийся, много хуже будет. Тут уж одной поркой не отделаешься. Так как же быть?

Долго Старх размышлял, да взвешивал. Дней десять на улицу носа не казал. Братьёв, да родителей своим смурным видом пугал, да, наконец, решился с отцом поговорить. Из большего зла меньшее выбрал. Но тут беда приключилась, которая важный разговор надолго отложила.

Десять дней сидел в избе сиднем, никуда не ходил, даже не порывался. А тут сорвался в лес с Мишаней Авдотьевым. Никому ничего не сказал.

С батей Старх решил вечером поговорить, и на душе стало сразу счастливо и спокойно. А тут как раз Мишаня зашёл. Правда, его Старх всегда Михеем звал, в честь Михея Витязя, героя народных былин, детских сказок и страшилок. Все десять дней затворничества Старха Михей приходил к нему домой, справлялся, не заболел ли, не выйдет ли погулять, и уходил, не солоно хлебавши. И вот его упорство было вознаграждено. Михей так обрадовался другу, что и слов подобрать не смог. Щурился подслеповато на солнце, тёр веснушчатое лицо рукой, лохматил пшеничные волосы, да лыбился щербато. Передние зубы ему Ванька Савельев в драке прошлым годом высадил. Рубились на деревянных мечах так истово, что шуточный игрушечный бой в настоящий перерос.

– Ты чего это не выходил? – Шмыгнув носом, спросил Михей.

– Да так. – Отмахнулся Старх.

Отвечать не хотелось.

– Да влюбился, небось, в пустотелку, – выглянул из избы брательник Никишка, – вот и тосковал по-волчьи.

Старх на него даже внимания не обратил. Никишка известный насмешник, но вот выслушивать его острословие нынче душа не лежала. Старх поднялся с крыльца, как стая пестрокрылых на зимовку в тёплые края, да выбежал со двора. Михей за ним, догнал, да предложил.

– Айда в лес, я там местечко нашёл. Лиса лисятами разжилась. Мальки совсем.

– Ну, пошли, – согласился Старх.

Ему очень хотелось прогуляться. Десять дней сиднем для такого живчика как Старх дались тяжело.

Знал бы он, какой бедой для них эта прогулка обернётся, трижды подумал бы, прежде чем в лес соваться. Да и не пошёл бы ни за какие коврижки. В лесу лиха искать на свою голову. Ищите дурака в другом поле.

А в лесу хорошо и нарядно. Многовековые деревья приоделись листвой, шумят на ветру, хвастаются друг перед другом новыми одёжками. Меж дерев летают птицы, и галдят, словно портные примерку производят, где что ушить, где подтянуть, а где и вовсе новый костюм кроить надобно. Земля травой муравой поросла, словно недельной щетиной. Покрылись травой бугорки да пригорки, ямы да овраги. А сквозь траву уж грибы лезут, да все поганючие. Правильным грибам ещё срок не настал. Полезут когда красноголовики, боровики, да беляши, тут и лес наводнится охотниками по грибы по ягоды. А пока лес пустой стоит, безлюдный, словно девка на выданье.

Михей уверенно шёл вперёд, безошибочно находя одному ему известную тропку. Петлял меж кустов, продирался сквозь заросли зной травы, спускался в овражек, и поднимался в гору.

Старх старался не отставать. Сперва шёл вперед, думая о своём. Как с отцом будет разговаривать, что ему скажет и что услышит в ответ. А потом проснулся азарт охоты. И впрямь Михей, словно Пират, шёл по чьему-то следу, а Старх чувствовал себя в шкуре охотника. Только вот за кем они гнались, на кого охотились? А какая разница. Главное тропка впереди, гул говорящих деревьев над головой, да плечо друга рядом. Скоро Старх и думать забыл о предстоящем разговоре.

– Здесь недалеко осталось. За тем овражком, – оглянулся Михей.

Нападение твари было стремительным и смертоносным. Вот она выскочила чёрной молнией из-за кустов, упала на Михея, клацнули челюсти, вооружённые большими жёлтыми клыками. На яркую изумрудную траву пролилась первая кровь.

Для Старха же время замедлилось. Только и он замедлился вместе с ним. Он увидел большого чёрного волка с гнойниками глаз, прыгнувшего на Михея и вцепившегося ему в руку. Нужно было закричать, предупредить…

… но он не успел…

… не сумел…

Старх видел, как чёрная тварь разодрала руку друга, мотнула головой недовольно, и тело Михея полетело в сторону, словно обглоданная кость. Старх видел, как потух задорный огонёк в глазах Михея. Душа у Старха поспешила занырнуть поглубже в пятки, тут тварь заметила новую жертву. Переступила лапами, прикидывая расстояние для прыжка, чуть присела на задние лапы, спружинила, замерла. Пасть раскрылась, и вывалился длинный горячий язык, похожий на кусок парного мяса.

Откуда взялась эта тварь? Из какой преисподней выбралась? Мысли мелькали в голове Старха. Ему грозила смерть, но как ни странно, смерти он не боялся. Только пошевелиться не мог, словно в бездушную снежную бабу превратился. Но при этом твердо знал, с ним ничего плохого не произойдет. Только не сейчас. Его время еще не наступило.

Что же эта за тварь? Вроде на волка похоже, но это точно не волк. Таких волков отродясь в здешних местах не водилось. Тварь стояла перед ним, закусила Михеем, теперь собралась схарчить его на обед. Но почему-то медлила, будто чувствовала, что перед ней не просто кусок мяса, а хищник серьезный. Такому и спину показать не зазорно, только боязно. Слабость почувствует и убьет без промедления.

Только разве Старху под силу с тварью справиться?

Какой тут хищник? Он же обыкновенный деревенский мальчик, в душе которого вспыхнуло (для этого не требовалось никаких дополнительных усилий) нерукотворное пламя.

Тварь летела к нему в предвкушении свежего сочного мяса с кровью, когда он простёр к ней руки. С кончиков пальцев сорвался сгусток огня и ударил в тварь. Тварь завыла и, охваченная пламенем, рухнула на землю. Она каталась по земле, пытаясь сбить огонь, ревела и скулила. Старх не отступил, подбавил огоньку. В его руках словно бы дрожал живой факел, и им он охаживал зверя по бокам. Запахло палёной шерстью и тухлым горелым мясом. Тварь пыталась отползти на безопасное расстояние, но Старх не отпускал её. Он успокоился только тогда, когда тварь испустила дух.

С пальцев Старха сорвались последние брызги огня. Он затухал, а перед ним, там где должна была находиться кровожадная тварь, покалечившая, а то и убившая Михея, лежал обгоревший человек. Женщина-уголёк, это было видно по холмикам запёкшегося мяса, некогда они были грудями.

Он победил. Только над кем? Над женщиной-тварью.

Додумать Старх не сумел. Свалился без сил. «Дыхание Дракона», так называлось заклятье, которое ему удалось интуитивно нащупать, выело из него всю энергию. Даже не хватило на то, чтобы удержать сознание. Свет потух перед глазами, и Старх надолго заснул.

Все, что с ним потом произошло, ему рассказали, когда он очнулся. Провалялся же он без памяти больше месяца. Меду небом и землей целый месяц блуждал в потёмках, и все же выбрался на свет.

* * *

К вечеру того дня в деревне поднялся переполох. Родители спохватились, что мальчишки из лесу не вернулись, и поставили на уши всех соседей. Такое и раньше бывало, заиграется пацанва и забудет о времени. Вон уже и солнце в речку окунулось, а они все меж дерев, как русаки, петляют. Но чтобы к ужину не вернулись, такого уж никогда не случалось. Молодой организм голодный, побегал, поплутал, силенки израсходовал, надо и подкрепиться. Деревенская поросль никогда не страдала отсутствием аппетита. Но когда ребята не вернулись к ужину, тут Авдотьевы пришли к Андреевым решать, что делать и кто в лес пойдет.

Отцы Старха и Михея взяли старших сыновей и братьев, вооружились, да двумя партиями в лес отправились. Андреевы не ушли далеко, на окраине леса их нагнал Никишка. Батька собрался было ослушника через колено перегнуть, скинуть с него портки, да отхайдокать как следует, сказано было дома сидеть. Но Никишка не дался. Он затараторил, что знает, мол, куда Старх с Михеем отправились, подслушал, мол, ненароком. И все как есть рассказал. Правда, соли в том рассказе ни на грамм не было. Поди, знай, сколько лис в лесу лисятами разжились. И кого именно Михей приметил, и где ребят следует искать.

Поиски продолжались несколько часов. Минуло за полночь, когда Пират наткнулся на тела мальчишек. Пирата в лес никто брать не хотел, но он так цепь рвал, что с собой не возьмешь, сам в лес убежит. Пришлось брать. Думали, все больше для проформы, а вон оно как оказалось.

На первый взгляд мальчики показались мертвыми. Бездыханно лежал Михей весь в кровище, одна рука неестественно вывернута, словно вовсе оторвана, и друга обнимал. А у Старха на устах блаженная улыбка застыла.

При виде своих мальчиков отцы чуть от горя не поседели. Хорошо, что тут же выяснилось, что пацаны живы, только без чувств. А рядом с ними лежала обугленная голая женщина. Свежая головешка. Но кто ее так уделал? Может мальчуганы на неё ещё живую наткнулись, и от ужаса увиденного потеряли сознание? Тогда откуда у Михея такая глубокая и страшная рана на руке, словно от клыков дикого яростного зверя. И если его покусал зверь, то куда потом делся? Попробовал мясо, не понравилось.

– Оборотень, – сказал Авдотьев старший. – Ей-ей оборотень. Та баба обгорелая и есть оборотень. Только вот кто ей шкуру подпалил?

Отцы недоверчиво переглянулись, а потом посмотрели на своих сыновей. Если не они, то кто. Несколькими днями позже к трупу бабы деревенские привели ведунью Агриппину. Она покружила над обуглышем, что-то долго бормотала, щурилась, точно от яркого солнца, потом подтвердила догадку Авдотьева. Оборотень на мальчишек напал, и им ещё повезло, что они наткнулись на зверя на исходе его силы. А вот откуда эта тварюга взялась? Сказать не смогла. Отродясь в их лесах подобной образины не водилось. Посмертные линии сгорели вместе с телом. Когда ведунью отцы спрашивали, кто мальчишек от напасти избавил и страшную зверюгу подпалил, она загадочно улыбалась и говорила, что сие ей неведомо. Может, то божий промысел, а может, кто еще теми лесами шастает, кому «дыхание дракона» покорно.

Ничего путного отцы от неё добиться не смогли. Пришлось отступиться, только Авдотьев старший стал подозрительно коситься в сторону Старха.

А мальчишки на поправку пошли. Не без помощи бабки Агриппины. Она ведала Михея, руку его врачевала, дурную кровь оборотную изгоняла. Жизни мальчика более ничего не угрожало, а вот руку спасти не удалось.

«Так и останется немощной», – сказала бабка Агриппина.

Авдотьевым лишь с сочувствием оставалось смотреть на Михея. Такой смышлёный, а на всю жизнь калекой остался.

Но как только болезнь отступилась от Михея, он поселился возле постели Старха. Не отходил ни на шаг. Он то знал, кто тварь спалил, да его от погибели спас. Только никому об этом не сказал, убоялся. Одной ведунье Агриппине и смог довериться, а она нисколько не удивилась.

«Знаю, – говорит, – сила большая Старху дарована. Только сила его еще спит, не раскрылась, точно гусеница в коконе. Но срок наступит, вылупится. А пока все что у него было, он отдал, чтобы с оборотнем совладать. Теперь спит, силы восстанавливает».

Старх целый месяц спал. Не шевелился, но дышал. Андреевы на него с горечью смотрели. И не человек уж, а растение. Не мыслит, не говорит, но живёт, и дышит. Батька его сдержать слёз не мог, каждый раз, как взглянет на сына. Если бы не бабка Агриппина, то в конец отчаялись бы, да похоронили уже, хотя бы в душе. Лишь ведунья деревенская и успокаивала, что всё идёт своим путём. Мальчишка вот-вот проснется, как силы накопит. Ей и верили, и не верили. Боялись поверить по-настоящему, ухватиться за призрачную надежду, а потом вместе с надеждой часть своей души и похоронить.

Первое, что увидел Старх, когда проснулся, встревоженное лицо Михея. И тут же память всколыхнулась, возвращая из небытия обугленную тварь. Ему показалось, что она ещё жива, что ему не удалось закоптить ее до конца. Он вздрогнул. В случае нападения он себя задешево не отдаст. Но увидел рядом с собой бабку Агриппину и тут же успокоился. Значит он дома, в избе, и весь этот лесной ужас уже позади. Глаза Михея лучились радостью. Тут взгляд Старха упал на безжизненную руку на перевязи, и он почувствовал укор совести. Сам живой, здоровый, целый, а Михей теперь калека безрукий. И обида такая взяла жуткая, что аж плакать захотелось, только слез не было. Глаза сухие, того и гляди растрескаются, как глина в засуху.