Электронная библиотека » Дмитрий Вересов » » онлайн чтение - страница 2

Текст книги "Невский проспект"


  • Текст добавлен: 2 октября 2013, 18:51


Автор книги: Дмитрий Вересов


Жанр: Современная русская литература, Современная проза


сообщить о неприемлемом содержимом

Текущая страница: 2 (всего у книги 17 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

Шрифт:
- 100% +

– Будь он в самом деле слесарь, – резонно отвечал Дрюня, – на кой он нам бы сдался?

– Нет, нет! Нечего фантазировать! Ты на руки его посмотри, выражаясь словами классиков. Совершенно не тот типаж. Но это не значит, что мы отказываемся! Где он, кстати?

Акентьев покачал головой. Вот в чем штука, оказывается! Дрюня решил свести его со своей комсомольской стаей, чтобы протолкнуть наверх. Откровенно говоря, Переплет был только рад, что план этот потерпел фиаско и его кандидатура «не катит». Чувствовал, что стоит попасть к этим деятелям в лапы, и пути назад не будет. И лет через …дцать станет он таким же, как они. Будет глушить горькую, запивать импортными таблетками от похмелья, попутно рассуждая о благе государства. Благодарим покорно!

А Дрюня, похоже, всерьез рассчитывал на успех. Так ему и надо, придурку. Думать нужно, хотя чем бедняге думать? В голове его опилки, не беда! Внизу раздались торопливые шаги.

– А, вот ты где! – Григорьев появился в лестничном пролете и поманил Акентьева.

Переплет вздохнул и стал спускаться. Внизу Дрюня подвел его к группе мужчин, сидевших в плетеных креслах на обвитой хмелем террасе. Именно их разговор Александр подслушал минуту назад. Сейчас, однако, беседа шла о другом.

– Главное, держать руку на пульсе… – говорил Никитин. – Вот где мы их всех уже держим! – Он сжал кулак и потряс им перед носом у своих собеседников, которые согласно закивали. – Так что не разводите нелепые слухи, товарищи!

– Я лишь повторяю то, что мне говорили! – буркнул Лапин.

– А вы меньше слушайте и больше делайте!

Заметив Акентьева, хозяин перестал махать кулаками и расплылся в дежурной улыбке. Переплет вынужден был выслушать еще раз все, что он уже знал и так. Человек он, конечно, хороший, но в качестве выдвиженца не пойдет – не то происхождение.

– Но мы будем иметь вас в виду! – пообещал Никитин. – В любом случае приезжайте к нам почаще. Здесь такой воздух, такая атмосфера!.. Знаете, Александр, эта работа меня доконает. В моем возрасте нужно жить на природе, а не в этом чертовом мегаполисе, будь он хоть трижды культурной столицей!

Акентьев согласно кивнул.

– А вот наш стратег! – сказал Никитин, глядя на подходящего молодого человека – того самого, что привлек внимание Переплета сразу по прибытии. – Может, у него спросим, что век грядущий нам готовит?

– Не уполномочен разглашать! – сказал тот, разводя виновато руками. – Сие есть государственная тайна!

Молодой человек был рыжим. «Рыжий, красный – человек опасный!» – вспомнил Переплет. Он сразу почувствовал в «стратеге» гэбиста. Нюх у него был на такие вещи. И этот нюх не подводил даже в таком гадюшнике. Так опытный орнитолог различит в какофонии лесных голосов нужную ему трель. А от таких вот птиц, как он хорошо знал, следовало держаться подальше, если, конечно, получится.

– Геннадий! – представился стратег-гэбист. – Раков.

Акентьев пожал протянутую руку и огляделся в поисках отступления. Похоже, отступать было некуда.

– Нет, нет! Давайте поговорим, – предложил «стратег», подмигнул заговорщицки и, не дожидаясь ответа, побрел куда-то за дом, отвесив поклон хозяину и гостям.

Акентьев поплелся за ним, как на заклание. Мимо розовых кустов, к террасе. Раков остановился и пригладил свои рыжие волосы.

– Не будем мешать товарищам! – предложил он. – Пусть они развлекаются, крамольничают, а мы с вами о деле пока потолкуем… Кстати, о крамоле! Вот ведь парадокс! Никто с таким удовольствием не критикует власть, как те, кто эту власть и представляет! Вам не кажется это забавным?

Акентьев сдержанно улыбнулся.

– А вы, значит, по военной линии? – спросил он.

– Не совсем, – сказал молодой человек, – я по линии Совмина, аналитик. Стратегическое планирование и тому подобные вещи, которые обывателю кажутся скучными и бесполезными…

– Вы не обидитесь, – спросил Акентьев, – если я скажу, что и сам, пожалуй, отношусь к обывателям?

– Не обижусь, но и не поверю, – сказал Раков. – Я много наслышан о вашем батюшке. Мы, знаете, не только водку пьянствуем, но и в театре иногда бываем…

– Сын вина – уксус! – сказал Акентьев. – Боюсь, и сотой доли таланта мне не удалось унаследовать.

– Так ведь талант вещь такая странная! Неизвестно в чем может вдруг проявиться, – сказал совминовец. – Даже в переплетном деле! Вам оно нравится?

Акентьев кивнул.

– Другая реальность, другой мир, – продолжил Раков.

– Что?!

– Книги, я хочу сказать, – пояснил собеседник, – кажутся мне другой реальностью, в которую иногда хочется навсегда переселиться.

– Например, в такие вечера, – сказал Переплет и кивнул в сторону террасы.

Совминовец усмехнулся.

– В «Аленушке», полагаю, было повеселее!

Акентьев перестал улыбаться.

– Я и не догадывался, что моя скромная персона так давно попала в поле зрения отдела стратегического планирования. Так и представляю себе, знаете ли, армию аналитиков, пытающихся предугадать мой следующий шаг и чем он обернется в масштабах страны.

– А вы напрасно иронизируете, – заметил «стратег». – Знаете, историю ведь творят не массы, это я вам по большому секрету скажу, – историю творят люди. Личности. Такие, как вы или я. Или даже этот мудак Григорьев. Главное, оказаться в нужное время в нужном месте!

– Только не пытайтесь заверить меня, что переплетная мастерская – это место, где, как вы выразились, творится история. Мне бы этого очень не хотелось, – добавил Акентьев откровенно.

– Боже мой, – сокрушенно покачал головой Раков, – вы меня разочаровываете! Где ваш азарт, энтузиазм, извините за выражение, – вы ведь так молоды. А что касается мастерской, вы не правы – помните, кем были герои революции? Мастеровыми, рабочими, студентами, такими, как вы или я! Разве вам никогда не хотелось оказаться на их месте?

Это что – проверка на вшивость? Переплет посмотрел в глаза собеседнику и сказал прямо:

– Боже упаси!

– Ну вот и прекрасно! – сказал Раков. – Значит, договоримся.

Акентьев задумался над этим, неожиданным, на первый взгляд, выводом, а товарищ аналитик тем временем продолжал:

– Думаю, хватит воду толочь в ступе. У нас есть предложение, от которого вы не сможете отказаться. Знаете, откуда это? А впрочем, откуда вам знать. Суть в следующем. Через вашу мастерскую проходит большое количество литературы, которую не купишь в Доме книги. Наша страна, безусловно, самая читающая, но, как вы понимаете, главное – это не количество, а какчество!

Так и сказал – «какчество!» Акентьев, однако, не улыбнулся, почувствовав, что попал. Попал хорошо и надолго.

– А читают, простите за выражение, всякую дрянь! Не будем останавливаться на конкретных авторах, тем более что о вкусах не спорят.

– Боюсь, – сказал быстро Переплет, как в омут головой бросившись, – мой собственный вкус недостаточно высок, чтобы отличить зерна от плевел.

– Подождите, подождите! – попросил новый знакомый. – Кажется, сейчас у нас с вами возникло определенное недопонимание. Нас интересует исключительно литература, а не ее владельцы. Кроме того, мы вас не принуждаем, а предлагаем взаимовыгодное сотрудничество.

В последующие десять минут он разъяснил, что, собственно, имел в виду. В случае согласия Саше Акентьеву за его помощь гарантировался полный иммунитет в том, что касалось работы с книгами непопулярных в советском государстве жанров. Переплет сразу вспомнил совет, полученный от Федора Матвеевича совсем недавно.

– Хочу предупредить, – сказал тогда мастер, – в частном, так сказать, порядке, что к людям нашей профессии обращаются те, кто подхалтуривает распечаткой сочинений авторов, которые хотя и не находятся под запретом, но властью не очень одобряются, – Булгаков, Высоцкий, Галич… Вам это лишняя трешка-пятерка в карман, Саша. Но только не приведи господь – нарвутся потом эти распространители на какого-нибудь ответственного гражданина, и начнут органы распутывать, а вернее впутывать. Впутывать нас с вами, а нам это нужно?

– Нам это не нужно! – сказал тогда Акентьев.

Что ему нужно было, он еще и сам не понимал толком, но было ощущение, что очень скоро он это узнает. А буквально в тот же день в мастерскую обратился человечек, просивший «починить», как он выразился, книгу какого-то меньшевика.

– Чинят часы, мясорубки, холодильники! – сказал строго Федор Матвеевич. – А книги, уважаемый, переплетают, клеят, но никак не чинят.

Но отказал в помощи не из-за неточной терминологии, а потому, что не желал рисковать, связываясь с подобной литературой.

– У меня, Сашенька, – объяснял он, – супруга – сердечница! Случись что со мной – она просто не переживет!

И вот теперь Акентьев мгновенно представил себе возможную выгоду – пресловутые трешки-пятерки за переплет самиздатовских Галичей, Булгаковых, Высоцких, не говоря уже о Солженицыне, можно получать практически легально. А были еще «эротические» сочинения вроде «Камасутры» или «Лолиты» Набокова. Перепечатки с нью-йоркских изданий, четыре–пять копий, последние – с расплывающимися на дешевой бумаге буквами.

Взамен на покровительство товарищи из Совмина всего-навсего просили сообщать им о появляющихся в мастерской книгах на следующие актуальные для строителей коммунизма темы: эзотерика, мистика, тайные доктрины, оккультизм…

– Вы это серьезно? – нахмурился Акентьев.

На мгновение ему показалось, что его просто разыгрывают. Может быть, Дрюня сговорился с этим комитетчиком (Переплет не сомневался, что парень из гэбэ, но и гэбист может приколоться, разве нет?!) – сговорился подшутить над ним. Сейчас выскочит из-за розовых кустов – ловко мы тебя, брат?!

– Я это серьезно, – сказал спокойно Раков. – Причем, могу заверить – мы не намерены конфисковывать сами издания и привлекать их владельцев к ответственности. В конце концов, мы живем в свободной стране, если кому-то угодно тратить свое время на все эти фантазмы, то это его личное дело!

Вопрос, почему Совмин самого материалистического государства вздумал тратить на те же фантазмы свое время, был слишком очевиден.

– Понятия не имею, – пожал плечами Раков. – Я, как и вы, Александр, пока лишь подмастерье.

Я не волшебник, я только учусь… Может быть, кому-то там, наверху и правда хочется стать волшебниками. Ну, в любом случае, не наше это дело!

Переплет согласно кивнул. Представил себе на мгновение совет министров, всех этих слуг народа, в маскарадном обличье колдунов – остроконечных шапках, с окладистыми бородами, с помощью древних заклинаний старающимися приблизить светлое будущее. Чтобы уже нынешнее поколение жило при коммунизме! Цель оправдывает средства, и если цель фантастична, таковыми должны быть и средства. Это логично!

Раков полез в карман пиджака и вынул оттуда бумажку. «Договор о дружбе и сотрудничестве, – подумал Переплет. – Сейчас надрежем мизинец и подпишем».

– Это адреса и телефоны, которые могут вам пригодиться в дальнейшем, – пояснил «стратег».

– После прочтения сжечь, – пробормотал Переплет.

– Да нет, зачем же! Но храните в надежном месте.

– Прохладном, сухом и подальше от детей!

– Вот именно! А вы уже о детях думаете?

– Пока еще нет. Но это, как известно, дело наживное. Чтобы детей иметь, кому ума недоставало!

– Вы не только переплетаете, как я вижу.

– «Горе от ума» входит в школьную программу! – напомнил Переплет.

– Да, конечно!

Раков встал, вид у него был необычайно довольный. Как у лисицы после удачного набега на курятник. Рыжий наглый лис. Чувствует себя хозяином положения. Отчего-то Геннадий Раков казался теперь Акентьеву отвратительным типом. Впрочем, пообщаешься подольше и привыкнешь, как привык к Дрюне. Человек не блоха, ко всему привыкнуть может! Оставшись в одиночестве, Переплет еще с минуту поразмышлял над тем, что только что услышал. Не подставил он ли он сам себя, так легко согласившись на это сотрудничество? Впрочем, что он теряет?!

Александр затянулся сигаретой и выпустил облачко дыма, отгоняя комаров.

В этот момент на террасе нестройный хор комсомольцев очень к месту затянул дурными голосами старый советский шлягер:

– Я другой такой страны не знаю, где так вольно дышит человек!

– Дышит он, кстати, легкими, как вы знаете, – сказал неизвестно откуда взявшийся человечек, дряблыми щеками своими напоминавший индюка. – А вы эти самые легкие забиваете неизвестно чем. Вы видели легкие курильщика, мой дорогой?

Переплет кивнул и переместился вместе с сигаретой к столу, подальше от этого человека с его неаппетитными разговорами. Легкие курильщика он прекрасно помнил еще по школьным экскурсиям в медицинский музей. Однако индюк последовал за ним.

– Да-с! Дело в том, что мы себя не бережем! Гонимся за удовольствиями, ищем тайн, испытываем судьбу… А она не любит этого, судьба! Как вас-то сюда занесло? – спросил он, оглядываясь тревожно, словно кто-то мог подслушать их разговор.

– Меня? – переспросил Акентьев.

– Не меня же! – сказал индюк. – Я здесь за порядком слежу, такая у меня, знаете ли, должность, – вот я и вижу, что человек вы нездешний и вам тут, у нас, совершенно не место!

Акентьев молчал, не зная, как реагировать на это неожиданное заявление. Он еще раз внимательно оглядел собеседника, но не мог вспомнить его имени да и вообще не помнил, чтобы видел его здесь раньше. Пиджак гражданина украшал странный орден, причем Переплету показалось, что мгновение назад его не было.

– Здесь ведь, – человек вздохнул, – настоящее болото, Александр Владимирович! Стоит разок оступиться, и сразу уйдете на дно. С головой. И кто вас тогда вытаскивать будет? Вы ведь не барон Мюнхгаузен, себя за волосы вытащить не сможете, верно?

– Надеюсь, – Переплет попытался обратить все в шутку, – что я никогда не окажусь в положении барона…

– А вы не надейтесь! Надежды они, конечно, юношей питают и отраду старцам подают! Но вы, Александр, из юношеского возраста вышли рано, а до старости вам еще ох как далеко, поэтому и опираться в своем бытии должны исключительно на факты. Держитесь подальше от того, чего не понимаете! А то, знаете, как это бывает – вот был человек, а вот его уже и нет. И где он теперь, кто он теперь – можно только гадать! А бывает ведь еще хуже,… – он поднял вверх палец с белым острым ногтем.

– Вы меня напугать хотите?! – осведомился Переплет, у которого от вкрадчиво-булькающих интонаций собеседника и правда побежали по спине мурашки.

– Хочу! – признался тот. – Это моя, выражаясь современным вам языком, специальность – внушать страх. Я, видите ли, в некотором роде питаюсь страхом и могу вас заверить, что безотчетное беспокойство, которое вы сейчас испытываете, очень приятно на вкус!

Глаза у человека-индюка были совсем черными, без белков. Он распахнул свой пиджачок, украшенный подозрительным орденом. Под пиджачком было голое, как будто резиновое, брюхо – черное, с красивыми золотистыми разводами. Под ребрами непристойно сжимались круглые дыхальца.

Переплет вздрогнул, рука потянулась – перекреститься. Но не успел и проснулся.

Он заснул на скамейке в глубине террасы, где его никто не замечал и не беспокоил. Ракова не было поблизости, в какой-то момент Переплету показалось, что и разговор с ним был тоже не более чем сном. Но бумажка в его кармане – с телефонами-адресами – была настоящей, всамделишной.

В саду по-прежнему наблюдалась какая-то суматоха, и комсомольцы-добровольцы действительно распевали песню про страну, где много полей и рек.

В этом сон и явь совпадали на сто десять, как выражался иногда Григорьев, процентов. Однако никаких амфибий в человеческом облике среди них не наблюдалось. «Мерзкий какой сон», – подумал Переплет. К чему бы это, интересно?!

Со столба у забора доносился мерный храп, органично вписывавшийся в общую атмосферу, – товарищ Маковский, не дождавшись помощи, храпел, повиснув на столбе.

– Разбудите его! – верещала какая-то дама, по всей видимости, супруга верхолаза.

– Зачем, Анна Григорьевна? – вопрошал Никитин. – Он же скандалист! Видите, как сейчас стало хорошо и спокойно. Впрочем, можете взять там, в сарае, вилы…

Он не успел договорить, дамочка назвала его наглой скотиной.

– Вы хотите, чтобы я второго секретаря обкома тыкала в задницу вилами?! Да вы, вы… Антисоветчик, вот вы кто! Таких, как вы, нужно гнать из партии! Вилами вашими же нужно гнать!

Хозяин на это громко расхохотался.

– Голубушка, да что вы так переживаете? Сейчас спустим вашего благоверного. Соня, детка, позвони в город, пусть пришлют машину техпомощи.

– Вы же сами приказали телефон отключить! – сказала брюнетка, тут же материализовавшаяся за его спиной. Ее руки разминали мышцы на шее хозяина. Акентьев почувствовал зависть и неуместное возбуждение.

– Как это? – спросил Никитин. – Глупость какая! Ничего подобного я не приказывал! А если война?! Немедленно подключите и скажите Синягину, что Маковский опять висит на столбе!

– Прямо так и сказать?

– Ну придумайте что-нибудь!


– Слушай, Дрюня, – спросил Акентьев, когда они наутро возвращались в город, – опасаясь продолжения банкета, Переплет вытащил Григорьева прямо из постели, – а ты в курсе был, что здесь пасется этот «стратег» – Раков?

– Понятия не имел! – сказал Дрюня. – Я его вообще еле знаю!

Мог, конечно, притворяться, но Переплет почувствовал, что он говорит правду.

А это, в свою очередь, означало, что его собственные слова насчет толпы аналитиков, пытающихся предугадать дальнейшие действия Александра Акентьева, были в чем-то справедливы. Ну скажем, не толпу, но кого-то на Литейном Акентьев определенно интересовал. Было ли дело действительно в книгах, или это только начало?

– О чем вы с ним говорили? – Дрюня посмотрел на него с подозрением.

– Да так. Ты еще маленький! – отделался Переплет. – Только не пытайся меня дальше раскручивать – не мое это, Дрюня. По крайней мере на данный момент есть дела и поважнее!

Глава вторая
За закрытой дверью

На работу Переплет отправился с двояким чувством. Радовали открывшиеся возможности, но было при этом чувство, что он в некотором роде предает и Федора Матвеевича, и его клиентов. Один из последних прибыл к полудню с книгой, которая вы-звала неподдельный интерес даже у мастера.

– Вот, посмотрите. – Заказчик тяжело дышал, можно было подумать, что он очень взволнован, но достаточно было взглянуть на его лицо, чтобы понять: человек просто болен и даже этот поход в мастерскую был для него непростым делом.

– Купил у одного пьянчужки! – доверительно сообщил он. – Бог знает, где и сколько времени она провалялась. Вот, обратите внимание, с этой стороны просто чудовищные повреждения!

– М-м-м! – Федор Матвеевич обнюхивал книгу. – Это мышки погрызли, определенно… Александр! – позвал он. – Сашенька, подойди пожалуйста!

Акентьев подошел, и мастер представил его задыхающемуся посетителю. Тот подслеповато сощурил глаза, разглядывая Переплета.

– Вот, – представил Федор Матвеевич, – мой ученик, Александр Акентьев! Очень способный молодой человек. Даже в чем-то способнее меня!

Акентьев взял в руки тяжелый, пахнувший плесенью, том.

– Что скажешь, Саша?

Глаза двух стариков устремились на него, словно он был врачом, а книга – тяжело больным па-циентом, чья судьба зависела от его решения. Это был экзамен, и Акентьев-Переплет его с честью выдержал.

– Жаль, но обложку придется заменить, – сказал он. – Сделаем черную кожу с золотым тиснением – как было!

– Я не сомневаюсь в вашем ученике, Федор Матвеевич, – прежде чем сказать это, хозяин книги минуты три набирал воздух в свои больные легкие и откашливался. – Но я придаю этой книге очень большое значение – вы сами понимаете, другой такой находки в моей жизни может уже и не быть…

– Понимаю, – сказал мастер. – Я лично прослежу за исполнением!

Хозяин кивнул, успокоенный.

– Что скажешь? – спросил Федор Матвеевич, когда старец удалился.

– Странный человек, – пожал плечами Переплет, – осколок минувшей эпохи!

– Я, вообще-то, спрашивал о книге! – усмехнулся мастер. – А Павел Егорович и впрямь человек из прошлого. В наше время таких знатоков очень мало!

– Что у него за болезнь? – спросил Переплет, раскрывая книгу.

– Болезнь эта, Сашенька, называется десять лет лагерей, но мы сейчас об этом не будем говорить! Давай-ка лучше изучим то, что ему посчастливилось откопать!

И два человека – мастер и подмастерье – склонились над старинным фолиантом, которому изрядно досталось за сто лет существования на этой бренной земле, как витиевато выразился Федор Матвеевич, а старый мастер переходил на такой стиль, лишь когда в его руках оказывалось что-то действительно ценное.

Впрочем, Переплет и сам видел, что книга великолепна. И стоимость ее была куда выше пятерки, отданной коллекционером алкашу. Это была «Разоблаченная Изида» Блаватской в роскошном дореволюционном издании.

Она и стала первой книгой, о которой он сообщил «стратегу». «Разоблаченная» не была, как сначала по невежеству предположил Акентьев, эротическим чтивом. С ее страниц на читателя обрушивалась такая бездна оккультной информации, что, как выразился бы вульгарный Дрюня, без пол-литра и не разберешься. Несмотря на долгие попытки пробиться через эзотерические термины, которые выглядели еще более загадочно благодаря старому тексту с ятями и фитами, Акентьев ничего в ней толком так и не понял. Как оказалось, считавший себя довольно эрудированным Переплет пребывал в полном неведении относительно целого философского направления. Федор Матвеевич по ходу дела просветил его насчет теософии и ее знаменитой основательницы.

А вот Ракова «Изида» не заинтересовала. Надо думать, в распоряжении Совмина эта книга была, да и на Западе она выдержала не одно издание. Однако Переплет заработал свою галочку.

Только выгод от работы со «стратегом» Акентьев пока не видел. Как назло, клиенты не торопились нести в мастерскую антисоветчину и порнографию. Вероятно, знали диссиденты и растлители, что у Федора Матвеевича ждать им нечего, и текли стройными рядами в обход мастерской со своим нелегальным чтивом. Правда, пришел как-то нервный молодой человек, почему-то в пальто, хотя на дворе стоял конец мая. Воротник пальто был поднят в стиле «за нами следят», а сам молодой человек волновался, дергал глазом, будто подмигивал, и к тому же краснел. Зоя, которая плохо видела даже в своих ужасных очках, решила, что он имеет на нее какие-то виды, и, перепугавшись, позвала на защиту Акентьева.

Молодой человек опустил воротник и протянул ему стопку печатных листов. Это был Галич.

«Алкаши наблюдают строго, чтоб ни капли не пролилось. “Не встречали, – смеются, – бога?” – “Ей же богу, не довелось!”»

Но прибыль – не прибыль, а назад пути не было. Это Акентьев хорошо понимал. Обо всех деталях они договорились со «стратегом» заранее. Каждая книга оставалась в мастерской не меньше, чем на двое-трое суток, – Федор Матвеевич был на хорошем счету у библиофилов и заказов всегда хватало, более того – выстраивалась очередь.

В конце дня Переплет забирал книги, которые, по его мнению, могли заинтересовать аналитиков из Совмина, и, сложив аккуратно в портфель, отправлялся в здание на канале Грибоедова, недалеко от площади Мира. Здесь, как поначалу предполагал Акентьев, должен был находиться филиал отдела планирования, что бы это ни значило на самом деле. Но на бронзовой табличке у двери было написано, что здание принадлежит какому-то неведомому фонду при министерстве культуры.

Акентьев, давно решивший ничему не удивляться, расписывался у унылого вахтера в журнале посещений и поднимался на третий этаж. Нужный ему кабинет был отделен от коридора небольшой приемной, в которой, впрочем, Акентьев никогда никого не встречал. А в самом кабинете за большим «ждановским» столом сидел, поджидая его, тихий человечек с печальным взором старой собаки.

Человечек шепотом здоровался с Александром и принимал добычу в тонкие, почти прозрачные пальцы. Прежде чем открыть книгу, он ощупывал ее, словно слепой. Чаще всего возвращал, пробежав глазами заглавие и просмотрев бегло несколько страниц. Но реакция его при этом была всегда благожелательной, он смотрел на Акентьева с надеждой, как смотрят на человека, на которого очень рассчитывают. Можно было подумать, что от самого Переплета зависит, что в следующий раз окажется у него в руках.

Но бывало и по-другому. Тогда человек замирал над книгой, он будто прислушивался к ней, потом вспоминал об Акентьеве и с вежливой улыбкой просил подождать в приемной. Приемная выходила на канал, здесь Акентьев курил, благо никто не мог ему помешать, размышляя над тем, что все это может значить для страны и для него в частности.

Иногда книга оставалась у «них» до следующего дня, и Переплет забирал ее по пути в институт или на работу. Очевидно, с наиболее значимых книг в отделе планирования снимали фотокопии для последующего изучения. Такие книги относились либо к настоящим раритетам, либо были самиздатовскими рукописями, отпечатанными в четырех-пяти экземплярах на печатной машинке – единственном легальном средстве копирования, доступном советскому гражданину. Надо думать, владельцы всех этих сочинений пришли бы в ужас, стоило им только заподозрить, что славный малый Александр Акентьев регулярно сдает их творения в госбезопасность. Однако «стратег» не обманул – в здании на канале никто не интересовался людьми, приносившими книги. Создавалось впечатление, что содержание книг было гораздо важнее, чем «подрывная» деятельность тех, кто их распространял.

А это не могло, в свою очередь, не заинтересоваться самого Акентьева. Что, если Совмин и правда ищет что-то в этих изданиях! Что-то, о чем не догадываются простые советские граждане. И что все это означает? Может, кто-то там, на самом верху, просто сошел с ума, а может, наоборот взялся за ум?

Выбравшись из здания, Переплет обычно выкуривал на набережной еще одну сигарету, прежде чем отправиться домой. Иногда, впрочем, он поворачивал в другую сторону и добирался до Дома книги.

С некоторых пор Александр разлюбил Невский проспект, на его людных тротуарах он чувствовал себя чужаком и спешил по возможности скорее сесть в метро или уйти в какую-нибудь узкую тихую улочку. Поначалу Переплет не задумывался над тем, почему он испытывает острое чувство дискомфорта на проспекте и вообще на любом открытом пространстве в городе. Чуть позже он понял, что боится слежки. Это встревожило его, ибо очень напоминало паранойю. Однако в жизни его с некоторых пор происходило очень много непонятного. Так что еще один странный штришок в общей картине по большому счету ничего не менял.

В один из вечеров он и сам выступил в роли сыщика. Объектом был выбран один из двух стариков, споривших у прилавка в Доме книги о Гоголе и «Мертвых душах». Этот старик с непонятной настойчивостью настаивал на правоте царской цензуры, не пропустившей, как известно, названия на том основании, что души мертвыми быть не могут, и заменившей это название на банальное «Похождения Чичикова». Слушая его, Акентьев мгновенно вспомнил долгие и обстоятельные рассуждения о душе и различных нюансах ее существования, с которыми он познакомился благодаря старинным трактатам.

Переплет и сам не мог сказать определенно – зачем он привязался к этому старикану. Можно было подумать, что он отыскал того самого человека толпы, о котором писал Эдгар По, во всяком случае, хаотичное и бессмысленное кружение старика по проспекту давало повод для такого сравнения.

Из Дома книги они вдвоем переместились в сторону Мойки в «Военную книгу», куда старик, похоже, пришел с единственной целью – затеять еще один спор. Это было написано на его лице, однако подходящего спорщика здесь ему найти не удалось. Отсюда скачок в «Старую книгу», что у «Вольфа и Беранже». За прилавком магазина высились полки с книгами, куда пускали по два человека. Переплет пристроился к небольшой очереди, следя за своим «объектом». Старик двигался по помещению зигзагами, словно корабль, совершающий противолодочный маневр. Александр уже решил, что и тут старика интересовали не книги, а возможность общения. В конце концов, ничего странного – в этом городе, как и в любом другом, полно одиноких людей. Кто-то идет на лавочку возле дома, судачить о соседях с другими такими же стариканами. Ну а некоторые индивидуумы предпочитают более изысканное общество. Только найти это общество не так-то легко.

Пока он рассуждал, старик обследовал один за другим шкафы возле окон, где хранились наиболее ценные издания. Переплет успел заметить в одном из них любопытный двухтомник девятнадцатого века, посвященный птицам Вест-Индии. Одна из книг приковала внимание старика, и по той поспешности и благожелательности, с которой к нему поспешила на помощь одна из работниц, можно было заключить, что его здесь знали, и знали как хорошего клиента, несмотря на весьма бедный костюм. Это еще сильнее заинтересовало Переплета.

– Ваша очередь! – стоявший за ним мужчина с черной бородкой показал на освободившееся место позади прилавка. Акентьев пробормотал что-то насчет того, что времени у него совсем не осталось, и уступил место, а сам подошел ближе к старику, делая вид, что разглядывает те два тома с птицами.

Книга, которую по просьбе старика уже достали из шкафа, была трактатом по астрологии, написанным в ту далекую эпоху, когда эта «лженаука» не отделялась от астрономии, а каждый звездочет был еще и звездочеем. Для странного старика книга, очевидно, представляла интерес только как библиографическая редкость. Переплет расслышал, как к старику обращаются по имени-отчеству – Николай Павлович. Запомнил на всякий случай, воспользовавшись проверенным методом – два царя, Николай Первый и Павел Первый.

Цена издания приближалась к зарплате инженера, но, к удивлению Акентьева, старик расплатился за нее в кассе и с довольным видом выбрался под моросящий дождь. Книгу он спрятал под мышку, чтобы защитить ее от непогоды. У него не было зонта, а на когда-то модном плаще не хватало нескольких пуговиц, от которых остались лишь ниточные хвостики. И вообще весь облик Николая Павловича говорил о невысоком достатке и холостой жизни. В том, что старик холостяк, Переплет не сомневался, а что касается денег, то, похоже, старый чудак относился к тем, кто просто не обращает внимания на такие мелочи, как оторванные пуговицы. Зато может позволить купить себе старинный трактат по астрологии.

Вслед за стариком он прошел к Дворцовой, оттуда в сквер рядом с Адмиралтейством. Дождь перестал. У памятника Пржевальскому Николай Павлович простоял минут десять, затем поплелся назад. Переплет, который решил довести игру до конца, был вынужден приноравливаться к его медленному шагу. Старик игнорировал троллейбусы, которые в час пик были переполнены до отказа, пришлось двигаться за ним по проспекту, все время ощущая на себе чей-то чужой внимательный взгляд. «Да ты совсем свихнулся», – сказал себе Переплет, оглядываясь в поисках предполагаемого соглядатая. И едва не упустил старика, который смешался с какими-то азиатскими туристами возле Казанского собора. Туристы озабоченно качали головами – из-за пасмурной погоды хороших снимков сделать было нельзя, а все они, само собой, были вооружены фотокамерами.


Страницы книги >> Предыдущая | 1 2 3 4 5 6 | Следующая
  • 0 Оценок: 0

Правообладателям!

Данное произведение размещено по согласованию с ООО "ЛитРес" (20% исходного текста). Если размещение книги нарушает чьи-либо права, то сообщите об этом.

Читателям!

Оплатили, но не знаете что делать дальше?


Популярные книги за неделю


Рекомендации