Текст книги "Норманн. Чёрный князь"

– Вот что, – как бы раздумывая, заговорил Норманн, – я поговорю с Максимом, он знает рудное дело и возьмется за обучение отроков.

Михаил Симеонович нисколько не удивился столь широким познаниям Максима, оно и верно, сейчас на дворе стояли времена людей универсально образованных, среди них был и Леонардо да Винчи.

– В Новгороде хватает своих рудознатцев, но за заботу спасибо, обязательно отпишу малому вече, – степенно ответил постельничий.

– Касаемо похода в африканские земли, – продолжил Норманн, – купцы могут взять в аренду трофейные самбуки.

– Спасибо тебе, Андрей Федорович! – Михаил Симеонович низко поклонился. – От всего купечества спасибо!

– Корабелов не дам, сам знаешь, их не хватает.

В Новгороде давно уже отработали такие финансовые вопросы, как кредитование, аренда или передача товаров на реализацию. Однако, читая договор аренды, он увидел параграф страхового возмещения убытков от порчи или гибели и сначала не поверил своим глазам.

– С каких это пор в Новгороде принято страхование имущества? – спросил князь с искренним изумлением.

– Не знаю, – пожал плечами постельничий, – правила возмещения ущерба прописаны еще в «Русской правде».

Норманн невольно потер виски – невероятно, но до появления знаменитого лондонского Ллойда без малого четыреста лет! А тут в ответ безразличное: «Не знаю!» Вот тебе и Русь с дикими нравами!

– Кто в Новгороде занимается страхованием? – заинтересованно спросил князь.

– Можешь обратиться в Торговую палату или Товарищество взаимного страхования. Цены везде одинаковы, за ког или морскую ладью вносишь три гривны серебром.

Вот так-то, наши предки узаконили и упорядочили имущественные и товарно-денежные взаимоотношения в запредельном для понимания современного человека одиннадцатом веке. Норманн прикрыл глаза, его впечатления о новгородской и европейской жизни никак не состыковывались даже со школьной программой. И татаро-монгольское иго по жизни оказалось обычным наймом дешевых вооруженных отрядов. И борьба «за соединение земель русских» выглядела незатейливой агрессией с желанием расширить собственные владения. В то же время произошло очень много непонятных событий. Взять, к примеру, литовцев, которые безбоязненно воевали со степняками и одновременно наскакивали на тевтонцев. В чем причина таких действий? Это была попытка Гедимина прорваться к Балтийскому морю? Зачем? В четырнадцатом веке порты располагались даже не в устьях рек, а в сотнях километров от моря. Взять Новгород, Париж, Любек, Гент или Гамбург – от этих городов до моря несколько дней пути. Экспансия Литвы, а затем объединенного польско-литовского государства на юг вполне понятна. Кто не желал взять под контроль Азов? Богатый торгово-перевалочный центр мог озолотить любое государство, не зря Петр I начал войну именно с Азова.

Вспомнились прошлогодний поход по Волге и отправленные в Китай монахи-доминиканцы. Интересно, год назад в Медвежьем замке появился беглый китаец, а Норманн ни разу не поинтересовался его судьбой. Вроде жив, иначе доложили бы. Тут еще китайская делегация дожидалась аудиенции, сам пригласил наведаться, а теперь и не вспоминал о гостях. Он прервал затянувшееся молчание и обратился к постельничему:

– Михаил Симеонович, что тебе сказали китайские гости? Зачем они сюда приехали?

– Говорили долго, да ничего конкретного не сказали, – недовольно ответил тот, – князя ждут, а нам улыбаются да низко кланяются.

– В разговоре Максим был переводчиком? – поинтересовался Норманн.

– Да нет, грека с собой привезли, быстро балаболит, а самого и не видно, словно в другой комнате спрятался.

– Сам-то что думаешь? Что им здесь надо?

– Тут и думать нечего, они каждый второй год в Новгород приезжают, просятся Китайский торг открыть.

– Почему нет? – легкомысленно прокомментировал Норманн. – Больше торговцев, больше денег в городскую казну.

– Андрей Федорович! Окстись! И думать не думай! – встревоженно воскликнул постельничий. – На этом большие деньги потеряешь!

– Какие еще деньги?

– Да свои кровные! Сам прекрасно знаешь разницу цен между Сарай-Берке и Новгородом!

– Что-то я не уловлю твою мысль, – растерянно ответил Норманн.

– Сейчас мы в низовье покупаем товары, а сами или здесь продаем, или дальше везем. Как запустим китайцев, так нам и крышка, они сами привезут свои шелка с чаем и фарфором, а мы слезами утремся.

– Уверен? Вон персы здесь торгуют и другим не мешают, – возразил Норманн.

– Не сравнивай! – От волнения Михаил Симеонович даже прикрикнул. – Те каждый сам по себе, привезут товар, продадут и возвращаются обратно.

– Все равно не понимаю и не вижу разницы между китайскими и персидскими купцами.

– Да сказано тебе, персы сами по себе, а китайцы объединены в торговые корпорации.

– Ну и что? Новгород не запрещает торговать купцам Ганзы или Готланда, почему китайцы вдруг оказались под запретом? – продолжал допытываться Норманн.

– Нашел с кем сравнивать! – воскликнул постельничий. – Готланд с Ганзой к нам везут серебро с золотом!

– Понял, – усмехнулся Норманн. – Новгородское купечество опасается конкуренции со стороны китайцев.

– Да пойми ты, никакой конкуренции не будет! И товаров китайских у наших купцов не будет! – не на шутку разволновался Михаил Симеонович.

– Ой ли? Что-то не верится, китайцы не способны на столь организованную торговлю.

– Лучше московских купцов спроси! – огрызнулся постельничий. – Даниил Александрович, сын Александра Невского и отец Ивана Калиты, запустил китайцев на свой торг.

– И в чем беда? – ехидно поинтересовался князь. – Москвичам в Сарай-Берке ничего не продают или индийские шелка хуже?

– Ничего ты, Андрей Федорович, в торговле не понимаешь, – тяжело вздохнул постельничий и перекрестился. – Сам-то небось норовишь товар купить у поставщика, а не у перекупщика.

– Московские купцы могли бы и цену скинуть, они у себя дома, расходы на торг ниже.

– Китайцы и без этого цены держат высокие. На московских пальцем указывают, шепотком винят в продаже подложного товара.

– Какой там может быть подлог? – удивился Норманн. – Шелк – он и есть шелк.

– Не скажи, Андрей Федорович, не скажи, – снова тяжело вздохнул Михаил Симеонович. – Не каждый шелк от рамни отличит.

– Что еще за рамни? Никогда не слышал о подобной ткани.

– Привозят из Индии или Китая, а продают вдесятеро дешевле шелка. Делают из травы, похожей на коноплю, только волокна очень тонкие и мягкие.

– Вот гады! – возмутился Норманн. – Обманом занимаются, на людей напраслину наводят! Почему московский князь своих не защищает?

– Иван Калита заботится о сборе подати! Кто в казну деньги положил, свой или китайский купец, ему без разницы, – зло ответил постельничий.

Вероятнее всего, московский князь был уверен, что засилье пришлых купцов приносит ему пользу. Не каждый способен понять основы экономики – иностранные торговцы привозили не последнее из того, что имели, а вывозили реальные золото и серебро. Запустив в Зарядье китайских торговцев, Москва начала терять реальные деньги. Сшил платье, поносил и выкинул, а денежки к этому времени убежали в далекие края – приносить дивиденды другому правителю.

Глава 2
Персидское посольство

Правильно говорил Михаил Симеонович, и новгородское вече поступало весьма разумно. Нельзя душить своих купцов: когда богатеют люди, вместе с ними крепнет и расцветает государство. Впрочем, московским торговцам недолго страдать, вскоре начнется поход Тамерлана, он попытается насильно исламизировать кочевые племена. Разгром Золотой Орды в первую очередь ударит по Великому шелковому пути, ибо, лишившись централизованной власти, кочевники займутся рэкетом и начнут беззастенчиво грабить караваны, идущие из Китая. По историческим хроникам, Новгород создал для китайцев обходной торговый путь по рекам Иртыш и Тобол с переходом на Каму по Чердынскому тракту. Вполне приемлемый вариант, не идти же морем через Югорский шар. Затем последовало решение Большого веча от тысяча четыреста семьдесят второго года, по которому создали новый, более короткий Бабиновский тракт. Посадник Артемий Сафронович Бабинов вместе с воеводой Федором Пестрым обязались построить новую дорогу и обеспечить безопасность китайских караванов. Что же, вот и тема для разговора с прибывшей делегацией. Дело в том, что китайцы предпочли избавиться от дружеской новгородской опеки. Кому понравится монополия одного покупателя? Поэтому караваны с шелком самостоятельно отправились вниз по Каме. Как следствие, появился богатый торгово-перевалочный центр под названием Казань. Ну а дальше Иван Грозный взял Казань, разогнал вече и послал Ермака в Тобольск.

– Вот что, Михаил Симеонович, – после длительного раздумья заговорил Норманн, – покажи нашим гостям из Китая склады со стеклом и фарфором.

– Похвастаться желаешь? – понимающе улыбнулся постельничий.

– Да нет, перед разговором надо бы их припугнуть. Посольство должно понять: наша продукция намного лучше.

– Я бы так не сказал, – не согласился Михаил Симеонович, – фарфор лучше, а стеклу еще далеко до твоих китайских запасов.

– То особый уклад из монастыря Шаолинь, – без запинки соврал Норманн, – на равнине не умеют придавать стеклу блеск.

– Может, и тканями похвастаться? – предложил постельничий. – Крашенное в горошек полотно распродано на полгода вперед.

– Покажи, – согласился Норманн, – и цыганское золото как бы нечаянно выстави.

– Можно! – хохотнул постельничий. – Не каждый человек с первого взгляда отличит от настоящего!

– Чем сейчас наши бронники заняты?

– Ружья делают, – постельничий поморщился и добавил: – И новую броню для дружины, она как сажа черна, но крепкая, ничем не пробить.

Норманн вспомнил свой визит в арсенал и потому спросил:

– Я видел легкие блестящие панцири, для чего они сделаны?

– Городскую стражу одеваем! – гордо ответил Михаил Симеонович. – И вор, и купец должны видеть княжеского человека.

– В красном плаще с бердышом в руке? – хмыкнул князь.

– А как же! – не заметив иронии, воскликнул постельничий. – И красиво, и удобно! Людям приятно видеть богато одетого стражника!

Какие могут быть возражения против унифицированной одежды для городской стражи? Да никаких! При необходимости яркая одежда действительно поможет быстрее найти, кого звать на помощь. И для ворья предупреждение, чтобы не баловали и уходили подобру-поздорову. Норманн захотел узнать, кто автор идеи единой формы для стражи.

– Сам придумал или подсказал кто? – внешне нейтрально спросил он.

– Чего тут придумывать? – Постельничий удивился подобному вопросу. – В Царьграде стража ходит в плащах лимонного цвета.

– Ты чай с лимоном пил? – поинтересовался Норманн.

– Я люблю чай с мятой или мелиссой, а лимон хорош для мяса или ухи.

Михаил Симеонович стал вспоминать изыски греческой кухни и выдал при этом калейдоскоп традиционных блюд и их рецептов. Некоторое время Норманн слушал молча, но когда началось описание достоинств ксиномизирты – кислого плавленого сыра – с фавой – гороховым пюре, – не выдержал и вступил в спор. В его понимании подобную гадость нормальные люди есть просто не могут, а гречневый суп-пюре – это форменное издевательство над цивилизованными людьми.

Коль скоро лечебный процесс не требовал постельного режима, Норманн засел за макет навершия для Рунова кола Макоши. Казалось бы, вылепить голову медведя проще простого, для этого не надо особых усилий, как и запредельной фантазии. Увы, сначала он долго не мог подобрать правильный размер, чтобы голова не казалась чуждым довеском к палке. Затем начались мучения с приданием голове наклона, приоткрытая пасть и глаза в целом должны были создавать эффект прямого взгляда на зрителя. Наконец после многочисленных переделок получился образ настороженного, готового к схватке зверя. Желание изготовить навершие из цветного хрусталя породило проблему крепления, пришлось делать серебряный соединительный стержень. Идея понравилась, в результате появился еще один стержень в нижней части. Внешне как бы небольшой клинышек, но при ближайшем рассмотрении оказалось, что это стилизация козлиной головы с длинной бородой.

– Ты куда собрался? – Максим перехватил Норманна на выходе из замка. – Одной стрелы мало? Или решил, что все твои враги мертвы?

– Отстань, я к Тикшу, надо отдать макеты для родового Рунова кола.

– Сержант! – Максим кликнул стражника у ворот. – Пошли кого-нибудь к ювелиру, князь желает с ним говорить.

– Ну зачем так! – недовольно поморщился Норманн. – Прогулка пойдет мне на пользу.

– А теперь пошли в бронную, вместо прогулки будет тебе примерка нового доспеха.

Некоторое время оба шагали молча, пока князь не вспомнил о том, что так и не разузнал о возможном взаимодействии со степняками.

– Можешь подробнее рассказать о кочующих в степи племенах? – спросил он у Максима.

– В летописях их называют по-разному, но в целом это потомки половцев, они же кыпчаки, более известные как ногайцы.

– По степи бегают не только ногайцы, – не согласился Норманн, – сам говорил, что Тохтамыш объединил два рода, тохте и мишари.

– Я ответил на поставленный вопрос, – фыркнул Максим, – научись правильно формулировать вопросы.

Князь недовольно на него глянул, но решил не дерзить, поэтому вопрос прозвучал вполне нейтрально:

– Что связывает половцев и монголов? Почему прикаспийские племена приняли в свои стойбища монгольских ханов и подчинились их воле?

– Для диких кочевников определяющим фактором является грубая сила, – ответил Максим.

– Другими словами, в свое время Чингисхан поставил половцев перед выбором: или их уничтожают, или они принимают присланных повелителей? – уточнил Норманн.

– Абсолютно правильно, стоило Тамерлану разгромить Золотую Орду и отрубить голову бекляре-беку, как половцы моментально перебили монгольских ханов.

Норманн пытался вспомнить хоть что-то из истории походов Тамерлана. Вроде великий полководец дошел до Руси и повернул обратно или же поход завершился после карательной экспедиции в Крым? В конце концов, это не важно.

– А как изменился расклад сил после возвращения мусульман в Центральную Азию? – спросил он.

– Поход в Персию закончился провалом. Население не пожелало сменить зороастризм на ислам. После этого и возникли идеи Империи Великих Моголов и похода в Индию, – коротко ответил Максим.

– Ты хотел сказать в Пакистан? – поправил князь.

– Сейчас Индия – это все, что южнее Центральной Азии, – усмехнулся собеседник.

– История распространения ислама меня интересует меньше всего. Что произошло в междуречье Волги и Дона?

– Если в общих чертах, то половцы разделились на Большую орду с землями от Астрахани до Дербента и Кубанскую орду.

Несколько минут заинтересованный князь обдумывал возможный политический пасьянс. Ситуация сложилась такая. Потревоженные Тамерланом османы ушли на запад, а персы в ответ попытались прорваться к Азову, но застряли на Северном Кавказе. Благоразумные торговцы снова вспомнили про морские корабли и возобновили прямые перевозки из Бандар-Е Анзали в Астрахань. Генуя с Венецией оказались отрезанными от китайских и индийских товаров. Путь по Днепру был открыт исключительно для фантазеров, поскольку протяженность порогов составляет семьдесят пять километров с перепадом уровня воды в сорок метров. Это не караванный маршрут, а тест-драйв для кандидатов в камикадзе. Купечество Южной Европы спонсировало попытки захвата Александрии. Потом, потерпев фиаско, в отчаянии придумало эпоху Великих географических открытий. Таким образом, у них остался последний шанс найти дорогу в Индию – отправиться в плавание через неведомые океаны.

Неожиданно они остановились. Задумавшийся Норманн даже не заметил, как пришел к бронникам. Покосился на Максима, но тот с неподдельным интересом смотрел куда-то вверх.

– Ворон считаешь? – съехидничал Норманн.

– А? Нет, – не отрывая взгляда, ответил тот. – Часовщики устанавливают циферблат.

– Какой циферблат! Ты в своем уме! На дворе четырнадцатый век, а ты вздумал часы изобретать!

– Господин Великий князь! – Максим, явно ерничая, склонился в низком поклоне. – Часы купили на торгу и сделали увеличенную копию.

– А кто продавать привез? Только не говори о заезжих китайцах. – Норманн с подозрением посмотрел на собеседника.

– Индийские маятниковые часы известны в Новгороде с шестого века. Прототип этих часов, – тут последовал указующий взмах руки на сигнальную башню, – тебе подарила мачеха. Мне осталось только посетовать на маленький размер, и все. Местные умельцы тут же подхватили идею и сейчас устанавливают первые в Европе городские часы.

– Ну скажи мне, на кой хрен вы все это придумываете? – Норманн недовольно покосился на сигнальную башню.

– Как ни смешно, но учет времени поможет горожанам лучше организовать свою жизнь.

Не скрывая недовольства излишним, на его взгляд, вмешательством в современную жизнь, Норманн пнул ногой входную дверь. Затем обернулся к Максиму и позвал:

– Хватит в небо таращиться, показывай, что там бронники сделали.

– Доспех высшего качества, – начал хвастаться Максим, – трехслойная броня! Пробить практически невозможно, а по весу легче предыдущей модели.

Первое, что сразу бросилось в глаза, – это элегантная форма панциря с рифленым изображением медвежьей морды во всю грудь. На плечах блестели красивые погоны, а струйки чешуек придавали им сходство с эполетами. Поножи, набедренник, сапоги со стальными накладками – все выглядело не только надежно, но и очень красиво. Норманн демонстративно скривил кислую рожицу и, копируя капризного ребенка, спросил Максима:

– Не хочу черный доспех! Мне нравится сиреневый с блестками!

– Сейчас черные доспехи ценятся чуть ли не на вес золота! Это при том, что технология воронения известна лишь в Индии и на Руси.

– Не ври, лично видел черный миланский доспех. – Норманн подмигнул Максиму и постучал пальцем по персидскому щиту.

– Ты видел обычное чернение, металл посыпают золой и подвешивают над углями. Приступай к примерке, господин князь.

– Мне не нравится! Особенно клоунские эполеты!

– Чудак! – засмеялся Максим. – Это всего лишь защита плечевого шарнира! Чешуйки лягут вторым слоем на предплечье.

– Сам придумал? Очень смахивает на изобретение профессора неведомых наук! – Норманн не удержался от шпильки в адрес главаря припортальной братвы.

Однако тот не принял шутки и резко ответил:

– Если говорить серьезно, то первые погоны появились у Ивана Грозного. Его копейщики надевали точно такие же панцири, а на пластине плечевого шарнира писали номер полка.

– Сам придумал? Почему погоны только на панцирях? По логике должны быть и на кафтанах, – фыркнул Норманн.

– С кафтанами проще, номер полка вышивали на груди, – невозмутимо ответил Максим.

Через месяц состоится поход в Норчепинг, так что надежная броня весьма кстати. Норманн не собирался возвращаться домой на носилках. Единообразие доспехов можно считать дополнительным плюсом. Насколько он помнил, ради пользы дела Дмитрий Донской смог отдать свою сбрую командиру кремлевских наемников Михелю фон Бренку. Но ламинарный доспех легко подстроить под любую фигуру. Здесь же кованые латы, которые в реале появятся через сотню лет, а их изготавливали под конкретного человека. Встав в центре комнаты, Норманн безропотно позволил броннику приступить к подгонке деталей. Первым новшеством оказался легший на плечи высокий воротник – новый панцирь надевался через голову по принципу бронежилета. Впрессованная на всю грудь медвежья морда служила дополнительной защитой самого уязвимого в бою места. Завершил процесс красивый шлем с шишаком и ниспадающей брамицей из наклепанных на сетку пластинок. Это дело! Он уже успел оценить разницу между русскими и европейскими шлемами. Всевозможные топфхельмы, бацинеты и прочее ведроподобное безобразие не очень-то и защищало голову, а при боковом ударе провоцировало перелом шейных позвонков. Но главной бедой являлась полная глухота воина, что исключало мало-мальски организованное маневрирование.

Если честно, то положа руку на сердце Норманн вынужден был признать как великолепную конструкцию новой индивидуальной защиты, так и высокое качество ее изготовления. Броня не сковывала движения, а это самое главное. Все так называемые спортивные травмы – это не что иное, как разрыв мышечных связок. Неудобное снаряжение в первую очередь могло навредить самому воину. Здесь же была продумана каждая деталь, даже у плеча сделали ложбинку для упора приклада. В комплектацию набедренника входили подсумки для пуль, пороховых зарядов и стандартной аптечки первой помощи. Неплохо, неплохо. Из минусов он назвал бы мрачный цвет вороньего крыла, а из плюсов – налаженное поточное изготовление. Само производство осталось на полукустарном уровне, но первый шаг к конвейеру уже сделали.

– Нравится? – Максим постучал ладонью по панцирю. – Высший класс! Заходи вечерком, а сейчас я должен бежать, пора княжичей учить.

Норманн пересчитал развешенные на специальных подставках готовые доспехи и только после этого ответил с ехидцей в голосе:

– Чему же ваше мудрейшество учит тупоголовых наследников?

– Они совсем не тупоголовые, – возразил профессор, – низкий уровень знаний не является синонимом отсутствия умственного развития. Что касается княжичей, то сегодня мы продолжим занятия по математическому расчету артиллерийского выстрела.

– Зачем парням морочить голову? – удивился Норманн. – Зарядил пушку, и бабах!

– У тебя в голове один бабах, – поморщился Максим. – Ты слышал о сражении Петра под Нарвой?

– Там вроде бы было два сражения, первый раз наши позорно бежали, крепость взяли со второго раза.

Максим вытаращился на князя, словно увидел перед собой инопланетного пришельца. Затем сделал несколько шагов по комнате, обернулся и сказал:

– Ты совсем не знаешь историю своего государства! Во время первой осады Нарвы русская армия оказалась в клещах, с одной стороны была крепость с пятью сотнями пушек, с другой – шведский король со всей своей армией. Сражение началось утром и закончилось поздним вечером. Для сравнения, Полтавская битва продолжалась всего два часа.

– Но армия Петра бежала, бросив все свои пушки! – возразил Норманн.

– Разумеется, – усмехнулся Максим, – ночью русские переправились на другой берег реки. Орудия действительно пришлось оставить, ибо их не смогли затащить в лодки. Так что крепостная артиллерия увеличилась на девяносто две единицы.

– Почему Карл XII не взял пушки себе?

– Шведский король рванул от Нарвы еще быстрее русских. Гонец с вестью о победе догнал его в полутора сотне километров от места сражения.

Норманн недоверчиво посмотрел на профессора, немного подумал и спросил:

– Зачем крепости осадные орудия? Они не могут стрелять картечью, для этого нужны полевые пушки.

– Между прочим, полевую артиллерию создал царь Петр Великий, а в Европе она появилась только при Наполеоне.

– Врешь! – решительно возразил Норманн. – Пушки появятся на полях сражений лет через пятьдесят, а Петр родится в семнадцатом веке.

– Знаток! – хмыкнул профессор. – Пушки на поле боя и полевая артиллерия совсем не одно и то же!

– Разве? – растерялся удивленный князь. – А в чем разница?

– В принципе применения! Во время Грюнвальдской битвы русские и немцы привезли пушки на специальных телегах, затем вкопали их в землю. Петр поставил орудия на колесные лафеты с упорной сошкой, – пояснил Максим.

– Мобильная артиллерия! – догадался Норманн.

– Совершенно верно. Для атаки на Норчепинг пушкари поставили на колесные лафеты три батареи. Сейчас обучаю княжичей управлению огнем, а то в запале своих перебьют. – Профессор со смешинкой в глазах посмотрел на Норманна, однако тот не поверил в возможность «дружеского» обстрела.

– Запугиваешь? Для выстрела из пушки по своим надо быть совершенно слепым!

– Я не зря заговорил о штурме Нарвы, – с той же легкой усмешкой продолжил Максим, – в Нарве сидели артиллеристы-неумехи. Зная об этом, русские полки зашли за пристрелянную линию. В результате атакующие шведские полки получили залп из собственных орудий.

Норманн уже немного знал об особенностях «ядерной» артиллерии. Засунул в ствол порох да закатил ядро – все это пустая хрень, подобная методика применяется в ружьях да маленьких фальконетах. Картуз с пороховым зарядом вставляется в специальное углубление, которое называется «камора». Достаточно трудоемкий процесс, требующий отработанных навыков. Кроме того, дальность выстрела меняется за счет величины заряда, а не угла подъема. Именно в таком виде просуществовала артиллерия до второй половины девятнадцатого века. С появлением казнозарядных орудий расчет мощности заряда не потерял своей актуальности, боекомплект так и остался с картузами разного веса.

Во дворце Норманна дожидались сразу двое, кроме Тикша, которому предстояло изготовить навершие для Рунового кола, в кресле степенно сидел воевода Захар Иванович Дидык. При виде князя оба низко поклонились и застыли в ожидании какого-то ответного действия. А что надо сделать? Люди добрые, подскажите! Подойти и дружески похлопать по спине? Или с монашеским смирением сказать: «Привет, братья во Христе»? Антонио предусмотрительно сделал два входа в рабочий кабинет, хозяин мог пройти на свое рабочее место прямиком из жилых покоев. А постельничий посадил перед общей дверью бородатого дядьку в роли секретарши. Воображение Норманна одело степенного дьяка в генерал-адъютантский мундир с эполетами и аксельбантом. Действительно, почему бы не переодеть личного делопроизводителя? С этими мыслями Норманн поздоровался с гостями и провел Тикша за собой.

– Сможешь сделать голову из цветного стекла, а оберег Мары из моржовой кости? – С этими словами он протянул ювелиру изготовленные из воска макеты.

Тикш поочередно осмотрел фигурки, затем осторожно вернул их на место, перекрестился и ответил:

– Отличная работа, я берусь, сделаю достойные копии! И еще, вот, это наш тебе общий подарок. – Ювелир протянул князю желтоватую камею.

В первый момент Норманн просто любовался изумительной работой. На виноградной лозе, прикрывшись крылышками, сидела забавная птичка. Разглядывая детали, первым делом обратил внимание на изящную шляпку, более похожую на цветок. Чем больше он смотрел, тем больше странных линий замечал. Птичка оказалась стройной девушкой, а ее лицо как бы все время куда-то отворачивалось. Шляпка неожиданно превратилась в руново письмо, а веточка вдруг стала написанным по спирали текстом.

– Что это? – глядя на шедевр, пораженно спросил Норманн.

– Рунова жестька Мары, – спокойно пояснил Тикш и тут же добавил: – Она двусторонняя, сделана из среза бивня мамонта.

С мамонтами понятно, они передохли более десяти тысяч лет назад, а бивни в этот период могли оставаться объектом торговли. Но художественное мастерство, с каким была сделана камея, выходило за рамки понимания, это вам не стереооткрытка с подмигивающей девицей. Норманн осмотрел обратную сторону оберега, где оказалось зеркальное изображение, и с сожалением сказал:

– У меня на груди с полдюжины всяких талисманов. Для новых шеи не хватит.

– Ну-ка, покажи! – потребовал Тикш.

Норманн разложил на столе навешанные на него в разное время талисманчики, а ювелир принялся их внимательно осматривать. Из всей коллекции его больше всего заинтересовал амурчик с луком. Покрутив безделицу так и сяк, вынес свой вердикт:

– Пустая вещица, но если дорога как память, я ее тоже заберу.

– Как это заберешь? – растерялся Норманн. – А я с чем останусь?

– Вот, надень пока это. – Тикш протянул нечто среднее между бусами и четками. – Твоего крылатого лучника вплавим в янтарь.

– И как все это будет выглядеть? – подразумевая амурчика, спросил Норманн.

– Как у всех нормальных людей. – Ювелир снял с шеи собственную коллекцию оберегов.

Перед Норманном легла не связка оберегов, как он ожидал, а настоящее произведение искусства. В колье сначала шли маленькие бусинки, на которых при желании можно было рассмотреть рунические знаки. Затем колечками соединялись различные Руновы жестьки, которые составляли полноценную композицию. В центре крепилась дополнительная подвеска из самых красивых камей.

– Да! – восхитился Норманн. – У тебя великолепное колье, просто на зависть.

– Спасибо за похвалу, – поклонился Тикш, – только соединенные обереги называют не колье, а ожерелье.

– Вообще-то ожерелье носят женщины – для красоты, – не согласился Норманн.

– Всякие изумруды с рубинами на витом золоте называют окладень. – Ювелир без смущения поправил князя.

Норманн несколько раз любовно провел ладонью по достойной Эрмитажа коллекции «народного творчества», затем спросил:

– Каждая деталь твоего ожерелья является оберегом Мары?

– Ты что? Хозяйка Жизни от человека много не требует! Здесь и родовые обереги, и свадебные, и детские. – Тикш со знанием дела принялся перечислять пантеон русских богов.

– Мне точно так сделаешь? – выслушав монолог, спросил Норманн.

– Не срами меня, – потупился ювелир, – ты князь, и этим все сказано. Сейчас, пока холост, ожерелье получится малым. Ну да женишься скоро, там дети пойдут, мы тебе добавим и хвалу Роду, и Древо жизни Макоши. Не сомневайся, все сделаем по правилам.

Найдя в Норманне заинтересованного слушателя, Тикш принялся обстоятельно рассказывать про виды оберегов и применяемые материалы. Что может быть особенного в изготовлении соединительных колец или звеньев цепи? Услышав неожиданно длинный перечень ограничений, Норманн в первый момент подумал, что ювелир просто набивает себе цену. Но по мере рассказа скепсис и недоверие полностью исчезли, Тикш очень интересно объяснил, каковы обычаи и правила, связанные с изготовлением по сути первых в цивилизации украшений. И самое важное, выяснилось, что в стародавние времена обереги носили только женщины.

После ухода ювелира Норманн еще долго бесцельно смотрел в окно. Нет, он не пытался разобраться в древнерусском языческом пантеоне. Пояснения Тикша были интересными и даже забавными, но все это казалось ненужной мишурой. К чему современному человеку сакральная символика и защитные тайные знаки? Как поможет особый узор на тарелке или на входной двери? В эти времена даже вышивка на скатерти, полотенце или рубашке делалась по особым канонам и посвящалась тому или иному славянскому божеству. Эх, темнота-темнота… Норманн позвонил в колокольчик и велел звать Дидыка.

– Извини, что потревожил, – с порога заговорил воевода, – да с ответом нельзя затягивать.

– Гедимина желаешь подловить? – усмехнулся Великий князь.

– А как же! – воскликнул Дидык. – Без этого никак, иначе нас никто не будет уважать!

Святая простота, послав убийц, Гедимин первым делом озаботился собственной безопасностью и давно приготовился к ответному удару. В то же время Дидык был абсолютно прав, покушение нельзя оставлять безнаказанным.