Текст книги "О чем не думают экономисты"

Во многих откликах отмечалось, что предлагаемая академиками-рыночниками приватизация, разгосударствление в конечном счете приведут к капитализму. Понимали это академики? Видимо, понимали. Но лукавили и пытались подпевать Горбачеву в том, что переход к рынку не ведет к капитализму, а, наоборот, будет способствовать укреплению социализма.

Помощник Горбачева академик Н.Я. Петраков объявил: «Рынок – это главный рычаг реализации принципа “Больше социализма!”» В своем интервью «Сотворение рынка» Петраков сделал вывод: «Наша беда в том, что у нас не было рынка!» Заместитель главы Правительства академик Л.И. Абалкин заявил: «Переход к рынку – это последний шанс, который дает история социализму. Только рынок способен принести нашему обществу процветание». Академик Шаталин: «Для преодоления кризиса нужен рынок!»

На сессии Верховного Совета СССР при обсуждении перехода к рынку лишь один депутат говорил по существу проблемы, с научных позиций. Это был рабочий-таксист из Харькова Л. Сухов:

– Мы хотим втянуть народ в пучину, а надо сказать, что шаталинская концепция перехода к рынку – это капитализм. Нужен референдум, и коль примет народ эту концепцию, то, ладно, пойдем мы в этот капитализм, если там лучше жить. Правда, меня лично, как многодетного отца, такая перспектива очень пугает.

Когда выступал Сухов, я сидел рядом с Назарбаевым, а сзади сидел А.А. Собчак. Он наклонился к нам и скептически сказал:

– Вот, Нурсултан Абишевич, как понимает простой народ переход к рынку. А вы ратовали за то, чтобы с народом посоветоваться…

– В отличие от академиков и политиков, рабочий правильно понимает суть перехода. А ваши коллеги-демократы трубят на этот счет несусветную чушь! – резковато парировал я на замечание Анатолия Александровича.

Сразу же после объявления перерыва Собчак взял меня под руку и, уводя в тихий уголок, сказал: «Я все-таки хочу уточнить вашу реплику». Но я, решив идти в атаку, спросил его:

– Вы слышали когда-нибудь, как ревет белуга?

– Нет, конечно. Но при чем тут белуга? – растерянно спросил Анатолий Александрович.

– Специалист-исследователь изучил и поведал о том, что звуки морского зверька «белухи» подобны голосистому реву-плачу. Но редактор никогда не слышал о белухе, а белугу знал и употреблял и поэтому внес «исправление» одной буквы. С тех пор белуга «заревела». Рынок тоже никогда ничего не регулировал, не регулирует и регулировать не может. Экономику регулировали и регулируют люди. И только люди! А формы регулирования меняются по мере концентрации производства. Но в результате искажения мысли Адама Смита рынок превратили в вечный регулятор экономики.

В первые годы на посту генсека любимым выражением Горбачева было «Больше социализма!». При этом он успокаивал: «Потерпите два-три года, и жизнь начнет заметно улучшаться». Но все его кампании-экспромты в экономике – ускорение, «радикальная» реформа, липовые модели хозрасчета и самофинансирования – с треском проваливались одна за другой, нанося народному хозяйству потери, более ощутимые, чем прежде. Наступил шестой год перестройки, а дела шли все хуже и хуже. Благосостояние народа неуклонно снижалось. Кредит народного доверия стал ниже нулевой отметки. Но за рубежом его популярность удерживалась на приличном уровне. Поэтому для объективности оценки его деятельности привожу выдержку из газеты «Вашингтон пост» от 15 декабря 1991 г. вместе с таблицей.

М.С. Горбачев пришел к власти 11 марта 1985 года. В последовавшие затем бурные годы Советский Союз стал свидетелем конца холодной войны, впервые попробовал пепси-колу, оплакал свое экономическое положение, демонтировал сам себя и, наконец, сделал ненужным пост самого Горбачева. А вот «достижения» за годы его правления:

 
Горбачев в неведенье своем вмиг
Разрушил то, что советский народ
с таким трудом воздвиг!
 

Известно, что подлинная наука начинается лишь тогда, когда определен достоверный измеритель. Без меры нет науки. В Советском Союзе экономический «метр» был порочным, резиновым. Поэтому и хозяйственная система была антинаучной, порочной. С этих позиций обсуждение причин развала СССР имеет схоластический характер.

Заговорщики нанесли Цезарю 23 раны, но смертельной была только одна. Сегодня называют много причин развала СССР, но все они не смертельны, а некоторые вообще надуманы. Чаще всего говорят, что марксизм не выдержал конкуренции с марксизмом. Но я в «Правде» многократно писал и выше в обзоре показал, что «хозяйственная система противоречит азам марксизма». О какой же конкуренции может идти речь? Или многие развивают идею заговора. О каком заговоре можно говорить, если внешнеполитическая деятельность Запада была откровенно направлена против социалистических стран и прежде всего против СССР? Получается «секрет на весь свет».

Как это парадоксально не звучит, но смертельную «рану» родному Союзу мы сами нанесли. Наиболее значительный вклад в это дело внесли М.С. Горбачев и Н.И. Рыжков со своими помощниками и замами – академиками. Теперь это история. Но эта история – практическая. Я не случайно сделал исторический обзор безрезультатной борьбы с порочным измерителем экономики в СССР – валом. Но нынешний ВВП в разы порочнее и опаснее советского вала. Поэтому деятельность глав государств и официальной экономической науки по увеличению темпов ВВП наносит смертельную «рану» нашей цивилизации.

P.S. На фоне разграбления расточительство меркнет

Если советская хозяйственная система была порочной, то возникает вопрос: как же нам в течение одного поколения удалось отсталую аграрную Россию превратить в мощную сверхдержаву?

В советское время я часто бывал в командировках и каждый раз выступал перед областными и республиканскими партийно-хозяйственными активами. Часто выступал и в союзных ведомствах: Госплане, Госкомитетах, Генштабе Минобороны, не говоря уже о научных учреждениях. И, разумеется, в устных докладах и выступлениях мне приходилось критиковать хозяйственную практику еще более резко, чем в печати, приводить убедительные доводы. В большинстве аудиторий среди многочисленных вопросов чаще всего повторялись два.

Первый уже назван: как при расточительной системе нам удалось добиться всемирно признанного «Русского чуда»? И второй вопрос: являются ли отрицательные явления в экономике следствием вредительства, нет ли тут злого умысла?

На второй вопрос я с ходу и уверенно отвечал отрицательно. Хотя в свое время, когда на производстве вынужден был мириться с расточительством, порой тоже думал о вредительстве в верхах. Мы порой даже доверительно говорили на эту тему с Корховым и Мовсесовым. Но когда я изучил подробно хозяйственную систему снизу до самого верха, я постепенно отказался от такой мысли. Заседая в Совете Министров СССР, попытался взглянуть на проблему глазами Правительства. Стремился найти логику в действиях руководителей. Своя «логика» у них была. И к тому же если бы в их действиях был злой умысел, то вольно или невольно в равной мере к вредителям следовало бы отнести всех партийно-хозяйственных руководителей, начиная с заводов, колхозов и райкомов и до Правительства.

Второй вопрос приходилось объяснять. Здесь следует иметь в виду, что до середины прошлого столетия вся мировая экономика развивалась преимущественно экстенсивным путем. Это означает, что увеличение товаров и услуг происходило за счет расширения производственных мощностей и роста численности рабочих. Затраты и результаты в этих условиях в основном совпадали. В ту пору справедливо говорили: без солидных затрат не получить больших результатов. Поэтому пороки затратной системы не проявлялись столь остро, хотя и существенно снижали эффективность производства. К этому следует добавить и ряд субъективных факторов. В их числе десятки миллионов колхозников работали, по меткому выражению Твардовского, за «пустопорожний трудодень». Сохранялся низкий уровень оплаты труда рабочих и служащих, пенсий и стипендий. Но все познается в сравнении: тот «низкий уровень» в два-три раза превышает современный прожиточный минимум.

Таким образом, хотя и дорогой ценой, но в 50-е годы СССР находился на высоком уровне мирового развития. Об этом свидетельствуют такие данные.

Среднегодовые темпы прироста промышленной продукции за 40 лет (1918−1957 гг.) составили 10 процентов, в том числе за 11 предвоенных лет (1930−1940 гг.) – 16,5 и за 11 послевоенных лет (1947−1957 гг.) – 15,9 процента. Такие высокие темпы в течение столь продолжительного времени, которые не отмечались в мировой экономике, свидетельствовали о большом росте экономического потенциала, позволившего Советскому Союзу выйти на передовые позиции технического прогресса, в том числе в области освоения космоса.

Однако во второй половине ХХ столетия ситуация в мировой экономике стала коренным образом меняться. Благодаря огромным достижениям научно-технической революции, применению электронно-вычислительных машин мировая экономика начала активный переход к интенсивному развитию: при использовании тех же или даже меньших материальных и трудовых ресурсов резко увеличивался выпуск продукции. В этих условиях затратная система сдерживала повышение эффективности производства, но она была минимум на два порядка эффективнее, чем нынешняя разграбленная полуколониальная сырьевая экономика.

О неуклонном росте экономического потенциала Советского Союза свидетельствуют статистические данные. В послевоенный период наиболее слабым звеном в нашей советской экономике продолжало оставаться сельское хозяйство. Чтобы стимулировать производство, Г.М. Маленков и Н.С. Хрущев неоднократно прибегали к такой мере, как повышение закупочных цен на сельскохозяйственную продукцию, и не на проценты, а в разы, например на скот и птицу одномоментно в 5,5 раза. В конечном счете многие важнейшие виды продукции стали рентабельными. Наряду с этим выделялись солидные средства на укрепление материально-технической базы, на строительство там социально-бытовых объектов. Все это дало хороший результат. В 1956 году посевные площади были увеличены на 25 процентов, а посевы зерновых культур – на 20 процентов. Заготовки зерна за три года возросли на 75 процентов, мяса – на 20, а молока – на 63 процента. Положительные перемены наблюдались и в других отраслях народного хозяйства. В итоге выполнения семилетнего плана объем промышленного производства увеличился на 80 процентов, а национальный доход – на 53 процента. Еще более наглядное представление о достижениях дают натуральные показатели: выработка электроэнергии увеличилась в 2,2 раза, объем машиностроения – в 2,4, рост в химической промышленности составил 2,5 раза, добыча нефти увеличилась в 2,2, а газа – в 4 раза.

Весьма значительные успехи были достигнуты в жилищном строительстве. В наши дни с издевкой пишут о «хрущобах». Это несправедливо, если вспомнить, что представлял собой послевоенный жилищный фонд. Около новых современных предприятий для проживания людей строились, как правило, бараки по «проектам» довоенных, а порой, даже и дореволюционных времен. И на таком фоне были возведены в столице образцово-показательные дома (высотки) с огромными по размерам квартирами, где квадратный метр полезной жилой площади обходился в десятки раз дороже, чем в обычных домах. Н.С. Хрущев, резко отрицательно относившийся к подобной практике, из нескольких предложенных вариантов остановил свой выбор на варианте строительства дешевого жилья, которое через 30−40 лет эксплуатации должно было быть заменено комфортабельным. В результате резко увеличился ввод жилья: в 1946−1950 годах – 23,4, в 1956−1958 – 58,3, а к началу 60-х годов – почти 80 миллионов квадратных метров в год. Десятки миллионов семей переселились из бараков, подвалов, «коммуналок» в отдельные квартиры со всеми удобствами. Поэтому, справедливо критикуя Хрущева за недостатки, нельзя с грязной водой выплескивать и ребенка.

Эпоху Брежнева наследники нарекли «застоем», но это обычная дискредитация предшественника. С 1965 по 1982 год объем промышленного производства в СССР возрос почти в 3 раза, а сельского хозяйства – в 1,5 раза; национальный доход увеличился в 2,5 раза, капиталовложения возросли в 2,7 раза. Стоимостной объем производства более наглядно подтверждается натуральными показателями. В 1965 году производство электроэнергии составляло 506 миллиардов киловатт-часов, а в 1982 году оно возросло до 1326 миллиардов киловатт-часов; добыча нефти соответственно – 243 и 609 миллионов тонн, газа – 127,6 и 465,2 миллиарда кубических метров, чугуна – 66 и 107 миллионов тонн, стали – 91 и 148 миллионов тонн, минеральных удобрений – 7389 и 25 998 тысяч тонн, автомобилей – 661,3 тысяч и 2198 тысяч штук, тракторов – 355 и 559 тысяч штук. Как видим, по важнейшим видам продукции рост составил два раза.

Более чем трехкратное увеличение производства минеральных удобрений позволило повысить урожайность зерновых с 10,2 центнера с гектара в 1965 году до 14,9 в 1980 году. За эти годы потребление мяса на душу населения увеличилось с 41 до 57 килограммов, молока – с 252 до 305 литров, яиц – с 124 до 245 штук, рыбы – с 12,6 до 17,9 килограмма, сахара – с 34,2 до 43,9 килограмма, овощей – с 72 до 98 килограммов, фруктов – с 28 до 40 килограммов. Общественные фонды возросли с 41,9 до 122 миллиардов рублей. Это позволило увеличить ежегодные расходы на медицинское обслуживание с 6,9 до 19 миллиардов рублей, на просвещение – с 13,2 до 32,6 миллиона и на социальные нужды (пенсии, пособия) – с 14,4 до 48,1 миллиарда рублей. Число детей в дошкольных учреждениях увеличилось с 7 до 15 миллионов, число отдыхающих в санаториях и домах отдыха – с 11,3 до 42 миллионов человек.

Поводом для раскрутки «застоя» послужило неуклонное снижение темпов социально-экономического развития. Еще с 30-х годов утвердилось мнение, что главным преимуществом социализма являются высокие темпы экономического развития, но по мере насыщения народного хозяйства важнейшими видами продукции и перехода с экстенсивного на интенсивный путь развития темпы социально-экономического развития неуклонно угасали. В 80-е годы они в среднем снизились в 2 раза, по сравнению с 60-ми годами, а по сравнению с довоенными годами – в 3 раза.

Для указанного выше снижения темпов была серьезная объективная причина. В процессе индустриализации главным направлением технического прогресса были специализация и кооперирование производства. Это неуклонно увеличивало сумму повторной стоимости материалов в объеме валовой продукции.

Переход на интенсивный путь развития на базе технического прогресса предусматривал переоснащение старой техники на новую, более производительную. Это не только не давало роста повторного счета предметов труда, но и вело к общему снижению затрат, на базе которых определялись темпы роста экономики и все другие стоимостные показатели. В этих условиях измерение экономической динамики от достигнутого уровня противоречило здравому смыслу, о чем, как показано выше, я многократно писал и выступал на заседаниях Совета Министров СССР. Более подробно эти пороки я обобщил в книге «Экономика абсурдов и парадоксов»[5]5
  Валовой Д. Экономика абсурдов и парадоксов. М.: Изд-во полит. литературы, 1991. 432 с.


[Закрыть].

В настоящее время в российской экономике сложилась аналогичная ситуация. В лихие девяностые, чтобы выбраться из кризиса, объем ВВП накручивался любыми путями. К тому же либеральная трактовка ВВП и ВНП открывает неограниченные возможности и для официального накручивания объема ВВП. Поэтому удвоение ВВП будет ускорять развал российской экономики, подобно горбачевскому «ускорению» развала Советского Союза.

 
Скажу тебе: средь выродков земных
В особенности три породы гадки —
Безмозглый шах, скупой богач,
Ученый муж, на деньги падкий.
 

Алишер Навои

Экономика афер и спекуляций

Когда и почему на Западе ввели 8-часовой рабочий день и отпуска?

«Вы случайно не помните, когда в вашей стране был введен 8-часовой рабочий день и отпуска?» – такой «безобидный» вопрос я задавал многим политикам, ученым, бизнес-руководителям и журналистам во время встреч.

Ни один человек не смог ответить. Вы это можете проверить на себе и своем окружении. Кое-кто пытался угадать и рассуждать. В Англии некоторые собеседники пытались увязать это с Кромвелем и отправкой короля на плаху, а во Франции – с Великой французской революцией. Но это не вина, а беда собеседников. Дело в том, что ответ на этот вопрос запрятан в анналах истории прочнее всех совершенно секретных документов.

Сегодня даже трудно представить, что в мире до Великой Октябрьской социалистической революции в 1917 году для наемных работников на Западе не было отпусков, никаких социальных гарантий и пособий. Рабочий день длился 12–14 часов. Условия труда и быта были не просто плохими, но опасными. XIX век был веком расцвета и беспредельного господства капитализма. Вот как образно выразил это Александр Блок:

 
…железный,
Воистину жестокий век!
Тобою в мрак ночной, беззвездный
Беспечный брошен человек!..
Век расшибанья лбов о стену
Экономических доктрин,
Конгрессов, банков, федераций,
Застольных спичей, красных слов,
Век акций, рент и облигаций,
И малодейственных умов…
Век буржуазного богатства
(Растущего незримо зла!)
Под знаком равенства и братства
Здесь зрели темные дела…
 

Чтобы проиллюстрировать нещадную, порой бесчеловечную эксплуатацию в XIX веке, я хочу использовать известного в России Карла Поппера. Почему Поппера? Он ныне – наиболее ярый антимарксист и антикоммунист. Его идеи денно и нощно пропагандирует не менее известный Джордж Сорос. Поэтому Поппера трудно заподозрить в симпатиях к марксизму. Изданный в России двухтомник Карла Поппера «Открытое общество и его враги» открывает «Письмо моим русским читателям», в котором он признается: «Я защищаю в книге форму демократического (“буржуазного”) общества». Есть в письме и такие строки: «Эту работу я считал своим вкладом в победу. Она была направлена против нацизма и коммунизма, против Гитлера и Сталина». Эти слова напомнили мне анекдот времен той войны: «Что такое сверхнахальство? Жить в глубоком тылу с женой фронтовика и регулярно искать себя в списках награжденных». Когда коммунизм во главе со Сталиным сражался с фашизмом, возглавляемым Гитлером, Поппер делал свой «вклад» в Новой Зеландии. Если бы в этой смертельной схватке победил Гитлер, то вряд ли Поппер смог вернуться в Европу, чтобы учить нас уму-разуму. «Самая насущная и самая трудная задача вашего государства – это установление открытого общества», – рекомендует нам «победитель». Он делает для нас и такое откровение: «Все знают, что открытые общества Запада являются “капиталистическими”. Но “капитализм” в том смысле, в каком Маркс употреблял этот термин, нигде и никогда не существовал на нашей прекрасной планете Земля – он реален не более чем “дантовский Ад”, то есть является умственной конструкцией».

Невольно возникает вопрос: если марксов капитализм является умственной конструкцией, то зачем его опровергать? Более того, Поппер, видимо, ради «объективности» своего сочинения, включает в свою книгу выдержки из «Капитала» и дает Марксу такие оценки, которые опровергают его критику. Одну из выдержек приведу полностью. Так, констатируя, что в XIX веке рабочие жили в страшной нищете, Поппер пишет: «Вот два примера, взятые из “Капитала” Маркса: “Уильям Вуд, десяти лет, начал работать, когда ему было 7 лет и 10 месяцев, он приходит ежедневно в 6 утра и кончает приблизительно в 9 вечера”. “Итак, пятнадцать часов труда!” – восклицает официальный доклад комиссии по детской занятости 1863 года. Другие дети были вынуждены начинать работу в 4 часа утра или работать всю ночь до 6 утра, и даже детей шести лет нередко принуждали к ежедневному тяжелому труду в течение 15 часов. Мэри Анн Уокли проработала без перерыва 12,5 часа вместе с 60 другими девушками, по 30 человек в комнате. Врач, г-н Киз, вызванный слишком поздно к ее смертному одру, показал перед “Coronez’s Jury” (присяжными по осмотру трупов) без обиняков: “Мэри Анн Уокли умерла вследствие чрезмерно продолжительного труда в переполненной мастерской”. Чтобы дать врачу урок хорошего тона, “Coronez’s Jury” в своем заключении констатировало, что “она умерла от удара, но есть основания опасаться, что ее смерть могла быть ускорена чрезмерным трудом в переполненной мастерской”». И далее Поппер заключает: «Такими были условия жизни рабочего класса даже в 1863 году, когда Маркс писал “Капитал”. Его пылкий протест против этих преступлений, к которым тогда относились терпимо и иногда защищали не только профессиональные экономисты, но и представители церкви, навсегда обеспечит ему место среди освободителей человечества».

В условиях такой жестокой эксплуатации еще в начале XIX века известный социалист-утопист Роберт Оуэн (1771–1858), достигший хороших успехов на поприще предпринимательства, попытался реализовать свои социалистические идеи на практике: можно ли, заменив плохие условия на хорошие, освободить человека от зла и «преобразовать его в интеллигентное, рациональное и доброе существо». Население городка Нью-Ланарк (Шотландия), доходившее до 2,5 тыс. человек, состояло преимущественно из бродяг, пьяниц, нищих, преступников и детей бедняков. Эти люди как бы воплощали все пороки, порожденные нечеловеческими условиями жизни капиталистического общества. Оуэн подыскал себе подчиненных – сметливых и добросовестных работников, которые смогли понять сущность задуманной реформы, и назначил их мастерами и начальниками цехов. Помимо знания технологии производства, от них непременно требовалось справедливое обращение с рабочими – в этом Оуэн видел основу успеха. Фабрике нужны были новые рабочие, и он строит жилой дом для 500 человек. Затем появились коттеджи для рабочих с квартирами в две-три комнаты – их Оуэн сдавал внаем по благотворительной цене, едва только покрывающей расходы на постройку. Для поддержания чистоты были наняты специальные надсмотрщики. Оуэн открыл магазин, в котором продукты продавались дешевле, чем у лавочников, и более высокого качества. Для холостых рабочих организовали столовую, где за дешевую плату можно было хорошо и вкусно поесть. Были открыты вечерние и воскресные школы, библиотека, читальня. Оуэн отстаивал широкую религиозную терпимость и, рискуя вызвать недовольство церковников, ввел систему равного отношения ко всем религиям. Особенно крупные перемены произошли в организации труда. Рабочий день сократился вначале с 14 до 11,5, а затем – до 10 часов. В то время это был чрезвычайно смелый и рискованный шаг.

Несколько лет реформаторской деятельности Оуэна сделали Нью-Ланарк неузнаваемым – он превратился в «Образцовую колонию», изменились люди и отношения между ними. Рабочие овладели грамотой, высоким уровнем культуры. Почти исчезли пьянство, преступления, взаимная вражда на религиозной почве. В лучшую сторону изменилось отношение рабочих к делу, улучшилось и качество товаров, которые они производили. Спрос на них увеличивался, росла прибыль фабрики. Чем больше доходов получал Оуэн, тем больше он тратил денег на улучшение быта людей: повышал заработную плату, улучшал квартиры, пополнял книгами библиотеку.

Эксперимент в Нью-Ланарке принес Оуэну широкую известность. На фоне капиталистов-хищников он резко выделялся как фабрикант-филантроп, поставивший перед собой задачу «открыть способы, посредством которых можно было бы улучшить условия жизни бедных с пользой для предпринимателей». В Нью-Ланарк к Оуэну началось массовое паломничество. За короткое время у него побывало 20 тыс. посетителей, в том числе иностранцы. Н.А. Добролюбов в известной статье об Оуэне отмечал, что это были преимущественно либо фабриканты, которым казалось, что Оуэн «изобрел игру, в которой все играющие оставались бы в выигрыше», и нашел «средство эксплуатировать работников так, чтобы им было от этого хорошо, а предпринимателю не было дурно», либо аристократы, видевшие в Оуэне «какого-то укротителя зверей, смирителя анархических порывов», либо высокопоставленные особы, члены царствующих фамилий, считавшие, что он сочетал в одном лице «школьного учителя и бургомистра». К последней категории посетителей относился и русский великий князь, будущий царь Николай I. Он предложил Оуэну переселиться в Россию с двумя миллионами эмигрантов для устройства промышленных общин наподобие Нью-Ланарка.

Резкое повышение материального и культурного уровня рабочих и служащих дало поразительные успехи, но все попытки распространить этот опыт на просторах Европы и США завершились крахом. Ученые и церковники, политики и предприниматели объединились в травле Оуэна и вели ее до победного конца. И когда в предсмертный час Оуэна посетил епископ англиканской церкви, он спросил его:

– Сын мой, не раскаиваетесь ли вы в том, что безумно потратили свою жизнь на тщетные усилия и невыполнимые планы?

– О нет, милостивый государь, – ответил Оуэн, – я недаром потратил жизнь, я возвестил миру важные истины. И если мир не принял их, то только потому, что он их еще не понял. Могу ли я за это порицать его? Я опередил свое время.

Ныне в западных учебниках по менеджменту эксперимент Оуэна оценивается очень высоко и отмечается, что он на целый век опередил свое время. Но авторы не сообщают, что же произошло век спустя. Получается, что время распространения опыта Оуэна пришло само собой. Увы! Это не так. Капиталисты защищают свою прибыль до «последнего патрона».

Век спустя было образовано социалистическое государство, в котором идеи Оуэна не только в полной мере реализовались по всей стране, но и получили дальнейшее развитие. Образно говоря, было построено «царство угнетенных». После введения в СССР 8-часового рабочего дня и регулярных отпусков эта социальная акция, подобно цепной реакции, прокатилась по миру. Уже в 1919 году Франция, первая на Западе, учредила 8-часовой рабочий день. Сделано было это, как утверждали тогда обозреватели, не ради преклонения перед Советами, а из желания оградить рабочий класс от «тлетворных влияний с Востока». В мае 1936 года к власти во Франции пришло правительство Народного фронта, которое возглавил Леон Блюм. При поддержке коммунистов он принял закон о регулярных отпусках. Вслед за Францией подобные новшества вводили другие капиталистические страны.

Разве могут удержаться у власти в развитых капиталистических странах правители, которые посягнут на эти преобразования христианско-социалистического происхождения? Кстати, в современной России один из проектов трудового кодекса, лоббируемый олигархами, предусматривал увеличение рабочего дня до 12 часов. Его дружно и демонстративно провалили. В этой связи уместно привести выдержку из выступления лауреата Нобелевской премии Ж.И. Алферова:

– У меня есть очень близкий друг в США – профессор Ник Халаньяк. Его отец – шахтер. Родители Ника эмигрировали из Закарпатья. И когда я был в США в 1970 году, мы поехали навестить их. Так вот, отец Ника сказал мне тогда следующее: «Если ты будешь уверять меня, что рабочие в России живут лучше, чем в Америке, я тебе не поверю. Но я тебе скажу то, что ты редко сможешь услышать здесь. Когда я приехал сюда, будучи мальчишкой 16 лет, и пошел работать на шахту, мы работали 10–12 часов в сутки, жили в бараках, нам платили копейки. Русские рабочие устроили Октябрьскую революцию. Наши буржуи испугались и изменили свою социальную политику. Поэтому я тебе скажу: американские рабочие живут хорошо благодаря Великой Октябрьской социалистической революции». Из заявлений и материалов о благотворном влиянии СССР на улучшение положения рабочих и служащих в капиталистических странах можно составить тысячи томов. Этого не замечают лишь те, кто этого не желает!

Что же кроется за коренными социально-экономическими преобразованиями, которые произошли в мире благодаря Великой Октябрьской социалистической революции? Почему все наемные работники капиталистических стран после социалистической революции в России стали жить лучше? Экономический ларчик открывается просто. В начале XX века в структуре ВВП удельный вес зарплаты колебался на уровне 27–30 процентов. В СССР он повысился более чем в два раза, до 70–75 процентов. Развитые капиталистические страны вынуждены были повысить его до 60–70 процентов. Капиталисты рассудили: лучше потерять треть или половину своих сверхприбылей, чем потерять все состояние. Логично!

В СССР бездомных и безработных не было. Квартиры все получали бесплатно. Жилищно-коммунальные услуги составляли 6,5 процента минимальной зарплаты и пенсии. Цены на общественный транспорт были низкими. В городском транспорте самым дорогим был билет в метро – 5 копеек. Медицина и образование были бесплатными. Студенты и аспиранты получали стипендии. Особенно серьезные дотации выделялись из общественных фондов на детские товары и специальное детское питание. По важнейшим показателям качества жизни Советский Союз был в первой десятке, а по некоторым из них занимал первые и вторые места.

Благодаря Великой Октябрьской социалистической революции национально-освободительное движение в колониальном мире получило «второе дыхание». Особенно оно активизировалось после Второй мировой войны, когда образовалась социалистическая система. В 1950 году на долю стран социализма приходилось около 20 процентов объема мировой промышленной продукции, в 1981 году – более 40 процентов. Население стран социализма составляло около 39 процентов. Успешному развитию экономики социалистических стран содействовало эффективное использование трудовых ресурсов. После образования социалистической системы национально-освободительное движение в колониях получило серьезную поддержку. Накануне Второй мировой войны колониальный мир имел 31 процент территории и 30 процентов населения. В декабре 1960 года ООН приняла Декларацию о предоставлении независимости всем колониальным народам.

В целом XX столетие по праву может быть названо веком торжества идей социализма. Они необратимо вошли в практику большинства государств планеты. Ни одно учение в истории человечества не получало столь быстрого масштабного распространения и не содействовало таким грандиозным преобразованиям в развитии человечества. Но, с другой стороны, ни одно учение не подвергалось столь массовому и агрессивному извращению и дискредитации. К сожалению, тон в этом деле задают наши доморощенные антисоветчики-перевертыши.

В канун нового века и нового тысячелетия я купил весьма объемную книгу «Золотые страницы истории человечества. 2000 лет день за днем»[6]6
  Золотые страницы истории человечества. 2000 лет день за днем. М.: Олимп; АСТРЕЛЬ, 2000.


[Закрыть]. При таком названии трудно удержаться от покупки. Но оказалось, что страницы не золотые, а желтые. Здесь отобраны наиболее скандальные события и легенды, вокруг которых за века накоплено много небылиц, и к тому же суть многих из них переврана на потребу дня. Всемирно-исторические события советской эпохи даже не упоминаются.