Текст книги "Норманн. Право на власть"

– А что свистеть? Тут особые сигналы требуются.

– Сам придумай, дружина твоя и забота твоя.

– Умеешь ты, княже, подкинуть головоломку. Конница рог слушает, а ты нам свистульку присоветовал.

– Велю для кавалерии горны сделать.

– Как у ромеев? Во Владимире один есть, голосистый, аж завидки берут.

– Получше сделаем.

– Да на кой они дались! У нас верховых с полсотни, а карелы отродясь на лошадях не ездили.

– Вернусь в замок и пришлю тебе барабаны.

– Сначала результат покажи, может, и зря себе ладони отбивал.

Отворилась дверь. Пятясь задом, валькирии затащили огромный бубен, по типу шаманского. Нерль сразу перекинулся на них, призывая сплясать что-нибудь эдакое. Девушки надменно проигнорировали неуместные шутки и тут же четко отбили привычный ритм строевого шага.

Двор переполнился новобранцами и опытными воинами, весь гарнизон пожелал увидеть потешную стычку и оценить придуманную Норманном новинку. Подготовленный отряд, поставив щиты перед собой, построился в две шеренги. Со своей стороны Нерль собрал сотню добровольцев, желающих показать свою ловкость и удаль. Обе стороны разошлись на пятьдесят шагов, после чего воевода по-разбойничьи свистнул. Когда атакующие начали разбег, первая шеренга защитников опустилась на правое колено, а вторая прикрыла их и себя еще одним ярусом щитов. Выросшая двухметровая преграда только раззадорила набегающую толпу, желающую в момент смести жалкую кучку людей.

– Упор! – скомандовал Норманн, когда расстояние сократилось до десяти метров.

Первая шеренга чуть наклонила щиты на себя, прижав верхний край к плечу, вторая шеренга отставила ногу, а щиты создали что-то вроде ската. Оценив изменения, самые азартные попытались запрыгнуть на преграду. Тщетно, перед строем выросла свалка тел. Это вкопанный столб может быть с наклоном, а человек или стоит прямо, или падает.

– Встали! Шаг назад! – последовала новая команда.

Продолжающееся давление задних рядов создало перед щитами куча-малу, а шаг назад освободил место для новых «жертв».

– Приготовились! – заметив ослабевающее давление, скомандовал Норманн. – Пошли!

– Ты что делаешь? – подбежал с вопросом Нерль.

– Сейчас от твоей сотни останется два десятка беглецов.

– Ой ли?

– Встали! Упор! Навались!

Толпа качнулась назад.

– Навались! Давим! Давим! Давим! Слушай барабан! Толчками! Толчками! Пошли! Пошли! Пошли!

В плотном столпотворении атакующие не могли сделать и шага, натыкались на чужие ноги и падали. В то же время отряд почувствовал свое превосходство и почти бегом выдавил остатки сотни.

– Считай! – Норманн указал на разбегающихся новиков.

– Чего уж! – махнул рукой Нерль. – И так видно, десятка не наберется.

Победители подняли щиты и что-то заорали на карельском языке. Клич подхватили зрители, по двору крепости прокатилась многоголосая здравица в честь Норманна.

– Княже, расскажи, где такую хитрость вызнал, – попросил воевода.

– Ромеи так воевали еще до Рождества Христова.

– Вот оно что! Про их воинские секреты ходит много слухов, да греки держат в большой тайне.

– Нашел мне тайну! Сегодня так воюет и Генуя и Венеция.

– Тебе некуда спешить, научи меня.

– Договорились. Сначала нарисую картинки, затем потренируемся на обученных новиках.

– Зачем мне картинки, ты так покажи.

– Покажу, а картинки помогут лучше понять. Здесь надо правильно ставить ноги и согнуться, иначе кости поломают.

– Скажи, вот продавил я вражий строй, а дальше что?

– Сигналь коннице идти в атаку.

– Да где же мне ее взять?

– Посылай запасной полк. Здесь нет принципиальной разницы, главное ввести в образовавшийся разрыв крепкую ударную силу.

– Куда правильнее бить: в бок или зайти сзади?

– Зависит от конечной цели. Если хочешь победить, дружинники бегут на вражеского воеводу. Желаешь убить всех врагов – заходи с тыла.

– Хорошо сказать! Ты побежал, а навстречу резервный полк – и конец.

– Во-первых, бегут строем и малыми силами. Враг вышел навстречу, а ты начинаешь отходить в сторону.

– Зачем в сторону? Отступают всегда к своим, за подмогой.

– В данном случае надо уходить вбок, уводить врага с поля боя.

– Мудрено, но правильно. Те же три десятка отступили, а за ними вдогонку сотня. Вот и перевес сил.

Разговор перешел на методику сохранения строя во время бега, затем заговорили про кавалерию и действия лучников. Так и простояли на крыльце, пока слуги не позвали обедать.

Нерль, позабыв обо всем на свете, любовался рисунками воинов со щитом. Пришлось чуть ли не пинками возвращать его в реальный мир. Через день сформировали учебную сотню, куда кроме давешней тридцатки добавили будущих десятников. На этот раз занятия пошли намного быстрее. Людей подстегивал недавний наглядный пример быстрой и бескровной победы. Строились и маршировали уже не в тупом повиновении, а понимая конечную цель. По вечерам Норманн делился своими знаниями по организации построения войск, тактическим маневрам и правилам применения пехоты и кавалерии. Жадный интерес воеводы подтолкнул к мысли открыть курсы командного состава. Все равно придется всех учить, а в коллективе этот процесс пойдет намного быстрее и качественнее. Передача знаний в индивидуальном порядке имеет больше недостатков, чем достоинств. Один человек лишен возможности обсудить с товарищами полученную информацию. Как следствие, возникает меньше вопросов, а некоторые темы вообще ускользают от внимания.

Днем воевода учил новиков или под надзором Норманна отрабатывал с ними различные приемы воинского перестроения. Вечерами беседовали «за жизнь», где в качестве учителя выступал Нерль.

– Ты недавно говорил о нерадивых князьях, от которых люди разбегаются. А я слышал обратное, что правителей призывают.

– Правду слышал, призывают на княжий стол. Только стольный град может и изгнать.

– Что значит стольный город?

– Много таких: Псков, Суздаль, Новгород, Рязань, Киев был до оскудения. Всех и не перечислить.

– Ты не названия перечисляй, а объясни смысл.

– Нечего объяснять, посмотри на Новгород и сам поймешь.

– И что я там увижу?

– Боярскую думу.

– Толком объяснить не можешь? Я же ничего не знаю!

– Собрались удельные князья и выбрали боярскую думу, избрали посадского боярина, затем призвали на стол ловкого в военных делах князя.

– Типа Александра Невского?

– Верно, да не всегда проходит гладко. Призванный князь может думу побить и всю власть себе забрать.

– Бывало такое?

– Не раз. На моей памяти Полоцк трижды отбивался от попыток захвата.

– Стольный князь штурмом шел на стены призвавшего его города?

– Нет, горожан нельзя трогать, иначе ни жизни спокойной, ни податей. Обычно воюют удельных князей, убивают и забирают имение.

– И с тобой так случилось, я правильно понял?

Нерль горестно вздохнул и промолчал. Оба они здесь не по своей воле, и неважно, кто из какого века родом, чужбина, она и есть чужбина. Норманн не стал его тревожить, некстати вспомнил Петербург с такой беззаботной и уже недостижимой жизнью. Мысли перекинулись на изуродованное «боевой раскраской» тело, на глаза невольно навернулись слезы.

– Я их заставлю вернуть все в исходное положение! – Злой крик вырвался непроизвольно.

– Ты о чем, княже? – встрепенулся Нерль.

– О несправедливости, что творят правители. Одни развлекаются, а другие через них плачут горькими слезами!

– Э, княже! Так было, есть и будет! Не лезь к сильным правителям, растопчут, как муравья, и не заметят.

– На сильного всегда найдется более сильный!

– Я тебе про Полоцк говорил, там князь породнился с византийским императором и возомнил себя самым сильным. В два счета нос утерли.

– Как это?

– Да просто! Со всех сторон зажали и пограбили. Князя с царевной вместе с богатыми дарами отвезли обратно в Царьград.

– Ты уверен?

– Спрашиваешь! Поговори с Шушуном, он по юности частенько хаживал в Полоцк. Много интересного услышишь.

– Обязательно спрошу, что-то не верится в константинопольскую царицу.

– В те года полоцкие загордились, сам басилевс присылал им митрополита!

Норманн усмехнулся, уловив аналогию с реалиями двадцать первого века, когда недальновидные политики ищут далекого покровителя. Есть же хорошая поговорка «Зачем мне дальний друг и близкий враг? Лучше иметь близкого друга и далекого врага».

Ночью Норманну приснился сон, где он безрезультатно бился с рогатыми великанами. Проснулся от пинка рассерженной Флейен, которая потребовала спать спокойно, а не вертеться ужом на сковороде. Мысль о том, что в Норвегии жарят и едят змей, заставила забыть о приснившемся кошмаре. Увы, стоило заснуть, и великаны тут как тут. На этот раз Норманн сообразил взлететь и, пикируя на врагов, ловко срубал им головы. С первыми лучами солнца сделал традиционную разминку, затем спарринги с валькириями и Нилом, а после второго завтрака приказал заложить сани. Дурацкий сон заставил по-новому взглянуть на свое не менее дурацкое поведение и совсем уж идиотскую задумку вырядиться под норвежца и устроить тинг. Зачем ему это надо? Ползут шведы в Карелию, и что? Даже двоечник знает, что они захватят не только эти земли, но и перекроют Новгороду кислород. Персидский транзит скиснет после шалостей Тамерлана, китайский шелк пойдет через Волжскую Булгарию и родит Казань. Москва приватизирует соловецкий жемчуг, и северо-запад России зарастет мхом.

На санях, от крепостных ворот до маленького причала у стены, промчались в две минуты. Затем, объезжая прибрежные валуны, осторожно съехали на лед. На берегу озера лежали рядком доставшиеся в наследство драккары и карфи.

– Дай мне один драккар, – заглядывая в глаза, попросила Флейен.

– Хочешь домой вернуться?

– Не-а, там скучно. Весной из Або вывозят много серебра.

– Аландские острова очищаются ото льда в марте, а район острова Котлин только в середине апреля.

– Да знаю я! Серебро вывозят в конце апреля, затем наступает очередь меди.

– Странно, не вижу причин в задержке на месяц.

– Ты просто там никогда не был. Рудники на болоте, там с конца февраля непролазная грязь. Ни пройти ни проехать.

– Мне не жалко, можешь брать один или сколько там тебе потребуется.

– Больше трех не надо! – Флейен поцеловала Норманна в губы. – Тебе причитается половина.

– Сначала вернись живой.

– А? Брось! Там несложно, цапнем пару карфи – и сюда.

– Серебро везут ротозеи, ты это хочешь сказать?

– Нет, конечно! По весне не хватает охраны, мы переоденемся под датских наемников и уведем карфи.

– И часто так поступают?

– Нет, мало кто рискует зимовать в чужих краях. Плавание через озеро Имантра открывается только в конце мая.

– Нарветесь на городскую стражу, и висеть вам на воротах.

– Ха! За мешочек серебра они сами подыщут тебе купца.

– Они не заинтересованы в установлении порядка?

– Им-то какой с этого прок? Стражники отвечают за порядок в городе, а что за стенами никого не касается.

– Что-то не верится. Король должен заботься о безопасности торговых караванов.

– Ой, насмешил! Короли меняются чуть ли не каждый год, а Висбю за просто так не потратит и медяка.

– И много бродячих шаек между Або и рудниками?

– Вообще нет. Река течет между болотами – ни уйти, ни спрятаться.

– Разве от рудников до Або протекает речка? Сама только что говорила о дороге.

– Сначала гать через болото, затем река, потом снова гать. Последний участок проходит по торфянистой низине.

– Как далеко от рудников да Або?

– Четыре-пять дней пути. Я сама те края исходила, грабануть можно на любом участке, да бежать некуда.

– Если не убежать, то и не догнать.

– Были умники, да быстро закончились. Проползешь по трясине десять дней, а на выходе тебя прибьет или карел, или чухонец.

Рассказ девушки пробудил у Норманна интерес. Шведы всегда были врагами России, испокон веков лезли на наши земли. Чем больше сейчас перебить, тем меньше выйдет под Полтавой. Заодно и пограбить, тем более что вернуться домой надо при деньгах, в двадцать первом веке китайская бижутерия не прокатит.

Глава 3
Валаам

Лошадка резво бежала по присыпанному снегом льду. Устроившись поудобнее, Норманн с интересом осматривал берега. По словам карелов, залив, на берегу которого стояла крепость, был удобным для строительства кораблей. Здесь не только подходящая для земледелия почва, но и прекрасный реликтовый лес. Далеко ехать не пришлось, для закладки верфи подходило устье реки, которая протекала вдоль южной крепостной стены.

– Здесь глубоко? – обратился Норманн к возничему.

– Для рыбалки плохое место, камней нет, ям нет, и берег приглубый. Рыба здесь не стоит ни зимой, ни летом.

– Водопады поблизости есть?

– На этой реке нет, а рядом сразу пять. Плохие, выше двух метров, лосось с форелью на нерест не идут.

Вот и все, на этом разведка местности закончилась, но возвращаться не хотелось.

– Давай прокатимся по заливу до выхода в озеро, – предложил Норманн.

– Далеко ехать.

– Сколько?

– Далеко ехать! – повторил возничий – Туда, сюда, к ужину вернемся.

– Поехали! Лошадь не гони, а то нечаянно в полынью угодим.

– Не боись, князь! Сейчас от крепости отойдем и на дорогу выйдем.

– Что за дорога? Почему в обход крепости?

– На Валаам. А крепость обходит, чтоб шведы не видели, они же нехристи.

– Разве карелы крещены?

– Давно уже! Считай сразу после Новгорода! К тому же воскресный торг на южной стороне острова. Много людей собирается.

– И купцы приезжают?

– Из Новгорода, они на Валааме всю зиму живут, специальный дом себе построили.

– Остров далеко от этого берега?

– Здесь с любой стороны одно и то же расстояние. Что от Сердоболя, что от Салми, что с нашего берега.

– Вот как?

После похода в Любек Норманн не заглядывал в карту, не было повода, новость о близости монастыря оказалась для него сюрпризом. Вскоре с правого берега на лед вышла санная дорога. Лошадка почувствовала наезженный путь и побежала быстрее. Свернувшись калачиком, валькирии зарылись в сено и вскоре сонно засопели. Норманн любовался природой, которая так и просила взять в руки краски и кисти. Воображение добавляло недостающие линии, и причудливые изломы скал преображались в великанов или гигантских животных. Стройные реликтовые сосны навеивали душевное тепло и умиротворение. Местами гранитный берег поднимался горой с крутым обрывом и плавно спускался обычным заливным лугом. Неожиданно надо льдом как бы встал непонятный звук, снежинки отозвались пением торжественной мелодии. Возничий широко и обстоятельно перекрестился. Колокола Валаама! Тональность звучания плавно изменилась, и вскоре стал различим перезвон. Тридцать километров нетронутой человеком природы сделали звук живым, создавалось впечатление, что его можно пощупать руками.

– Поворачивай назад! – приказал Норманн. – Завтра с утра поедем к игумену!

– Люди хвалят новые колокола, – отозвался возничий, – благодарят тебя за щедрый дар.

– Меня-то за что благодарить? Спасибо мастеру за труд и умение.

– Умение не поможет, не будь на то твоей воли. Да и скромничаешь зря. Царские врата сам делал, то доподлинно известно.

– Понравились? Сам видел?

– А то! Считай, каждый приходил полюбоваться. Даже не верится, что человек может такое сделать!

Норманн ничего не ответил. Для любого дела требуется умение, которое приходит на определенном этапе развития цивилизации. Взять решетку Летнего сада. У людей двадцать первого века она не вызывает никаких эмоций. Многие найдут ее обычной, даже простоватой, а два с половиной века назад это был общепризнанный эталон изящества и кузнечного мастерства. К примеру, резьба по дереву, не умеючи и ложку не сделать, а Норманн легко в пять минут вырежет для кресла «гнутые» ножки с львиными лапками. На самом деле нет никакой сложности, если знать и уметь. Аналогично с кузнечным делом, скажи он сейчас возничему о затраченном на ворота времени, не поверит, примет за бахвальство.

Сани легко скользили, копыта лошади поднимали легкую снежную пыль, уютная шуба и девственная природа настраивали на лирические мысли. Опаньки! А про колокола он говорил Выгу, и кузнецов с литейщиками донимал расспросами. Самовольно отлитые колокола ударили по самолюбию, шокировали неожиданностью изготовления. Норманн был уверен в исключительности своих знаний, вот и поплатился, хотя не факт, что его литье оказалось бы лучше. Кстати! Он же обещал Шушуну серьгу в ухо! И не просто серьгу, а со стеклянной вставкой. Бобра сделать не проблема, стекло вообще легкий для изготовления миниатюрных фигурок материал. Придется поговорить с Нерлем по поводу мужских висюлек в ухо. Если подобные украшения считаются в порядке вещей, то надо сделать для всех.

С быстрым отъездом из крепости ничего не получилось, сборы растянулись почти на неделю. Норманн никак не мог привыкнуть к огромному количеству одежды, которую требовалось менять по нескольку раз на день. Да еще слуги, они тоже со своим багажом. Так что из крепости выехал настоящий обоз из дюжины саней с полусотней охраны. Кутаясь в лисью шубу и поддевая снег унтами на волчьем меху, Норманн влез в поданную кибитку. Лепота! Натянутая на каркас кожа белухи изнутри оказалось утеплена мехом, а слюдяные окошки давали хороший обзор. Да еще печка, одновременно и сиденье. Тепло и уютно! Форейторы на задке по совместительству работали истопниками.

– Чья задумка? – обнимая на прощанье Нерля, спросил Норманн. – Никак итальянцы придумали?

– Куда им до нас! – расправляя усы, усмехнулся воевода. – Такие кибитки стоят в каждом зажиточном дворе.

– А эта откуда? Специально из замка пригнали?

– Извини, княже, не додумался. Взял из свейских трофеев.

– Сам на простых санях разъезжать будешь?

– Что ты! Их в каретной много! Тебе лучшую подобрали!

– Никак свеи по зиме разбоем занимались?

– Это племя людей грабит что зимой, что летом! Одно слово – нехристи.

– Так и мурманы не отстают.

– Нашел с кем сравнивать! Мурман раз в год пришел, схватил и бегом назад. Они стараются здесь не пакостить.

– Вполне логично, иначе дорогу перекроют, да и наши далеко не ангелы.

– У нас закон чтут, первого встречного не трогают. Вот если вражда между князьями, тогда в набег ходят.

– А по своей инициативе? Приспичило, денег нет и продать нечего.

– За воровские дела вмиг голову снесут. Шила в мешке не утаишь, имена разбойников быстро прознают.

– И все же! – не отставал Норманн. – Тайно напали да на стороне продали.

– Человек был без гроша, а тут алтын в кармане, и вся твоя тайна на виду.

– Можно отговориться, рассказать о дальнем походе.

– В дальний набег ходят большими силами, долго готовятся, по возвращении хвастают заслугами.

– Сам ходил?

– Не раз. Черемисов били, татар с реки Казанки грабили, в Литву заходили.

– Хорошую добычу брали?

– А то! У татар много хорошего железа, повезет, так изумруды найдешь. Меха из Сибири отменного качества.

– В Литве что брали?

– Лен да пенька, больше ничего нет у литовских князей. Серебро да золото только в богатых городах, мы за полоном ходили.

– Почему князья в Литве обеднели?

– Как построили крепость Рига, так и заглох торговый путь.

– Раньше куда ходили?

– Ты не знаешь? – Нерль удивленно покачал головой. – Через Полоцк на Могилев, а там по Днепру в Царьград.

– Неужели Ганза не может разрешить столь простую проблему?

– Жадность губит любое дело. Они половчанам дорогу в море закрыли, а те немцев в Днепр не пускают.

– Торговлю можно организовать в самой Риге или Полоцке.

– Не могут они подружиться. Рига душит несуразными ценами, а Полоцк в ответ дань неподъемную требует.

– А другой путь не искали?

– Чего искать? Через Псков на Смоленск, вот и Днепр.

– Понял, свеи Нарву захватили, и конец. Ну почему никто не хочет думать на перспективу?

– На Руси крепость по сей день Ругодивом называют.

– Глупая ситуация, погоня за сиюминутной выгодой саму торговлю на корню губит. Урвать здесь и сейчас, а там трава не расти.

– Уже сгубила. В Персии товары многократно дешевле. Торговый путь перешел на Итиль.

– Дешевле? Почему?

– Китайцам с индусами до Каспия намного ближе. В Бандар-Е Анзали сам разузнаешь и нам расскажешь.

– Туда еще добраться надо и живым вернуться.

– Тоже верно, от Ярославля до Казани бесурманские ушкуйники свирепствуют. Малым караванам прохода нет.

– Одно понять не могу, от Твери до Нижнего Новгорода крепости частоколом стоят, а разбойники в наглую купцов грабят.

– Э, княже, и крепости с купцов мыто берут.

– Иван Калита свое слово не держит?

– Хитрые московиты охрану предлагают, не бесплатно, конечно. Не возьмешь, сами ночью нападут и ограбят.

Вот те раз! Если идти прямиком с Онеги на Каспий до татарской «зоны влияния», встретишь восемь крепостей. Это те, что пережили войны и нашествия, сейчас их может оказаться вдвое больше. Дорожный рэкет, да и только, справа русские, слева вятичи, марийцы и прочие племена. Или плати, или пробивайся с боем. Понятное дело, купцы платят, а потом с десятикратной наценкой продают товары тем же князьям. В жизни все взаимосвязано.

На прощание обнялись. Нерль расцеловал своего князя по русскому обычаю, перекрестил и пожелал удачи. Всю дорогу до Валаама Норманн размышлял об абсурдности и недальновидности поступков современных правителей. Тевтонцы с подачи Ганзы построили Ригу и блокировали полоцким торговцам выход в море. Купцы попытались организовать новый путь по Неману, но орден тут же построил крепость Мемельбург[5]5
  Клайпеда.


[Закрыть]. Ку-ку, цены на товары утроились, прямой путь в Царьград накрылся. Аналогично с дорогой из варяг в греки. Из Швеции в Псков везли серебро и золото, псковичи доставляли ромейские товары через Смоленск, затем волок в реку Великая – и дома. До поры до времени всем было хорошо, пока жадность не толкнула Готландский союз на захват крепости Ругодив. И снова ку-ку, торговля стремительно увяла.

Сидящая в санях охрана затянула задорную песню по молодца-удальца и красну девицу. Так с песнями, частушками и молодецким посвистом выехали к южному берегу острова. Все, в монастырь надо идти пешком. Здесь недалеко, километра четыре, так что Норманн одолел это расстояние минут за сорок. Ворота по-прежнему открыты настежь, монах-привратник низко поклонился и повел гостя без лишних вопросов.

– Здравствуй, бродяга! – Игумен благословил упавшего на колени Норманна. – Заждался тебя!

– Сначала свеев сгонял со своей земли, затем войско набирал да учил. Так и пролетели недели.

– Со своей земли говоришь? – без улыбки заметил игумен. – Теперь она по праву твоя.

– На меч взял!

– Я не упрекаю, а хвалю! Богоугодное дело язычников отогнать от монастыря, еще лучше убедить верой!

– Храмы через год заложу, срубам надо дать время устояться.

– Любо твое рвение! Я купцам велю церкви тебе завезти, а ты им бревнами вернешь.

– Как же? – растерялся Норманн. – Мне дюжины не хватит.

– Куда столько?

– Пять крепостей, да шесть сел в удобных местах. Летом еще одну крепость заложу.

– Что значит «в удобных местах»?

– Карелы рыбным промыслом живут, а я железо и слюду нашел.

– Слышал, а медь откуда?

– Не знаю, руду приносят, а сами залежи еще искать и искать.

– Ты серьезно? Неужели заводы заложишь?

– Уже заложил.

– Решил меня повеселить? Десяток кузниц с домницами называешь заводами? Съезди к татарам да посмотри камские и пермские заводы.

– Дай, отче, время, Москва не сразу строилась.

– Ишь как заговорил! Смотри пупок не надорви!

– Поэтому и не спешу.

– Пиленого леса пришлешь?

– Зачем монастырю сырой лес? Или нужда заставила?

– Не жалко?

– Да вокруг сосен!.. На века хватит!

– Я тебе монаха пришлю, лес подберет да карелов уговорит привезти.

– Потерпи до ледохода, если дело неспешное, а там карфи загрузим и сюда доставим.

– Мне столько не надо. К осени новые кельи построим, нужны кровати, столы да табуреты.

– Сделаем проще, я по весне столяра пришлю, он размеры снимет, к сроку готовую мебель привезет.

– Щедр ты. Иного князя просишь – не допросишься, а ты сам норовишь одарить.

– Не последнее отдаю. И сюда красивую мебель сделаю.

– Нет! Мой монастырь строгого послушания, телесных утех здесь быть не должно!

Норманн послушно склонил голову, он где-то слышал о суровых правилах монастыря. Ах да! Экскурсоводы жаловались, монастырь перекрыл кислород всем турагентствам, на остров пускают только паломников.

Вместо короткого визита с ожидаемой благодарностью за колокола, Царские врата и типографское оборудование, Норманн получил настоящую пытку. Его посадили на хлеб и воду в буквальном смысле этих слов. Вместе со всеми он шел на утреннюю службу, затем под присмотром монаха стоял на амвоне и вслух читал Евангелие. После дневной и вечерней службы получал молитвослов, а надсмотрщик открывал книгу по предварительно вложенным закладкам. Оставалось только благодарить Хинриха Папа и Максима, благодаря которым он освоил современный русский язык. Все равно читать было трудно, особенно молитвы. В некоторых местах слова написаны слитно, затем появляются надстрочные гласные и вдруг удваиваются. Хорошо, что читал одни и те же молитвы и достаточно быстро понял смысл самого текста. На пятый или шестой день неожиданно пришло осознание заложенного в древности ритма. Как-то само собой в некоторых местах он начал частить или, наоборот, читать нараспев. На одиннадцатый день Норманна лишили хлеба, а двенадцатый день оказался завершающим. Сначала покаяние, затем исповедь и отпущение грехов. Настоятель прочитал молитву и пригласил к себе на обед.

– Ты порадовал меня стойкостью духа и тела, первый раз вижу воина, который ни на день не прекратил своих упражнений.

– Привычка.

– Хорошая привычка, тяжело пришлось?

– Это в первую очередь надо мне! – честно ответил Норманн.

Что верно, то верно. У него в этом мире поддержка может быть только через церковь. Здесь вопрос не религии, а великодержавного воспитания, которое священники получали в Византийской империи. Если римский папа всеми силами старался подчинить себе всех европейских королей, то басилевс заботился о процветании своей империи. Соответственно и Русская православная церковь строила вдоль границ неприступные замки под названием «монастыри». Они по сути являлись мощными заслонами, заставляя врага или идти на штурм, или поворачивать обратно. Для примера, новгородский митрополит тратил церковную казну на возведение городских стен и башен. И Москва на дальних подступах окружалась крепкими каменными замками. Прежде чем враги могли подойти к городу, им приходилось штурмовать оборонительную цепь из Страстного, Никитского, Рождественского, Сретенского и Ивановского монастырей.

– Любо слышать здравые слова. Чем тебе помочь?

– Среди моих учителей есть опытные врачеватели, они могут взять монахов в обучение.

– То не ко мне, езжай в Новгород, заодно познакомишься с архиепископом.

– Уже встречался, летом приносил дары.

– Преставился он. – Настоятель перекрестился. – Сейчас в сан возведен Василий.

– После ледохода отвезу дары, там и немцев подожду.

– В Китай отправляешь своего доминиканца?

– Сам захотел, почему не помочь человеку?

– Зачем затеял поход в Персию? У тебя и здесь забот полон рот!

– Да какие здесь могут быть заботы? Итальянцы строят крепости да учат новиков.

– Генуэзская пехота нынче лучшая в Европе, в этом ты прав. А что за обучение в новой крепости придумал?

– В Марь Горе? Да обычный греческий строй. Чтоб не бегали толпой, размахивая топорами.

– Кого воевать надумал?

– Свеев конечно! Только они сюда лезут.

– Малые шайки разогнать не трудно, да Выборг рядом. Уткнешься в стены и нос разобьешь.

– Я же не лбом начну бить! – усмехнулся Норманн. – Сначала подумаем, затем пойдем.

– А дальше что?

– Не знаю. Неплохо бы до земель Пори добраться.

– Эка замахнулся! На тебя весь Готландский союз навалится, не устоишь. Набежать и пограбить, это одно, а взять навсегда – совсем другое.

– Посмотрим, время покажет. Ради такого дела можно и с Ганзой союз заключить.

– А с новгородскими не хочешь сговориться?

– Не вижу смысла, они дальше городских стен ничего не видят.

– Ишь, какой стратег нашелся! – засмеялся настоятель. – Почему так решил?

– Тут и решать нечего! Устье Невы оберегать не хотят, Торжок и Вышний Волочок, считай, без дружины.

– А Смоленск?

– Что Смоленск? – не понял Норманн.

– Путь в Царьград идет через Смоленск.

– Разве? Я и не знал, что из Новгорода можно рекой туда пройти.

– По Ловати через Великие Луки. Кстати, там новгородцы хорошую крепость построили.

– Дело в том, что цены в Ромейской империи поднялись, а Новгород продолжает торговать через Смоленск и Киев.

Настоятель озадаченно посмотрел на Норманна, видимо, не часто правители ведут разговоры о торговле. В дверь осторожно поскреблись, в комнату вошел дородный монах. Кофе! Этот запах нельзя спутать! На подносе стояла простая глиняная чашка и медный кофейник, который буквально излучал желанный аромат.

Кофе в России четырнадцатого века? А почему нет? Родина ароматного напитка в Йемене, именно там, в горах Джебель, выращивают знаменитый сорт арабика. А мокко всего лишь способ обжарки зерен на сливочном масле. Если из Персии везут коробочки из тиса с вялеными на меду фруктами, то почему не привезти и кофе?

– Можно и мне чашечку кофе? – попросил Норманн.

– Он горький, – предупредил игумен.

– Знаю, пил и не раз.

– Ты же молод, зачем тебе отвар для улучшения кровообращения?

– Для профилактики.

– Принеси вторую чашку для нашего гостя.

Монах поклонился, и через минуту Норманн сделал глоток ароматного и безвкусного напитка.

– Да кто же кофе так готовит! – Возмущенное восклицание вырвалось непроизвольно.

– Что не так?

– Да все! Его неверно варили! – почти с детской обидой сказал Норманн.

– Ты знаешь, как надо правильно приготовить это снадобье?

– Позвольте мне самому это сделать?

– Филофей, проводи гостя да проследи, чтоб повар рядом стоял и учился.

Нехитрая наука сварить кофе началась с лекции о правильном помоле. Монахи зерна толкли в ступе, затем делали отвар, процеживали и переливали в кофейник. Закон приготовления кофе, как и кузнечное дело, на первое место ставит сохранение целостности структуры. Напиток делают непосредственно в кофейнике и разливают прямо в чашки, при правильном помоле ни одна крупинка не попадет в рот.

– А ты прав! – сделав маленький глоток, вынес вердикт настоятель. – Вкус совершенно другой, более приятный.

– Кофейной жижицей можно вывести прыщи с лица.

– Смотрю на тебя и удивляюсь: и воинское дело знаешь, и кузнец, и иконы пишешь. Не поделишься талантом?

– Учеников дадите?

– Дам, иконописи учи. Храмы строим, а стены пустые.

– Только не каждый монах в ученики сгодится.

– Бесталанных обратно пришли, не жалей. Не каждому человеку дано сие умение.

– Не дадите ли листок бумаги?

– Бери. – Настоятель указал на стоящую у окна конторку.

Норманн обмакнул перо, критически глянул на стоящего у двери монаха и начал рисовать. Дородная фигура и болезненное лицо делали Филофея легкоузнаваемым, однако в фигуру надо вложить совершенно иное. Любой, глянувший на рисунок, в первую очередь должен увидеть монашеское смирение. Не покорность, не услужливость, а именно смирение в вере. Общий контур сложился сразу, а дальше застопорилось, явно чего-то не хватало. Опасаясь сделать лишние линии, Норманн нарисовал дверь, стену, и тут как бы прорвало. Простота убранства, скромность обстановки, стираная-перестираная ряса с аккуратной штопкой – все эти мелкие детали помогли увидеть и написать нужный образ.