Текст книги "Норманн. Чёрный князь"

– До злодея нам самим не дотянуться, надо найти обиженных людей и посулить за его голову золото, – предложил Норманн.

– Этим вепсы с карелами занимаются, – ответил воевода, – а я предлагаю отправить дюжину тайных отрядов.

– Ничего у нас не получится, литовский князь по лесам не шастает, а среди людей стража сразу приметит чужака.

– Не то говоришь, – поморщился Дидык, – сейчас Гедимин вместе с поляками сцепился с Тевтонским орденом. Ты письмо гроссмейстеру напиши, мои люди на месте сами разберутся.

Воевода был прав, сейчас войны шли без каких-либо линий фронта, небольшие группы без труда могли пройти по тылам. Правда, не факт, что им удастся приблизиться к литовскому князю, о появлении «карельских охотников» быстро пробежит слушок. В то же время готовность «диверсионных отрядов» подтолкнула Норманна к другой идее.

– Вот что, надо разделить твою группу. Пошли ловких ребят на Ольгерда, поймай его и привези сюда.

– Зачем тебе младший из Гедиминовых сыновей? Если вязать, то старшего, – предложил воевода.

– Старшие при больших дружинах, а Ольгерда можно посулами настроить против отца, – пояснил Норманн.

– На отца не пойдет, побоится, – уверенно возразил Дидык, – а братьев прищучить будет рад. Он последний в роду, потому и живет без малейшей надежды получить хоть малую толику наследства.

– Ну да, – согласился князь, – кто его вспомнит.

– Не в этом дело, мать из захудалого шляхетского рода. По лествичному праву после Гедимина идет его брат, затем сыновья Витеня, – пояснил воевода.

– В таком случае смерть литовского князя приведет к жестокой междоусобной войне.

– Это ты, Андрей Федорович, правильно заметил, – подтвердил догадку Дидык, – литовский князь уже сейчас заслал племянников с младшим братом в самые хилые уделы.

– Витебское княжество вроде бы раньше было уделом Полоцка? – уточнил Андрей.

– После смерти тестя Ольгерд внаглую забрал удел, а родственников жены выгнал за ворота, – ответил воевода.

– Лучшей кандидатуры нам не найти, человек без принципов и совести, он обязательно к нам переметнется.

– Весь в папу, – ощерился Дидык, – я ему дам полк новиков, что с мурмана к тебе пришли.

– Он с ними не справится, – с сомнением сказал Норманн.

– И не надо! – засмеялся воевода. – Мурманы только тебя признают! Ольгерд потешит свою гордыню, а мы позлим Гедимина.

То, что Дидыку понравилась идея вывезти младшего Гедиминовича в Медвежий замок, изначально гарантировало успех предстоящей операции. Еще не настало время безропотного послушания, а выполнение задания по принуждению всегда чревато провалом. Проводив воеводу до дверей, Норманн сам засел за письмо гроссмейстеру Тевтонского ордена. Дело здесь было не в личном уважении или желании сохранить тайну, ему нравился сам процесс написания причудливых букв готического шрифта. Что касается содержания, то оно полностью соответствовало просьбе Дидыка оказать содействие в организации засады на литовского князя. От себя Норманн добавил: «Понеже случай учинится, паки князь Литвинов падет от руки твоего человека, мы зело благодарны будем. Дабы о деньгах не скучал и твой рыцарь нужду не терпел, золото забери у моего посланца, что с письмом пришел». Получит тевтонский киллер деньги или нет, Норманна интересовало меньше всего. Зато гроссмейстер сделает все возможное, чтобы полученный мешочек золотых монет навсегда остался в его собственном кармане.

К своему здоровью князь всегда относился с трепетным вниманием. А положение выздоравливающего как бы подразумевало лечебную гимнастику и мажорные прогулки. Заходить в кузницы или прочие производственные помещения он опасался: надышишься всякой дрянью, и дырка в легком может воспалиться. Желание как-то занять уйму появившегося свободного времени подтолкнуло к мысли встать за мольберт и написать картины, благо эскизов набралось более чем достаточно. Начал с парадных портретов своего отца Федора Даниловича Вянгинского и мачехи Прасковьи Кирилловны. Работа не требовала никаких талантов, достаточно было передать портретное сходство и яркими красками расписать одежду и украшения. Восстановив навыки, взялся за незаконченный портрет игумена Валаама. Здесь пришлось помучиться: очень тяжело передать образ человека, всю жизнь служившего в далеких северных краях.

За работой время полетело быстро, караван с посольством ушел к мордовскому царю Якову Пургасу. Буквально на другой день прилетела весть из крепости на канале между реками Вытегра и Ковжа. Лунд сообщил о возвращении из Персии галер с богатой торговой прибылью. Причем «коммерческий директор» возвращался с послами от атабека Атсиз Тутуша и, давая время на подготовку к встрече, заглянул в гости к белозерскому князю. Что же, начиная совместный поход против степняков, персы должны иметь полное представление о возможностях своего союзника. А тут еще Максим после очередного обследования небрежно постучал по зажившей ране и поздравил с завершением лечения.

– Ты уверен? – растерялся Норманн. – Я снова могу перейти к полноценным физическим нагрузкам?

– Именно так, только без переутомлений, – тут же предупредил профессор.

– А как я узнаю о превышении допустимого уровня?

– Во рту появится кровь, – весело ответил приятель.

Легкомысленный ответ насторожил Норманна, он внутренне напрягся и осторожно осведомился:

– Левое легкое так и осталось разорванным?

– Да не волнуйся, все зажило, ты абсолютно здоров. Восстановившимся тканям потребуется немного времени для полной адаптации к нагрузкам на организм, – так же весело пояснил профессор.

– Какое нормально, если легкие продолжают кровоточить! – нервно выкрикнул Норманн.

– Разве можно быть таким мнительным? – успокаивающе заговорил его личный лекарь. – Ты здоров и годен к строевой службе.

– Тебе бы в военкомате работать! Руки-ноги есть – надевай сапоги!

– Не хнычь! Стенаешь, словно ясельное дитя о порезанном пальчике! – слегка прикрикнул Максим. – Ты почему до сих пор гонца к Федору Даниловичу не отправил?

– С какой стати я должен был посылать человека в Новгород? – недоуменно спросил Андрей.

– Он твой отец, ты просто обязан сообщить о покушении и состоянии своего здоровья – это раз!

– Ты уж не тяни, господин профессор, – ехидно заметил Норманн, – сколько еще у тебя припасено этих «разов»?

– Много, очень много! – Максим выдохнул и заговорил спокойнее. – К тебе едет посол от атабека Атсиз Тутуша! Или ты собираешься вести переговоры втайне от Новгорода?

– Ага! Прикажу вырыть землянку и буду в ней беседовать тет-а-тет.

– Не ерничай! К тебе идет посольство от князя из рода Хулагуидов! Новгородское вече никогда не простит подобной обиды!

– Максим, не слишком ли много пиетета в твоих словах? – безразлично заметил Норманн. – Не скрою, Атсиз Тутуш приятный собеседник, но это не критерий для всеобщей тревоги.

– Оболтус! – не сдержался Максим. – Его дядя – шахиншах Персии! Ты даже не представляешь, какова выгода Новгорода от дружбы с родственником правителя!

– Уговорил, я согласен, заодно и переговоры проведут, мне неохота попусту языком молоть.

– По уму тебе надо выпросить несколько переговорщиков. Путевый правитель давно бы заслал послов в Юрьев, Ригу и Полоцк, – пытливо глядя на Норманна, сказал профессор.

– Это еще зачем? Я не хочу ни дружить с ними, ни воевать.

– Разве можно быть таким наивным! – невольно воскликнул Максим. – Твое хотение никого не интересует! Или ты активно взаимодействуешь со своими соседями, или они сговорятся и вмиг тебя затопчут.

– И чего ты ко мне пристал, а? – поморщился Норманн. – Я хочу домой! Ладно, уговорил, напишу письмецо, а инструктаж послов возьмешь на себя.

– Благодарю за всемилостивейшее дозволение! – Профессор отвесил шутливый поклон. – Возьму на свои немощные плечи тяжкий труд расширения границ вашего государства.

Норманн недовольно покосился на клоунаду и с долей ехидства спросил:

– Тебе сабельку заказать у кузнецов или под подушкой спрятан бластер?

– Дипломатией добьешься намного большего, чем грозными пушками. Особенно если дать немного денег и пообещать правителям светлое будущее, – с тем же ехидством ответил Максим.

– Ты говоришь о Лифляндии? Там граница только с немцами, – напомнил Норманн.

– В твоем понимании они никогда между собой не дерутся и безропотно подчиняются приказам старших командиров? – усмехнулся профессор.

Что верно, то верно, свара между орденом и рижским епископатом ни для кого не являлась секретом. И если бы противостояние ограничивалось обоюдными жалобами в Ватикан! В Ливонии и Южной Лифляндии шли бесконечные вооруженные столкновения, причем совсем не мелкие. По слухам, с каждой стороны иногда собиралось до двух тысяч воинов. Максим прав, ситуация явно складывалась в пользу сильного «миротворца», ведь, обещая защиту, достаточно легко подмять под себя как епископат, так и лифляндских рыцарей. Граница Владимирского княжества проходила по городам Лучин (Лудза), Кесь (Цейсис), Турайда (Сигулда) и далее выходила в Рижский залив. Сейчас можно было взять Ригу под свое крылышко, но южнее уже не двинуться. Орден крепко сел на землях будущей Курляндии, в которые входил и остров Эзель[2]2
  Сааремаа, Эстония.


[Закрыть].

Новгородские посадники примчались в Медвежий замок, словно вызванные по тревоге. По всей видимости, сборы были спешными, ибо багаж со слугами прибыл только на четвертый день. Приезд гостей вынудил Норманна изображать из себя радушного хозяина. Пришлось проводить экскурсии по строящейся крепости, выросшему, словно на дрожжах, городу и складам. К мануфактурам, кузницам и литейным цехам даже близко не подходили. Впрочем, бояре прекрасно понимали важность производственных секретов, и никто даже словом не обмолвился на столь щекотливую тему. Зато нашпигованные пушками крепостные башни привели гостей в неописуемый восторг. В результате пришлось сопровождать новгородцев на стрельбище и артиллерийский полигон.

– Ты обязательно проверь покои для персидских послов, – глядя на прыгающие по волнам каменные ядра, посоветовал Федор Данилович.

От этих слов Норманн буквально остолбенел, он думать не думал о размещении посланцев атабека Атсиз Тутуша! Более того, только сейчас вспомнил о дожидающихся аудиенции китайских купцах, которые также жили незнамо где и как. Стыд и срам, люди приехали на деловую встречу, а он тут дурью мается!

– Китайские торговцы встречи просят, ты с товарищами не смог бы мне помочь в разговоре? – с деловым видом попросил он.

– Специально нас дожидался? – одобрительно заметил отец. – Правильно поступил, обязательно послушаем их предложения и пользу тебе присоветуем.

Дабы красиво вывернуться из неприглядной ситуации, Норманн смиренно добавил:

– Опыта у меня в серьезных торговых делах с гулькин нос, опасаюсь наобещать лишнего или сделать что во вред себе.

– Люди добрые! – обратился Федор Данилович к посадским боярам. – Мы дома думали-гадали о гостящих здесь китайских торговцах, а великий князь Андрей Федорович нашего совета дожидается!

«Золотые пояса» – отличительным знаком члена малого веча служил золотой пояс – встали в кружок и быстренько составили программу переговоров, саму встречу решили провести на второй день. Норманн с умным видом вставил несколько ничего не значащих слов и примолк – его поразила масштабность запросов новгородского купечества. Речь шла о невообразимом количестве чая и жемчуга, шелковых и хлопчатобумажных тканях, различных лечебных мазях и настойках. Не забыли и о косметике, причем обсуждалась не какая-то там пудра из мела, речь шла о кремах и душистой воде. Возвращаясь в замок, чтобы выяснить у постельничего готовность апартаментов для персидского посольства, Норманн в душе порадовался за организованное с помощью Максима собственное производство. «Золотые пояса» как нечто само собой разумеющееся обошли стороной фарфор и бумагу, не упомянули даже о латунных украшениях, которые пользовались на рынках большим спросом.

– Что у нас с комнатами для послов из Персии? – с порога озадачил князь своего постельничего.

Михаил Симеонович озадаченно потер виски, затем осторожно переспросил:

– Ты желаешь поселить послов в своих палатах? Гости важные, могут обидеться, я приготовил для них тот терем, где сам раньше жил.

И правда, где должны жить послы, в отдельном доме или рядом с правителем? Ответ служил подсказкой, поэтому пришлось выворачиваться, чтобы скрыть собственное невежество. Норманн прошел к столу, несколько раз передвинул кресло и, усевшись, пояснил:

– Я спрашиваю о готовности комнат, там не должно быть икон или других привычных для нас вещей, которые могут обидеть персов.

– Вот ты о чем! – воскликнул постельничий. – Не волнуйся, я много раз бывал на «Персидском дворе», и Шараф аль-Хаким Батини не раз приглашал в свои покои.

– Уверен? – на всякий случай уточнил Норманн. – Ничего не упустил?

– А то! Ковров у нас вдосталь, кровати поставил низкие, набитых шерстью подушек нигде нет, а от гагачьего пуха еще никто не отказывался, – пояснил Михаил Симеонович.

– Матрасы положили на морской траве или на пружинах?

– Не удержался, пружинные велел подложить, – улыбнулся постельничий, – китайцы от пружин в неописуемом восторге.

Михаил Симеонович принялся обстоятельно и уважительно рассказывать про обычаи и религию персов. Норманн и не догадывался, что зороастризм имеет несколько течений, кроме Ахура Мазда проповедуется культ богини-матери Анахиты. И что важно, правители из рода Хулагуидов являлись приверженцами этого направления огнепоклонничества. Норманну оставалось только с умным видом слушать да перед уходом дать команду отправить к Выгу гонца. Хватит людей в Белозерске томить, пора и честь знать да в Медвежий замок везти.

Для встречи с китайскими купцами пришлось в срочном порядке доделывать Малый тронный зал. На первом этаже оставалось много пустующих комнат, но здесь требовалось создать парадный интерьер. В секретной кладовой нашлось четыре рулона портьерной ткани светло-бежевого цвета с «золотыми» лотосами. Их пустили на драпировку стен. Вместо трона поставили стул из личного кабинета. Красивый, украшенный перламутром и резными накладками из моржовой кости, он смотрелся вполне величественно. Прочую обстановку нашли на складе готовой продукции, выбрали готовую для упаковки и отправки заказчику мебель. Поступок по сути неприличный, но вынужденный, да и к тому же за короткое время аудиенции с чужими вещами ничего не могло произойти.

Сама встреча Норманна разочаровала, он впервые в жизни присутствовал на официальной церемонии, да еще как правитель. Китайцы, низко кланяясь, вошли цугом, затем перестроились в три шеренги. Первый ряд положил метрах в пяти от трона лаковую шкатулку с золотыми мохурами (индийская монета). В Китае никогда не было золотых монет, во всяком случае, со времен Конфуция деньги отливались (именно отливались, а не чеканились) из бронзы. Вторая шеренга поставила нечто, похожее на саквояж из змеиной кожи, с небесно-голубыми шелковыми одеждами, на которых сверкали шитые золотой нитью драконы. Замыкающие принесли кованый золотой ларец, в котором находился вырезанный из слоновой кости шар. Забавная цацка, подобны штучки есть практически во всех музеях мира. Их вытачивают из цельного куска слонового бивня, причем внутри находится еще с десяток других шаров – по принципу матрешки – только что не разборные. По всей видимости, китайцы уловили во взгляде князя скепсис, поэтому после традиционных слов приветствия с пожеланиями всевозможных благ глава делегации сказал:

– Мы всего лишь обычные торговцы и не может себе позволить богатые дары, торговый дом Чуйцзы показывает умение наших мастеров.

Некоторое время Норманн никак не мог подобрать нужные слова. Сейчас еще не было понятия «Китай» и «китайцы», пока еще существовала раздробленная страна по типу феодальной Европы, где каждая провинция говорила на своем языке. Наконец он подыскал подходящее обращение:

– Я всегда восхищался как трудолюбием ваших соотечественников, так и тягой к прекрасному. Благодарю за подарки и напоминаю слова Конфуция: «Мудрый человек никогда не подарит того, чего не желает получить сам».

Однако ответные дары говорили об обратном: слуги поставили перед гостями серебряный поднос с китайским ширпотребом двадцать первого века. Прозрачные шарики с пагодой внутри, встряхнешь – и стилизованный пейзаж заполняется сверкающими блестками. На этом сюрприз не заканчивался, перед пагодой как бы парил золотой иероглиф названия провинции. Насладившись видом застывших в изумлении торговцев, Норманн покинул Малый тронный зал. Правителям не положено вести переговоры с теми, чей общественный статус находится на более низком уровне, если это не послы другого правителя. Сейчас новгородские бояре вместе с постельничим и Максимом отведут китайских торговцев в кабинет при тронном зале и приступят к первому этапу выяснения отношений. Говорильня продлится несколько дней, если не недель, у него еще будет время для «случайных встреч».

Норманн решил подготовить фундамент для изменения маршрута Великого шелкового пути. Карта, которую он планировал подарить купцам, уже была готова, так что гости смогут наглядно оценить преимущества нового маршрута. Всего-то после города Урумчи надо будет повернуть на север к реке Иртыш. Дорога обещала быть легкой, ведь Джунгарская равнина – это не только золото, серебро и медь. Здесь прекрасные фруктовые сады, виноградники, сладкие дыни и пшеничные поля. Идею необходимо было подбросить сейчас, заинтересовать и китайцев, и новгородцев. Дальше дело пойдет само по себе, для купцов намного выгоднее водить караваны по реке, а построить сторожевые остроги совсем не сложно. Воины для службы сами придут, ходи с товарищами в дозор да гоняй разбойников – и жизнь потечет в тепле и достатке.

К княжескому причалу пришвартовалась последняя из галер, ходивших в персидский поход. Корабелы с прибаутками и похвальбой принялись выгружать наторгованные шелка да злато-серебро. Глядя на радостные лица горожан и воинов, Норманн еще раз поразился общему настроению людей. Строго говоря, никто из них не имел никакой личной выгоды с привезенных товаров, деньги должны были пойти в казну. Но в городе царило радостное оживление, как бы всеобщая гордость за процветание своей земли. Наконец на причал поставили последнюю корзину, Михаил Симеонович пересчитал, а затем взвесил уложенную там серебряную посуду. После чего отдал дьякам распоряжение и подошел со словами:

– В следующий год отправим две баржи с пиленым лесом. Потрясающая прибыль, никогда бы не поверил, да видел своими глазами.

Норманн хотел было отмолчаться, он полагал встретить весну в Питере, но уходить от делового разговора было нельзя, не поняли бы, поэтому спросил:

– Выг прислал тебе отчет по проданным доскам? Мы собирали первую баржу наобум лазаря, а сейчас уже знаем цены.

Постельничий достал из сумки учетную книгу, не спеша перелистнул несколько страниц и ответил:

– В пересчете на один экс[3]3
  1,315 м.


[Закрыть] самую большую цену взяли за тонкую доску в один палец, хорошие деньги давали за брус в ладонь.

– Экс? – непонимающе переспросил Норманн. – Никогда не слышал подобной меры объема.

Михаил Симеонович с довольным видом разгладил бороду, затем подмигнул и ответил:

– Немудрено, княже, очень старая мера, от греков к нам пришла. В купеческих кормчих книгах указана задолго до рождения Ромейской империи.

Чему тут удивиться? Каждый школьник знает, что Венеция стоит на сваях из лиственницы, а расцвет города датируется четыреста девяносто вторым годом. Другое дело, что учителя забывают сказать о причастности Новгорода к поставкам леса. Пермский край издревле являлся новгородской волостью, купцы сплавляли плоты по Каме до Лаишевского караванного торга. Негниющая древесина пользовалась огромным спросом, и в первую очередь в кораблестроении, в том числе при создании Петром I русского военного флота. А если заглянуть в учетные книги таможенного приказа, то лиственницу покупали в самых разных странах от Швеции и Англии до Персии и Генуи. Мысли о лиственнице напомнили о торговой экспедиции в Африку, поэтому Норманн спросил:

– Когда караван отправится на юг?

– Осталось совсем чуть-чуть, – замялся постельничий, – полагаю, недели через две.

– Михаил Симеонович, в чем загвоздка? Ты смотри, не задерживай отход.

– Охотников прибавилось, ждем две поморские ладьи, – ответил постельничий.

С Беломорья на юг много речных путей, но для крупных судов доступен только один. Груженые кораблики идут в Онежский залив и далее поднимаются по реке Онега до Куганаволока. Далее системой каналов и волоков переходят к Вянгинской пристани и спускаются в Онежское озеро.

– Где они сейчас? Сам знаешь, семеро одного не ждут! – недовольно заметил Норманн.

– Вчера вечером был гонец от Кречета, ладьи прошли волок, со дня на день будут здесь, – пообещал Михаил Симеонович.

Как остановить партизанщину при исполнении принятых решений? Экспедиция в Африку полностью готова, караван торговых судов собран, хоть сейчас поднимай паруса – и в добрый путь. Так нет, втихаря присоединились еще несколько купцов, теперь жди-дожидайся перегона судов с Белого моря. Время уходит, количество корабликов растет, подобное самовольство может больно аукнуться, о чем Норманн решил напомнить своему постельничему.

– Ты, Михаил Симеонович, должен сам помнить и другим втолковывать, что флот уходит к неведомым землям. В океане гуртом не пойдешь, дунет ветер – и кранты! Где искать товарищей? На многие дни окрест нет ни одного знакомого заливчика!

– Винюсь! – понурив голову, ответил постельничий. – Сплоховал, уж больно жалостливо просили старые товарищи и помощь в строительстве факторий обещали.

– В мыслях о прибыли про священников не забыл? – строго спросил Норманн.

– Забудешь тут! – недовольно вздохнул Михаил Симеонович. – Считай, все монастыри своих людей прислали.

– Вот что, найди среди них сведущих в математике да пришли ко мне.

Золотой берег находится вблизи экватора и очень хорошо подходит для проведения измерений суточного склонения солнца. Это первый шаг, который в дальнейшем позволит мореплавателям определять широту, на которой они находятся. Шаг, надо сказать, рискованный, для начала придется растолковать монахам, какова конечная цель этих действий, не затрагивая при этом вопросы устройства вселенной. К тому же на сегодняшний день классическая астролябия выглядит диким нагромождением всевозможных дисков, стрелочек и тайных знаков. Сейчас это инструмент астрологов, он не имеет ничего общего с прибором для измерения высоты солнца. Да и Ватикан наложил на астролябию запрет.

Первое занятие по астрономии, надо сказать, весьма удивило. Монахи хорошо разбирались в теории движения небесных светил, свободно ориентировались в таких понятиях, как «равноденствие» и «солнцестояние». Более того, поднятая тема неожиданно их взбудоражила и породила ругань в адрес римско-католической веры. К своему удивлению, Норманн обнаружил, что православная церковь занималась астрономическими наблюдениями, на основании которых составляла свой астрологический календарь. Так вот, католики изменили основополагающие методики расчета, привязав церковные праздники к солнцу. В результате католическая Пасха в некоторые годы начиналась раньше иудейской! «Христос не мог воскреснуть раньше своей казни!» – горячились монахи. Последующие занятия проходили успешно, ученики слушали заинтересованно, что позволило прочитать краткий курс морской астрономии за одну неделю.

– Вот ты где! – заглянув в помещение, воскликнул Максим. – Тебя ювелир дожидается, регалии принес для новоиспеченных баронов.

Норманн недовольно обернулся и прикрикнул:

– Закрой дверь! Мешаешь!

Однако профессор, нисколько не смутившись, втащил в комнату некое подобие теодолита на треноге и ответил с безмятежным видом:

– Иди займись более нужным делом, а я проведу практические занятия.

– Что это за хренотень? – глядя на Максима, спросил Норманн.

– Знаток астрономии! – ехидно ответил тот. – Я принес настоящую астролябию! Причем с двумя зеркалами!

Профессор подозвал монахов и принялся руководить установкой стационарного устройства для измерения углов. Причем сразу стало ясно, что измерения могут производиться как в вертикальной, так и в горизонтальной плоскостях. Учитывая предстоящее строительство факторий, подобная модификация должна была оказаться очень полезной. Углы дома можно промерить шагами или веревкой, а для более масштабного строительства требуется астролябия, об этом писал еще древнегреческий зодчий Витрувий в трактате «Десять книг об архитектуре». Когда из ящичка осторожно достали часы, терпение Норманна лопнуло, он подошел к профессору и раздраженно спросил:

– Зачем городить этот огород? В ближайшие пятьсот лет точность определений не превысит десяти миль.

Как бы не слыша вопроса, Максим некоторое время руководил установкой приборов, затем отвел Норманна в сторону и тихо сказал:

– Надо следить за своими словами, монахи весьма образованны и достаточно быстро поймут твою новорусскую речь.

– Мою, твою, – недовольно проворчал князь. – Зачем притащил эту звездотень?

– Астролябия с двумя зеркалами дает точность определений на уровне двадцатого века! – Профессор назидательно поднял палец. – Здесь используется принцип совмещения изображения.

– Ага, глянул через зеркало на солнышко, поймал тропический солнечный зайчик и тихохонько пошел плакать в уголок!

– Слушай, Норманн, ты лучше спрашивай, а не мели всякую чушь! – сердито ответил Максим. – Для удобства предусмотрен набор рамочек со слюдой.

– Придумал головную боль! Скажи мне, Максим, где ты найдешь темную слюду?

– Между прочим, достаточно подкоптить, и вырезанный листок станет чем-то вроде солнечных очков, – стараясь оставаться спокойным, ответил профессор.

– Ну да, или свернется в трубочку, – с ухмылкой добавил Норманн.

– Слюда, между прочим, выдерживает очень высокую температуру, самые термостойкие костюмы делают только со слюдяными окошечками.

– Любишь ты показать свою начитанность, товарищ профессор!

– Не лез бы с глупыми комментариями! – огрызнулся Максим. – Лучше покажи китайцам свои месторождения слюды.

– Оно им надо?

– Еще как надо! – серьезно ответил приятель. – На сегодня Русь является мировым монополистом по добыче этого минерала.

– Даже так? – несколько удивился князь. – Почему мои родичи ничего об этом не сказали?

– У тебя весь Новгород скупает слюду! Мне продолжить свою мысль или Великий князь сам догадается?

– Я тебя понял, но как-то не верится в исключительность залежей слюды.

– Чешуйчатой слюды много, а листовую еще не скоро найдут, причем в неблизких Америке и Африке. Индия тоже богата, но там цветная слюда. – Профессор улыбнулся.

– Лады, в таком случае на тебя возлагается обязанность составить торговое соглашение. Мы им слюду, а они нам шелка, – решительно заявил Норманн.

– Оговорим неизменность цен на пятьдесят лет вперед, – уточнил Максим.

Ради интереса Норманн остался послушать лекцию по астрономии. Его заинтересовала взаимосвязь полуденного солнца с часами. Априори взаимонезависимые события, время привязано к долготе и вращению Земли, высота солнца в полдень одинакова для данной широты в любом полушарии. В самом начале профессор ловко обошел понятие «всемирное время», которое никак не связано не только с Гринвичем, но и вообще с Землей. Теоретическая астрономия появится через многие столетия, вот тогда и определят расчетным путем условную точку небесной сферы. А сейчас часы потребовались для простеньких расчетов приведения определений к полудню. В общем-то нужное дело, метеоусловия или прочие неотложные дела могут сдвинуть измерения высоты солнца до или после полудня. В таком случае расчет времени позволит внести необходимые поправки.

Поездка к месту разработки слюды началась с бурной дискуссии китайцев между собой. Причем сразу стало ясно, что купцы упрекают своего беглого товарища, ибо Ли Си Джи весьма правдоподобно изображал провинившегося пса. Норманн сам впервые увидел, как добывают этот удивительный минерал. Рабочие сначала очистили огромный пласт, затем вырезали большой кусок и небрежно забросили на волокушу. На этом экскурсию можно было заканчивать. Последний этап обработки – расслоение – проводили уже в городе, где двухметровые листочки сворачивали в трубочки и продавали купцам. Желая похвастаться огромными запасами слюды, Норманн предложил посмотреть соседний участок, где только начали выемку грунта. Ли Си Джи перевел предложение своим собратьям, и вскоре заинтересованная группа подошла к неглубокому карьеру. Истошный вопль заставил Норманна вздрогнуть: китайцы окружили кучку крупных камней и злобно закричали на совершенно поникшего Ли Си Джи. Зато Максим буквально наслаждался зрелищем запредельного возбуждения гостей.

– Специально подстроил, да? – недовольно прошипел Норманн.

– А что я подстроил? – не скрывая усмешки, ответил профессор.

– Мы вышли на подготовленную для меня кучу «льдистого» кварца. Ты прекрасно знаешь, что я научил каменотесов делать вазы и прочие детали интерьера.

– Ну и? – Усмешка так и не сходила с лица Максима.

– Что – и? – начал злиться Норманн. – Дело говори, и пошли к китайцам, а то могут подраться между собой.

– Ты что-нибудь о нефрите знаешь? – слегка наклонив голову, спросил профессор.

– Не морочь мне голову. Какой нефрит? Это Карелия, а не Урал! Здесь залежи различных видов кварца! – почти прокричал князь.

– Хреновый ты князь и никудышний хозяин, вот тебе мой диагноз! – сурово заявил Максим. – Решил, понимаешь ли, осчастливить китайцев новым вариантом Великого шелкового пути, который им потребуется через полвека! А что ты скажешь своим подданным после отъезда посольства? Ты управляешь тысячами семей! Люди на тебя полагаются, они полностью зависят от твоей разворотливости!

– Ладно, хватит читать мораль, я понял! – В ответе Норманна совершенно не чувствовалось раскаяния. – Мог бы заранее подсказать, обсудили бы нюансы.

– Мне бегать за тобой ясельной нянькой? Собрался уходить в портал – твое дело, иди! Но будь добр, до последнего дня исполняй свои обязанности с полной отдачей!

– Максим, хватит на меня давить! Сказано же, понял я, понял! – успокаиваясь, ответил Норманн. – Что там с этими камнями?

– Хочешь от меня отвязаться? – с недоверием спросил профессор.

Норманн подошел к стайке березок, под которыми нахально собралось в кружок большое семейство белых грибов. Полюбовавшись идиллией первозданной природы, он повернулся к Максиму и ответил:

– Если честно, мне очень не нравится тихая возня за моей спиной, так и норовите все переиначить на свой лад.

– Не придумывай всякую галиматью, – возразил профессор, – мы всего лишь тебе помогаем!