Текст книги "Закон Зоны"

Про «Всадников» КПК умалчивало. О чем я тоже сообщил своему спутнику.

– Много будешь знать, опять «Чистое небо» приснится, – почему-то зло огрызнулся Колян. – Давай завязывать с ликбезом, и ходу к базе, пока нас тут между делом к замкнутому циклу не подключили. Не нравится мне что-то вся эта движуха в Зоне, ох как не нравится.

Метла из положения лежа перетек в полуприсед, и побежал короткими бросками от дерева к дереву, не рискуя выходить на дорогу, но и не теряя ее из виду. Я двинулся за ним, копируя движения. «Энциклопедия» энциклопедией, а пока своего опыта особо нет, придется чужой срисовывать. Параллельно с накоплением своего.

Дальнейший путь прошел без приключений. Через некоторое время Метла успокоился и пошел нормальным шагом. Что не мешало ему, удерживая палец на спусковом крючке автомата, свободной рукой периодически кидаться болтом в воздух перед собой, промеривая пространство на предмет скрытых аномалий.

По пути нам попалась только одна, видимая и без помощи болта. Серый пыльный вихрь высотой в два человеческих роста лениво кружился над полуобглоданным трупом какого-то животного. Что за зверь погиб в результате столкновения с вихрем, понять было уже невозможно. Время от времени красный ломоть плоти отрывался от туши и исчезал в недрах пыльной воронки. Тогда в серой массе вихря на мгновение проявлялись багровые нити.

– Кормится, – кивнул Метла на воронку, на всякий случай огибая ее по большой дуге. – Потому и не шхерится. Новый вид аномалий – охотники. Теперь большинство из них, когда голодные, лишнего хлама в себя стараются не захватывать. Потому прозрачные на вид как пузырь водки без этикетки. А как нажрутся, ленивые становятся, и все дерьмо обратно к ним прилипает. Как к человеку.

– Не понял.

– Ну, когда у тебя всего богатства только одежка да автомат, ты скромный да работящий, – пояснил Колян. – Ну а как бабло перестает в карманы влезать, так всё дерьмо из человека и лезет. А на то, что вылезло, новое налипает. По принципу подобное к подобному. И получается на выходе не человек, а натуральная воронка из отходов жизнедеятельности.

Я хмыкнул.

– Судя по тому, как ты то бабло считаешь, тебе до воронки недолго осталось.

Метла насупился.

– Ни хрена ты не понимаешь, – сказал он. – Сказка есть такая, что когда-то давно был такой правильный пацан, Робин Гуд, который за свободу ратовал от всяких козлов. Ходил в зеленом плаще, чмырил богатеев, собирал с них бабло. Ну, понятно, экипировал свою группировку по полной, а остальное людям раздавал, чтоб им легче жилось. «Воля» по тем же принципам живет. И хоть мы в сказки особо не верим, но в зеленом ходим не только ради маскировки.

– Понятно, – сказал я. И больше ничего не сказал, хотя хотелось. Потому как прав был Колян – с одним ножом ходить по Зоне опасно. А судя по настрою Метлы, еще несколько слов с моей стороны – и ходить мне в той Зоне с ножом пожизненно.

Лес остался позади. Справа показался полуразрушенный хутор, состоящий из нескольких обветшалых домов, по окна вросших в землю. Впереди же на холме раскинулся длинный бетонный забор, обтянутый по верхнему периметру несколькими рядами колючей проволоки, над которыми маячили наблюдательные вышки. К забору вплотную примыкала бетонная коробка ДОТа, из длинной смотровой щели которого свободно простреливалось всё открытое пространство, не ограниченное забором.

– Дошли, – выдохнул Колян и ускорил шаг.

Не сказать, что его энтузиазм передался мне, когда я не увидел, а буквально кожей почувствовал, как шевельнулся в нашу сторону пулеметный ствол на ближайшей вышке, и как блеснул в щели ДОТа прицел снайперской винтовки. Но выбора не было – даже если бы я вдруг и вздумал повернуть назад, шансов укрыться от пули на открытой местности было примерно ноль к ста одному.

Стволы «проводили» нас до тяжелых ворот, после чего «передали» нас другому сектору обстрела. Теперь на нас было направлено не меньше пяти единиц стрелкового оружия.

– Не бзди, – посоветовал Метла на пути к воротам. – Было дело, как-то нас «борговцы» на дурачка взяли. Почти вся группировка на заданиях была, так они подослали снайпера-вундеркинда с «Энфилдом», который в одну харю весь караульный взвод вычистил, прикинь? Тридцать человек положил – и ушел. А «Борг» потом, типа, штурм сымитировал, по теплым трупам прогулялся. Вот с той поры у нас тут режим повышенной боевой готовности, как на армейском кордоне. Кто чужой приблизится – стреляем без предупреждения. Но со мной всё будет путем.

– Хорошо бы, – сказал я.

На стальных штырях над воротами был натянут потертый кусок зеленого полотна, на котором белой краской был нарисован герб с головой собаки и выведена надпись: «Свобода – это осознанная необходимость. Спиноза». Из прилепившейся к воротам будки вышел человек в таком же бронекостюме, который я видел на охранниках склада торговца Петровича. Да уж, против эдакой защиты даже «Бритва» вряд ли поможет.

– Здорово, Метла, – прохрипело из решетчатой блямбы на стальном шлеме. – Это что с тобой за хрен с горы?

«А, может, все-таки поможет «Бритва»? – подумал я. – Если садануть с размаху да прям в эту блямбу».

– Не пыжься, Мохнатый, это нормальный сталкер, – махнул рукой Колян. – Хочет к нам записаться.

– Что-то больно до хрена в последнее время желающих к нам записаться, – хохотнуло из блямбы. – Не успеваем отстреливать.

– А ты плетку перезаряжай чаще, – посоветовал мой спутник. – Чтобы успевать. И заодно трепаться времени меньше будет. Открывай давай, не тяни крысь за яйцеклетку.

– Научники говорят, нету у ней яйцеклетки, она делением размножается, – прогудел Мохнатый, делая знак рукой. Одна из створок ворот почти неслышно отъехала в сторону, открывая щель, достаточную для того, чтобы в нее протиснулся один человек.

– Ты им верь больше, – бросил напоследок Метла. – Научникам дай волю, они тебя первого в мутанты запишут.

Из блямбы что-то прохрипело в ответ, но я уже не разобрал что, шагая следом за Коляном. Который только миновав ворота базы повесил автомат на плечо и убрал в карман катушку с болтом.

– Смотри, осваивайся, – сказал он, царским жестом обводя расположение бывшей воинской части, оставленной военными и оккупированной группировкой «Воля». Благодаря КПК я уже имел некоторое представление об основных группировках «Зоны». Надо отдать должное «вольным» – получив однажды суровый урок от конкурентов, они превратили свою базу в настоящую крепость. Позиции стрелков на вышках, сваренных из металлических труб, были обшиты броневыми щитами, что практически исключало возможность зачистить площадку наблюдателя с земли даже из снайперской винтовки. К тому же сейчас на ближайшую к нам вышку по лестнице поднимались двое «вольных», облаченных в такие же защитные костюмы, что и Мохнатый. Стало быть, наблюдение на вышках ведется парами, что снижало вероятность снайперской удачи до абсолютного нуля.

– Вот казармы, вон штаб, там столовая, – тыкал Метла в приземистые здания, очень похожие на ДОТы. Металлическая дверь одной из казарм открылась, пропуская внутрь автоматчика в зеленом костюме, и я слегка удивился, прикинув на глазок толщину стен.

– Впечатляет? – хмыкнул Колян, перехватив мой взгляд. – В таких домишках что любую осаду, что выброс переждать – раз плюнуть. По канализациям лазить не надо как раньше, сиди себе, чаи гоняй. А в подвалах наших казарм сухпай минимум на месяц, вода в цистернах. Живи и никуда себе не дуй.

Метла ткнул пальцем в группу зданий на дальнем конце базы.

– Там у нас автопарк. Помимо грузового транспорта БТРы, БМПэшки, даже пара танков имеется.

В голосе «вольного» слышалось неприкрытое бахвальство, и он явно напрашивался на комплимент. Что ж, не жалко. Слова – это в большинстве случаев только колебания воздуха, не более. Потому я не особо полюбил их говорить, даже научившись этому сложному поначалу искусству.

– Сильно, – сказал я. – А где у вас экипировку выдают?

– У нас не выдают, – слегка обиделся Метла. – Мы не «Борг» какой-нибудь, где все с потасканными казенными «калашами» по Зоне шастают и понты колотят. У нас от каждого по способности, каждому по потребности. Способен заработать, и есть какая потребность – плати бабло, и хоть на Т-90 по Зоне катайся, слова никто не скажет. Если же ничего из себя человек не представляет, то судьба ему с раздолбанным ПМом по кустам шхериться в ожидании своего нищенского счастья.

– Ясно, – кивнул я, снова удивляясь про себя. – Ну, а если нет у человека денег?

– Нет денег – есть кредиты, – ощерился Метла. – Дороговато правда выходит, но это вроде не твой случай.

– Не знаю, видно будет, – уклончиво ответил я, прикидывая, на кой мне сдалась группировка с высокими идеями, где каждый сам за себя.

– Хочешь прибарахлиться – вон лабаз моего братана. Скажешь от Метлы, он тебе скидку сделает. Давай обряжайся, я сейчас хабар сдам и в столовой пересечемся. Похаваем и я тебя к вербовщику сведу.

– В смысле «сдашь хабар»?

– В смысле сдам хабар, – слегка раздраженно сказал Метла. – Я – вольный Охотник. Наша рота делает деньги для группировки. Еще есть рота Охраны, Снабженцы, Технари, Разведка, три Стрелковых роты. Но это все не особо интересно. Я с вербовщиком поговорю, он тебя в мое звено определит.

Охотник…

В памяти всплыли последние слова Странника.

«Это же Охотники. Теперь будет рейд… Многие погибнут. Лучше сразу иди в комендатуру «Борга» и сдайся…»

Теперь ясно, что он имел в виду. И понятно, как те Охотники делают деньги для группировки. Остается выяснить, каким образом местные «робин гуды» отдают излишки несчастным и обездоленным.

О чем я и спросил.

– Излишков пока нет, – уже раздражаясь не на шутку рыкнул Метла. – Всё уходит на оснащение группировки. Вот когда появятся, тогда и начнется благотворительность. Пока что на один «Борг» боеприпасов в месяц тратится вагон и маленькая тележка. В общем, хватит воздух сотрясать, рядовой. Экипируйся давай, остальное ты знаешь.

Последние слова Метла бросил через плечо, направляясь куда-то в глубь базы.

«О как! Уже рядовой, – подумал я. – Ладно, Охотник, спасибо за протекцию. Снаряжения прикуплю, а там разберемся. И с кредитами, и с наличными, и кто кому чего должен».

* * *

«Лабаз» был уменьшенной копией наружного дота, расположенного с внешней стороны забора. Однако у него имелось существенное улучшение – стальной бронеколпак на крыше с торчащим из него стволом старенького, но мощного крупнокалиберного пулемета «Утёс».

Еще раз подивившись наличию в своей голове столь обширных сведений о различных видах оружия, я обошел ДОТ с тыла и ткнул пальцем в кнопку переговорного устройства, вмонтированного в бетон. Красным глазком мигнула из ниши видеокамера, направленная мне в лицо.

– Кто такой и какого хрена? – металлическим голосом осведомилось устройство.

– Я. За снаряжением, – в тон устройству отозвался я.

– Чем платить думаешь? Баблом? Артефактами?

– Баблом.

– Покажь.

Резаной бумаги в моем кармане стало поменьше, чем вначале – растопка костра, отчисления Метле, плюс использование по известной надобности несколько уменьшили изначальный ресурс. Но того, что осталось, было еще немало. Я зачерпнул горсть мятых бумажек и протянул руку к камере.

Моя ладонь была еще на середине пути, когда в толще бетона начали гудеть скрытые моторы, отодвигая толстенную стальную плиту, которую язык не поворачивался назвать дверью.

«Да, видать крепко пуганул робин гудов тот снайпер с “Энфилдом”», – думал я, осторожно спускаясь по высоким ступеням узкого прямого коридора.

Тусклые лампочки под потолком позволяли разглядеть лишь очень высокие ступени, на которых споткнуться и сломать себе шею, катясь вниз, было раз плюнуть. Наконец дойдя до конца коридора, я сообразил, для чего был придуман этот аттракцион с полудохлыми лампочками и ступенями – чтобы автоматчик, сидящий в крохотной каморке за ржавой решеткой, видел того, кто спускается, сам при этом оставаясь в темноте.

– А если «борговцы» пяток гранат сверху кинут, будет хоть куда свалить? – участливо осведомился я.

– Проходи, не задерживайся, – раздался из-за решетки абсолютно равнодушный голос человека, которому каждый проходящий мимо норовит сказать какую-нибудь ерунду, на которую он уже давно устал отбрехиваться.

Я не стал спорить и свернул налево в узкий проход, про себя удивляясь, зачем было городить конуру автоматчика так, чтобы из нее простреливался не только коридор, ведущий наружу, но и тот, что шел изнутри.

Однако через мгновение этому факту удивляться я перестал. Так как обнаружился факт, достойный еще большего удивления. Граничащего с отвращением.

Это был склад. Раза в четыре больше, чем склад Петровича. Вдоль стен стояли грубо сколоченные высокие стеллажи, забитые ящиками со снаряжением, оружием, боеприпасами и продовольствием. На бетонном полу раскорячились два блестящих смазкой пулемета «LW 50» и миномет М121. Но причиной моего изумления стали не новейшие образцы американской военной мысли, неизвестно каким образом попавшие на склад торговца группировки «Воля».

В центре склада, со всех сторон окруженный своими товарами в глубоком кресле сидел хозяин, положив тощие четырехпалые лапки на поверхность сварного металлического стола. На плечах хозяина, словно на вешалке, висела зеленая униформа, под которой не было даже намека на какую-либо мускулатуру. А еще на каждом из этих плеч, словно на подставке, лежало по одной абсолютно лысой голове. Из специально расшитого ворота форменной куртки к каждой из них, словно стебельки к шарам одуванчиков, тянулись неимоверно тощие шеи.

Но ворот расшивали не для того, чтобы в него поместились эти шейки, больше похожие на змеиные тела – для них с лихвой хватило бы и обычного, стандартного. Просто между шеями помимо всего прочего рос коричневый сморщенный горб, по величине превосходящий обе головы вместе взятые.

Я невольно отвел взгляд от урода, и уставился на миномет. После мимолетного взгляда на страшное порождение Зоны совершенные линии смертоносной машины несколько отвлекали от жуткой реальности. С которой, кстати, еще предстояло общаться.

– Не удивляйтесь, молодой человек. Все лучшее оружие – лучшим покупателям. Остальным то, что останется.

Голос жуткого хозяина оказался глубоким и насыщенным.

«С таким голосом в опере петь, – подумал я. – Так… Опять. У кого бы спросить, что такое опера?»

– Спасибо за комплимент, – произнес хозяин. – Нечасто в этом подвале приходится услышать подобные мысли.

– Пожалуйста, – пробормотал я.

– Всё, что хотите, можете спросить у меня, – продолжил торговец. – Например, опера – это музыкально-драматическое произведение для исполнения в театре. Информация такого рода бесплатна, так как сомневаюсь, что она вам пригодится в ближайшее время.

– Тогда кто такой Директор и как его найти? – спросил я.

Мутант поджал губы и, как мне показалось, слегка побледнел.

– А это платная информация, – процедил он сквозь зубы. – И у вас нет таких денег, чтобы за нее заплатить. Так что давайте поговорим о том, что вас действительно интересует, и что вы способны приобрести.

Краем глаза я заметил, как на полке справа что-то шевельнулось. Оторвав глаза от миномета, я завороженно наблюдал, как по воздуху к столу медленно плывет продолговатый ящик, приземляется на стол, как сама собой с него аккуратно сползает крышка, словно невидимый рачительный хозяин опасается, как бы она не грохнулась на пол и от такой небрежности не повредилась на ней зеленая защитная краска.

Из ящика выплыл и улегся на стол новенький АК-74М. Ящик тем же загадочным путем отправился обратно на полку, а с разных концов склада невидимые носильщики принесли и сложили на стол четыре магазина к автомату, цинковый ящик с патронами, американский десантный рюкзак, детектор аномалий и радиационного фона, стандартную армейскую аптечку, штатовский недельный сухпаек с комплектом для обеззараживания воды и прошитый кевларовыми нитями камуфляжный комплект обмундирования с защитной маской и прямоугольными кармашками под бронепластины, прикрывающие область груди и живота.

– У вас в карманах две тысячи триста сорок пять рублей, – сказал хозяин. Я про себя отметил, что говорит со мной только левая голова – правая в это время спала. – Не сочтите за невежливость, но время для меня – это деньги, которых постоянно не хватает. Поэтому мне проще посчитать вашу наличность прямо у вас в голове – ведь вы видели ее неоднократно.

«Горбатый телепат-телекинетик… с двумя головами… торгует жратвой и пулеметами… охренеть…»

– Вы можете думать о чем-нибудь другом? – слишком уж вежливо спросил торговец. – Например, о нашей сделке. Слышали поговорку – одна голова хорошо, а две – лучше. Так вот, это про меня. И давайте поговорим о деле.

– Давайте, – сказал я, энергично тряхнув головой и тихо радуясь, что у меня голов не «лучше», а всего одна. В конце концов, какое мне дело, что в «Воле» торгует оружием, и как оно при этом выглядит? Сторговались – разошлись и забыли.

– Именно! – воскликнула левая голова, отчего правая зашевелилась и забормотала во сне. Левая внимательно посмотрела на нее и понизила голос. – Итак, приступим. За ту сумму, что имеется у вас, я готов уступить вам то, что вы видите на столе. Однако если вы к этой сумме прибавите то, что скрыто у вас в каблуке ботинка, я с радостью заменю «калашников» на «Вал», а эти сталкерские тряпки на защитный костюм высшего класса защиты.

Я покачал головой.

– Воля умирающего.

Голова усмехнулась.

– Что ж, каждый живет по своим законам. Однако любой закон что дышло, поворачивается так, как удобно законодательным органам. Ко всему вышеназванному я прибавлю информацию.

– О чем? – поинтересовался я.

– Скорее, о ком, – снова усмехнулась голова. – Ведь вы идете в Зону для того, чтобы узнать о том, кто вы. Не так ли? Ну, плюс, конечно, воля умирающего, который, как вы считаете, спас вам жизнь. Но, думаю, что сейчас вам надо выбрать, что важнее – воля того, кого уже нет, или ваша дальнейшая судьба.

– Я выбрал, – сказал я.

Голова пристально посмотрела на меня.

– Очень странная логика, – наконец произнесла она. – Возможно, это последствия воздействия извне на мозговое вещество. Никогда не думал, что не смогу договориться с немного недоделанным зомби.

Мне вдруг очень захотелось воздействовать извне на мозговое вещество этого монстра. По крайней мере на вещество одной из его голов. Которая говорила слишком много.

Невольно я сделал шаг вперед, однако меня немедленно остановила мягкая, невидимая, но непреодолимая волна, толкнувшая в грудь и отодвинувшая на прежние позиции.

– Вы не сможете причинить мне вред, – устало произнес мутант. – А я смогу серьезно облегчить вашу жизнь.

Тут я каким-то шестым чувством осознал, насколько одинок этот всемогущий торговец, запертый в бетонном бункере.

– Ты не можешь ходить? – спросил я.

Голова дернула уголком безгубого рта.

– Догадался… Природа любит равновесие. Тому, кто может швырнуть пулемет на полкилометра, она не дала самой малости, доступной любому живому существу – возможности перемещать себя без посторонней помощи.

– И поэтому они заперли тебя в бункере…

Это было несправедливо. О чем я и сказал. Добавив при этом:

– Если хочешь, я тебя вытащу наружу. Бесплатно.

Голова усмехнулась снова.

– Не стио́т. Моя судьба – это сидение на одном месте. Здесь, или в другом бункере – какая разница. Но законы, по которым живете вы, молодой человек, мне по душе. Жаль только, что в этом мире благородство возможно лишь при некоторых нарушениях функций головного мозга.

Этот мутант определенно имел поразительную способность действовать мне на нервы. В том числе тем, что на его хамство я не имел возможности ответить. Ни словами – для этого мои мозги пока еще работали плоховато. Ни физически – это было невозможно, да и нехорошо бить ущербного. Хотя если бы дошло до драки, еще неизвестно, не остался ли бы от меня после нее влажный красный трафарет на стене бункера.

– Но поскольку вы доставили мне несколько мгновений положительных эмоций, я в свою очередь попробую вам помочь. Со значительной скидкой! – торжественно изрекла голова.

– Поподробнее можно?

– Конечно, – сказал мутант, для важности слегка прикрыв веки, лишенные ресниц. – Я попробую вернуть вам память. Но поскольку на этот эксперимент требуется значительный расход энергии, возьму я с вас всего ничего.

– Ничего – это бесплатно? – не понял я.

– Ну, не надо понимать всё так буквально, – поджала губы лысая голова. – Ничего по сравнению с моими энергозатратами. Скажем, две тысячи триста сорок пять рублей, которые лежат у вас в кармане, меня устроят.

Я пожал плечами. Что ж, надо попробовать. Вдруг это существо вернет мне память о прошлом…

– А если ничего не получится? – спросил я.

– Деньги за прием у врача люди отдают вне зависимости от результата, – металлическим голосом произнес монстр.

– Понятно, – сказал я, подходя к столу и выкладывая на него цветные бумажки. Которые, честно говоря, в моих глазах по-прежнему не имели никакой ценности. – Пробуйте.

– Вот это деловой разговор, – хмыкнул мутант. Куча цветных бумажек взлетела, словно подхваченная ветром охапка желтых листьев, и исчезла где-то в темных недрах склада.

– Возможно, что в случае удачи наша следующая сделка все-таки состоится.

Голова мутанта скосила глаза направо и тихонько произнесла:

– Братишка, подъем. Нужна твоя помощь.

На мгновение в бункере повисла мертвая тишина. А потом я увидел глаза «братишки».

Абсолютно белые, ничего не выражающие глазные яблоки, уставившиеся на меня.

От этого взгляда я невольно отшатнулся и прижался к стене. Мне показалось, что прозрачные белесые ледяные пальцы коснулись моего лба, проникли сквозь лобную кость черепа и принялись сосредоточенно ковыряться в мозгу.

Это было больно. Очень больно. Больно настолько, что я лишь краем сознания ощущал, как мои ногти скребут стену, словно мое тело независимо от моей воли пыталось прорыть в толще бетона нору, и спрятаться в ней, чтобы хоть как-то отгородиться от всепоглощающей боли, в которой тонуло мое сознание.

Но боль не отпускала. Она нарастала, раздирала извилины, проникала между ними, и лезла глубже, заставляя мое тело сотрясаться в конвульсиях. Сейчас я словно видел всё со стороны – склад, себя, корчащегося у стены, мутанта, его головы, одновременно сверлящие меня взглядами, и капли пота, выступившие на лбу разговорчивой левой головы.

– Не понимаю… Ничего… не получается… – прошептал безгубый рот. – Брат… помоги…

«Он и так помогает… своими бельмами…» – пришла мысль ниоткуда.

Ошибочная мысль.

Потому, что сейчас мутант обращался вовсе не к своей левой слепой голове.

Горб, разделяющий головы сиамских братьев, шевельнулся, отчего количество продольных складок на нем увеличилось вдвое. Между складками, расположенными по центру горба, появилась щель, увеличивающаяся с каждой секундой, в которой мертво мерцал ослепительно белый зрачок, окаймленный абсолютно черной радужкой.

Это был глаз. Который взглянул на меня лишь на мгновение. Этого было вполне достаточно, чтобы мое тело разорвало на тысячу кусков. Как и весь остальной окружающий мир.

* * *

Очнулся я от ощущения холода и жуткого дискомфорта. Помимо того, что у меня нестерпимо болела голова, на нее непрерывной струей лилась ледяная вода. Боль изнутри и мокрый холод снаружи достаточный фактор для того, чтобы прийти в себя и громко застонать.

– Жить будет, – произнес кто-то. – Только мало и хреново. Если умных людей слушаться не станет.

Я через силу открыл глаза, не надеясь увидеть ничего хорошего.

Так и есть. Лучше бы не открывал.

За железным столом по-прежнему сидел двух (или трех?) головый мутант, а над моей макушкой без чьей-либо видимой помощи висел наклоненный кувшин, из которого лилась струйка воды.

Я отмахнулся от кувшина и встал, держась за стену. Перед глазами плавало с десяток лысых голов, внимательно смотрящих на меня. Неприятное состояние.

Кувшин нерешительно покачивался в воздухе рядом со мной. Я протянул руку, отловил его за ручку и сделал несколько глотков ледяной воды. Остальное выплеснул на лицо.

Вроде, немного полегчало. Головы монстра собрались в стандартный комплект. Черный глаз скрылся в складках горба, правая голова по-прежнему дрыхла, лишь левая пристально смотрела на меня, всем своим видом выражая искреннее сочувствие.

– В вашем мозгу кем-то поставлен мощный ментальный блок, с которым я, к сожалению, не могу справиться, окончательно не лишив вас разума, – сказал мутант. – Вам следует обратиться к другим местным специалистам. Возможно Болотник сможет вам помочь. Или, на худой конец, академик Захаров из научного лагеря. Если, конечно, последний не сдаст вас в свою поликлинику для опытов, как какую-нибудь волкособаку. Кстати, вы не подумали насчет моего предложения? На мой взгляд, неплохая цена за предмет, о котором вы ничего не знаете.

Я аккуратно поставил кувшин на стол и направился к выходу. Больше мне здесь было нечего делать. Немного обидно, конечно, остаться без снаряжения и столь ценимых в этих местах бумажек, на которые это снаряжение можно было купить. Но ведь если разобраться, то обида – это состояние, когда не получаешь того, что хотел получить от других людей. Людей, а не безногого мутанта, обреченного до самой смерти сидеть в своем бетонном саркофаге, набитом снаряжением. Чужим снаряжением. Которое он сам никогда не сможет использовать. Интересно, на что тогда ему эти цветные бумажки?

Я остановился и, обернувшись к несчастному, сказал:

– Если не можешь ходить, но можешь двигать предметы, почему бы не перемещаться, двигая то, на чем сидишь?

И снова двинулся к выходу. Моя нога уже стояла на первой ступеньке, когда сзади раздалось сдавленное:

– Постойте… подождите…

– А смысл? – спросил я оборачиваясь.

На мутанта было жалко смотреть. Никогда бы не подумал, что самоуверенный череп, обтянутый блестящей кожей, может выглядеть растерянным.

– Но я… я никогда не задумывался над этим… я с детства в таком состоянии… я привык, что меня возят другие… – бормотал мутант, нервно вцепившись лапками в подлокотники кресла. – А вдруг я не смогу?

– Да ладно, – сказал я. – Попробуй. Считай, что врач дал тебе совет бесплатно.

– Постойте, – слабо пискнуло существо, которого я про себя не мог называть иначе как Монстром – по сравнению с ним даже ктулху казался совершенным творением природы. – Я должен отблагодарить… Вы мне надежду дали… Возьмите… ну, хотя бы пистолет Макарова.

Сейчас даже ради такого предложения стоило вернуться. Что я и сделал.

Оружие приятно холодило ладонь. Я выщелкнул из рукоятки пустой магазин. Жаль, конечно, что без патронов, но для начала и это неплохо. Был бы ствол, патроны найдутся.

Картонная коробка сама собой подползла ко мне по поверхности стола.

– Это тоже вам, – буркнул мутант. Отчего-то мне показалось, что он уже жалеет о своем благородном порыве. Однако, это были не мои проблемы.

Я взял предложенное, однако коробка на шестнадцать патронов для ПМа показалась мне слишком легкой. Открыв ее, я усмехнулся про себя – так и есть, заполнена ровно наполовину. Что ж, на безрыбье и за восемь патронов спасибо.

Я зарядил пистолет, засунул его за пояс, кивнул на прощание хозяину склада, и наконец-то покинул это душное помещение. Проходя мимо автоматчика, я заметил его удивленный взгляд, но так и не понял, чем он вызван. То ли не часто новички выносили с этого склада хоть какое-то оружие, то ли вообще редко покидали его живыми.

* * *

– Ну чо, никак прибарахлился?

Непонятно, чего было больше в голосе Метлы – удивления или уважения. Мне показалось, что поровну того и другого.

– Много отдал за ствол?

Я хмыкнул.

– А ты как думаешь?

– Думаю, прилично, – Метла растянул губы в улыбке. – Оружие в группировке дорогое. Но новое, и потому качественное. Смотрю, глянулся ты брату, что он для тебя на нулевый «макар» расщедрился.

– Ага, я заметил. Симпатия из него так и перла. Слушай, Колян, а он правда твой брат?

– Что, непохож? – осклабился «вольный». – Правда. Двоюродный. Мамкина сестра в восемьдесят втором на первом энергоблоке работала. Ну, ее взрывом «Ноль» и накрыло.

– Взрывом «Ноль»? – переспросил я.

Хоть эксперимент Монстра и не увенчался успехом, но он определенно расшевелил кое-какие воспоминания в моей голове. Мне показалось, что я что-то припоминаю, но ухватить за хвост ускользающую мысль не удавалось.

– Ну, это самую первую чернобыльскую аварию так называют. Когда при пробном пуске реактора Первого энергоблока произошел разрыв технологического канала. От того разрыва радиоактивной пылью несколько тысяч километров накрыло. Говорят, народу в Припяти померло не счесть, детишек особенно. Но тогда дело замяли. Пока в восемьдесят шестом на Четвертом энергоблоке уже несколько каналов не рвануло.

– А что потом рвануло в Саркофаге, и откуда взялось первое излучение-выброс, так никто и не знает… – сказал я неожиданно для самого себя.

– Точно, – хмыкнул Метла. – Слушай, Снайпер, вот смотрю я на тебя и ни фига не понимаю. Если предположить, что ЗГРЛС облучила тебе только одну половину мозга, то другая половина у тебя варит очень неплохо даже для опытного сталкера. Ну не помнишь ты, как тебя зовут и с кем ты неделю назад трахался – да и хрен с ним, не особо важная это для Зоны информация. Но то, что ты в Зоне не новичок, это сразу видно. Однако ни в одном КПК твоей фотки нет и твоей физиономии здесь никто не знает, я уже кинул запрос по базам – глухо как в Т-90. Что за хрень, не подскажешь?

– Не подскажу, – покачал я головой. – Самому б кто подсказал.

– Ну и ладно, – неожиданно съехал с темы Метла. – На нет и суда нет. На обед ты опоздал, вербовщика где-то черти носят, так что пошли пока к костру, я тебя с пацанами познакомлю. Заодно и перекусим чего-нибудь. У моего звена всегда найдется, чего пожрать помимо казенной пайки.

Костер обнаружился недалеко от лабаза Монстра. Разведен он был в старой прокопченной чугунной ванне, на краях которой лежали заостренные арматурины. Нанизанные на арматуру большие куски мяса уже источали восхитительный аромат, от которого заныл до боли мой измученный концентратами желудок. Вокруг костра в расслабленных позах сидели трое «вольных». Двое поминутно прикладывались к желтым пивным банкам с надписью «Zona premium». Третий теребил струны видавшей виды гитары, напевая задушевно-народное:

 
– Голуби летят над нашей зоной —
Голубям нигде преградок нет.
Как бы мне хотелось с голубями
На родную землю улететь.
 
 
Но забор высокий не пускает,
И колючка в несколько рядов.
Часовые с вышек наблюдают
И собаки рвутся с проводов…
 

– Здоровеньки булы, – поприветствовал отдыхающих вояк Метла. – Как пивко, пацаны?