Текст книги "Жизнь в стёклах (сборник)"

– Надо зажечь свечу, положить на стол пустую тарелку, ложку и вилку, а за ними, напротив своего лица установить зеркало. Потом, смотря в него, повторять: «Суженый-ряженый, приди ко мне ужинать!» Тогда в зеркале увидишь своего будущего мужа! – со знающим видом объясняла Оксана, делая все необходимые приготовления.

Они с Верой и Надей решили устроить девичник. Избавились от мужиков, купили бутылку сухого вина и занялись гаданием. На Верку гадать не было нужды. Она и так пристроилась весьма удачно – вышла замуж за преуспевающего бизнесмена. А вот у Надюши дела обстояли хуже – она всё никак не могла выбрать из нескольких ухажёров достойного её руки и сердца. Она была такой же мечтательницей, как и Оксана в молодости. Её не устраивали практичные и скучные мужчины, думающие только о деньгах и карьере. Ей подавай какого-нибудь богемщика с немытой головой и тонкой душой. Или байкера, или рок-музыканта, ну или, на худой конец, хоть хакера. А, как на грех, за ней волочились только менеджеры среднего звена.

Оксане тоже в молодости попадались карьеристы, но в итоге она выбрала себе в мужья драчуна и бабника, прошедшего и через наркотики, и даже через небольшой криминал. Она искренно восхищалась тогда его бьющей через край энергией. Казалось, он чего-то искал, к чему-то стремился. В первое время после свадьбы они часто вели разные интересные беседы о смысле жизни. Но потом, особенно после рождения Веры, они решили стать реалистами. Забили на прошлом, стали обживаться, устраиваться. Семейная жизнь быстро обламывает всякие романтические порывы и возвышенные мечты. Обломается и Надя – это только вопрос времени.

– Мам, а ты, когда гадала в молодости, видела в зеркале отца? – спросила Вера.

– Я увидела какое-то чудище-страшилище с всклокоченными волосами и красными глазами. Испугалась, да и убежала. Больше свой опыт не повторяла.

– Ну тогда это точно был наш папка – он всегда такой с утра после бессонной ночи, проведённой за компьютером! – захихикала Надюшка.

– Ах ты, коза! Над отцом родным смеяться! Вот выйдешь замуж, тогда над своим мужем и издевайся сколько влезет! – притворно разозлилась Оксана.

– А раз так, то тогда брысь из комнаты, не мешайте мне гадать! – сказала Надя, выталкивая сестру и мать за дверь.

Выпив бокал вина, Оксана легла на диван, положив голову на колени старшей дочери. Очень скоро её сморил сон.

* * *

Она сидит над пустой тарелкой и горько плачет. Весь скудный паёк уже съеден, а в животе по-прежнему урчит от голода. Два куска хлеба – разве это достаточно для нормальной жизни?

– Отец Александр!

– Что тебе, дочь моя?

– Я есть хочу. Можно мне ещё кусочек хлебушка?

– Нет.

– Но отче!

– Я же сказал: нет! Если слушаться не будешь, епитимию назначу!

Впрочем, хлеба себе Оксана всё равно выклянчила. Саша не мог ей отказать. Хоть он и напускал порой на себя строгий вид, но на самом деле в душе был мягкий и жалостливый. Он её любил – хотел, чтобы она стала настоящим воином Христовым. А, как известно, самый быстрый способ достичь святости – отречься от своей воли и выполнять послушания духовника. Да, он, конечно, не совершенный духовник, но если она будет видеть в нём не грешного человека, а проводника Духа Святого, то он таким для неё и станет. Так, по крайней мере, они решили. Первое время трудно было перестроиться и начать называть мужа отцом. Часто она путалась и через раз обращалась к нему то «отче» и «отец Александр», то «зайка» или «Санечка». Оксана выполняла самые бессмысленные послушания: перекидывала снег из одного сугроба в другой, выкапывала ямы, а потом опять их зарывала, вставала посреди ночи и бегала вокруг дома. Вначале ей это нравилось – всё походило на новую увлекательную игру. Но постепенно в её душе начал подниматься бунт протеста. Всё чаще она изыскивала способы уклониться от послушания и заниматься тем, чем ей действительно хотелось.

А пару дней назад её «духовник» вконец прокололся: переел орехов и весь день валялся в постели в совершенно плачевном состоянии. Оксане пришлось его откачивать: доставать лекарства, кормить с ложечки манной кашкой. В тот день что-то сломалось в её душе – страшная истина замаячила на горизонте: что, если им нет Божьей воли находиться в послушническо-духовнических отношениях? Может, она для этого не приспособлена, а может, у них вообще совершенно другой путь? Одно она знала наверняка: не сможет Саша один справиться с такой ответственностью, как постоянное каждодневное определение Божьей воли для них обоих. Она должна ему помогать, должна участвовать в принятии решений, а иначе они могут погибнуть.

Что-то в их духовной жизни не так. Они обманывают сами себя и других, пытаются подражать святым, при этом не обладая их духовными дарованиями – смирением, глубоким внутренним покаянием, трезвостью.

Целый год Саша изображал из себя молчальника, а Оксана его прикрывала – выполняла функцию приёмника-передатчика, осуществляла связь между ним и другими людьми. Она постоянно бегала от него к родителям и соседям, а потом обратно, передавая различные просьбы, предложения, претензии и угрозы. Получался какой-то «испорченный телефон». Со стороны это, наверное, выглядело ужасно смешно. И вот теперь ещё история с орехами…

– Саш, мне нужно с тобой поговорить! – наконец отважилась обратиться к мужу Оксана.

– Опять ты сашкаешь? Для тебя я «отец Александр»!

– Вот именно об этом я и хочу поговорить!

Саша с удивлением посмотрел на решительное лицо Оксаны.

– Ну что ж, если ты хочешь, пойдём в «пещеру». Там тихо, спокойно и думается хорошо.

– Идёт!

* * *

– Увидела! Увидела! – Надюшкины вопли разбудили Оксану.

– Кого? – со сна Оксана не сразу поняла, что происходит.

– Как кого? Суженого-ряженого!

– Ну и какой он? – с интересом спросила Верочка.

– Страшный-престрашный! – подпрыгивала от возбуждения Надя. – Глаза горят, волосы длинные, всклокоченные! Ух, я и испугалась!

– А, ну тогда это точно рок-музыкант! А может, менеджер среднего звена после бессонной ночи, проведённой перед компьютером? – поддела сестру Вера.

«Какие же они у меня дурочки!» – с грустью подумала Оксана, как-то по-новому взглянув на своих дочерей.

Почему в жизни всё происходит не так, как планируешь? Оксана всю жизнь тешила себя надеждой, что выдаст дочек замуж, а уж потом заживёт для себя. Будет читать умные книги, ходить на оперу и балет, посещать выставки. Или вообще бросит всё и переедет в деревню. Но вот девчонки выпорхнули из гнезда, и никто больше не мешает ей жить так, как она мечтала. Но она по-прежнему не может бросить работу, весь вечер торчит у телевизора и читает одну белиберду…

Одиннадцать часов вечера, а мужа всё нет. Где же он шляется?

Подозрение, само собой, падало на соседнюю пивную, но гордость не позволяла Оксане туда пойти. Она уже начинала волноваться. Встав с кресла, она несколько раз прошлась по комнате туда и обратно.

В её снах Саша такой решительный, уверенный в себе человек, а в реальной жизни? «Я его слепила из того, что было, а потом что было, то и полюбила!» Оксане всегда самой приходилось принимать решения, работать и тараном, и буксиром. Никогда не жаловалась она на то, что её муж – подкаблучник, но теперь ей почему-то хочется, чтобы ею руководили. Где же найти сильные мужские руки? Почему она никому не нужна, даже самой себе? Она всю свою жизнь положила на то, чтобы всех обслуживать, лечить и ублажать. Но кто и когда поблагодарил её за это? Вера с Надей, похоже, рады были избавиться от её опёки. Саша старается поменьше бывать дома. Они с ним давно уже не ссорятся, не скандалят, просто стараются не замечать друг друга, при любом удобном случае расходятся в разные комнаты и занимаются каждый своими делами. Раньше Оксана ещё пыталась оттащить его от телевизора и компьютера, потом махнула на всё рукой. Пусть делает, что хочет!

Она вдруг почувствовала, что попала в какой-то заколдованный круг, из которого нет выхода. Если бы можно было человеку начать всё сначала!

Оксана попробовала дозвониться на мужнин мобильник, но Саша, по всей видимости, отключил телефон. Привычным движением она накапала себе валокордин, прилегла на кровать и через минуту уже видела себя бегущей по полю и хохочущей…

* * *

Она бежит по полю и хохочет во всё горло. Светло почти как днём – полная луна делает чёткой каждую травинку и отражается в капельках выпавшей росы. Из груди рвётся крик, и Оксана не сдерживает его. «Христос Воскресе!» – кричит она во всю силу лёгких. Может быть, для других сегодня и не Пасха, но для неё эта ночь особенная.

Невдалеке залаяла собака, вскоре ей ответила другая, потом третья. Наверное, она перебудила кучу народа. Ну и пусть! Теперь всё можно!

Ещё недавно они с Сашей были такими серьёзными, важными, пытались обращать людей в веру, вели с ними богословские беседы. Ну и к чему это привело? Никто, естественно, им не внял, зато почти каждый пытался их использовать – «Ах, ну раз вы христиане, то должны делать то-то и то-то…» Для мирского человека между христианином и конформистом стоит знак равенства. Даже самый последний невежда считает, что он-то лучше знает обязанности верующих, чем сами верующие. Получалось, что все вокруг могли вести себя так, как им заблагорассудится, а они с мужем должны были молчать и терпеть любые беззакония. Ну, раз они христиане.

Но наконец у Саши лопнуло терпение. И они решили начать юродствовать. А как иначе донести до людей истину? Если нельзя напрямую, то можно с помощью жестов и знаков. Надо как следует пронять человека, сделать то, что он от тебя совсем не ожидает, тогда, возможно, он о чём-то задумается. Впрочем, от прямой проповеди они тоже решили не отказываться. Юродство – это, как говорится, прибавка к пенсии. Оно хорошо действует на тех, кто загрубел, а кто помягче да погибче, тот и так всё отлично поймёт. Но главное, что они теперь свободны! Можно наплевать на условности, быть наконец-то самими собой и не бояться испортить свою репутацию! «Ведь у нас спокон веков нет суда на дураков!»

Оксана во всё горло запела Сашину песню:

Чёрные кошки бродят стадами,

Заговор, наговор, отворот.

Под одну дудку с колдунами

Я плясать не буду: я – нравственный урод!

Белая магия нынче не в моде,

Я – Христов воин, я – юродивый!

Чёрная магия нынче не в моде,

Я – Христов воин, я – юродивый!

И если встречаюсь я с колдунами,

Двигаю в рыло им правой рукой!

А обычно они разбегаются сами,

Видя, что я на всю голову больной!..

Там было ещё несколько куплетов, но она позабыла слова. Как всё-таки хорошо! Оксана снова засмеялась, вспомнив выражение лица соседки, когда та рано поутру увидела их скачущими в одних холщовых мешках по огороду и распевающими песенки Сергея Шнурова вперемежку с Сашиными. Да, вряд ли теперь родители захотят справлять свои дни рождения на даче! Пусть теперь весь мир узнает, что христиане – прежде всего свободные люди, боящиеся одного только Бога!

* * *

В замкé повернулся ключ. Это вернулся её кабачный муж. Убила бы гадину, да больно настроение хорошее! Отчего-то хочется петь и смеяться! Оксана замерла и притворилась, что спит. Она слышала, как к ней тихонько подкрался Саша, и сквозь неплотно закрытые ресницы наблюдала, как он долго и внимательно её разглядывает, будто видит впервые. Ей захотелось улыбнуться, привлечь его к себе, обнять, но какая-то сила словно мешала ей это сделать. Вместо этого она недовольно проворчала:

– Ну и где мы шатаемся до середины ночи?

Лицо его тут же преобразилось, явив знакомое выражение скуки и недовольства. Магия перестала действовать, и всё снова вернулось в привычное русло…

Оксана шла по запруженной людьми улице и разглядывала разноцветные витрины. Какое красивое платье! Миленький костюмчик! А это что-то новенькое! Похоже, она малость отстала от моды. Пора тряхнуть гардероб…

Интересно, приняла ли она в жизни хоть одно самостоятельное решение? С раннего детства все её слова, действия и мысли определял кто-то другой: родители, учителя, СМИ, подруги, реклама, мода – кто угодно, только не она сама. Ей говорили, что одно красиво, а другое уродливо – и она верила; внушали, что надо делать так, а не иначе – и она бездумно следовала этим советам. Сначала прочитала в журнале, что шоколад помогает от стресса – и тут же принялась есть его в больших количествах, потом по телевизору сказали, что он разрушает иммунную систему – и она немедленно исключила его из своего рациона. От хлеба толстеют, от ананаса худеют, рассыпанная соль – к несчастью, разбитое зеркало – к смерти… Она совершенно потеряла себя в этом хаосе всевозможных установок, стереотипов и штампов. Она так привыкла играть разные роли, что забыла, как жить без маски. Роль жены, роль матери, роль страхового агента, роль старой идиотки… Да существует ли она вообще? Ей страшно оставаться одной в пустой квартире, страшно смотреть на себя в зеркало. В последнее время она целыми днями слоняется по улицам, чтобы к вечеру упасть в постель и отрубиться.

Оксана присела на лавочку в незнакомом сквере, закрыла глаза. И тут же почувствовала, как она постепенно растворяется в этом сером шумном мире, разлетается во все концы вселенной. Скоро этот процесс завершится, и её больше не станет…

* * *

Пружинящей походкой Оксана шла по направлению к старой разлапистой берёзе, стоящей в стороне от остальных деревьев. Из дома она ушла специально – не хотела мешать Саше принимать посетителей. Зачем отвлекать их внимание на свою особу? Когда подойдёт время обеда, она вернётся, чтобы всех накормить.

Достигнув цели, Оксана настороженно огляделась. Вокруг ни души. Озорная улыбка скользнула по её худощавому лицу. Ловким движением она ухватилась за нижнюю ветку берёзы, подтянулась и села. Перелезая с ветки на ветку, она добралась почти до самой верхушки дерева. Обняв ствол обеими руками, она удобно устроилась в «гнёздышке», образованном ветвями и прибитыми к ним дощечками. Оксана с нежностью погладила шершавую кору и приложила к ней ухо. Ей казалось, что она слышит, как бьётся сердце дерева. Ветер играл её слегка тронутыми сединой волосами.

Весь огромный мир лежал перед ней, как на ладони, со всеми так хорошо знакомыми ей лесами и полями, дорогами и деревеньками. С такой высоты их маленький домик казался совсем игрушечным. Ей было хорошо видно, как какой-то человек подошёл к забору, открыл калитку и направился к крыльцу. «Второй», – посчитала Оксана. Вот уж не думала она, что когда-нибудь такое произойдёт – к её Сашеньке будут обращаться люди за советом, с просьбой о помощи, об исцелении. И он им сможет помочь! Ну, в общем, конечно, не совсем он, уж они-то с Сашей это отлично понимают. Незачем присваивать себе чужую славу!

Её роль во всём этом и того меньше – не высовываться, не привлекать к себе внимания, тихонько наблюдать со стороны и молиться. Вот, например, этот человек, который только что вошёл в их дом – у него несчастье, ушла любимая жена, прихватив с собой детей. Откуда Оксана это знает? Пожалуй, ей и самой трудно это понять. Просто знает, и всё. Если долго наблюдать за людьми и хоть немного постараться их полюбить, знание приходит само.

Но пора уже приступать к работе – она чувствует, что Саше нужна её поддержка. «Если двое из вас согласятся на Земле просить о всяком деле, то, чего бы ни попросили, будет им от Отца Моего Небесного». Это Его обещание, а Он лгать не умеет. Молитва заструилась из Оксаниного сердца, и на время она забыла, что сидит на берёзе, что светит солнце и что надо готовить обед…

* * *

Кто-то резко дёрнул её руку. Открыв глаза, Оксана увидела человека в мотоциклетном шлеме, который пытался вырвать у неё сумочку. Взгляд её разом охватил чахлые деревья сквера, беспрерывный поток машин, толпу людей, в упор не замечающих друг друга, свои собственные костлявые морщинистые руки с кроваво-красными накладными ногтями, вцепившиеся в сумку. Незнакомец гадко ухмыльнулся под непроницаемым забралом шлема. Он смеётся над её беспомощностью и одиночеством. Откуда она это знает? Просто знает, и всё. Волна отвращения и ужаса к этому пустому уродливому миру накрыла её. А ведь она сама – часть этого мира! И Оксана издала совершенно дикий вопль. Этот вопль скорее походил на рёв раненого бизона, чем на крик слабой женщины. Это был крик отчаяния, крик одиночества, крик о помощи. Человек в шлеме испуганно попятился назад и через мгновение уже скрылся из виду. Из глаз Оксаны градом катились слёзы…

Ну вот и всё. Оксана стояла у окна и смотрела на струи воды, заливающие стекло. Саша в очередной раз ушёл из дома, и неизвестно, вернётся ли вообще. Кто она теперь? Маленькая Оксана. Несчастная Оксана. Жалкая, Измученная и Брошенная Оксана. Развалюха, которая всё в жизни потеряла. Она не смогла отдать себя в жертву ни мужу, ни детям, ни Богу. Грош ей теперь цена: она соль, потерявшая свой вкус и годная только на то, чтобы выбросить её на помойку.

В общем-то, все давно уже это и сделали. Она никому не нужна. Раньше она мечтала, что в старости заботливые дочери подадут ей стакан воды. Но вот она стала старухой, а этот злосчастный стакан так никто подавать и не собирается. Да и не нужен он ей! Ей нужно что-то другое, то, что уже не вернёшь ни за какие деньги…

Оксана открыла окно и выглянула наружу. Потоки осеннего дождя мигом намочили волосы, холодные капли потекли по разгорячённому лицу. Мысль о самоубийстве уже в который раз залезла в голову. Как хорошо взять и разом покончить со всей этой бессмыслицей! Нет, она не может уйти одна, бросив Сашу на произвол судьбы. Всё-таки они муж и жена, всё ещё муж и жена. Они связаны воедино, и ей одной не под силу разорвать цепи, приковавшие их к земле. Если бы они смогли объединить усилия, возможно, тогда им удалось бы что-то изменить. Но они не могут, они забыли, а может, и не знали никогда, что такое брак.

Ах, Саша, Саша! Когда же ты ускользнул от своей Оксаны? А когда ты, Оксана, упустила своего Сашу? Может быть, тогда, когда в первый раз утаила от него какую-то пустяковую покупку или незначительный телефонный разговор, посчитав, что имеешь право на свою личную жизнь? А теперь между вами встало так много тайн и лжи, что уже нет больше пути назад к прямоте и доверию. Возможно ли, чтобы вы хоть раз в жизни захотели одного и того же?..

Все клиенты давно уже разбежались от Оксаны к другим агентам, тем, у которых ещё не так исковеркано сердце и истерзана душа. Люди чувствуют, когда с человеком случается несчастье, и шарахаются от него, как от прокажённого. Родственники и друзья тоже, кажется, позабыли их номер телефона. Да и кому нужен безработный опустившийся пьяница и старая больная женщина?

Но, может, всё-таки кому-то она нужна? Всю жизнь она ставила на свою душу крепкие запоры, не позволяющие проникнуть туда этому «кому-то». Да уж хватит себя обманывать! Прекрасно знает она, кто этот «кто-то». Но даже и сейчас, в эту страшную минуту, она боится произнести вслух Его имя. Даже теперь, когда ей больше нечего терять… Одна надежда – та, другая, настоящая Оксана носит это имя в себе. Она не страшится его произносить. Может, она поможет бедной потерянной женщине вновь обрести себя?

Оксана легла на кровать, зажмурила воспалённые глаза и провалилась в сон…

* * *

Она сидит и смотрит, как он спит. Такое родное и любимое лицо! Она знает, что он ей не принадлежит. Даже и сейчас, во сне, его губы шепчут не её имя – «Господи, Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй мя, грешного!» Она не ревнует, всё только так и должно быть. Он принадлежит Богу, а она – ему, значит они едины. Её дело – отдавать. Чем больше она отдаст, тем сильнее и крепче будет её любовь.

Она слышала его вечернюю молитву, хотя он молился шёпотом, а она была в другой комнате. Её сердце всегда с ним, когда он обращается к Богу. Да, нелёгкий путь они прошли вместе, тяжело было продираться сквозь терния собственной глупости, косности и ригидности к знанию о Христе. Насколько же тяжелее уподобиться Ему!

– Господи! – тихонько проговорила Оксана, боясь потревожить сон мужа. – Мы стоим на пороге Твоего дома, но не можем собственными силами переступить через него, ведь этот дом предназначен не для людей, а для богов. Где же нам взять сил, чтобы стать богами? Если Ты не возьмёшь нас на руки и не перенесешь через порог, если не сделаешь нас сынами и дочерьми Твоими, подобными Тебе во всём, то тщетны любые наши жалкие потуги. Как же мы нуждаемся в Тебе, в Твоём спасении! Без Тебя мы ничто, жалкие убогие червяки, всю жизнь копошащиеся в грязи и нечистотах, а с Тобою становимся прекрасными светоносными и могущественными существами, способными перевернуть мир! Как же велика слава, которую Ты даруешь человеку!

На миг Оксане показалось, что она погружается в какую-то тьму, в которой она ничего не знает о Христе. Она глубоко несчастна, в её жизни нет цели, она никого не любит, даже себя. Потерянное, больное, одинокое существо, мятущееся в поисках выхода, но в упор не видящее Того, кто есть Путь, и Истина, и Жизнь, чьё Царство внутри каждого человека.

– Боже мой! – взмолилась Оксана, вынырнув из этого страшного омута. – Спаси всех, кто ещё живёт в мiре, но ненавидит и мiр, и себя в нём! Спаси всех, кто страдает, но не может вырваться из пут греха; кто потерял душу свою, и не может найти её! Спаси нас от нас самих, губящих и уродующих себя! Все мы – одно целое, все – дети твои, Господи! Всех Ты любишь одинаково! Спаси, Господи, всех людей и прими в мире души наши! Аминь.

Голова её упала на грудь, и она задремала.

* * *

Она почувствовала, что опять просыпается.

«Нет, Господи, нет! – взмолилась Оксана. – Я не хочу возвращаться в эту тупую, безрадостную, бесполезную жизнь, в которой ничего нельзя изменить! Не хочу созерцать эти потерянные годы, десятилетия пустоты! Вкушать бесконечную скуку, отъединённость от людей, замкнутость на самой себе! Не хочу войти с этим в вечность! Я хочу остаться в моём сне!»