Текст книги "Снайпер разведотряда. Наш человек в ГРУ"

– Вы можете оказаться среди мирных жителей, причем обстоятельства потребуют от вас сохранения в тайне своей национальности. Как вы будете общаться?

Вопрос преподавателя сначала поставил в тупик, затем посыпались различные предложения. Одни выдвигали идею воспользоваться мимикой и жестами, другие заготовить бумажки со словами или буквами.

– Разведчик не должен обращать на себя внимание, – подсказал преподаватель.

– Среди нас нет знатоков иностранных языков, – заявил один из слушателей.

Это действительно так. В казарме собрались выпускники почти всех институтов Советского Союза с различными специальностями, кроме филологов и медиков. Олег невольно усмехнулся, он единственный с незаконченным высшим, за что получил кличку «Студент». Насладившись замешательством аудитории, преподаватель подкинул еще одну подсказку:

– Вы должны разговаривать, а не кривляться и совать друг другу в нос всякие записочки.

– В таком случае надо говорить как можно тише и быстрее, – предположил один из слушателей.

– Верно, плюс ко всему следует придать речи схожесть с известным языком. Возьмем слово «привет», добавим к слогам звук «ио» и получим «прииоветио», созвучное с итальянской речью.

Понятное дело, народ принялся азартно осваивать псевдонемецкую тарабарщину. Не заставили себя ждать и занятия по немецкому языку, которые проводил немец-антифашист. Он раздал рукописный словарь на сотню слов и начал мордовать артикуляцией.

Первое занятие по стрелковой подготовке началось с казуса. Раздав винтовки, инструктор приказал их разобрать и собрать. Разобрать получилось, Олег подглядывал за действиями соседей и сумел разложить на столе детали. Зато со сборкой ничего не получилось, все давно закончили и недоуменно смотрели на «творчество» товарища.

– Я не умею собирать винтовку, – честно признался Олег.

Без единого слова упрека инструктор пояснил порядок действий и приказал двадцать раз разобрать и собрать. Урок пошел на пользу, на последней разборке и сборке руки действовали автоматически. Но самое неприятное произошло в казарме.

– Что-то наш студент темнит о своем довоенном прошлом, – подозрительно сказал Петр.

– На осоавиахимовском стрельбище занятия начинаются и заканчиваются разборкой и чисткой оружия, – поддержал Николай.

Надо объясниться, но как? Движение «Стреляй по-ворошиловски» пользовалось у молодежи огромной популярностью и было обязательным для всех. Опыт Олега ограничивался тиром с мелкашкой в руках. Есть выход! У Юрки дома был настоящий «Наган» с дарственной табличкой вместо левой щечки. Они с пятого класса разбирали раритет времен Гражданской войны до самого последнего болтика.

– У нас в Автодорожном институте Наркомата внутренних дел стреляли только из «Нагана», – как можно увереннее заявил Олег и замер в ожидании ответной реакции.

– И планеристы с парашютистами сдают зачет с револьвером, – неожиданно поддержал Василий.

Первые стрельбы полностью реабилитировали Олега. С пяти выстрелов он выбил сорок восемь очков и перешел в группу снайперов-подрывников. Если с минами уже было понятно, то тонкое дело снайпера требовало основательной подготовки. СВТ и 91/30 стреляли примерно одинаково, обе винтовки были с чоком[13]13
  Сужение канала от казны к дульному срезу.


[Закрыть] и на восьмистах метрах давали эллипс четыре на шесть сантиметров. А дальше шли значительные отличия.

Снайперский вариант 91/30 снабжался глушителем и стрелял специальным беспламенным патроном с утяжеленной пулей. Соответственно ПБ[14]14
  Прицел бесшумный.


[Закрыть] изначально разрабатывался для 91/30. Автоматика СВТ не выдерживала отдачу усиленного патрона, по этой причине на винтовку Токарева устанавливали более дешевый ПУ[15]15
  Прицел универсальный.


[Закрыть], применяемый в танках и артиллерии. Крепление под штык-нож не позволяло фиксировать глушитель. По словам преподавателя, промышленность освоила выпуск ПББС[16]16
  Прибор бесшумной беспламенной стрельбы.


[Закрыть] под стандартный патрон, но в школе их пока нет.

– Вы расскажите нам о методах борьбы с немецкими снайперами? – заинтересованно спросил Олег.

– У них снайперов нет. Доктрина молниеносной войны не предусматривает окопных боев.

– И снайперского оружия нет? – уточнил один из слушателей.

– По данным нашей разведки, в германском арсенале хранится две тысячи винтовок «Маузер 98» с полуторакратным оптическим прицелом ZF-15.

– Это оружие империалистической войны! – воскликнула часть слушателей.

– Неужели немцы не могут сделать более мощный прицел? – зароптали другие.

– Стрелку «Маузера 98» не поможет даже телескоп. На четырехстах метрах эллипс рассеивания двадцать на тридцать два сантиметра, – улыбнулся инструктор.

Далее он разъяснил, что среди офицеров существуют клубы снайперской стрельбы. Это нечто схожее с охотничьими клубами, только убивают людей. Разработан даже кодекс правил, который обязан соблюдать каждый член клуба. Тем не менее к реальным снайперам эти любители пострелять отношения не имеют. Они не знают даже прописных истин маскировки.

Надо отметить высокий профессионализм преподавательского состава. Они обучали и развивали творческое мышление слушателей. На занятиях стрелков устроили конкурс по созданию самодельной снайперской винтовки. Исходным материалом служил прицел ПЕ[17]17
  Прицел Емельянова.


[Закрыть], который стоял на советских бомбардировщиках, и чешская винтовка. Минер выставил все известные взрыватели и предложил придумать мину для подрыва железнодорожного моста.

Каждый вечер Олег вместе с друзьями усаживался рядом с репродуктором и внимательно слушал сводки Совинформбюро. Красная Армия отступала, но его интересовала информация о воздушных боях. Сообщений о бомбежках Москвы и Ленинграда нет, а количество сбитых немецких самолетов росло день ото дня. После прослушивания сводки они ставили стулья в круг и приступали к обсуждению новостей. Но сегодняшний вечер пошел наперекосяк, посыльный из штаба зачитал приказ о срочном сборе, причем всей семерке.

Каждый слушатель учебной роты с нетерпением ждал этой минуты. Ребята тоже обрадовались, а затем заспорили. В свое время Олег присоединился к троим, затем к дружной четверке примкнул Володя из Нижнего. Через пару дней еще присоединились Осип и весельчак Костя. Каждый сделал это добровольно, исходя из личных симпатий. Почему сбор только им? Почему приказано прибыть в «старой» одежде? Или их отчисляют? В таком случае почему без вещей? Вопросы росли снежным комом, а офицер у штаба без разговоров посадил в грузовик.

– Думы отбросить и спать! – на правах старшего по возрасту приказал Костя.

Хорошо сказать спать, да как это сделать на тряской дороге в кузове полуторки? Олег вытащил из кучи матрас, укрылся другим и закрыл глаза, но очередная колдобина больно саданула по ребрам.

– Эй! Пассажиры! Хватит дрыхнуть, приехали! – разбудил насмешливый голос.

Сонные ребята неловко слезли с грузовика и поплелись в дощатый склад, где получили ушанки с валенками, ватные штаны и фуфайки. Затем их накормили полноценным обедом с настоящим наваристым борщом.

– Одеваемся и выходим строиться!

Новый приказ вызвал всеобщее удивление, здесь не юг, но октябрь был теплым. За окном зарокотали двигатели, и отряд заторопился – они полетят на самолете! Самолетом называлось нечто динозавроподобное с рвущимися из двигателей алыми факелами. Завидев цепочку пассажиров, экипаж побросал наземь папироски и полез по лестницам на свои места. Отряд подвели к бомболюку и шутливо посоветовали:

– Занимайте только плацкартные места.

На доски поперек фюзеляжа не так просто взобраться! Олег еще пыхтел в попытке принять удобное для гуманоида положение, как внизу раздался скрежет и створки люка закрылись. Оказавшись в кромешной темноте, друзья начали перемещаться на ощупь. Далее последовало несколько часов сплошного кошмара с дующим из неизвестных щелей ледяным ветром и невероятной болтанкой во всех направлениях одновременно. Но вот самолет ощутимо ударился колесами о землю, а открывающиеся створки позволили рассмотреть бледные лица друг друга. Кто-то из экипажа заглянул в бомболюк и весело крикнул:

– Заправка самолета! Перекур два часа! Желающие могут позавтракать в летной столовой!

– Нам и здесь хорошо, – ответил за всех Олег и положил голову на чей-то валенок.

Эмоционально второй этап полета оказался сложнее первого. Через многочисленные щели пробивался дневной свет, заставляя пассажиров тревожно следить за изгибами хлипкой конструкции. Наконец колеса снова ударились о взлетно-посадочную полосу, и повеселевший отряд шумно вывалился из бомболюка. Прилетели!

– Хлопцы! Вокруг снег! – удивленно воскликнул Николай.

К самолету лихо подрулила полуторка с брезентовым тентом, из кабины выглянул полковник в буденовке и приказал:

– В машину! Бегом! Буржуйку растопите!

После самолета кузов показался уютным и обжитым. Брезент изнутри утеплен войлоком, посередине привинченная к полу чугунная печь, у кабины ящик с углем и дровами для растопки.

– Вигвам на колесах, а Чингачгук за рулем! – растапливая печь, пошутил Осип.

Шутка понравилась, за рулем действительно сидел представитель казахских степей. Послеполетное напряжение исчезло, и все засмеялись. Полуторка петляла меж заснеженных холмов; измученный ночным перелетом Олег незаметно уснул.

Машина остановилась у неказистого домика с вывеской «Гарнизонная баня». Рядом вросшая в землю кочегарка, а поодаль покосившийся барак. С противоположной стороны виднелся залив в окружении гранитных скал.

– Ладога! – невольно воскликнул Олег.

– Разговорчики! – прикрикнул полковник. – Всем мыться, на выходе вас ждет парикмахер и новое обмундирование.

Мылись с шутками, отряд на берегу Ладожского озера, что подразумевает скорый поход в тыл врага. Высмеяли даже вонючее дегтярное мыло, которое выдали вместо ставшим привычным земляничного. Продолжали шутить в креслах парикмахеров, которые словно забыли полубокс, выстригали узкий чуб. Раздевалка заставила озадаченно примолкнуть, их ожидали стопки серой немецкой униформы.

– Одежду подбирать строго по размеру! – приказал незнакомец с ефрейторской нашивкой на рукаве.

Подштанники до колен и нижняя рубаха неприятно кололись плохо обработанным льном. Портянки поднимались выше края тяжелых ботинок и прикрывались брезентовыми обмотками под названием гольфы. Форма вызывала ощущение неловкости, которое усилилось после навешивания противогаза с брезентовой сумкой и прочими котелками.

– Выходи строиться! – приказал «ефрейтор».

Тоненькая шинелька с суконной кепочкой почти не грели, и отряд невольно начал поеживаться. Долго стоять не пришлось, из-за угла казармы показалась давешняя полуторка, а вышедший из нее обер-лейтенант представился:

– Я заместитель командира отряда, прошу обращаться «товарищ лейтенант».

Строй переглянулся – в коротком обращении отчетливо прозвучал акцент. Из кузова грузовика спрыгнул еще один «немец» с громоздкой радиостанцией и автоматом «МП-28» на шее.

– Наш радист Сурен, – представил новичка «ефрейтор». – Я ваш командир с кличкой Моряк. Фамилии, имени и звания нет.

Далее свершилось совсем непонятное – «товарищ лейтенант» раздал всем служебные книжки красноармейца и приказал:

– Прошу всех проверить правильность заполнения и положить в левый нагрудный карман.

На Олега смотрела его собственная фотография, с именем-отчеством тоже нормально, а фамилия Кислов подтверждала «правильность». «Товарищ лейтенант» оценил всеобщее молчание легкой усмешкой и раздал немецкие солдатские книжки:

– Их держите в правом кармане, иначе нам всем ende[18]18
  Конец (нем.).


[Закрыть].

Знакомство завершилось вручением немецких карабинов, и отряд с командиром во главе побежал по заснеженной дороге. После очередного поворота открылся обычный рыбколхозный причал с подводной лодкой. Друзья начали поглядывать на Олега, но тот лишь пожимал плечами. В музее ВМФ перегону подводных лодок из Ленинграда на Север посвящен большой стенд, так что лодка под маркировкой «С-3» могла действовать на Ладоге.

Хлипкий трап вывел на нос, где чернел открытый люк загрузки торпед. Далее началось упражнение на ловкость. На узенький до невозможности трап не помещалась ступня. Оружие и гирлянда амуниции на спине цеплялись мертвой хваткой за всевозможные загогулины.

– Как они затаскивают сюда торпеды, если человек не может пролезть! – рассерженно прошипел набивший шишку Владимир.

– Это аварийный выход, а вход с другой стороны, – ехидно ответил Моряк.

Олег постарался пролезть аккуратно и смог избежать встречи с устройством для загрузки. Оказавшись в отсеке, он поразился свободному пространству перед торпедными аппаратами. За спиной высокие стеллажи с торпедами и двухъярусные койки между ними. Над головой громко бухнул люк, следом лязгнули задрайки и заскрежетали задвижки. Олег невольно вжал голову в плечи и шагнул под неведомую конструкцию. Взгляд зацепился за шильдик на английском языке, он отошел к электродвигателю – здесь шильдик на французском. Невероятно, лодка иностранного производства, причем оборудование с механизмами из разных стран!

Поход в неизвестность продолжался семь дней, и предположение о Ладоге растворилось само собой. Они сидели в одиночестве без какого-либо контакта с экипажем. Будильником служил рокот дизелей и шум вентиляторов проветривания отсеков. Звонкий стук в межотсечный люк оповещал о доставке завтрака, обеда или ужина. Скучать не приходилось, с утра до вечера непрерывной чередой шла тренировка в тарабарском языке. Как правило, друзья пересказывали сюжеты советских фильмов. Олег никогда их не видел и пересказывал «Мушкетеров» Дюма. Но вот очередной обед прервался скрежетом верхнего люка.

– Собирайтесь на выход, они уже близко, – негромко произнес невидимый в темноте человек.

Со всех сторон послышалась суетливая возня с чертыханиями по поводу завалившегося противогаза или исчезнувших ботинок. Но вот отряд построился перед торпедными аппаратами. Моряк проверил снаряжение и начал по одному выпускать наверх. Звезды! Ветерок! Как мало надо человеку для счастья! К подводной лодке подошло пропахшее рыбой суденышко, и отряд начал перебираться через невысокий фальшборт. Следом передали несколько чемоданов, а последними оказались две дамочки. Олег попытался рассмотреть их лица, но его бесцеремонно оттолкнули. С рыбацкого судна на подводную лодку быстро перебрался неведомый отряд и бесшумными тенями скрылся в люке торпедного отсека.

В устье реки состоялась еще одна пересадка, на этот раз они оказались в трюме самоходной баржи. На рассвете крышка люка сдвинулась в сторону и шкипер приказал:

– Uitgang, snel![19]19
  Выходите, быстро! (нидерланд.)


[Закрыть]

Баржа уткнулась носом в берег, поэтому прыгать пришлось с разбега. Моряк устроил еще одну проверку внешнего вида, после чего вывел на проселок. Вскоре по пыльной дороге устало шагало отделение немецких солдат с зевающим во весь рот обер-лейтенантом. В свое время Олег мечтал побывать в Голландии, но окружающий пейзаж напрочь отбил охоту. Слева высокая дамба закрывала вид на реку, справа глубокая канава отделяла проселок от геометрически ровных квадратов вспаханных полей. Скукота.

Маленький отряд мерным походным шагом прошел по центральной улице какой-то деревни. Пустошь и неестественная тишина. Завидев «немцев», одинокий прохожий шмыгнул за угол. Пару раз в окнах глинобитных домов мелькнули бледные лица. Сейчас совсем иная Голландия, большинство пассивно отсиживаются, меньшинство добровольно вступают в войска Вермахта и СС. В сорок пятом союзники разрушат дамбы, и море смоет глинобитные домики. Побежденным выставят счет за каждый квадратный сантиметр как жилой площади, так и свинарников. В результате Западная Германия оплатила строительство добротных кирпичных особняков, коровников с прочими хозяйственными постройками.

Шли долго, даже останавливались на двадцатиминутный привал. После полудня впереди показался небольшой город, но отряд свернул на боковую улицу и вышел к закрытым воротам. Местный ополченец услужливо открыл скрипучую створку, и отряд через пустынный плац прошел в казарму. Долгожданный отдых! Обильная еда! Рыбный супчик с овощами, гора картошки с хорошо обжаренной свининой и молока сколько влезет! После душа с вонючим дегтярным мылом получили чистенькую одежду и завалились спать.

Утреннее солнышко с зеленой травкой настроило на лирику, завтрак с творогом, сыром и колбасой призывал к философским размышлениям. Увы, на построении прозвучал приказ:

– Дальше едем на машине! Студент за руль, четверым слева взять на кухне армейские термосы!

На улице стоял грузовичок с тентом, внешне напоминающий полуторку. Из кабины вышли полицейские, несколько театрально передали обер-лейтенанту пачку документов и укатили на велосипедах. Олег с Петром откинули задний борт и невольно сделали шаг назад: в глубине сидели давешние дамочки с горкой чемоданов.

– Не задерживаться! Термосы ставим ближе к кабине, сами рассаживаемся вдоль бортов, карабины ставим на пол у колен, – подстегнул Моряк.

Олег поторопился осмотреть забавный грузовичок, хотел открыть капот, но обер-лейтенант прикрикнул:

– Не тревожь «Мерседес», на сегодня это лучший и самый передовой грузовик в мире.

Марка говорит сама за себя, жаль, при разделе поверженной Германии вся техническая документация досталась союзникам. Олег послушно сел за руль, изнутри кабина показалась примером аскетизма – голое железо с обшитым брезентом сиденьем. Простенькая панель со спидометром на дурака. Шкала от десяти до сорока пяти в зеленом, а далее до семидесяти в сером секторах. Затем начиналась красная зона с отсечкой на цифре восемьдесят пять.

Двигатель завелся с полуоборота, но тарахтел не меньше полуторки «ГАЗ-ММ». Олег плавно тронулся с места и покатил, следуя указаниям обер-лейтенанта. Первое время он не разгонял машину быстрее тридцати километров в час. Причина не в предусмотрительной осторожности, просто колдобины на проселке могли выкинуть из кабины.

– Здесь направо и далее по центральной улице на выезд из города, – указал маршрут обер-лейтенант.

Почти пустынные улицы с унылыми прохожими создавали впечатление тотального траура. Далее началась мощенная булыжником дорога с редкими телегами на обочине. Олег добавил газа, и скорость легко преодолела шестидесятикилометровый рубеж.

– Сбавь до пятидесяти! – приказал обер-лейтенант.

– Приборную панель специально поставили между водителем и пассажиром? – огрызнулся Олег.

– Разумеется. Устав Вермахта запрещает нижним чинам проявлять инициативу. Особо прытких отправляют в штрафные роты, – последовал спокойный ответ.

Дорога стала улучшаться, вскоре впереди показались домик, шлагбаум и немецкие солдаты с бляхами полевой жандармерии на груди. Пограничный пост! Олег непроизвольно проверил карабин под левой рукой. Обер-лейтенант уловил движение и по-прежнему спокойно сказал:

– Остановишься рядом с офицером, но не менее пяти метров от шлагбаума. Двигатель выключить, без моего приказа ничего не делать.

Плавно притормаживая, Олег четко поставил передние колеса на широкую белую линию. Обер-лейтенант вышел из кабины, показал какие-то документы и повел пограничника к заднему борту. Затем взял у Олега солдатскую книжку и отнес вместе с остальными в домик полевой жандармерии. Стрелки сошли с дороги и устроились на вкопанной у обочины лавочке.

– Сначала откроют шлагбаум, затем заводишь машину, – возвращаясь в кабину, предупредил обер-лейтенант.

Неужели все так неправдоподобно просто? Олег вел машину по бегущему в окружении лип бетонному шоссе и размышлял о невероятном проникновении отряда в глубокий тыл Германии. Начальный этап еще можно понять, компартия Нидерландов оказывала всяческое содействие вплоть до развала СССР. С погранцами тоже понятно, переговорили со старшим, проверили документы подчиненных и катитесь дальше. Но где бдительность бюргеров?

Отряд беспрепятственно ехал на юг, с заправками на бензоколонках. Проезжая через город, они останавливались у комендатуры, где липовый обер-лейтенант отмечал документы. На обед останавливались у кафе, где на талончики заполняли едой термосы. Затем офицер с Олегом заходили в зал, но обедали за разными столами. Ощущения не из приятных, жуешь и вздрагиваешь от любого шума или тупо смотришь под ноги при появлении официантки.

Самая страшная кара начиналась по вечерам. Получив в комендатуре направление, обер-лейтенант останавливался на ночлег по указанному адресу. Офицеру предоставляли комнату с удобной кроватью, а Олег укладывался на раскладушке у двери. Завтрак и ужин входили в перечень услуг, а главным препятствием являлся туалет. Из опасения нарваться на разговор с хозяевами приходилось проскальзывать в коридор тихой мышкой. Если в туалет уходил офицер, Олег с карабином у ноги становился на охрану портфеля. Роль оловянного солдатика спасала от разговора, порой вызывала жалость хозяйки, а однажды милая девушка одарила поцелуем, показала язык и вышла, покачивая бедрами.

– Сегодня мы спешим, гони во всю мощь, – очередным утром сказал обер-лейтенант.

– Во всю мощь не получится, на скорости за семьдесят машина скачет козлом, – недовольно ответил Олег.

Тем не менее он гнал на пределе сцепления колес с асфальтом. На третьей скорости преодолевал подъемы и, почти не притормаживая, скатывался вниз.

– За поворотом пограничный пост. Развернешься и подъедешь к КПП задом, – с ледяным спокойствием предупредил обер-лейтенант.

За дальнейшими событиями Олег наблюдал через зеркала заднего вида. Сначала состоялся продолжительный разговор с офицером полевой жандармерии. Затем из машины буквально вытолкали дамочек. Поездка не пошла красавицам на пользу, чумазые, с растрепанными волосами, в мятых платьях они напоминали бомжих. При этом обе оказались в наручниках! Неожиданно офицер полевой жандармерии влупил одной из женщин оплеуху и бросил под ноги разорванные паспорта.

Освободившись от наручников, дамочки пробежали нейтральную полосу и оказались в объятиях двух мужчин. Швейцарский пограничник вежливо переждал эмоциональный всплеск со слезами радости, затем записал в гроссбух имена и вернулся на пост. Обер-лейтенант тоже не спешил и сел в кабину после отъезда легковушек на той стороне.

– Теперь назад в Мюнхен, – последовал приказ.

Олег ожидал окончания эпопеи с путешествием по Германии, поэтому недовольно проворчал:

– Мюнхен на востоке.

– Нам всем нужна информация и отдых, а там есть удобное местечко.

Удобным местечком оказался гараж с пристроенным к боксам жилым домом и уютной спальней на чердаке. Хозяин дома и гаража оказался очень разговорчивым. Не зная ни слова по-русски, он проводил с разведчиками по нескольку часов в день. Общение более походило на монолог с яростной руганью фашистов и хвалы в адрес Красной Армии. Через пару дней на чердак заглянул обер-лейтенант:

– Студент, собирайся, для тебя есть особое задание.

У ворот гаража стоял шикарный черный автомобиль с обилием хромированных накладок. «Хорьх»! Звезда германского автопрома после войны засияла на другом берегу океана.

– Он лучше «Опель Адмирала»? – не скрывая восторга, спросил Олег.

– Фирма «Опель» принадлежит американцам и не пользуется у нас популярностью.

Обер-лейтенант положил в багажник чемодан, а Олег с трудом сдержал невольную усмешку. Вступив в борьбу с фашизмом, активист Коминтерна еще не представляет той глобальной катастрофы, которая ожидает его родину. Осторожно закрыв водительскую дверь, рискнул возразить:

– Но «Опель» остается самым массовым автомобилем.

– Глупости, на первом месте «DKW»! Поехали на Главный вокзал. – Увидев непонимание, добавил: – Я покажу дорогу.

На улицах Мюнхена были машины, другими словами городской трафик не охарактеризовать. У центрального входа стоял одинокий «Майбах», и Олег припарковался рядом. Обер-лейтенант начал изображать дожидающегося начальство адъютанта и нервно вышагивал между входом и машиной. Вскоре рядом остановился навороченный «Мерседес», и всполошенная группа помчалась на перрон.

Олег с интересом наблюдал за привокзальной жизнью. Одни спешили по неведомым делам, другие стояли на автобусной остановке, и ни одного праздношатающегося. Громкая ругань у дверей заставила посмотреть в зеркало заднего вида. Приехавший на «Мерседесе» важный военный чин отчитывал вокзальное начальство, ругал адъютанта и чуть ли не бил шофера. Те пытались объясниться, что вызывало еще больший гнев. Но вот кто-то высказал дельную мысль и указал на шофера, чем вызвал раздраженный ответ со смехом. Адъютант подбежал к обер-лейтенанту и принялся о чем-то умолять.

Чемоданы быстро уложили в багажник, и «Хорьх» резво рванул с места. Говорят, Мюнхен большой город, но машина вылетела на автобан через пятнадцать минут. Олег не спешил придавить педаль, хотя скорость в девяносто была взята почти незаметно. Шины звонко отсчитывали стыки бетонных плит, а «Хорьх» уверенно преодолел сто двадцать. Неширокая дорога с толстыми кленами на обочине призывала к благоразумию, и Олег решил больше не разгоняться.

Гнали чуть более часа, затем машина свернула в город и остановилась у местного вокзала. Адъютант куда-то сбегал и вернулся, сияя медным чайником. Багаж вынесли на перрон сообща, счастливый начальник снял с руки часы, посмотрел на Олега, но отдал обер-лейтенанту:

– Держи подарок, Adler[20]20
  Орел (нем.) – псевдоним разведчика.


[Закрыть] догадался о твоей национальности.

– Что в таком случае я должен был сказать?

– Не забивай голову всякой ерундой, – улыбнулся обер-лейтенант. – В любом варианте в Рейхе второй раз тебя не наградят.

– Слушай, лейтенант, зачем придуман весь этот цирк с обменом? – Олег показал на чемодан неведомого начальника у переднего сиденья.

– Придумай другой вариант встречи простого лейтенанта с человеком из окружения фюрера.

Гонка по автобану оказалась прелюдией к серии обменов. На этот раз ездили всем отрядом на грузовичке. В большинстве случаев невинные встречи случались в кафе или пивном баре. Порой машина останавливалась на дороге, якобы помогая голосующему автолюбителю. Но вот у обочины подобрали некого бюргера в шляпе, и обер-лейтенант приказал:

– Закончили, теперь гони на юг!

Олег погнал, а югом оказалась деревушка на склоне горы с видом на Адриатическое море. Партизаны-словенцы переодели отряд в шаровары с короткими курточками и перевезли на крохотный островок. На следующую ночь с лодки «С-1» высадилась смена, а отряд Моряка через полторы недели ступил на причалы благоухающего персиками города Поти.