Текст книги "Закон монолита"

– Безнос, ты совсем офонарел? Неподчинение приказу? – тихо спросил Син, доставая из кармана нож Рудика, ту самую «шестерку», похожую на портативное копье. Сухо щелкнул клинок, вылетая из рукояти.

– Это ты берега попутал, – прямо глядя в глаза Сину, проговорил боец. – Твой отец, помнится, от вызова не отказался. И ушел достойно, упокой его Зона. А с тобой последнее время что-то не так, гетман. К людям относишься как к скотине, с мутантами путаешься, человечину жрать заставляешь…

– Это с нами не так, что всё это терпим, – сказал второй боец с «Вихрем» в руках. – Прогнила «Воля». Не группировка, а живой труп, типа тех слепков, что снаружи скребутся.

Бойцы глухо заворчали. В воздухе явно запахло бунтом.

Но тут раздался частый топот «берцев» по асфальту и к собравшейся толпе подлетел запыхавшийся парень с крутым погонялом «Тесак», тот самый, кого Син послал в «їдальню».

– Сгнил одноглазый, как есть разложился напрочь! – выпалил он. – Один скелет остался и вонючая лужа под ним!

– Что-то он больно быстро развалился, даже для мутанта, – с сомнением в голосе проговорил Безнос. И, повернувшись ко мне, спросил: – Это ты его?

– Ага, – безразлично проговорил я.

– Члена группировки, – уточнил гетман, явно вздохнувший свободнее оттого, что беседа перешла в другое русло.

– Да в гробу мы видали такого члена, – непочтительно бросил Безнос, сплюнув себе под ноги. – Туда ему и дорога. Интересно просто, с чего это он так резко расплылся.

– Мутант, – пожал плечами Тесак, переводя дыхание после пробежки до столовой и обратно. – С ними чего только не бывает.

Безнос, похоже, пользующийся в группировке большим авторитетом, почесал в затылке. Сунул в рот сигарету, поджег, затянулся. И сказал:

– Да и хрен с ним, с мутантом. У нас тут посерьезней дело намечается. Что ж, гетман, как я понимаю, появилась у тебя реальная возможность отомстить за смерть отца. Завали вызвавшего, и я первый признаю, что вожак у нас реально зачетный.

– Правильно! Красиво сказал! Годно! – раздались голоса. Через несколько секунд вся толпа бойцов одобрительно гудела, одновременно расступаясь и образуя круг, внутри которого как-то сами собой оказались мы с Сином. М-да, разрулил безносый и правда грамотно. Убью я Сина, и быть шрамированному главарем «Воли». Син убьет меня – что ж, получается, Безнос конкретно приподнял авторитет гетмана, типа, я, шеф, в тебе никогда не сомневался.

– По закону свободы каждый бьется тем оружием, что имел при себе в момент вызова, – провозгласил Безнос. И, сплюнув на землю недокуренную сигарету, махнул рукой: – Начали.

Твою ж душу! Зря я, пожалуй, пистолет на землю бросил. Потому как Сину явно начала нравиться сложившаяся ситуация. Улыбнулся, «шестеркой» вертанул раз, другой, третий, да так, что клинок от скорости расплылся в воздухе. По ходу, сынок в папашу пошел, знает, с какой стороны у ножа рукоятка…

Я сунул руку за пазуху и вытащил оттуда метательный нож. Хорошая металка, породистая, да только предназначенная не для ножевого боя. Нет, режет он неплохо – колбасу там, или карандаш заточить подойдет вполне. Но металка – она и есть металка. Махаться им нож на нож все равно что со штыком от «мосинки» на кабана идти. В теории заколоть хрюнделя, конечно, можно. Но неудобно, блин! И у кабана шансов завалить тебя при таком раскладе будет намного больше.

А вот пика с пятнадцатисантиметровым клинком в руке у Сина словно создана для отправления шибко шустрых сталкеров в Край Вечной войны. Ей что горло или брюхо противника вскрыть длинным резом, что пропороть тычком до самого позвоночника – без проблем. И с учетом навыков Сина мои шансы выжить в этой схватке довольно мизерны.

Впрочем, я надеялся не только на нож. Вернее, не столько на него. У меня помимо куцей металки имелось еще кое-что, чем можно было ответить потомственному мастеру ножевого боя. И когда тот плавным, но быстрым движением бросился ко мне, слегка отведя руку в сторону для длинного, широкого реза, я просто нанес прямой удар ногой в корпус противника. Таким пинком удобно что двери вышибать, что дух из человека, бегущего тебе навстречу.

Однако мой удар… не достиг цели. Неожиданно быстро сместившись вправо, Син поставил жесткий блок левой рукой.

Больно, блин! Будто палкой по ноге заехали. Немного выше б заблокировал, и моему колену мало не показалось бы. Неплохо сынок покойного гетмана себе предплечья набил-накатал. Значит, единоборствами увлекается, и серьезно. Это плохо. Признаться, я именно на свои навыки рукопашки надеялся. Получается, нашла коса на камень…

Но то, что твой противник оказался хорошо подкован в махаловке, совершенно не повод сдаваться. Поэтому вместо того, чтоб провалиться вперед после неудачного удара, я всем телом рванулся вправо, уходя в кувырок.

И правильно сделал. То место, где я должен был оказаться, с легким свистом рассек клинок «шестерки». Син явно метил в шею, чтоб одним махом покончить с проблемой в моем лице. Попал бы – сто пудов располовинил сонную артерию, и трахею заодно.

Но – не попал. А я, кувырнувшись вбок, уже стоял на ногах.

Раздосадованный промахом, гетман вновь бросился на меня. Расчетливо, грамотно, тоже понимая, что я далеко не просто мишень для тыканья в нее ножиком. Сгруппировавшись пошел, стремительно, как акула, твердо решившая убить свою жертву. И нож в руке зажат «финским» хватом, с упором в ладонь. Реально копье длиной без малого в половину руки. То есть, решил сменить тактику и отработать ножом как стилетом – один фатальный укол, после которого можно и резануть вбок, расширяя рану.

При этом руку Син держал не статично. «Плавала» рука. Вбок, вверх, вниз… Поди пойми куда воткнет этот урод пятнадцатисантиметровую пику. Твою ж дивизию, где он всему этому научился?

Думал я об этом, бросаясь навстречу сопернику с занесенным для удара ножом. Возможно, слишком явно занесенным. Поведется ли?

Повелся. Даже тень улыбки на его лице проскользнула. Всегда приятно осознавать, что твой противник дурнее тебя.

На то я и рассчитывал. И когда до кончика «шестерки», направленной в меня, оставалось от силы полметра, я упал. Ногами вперед, целясь каблуком «берца» в колено Сина. Инерция разбега тащила меня вперед, и на встречке мой маневр вполне мог получиться. А там потерявшего равновесие и падающего на тебя противника можно ножом доработать. Просто клинок подставить, сам насадится.

Маневр мог получиться… Должен был.

Но не получился!

Сынок гетмана оказался куда более подкованным в рукопашном и ножевом бое, чем я рассчитывал. По ходу, с пеленок из зала не вылезал. И мою задумку раскусил на раз-два-три. Подпрыгнул, сволочь, в прыжке долбанув ногой по моей руке, в которой была зажата металка. Не знаю, смог бы я повторить такой трюк. На тренировке – может быть, раза со второго-третьего. А в скоротечном бою вряд ли…

Кисть ломануло тупой болью. Металка, выбитая из пальцев, улетела куда-то. А сверху на меня навалилась туша Сина.

Здоров кабан… С учетом брони кило на сто двадцать легко потянет, а то и поболее. По ходу, помимо рукопашки еще и железо таскал, долго и вдумчиво. Машина из тренированных мышц, а в одежде и не скажешь. Бывает такое: вроде обычный человек, а как футболку скинет – мама дорогая, одни мускулы. Будто оплетен человек ими, словно веревками.

По ходу, с Сином то же было. На человечине что ли накачался, каннибал хренов? Как там Охтыж говорил? Белок представителей своего вида усваивается идеально? Оно и видно…

Про всё это я думал, обеими руками удерживая руки гетмана с ножом, клинок которого навис над моим кадыком. Сейчас Син держал «шестерку» на манер двуручного меча, благо длина рукояти позволяла, и давил, давил, давил… При этом острие ножа медленно, но неуклонно приближалось к моему горлу – гетман был явно тяжелее, да и посильнее меня. Плохо. Очень плохо…

Прожекторы ярко освещали импровизированную арену, и я отчетливо видел руки гетмана, сжимавшие рукоять «шестерки». Правую ближе ко мне, левую подальше. На указательном пальце правой, побелевшей от напряжения, даже немного вскрылся тонкий, уже еле заметный шрам, на котором выступили алые бисеринки крови.

– Я ж говорил, не попадайся на моем пути, сталкер! – выдохнул мне в лицо главарь группировки «Воля». Изо рта у него воняло жареным мясом с той самой легкой омерзительной ноткой, от которой с час назад меня столь душевно вырвало в столовой Охтыжа. Тошнота явно не вовремя немедленно подкатила к горлу – я даже невольно чуть голову повернул в сторону, чтоб себе же на лицо не блевануть…

И увидел сигарету с мундштуком, смятым зубами Безноса, которую он выплюнул перед боем. От нее еще слегка шел сизый дымок. Хорошие сигареты курит авторитет «вольных», по ходу, гуманитарные американские, из тех, что получают военные на кордоне. Местное зоновское курево заправилы черного рынка черт-те чем набивают вместо табака, а штатовские и без затяга тлеют до мундштука…

Это у меня в бою всегда так – думаю про всякую хрень, к битве ну совершенно отношения не имеющую. А когда меня банально убивают, так хрень та прям водоворотом в мозгах полощется, не остановить. Я чувствовал, как медленно, сантиметр за сантиметром опускается остро отточенный клинок к моему горлу, и ничего не мог с собой поделать – все мысли были о том, чтоб не вдохнуть в себя тошнотный выдох гетмана, плюс еще вот эта чертова сигарета. Интересно, кто из нас первым потухнет навеки – я или она?

И вдруг меня словно молнией ударило! Озарило. А вдруг?..

Собравшись с силами, я со всей дури саданул коленом в пах Сина. Снизу вверх… И даже вроде как попал, ибо давление на меня сверху слегка ослабло. Это нормально. Получив даже слабый удар по гениталиям, мозг человека автоматом переключается на оценку ущерба – целы ли колокола? Не требуется ли им экстренная терапия в виде прыганья на пятках и холодного компресса?

Воспользовавшись секундной передышкой, я отпустил Сина, резко протянул левую руку в сторону, схватил сигарету и прижал ее к слегка кровящему шраму на пальце гетмана. Плоть, которой коснулся тлеющий огонек, слегка зашипела.

Син вздрогнул – и рассмеялся.

– Дурак ты, – пророкотал он мне в лицо, наваливаясь на нож с новой силой. – Как есть дурак. Дураком и сдохнешь.

Наверно, с его точки зрения я так и выглядел. Бить коленом в стальную раковину бронекостюма и тушить сигарету об палец своего убийцы это все равно, что отвешивать пощечины белой акуле, твердо вознамерившейся тебя сожрать.

Но с моей точки зрения всё было не так однозначно. Я помнил, как в грузовике клинок складного ножа сложился на палец Сина. Пустяковый порез, на который нормальный боец просто не обратит внимания…

Если только тот нож не отравлен слюной мутанта, пришедшего в Зону из другого мира.

Внезапно давление ослабло. Син с ужасом смотрел, как с его пальца стекает мгновенно размягчившаяся плоть – быстро, словно воск, расплавившийся от жара газовой горелки. Как это жуткое размягчение стремительно поднимается выше, охватывает другие пальцы, кисть, обнажая нити сухожилий и белые косточки фаланг…

Глаза гетмана расширились, мертвенная бледность разлилась по лицу. Это был шок человека, увидевшего и осознавшего собственную смерть. Син не был глупцом, он сразу всё понял. Его губы шевельнулись.

– Я сейчас тоже? Как Охтыж?…

– Нет, – сказал я, забирая из ослабевшей еще целой левой руки гетмана нож Рудика. – Так, как умер Охтыж, это неправильно для сталкера. Я же обещал, что зарежу тебя, Син, этим ножом. А я всегда выполняю свои обещания. Умри достойно.

Изо рта гетмана вырвался вздох облегчения. Мне показалось, что он даже слегка улыбнулся. Перед смертью с человека слетает вся шелуха, при жизни кажущаяся важной и необходимой. Сейчас это снова был тот Син, которого я когда-то спас от мучительной смерти.

И вновь я сделал то же самое.

Порез от хорошо заточенного ножа практически не ощущается в первые секунды. Так, будто током слегка долбануло. Неприятно, но терпимо. Поэтому когда гетман слегка приподнял подбородок, я без каких-либо угрызений совести, взявшись за длинную рукоять обеими руками, мощно резанул справа налево, будто траву косил, одновременно перекатываясь со спины на бок.

– Не сопротивляйся, – тихо сказал я. – Отпусти ее спокойно.

Син послушался, благодарно прикрыв веки. Ответить он уже не мог – из рассеченного надвое горла вырвался лишь тихий шелест последнего выдоха. А из располовиненных сонных артерий на землю Зоны двумя мощными струями хлестанула кровь. Я знал, что сейчас Сину не больно. Когда из тебя вместе с неудержимым потоком крови выходит жизнь, это даже приятно. Чувствуешь, как освобождаешься от всей дряни, что накопилась в тебе за длинную и, в общем-то, бессмысленную жизнь. Я умирал, я знаю…

Подняться на ноги оказалось неожиданно сложно – тяжелый бой выпил из меня практически все силы. Но я справился. Встал, стряхнул с клинка на землю капли не успевшей свернуться крови, сложил нож, сунул в карман. Если меня сейчас не пристрелят прям на месте, надо будет «шестерку» разобрать и клинок прокипятить хорошенько. А то ни дай Зона порежешься – и всё. От сталкерских костров держись подальше, в баню не пойди, под горячим душем не помойся. Хотя, блин, откуда тут, в Зоне, бани и горячие души?..

Ну вот, снова меня куда-то не в ту степь понесло. Наверно потому, что сейчас в мою сторону смотрели два десятка стволов, и на лицах тех, кто держал их в руках, дружелюбия и радости по поводу моей победы не наблюдалось совершенно. Не думаю, что «вольные» обожали своего гетмана, но в то же время главарь есть главарь. И тот, кто его убил, враг однозначно. Даже если всё и произошло по закону свободы…

Но тут в тишине раздалось несколько ритмичных хлопков. Это неторопливо, с расстановкой аплодировал Безнос.

– Браво, сталкер, – окончив хлопать, проговорил он. – Браво. Я всё видел в подробностях. Красивую смерть ты подарил нашему гетману – быструю и безболезненную. А главное честную. То, что произошло по закону свободы, в нашей группировке не наказуемо. Поэтому, пацаны, опустите стволы. К этому сталкеру у нас отныне претензий нет.

«Вольные» поколебались – и подчинились. Пока что не приказу, а, скорее, рекомендации от того, кто умел говорить убедительно. Но, думаю, скоро всё то, что говорит Безнос, станет приказами. Пройдет инаугурация, коронация, или как там в «Воле» посвящают в гетманы – и будут зеленые у этого шрамированного по струнке бегать почище, чем при Сине и прежнем гетмане. Непрост этот Безнос, ох, непрост. Я это сразу понял…

И прям сейчас пришло этому подтверждение.

– Но в то же время, – продолжил кандидат в гетманы, – есть один тонкий момент. Вот стоит перед нами сталкер, голова которого сто́ит полмиллиона зоновских рублей, эквивалентных евро. Разумеется, мы к этому сталкеру претензий не имеем, и даже уважаем за то, как он дрался на арене. Но все мы в то же время понимаем, что этот уважаемый сталкер по сути есть хабар, захваченный нашими пацанами и покойным гетманом. То есть, хабар, принадлежащий нашей группировке. Так что нам мешает этот хабар продать со всем к нему уважением?

– Некисло ты, Безнос, ситуацию разрулил, – ухмыльнулся Тесак, вновь поднимая ствол. – Может, всё-таки прострелить ему колени, как покойный гетман собирался? Чисто для гарантии. А то уж больно этот честный сталкер горазд членов нашей группировки валить.

Безнос неторопливо достал из кармана пачку, выбил из нее сигарету, прикурил. Ненавязчиво так показывает будущим подчиненным, кто здесь главный и чьего слова нужно ждать сколько потребуется прежде, чем что-то сделать.

Шрамированный глубоко затянулся, глубокомысленно прищурился и открыл было рот, чтобы изречь очередную мудрость… но подавился дымом и закашлялся. И не мудрено. Подавишься тут, когда за забором в ночной тишине вдруг громко и надрывно взвыла сирена-ревун. По ходу, децибел на сто двадцать, не меньше. С непривычки услышав такое неподалеку можно ластами хлопнуть от разрыва сердца.

Но сталкеры народ крепкий. Хором слегка побледнели с лица, а после ломанулись на стены – смотреть, кто это там столь экстремально развлекается посреди ночи. Ну и я вместе с ними. Интересно же. Как бы ты ни устал после убийства себе подобного, любопытство всегда сильнее усталости.

И сверху, со стены открылась нам прелюбопытнейшая картина.

Мертвецы, до этого рассредоточенные вдоль стен, теперь дружно, всей толпой навалились на ворота. Первые трупы, само собой, плотно насадились на стальные штыри, словно куски тухлого, подгнившего шашлыка на шампуры. Из них во все стороны брызгала черная слизь, они корчились и шипели, словно их и вправду снизу поджаривали. А задние тем временем продолжали давить. Ворота уже ощутимо дрожали, но пока держались…

Пулеметчики же, замершие возле своих пулеметов, не торопились стрелять по толпе мертвецов. Возможно, потому, что сами были под прицелом.

Ибо позади огромной кучи зомбаков стоял БТР-80, на башне которого рядом с люком был установлен тот самый надсадно воющий ревун. Я сразу обратил внимание: он не просто ревел. Его динамик был направлен точно на толпу живых трупов, а те словно загипнотизированные ломились туда, куда указывала им звуковая волна.

В ворота базы «вольных».

Интересная тема. Вот уж не думал, что безумный рев сирены может управлять этими кошмарными порождениями Зоны. Оказывается, может. Что сейчас наглядно демонстрировали члены группировки «Борг» – ибо, судя по красно-черной эмблеме на стальном борту, это их БТР сейчас направлял мертвую биомассу на ворота базы «вольных».

Кстати, бронетранспортер был не одинок. Рядом с ним полукругом рассредоточились еще два «восьмидесятых» БТРа, а также три грузовика с бортами, усиленными железом и оснащенными четырьмя крупнокалиберными пулеметами ДШК – эдакий продвинутый вариант тачанки времен Гражданской войны, способный стрелять во все стороны одновременно.

Но что самое интересное – вдоль бортов и БТРов, и грузовиков висели корчащиеся распятые зомби с распоротыми животами, из которых свешивались обрывки кишок. Интересно, зачем «боргам» такое украшение? Для устрашения «вольных», с которыми у них вечная вражда?

Внезапно ревун заткнулся. Башенный люк БТРа открылся, и над ним показалась голова в черном шлеме с красными вставками по бокам. Понятное дело, стрелять по голове никто из «вольных» не стал – не так же просто «борг» вылез из-под защиты брони.

И правда. Черно-красный поднес ко рту ручной рупор-мегафон и проорал:

– Доброй ночи, зеленые! Не разбудили?

Ответом «боргу» было молчание. Впрочем ответа и не требовалось – красно-черный явно издевался, осознавая явное превосходство в силе. Конечно, стволы пулеметов, направленные на базу, аргумент существенный, но мертвецы, замершие у ворот после того, как заткнулся ревун, пожалуй, козырь посильнее пулеметов будет.

– Короче, зелень, – продолжил «борг» с издевательскими нотками в голосе. – То, что договоров вы не соблюдаете, это и ежу понятно. Подобрали наш хабар, а возвращать не торопитесь даже за денюжку. Подождали мы, подождали, и вот решили вас навестить. Короче, теперь хрен вам по зеленому рылу, а не деньги. Гоните хабар, а мы, так и быть, отзовем трупаков от вашей конуры.

– А где гарантия, что если мы отдадим Снайпера, вы не вскроете ворота и не загоните нам зомби на территорию? – проорал в ответ Безнос – голос у него в режиме вопля оказался довольно зычным. – Сейчас-то вы боитесь, что трупаки его сожрут вместе с нами, а что дальше будет?

– Никаких гарантий, зеленый, кроме нашего слова, – хохотнул «борг». – Которое мы, в отличие от вас, держим всегда. Гоните хабар и спите себе дальше. Эту ночь, так и быть, мы вам дарим. А вот с утра уже будет как получится.

Я стоял, слушал, и медленно закипал. Эти уроды – что красно-черные, что зеленые – сейчас торговались насчет меня, словно на базаре. Ну прям всю жизнь мечтал оказаться хабаром. Товаром, из-за которого местные группировки будут чинить разборки друг с другом. Да хрен вам по цветным рылам!

Я присел пониже, уперся рукой в край стены – да и спрыгнул с нее. Пошли они все лесом, торгаши чертовы!

Прыгать со стены высотой без малого в пять метров это всегда больно, даже если после прыжка уходишь в перекат, гася инерцию удара. Сразу заныли голеностопные суставы и колени, принявшие на себя нехилую нагрузку. Плевать, переживу. Главное что боль не острая, не пронизывающая. Значит, ничего себе не сломал, а остальное – мелочи.

Встал я на ноги – и тут же отпрыгнул в сторону. Когда ревун заткнулся, зомби немедленно ослабили напор на ворота и крайние трупы вновь отправились к стене, на которой столпились люди и откуда явственнее всего пахло живым мясом. И вот один из этих крайних сейчас тащился ко мне – не иначе, познакомиться решил. Правда тащился как-то неуверенно, словно раздумывая, нужно ему это знакомство, или и без него можно обойтись. При этом зомбак крутил мордой, словно принюхиваясь ко мне, и при этом всё больше сомневаясь в моих гастрономических достоинствах.

Ага, вон оно что! От меня изрядно воняло разложившейся мертвечиной – этих ароматов я в кухне Охтыжа нахватался, и, по ходу, еще долго буду смывать с себя приторно-сладковатую вонь. Если выживу конечно. Потому как живой труп явно раздумывал гнилыми мозгами – свой я, или всё-таки живой. Теперь понятно, зачем «борги» на машинах выпотрошенных трупаков развесили. Запах своих тел отбить, чтоб невыпотрошенные зомби не недоедали.

Сомнения кадавра мне были не по душе – вдруг решит, что я всё же живой? Поэтому я их развеял, вломив с ноги в гнилую башку. Спасибо московскому тренеру, ногами драться он меня научил неплохо. Просто руками стучать по черепу живых мертвецов опасно. Попадешь кулаком в зубы или в острую скуловую кость, поранишься – и, считай, сам зомби стал. А процедура перерождения, кстати, весьма неприятная. Помнится, я однажды чуть не переродился…

Отвлеченные мысли бродили в моей голове, пока я забивал «берцами» труп, упавший на землю от моего удара. Голова у них вообще больное место и, пожалуй, единственный способ убить эту тварь. Пуля в мозг, нож в висок, арматурина в глазницу практически гарантированно отправят ходячий труп в лучший мир. А вот в корпус стрелять практически бесполезно. Их пули чуть не надвое рвут, а они все равно идут на тебя, и умирать ни фига не собираются. Феномен Зоны, мать его…

Своего кадавра я уделал с пятого удара – не так-то просто расплющить череп мертвеца каблуками, если его хозяин умер недавно. А это был явно свежий зомби, в почти не порванной униформе службы безопасности Украины. По ходу, недавно СБУ решило очередной рейд в Зону организовать – ну и вот. Сколько еще бродит по Зоне живых трупов в такой же салатовой «цифре» с нашивками, до боли знакомыми каждому сталкеру? Ничему некоторые не учатся, да и, судя по всему, учиться не собираются…

Растоптав в кашу черные от гнили мозги, я пошел прямо на ближайший БТР. Башня бронетранспортера шевельнулась в мою сторону, и на меня уставился черным раструбом крупнокалиберный пулемет КПВТ. Если эта дура плюнет в меня очередью, от моих мозгов даже каши не останется. Но я шел вперед, так как идти больше всё равно было некуда – разве что с толпой зомби корешиться.

Из люка БТРа наполовину вылез «борг» в средней броне, откинул пластиковое забрало шлема и вопросил:

– Это ты Снайпер будешь?

– Ага, это я он буду, – в тон «боргу» отозвался я.

– Тогда залазь внутрь. Ток сначала руки давай на перевязку.

И закрутил на пальце кожаные самозатягивающиеся наручники, которые местные торговцы продают вязанками по десять штук за вполне приемлемые деньги.

– Себе перевяжи чего-нибудь, – посоветовал я. – Шею например, да потуже.

– Ты это, сталкер, не борзей, ага? – нахмурился «борг». – Сказано залезай на броню и давай сюда свои грабли. Или не залезай, и через пять минут зомбаки пообедают твоими шибко умными мозгами.

– А через час генерал Грачев на вашей базе спустит с тебя шкуру и натянет ее на барабан, ибо ты вместо того, чтобы доставить к нему ценный хабар, скормил его зомбарям. Как тебе такой расклад?

– Силой же повяжем, – уже менее уверенно проговорил «борг».

– Рискните здоровьем, – усмехнулся я. – Задолбали уже своими вязками. Короче, или я еду с вами добровольно, и не стреноженный как конь, или пошли вы на хрен. Попробуете задержать силой – не обессудьте.

Сейчас я был очень злой, готовый броситься с ножом на любого, кто попытается на меня наехать. «Борг» это дело вкурил без дополнительных пояснений, и махнул рукой:

– Ладно, твоя взяла. Лезь в машину, поедешь без вязки.

***

…Внутри БТРа воняло соляркой, горелым порохом, прогорклым человеческим потом. И особенно остро – мертвечиной. Последнее – понятное дело – от трупаков, распятых на броне. Так и задумано, чтоб трупная вонь перебивала человеческую. Маскировка, ядрить тех «боргов» в Зону, в душу, в мать с их придумками. Поэтому когда в десантном отсеке боевой машины мне в ребра ткнулись аж три автоматных ствола одновременно, я как-то не особо впечатлился. Коктейль из концентрированной вони прошиб сильнее, оказавшись чересчур даже для моего сталкерского носа, привыкшего казалось бы ко всему.

– Блин, ну и духан у вас тут, – выдохнул я из себя вместе с остатками гораздо менее вонючего воздуха Зоны. – По сравнению с ним запах дерьма фиалками покажется.

– Горын, набзди-ка сталкеру под нос, чтоб продышался, уважь ценный хабар, – невозмутимо бросил по громкой связи со своего места командир БТРа. Ишь ты, ушлый какой, расслышал сквозь рев двигателя. По ходу, штатную внутреннюю связь то ли демонтировали, то ли проигнорили, но танковых шлемов я на экипаже не заметил. Зато оценил внутренние доводки в виде дорогих импортных панелей звукоизоляции и дополнительных бронелистов на полу. Это грамотно придумано – некоторые аномалии могут запросто прожечь броню и атаковать снизу, ежели на них наехать в темноте, или по причине раздолбайства. Спасет или нет еще вопрос, но экипаж всяко будет поувереннее чувствовать себя, катаясь по Зоне.

На шутку шефа команда отреагировала дружным гоготом:

– Ну ты, Пианист, и здоров отжигать! – хлопнул себя по коленям огромный боец, которого назвали Горыном. – Как скажешь – хоть стой, хоть падай!

Я присмотрелся. Похоже, командира этого таза на колесах я знаю. Пересекались в самом начале моего путешествия по Зоне. Запомнился «борг» отсутствием пальцев на левой руке – их там оставалось лишь два из положенных пяти. Небось, из-за этого увечья и позывной ему дали, по тому же принципу, как к лысым порой приклеивается, к примеру, погоняло «Кучерявый», к жирным – «Скелетина», к тупарям – «Доцент», а к шибко умным «Имбециллин».

– А командир у вас затейник, – задумчиво произнес я.

– Угадал, сталкерюга, – хмыкнул тот боец, что сидел ко мне ближе всех – похоже, самый молодой из команды. – Мертвяки на бортах – его придумка. И как тебя с базы «вольных» вытащить без потерь – тоже. Так что сиди и не рыпайся, пока на тебя тоже придумка не нашлась.

И для убедительности ткнул меня стволом автомата в ребра.

– Ты ствол лучше убери, – мягко улыбнулся я. – А то как бы я тебе его в задницу не засунул по самый приклад.

– Чего ты сказал? – ощетинился юный «борг». – Это ты мне?

– А у тебя проблемы со слухом? – поинтересовался я.

– Да я те щас, сука такая…

И отвел приклад своего АК с явным намерением отоварить меня им по физиономии.

Вот это он, конечно, зря. В замкнутом и довольно тесном пространстве, да еще в положении сидя автомат не самое лучшее дробящее оружие. А вот кулаки – вполне. Ими мне не привыкать драться в тесноте. Двинул тазом, послал волну в плечо, и летит в морду супостату костистая болванка, не требующая замаха.

«Борг», не ожидавший от меня такой наглости, треснулся башкой о борт, выронил автомат и схватился за разбитый нос. Я же спокойно откинулся на спинку скамейки. А что еще делать, когда на тебя разом наставились все автоматы, какие были в десантном отсеке – конечно, кроме того, что оказался на полу.

– Тварина позорная, – выл «борг», держась за нос. – Да я тебя щас…

Это он, конечно, обманывал. «Щас» ну точно не получится. Когда тебе ломают шнопак, это не только кровища ручьем. Это еще и звезды в глазах, и, как следствие, дезориентация в пространстве.

Но «борг», несмотря на молодость, был бойцом. Поэтому долго держаться за кровоточащий нос не стал, и бросился на меня…

Неразумный ход. Когда в глазах плавает сдвоенная, да еще вдобавок и смазанная картина мира, попасть кулаком в ненавистную морду крайне сложно. А вот нарваться на пинок под дых – проще простого.

Я в этот пинок хорошо вложился, слегка отжавшись при этом руками от скамейки. Конечно, броня смягчила удар, но своей цели он всё равно достиг, и навороченный костюм не помог – ткань есть ткань, пусть даже усиленная бронепластинами. Это ж не экзоскелет, об который можно стучать конечностями лишь в том случае, если твердо решил их себе переломать.

Поймав удар «солнышком», «борг» неестественно хрюкнул и мешком плюхнулся обратно на свое место, заливая кровью грудные бронепластины красного цвета. Интересно, они их специально так красят, чтоб незаметно было, если их бойцу кто-то морду разобьет и «борг» кровищей умоется?

Услышав возню сзади, Пианист обернулся, глянул, и хлопнул водилу по плечу:

– Тормози.

БТР недовольно загудел движком и остановился.

– Так, – сказал Пианист, еще раз окинув взглядом картину внутри вверенного ему транспортного средства. – Все на выход.

Ну, на выход так на выход. Один из «боргов» открыл двустворчатый бортовой люк и мы вылезли наружу. Ага, остальные машины, по ходу, остались возле базы «вольных». И я даже догадываюсь зачем. По ходу, не переживет Безнос со своей командой сегодняшнего рассвета…

Бойца со сломанным носом выволокли под мышки. Видимо, помимо травмы нюхательного аппарата у него случилось сотрясение мозга, так как по факту извлечения из вонючего салона БТРа «борг» тут же начал блевать.

– Не, ну, нормально, – сказал Пианист, с интересом глядя на блюющего подчиненного. – То есть боец нашей группировки вот так запросто получает трендюлей от обычного сталкера. Это о чем говорит?

Подчиненные молчали. Типичная реакция что военных, что бойцов военизированной группировки. Когда начальство задает вопрос не конкретно тебе, а в пространство, значит, оно разговаривает само с собой, и выпендриваться со своими мыслями по поводу этих речей категорически не рекомендуется. Ибо в подобных ситуациях самый умный всегда крайний.

Так случилось и на этот раз. Пианист сам ответил на поставленный вопрос, одновременно расстегивая кобуру своего «Глока».

– Это нам говорит о том, что такой боец ни хрена не член группировки «Борг», а дерьмо волкособачье, позорящее наш красно-черный флаг. А что нужно делать с теми, кто позорит честь группировки?