Текст книги "Фиктивный брак"

Глава 3

Горизонты были захватывающие, хоть кино снимай по их мотивам.

Из беседы я поняла, что на меня после свадьбы фактически переписывалась финансовая империя Виталия и я становилась единственной владелицей нескольких торговых центров, строительных баз и логистических компаний, а также каких-то ценных бумаг, о которых я имела крайне смутное представление…

– А зачем это все? – поинтересовалась я. – В общих чертах Игорь мне, конечно, обрисовал перспективы развития событий, но я не отказалась бы от более развернутого объяснения того, во что ввязываюсь.

Но что-либо разжевывать мне никто не собирался.

– Возникла такая необходимость, – сказал, как отрезал, Виталий. – Прости, но тебе не нужно понимать механизм операции. Твоя задача сейчас согласиться на предложение либо отказаться. В случае согласия мы с Игорем решим все проблемы за месяц, после чего ты вновь перепишешь на меня все активы. Потом развод в течение одного дня, после чего ты получаешь обещанные деньги, мы пожимаем друг другу руки, и ты забываешь о моем существовании. Стандартный фиктивный брак, обычная тема в современном финансовом мире.

– А вы не думаете, что девушка, которой вы предлагаете такое, откажется возвращать обратно вашу империю после того, как вы решите свои проблемы? – осторожно поинтересовалась я, понимая, что после этого вопроса меня, скорее всего, прямо сейчас вежливо попросят удалиться и забыть о существовании Виталия. А может, и невежливо – судя по всему, для этого финансового воротилы с внешностью громилы привычнее общение во втором ключе, нежели в первом.

Однако мужчины переглянулись, и Виталий кивнул:

– Хороший вопрос, Мария. Ты, как и я, умеешь просчитывать риски, и это хорошо: гораздо приятнее иметь дело с умным партнером, нежели с идиотом, который, зарвавшись, начнет совершать непоправимые глупости. Прости, но я должен честно озвучить все как есть. Разумеется, такой вариант нельзя исключать. Но, заключая подобную сделку, девушка должна понимать, что по закону все имущество в случае безвременной кончины одного супруга переходит к другому. Это будет дополнительно оговорено в завещании, которое девушка, согласившаяся на этот проект, подпишет у нотариуса сразу после свадьбы.

Понятно.

Если что-то пойдет не так, студентку Марию Овечкину просто случайно собьет машина, например. Или кирпич упадет ей на голову. Мало ли способов заставить фальшивую жену больше никогда не выпендриваться? Потому Игорь меня и выбрал: никто и не почешется, если я вдруг скоропостижно отойду в мир иной. Бабушка только заплачет, но что она сможет сделать с крутыми дельцами такого уровня? Ничего. А будет создавать неудобства – отправится следом за внучкой, легко и непринужденно.

Что и говорить, игра мне предлагалась опасная…

Но бабушке нужна операция, и этим все сказано. Хочешь спасти близкого человека – рискуй. Либо смотри, как она медленно умирает, и думай о том, что ты могла ей помочь, но испугалась за свою шкуру.

– Я согласна, – ответила я.

– Мне это нравится, – кивнул Виталий. – Она не только умная, но и смелая. Думаю, мы сработаемся.

«Ну да, – пронеслось у меня в голове. – Сейчас этот волчара споет все что угодно, лишь бы получить от овцы в моем лице то, что ему нужно. Впрочем, он уже получил то, что хотел, и сейчас просто успокаивает жертву, чтобы она не передумала».

– Очень надеюсь на это, – ответила я, натянуто улыбнувшись.

Когда все внутри сжимается от страха перед неизвестностью, мышцы лица растягиваются неважно. Но, видимо, в течение последнего месяца мне придется заниматься этой физкультурой постоянно: счастливая невеста богатого человека обязана скалиться в лица гостям и в объективы фотокамер.

Такая уж у нее работа.

Потом нам принесли меню, где я ткнула пальцем наугад в пару блюд и какой-то напиток, так как названия, написанные на красивых ламинированных листах, мне были абсолютно незнакомы.

За оставшийся вечер я несколько раз несмело ковырнула вилкой то, что мне принес официант, но потом подумала, что если я не знаю, как это есть, то лучше и не связываться.

Зато с напитком было все понятно – бокал хоть и необычный, похожий на перевернутую летающую тарелку, но если трубочку не дали, значит, можно пить так.

Что я и сделала.

Коктейль немного расслабил, так как в нем чувствовался слабый алкоголь. Хоть я его и не люблю, но сейчас он помог немного снять нервное напряжение.

Пока я боролась со своими комплексами, мужчины говорили о делах. В том числе – о предстоящей свадьбе, которую уже запланировали на послезавтра.

– А чего тянуть? – пожал плечами Виталий. – Быстро закончим все формальности и займемся переводом активов на Марию.

– Согласен, – кивнул Игорь. – В принципе, я заранее все подготовил, осталось только вписать в документы имя жены, а тебе их подмахнуть.

– Спасибо, братишка, – улыбнулся Виталий. И, перехватив мой недоуменный взгляд, пояснил: – Мы с Игорем росли вместе в детдоме. С детства поддерживаем друг друга во всем. Он полноправный партнер во всех моих делах, и если б у меня был родной брат, я однозначно доверял бы ему меньше, чем Игорю.

– Понятно, – кивнула я.

– Ну хорошо, – сказал Виталий, поднимаясь из-за стола. – Мне нужно ехать. Игорь, очень тебя прошу заняться подготовкой к свадьбе. – И, окинув меня взглядом, добавил: – Ну и невесту тоже нужно подготовить, чтобы перед гостями выглядела соответствующе. Сколько народу планируешь пригласить?

– Немного, – пожал плечами Игорь. – Только самых близких… а точнее, самых нужных. Человек двести, не более.

– Добро, – кивнул Виталий. – На связи.

И ушел.

– Ты ничего не ела, – заметил Игорь.

– Не хотелось.

– Врешь, – улыбнулся он. – Никогда не ври мне, Овечкина. Я же твой преподаватель и сразу вижу, когда студенты пытаются меня обмануть. Запомни: фуа-гра, стейк, трюфели и устрицы – это престижно, но на вкус – гадость редкостная. Что-то типа делового костюма и галстука: носить неудобно, шею давит, но деваться некуда, так как положение обязывает. Потому давай сейчас просто нормально поедим картошки с мясом, которая тут называется так, что с ходу и не запомнишь.

Игорь еще довольно долго наставлял меня по поводу этикета, на тему, что должна и чего не должна делать невеста. В основном, все сводилось к тому, что ей следует улыбаться, молчать и делать то, что скажут. Надо сесть – села, надо пройтись – пошла. Не очень сложная роль. Главное – в платье не запутаться, ничего на себя не уронить и не вылить.

– Вроде медведицей никогда не была, в детстве даже в балетную школу ходила, – сказала я после того, как он выговорился, а я доела фантастически вкусную картошку с мясом. – Думаю, что справлюсь.

– Ну и отлично, – улыбнулся Игорь. – Тогда пошли, отвезу тебя домой. Тебе нужно выспаться, так как завтра у тебя будет трудный день.

– Спасибо вам, – улыбнулась я.

– Сочтемся, – улыбнулся в ответ преподаватель экономики.

Глава 4

Домой я, само собой, попала позже, чем обычно.

После роскошного ресторана наша давно требующая ремонта двухкомнатная квартирка на первом этаже хрущевки показалась мне откровенно убогой. Интересно устроена жизнь. Где-то совсем неподалеку разодетые дамы и господа кушают блюда ценой в мою месячную зарплату уборщицы, а рядом в старых пятиэтажках живут такие же люди, из мяса и костей. Но между ними – финансовая пропасть, преодолеть которую тем, из пятиэтажек, практически нереально…

– Поздно ты сегодня, – проговорила бабушка со своей кровати. – Я уж легла вот. Кашку тебе сварила, возьми сама на плите, а то что-то плохо мне сегодня.

– Спасибо, милая моя. Я уже поела.

Я подошла, поцеловала морщинистую щеку. Бабушка слабо улыбнулась.

– Пахнет от тебя по-другому. Вкусно, но не наш запах.

– Я замуж выхожу, бабуль, – сказала я, присаживаясь на край кровати. – Придешь на свадьбу?

Бабушка вздохнула.

– Нет, Машунь, не приду. Судя по дорогому запаху, за богатого выходишь, я там буду не к месту. Осторожнее будь. Богатый – он как волк. Что не сожрет – все под себя подмять пытается. Может, внутри он и неплохой человек, но если по-иному вести себя станет, слабину даст – его самого стая подомнет и разорвет на части.

– Меня не сожрут, бабуль, я сильная.

– То не сила, – усмехнулась бледными губами бабушка. – То ярость отчаяния. Как если тот же волк мелкую собачонку в угол загонит, она со страху истерически лаять будет, чуть из шкуры не выпрыгивая, хотя понимает, что конец ей.

– Если не лаять, то точно сожрет, – сказала я. – А еще можно попытаться волчару того за нос укусить. Вдруг испугается и убежит?

– Молодая ты еще, самоуверенная, – улыбнулась бабушка, погладив меня по руке. – Когда свадьба-то?

– Послезавтра. А завтра подготовка к ней.

– Быстро у вас, молодых, дела делаются. Что ж, иди, куда судьба тебя ведет. И помни: если что, я тебя любую приму. И богатую, и нищую. И счастливую, и не очень.

– Спасибо, дорогая моя.

Я обняла единственного на свете человека, который искренне и бескорыстно любил меня, и почувствовала, как по моим щекам текут слезы.

– Спасибо тебе за все.

– Ну иди, иди, отдыхай, – сказала бабушка, слабой старческой рукой гладя меня по спине. – А мне поспать надо. И тебе отдохнуть не мешает…

Я вышла, осторожно прикрыв за собой дверь, ушла в ванную – и там уже от души разрыдалась, давая возможность эмоциям выйти наружу вместе с потоком слез.

Мне было страшно.

Очень.

Я понимала, что вступаю в серьезную игру с большими ставками, где сильные фигуры легко и непринужденно сшибают с доски жизни таких пешек, как я. Для них мы, простые люди, – расходный материал, наподобие одноразовых салфеток. Вытер грязные руки о чистую ткань, смял, выбросил в мусорное ведро – и тут же забыл о том, что мгновение назад уничтожил чью-то судьбу, а может, и жизнь…

Но у меня не было выбора.

Я чувствовала, как бабушка угасает с каждым днем, как болезнь пожирает ее изнутри.

И спасти единственного дорогого человека могла только я. Так что не реветь надо, а поблагодарить судьбу, которая подарила мне такой шанс.

– Все будет хорошо, – сказала я своему отражению в зеркале, выглядящему довольно жалко: глаза красные, веки припухшие, морда несчастная. – Все будет хорошо, слышишь, ты, тряпка? Соберись – и вперед! Порви их всех в лоскуты!

То, что я говорила, было, конечно, смешно. Но я привыкла с детства себя мотивировать, морально пиная ту, в зеркале, которой всегда недоставало решительности, смелости, упорства…

И зачастую у меня получалось простимулировать безвольную тварь на подвиги, которым я сама потом удивлялась – надо же, ничего себе, получилось! Наверное, так начинается шизофрения. Но, с другой стороны, если шизофрения приносит годные плоды, то она не заболевание, а рабочий метод для достижения цели. Вот, говорят, что Адам Смит, один из основоположников экономической теории как науки, имел привычку говорить сам с собой, из-за чего одна торговка приняла его за ненормального. Мне, разумеется, до великих людей прошлого далеко, но если им можно, то почему нельзя мне?

– Успокаивай себя, психованная, – проговорила я, утирая слезы.

И полезла в ванну.

Для того чтобы пережить последующую пару дней, нужно было уже сейчас как минимум успокоиться. А контрастный душ – неплохой такой способ смыть стрессовый мандраж с трусливого тельца, находящегося на грани неслабой истерики.

Глава 5

Спала я плохо.

Снилась всякая чушь, изрядно похожая на бред сумасшедшего. Когда уставший мозг мечется в поисках решения ситуации, выхода из которой нет, кроме одного, совершенно его не устраивающего, видимо, происходит перегрузка системы. И вместо того, чтобы нормально отдохнуть, мозг паникует, подкидывая своему хозяину сумбурные картинки в стиле Дали и Пикассо.

А когда мозгу надоело терзать себя бредятиной и я наконец провалилась в сон, похожий на черное дно глубокого колодца, меня немедленно выдернул из него телефонный звонок.

– Да, – сонно пролепетала я в трубку.

– Просыпайся, Овечкина, – раздался из нее бодрый голос преподавателя экономики. – Тебя ждут великие дела!

Ну да, конечно. Подготовка к свадьбе…

– Через двадцать минут я за тобой заеду. Будь готова, пожалуйста.

Ну что ж, дисциплина – это мое неоспоримое достоинство. Быстро встать, плеснуть водой в лицо, одеться, на ходу запивая бутерброд холодным чаем, – да запросто! Мне и пятнадцати минут на это хватит…

Из кармана моей куртки выпала пачка денег. Ну да, аванс за авантюру, в которую я впряглась от отчаяния. А может, и плата за мою жизнь – кто его знает, чем может обернуться подобное?

Я усмехнулась.

Не каждый день представляется возможность узнать, чего ты стоишь – во всех смыслах. Во всяком случае, эти деньги точно пригодятся бабушке. Точнее, в любом случае.

Я сунула пачку в вазочку, стоящую на тумбочке: по негласной договоренности я всегда складывала туда зарплату и крошечную стипендию, а бабушка уже распоряжалась бюджетом нашей маленькой семьи. Так что поймет, откуда деньги.

И простит, надеюсь, в случае чего…

Игорь уже ждал меня в машине возле подъезда.

– И куда мы сейчас? – поинтересовалась я, приземляясь на пассажирское сиденье.

– К волшебнице! – произнес преподаватель экономики, многозначительно подняв кверху указательный палец.

– Добрая фея, умеющая превращать тыкву в «мерин» представительского класса?

Преподаватель экономики улыбнулся, заводя машину.

– Тебе не откажешь в чувстве юмора. Хотя ты почти угадала. Илона – прирожденный и действительно эффективный менеджер с фантастической способностью быстро и элегантно решать любые проблемы. Ее коллекции знакомств и лучших специалистов реально можно позавидовать. Правда, сразу предупреждаю: не удивляйся. Илона дама эпатажная, но за ее профессиональные навыки ей можно все простить. В общем, поехали, сама увидишь. Думаю, ты будешь впечатлена.

…Илона оказалась броско одетой высокой дамой неопределенного возраста с красивым искусственным лицом, похожим на совершенную кожаную маску. Она уже ждала нас в люксовом ателье, обставленном, на мой взгляд, вычурно и безвкусно.

– Так вот ты какая, невеста короля, – окинув меня цепким взглядом, сказала Илона вместо «здрасте». Голос у нее был не из приятных, с хрипотцой и изрядной порцией по умолчанию вшитого в него высокомерия. – Ладно, и с худшим материалом работали. Главное, что ты не толстая и волосы более-менее приличные. Остальное слепим и нарисуем.

У меня вертанулось было на языке, что если лепить будут по тому же шаблону, что и ее рубильник, то я лучше сразу застрелюсь. Но потом подумала, что если впряглась в повозку, то глупо шипеть на тех, кто ею управляет. У меня сейчас задача пройти этот квест с минимальными потерями, потому пусть Илона делает свою работу, а свой гонор я пока засуну куда подальше.

– Вот и отлично! – сказал Игорь. – Все, девочки, я убегаю. В конце дня заеду за Марией.

И испарился.

– Ну что, милочка, готова к самому трудному дню в твоей жизни? – спросила Илона.

– Зависит от того, что мы будем делать, – сдержанно ответила я.

– Все просто, – хмыкнула Илона, показав неестественно белые зубы. – Шить эксклюзивное платье невесты за один день. И если останется время, съездим подберем тебе приличные контактные линзы – не в этих же убогих очках замуж выходить.

…Илона не соврала.

С утра и до самого вечера я работала манекеном, на котором три швеи собирали платье. Сюда встань, так повернись, руки подними, нагнись, присядь и так далее.

К концу дня я почувствовала себя Буратиной – тело деревянное, голова на шее проворачивается с трудом, руки, ноги и спина уже не болят – я их просто не чувствую…

– А ты ничего, крепкая, – отметила Илона, руководившая происходящим. – Другие начинали ныть примерно на середине процесса. Но извини, это плата за срочность. Как тебе самой-то платье? Нравится?

Мне самой было уже пофиг. Но если честно, то, что было на мне надето, впечатляло. Легкое платье с открытыми плечами начиналось на уровне верха груди и словно снежно-белая кружевная метель окутывало меня, создавая впечатление невесомости, воздушности, цепляя взгляд, заставляя вглядываться в мельчайшие детали этого шедевра…

– Да. Очень, – совершенно искренне ответила я.

– Ну и отлично, – кивнула Илона. – Если невесте нравится ее шмот, значит, есть некоторая гарантия, что церемония пройдет нормально.

Я уже начала привыкать к ее, мягко говоря, грубоватой манере общения. Надо взять на вооружение: думаю, иногда такой стиль разговорной речи необходим в жизни. Хорошо работает, если нужно с ходу обозначить собеседнику его место…

– Как одно связано с другим? – поинтересовалась я.

– Да элементарно, – пожала плечами эффективный менеджер. – Когда поверх платья на шее торчит кислая мордочка, всем понятно, что это уже не свадьба, а похороны свободы и индивидуальности. Настроение у гостей ухудшается, фото-видео ни к черту, жених злой, как обманутая собака. Так что если возникнет мысль, мол, на кой тебе это все надо, просто посмотрись в зеркало, поправь платье, даже если это и не требуется, – сразу настроение поднимется.

– Пока что я вижу там очкастое чучело в королевской одежде, – в сердцах сказала я. Просто сегодня мне впервые стало стыдно за свою внешность. Хоть свадьба и фейковая, но все равно это – свадьба. Значимое событие в жизни каждой девушки, где по-любому хочется быть красивой, пусть природа этим и обделила.

– А ты, я смотрю, по духу наш человек, – усмехнулась Илона. – Уважаю тех, кто умеет в самокритику. Не переживай. Объективно ты неплохой материал, из которого можно слепить годноту. Короче, снимай платье, остальное девочки без тебя допилят. Одевайся обратно в свой стремный шмот – и гоу в оптику. Знаю я одного мастера – за вечер слепит тебе индивидуальные линзы, которые снимать не захочешь. Но придется потерпеть.

– Что именно? – насторожилась я.

– Да ничего особенного. Вынет глазное яблоко, снимет мерку, вставит обратно… Да ладно, ладно, шучу, не настолько все плохо. Процедура, честно говоря, не очень приятная, но поверь: оно того стоит.

Глава 6

Мастер в каком-то навороченном оптик-салоне оказался жутко дотошным. Он долго мучил меня расспросами, проверял зрение таблицами и хитрыми приборами, светил в глаза специальной лампой, спорил с Илоной насчет того, насколько выбранный цвет линз подходит к моим волосам, платью, свадебному настроению и так далее. Оказывается, природный серый цвет моих глаз их не устроил, и они решили сделать взгляд более выразительным…

А потом, когда я уже почти спала сидя на стуле, он учил меня, как правильно надевать на глаза и снимать тонкие пленки небесного цвета. За окном уже смеркалось, было видно, что мастер и сам устал – мы приехали в конце рабочего дня и неслабо его задержали. Но Илона несколько раз громко и настойчиво напомнила о том, какие деньги платятся за срочность заказа. И мастеру, и мне – видимо, чтобы мы не расслаблялись.

Но результат, конечно, был потрясающим. Мягкие, почти невесомые линзы легли на мои глаза – и мир преобразился. Нет, очки, конечно, давали практически тот же эффект, но когда не чувствуешь на ушах и носу привычного давления дужек, а глаза просто видят, без костылей, висящих на лице, – это и правда круто.

– Спасибо, – прошептала я, чувствуя, что сейчас разрыдаюсь. В том числе от нервного напряжения сегодняшнего дня, накопившегося во мне и требующего выхода. В таком состоянии мне достаточно малейшего повода, чтобы слезы хлынули ручьем, поэтому я стараюсь, чувствуя приближение «водопада», куда-нибудь убежать и там отвести душу, чтобы никто не видел.

– Плакать нельзя! – голосом строгой учительницы произнесла Илона. – И глаза тереть нельзя! Сместятся линзы или выпадут – все мучения насмарку. Соберись, тряпица! Будь мужиком, в конце концов! Нам, бабам, без этого никак нельзя, а то конкурентки сожрут с костями и не подавятся!

«Тряпица» и все остальное меня позабавило. Настолько, что я про рыдания забыла и даже слегка улыбнулась.

А вообще Илона прикольная тетка! Рулит людьми так, как ей надо, меняя настроение собеседника и непринужденно, буквально на автомате добиваясь того, что ей нужно.

Тоже так хочу, но вряд ли у меня получится – не тот характер. Тявкнуть могу. Иногда даже гавкнуть. Но, получив пинка от жизни, сразу сдаюсь – и в слезы. Ненавижу себя за это, однако ничего сделать с собой не могу. Тряпица, правильно Илона подметила.

Было уже очень поздно, Илона вызвала мне такси, и домой я приехала за полночь. Бабушка уже спала, а в вазочке, куда я положила деньги, лежала записка: «Спасибо, милая. Удачи тебе во всем».

Я все-таки, расчувствовавшись, смахнула непрошеную слезинку, но тут же себя одернула: линзы! Неплохой стимулятор характера, особенно когда вспомнишь, сколько за них заплачено, причем не мной. Быть должной я не люблю, а значит, нужно отработать то, что в меня вложили. Качественно и честно.

Снять линзы, положив их в специальную коробочку, принять душ, переодеться, выпить стакан кефира (больше ничего в меня не влезло) – все это я делала через силу, ибо была измотана до предела, мечтая лишь о кровати. Не столько физически, сколько эмоционально – а порой такая усталость намного тяжелее физической. Но когда я добралась наконец до вожделенного отдыха, мне показалось, что я лишь прикоснулась щекой к подушке, как вдруг вновь зазвонил телефон.

– Да? – сдавленно произнесла я, едва не уронив его на пол.

– Дрыхнешь? – спросила трубка голосом Илоны. – Собирайся, подруга, шесть утра уже, а она все моську давит. Пора на каторгу.

– О нет, – простонала я, с усилием проворачивая в кровати свое деревянное тело, отчаянно требующее продолжения отдыха. Кто бы мог подумать, что работа манекеном для свадебного платья в течение нескольких часов даст такие мучительные последствия…

– Быс-с-стро, с-с-солнышко! – свистящим змеиным «с-с-с» прошипела трубка. – Через пятнадцать минут жду тебя внизу.

Я положила трубку на тумбочку, выдохнула, сжала кулачки. Разве можно было представить, что работа невестой окажется настолько трудной?

Илона и правда ждала меня внизу в роскошном ярком автомобиле цвета фуксии.

– Ни слова про тачку! – сказала она, когда я села внутрь. – Яркая индивидуальность должна быть заметной во всем. Это я про себя, разумеется. Кстати, зацени мой деловой костюм под цвет автомобиля. Мы с моей крошкой одно целое, она такой же ягуар по жизни, как и я, потому мы неразделимы.

На мой взгляд, кричащие цвета машины, одежды Илоны и ее яркого, вызывающего макияжа были откровенной безвкусицей.

Но – на мой взгляд.

Возможно, и даже скорее всего, в ее мире другие критерии оценки. Овце нравится ее мягкая шерсть и теплый сарай, и ей никогда не понять, что хорошего находит, например, фламинго в своих ярких перьях и болоте с лягушками…

Илона не обманула: наступивший день и правда оказался каторгой. Еще более жуткой, чем предыдущий.

Сначала она отвезла меня в жуткое место, где мне удалили горячим воском все волосы, кроме тех, что на голове.

– Первый раз больно, – пожала плечами Илона, когда я вышла из восковой пыточной злая как капибара, у которой выдрали всю шерсть без наркоза. – Потом тоже будет больно, но осознание необходимости процесса придаст стойкости. И со временем ты даже начнешь получать удовольствие от столь сильных и ярких ощущений, которых нам так не хватает в жизни.

– Я не мазохистка, – рыкнула я.

– Однако все дотерпела до конца! – прищурилась Илона. – Тот случай, когда сознание противится изменениям в привычном ритме жизни, а подсознание уже приняло их необходимость и готово перестроиться.

– И не мечтайте, – буркнула я. – Отработаю этот цирк – и только меня и видели.

– Знакомо, – хохотнула Илона. – Я тоже так думала, когда была юной колхозницей из Мухолюбово. Однако богемный образ жизни затягивает с головой, словно сладкая, ароматная трясина.

«Колхозницей ты и осталась», – подумала я, но вслух, конечно, сказала другое:

– А теперь куда?

– Спа-процедуры, потом маникюр, педикюр, парикмахер. Долго, нудно, профессионально. Потом поедем на окончательную подгонку платья.

…Это и правда было долго и нестерпимо занудно. Ближе к вечеру мне начало казаться, что я сама – отдельно, а мое тело, обрабатываемое разнокалиберными специалистами, – отдельно. Но я все вынесла стоически, понимая, что любые пытки когда-нибудь заканчиваются…

В моем случае они закончились в одиннадцать ночи.

– Утром в полшестого я тебя заберу, – сказала Илона, выгружая меня возле моего подъезда.

– Почему так рано? – простонала я.

– Потому что свадьба стартует в десять. А до этого нужно намейкапиться и одеться.

– Что сделать, простите?

– Морду лица накрасить, – пояснила Илона. – А это, милая моя, процесс долгий. Так что готовься. Искусство боевой раскраски требует жертв.

Я абсолютно не понимала, что там можно красить несколько часов. Ресницы подвела, помадой по губам чиркнула – и нормально. Вопрос десяти минут.

Но в чужие правила со своим уставом не лезут. Вот и я не полезла, экономя каждую минуту своего сна. Распрощалась с Илоной и пошла домой, мечтая лишь об одном: не споткнуться на лестнице, приложившись о ступени лицом. Тогда никакая боевая раскраска не поможет.

Не споткнулась.

А перешагнув порог, просто прошла в свою комнату и рухнула лицом в подушку. Блин, похоже, проще всю больницу с хлоркой отмыть снизу доверху, чем выйти замуж за богатея…