Текст книги "Ритер"

Глава четвертая,
о неопределенности

Стоя в дверном проеме, Васильев окинул взглядом площадку перед храмом. Четыре группы молодых людей, разбившись строго по школам, сидели поодаль друг от друга и переговаривались. Было видно, что все растеряны и обескуражены. Отдельно от всех, обхватив голову руками, сидел парнишка, прочитавший заклинание, которое, очевидно, и было причиной столь странного перемещения.

С того момента, как они попали сюда, прошло уже часа два. За это время были перепробованы все доступные способы быстрого возвращения. В начале, когда после короткого спора большинство присутствующих согласились, что они попали в это неведомое место с помощью магии, отец Никифор объявил, что только молитва Господня сможет вернуть их назад. Он быстренько провел молебен на площадке перед «языческим капищем». На службе истово молились и крестились рукопашники, один ушуист, Чубенко и сам Васильев. Остальные стояли в стороне. Когда стало ясно, что молитва не помогла, Никифор предал анафеме главного жреца Перуна Алексеева и парнишку, читавшего заклинание, но и это не принесло результата. Храм никуда не исчез, и родной зимний стадион обратно не появился. Впрочем, хотя глава рукопашников Щекин напомнил, что «анафема» – это отлучение от церкви, а отлучать тех, кто к церкви не принадлежит, как бы и смысла нет, оба «проклятых язычника» выглядели очень расстроенными.

Отец Никифор прочитал еще несколько молитв, с прежним успехом. Тогда, очевидно, разочаровавшись в христианских методах, Васильев попросил всех вернуться в храм и построиться так, как они стояли при телепортации, а парнишку-ведуна повторить заклинание. Люди подчинились, кто-то нехотя, кто-то радостно и с надеждой. Даже отец Никифор, заявив протест против участия в языческом шабаше, встал на свое место. Незадачливый ведун срывающимся голосом прочитал заклинание, но ничего не произошло.

После первой неудачной попытки Васильев, на всякий случай, попросил отца Никифора не креститься и не плевать через плечо во время обряда, поскольку это может ослабить действие чар. Нехотя священник согласился, однако и второе, и третье чтение заклинания не дало никакого результата.

Тогда вперед вышел главный жрец Перуна и исполнил несколько обрядов, весьма загадочных, но не только не вернувших невольных странников домой, но и никак не поменявших окружающий пейзаж.

Разочаровавшись теперь уже и в потугах язычников, Васильев вежливо осведомился, не владеет ли глава школы ушу Жихарев какими-нибудь тайными даосскими обрядами, которые могут помочь в данной ситуации, но получил отрицательный ответ. Посмотрев в глаза Рыбникову, спонсор, по-видимому, сразу понял, что японские ками и тэнгу тоже вряд ли смогут помочь, и дал команду расходиться.

Все вышли из храма, в котором было всё же достаточно прохладно, а сам Васильев с отцом Никифором, Чубенко и всеми четырьмя главами представленных на фестивале школ расположился на его ступенях.

– Ну что скажете, братцы, – начал он, – где мы хоть?

– Где-то на юге, – потянул воздух носом глава «китайцев» Жихарев. – Влажно. Тропики. Это может быть Америка, Африка, Индия, Индокитай, какой-нибудь остров в Тихом океане. Что за божок в храме, я понятия не имею. Но больше похоже на что-то азиатское. Думаю, все же Индокитай.

Отец Никифор истово перекрестился.

– Очень точный адрес, – проворчал Чубенко.

– Надеюсь, что мы хоть в нашем мире, – протянул главный жрец Перуна Алексеев.

– Доигрались вы со своим язычеством, – злобно бросил ему Щекин.

– Стоп, братцы, – скомандовал Васильев. – Ссориться будете, когда домой вернемся. Давайте решать, что делать дальше.

– Ясно что, выбираться отсюда, – буркнул Щекин. – Вон дорожка в джунглях. Идти надо.

– И сразу в российское посольство, – добавил Чубенко.

– Интересно, что мы скажем в посольстве? – поинтересовался Алексеев.

– Давайте сначала выйдем отсюда, – поежился чиновник.

– А куда придем? – поинтересовался Жихарев. – Если места дикие, здесь могут жить очень негостеприимные племена. Могут и напасть, если мы на их территорию зайдем.

– А ты уверен, что мы сейчас не на чьей-нибудь территории? – поинтересовался у него Рыбников. – Храм-то чисто убран, площадка перед входом не заросла. За ним ухаживают.

– Значит, рядом есть люди, и мы можем их найти и сориентироваться, – повеселел Васильев. – Ну что, идем?

– Давайте для начала обсудим, как с ними будем разговаривать, – предложил «китаец» Жихарев.

И тут лес огласился дикими криками.

Глава пятая,
о первой схватке и первых жертвах

Антон сидел в кругу ребят из своего клуба. Беседовали, естественно, о том, куда они попали и как это случилось. Шок первых минут прошел, а после комедии с ритуалами, устроенной спонсором, чувство реальности окончательно вернулось ко всем присутствующим. Если, конечно, человек, непонятным образом в мгновение ока перенесшийся из России в неведомый храм в тропиках, может говорить о чувстве реальности.

Сами не зная о том, ребята полностью повторили рассуждения «командиров» и быстро пришли к выводу, что попали они либо в южную Индию, либо в Малазию, и лучшее, что можно придумать, это идти по тропинке, виднеющейся в лесу. Сейчас Таня сидела, обхватив колени руками, и молчала, а парни активно обсуждали, что могло явиться причиной их столь внезапного переноса в пространстве.

– Доигрались эти язычники, – ворчал Пак. – Где только такое заклинание нашли?

– Да он же сказал, у какой-то бабки, – ответил Антон. – Никогда бы не подумал, что такие вещички работают.

– Он, кажется, тоже, – хмыкнул Пак.

– Хотел бы я знать, когда мы до цивилизации доберемся, – произнес Толя, один из молодых ребят, обладатель синего пояса по карате.

– Да, и с каким местным населением мы еще здесь встретимся, – покачал головой Антон. – Не думаю, что здесь живут спокойные миролюбивые финны.

И тут из лесной чащи, держа длинные бамбуковые палки наперевес, выскочили человек двадцать белобрысых бородатых мужиков, в рубашках и штанах из мешковины, плетеных лаптях и кинулись на сидящих на поляне людей.

Все вскочили со своих мест. Антон выхватил из-за пояса нунчаки. Одну пару он тут же передал Паку, другую зажал в руках, готовясь к бою. На них неслись четверо атакующих. Антон увидел, что к бамбуковым палкам были прикреплены металлические наконечники. Попросту говоря, это были самодельные копья.

Шагнув вперед, Антон увернулся от выпада копья и ударил нунчаками по голове противника. Тот охнул и повалился на землю. Тут же перед парнем предстал второй нападающий. Этот уже осторожничал: делал неглубокие выпады и тут же отступал. Антон никак не мог сблизиться с ним настолько, чтобы достать его своим оружием. Ему уже стало ясно, что перед ним противник, не слишком искусный в бою, но всё же достаточно опасный со своим самопальным копьем. По левую руку от Антона возник Толя, по правую Таня.

– Таня, уйди, – крикнул Антон.

Где-то сбоку что-то дважды грохнуло. Крики на площадке усилились, и через несколько секунд мужик, с которым дрался Антон, резко развернулся и бросился наутек. Пробежав вслед за ним несколько шагов, Антон остановился. Тут же мимо него пронесся еще один нападающий. Обернувшись, Антон увидел, как айкидока Константин с Колей, вторым синим поясом из секции карате, прижимают к земле четвертого нападающего. Костя выкрутил его правую руку, а Николай неумело пытался завести левую за спину. Впрочем, Антон сразу понял, что это не требуется, настолько качественно выполнил прием Константин. Пак, сжимая нунчаки в руках, осматривал лес.

Антон оглянулся в сторону храма, увидел, что спонсор сидит на ступеньках, зажимая рукой с пистолетом рану в левом плече.

– Ребята, тащите сюда тех, кого захватили, – крикнул Рыбников, стоящий чуть поодаль с обнаженным мечом в руке.

Константин с Николаем подняли пленного и повели к храму. При этом Костя настолько умело перехватил руку, что мужик не успел даже охнуть. Сделав знак Толе, Антон заткнул за пояс нунчаки. Они подхватили поверженного Антоном нападавшего и поволокли туда, куда указал Рыбников. Антон заметил, что два рукопашника тащат в том же направлении еще одного оглушенного пленника.

Когда они подошли к входу в храм, их наставник уже колдовал над раной спонсора. Даже не обернувшись, он скомандовал:

– Таня, здесь я разберусь. Посмотри остальных. Есть раненые.

– А она умеет? – нахмурился Чубенко.

– Она врач-терапевт, – буркнул Рыбников. – Два года назад мединститут закончила.

Таня тут же исчезла, а Рыбников, обернувшись к Чубенко, приказал:

– Снимайте рубашку и рвите на бинты. Рану надо перевязать.

– Почему я? – возмутился чиновник.

– Я сказал, снимайте, – рявкнул Рыбников.

Повертев головой и не найдя у окружающих сочувствия, Чубенко снял рубашку и передал ее двоим рукопашникам, которые тут же принялись резать ее штык-ножами на длинные полосы.

Рыбников помог Васильеву скинуть с плеча пиджак, разорвал футболку и принялся перевязывать рану, приговаривая:

– Плохо, что нет дезинфекции, но терпи, Сергей. Рана не опасная. А я и не знал, что ты все еще при оружии ходишь.

– Полезный аксессуар и в наши дни, – морщась от боли, ответил Васильев.

Закончив перевязывать спонсора, Рыбников повернулся к подошедшей сзади Тане. Руки у девушки тряслись, а неестественная бледность говорила, что она находится на грани срыва.

– Что там, Таня? – спокойно спросил Рыбников.

– У ребят небольшие раны, – отстраненным голосом произнесла Таня. – Сейчас перевяжу. Трое нападавших убиты. Двоих спонсор застрелил, третьего рукопашники штыком… И еще этот, язычник…

– Что язычник? – не понял Рыбников.

Таня показала рукой в сторону, отвернулась и села на землю. Толпа, окружившая «командиров», расступилась, и все увидели лежащего на земле без движения парнишку, который читал проклятое заклинание. На его рубахе, прямо напротив сердца, расплывалось большое красное пятно.

Глава шестая,
о фантастических вещах

По команде Рыбникова все быстро направились в храм. Как сказал глава «японцев», если у аборигенов имеется привычка атаковать с копьями наперевес, то они могут и начать обстреливать незваных гостей из луков. Как только в храм внесли тела убитых и втащили пленных, Рыбников приказал Коле и одному из рукопашников встать на страже у входа. Бой длился всего несколько минут, но за это время нападавшие потеряли шестерых: трое были убиты, трое попали в плен. Копья пленных и убитых были распределены между безоружными, как и седьмое, брошенное неизвестным противником и чуть не стоившее жизни спонсору.

Сам Васильев, более или менее пришедший в себя после ранения, немедленно распорядился, чтобы отряд ушуистов самым внимательным образом обыскал храм, и вместе с остальными «командирами» направился к сидевшим у стены пленным. Теперь общее внимание обратилось на них.

Менее всего пленники походили на аборигенов Индонезии: все как один белобрысые, голубоглазые, бородатые и достаточно рослые, с ярко выраженными европеоидными чертами. Тот, которого взяли айкидоки, баюкал вывихнутую руку. Двое других уже пришли в себя и молча озирались.

– Интересная картина, – проговорил Васильев.

– Хотел бы я знать, кто они такие, – поддержал Чубенко.

– Do you speak English?[4]4
  Говорите ли вы по-английски? (англ.)


[Закрыть] – обратился к пленным Рыбников.

Внезапно один из пленных, выпучив глаза, выдал длинную фразу на непонятном языке.

– Да он по-фински говорит, – вскрикнул один из рукопашников.

– А ты по-фински понимаешь? – повернулся к нему Рыбников.

– Да почитай раз десять в год в Финляндию мотаюсь, – самодовольно ответил парнишка. – Челночу.

– Ну и что он сказал? – тут же поинтересовался Чубенко.

– Да бред какой-то, – фыркнул парень.

– А ты все же переведи, – попросил Рыбников.

– Он сказал, что мы будем наказаны за нарушение покоя храма великого Кирипуки.

– Точно бред, – хмыкнул Васильев.

– Спроси, – приказал Рыбников, – кто они и как давно здесь живут.

Парень перевел вопросы, выслушал ответ и проговорил, явно сбитый с толку:

– Они говорят, что принадлежат к племени Оти, а живут они здесь со времен, предшествовавших великой тьме. Он говорит, что весь его народ зовется суоми. Но русские называют их финнами, потому что у них лучшие в этих местах финиковые пальмы.

– Спроси, веруют ли они в Иисуса Христа, – выступил вперед отец Никифор.

Парнишка передернул плечами, но перевел вопрос и затем огласил ответ:

– Говорит, что этого человека они не знают, но если им его покажут, то обязательно поверят.

– Спроси, – скомандовал Чубенко, – не знают ли они, где живут ближайшие европейцы.

Ответ обескуражил всех.

– Они говорят, – сообщил парнишка, – что вся эта земля зовется Европой. И сами они европейцы, как и свеи, и дойчи. Он спрашивает, к какому народу принадлежим мы.

– Скажи, что мы русские, – распорядился Чубенко.

– Он говорит, – перевел ответ пленника парень, – что так и думал. Правда, был очень удивлен нашей одеждой и оружием. До русских поселков всего три дня пути.

Присутствующие изумленно переглянулись. Пленный произнес еще одну длинную фразу.

– Он спрашивает, чем мы занимаемся, – перевел рукопашник.

– Боевыми искусствами, – ответил Щекин.

Услышав ответ, финны начали бурную дискуссию между собой.

– О чем они говорят? – с тревогой в голосе спросил Рыбников.

– Сложно понять, – отозвался переводчик, – что-то про разбойников и грабителей. А-а! Они считают нас разбойниками…

Внезапно, как по команде, все трое пленных сорвались с места и, оттолкнув стоящих ближе всего к ним конвоиров, бросились к выходу. Никто не успел среагировать, однако у выхода их встретили стоящие на страже рукопашник и каратека. Двое мужиков, разом кинувшись на Колю, сбили его с ног и выскочили из храма. Но второй замешкался и получил удар штыком в область сердца. Застонав, он рухнул ничком на пол храма.

– Да что же вы, без убийства не можете! – отчаянно закричал Рыбников, подбегая к раненому. Тот уже бился в агонии.

Глава седьмая,
о выборах главнокомандующего

Теперь уже главы школ, чиновник, спонсор и священник сидели у подножья идола, очевидно, Кирипуки. Их подопечные понуро разбрелись по разным сторонам храма, разбившись, опять же, строго в соответствии со своими школами. Вход теперь охраняли Пак и один из кулачников.

– Короче, – хлопнул себя по ляжке Васильев, прекращая явно затянувшуюся и бесплодную дискуссию, – кончай базар. Время только зря тратим. Предлагаю каждому коротко высказаться – что он считает нужным делать и почему. Сам скажу так: попали мы в места, явно далекие от цивилизации. Эти финны, наверняка, какие-нибудь хиппи, сбежавшие от цивилизации и одичавшие. Но про европейцев они слышали. Поэтому предлагаю выйти на поиски нормальных людей. Тем более что еды у нас нет, а храм, того и гляди, подвергнется новой атаке. Хоть Жихарев и нашел родник, на одной воде долго не просидишь. Что скажете?

– Согласен, – вскинулся Чубенко. – Давайте уходить отсюда.

– Вообще-то, версия насчет одичавших финнов не выдерживает никакой критики, – заметил ушуист Жихарев. – Неужели они так одичали, что тропики от Скандинавии отличить не могут? Я всё же склонен думать, что нас занесло в другой мир. Что касается предложения, согласен, надо искать дорогу отсюда. С этим народом мы уж больно нехорошо поздоровались. Четыре трупа уже.

– Это адские места, – заявил отец Никифор, – где имени Господа Иисуса не слышали. И посланы мы сюда за грех участия в игрищах дьявольских. Потому язычников поганых от наших рядов отвергнуть надо и воинством христовым, помолясь, идти искать земли христианские.

– А вы уверены, отец Никифор, что вас лучше поймут, если вы будете изъясняться на старославянском? – спросил Рыбников.

– Разделяться не будем, – отрезал Васильев. – У нас сейчас каждый человек на счету. Если будет новое нападение, по отдельности нас могут перебить. Давайте дальше. Что скажешь, Борис?

– Думаю, мы всё же в другом мире, – покачал головой главный жрец Перуна Алексеев. – Но то, что здесь есть люди, говорящие по-фински и слышавшие о каких-то русских, радует. Может, здесь есть кто-то поближе к нам. Может, этот мир зеркальный… Не знаю. В общем, надо идти искать этих русских.

– Зеркальный не зеркальный, Малайзия или Филиппины, – пробурчал рукопашник Щекин, – а цивилизованных людей искать надо. Я за поход.

– И я тоже, – поддержал его Рыбников. – Только мы здесь, считай, в боевых условиях. Если что произойдет, действовать надо быстро и согласовано. Иначе, если кого в пути встретим, опять великий хурал будем собирать на тему: «Что делать?» Надо выбрать старшего.

– Так что же, – поднял брови ушуист Жихарев, – ребят звать будем?

– Зачем нам балаган? – пожал плечами Рыбников. – У меня свои ребята, у тебя свои. Кого ни изберем, они всё равно тебе и мне подчиняться будут, если головы на плечах есть. А вот между собой мы должны договориться. Иначе ничего хорошего не будет.

– Согласен, – буркнул Щекин.

– О чем вообще спорить? – взвился Чубенко. – Я, как представитель власти, принимаю командование на себя.

– Сиди, – презрительно бросил ему Васильев, – ты у себя в кабинете командовать, да баб по гостиницам тискать горазд. А здесь от тебя пользы, как с козла молока. Я предлагаю избрать… Никиту.

– Нет, – покачал головой Рыбников, – избирать кого-то из глав школ неправильно. Его главенство в полной мере не примут остальные. Выводить нас должен ты, Сергей.

– Ну, если вы так считаете… – не без самодовольства отозвался Васильев. Было заметно, что он рассчитывал именно на такой ответ.

– Владимир Гермогенович Чубенко – представитель власти, Богом нам данной, – возвестил отец Никифор, – и он должен возглавить поход сей.

– А я за Васильева, – заявил Жихарев.

Рукопашник Щекин несколько раз обвел взглядом собравшихся, потом посмотрел на отца Никифора, потупился и проговорил:

– А я за Чубенко.

– Я за Васильева, – подал голос кулачник Алексеев.

– Так, – подытожил Рыбников, – четыре против трех. Я думаю, итог выборов ясен.

– Нет, не ясен, – вскочил на ноги отец Никифор. – Не пойдут православные с язычниками погаными. Отдельно пойдут воины православные.

На лице у Чубенко отразился плохо скрываемый испуг.

– Да я же православный, отче, – обиженно прогудел Васильев.

– А шабаш бесовский кто собрал?

– Тихо. – Васильев, как бы невзначай, положил руку на кобуру, висевшую у него на поясе. – Я сказал, выбор сделан. Выходить надо всем вместе. Пока я здесь командую, никакого самоуправства не будет. Ясно?!

Отец Никифор явно сник, но промолчал, а вот на лице у Чубенко отразилось явное облегчение.

– Значит так, – скомандовал Васильев, – готовьте ребят к выходу. Пусть твои ребята, Борис, для парня погибшего могилу выкопают. Похороним, да пойдем.

– А может, с собой понесем? – предложил Алексеев.

– Я сказал – похоронить, – жестко скомандовал Васильев. – Тропики, жара. Представляешь, что с ним через сутки будет? Потом сразу выступаем. Если найдем дорогу домой, за телом всегда вернуться можно.

– Выступать будем на ночь глядя? – уточнил Рыбников. – Ты на солнце-то смотрел? Сколько до наступления темноты? Часа два, не больше. Значит, ночевать будем в лесу. Как раз, чтобы этим ребятам за своих убитых поквитаться было легче. Да еще неизвестно, какое зверье здесь водится, змеи, пауки. Здесь хоть каменный храм. Вход всего один. В случае чего, отбиться легче. А на рассвете выступим. За день сможем оторваться прилично.

Васильев ненадолго задумался.

– Согласен. Так и сделаем. Значит так, Борис, скомандуй своим ребятам, чтобы твоего парня похоронили. А ты, Павел, отряди со мной кого-нибудь из своих рукопашников потолковее.

– Это зачем? – нахмурился Щекин.

Васильев неторопливо достал пистолет.

– А жрать вы что собираетесь? Я тут у вас один сейчас охотник. Но одному в лес соваться не хочется. А твои ребята и побоевитее, и экипированы получше. Ботиночки как раз для здешнего леса, ни одна змея не прокусит.

– Давай я пойду, – предложил Щекин.

– Не, ты здесь сиди. Я и сам справлюсь. А пока меня нет… слушаться будете Никиту.

Подойдя к своим ребятам, Рыбников поманил их к себе и быстро произнес:

– Утром выступаем. Попробуем найти следы цивилизации. Васильев командует.

Лица у всех вытянулись.

– Этот?! – Таня недовольно выпятила губу.

– Никита Викторович, – молящим голосом проговорил Антон, – да это же бандит.

– Спокойно, – тихо, но стальным тоном произнес Рыбников, – он мужик тертый, не полезет на рожон и не струсит в критической ситуации. Всех вместе только он вывести может. Так что будете Васильева слушаться… если я не скажу другого.