Текст книги "Возвращение Повелителя. Моя первая волшебница"

Глава 3. НОВОГОДНИЙ КОРПОРАТИВ

На часах уже двенадцать без пяти – Новый год сейчас, наверное, в пути! Помните эту веселую, незатейливую песенку из «Карнавальной ночи»? А помните ту неповторимую карнавальную атмосферу, которую удалось создать авторам фильма?

Так вот, в «Годсхенде» в новогоднюю ночь тоже происходило нечто подобное, только с поправкой на местные культурные особенности – как традиционные британские, так и современные, масс-культурные. Не зря же корпоратив проходил в здании бывшего театра и частично использовал театральные декорации. Миллениум соответствовал стилю «хайтек», а под него можно было приспособить все блестящее, остроугольное и плосковыгнутое, что могло бы найтись в подсобках. А то, чего не нашлось – заказали на стороне и завезли полным грузовиком.

Театральный реквизит тоже использовался на полную катушку. Далеко не все сотрудники «Годсхенда» имели желания и возможности изготовления собственного костюма, поэтому бывшие театральные гримерки были изрядно опустошены. С вешалок сметалось все подряд – лишь бы подходило по фигуре и не разваливалось от ветхости.

В результате джентльмены в костюмах викторианской эпохи сидели за одними столами с классическими вампирами в черных плащах с красным подбоем. Дамы в кринолинах участвовали в конкурсах вместе с бэтменами и суперменами. Королевские гвардейцы флиртовали с… другими королевскими гвардейцами. А женщины-кошки в обтягивающей коже, в количестве аж пяти штук, составили целый мяу-ансамбль, который зажигал так слаженно, что предварительная подготовка была видна невооруженным глазом.

Юные арлекины-трансвеститы и молодящиеся офисные ковбои, наглые викинги из службы безопасности и развязные феи-юристки в купальниках под полупрозрачными пелеринками, пьяные картонные роботы из техподдержки и безумные профессора, успешно игравшие самих себя – кого только тут не было! Как говорится, и стар, и млад – в один хит-парад!

И все это разнопестрое сборище беспрестанно трещало языками, неистовствовало в танце, развлекалось в меру своей испорченности и пило, пило, пило! Кстати говоря, на столиках не выставляли штабелем бутылки, да и горячее тоже не разносили – здесь это не было принято. Однако кухня «Оранжа» выставила вполне достойный фуршет, а в баре алкоголь просто лился рекой – там всегда была очередь из желающих припасть к бесплатному источнику наслаждения.

Но самая главная и ключевая особенность корпоратива заключалась в том, что все поголовно, не исключая привлеченный обслуживающий персонал, были в масках. Именно маска позволяла рядовому сотруднику компании расслабиться в присутствии высокого руководства и собственного начальства. Которое всегда бдит – не выпил ли их подчиненный сверх меры, не сболтнул ли чего лишнего и не дай бог, чтобы не обратился к большим боссам с вопросом личного карьерного роста!

В роли незабвенной Леночки Крыловой здесь выступала неудержимая Сьюзен Холливелл – главный секретарь компании и по совместительству главный организатор любого праздничного мероприятия. Сьюзен, щуплая и не в меру шустрая девица с фиолетовыми волосами, одетая в костюм чудо-женщины в полумаске, поверх которой непонятно на чем держались крупные роговые очки, неутомимо носилась по залу, вполне правдоподобно изображая свою героиню.

Сьюзен организовывала какие-то конкурсы, раздавала награды за наиболее удачные костюмы и даже принимала шуточные пари – кто сколько сегодня выпьет и кто с кем сегодня переспит. А все остальные делали ставки на то, с кем сегодня переспит сама чудо-женщина, о вольных нравах которой сочинялись песни и слагались легенды. Да, собственно, кому какая разница – лишь бы не в ущерб работе.

Ну а в роли всем известного товарища Огурцова вполне достойно освоился президент «Годсхенда» сэр Джеффри Ротшильд – круглолицый и жизнерадостный толстячок в клоунском костюме с традиционным красным носом. И хотя глава компании был уже навеселе, но все равно уверенно вышел на сцену с микрофоном в руках и сделал краткий, но вполне серьезный доклад о годовых итогах деятельности компании.

Отрешенно потягивая «Маргариту» через трубочку, я вполуха слушал, как Глафира переводит для меня содержание доклада. Мне это было неинтересно – до той поры, пока зал не взорвался овациями и восторженными пьяными воплями. Оказалось, что в конце своей речи Ротшильд-старший торжественно заявил, что «Годсхенд» находится на пороге величайшего научного открытия! И что грядущий год, без сомнения, станет определяющим для деятельности компании, страны, а может быть, и всего человечества! Про суть этого открытия сэр Джеффри не упомянул, но я-то понял – что именно он имел в виду.

После таких заявлений президента спустили со сцены едва ли не на руках, и он тут же утонул в разгоряченной ликующей толпе – да так, что пришлось вмешаться охране. Было заметно, что сэра Джеффри здесь любили и очень уважали. Ведь они вместе с братом создавали компанию с нуля и практически без денег. А теперь, спустя полвека, «Годсхенд» превратилась в одну из ведущих медицинских корпораций Великобритании.

Вот только про третьего отца-основателя компании здесь никто не знал. Не значился Странник ни в реестре акционеров, ни в штатном расписании сотрудников, ни даже в качестве советника, нанятого по контракту. И лишь дама в черном костюме классической ведьмы, не принимавшая участия в общих торжествах, знала истину. Но благоразумно молчала, тихо сидела в своем уголке и задумчиво смотрела на всеобщее веселье сквозь призму полупустого стакана виски с колой.

С Анжелой обходились уважительно, но свое общество ей никто не навязывал. Еще бы, репутация человека, прошедшего через застенки психбольницы, весьма и весьма специфична. Тем более, когда в том же самом зале находится ее антагонистка и центр притяжения всеобщего внимания – блистательная Анна Ротшильд в пернатом и переливающемся всеми цветами радуги костюме порнозвезды, то есть практически в своей собственной коже. Ее упругая попка, выставленная на всеобщее обозрение, затмила всех и вся – вот он, воплощенный шедевр современной пластической хирургии! Теперь понятно, на что западали все мужчины, попадавшие под чары этой невысокой, умеренно привлекательной и уже немолодой, но о-очень сексуальной мулатки.

Поначалу мы с Глафирой сидели с краешка и не участвовали во всеобщем перформансе – мы особо никого здесь не знали, да и нас никто не знал. Глафира, одетая в привезенный специально для карнавала костюм русской красавицы с кокошником, напряженно улыбалась и изредка приветствовала коллег, которых смогла опознать в незнакомой одежде и маске.

А мне, изображавшему из себя гламурного пирата на манер Джека Воробья, даже и помахать было некому. Все мои коллеги-программисты, с которыми я общался в процессе тестирования самого себя, были для меня лишь строками в чате корпоративного мессенджера, а фотографии на их аватарках не имели ничего общего с человеческим обликом. Я их и без масок вряд ли опознал бы при встрече, а тут-то уж и подавно.

Разве что Арефьева я уверенно узнал бы в любом костюме. Но, увы (а может, наоборот – к счастью), Арсений Петрович на корпоративе не присутствовал – уехал на Мальту по рабочим делам и ухитрился подхватить там грипп. Так что теперь Арефьев слал нам с Глафирой поздравления через вайбер и заверял нас, что майские праздники мы обязательно встретим на солнечном мальтийском пляже.

В конце концов, фиолетоволосая чудо-женщина добралась и до нас. Сьюзен потрещала о чем-то с Глафирой, попросила представить ей меня и попыталась со мной пообщаться. Но, поскольку говорить по-английски я не большой мастак – достаточно скоро Сьюзен стало скучно и она, извинившись, утащила мою супругу знакомиться с новыми подружайками.

И тут Глафиру понесло… Я не видел, сколько и с кем моя жена надринкалась за знакомство. Но уже через четверть часа «миссис Элексэйва» вернулась к нашему столику с характерным румянцем, в кокошнике набекрень и с жестяным кубком в руках – наградой за самый необычный женский костюм. А спустя еще полчаса «русская красавица» уже лихо отплясывала в центре зала – на пару с «порнозвездой», которая, как мы знаем, вполне сносно говорила по-русски. Судя по тому, как они там с Анной зажигали – знакомство вполне удалось.

В общем, Глафире было очень весело, а мне – не очень. Посидев в гордом одиночестве еще какое-то время, я услышал в отдалении спасительную русскую речь. Наши парни, будучи воспитанными на правильных традициях встреч Нового года, сдвинули диваны в углу вокруг стола, заставили его алкоголем и закусками и квасили там весь вечер, общаясь в своем узком кругу и никому не мешая. Начали они отмечать, когда Новый год наступил в Екатеринбурге, чем сильно удивили окружавший их англоязычный народ, который даже не подозревал о существовании такого города на планете Земля!

Когда Новый год уже находился на ближних подступах к моему родному Владимиру, я присоединился к родственной братии со своим тостом – за бойцов, героически жертвующих собой в неравной битве с алкоголем. Тост был оценен, и меня благосклонно приняли в приватный круг.

Единственным, кого я тут знал, и с кем мне частенько приходилось общаться, был мой коллега-программист Жора Фидлерсон – почему-то в костюме медведя. Ладно бы медведя бурого или, на край, белого. Но этот медведь был голубым с головы до пят! Поверьте мне, я ничего не хочу сказать об ориентации того, кто находился внутри медведя. Возможно, это был такой тонкий английский юмор. А, возможно, ностальгия по самым ярким годам жизни, проведенным в рядах российских воздушно-десантных войск, где Жора отслужил срочку.

Итак, голубой медведь по имени Жора был уже изрядно навеселе, но еще в состоянии представить меня остальным участникам «Рашен пати». Двое из них оказались коллегами Фидлерсона из департамента технологических исследований.

Мелкого прыщавого парнишку в костюме индейца, с обильным татуажем на руках и знатным ирокезом на голове звали Тарас, а родом он был из Киева. Родители у Тараса были состоятельными и в свое время успешно отмазали его от мобилизации, отправив парнишку от греха подальше – учиться в Лондон. Вдохнув пряного запаха свободы и получив хорошо оплачиваемую работу, возвращаться назад Тарас уже не захотел.

В сети Тараса звали «Бойцовый Цыпа», а на его аватарке в мессенджере был изображен грозный цыпленок в ковбойской шляпе и сапогах, опоясанный патронташем и с двумя дымящимися револьверами наперевес. В «Годсхенде» Цыпа считался одним из ведущих специалистов по нанотехнологиям – именно его отдел занимался разработкой нанопроцессоров для компьютеров нового поколения.

А другого нашего соотечественника, вышедшего на неравный бой с алкоголем в форме лихого гусара русской лейб-гвардии, звали… Чамба Аллахвердиевич! А для друзей и коллег – просто Чамба. При том, что худощавый, орлинноносый и смуглокожий Чамба был англоязычным программистом, а также при том, что папа у него был московским азербайджанцем, а мама приехала учиться в далекую заснеженную Россию то ли из Гвинеи, то ли из Сенегала, и, наконец, при том, что сам Чамба в России не был вообще никогда – вот при всем при этом Чамба все же считал себя стопроцентно русским человеком!

Вы спросите – почему? А потому, что человек, на каких бы языках он не говорил, духовно все же принадлежит к тому этносу, на языке которого он изъясняется матом! А в этой части Чамба был профессионалом такого высокого уровня, что любой российский прапорщик прослезился бы от восторга! А затем немедленно подписался бы на интернет-блог Чамбы «Expletive blogger» («Ругающийся блогер»), посвященный нюансам и тонкостям использования нелитературного русского языка. Корпоративный ник Чамбы «E-blogger» наглядно показывал, что русский язык не только сам по себе широк, могуч и многогранен, но еще и с легкостью может заимствовать слова из других языков, придавая им совершенно иное, подчас более глубокое и более меткое значение.

Еще одним из участников битвы с алкоголем был парнишка в круглых очках и в костюме мага, скрещенного со звездочетом – он представился Шуриком. Шурик как раз и был родом из Екатеринбурга. Еще будучи студентом, он участвовал в несанкционированных протестах, влип в нехорошую историю и был вынужден эмигрировать, чтобы не загреметь на нары. А с туманного Альбиона в далекую Россию, как известно, выдачи нет.

С тех пор Шурик изрядно поумнел и совершенно охладел к политике. Зато он качественно прокачал свои лингвистические навыки и теперь работал в «Годсхенде» переводчиком с английского на русский. А также – на китайский, турецкий и арабский. Во многом благодаря ему компания успешно осваивала азиатские рынки – парень не вылезал из служебных командировок. Впрочем, Шурик не жаловался, поскольку платили ему очень неплохо. Настолько, что к своим двадцати пяти он сумел заработать на квартиру в Лондоне.

Впрочем, это невероятное достижение для парня из российской провинции вызвало лишь снисходительную усмешку его соседа. Модный кент возрастом чуть помладше меня, с зализанными назад волосами, с дорогущими часами «Брегет» на запястье и в обтягивающем черном костюмчике с золотыми вставками, явно шитом на заказ где-нибудь в Италии, небрежно представился:

– Вадим. Да вы знаете, наверно. Тут все меня знают – про «Интерком» и все такое прочее. Только не надо соболезнований, участия и всего такого прочего – надоело уже. Просто отмечаем Новый год.

Вадим из «Интеркома»? Всем известный Вадим? Соболезнования, участия и все такое прочее? Я был еще не настолько пьян, чтобы не сопоставить некоторые известные мне факты. И, сопоставив их, я чуть не выпал в осадок. Судьба каким-то невероятным фортелем вывела меня на бывшего владельца моей бывшей компании, Вадима Шапиро! Его отец, опальный олигарх Генрих Самохвалов, покончил жизнь самоубийством здесь, в Лондоне, четыре месяца назад. И случилось это именно в тот самый день, когда я навернулся с дуба на Московском шоссе и в первый раз попал в Альтернативу. А потом Вадик по-крупному проигрался в казино в Монте-Карло и, чтобы расквитаться с долгами, выставил «Интерком» на продажу.

Случайность? Не думаю! Я внимательно посмотрел на «классическую ведьму», которая все так же скромно сидела в своем углу, но теперь очень внимательно наблюдала за мной. Моментально уловив смысл моих намеков, Анжела утвердительно кивнула в ответ – определенно мне стоило пообщаться с Вадимом. Возможно, в откровенном разговоре с ним я найду ответы на некоторые пока не проясненные для меня вопросы.

Вот только как мне разговорить этого мажора? У нас с ним вряд ли общие интересы найдутся. У него на уме модельные девочки, крутые тачки и наркота. А у меня в актуальной повестке дня воспитание детей, здоровье родителей и возросшие счета за коммуналку. Как говорится, каждому – свое.

В общем, в последний час, остававшийся до полуночи, я был занят исключительно тем, что забрасывал тематические «крючки» в сторону бывшего владельца «Интеркома». И ни на один из них Вадим не клюнул. Пил он мало, и в основном только пиво, а на мои аккуратные предложения поднять градус отвечал шутливыми отговорками. Назойливое внимание девиц, желающих добраться до кошелька Вадима, его уже изрядно утомило. Спорткары ему уже ставить некуда, весь гараж его лондонского особняка ими забит. А прочие тайные удовольствия… Увы, когда удовольствия становятся легко доступными – они престают быть удовольствиями.

Более того, в общении с Вадимом у меня не сложилось впечатление, что передо мной находился «утилизатор зелени». Такое прозвище закрепилось за моим собеседником в Сети после того, как Вадик, тогда еще совсем юный тинейджер, на спор сжег пачку стодолларовых банкнот на Трафальгарской площади. Тогда он был задержан полицией и позднее приговорен судом к двум неделям исправительных работ.

Возможно, с возрастом жизненные приоритеты Вадима несколько изменились. А, может быть, недавняя смерть отца внесла свои коррективы в характер и поведение единственного наследника миллиардного состояния семьи Самохваловых.

Так или иначе, спровоцировать на откровенность Вадима мне не удалось – не нашел я его «слабого звена». Но оно выявилось случайно. Когда неутомимая «чудо-женщина» в очередной раз промелькнула мимо нас, Вадим, кивнув в ее сторону, невозмутимо произнес:

– Спорим?

– Да ладно! – приглушенно заржал Жора. – Нашел, о чем спорить! Ее уже, наверное, пол-офиса перетрахало!

– Да знаю я… Спорим на штуку стерлингов, что я ее отсюда сразу после полуночи уведу?

– Спорим… что она тебя заездит! – возразил Фидлерсон, принимая рукопожатие. – Игорь, разбей!

– Блин… – недовольно произнес Вадим, явно не ожидавший такого поворота. – Так нечестно. Секретаршу «Годсхенда» за глаза называют «мисс Перфоратор» вовсе не за то, что она мозги коллегам замечательно умеет сверлить!

– У моей жены в сумке турецкий афродизиак есть, – заговорщицки прошептал я. – Дорогая штука, но классная – рецепт со времен Османской империи сохранился, в свое время даже турецкие султаны им пользовались. Сам пробовал – пары капель на два часа хватило.

– Беру! – обрадованно произнес Вадим. – Почем?

– Цена смешная – один откровенный ответ на один мой вопрос.

– Интересная цена… Что ж, я согласен – неси быстрее. До полуночи пять минут осталось.

Пять минут, пять минут – это много или мало? Пять минут вам дадут, чтобы все, что нужно – встало! Конечно же, никакого афродизиака у меня и в помине не было – не увлекаюсь я такими штучками, поскольку там у меня и так все нормально работает. Зато у супруги в сумочке имелся красивый флакончик с какими-то экзотическими благовониями, привезенный из Турции десять лет назад. Будет ли от них должный эффект – неизвестно, и выяснится это лишь несколько часов спустя. А откровенный ответ на вопрос, свербящий меня несколько месяцев, я получу уже сейчас.

Добравшись до сумки Глафиры, одиноко лежавшей на нашем столике, я нашел нужный сосуд, вылил его содержимое в стакан и наполнил флакон обычной питьевой водой из бутылки. Так и Вадик точно не отравится, и для обонятельного эффекта остатков духов будет достаточно. А там уж как пойдет – эффект плацебо еще никто не отменял! «Мисс Перфоратор», хм… Кому только в голову такое пришло?

– Чист, как слеза ребенка… – задумчиво изрек Вадим, рассматривая содержимое сосуда. А его сосед справа, знавший турецкий язык, прочитал надпись на флаконе и как-то загадочно усмехнулся. – Странный запах у этого афродизиака – в целом вроде приятный, но отдушка какая-то непонятная. Пара капель, говоришь? Ну да ладно, разберемся по ходу дела… Так что у тебя за вопрос ко мне? Спрашивай быстрее – через пять минут меня здесь уже не будет.

– Вопрос у меня такой, – тщательно подбирая слова, произнес я. – Почему разорился «Интерком»? Это же была сверхприбыльная компания, один из лидеров на российском рынке телекоммуникаций. За двадцать лет «Интерком» сделал твоего отца долларовым миллиардером – очень немногие капитаны крупного бизнеса могут похвастаться таким достижением. Так что же произошло с нашей компанией?

– Интересный вопрос… – поморщился Вадим. – Давай-ка отойдем в сторонку на пару слов.

Когда мы отошли в угол зала, где было более-менее тихо, поскольку весь присутствующий народ в ожидании кульминации мероприятия сосредоточился возле сцены, Вадим, резко и внезапно придавив меня к стене и пристально глядя мне прямо в глаза, раздраженно прошипел:

– Тебе зачем это надо?! Тебя кто-то подослал?! Кому это надо знать?!

– Никто меня не подсылал! – огрызнулся я. – Это надо мне! Я отдал «Интеркому» десять лучших лет своей жизни и поэтому имею право знать правду!

– Что ж… Так тому и быть – слово свое я держать умею, – неожиданно легко согласился Вадим, бросив вопросительный взгляд мне за плечо – туда, где сидела «черная ведьма». – Видишь ли, Игорек… «Интерком» хотя и был весьма успешным бизнесом, но работал этот бизнес за счет денег других людей – очень влиятельных бенефициаров из Лондона. Они влили десятки, а может быть, даже и сотни миллиардов в «Интерком» и ряд других российских компаний, стремясь заполучить внутренний контроль над Россией. Эта цель в итоге оказалась не достигнута, и вся ответственность была возложена на моего отца. Он был первым, кто попал в эту финансовую паутину и потом стал красивой приманкой, завлекая в паучьи сети своих друзей и знакомых – других таких же «капитанов». В начале этого года бенефициары решили окончательно закрыть российскую тему, забрать свои деньги и вложить средства в другой, гораздо более перспективный проект. И вдруг оказалось, что все владельцы компаний, в свое время получивших западные инвестиции, сидят на таких основательных «крючках», что у них нет никакой возможности эти деньги не вернуть! В результате многие из друзей отца разорились и обвинили его в том, что именно он затащил их в эту западню. Тут-то и выяснилось, что некоторые из них имеют тесные связи с преступным миром и достаточно влиятельны, чтобы эти связи использовать. В Лондон из России приехала целая группа киллеров – они заперли нас в нашем собственном доме и предложили Генриху самому выбрать, кому дальше жить – ему или мне. Поэтому отец сделал… то, что сделал. А мне, чтобы хоть как-то рассчитаться с этими опасными людьми, пришлось тупо слить все финансы компании. Казино Монте-Карло – это глобальная отмывочная машина, где за небольшой процент огромные деньги вполне легально переходят из одного кармана в другой. После фиксации убытка на «Интеркоме» остались только материальные активы – их пришлось продать, чтобы рассчитаться с официальными кредиторами. В результате экстренной зачистки баланса и вынужденной ликвидации компании я теперь даже близко не миллиардер.

– Вот оно что… Что ж, твой рассказ очень многое прояснил для меня. А что это за бенефициары, о которых ты упомянул? И что за новый проект, в который они вложили свои деньги?

– А это уже другой вопрос, Игорек. И на него я тебе ответить не смогу, даже если бы захотел. Попробуй-ка вызнать это у нового друга твоей жены – он-то наверняка должен быть в курсе происхождения миллиардов семьи Ротшильдов. Потому что неиссякаемый источник шального богатства – один и тот же. Он объединил наши семьи, прельстив их блеском золотых гор. Он же их в итоге и разрушил. А куда были перенаправлены те колоссальные денежные потоки – ты, наверное, уже и сам догадался… Я исчерпывающе ответил на твой вопрос?

– Вполне.

– В таком случае мы можем вернуться к столу – там уже шампанское разливают. А напоследок, товарищ Игорь, я дам тебе совет: если уж тебе довелось влезть в подковерную игру вокруг проекта создания сверхчеловека – будь очень осторожен. Ставки здесь невероятно высоки, а головы летят с плеч по малейшему подозрению. И если ты вдруг попадешь в переплет, и у тебя не найдется, чем прикрыться: большими деньгами, надежными связями, ценной информацией – жизнь твоя не будет стоить и ломаного гроша! Да, кстати – тете привет. Передай ей, что одевается она все так же безвкусно, как и в прежнем… варианте.

– Спасибо, я понял, – кивнул я, и мы вернулись к столу.

Вовремя – часы на Биг Бене уже отсчитывали последнюю минуту уходящего года. В Новый год я входил с собранным ситуативным паззлом, с конкретно поставленными целями и в легком ступоре от осознания глобальности той игры, в которую я был втянут вопреки моей воле. Нейрокомпьютер в моей голове включил свой незримый счетчик, и обратного хода для меня уже не было – фарш невозможно провернуть назад.

Спустя пару минут, когда поздравления немного утихли – Вадим решительным шагом проследовал в центр зала, где Сьюзен и ее многочисленные офисные подруги звенели бокалами, и впился в губы секретарши затяжным поцелуем. Все окружающие дамы хором ахнули от такой неожиданности и замерли в ожидании последствий.

Последствия не заставили себя долго ждать: ошарашенная Сьюзен поправляла сползшие на лоб очки и какое-то время крутила головой, не понимая, что происходит. Впрочем, рука «чудо-женщины» была уже отведена для увесистой оплеухи. Однако, когда Сьюзен сообразила, кем является покусившийся на нее наглец и какие заманчивые перспективы от этого возникают – то восторженно взвизгнула и сама повисла на шее Вадима. А спустя еще минуту «мисс Перфоратор» лихорадочно вызывала такси и решительно тащила свое нежданное счастье на выход – закреплять достигнутый успех!

– Только бы не подкачал мой волшебный эликсир. А то потом с меня спросят – за все и про все. Кстати, а что там было написано на этикетке? – спросил я у Шурика, провожая взглядом счастливую парочку.

– «Золотая капля», – ответил тот. – А еще там написано, что это вода из туалета. Правда, что ли? И такое в Турции за деньги продают?

– Ты даже не представляешь, как близок к истине, – усмехнулся я. – Надеюсь, завтра мы узнаем подробности его использования, а также результат заключенного пари.

– Не верю я ни в какие чудодейственные средства! – недовольно возразил Жора. – А вот в чудо-женщину – верю! Мне про нее коллеги та-акое рассказывали…

И Жора начал излагать нам то, что когда-то рассказывали ему, обильно сдабривая свой рассказ комментариями, сальными шутками и двусмысленными предположениями. А я тем временем начал мысленно готовиться к моей предстоящей вылазке в офисные недра «Годсхенда», которая была назначена на полпервого ночи. Где-то там, в далеком холодном Владимире, безымянный русский хакер с веселым позывным «Ералаш», подняв бокал шампанского под бой кремлевских курантов, уже готовился нажатием нескольких кнопок клавиатуры отключить систему видеонаблюдения в офисном здании и отправить на принудительную перезагрузку сервер службы безопасности.

А далее уже дело за мной. Набор инструментов начинающего взломщика, а именно светодиодный фонарик, портативный винчестер и телефон были заблаговременно растолканы по обширным карманам пиратского камзола. Проходная карточка Глафиры час назад была успешно изъята из ее сумочки, а номер нужного кабинета «306» был наклеен на самой карточке. Осталось лишь выяснить, где находится этот кабинет, и найти там рабочее место моей супруги – что в принципе, представлялось несложным.

Лишь бы охрана меня на вертушке не тормознула, да и сама Глафира не хватилась меня в мое отсутствие. Впрочем, судя по степени ее вовлеченности в процесс «вливания в коллектив», шансы подобного эксцесса близки к нулю. Гораздо больше рисков таила возможность столкнуться в офисных лабиринтах с сотрудниками «Годсхенда» – головной офис компании контактировал с региональными отделениями, находившимися в разных часовых поясах, и полуночников в нем было более чем достаточно.

Одним из таковых был, между прочим, мой новый друг Жора. Мистер Фидлерсон, занимавший ответственную должность ведущего координатора информационного отдела, занимался техподдержкой офисов Восточной Европы. Работал Жора посменно – сутки через двое, вне зависимости от выходных и праздников. И очередная дежурная смена, к огромному неудовольствию Жоры, выпала как раз на первое января.

Понятно, что Новый год отмечают во всем мире, и ни один здравомыслящий человек на следующий день на работу не пойдет. Однако же это не отменяло обязанностей самого Жоры находиться на своем рабочем месте. Причем в достаточно адекватном состоянии, чтобы вести внятный профессиональный диалог.

А вот с этим у Жоры намечались проблемы. Фидлерсон, давно потерявший счет употребленным шотикам, с трудом держался на ногах. Тем не менее, запасливый Жора извлек из внутреннего кармана на медвежьем пузе два объемистых пластиковых пакета и нагреб в них кучу еды, напитков и алкоголя, намереваясь продолжить празднество уже на рабочем месте. Нагрести-то он нагреб, сколько сумел, только идти с этими пакетами Жора был уже решительно не в состоянии.

– С-слушай, друг – п-помоги донести до кабинета! – умоляюще обратился Жора ко мне, поскольку среди всех участников новогодней попойки я включился в процесс возлияния позднее всех, и поэтому наиболее твердо стоял на ногах. – Должен буду!

– Да ладно, чего уж там… – отмахнулся я и внутренне возликовал. У меня появилась совершенно легальная возможность беспрепятственно миновать пост охраны и попасть в желтую зону, куда вход разрешался исключительно по пропускам! – Мы же коллеги по ремеслу! Программист программисту – друг, товарищ и брат!

– О! Золотые слова! – воскликнул Жора, наскоро попрощавшись с коллегами и увлекая меня за собой в направлении бывших театральных кулис. Там, вдоль длинного коридора, проходившего через все здание, располагались гримерки, подсобки, склады и административные помещения «Оранжа». Там же находился и запасной выход, за которым начинался остекленный переход, ведущий в головной офис «Годсхенда».

Корпоратив, в принципе, уже подходил к концу. Впрочем, на сцене до сих пор выступали приглашенные артисты, очередь в баре ничуть не уменьшилась, да и народу в зале было еще предостаточно. Так что я предполагал, что мое исчезновение останется незамеченным.

Однако по пути к кулисам меня перехватила Глафира, за спиной которой маячила сухопарая фигура вице-президента «Годсхенда». Румянец на щеках супруги пылал багрянцем, а выражение ее лица, перекошенного широкой улыбкой, не предвещало ничего хорошего.

– Так, Игорь! – разгоряченно воскликнула Глафира, подбегая ко мне. – Отнеси мою сумку в гардероб Ричарда и жди меня! Я буду там через полчаса, а сейчас мы поднимемся в лаунж-бар. Ричард обещал познакомить меня с его отцом!

– Зачем тебе с ним знакомиться? – пожал я плечами, принимая сумочку, которую мне за неимением свободных рук повесили прямо на шею, как ярмо. – Вы и так уже друг друга знаете. К тому же, насколько я понимаю, с его женой вы уже нашли общий язык?

– Анна – просто душка! – запальчиво возразила Глафира. – Мы с ней буквально с полуслова друг друга понимаем! Тем лучше пройдет мое знакомство с самим сэром Джеффри! Это же человек-легенда! Ты даже не понимаешь, какая это невероятная возможность для меня!

– В таком состоянии ты себя не контролируешь – алкоголь пагубно на тебя влияет, – покачал я головой. – Спьяну ты запросто можешь сделать что-то такое, что потом тебе стыдно будет. Или мне – за тебя.

– Не беспокойтесь, Игорь, с вашей супругой будет все в порядке, – поспешно заверил меня Ричард, поскольку ноздри Глафиры уже раздувались в преддверии зарождающейся вспышки гнева. – Я присмотрю за ней.

– Вот это-то как раз меня и беспокоит, – проворчал я, разрываясь между желанием остаться с супругой и необходимостью отправиться в офис. – Веди себя там прилично и непристойных предложений никому не делай! А то знаю я тебя…