Текст книги "Интеграция и идентичность: Россия как «новый Запад»"

Цель России в первой половине XXI в. не только в том, чтобы войти в клуб государств, принимающих решения глобального значения⁶⁵, или закрепиться у внутренней оболочки «первого кольца системы» (т. е. международного общества) и, пытаясь пробиться ближе к центру, сопротивляться перемещению в кольцо внешнее (мировое сообщество)⁶⁶. Национальным интересам России, в отличие от ее сегодняшней правящей элиты, соответствует качественная внутренняя трансформация политической системы, «застрявшей» где-то в 1913 г., в направлении ее дальнейшей либерализации на основе принципов конституционализма, верховенства права, защиты частной собственности. Укрепление в российском обществе принципов свободы и ответственности приведет к углублению экономических и социальных процессов и, соответственно, к повышению степени международной интегрированности России.

Заключение

НАЧИНАЯ С 1990-Х ГОДОВ Россия уже не «вещь в себе», не «центр полумира», а составная часть глобального сообщества. Зависимость России от внешнего мира во многих областях очевидна. Более того, она нарастает. Задача современной российской политики – оптимально структурировать эти интегративные связи, с тем чтобы они в наибольшей степени отвечали потребностям развития страны. Такая оптимизация неизбежно требует глубокой трансформации основных сфер внутренней российской действительности. Интеграция во внешний мир, таким образом, тесно связана с модернизацией страны.

В самом общем плане цели политики интеграции можно сформулировать следующим образом.

В области безопасности:

• устойчивая демилитаризация отношений с другими государствами, прежде всего с крупными державами;

• участие в системе кооперативной безопасности на региональном и глобальном уровнях;

• участие в структурированных международных усилиях по борьбе с терроризмом, предотвращению неконтролируемого распространения оружия массового уничтожения, предупреждению и урегулированию конфликтов, противодействию новым угрозам и вызовам международной безопасности.

В области экономики:

• равноправное участие в мировой торговле и мирохозяйственных связях;

• режим свободной торговли с ведущими экономическими центрами современного мира;

• экономический союз со странами, чья экономика наиболее тесно связана с российской.

В области международной политики:

• участие в принятии решений по важнейшим глобальным и региональным проблемам;

• доверительный характер отношений с ведущими государствами, их объединениями, военно-политическими союзами;

• добрососедские отношения с сопредельными странами.

В гуманитарной области:

• общность основных ценностей современного общества, активное участие в формировании международного общественного мнения;

• беспрепятственный и широкий международный обмен людьми, идеями и т. п.;

• недискриминационное отношение к гражданами России за рубежом.

Эти цели не могут не привлекать. При этом, однако, не только российские либералы, но и все российские патриоты должны уяснить, что для того, чтобы стать современной успешной страной в глобальном мире, частью международного общества, Россия должна будет поделиться частью своего суверенитета во всех перечисленных сферах с международными институтами. «Полный» суверенитет страны и ее высокий статус в мире перестали к началу XXI столетия выступать в единой связке.

Примечания

¹ Программа Коммунистической партии Советского Союза. – М.: Политиздат, 1961.

² Гайдар Е. Т. Долгое время. Россия в мире: Очерки экономической истории. – М.: Дело, 2005. – С. 35–46.

³ После приема в состав ЕС Болгарии и Румынии.

⁴ Турция, член НАТО с 1952 г., впервые заявила о стремлении присоединиться к Европейскому экономическому сообществу в 1959 г. (т. е. спустя два года после создания ЕЭС). Официальная заявка Анкары последовала в 1963 г. Рассмотрение этой заявки неоднократно откладывалось из-за периодически происходивших в Турции военных переворотов. Интенсивная фаза турецко-европейских отношений началась в 1986 г. Почти двадцать лет спустя, в 2005 г., начались официальные переговоры о вступлении Турции в Европейский союз.

В случае их успеха Турция сможет, вероятно, присоединиться к ЕС к 2020 г. – через шесть десятилетий после своего первого заявления о намерении сделать это.

⁵ В известной программной статье «Россия на пороге третьего тысячелетия» (Независимая газ. – 1999. – 30 дек.) тогдашний премьер В. Путин выдвинул цель достичь к 2015 г. подушевого уровня ВВП Португалии 2000 г.

⁶ Schleifгг A., Treisman D. A Normal Country // Foreign Affairs. – 2004. – May – June. Рус. пер.: Шлейфер А., Трейсман Д. Обычная страна. – М., 2004. – (Раб. материалы / Моск. Центр Карнеги; Вып. 7).

⁷ С начала XIX в. по начало XXI в. российский ВВП на душу населения фактически совпадал со среднемировым. См.: Гайдар Е. Указ. соч. – С. 38.

⁸ См., например, статьи Вячеслава Никонова в «Российской газете» в декабре 2004 г.

⁹ Шевцова Л. Откат, или Как Владимир Путин начинает второе президентство. – М., 2005. – (Брифинг / Моск. Центр Карнеги; Вып. 1).

¹⁰ Этот аргумент развит в моей книге: Trenin D. The End of Eurasia: Russia on the Border Between Geopolitics and Globalization. – Washington, D.C., 2002. —P. 301–305.

¹¹ Bull H. The Anarchical Society: A Study of Order in World Politics. – New York: Columbia Univ. Press, 1977.

¹² 191 государство по состоянию на 2005 г.

¹³ Несмотря на то что дипломатические отношения между Москвой и Берлином были установлены в 1918 г. и восстановлены в 1922 г., а в 1924 г. Рим признал Москву раньше Лондона, решающее значение имел сигнал со стороны лидера. Аналогично широкое международное признание КНР последовало после того, как США в 1971 г. согласились с передачей места Китая в ООН от Тайбэя Пекину.

¹⁴ Еще в 1950 г. КНР была признана Скандинавскими странами, Швейцарией, а также Индией, в 1964 г. – Францией, в начале 1970-х годов – странами Западной Европы и Канадой и была принята в ООН; дипломатические отношения с США были установлены в 1979 г.

¹⁵ Нечто подобное произошло и с военно-стратегическим паритетом. Согласие США на ведение переговоров с СССР по стратегическим вооружениям и подписание соответствующих соглашений в 1972 г. рассматривалось советским руководством как признание равенства статуса со стороны США.

¹⁶ Подробнее об этом см.: Квицинский Ю. А. Время и случай: Заметки профессионала. – М.: OЛMA-npecc, 1999.

¹⁷ Но не Туркменбаши в Туркмении, Ислама Каримова в Узбекистане и др.: интересы ведущих государств имеют решающее значение в определении изгоев.

¹⁸ The Washington Post. – 2005. – Jan. 21.

¹⁹ Mandelbaum M. The Ideas That Changed the World: Peace, Democracy, and Free Markets in the Twenty-first Century. – New York: Public Affairs, 2002.

²⁰ Советская историческая энциклопедия. – Т. 7. – М.: Сов. энциклопедия, 1965. —С. 527.

²¹ Lieven D. Empire: The Russian Empire and Its Rivals from the Sixteenth Century to the Present. – London: Pimlico, 2003. – C. 63–66.

²² Russia’s Engagement With the West: Transformation and Integration in the Twenty-First Century / Ed. by A. J. Motyl, B. A. Ruble and L. Shevtsova. – Armonk, N.Y.: М. E. Sharpe, 2005. – P. 3.

²³ The Military Balance 2004–2005 / IISS. – London: Oxford Univ. Press, 2004.

²⁴ Поскольку под Западом в этой книге понимается определенный целостный набор либеральных и демократических институтов, говорить о Западе как о международном феномене до середины XIX столетия не имеет смысла. Тогдашний Запад охватывал Великобританию, Нидерланды, Швейцарию, северные штаты США, которые не были объединены какими-либо прочными связями.

²⁵ См., например: Hopkirk P. The Great Game: On Secret Service in High Asia. – [S. 1.]: Oxford Univ. Press, 2001.

²⁶ Huntington S. P. Who Are We? The Challenges to America’s National Identity. – New York: Simon and Schuster, 2004. – P. 48–49, 57.

²⁷ Вплоть до создания военной организации НАТО в начале 1950-х годов в СССР было принято говорить об «англо-американском империализме» как о силе, представлявшей «поджигателей войны» и противостоявшей «прогрессивным силам во главе с СССР».

²⁸ Общее население Великобритании, США, Канады, Австралии, Новой Зеландии в 1945 г. согласно Большой советской энциклопедии (2-е изд.).

²⁹ Churchill W. S. A History of the English-Speaking Peoples. – Vol. 1–4. – London: Cassell, 1956.

³⁰ Huntington S. P. Op. cit. – P. 38.

³¹ В состав Запада были включены восстановленная после аншлюса Австрия и бывший германский сателлит Финляндия. Обе страны стали формально нейтральными буферами Запада в новой «холодной войне» против СССР.

³² СЕАТО (Организация договора Юго-Восточной Азии) существовало с 1954 по 1977 гг., в его состав входили США, Великобритания, Франция, Австралия, Новая Зеландия, Таиланд, Филиппины и Пакистан (до 1973 г.). СЕНТО (Организация Центрального договора) было основано как Багдадский пакт в 1955 г. В его состав входили Турция, Ирак (до 1958 г.), Иран, Пакистан, Великобритания. США оказывали СЕНТО поддержку, опирались на него в своей политике на Среднем Востоке. СЕНТО прекратило свое существование в 1979 г.

³³ В сущности воссоединение Германии однозначно поддерживали сама ФРГ и США. Лидеры Франции и Великобритании относились к планам канцлера Г. Коля с большим подозрением. «Платой» Германии за их согласие не мешать воссоединению стало серьезное углубление европейской интеграции – преобразование ЕЭС в Европейский союз и введение общеевропейской валюты – евро.

³⁴ Mapping the Global Future: Report of the National Intelligence Council’s 2020 Project. – Washington: Government Printing Office, Dec. 2004. – P. 10.

³⁵ Fukuyama F. The End of History and the Last Man. – [S. 1.]: Simon and Schuster, 1992; Mandelbaum M. Op. cit.; Zakaria F. The Future of Freedom. Illiberal Democracy at Home and Abroad. – New York; London: W. W. Norton and Co., 2004.

³⁶ Характерен в этой связи происшедший в 2003–2004 гг. спор о том, следует ли указывать в Конституции Европейского союза, что Европа основывается на христианских ценностях. Фактически речь шла о том, должен ли ЕС оставаться «христианским клубом» или же он может расшириться за пределы европейского культурного ареала. Практически этот спор имел отношение к перспективе приема в ЕС Турции, но даже вне зависимости от решения этого вопроса Европа столкнулась с проблемой интеграции 15–20 млн мусульман, постоянно проживающих в странах Евросоюза.

³⁷ Символично, что в речи на Красной площади в день 60-летия Победы в Великой Отечественной войне президент Путин заявил, что между Россией и Германией достигнуто историческое примирение (http://www.president.kremlin.ru).

³⁸ См.: Актуальные задачи развития Вооруженных Сил Российской Федерации. – М.: М-во обороны РФ, 2003 (http://www.mil.ru).

³⁹ См. телеобращение президента В. Путина 4 сентября 2004 г.

⁴⁰ Правда, некоторые небольшие страны – например, Молдавия – оказываются способны сформировать сравнительно демократическую политическую систему, несмотря на низкий уровень экономического и социального развития.

⁴¹ Grabbe Н. The Constellations of Europe: How enlargement will transform the EU. – London: Centre for European Reform, 2004.

⁴² Международный терроризм имеет давнюю историю. В прошлом к «террору без границ» были причастны организации, возникавшие в целом ряде стран Европы, Азии, Африки и Америки. Современное издание международного терроризма отличается от предыдущих прежде всего масштабами, религиозной составляющей и величиной реального и потенциального ущерба. Вызов брошен непосредственно Соединенным Штатам – центральной стране современной международной системы.

⁴³ Например, депутатом парламента Франции Пьером Лелюшем и главным редактором журнала «Свободная мысль» Владиславом Иноземцевым.

⁴⁴ Предложения на этот счет содержались еще в статье Иво Даалдера и Джеймса Линдсея в «Washington Post» (2004. – May 23). В начале 2005 г. эти темы доминировали в интервью президента Буша (Washington Post. – 2005. – Jan. 15) и выступлении государственного секретаря Кондолизы Райс на слушаниях в Сенате Конгресса США (Washington Post. – 2005. – Jan. 19).

⁴⁵ Посол Франции в Петрограде Морис Палеолог писал, что «…высший круг один или два раза в год слетался в Париже, Лондоне, Биаррице, Каннах, Риме, Вене, Баден-Бадене, Карлсбаде. Более скромные круги – интеллигенция, адвокаты, профессора, ученые, доктора, артисты, инженеры – ездили учиться, лечиться и для отдыха в Германию, Швейцарию, Швецию, Норвегию… Привозили не только новые вещи, но и новые идеи, некоторую практичность, более трезвое и более рациональное отношение к жизни» (Палеолог М. Царская Россия накануне революции. – Пг.: Гос. изд-во, 1923. – С. 139). Новые «верхи» достигли уровня своих предшественников сравнительно быстро в течение 1990-х годов, «более скромным кругам» идти к этому положению придется гораздо дольше.

⁴⁶ Столыпин А. П. А. Столыпин. 1862–1911. – Париж, [б. г.]. – С. 19. Репринт, изд.: М.: Планета, 1991.

⁴⁷ И в этом смысле прав президент Путин, в 2005 г. в послании Федеральному собранию назвавший распад СССР «величайшей геополитической катастрофой». Путин так же прав, когда в статье, опубликованной накануне своего прихода в Кремль, говорил о Советском Союзе как о «нежизнеспособном образовании».

⁴⁸ Любопытно, что государственный секретарь США Генри Киссинджер, сопровождавший президента Джеральда Форда на встречу с Леонидом Брежневым во Владивостоке и отправившийся сразу после этого в Пекин, рассказывал китайским собеседникам, как мало азиатского он увидел по ту сторону китайской границы. Китайцы слушали рассказ Киссинджера с явным неудовольствием. Kissinger Н. Years of Renewal. – New York: Simon & Schuster; 1999. – P. 869–870.

⁴⁹ В конце 2004 – начале 2005 г. в ходе обмена визитами на высшем уровне с Турцией президент Путин однозначно высказался в поддержку стремления Анкары вступить в Евросоюз.

⁵⁰ Афанасьев Ю. Опасная Россия. – М., 2001. – С. 31.

⁵¹ Там же. – С. 37.

⁵² См., например, послание президента В. Путина Федеральному собранию от 26 мая 2004 г.

⁵³ Сурков В. С заботой о суверенитете // htpp://lenta.ru/docs/200 5/0 7/ 12/surkov.

⁵⁴ Янов A. Л. Патриотизм и национализм в России: 1825–1921. – М.: Академкнига, 2002.

⁵⁵ Палеолог М. Царская Россия накануне революции: Репринтное воспроизведение издания 1923 г. – М.: Политиздат, 1991; Сазонов С. Д. Воспоминания. – М.: Международ. отношения, 1991 (воспр. репринт, изд. 1927 г.).

⁵⁶ См. выступление В. Путина перед представителями средств массовой информации, сентябрь 2004 г.

⁵⁷ Еще в 1939 г., когда первые советские части вступили на территорию Балтийских государств, бойцы и командиры были поражены высоким уровнем жизни населения недавних провинций Российской империи. Некоторые красноармейцы дезертировали. См.: МлечинЛ. МИД. Министры иностранных дел: Тайная дипломатия Кремля. – М.: Центрполиграф, 2003. Об этом же пишет и один из наиболее видных военных консерваторов генерал-полковник Леонид Ивашов: «Широкое знакомство голодных, страдающих от репрессий советских людей со свободными и сытыми США и Англией могло серьезно дестабилизировать обстановку в стране… В свете этого представляется вполне объяснимым стремление советского руководства сохранить существующий политический строй и обеспечить безопасность своей страны» (Ивашов J1. Г. Россия или Московия? – М., 2002. – С. 166). Под безопасностью Ивашов имеет в виду прежде всего сохранение полученной в результате войны сферы влияния (Там же. – С. 167).

⁵⁸ Сталин И. В. Выступление на XIX съезде КПСС. – М., 1952.

⁵⁹ Черняев А. С. Шесть лет с Горбачевым. – М., 1993. – С. 142.

⁶⁰ В конфликте между Эфиопией и Сомали из-за пустынной области Огаден в 1977–1978 гг. Советский Союз поддержал Эфиопию, которая, со своей стороны, провозгласила себя социалистической страной и приняла марксистско-ленинскую идеологию. СССР послал в Эфиопию военных советников и специалистов, а Куба – боевые части. Запад, со своей стороны, оказал политическую и материальную поддержку Сомали.

⁶¹ Matlock J. Autopsy on an Empire: The American Ambassador’s Account of the Collapse of the Soviet Union: 1st edition. – [S. 1.]: Random House, 1995. —P. 152.

⁶² Богатуров А. Д. Синдром поглощения в международной политике // Pro et Contra. – 1999. – Т. 4. – № 4. – Осень. – С. 38–39.

⁶³ Brzezinski Z. The Choice: Global Domination or Global Leadership. – New York: Basic Books, 2004. – P. X.

⁶⁴ Haass R. N. The Opportunity: America’s moment to Alter History’s Course. – New York: Public Affairs, 2005. – P. 155.

⁶⁵ См. доклады Совета по внешней и оборонной политике 1992–2004 гг., а также: Богатуров А. Д. Кризис миро системно го регулирования / / Внешняя политика и безопасность современной России (1991–1998): Хрестоматия в 2 т. – Т. 1 / Сост. Т. И. Шаклеина. – М.: Моск. обществ, науч. фонд, 1999. – С. 53.

⁶⁶ Богатуров А. Д. Плюралистическая однополярность и интересы России // Там же. – С. 86.

Глава вторая
НАПРАВЛЕНИЯ ВНУТРЕННЕЙ ТРАНСФОРМАЦИИ РОССИИ И ИХ ВЛИЯНИЕ НА МЕЖДУНАРОДНЫЙ СТАТУС СТРАНЫ

КАК СВИДЕТЕЛЬСТВУЕТ ОПЫТ всех успешных стран, главное условие международной интеграции – это внутренняя трансформация. Германия и Япония, Южная Корея и Греция, Эстония и Словения стали частью международного общества не потому, что привели свою внешнюю политику в соответствие с американской, а потому, что в их внутренней структуре произошли коренные трансформационные изменения. Напротив, есть немало примеров, когда страны, чьи правительства ориентировались во внешней политике на Вашингтон, так и не сумели приступить к внутренним преобразованиям. Более того, в годы «холодной войны» проамериканский курс диктаторских режимов (Никарагуа и Гаити, Заира и Индонезии) становился прикрытием для экономического регресса, безудержной коррупции и политических репрессий. В тот период так называемый свободный (от коммунизма и советского влияния) мир был в гораздо большей степени проамериканским, чем демократическим. Главным направлением российской внутренней трансформации 1980-1990-х годов стал отказ от «особого пути» в общественной жизни и возвращение в «мировую цивилизацию». Это – отправная точка для трансформационных преобразований. Но чтобы появилась возможность трансформации, советский строй должен был либо рухнуть, либо «размягчиться», переродиться изнутри.

Советский Союз с самого начала строился как альтернатива «мировому капитализму», т. е. Западу. На рубеже 1990-х годов эта альтернативность была снята, российское руководство провозгласило курс на строительство демократического государства, рыночной экономики, гражданского общества. На международной политической арене Россия официально стала партнером США и Европы. Тем не менее спустя 15 лет после распада СССР многие российские и зарубежные наблюдатели утверждают, что Россия «застряла между прошлым и будущим» – между диктатурой и демократией¹, бюрократически «схваченным» и свободным рынком, цензурой и самоцензурой подконтрольных государству средств массовой информации и свободой слова независимых СМИ. Часто делают вывод, что в России с наступлением XXI в. произошел откат назад и страна двигается в неверном направлении².

Так ли это на самом деле? Что происходит в сфере политики, экономики, общественных отношений? Как оценить идущие в них существенные, часто противоречивые, но внешне разнонаправленные изменения? Что происходит с системами ценностей правящей элиты и общества, как эволюционируют внешнеполитическая философия элиты и общественное мнение по отношению к внешнему миру? Приближается ли в результате этих изменений современная Россия к Западу? Или, наоборот, «по-новому» отдаляется от него? Каковы перспективы на ближайшие 10–15 лет?³

Демократизация политической системы

ДЕМОКРАТИЯ СТАЛА ЗНАМЕНЕМ и главным содержанием российских перемен конца XX в. Как предсказывали Джордж Кеннан, Николай Бердяев, Иван Ильин, советский коммунистический строй был свергнут не в результате внешнего давления. Такому режиму, располагавшему огромным ядерным и в буквальном смысле слова несметным обычным военным арсеналом, внешний враг был не страшен, а, наоборот, абсолютно необходим для обеспечения собственного политического выживания. Именно поэтому исчезновение внешнего врага создало резкое «падение давления» в системе, подрыв дисциплины подчиненных и деморализацию начальников, что довольно скоро привело режим к краху. В этом смысле известная фраза академика Георгия Арбатова о том, что мы (СССР) сделаем с вами (США) нечто страшное – лишим вас врага⁴, оказалась пророческой в том смысле, что исчезновение врага привело к страшным последствиям. Ирония состояла в том, что руководство СССР, освободившись от образа врага в лице США, тем самым «расслабило» советскую систему настолько, что она перестала функционировать. Что касается Западного сообщества, то и внутренний строй входящих в него стран, и даже их основные международные институты (НАТО, ЕЭС/ЕС) не только «выжили», но и получили дальнейшее развитие. В отличие от «социалистического содружества» Запад не нуждался для своего существования в наличии советской угрозы.

Ряд экспертов, в том числе Алексей Арбатов, совершенно справедливо утверждают, что СССР сошел с исторической сцены не потому, что «надорвался» в ходе гонки вооружений с США, в частности, пытаясь дать ответ американским «планам звездных войн»⁵. Советская политическая, экономическая, общественная система была создана в ходе борьбы с классовым противником внутри страны и вне ее. Более того, эта система, прошедшая серьезную проверку в годы Великой Отечественной войны, была как раз предназначена для того, чтобы функционировать в ходе непрерывной борьбы с противником, где «мирные» фазы чередовались с военными периодами – вплоть до «полной победы коммунизма во всем мире». Главным преимуществом советской экономики считалась именно ее способность к мобилизации ресурсов для войны и во время войны («холодная война» с ее непрекращавшейся гонкой вооружений была экономическим эквивалентом вооруженного конфликта). Аналогичным образом формулировались критерии устойчивости политических институтов («руководящая и направляющая роль КПСС», «бойцы» которой находились в непрерывной «борьбе» на различных «фронтах»), общественной системы («нерушимое монолитное единство партии и народа»), межнациональных отношений («дружба и братство народов СССР», формирование «советского народа как новой исторической общности»).

До тех пор пока эта стройная, хотя и крайне затратная во всех отношениях система сохранялась, любой разговор об интеграции СССР в мировое сообщество был бессмысленным. Миссия Советского Союза как раз заключалась в том, чтобы своим существованием и конкретными действиями способствовать реализации главной идеи «Манифеста коммунистической партии» – перехода от капитализма к коммунизму во всемирном масштабе. Советский Союз, как он был создан Сталиным, был конструкцией, где роль государства играла партия. Даже по своей структуре советское государство было принципиально отлично от западных. Номинальный глава государства, правительство и парламент были лишь агентами реальной власти. Это приводило к проблемам даже на уровне дипломатического протокола, в котором не было места для генерального секретаря КПСС и членов всемогущего Политбюро. Советским руководителям приходилось присваивать себе дополнительные титулы – главы правительства (Сталин, Хрущев) или главы государства (Брежнев, Андропов, Черненко, Горбачев), чтобы иметь возможность пользоваться протокольными привилегиями. Крах партии-государства неизбежно и практически немедленно привел к распаду Советского Союза.

Вполне логично, что в СССР любые призывы к сближению с Западом, выходившие за пределы формулы «мирное сосуществование есть форма классовой борьбы», квалифицировались как «антисоветская пропаганда», призванная расшатать советский строй изнутри, ослабить его. Официальная «марксистско-ленинская наука» тратила много усилий для «разоблачения» идей конвергенции социализма и капитализма как «идеологической диверсии».

Тезис о принципиальной несовместимости «двух миров», закономерной неизбежности их борьбы вплоть до «победы коммунизма во всем мире» имел для КПСС-СССР основополагающее охранительное значение. Этот тезис непременно сопровождал любые упоминания о «мирном существовании государств с различным общественным строем» при Хрущеве, о «разрядке международной напряженности» при Брежневе и т. п., ставил жесткие идеологические пределы любому политическому сближению с Западом. Реальная и наигранная воинственность советского социализма с его установками на борьбу имела внутреннюю сторону, охраняя посредством «доктрины Брежнева» социалистический строй в союзных СССР странах. «Социализм с человеческим лицом» – т. е. «мирный» социализм, отказавшийся от борьбы с классовым врагом, был с точки зрения советского руководства крайне опасен, так как предвещал разложение строя и, далее, утрату власти. Соответственно в то время как Чехословакия в период Пражской весны подверглась советской военной оккупации, неосталинский режим Чаушеску в Румынии, несмотря на его вызывающее внешнеполитическое фрондерство (и откровенную неприязнь к «гению Карпат» со стороны советских руководителей), получил возможность существовать на протяжении почти четверти века в особой «нише».

Тем не менее могильщиком коммунизма стала именно советская коммунистическая номенклатура. Непримиримость идеологов КПСС к идеям конвергенции была совершенно обоснованной. Критика различных буржуазных теорий в 1960-1970-е годы в советской идеологической литературе и в вузовских курсах внешне выглядела излишней, поскольку книги, излагавшие эти теории, были доступны лишь узкому кругу лиц, имевших разрешение на работу в спецхранах библиотек. Тем не менее именно эти теории, овладев умами некоторых из «критиков», стали постепенно расшатывать советский строй изнутри. Ирония истории при этом заключалась в том, что идеологическими «могильщиками коммунизма» стали именно «бойцы идеологического фронта» партии – вернее, те из них, кто был способен к критическому восприятию действительности (как западной, так и советской) и творческому мышлению. В обстановке «оттепели», наступившей после «развенчания партией культа личности Сталина», эти люди стали задумываться над вопросом, в каком направлении стране развиваться дальше.

Замечательно, что впервые собрал некоторых из этих людей вместе, создал из них группу советников высшего руководства не кто иной, как Юрий Андропов, советский посол в Будапеште в период венгерского «мятежа» 1956 г., ставший несколько лет спустя председателем Комитета государственной безопасности СССР. Впоследствии Георгий Арбатов, Александр Бовин, Федор Бурлацкий, Георгий Шахназаров, другие члены этой группы советников стали идеологами горбачевской перестройки. Наряду с «андроповской» группой в аппарате ЦК КПСС существовали и другие «рассадники либерализма». В их числе были сотрудники Международного отдела ЦК, курировавшие отношения с «еврокоммунистическими» партиями Италии и Франции, а также с социал-демократами ФРГ, сотрудники редакции издававшегося в Праге международного журнала коммунистических и рабочих партий «Проблемы мира и социализма». Сложные, но политически важные отношения с этими партиями требовали от представителей КПСС не только хорошего знания идеологических позиций партнеров, но и высокого уровня политического, экономического, философского образования в целом. С позиций этого более широкого взгляда еврокоммунизм и социал-демократия при близком знакомстве с ними оказывались достаточно привлекательными для советских партийных интеллектуалов. То, чего не мог бы достичь «классовый противник» – переубедить искреннего коммуниста, – становилось возможным в общении с «классовыми друзьями» – коммунистами и социал-демократами Западной Европы. В ходе этого общения у советских участников подспудно зрело убеждение в необходимости постепенной либерализации политического режима в СССР.

Таким образом, естественным и сравнительно безопасным путем идеологического выхода из коммунизма был социал-демократический уклон. Андрей Грачев, впоследствии ставший советником Горбачева, писал о социал-демократическом крыле в Международном отделе ЦК, в которое входили А. Черняев, В. Загладин, Г. Арбатов, Е. Примаков, О. Богомолов, В. Журкин, Г. Шахназаров, А. Бовин, Е. Амбарцумов, Е. Яковлев, Н. Шишлин, В. Лукин. По свидетельству другого помощника Горбачева, Анатолия Черняева, Международный отдел (вернее, его либеральное крыло) с 1970-х годов считался «интеллигентским, “ревизионистским”»⁶.

Никакого «крыла» в организационном смысле никто, разумеется, не создавал, но подспудная ревизия основ коммунистической идеологии приняла довольно широкие масштабы. В дальнейшем все «скрытые советские социал-демократы» сыграли большую роль в формировании новой внешней политики страны. В семидесятые же и восьмидесятые годы они пытались раздвинуть рамки мирного сосуществования с Западом⁷.

Разумеется, в условиях 1960-х – первой половины 1980-х годов результаты этих усилий не могли не быть весьма ограниченными. Либеральные аппаратчики пытались – например, на уровне формулировок, вставлявшихся в выступления руководителей КПСС, – сохранить «дух XX съезда», ослабить консервативные тенденции в партии, которые впоследствии привели к «брежневскому застою». Александр Бовин мог утверждать, что он не читал произведений Брежнева, а писал их. Иногда такая деятельность спичрайтеров приносила плоды, но реального влияния на направленность политической линии руководства ЦК их усилия иметь не могли.

Наиболее серьезной и имевшей далеко идущие последствия акцией партийных «обновленцев» (в союзе с верхушкой советской дипломатии) стало получение ими согласия высшего руководства страны в 1975 г. подписать Хельсинкский заключительный акт Совещания по безопасности и сотрудничеству в Европе (СБСЕ). Запад настаивал на включении в этот акт раздела, посвященного правам человека (так называемая третья корзина СБСЕ). Советское руководство, со своей стороны, было заинтересовано в признании Западом «послевоенных политических реальностей в Европе» (т. е. государственных границ по состоянию на 1945 г., социалистического строя в странах Восточной Европы и особо – существования ГДР). МИД СССР и его глава Андрей Громыко считали компромисс (признание границ в обмен на признание прав человека) целесообразным и приемлемым, но идеологи из ЦК сомневались. В этой ситуации свою роль сыграли аппаратные «либералы». В результате генеральный секретарь ЦК КПСС Брежнев не только подписал документ, содержавший положения, принципиально неприемлемые для коммунистической идеологии и советской практики, но и вынужден был распорядиться опубликовать его в массовой печати.