Текст книги "Завещание ворона"

А мама в ужасе и бессилии вдруг села прямо на гравий, потому как ноги ее уже совсем не держали…

– Надо бы вызвать полицию, – нарушил молчание Крис…

– Надо бы…

– У меня мобильник в машине остался…

– Хайкни кого-нибудь на дороге, пусть полицию вызовут…

Сесиль сидела на обочине в одной туфле и глядела, как все еще медленно крутится на весу переднее колесо ее красного «БМВ»…

Крис поковылял хайкать кого-нибудь с телефоном…

А дети…

Вот она здоровая детская психика….

Уже играют…

Уже бегают вдоль обрыва…

Сесиль тошнило, и очень хотелось пить. Если бы не дети, она бы взвыла в голос…

Откуда-то сверху послышался негромкий гул мотора.

Сесиль подняла голову.

Над дорогой, совсем низко, висел маленький белоснежный вертолет. Из окошечка высунулась рука, помахала, показала вниз.

Вертолет начал снижение.

По ту сторону трассы тянулось пастбище, огороженное забором и на въезде с шоссе оборудованное воротами с табличкой: «Частное владение, проникновение запрещено». Однако проникновения с воздуха владелец явно не предусмотрел.

Колыхая траву, вертолет приземлился на краю пастбища, из распахнувшейся дверцы на землю сначала плюхнулся небольшой рюкзак, а потом спрыгнул высокий светловолосый мужчина в шортах и безрукавке цвета хаки.

Мужчина надел рюкзак, дойдя до ворот, ловко перелез через них и оказался на обочине шоссе. Несколько секунд он смотрел на жиденькую, но непрерывную вереницу машин, потом достал из рюкзака красный флажок и свисток на цепочке, властно взмахнул флажком и оглушительно засвистел. Два-три автомобиля по инерции проскочили, следующие начали останавливаться. Из грузового «мерседеса» высунулся недовольный водитель.

– Чего рассвистелся?!

– Служба спасения! – отчеканил блондин. – Дайте дорогу!

Действительно, на груди отчетливо читались цифры «911».

Мужчина пересек шоссе и приблизился к Сесиль.

– Проблемы, мэм?

Если бы в этот момент Сесиль не сидела, она бы определенно упала.

– Это… это ты?

Перед ней стоял Нил Баренцев, ее бывший муж. И выглядел, вопреки ожиданиям, совсем неплохо. Он прищурил глаза, приглядываясь, рассмеялся.

– Сесиль?! Надо же, вот так встреча! А я лечу себе, лечу, вижу – авто над пропастью, детишки бегают, думаю, надо помочь… Пойдем, взглянем, что к чему.

Он протянул ей руку. Она встала с камня, показала на его безрукавку.

– Значит, в службе спасения теперь трудишься?

– Так, помогаю немного. Маечку видишь, подарили…

– Как ты? Не женился пока?

– Не-а… А ты, как я погляжу, вся в потомстве. Я троих разглядел. Все твои?

– Еще Джимми дома, младший.

– Похвально…

Нил отвернулся, засвистел модную песенку про желтые ленточки на старом дубе.

– А, небесный спаситель!

Подошедший Крис бросил на жену мимолетный взгляд, показавшийся ей колючим, но тут же напряг мощные челюсти в широкой улыбке и протянул руку. Когда Нил крепко ее пожал, улыбка застыла как деревянная.

– Да, Крис, это я… Ну, показывай, что там у вас.

– Да вот… – Крис со вздохом показал на накренившуюся над пропастью машину. – Прокололись на ходу. Еще бы немного, и…

– Значит, еще не пришло ваше время… Привет, наследнички!

– Здравствуйте, сэр! – хором ответили дети.

Нил подошел к «БМВ», заглянул под него, постучал по заднему колесу.

– Гляди, как днище располосовано, должно быть, на камень напоролись. Он-то вас и притормозил, между прочим… Дело серьезное, своими силами не справимся, надо аварийку вызывать. Сотовый есть?

– В машине остался…

– Понятно…

Нил расстегнул кармашек на ремне, достал оттуда миниатюрный складной телефон. «Новейшая модель, – отметила Сесиль про себя. – Долларов пятьсот, не меньше».

– Куда звоним? Спасателям? Только имейте в виду – раз непосредственной угрозы жизни нет, они приедут часа через два, не раньше.

– Так долго? Мы не можем ждать!

– Вообще-то мы застрахованы в «Кервуде», – сказал Крис. – У них своя аварийная служба…

Нил улыбнулся.

– «Кервуд»? Знаю. Эти еще дольше будут добираться…

– Что же делать?! Нам надо срочно, мы безнадежно опаздываем…

– Ну ладно, воспользуюсь своими каналами. – Нил набрал номер. – Мак? Добрый вечер, Нил Баррен… Да, уже в пути. Только есть одна проблемка… Сорок третья дорога, на север от аэропорта миль двадцать пять. Красный «БМВ»… Нет, мистер и миссис…

– Вилаи, – подсказала Сесиль.

– Мистер и миссис Вилаи. И дети, трое. Увидите… Естественно, на мой счет… Отлично, они будут ждать. И передайте Гейлу, что задерживаюсь ненадолго. – Нил отключил аппарат, обернулся к Сесиль. – Ну вот. Будут через пятнадцать минут.

– Кто?

– Автомеханики из конторы одного хорошего приятеля. Не беспокойтесь, залатают в два счета, эти ребята дело свое туго знают… – Нил залез в рюкзак, достал из него полиэтиленовый пакет, в котором лежал объемистый, обернутый в фольгу сверток. – Тут кой-какая жрачка и питье, себе в дорогу собрал, но вам нужнее, детишек покормите… Ну ладно, ребята, приятно было повидаться, рад был помочь.

Он наклонился к Сесиль, по-братски поцеловал ее в щеку.

– Нил…

– Извини, Сесиль, я спешу.

– Нил, слушай, тут такое дело. Крис страшно опаздывает на самолет… Если вовремя не попадет в Нью-Йорк, пропустит рейс на Санкт-Петербург…

– Не беда, насколько я знаю, у них не менее пяти прямых рейсов во Флориду.

– Но ему не во Флориду! В Россию.

– Ах, даже так… Увы, мой вертолетик на пассажиров не рассчитан. Сейчас, отзвонюсь, скажу, чтобы прислали за тобой машину… Какая авиакомпания? Американ, Юнайтед, Дельта?

– Не помню. Крис?..

– Юнайтед. Рейс 817 на Нью-Йорк, вылет в 18. 45, – сказал Крис.

– Юнайтед – это проще… – Нил вновь достал телефон. – Пэдди, привет, надеюсь, не оторвал от ужина… Даже так? Ну, извини… Скажи, ты не мог бы позвонить в Денвер и задержать 817-й на Нью-Йорк? Минут сорок, максимум час… Да, пассажир. Да, важно… Мистер Вилаи, Кристофер Вилаи…

– Кристиан, – шепотом подсказала Сесиль.

– Кристиан, – повторил Нил в трубку. – Ну, мерси, я твой должник… Все, самолет без Криса не улетит. А теперь извините…

Нил развернулся и пошагал прочь.

Сесиль догнала его.

– Куда ты звонил?

– В Нью-Йорк, генеральному директору «Юнайтед», – не сбавляя шага, сказал Нил.

– И он тебя послушал?

– Еще бы он не послушал председателя совета акционеров.

Нил бросил быстрый взгляд на дорогу, выбежал на разделительную полосу, выждал, пропуская встречный транспорт, и через несколько секунд был уже на противоположной стороне автострады. Сесиль, замерев, смотрела, как он перебрался через ворота, залез в вертолет, захлопнул дверцу. Загудел мотор, пришел в движение винт, машина плавно оторвалась от земли.

Кто-то потянул ее за рукав. Это был Дейв.

– Ма-ам, – протянул он. – Ма-ам… Там… мы пить хотим, а папа не разрешает.

– Как это – не разрешает?

– Ну… В пакетике, что этот дядя с неба оставил… там кока-кола. Папа говорит – нельзя, вредно.

– Я сейчас!

Она бегом приблизилась к Крису, взяла за грудки, тряхнула.

– Дети хотят пить, ты понял?!

– Но, дорогая, там же кофеин…

– Да иди ты к черту! Дети, идите сюда, ешьте, пейте…

Сесиль вырвала у мужа пакет, залезла в него, стала доставать банки с колой, бутерброды – с икрой, с ветчиной, с курицей – и раздавать детям.

Пакет быстро пустел. Сесиль остановилась, когда там осталась лишь фляжка с виски, пачка сигарет и зажигалка.

Сесиль рассмеялась, ловко свинтила пробку, глотнула от души и даже не закашлялась.

– Сесиль! – в ужасе запричитал Крис, поймав небрежно брошенную ею фляжку. – Что ты, что ты делаешь?

Она лихорадочно сорвала целлофан с пачки, дрожащими руками вытащила сигарету, щелкнула зажигалкой.

– Опомнись, жена!

Крис выбил пачку у нее из рук.

Сесиль вся сжалась, стиснула зубы и, дрожа всем телом, начала тыкать зажженной сигаретой в его запястье.

Крис оторопел, выронил сигареты, даже не заметив ожога, стоял, в упор разглядывая жену, как будто впервые увидел.

Белая пачка с красным силуэтом рогатого кабана валялась на щебенке между мужем и женой.

Глава вторая
Не в бровь, а в глаз
(июнь 1995, Колорадо)

– Собственно, именно это мы и хотели тебе предложить…

Нил улыбнулся и поставил стакан с гренадином, разбавленным ледяным «Эвианом», на мраморную приступочку.

– Сэм, мне тут на днях рассказали неплохой анекдот. Знаешь, чем Гейл Блитс отличается от Господа Бога?

– Господь не считает, что он – Гейл Блитс, правильно?.. У нас есть специальный секретарь, единственная задача которой – собирать все шуточки про Гейла и каждый понедельник компилировать соответствующие циркуляры для руководства компании. Сорок томов собрали.

– Нет дыма без огня. На пике роста вынуть из оборота несколько миллиардов только для того, чтобы украсить лик матушки Земли десятком-другим храмов святому Гейлу… Знаешь, когда-то в Риме был такой император, Калигула. Так он распорядился со всех изваяний тамошних богов откокать головы и заменить мраморными копиями собственной венценосной башки. Подумайте, может, таким манером дешевле обойдется…

– Рим, говоришь? Нам итальяшки не указ.

К тому же, позволь тебе заметить, что современные медицинские центры в беднейших странах мира – это сооружения не совсем культовые. Или в тебе совсем нет сострадания к миллиардам бедолаг, единственная вина которых состоит в том, что они родились не там, где надо?

– Дорогой мой, я тоже родился не там, где надо, и поэтому склонен сочувствовать целенаправленно. То есть, в первую очередь тем, с кем могу сам идентифицироваться. Поэтому предпочел бы на ту же сумму построить, например, несколько социальных домов у себя на родине…

– Ну, во-первых, мы не исключаем открытие центра и в России, а во-вторых… – Сэм Фарроу, финансовый директор корпорации «Свитчкрафт» почесал волосатую грудь и поднялся с шезлонга. – Пойдем поплаваем.

Не дожидаясь ответа, он прыгнул в воду, бирюзовую от искусственных водорослей, покрывающих дно. Несколько радужных брызг попали Нилу на лицо.

– Можно.

Вслед за Сэмом он пересек бассейн и, устроившись напротив Фарроу в закутке для подводного массажа, подставил бок под мощную струю.

– Нил, ты знаешь Гейла не один год… – начал Сэм.

Нил рассмеялся.

– Так я и знал, что в этой благотворительной инициативе есть нюансы для внутреннего пользования. Ладно, не объясняй, все равно мне твой корпоративный сленг недоступен, сам попробую догадаться с помощью дедукции. Итак, согласно прошлогоднему балансу, Гейл прикупил одну мощную биотехнологическую компанию, учредил две и вошел в правление еще трех, европейских. Одновременно резко возросла доля участия «Свитчкрафт» в известных фармакологических концернах.

И почти сразу рождается глобальный благотворительный проект Гейла и Миринды. В такой связке перспективы обрисовываются заманчивые.

– Ты о чем?

– О практически неограниченном доступе к человеческому материалу для апробации новых технологий, методик, препаратов. Об экспериментах, которые здесь, в Америке, не дали бы проводить не только на крысах, но и на тараканах. Я не прав?

– Ну… Я хотел подойти к проблеме несколько с иной стороны, но в общем… Пойми, это нисколько не умаляет гуманитарного значения нашего проекта. Да, потери будут, они неизбежны, кто-то погибнет, кто-то останется инвалидом. Десять, сто, пусть даже тысяча так или иначе обреченных – а на другой чаше весов миллионы, десятки миллионов спасенных жизней.

– Причем не диких, нищих аборигенов, а цивилизованных людей, полезных членов общества… Говоря открытым текстом, платежеспособных.

– А ты циничен.

– Но прав?

– Львиная доля ассигнований предусматривается как раз на борьбу с так называемыми «болезнями третьего мира» – малярию, туберкулез, СПИД, пеллагру, лихорадку Эболи. За десять лет мы втрое снизим смертность в развивающихся странах, мы изменим мир…

– Вот я и спрашиваю – в чем разница между Гейлом и Богом?

– В конце концов, никто тебя не неволит. Это свободная страна…

– Тебе послышалось.

– Что послышалось?

– Будто я сказал «нет».

– Так ты с нами?

– А куда я денусь?

– Браво! А то я уж испугался, что сердце твое закрыто для добра.

– Отнюдь. Просто нужно было кое-что уяснить для себя.

– Пока ты уяснил не очень много, дальше будет куда интереснее… – Сэм Фарроу довольно хохотнул и поднялся. – В таком случае, пойдем порадуем Гейла. Думаю, он как раз освободился…

Гейл Блитс не был ни хром, ни горбат, ни косоглаз, но осознавалось это не сразу и сильно удивляло, причем всякий раз. Вот и сейчас, издалека завидев на лужайке за домом две фигуры, Нил мысленно развел руками. Надо же, а Гейл, оказывается, не такой уж и коротышка, практически одного роста с Берни, которого Нил воспринимал, как мужчину крупного и, что называется, представительного. Сейчас сопоставить их рост было нетрудно – они шли рядом, Берни, правда, поспешал из последних сил, пыхтел, задыхался, но ни на шаг не отставал от Гейла. На каждом плече Берни висело по сумке с полным набором клюшек для гольфа – даже когда Гейл разминался в одиночку, он предпочитал иметь под рукой запасной комплект.

Взаимоотношения Бернарда Колхауса, президента корпорации «Свитчкрафт», и Гейла Блитса, формально занимавшего в ней скромный пост старшего консультанта, таили в себе какую-то загадку, корнями уходящую, как полагал Нил, в их общее прошлое. Он знал лишь фактическую сторону этого прошлого – одна частная школа, один колледж, после которого Берни отправился в Гарвард изучать юриспруденцию, а Гейл – в Беркли, на прикладную математику. Известная ныне каждому школьнику трогательная история о том, как семь лет спустя старые друзья встретились в аэропорту, и за бокалом диетической колы Гейл так заразил Берни своим энтузиазмом, что тот оставил свой перспективный пост в процветающей нью-йоркской компании и целиком посвятил себя крохотной компьютерной фирмочке, практически неизвестной за пределами штата Орегон, никак не проливала свет на некоторые обстоятельства. Например, почему Гейл, на публике обходившийся с Берни весьма корректно и даже почтительно, всячески подчеркивая его статус первого лица компании, приватно, в узком кругу, обращался с ним так, как не позволял себе и с прислугой. Едва ли заключенный с Берни контракт включал такие пункты, как ношение за старшим консультантом портфеля, стула, зонтика, теннисных ракеток и клюшек для гольфа, разливание безалкогольных напитков (алкогольных Гейл не признавал и в окружении своем не терпел), выгуливание собачек и прочее. Конечно, за оклад в пятнадцать миллионов годовых многие и не на такое согласились бы, но все-таки…

– Хай, Нил! – Гейл издалека помахал рукой. —

А мы вас немного раньше ждали.

– Извините, непредвиденная задержка в пути, заметил аварию, пришлось чуть-чуть поработать спасателем.

– Благородно… Может, партийку?

– Спасибо, лучше просто посижу. Даже Доминик не удалось приохотить меня к гольфу.

– О, старушка Доминик! Как она?

– Неплохо… Берни! Счастлив видеть вас, господин президент… – Негласное правило «Свитчкрафт» устанавливало очередность приветствий в соответствии с официальным табелем о рангах, поэтому сначала Нил протянул руку Берни, и лишь потом Гейлу. – Пристраивает к своей вилле очередной лунный модуль, а заодно крутит роман с архитектором.

– В своем репертуаре… Итак, мистер Колхаус, раз уж наш гость отказывается взять в руки клюшку, может быть, начнете вы?.. Не хвастаясь, скажу, что наш президент – истинный титан, мне даже страшно с ним состязаться, фервей с одного удара проходит, все триста тридцать четыре ярда.

Нил посмотрел на зеленую полосу высоко скошенной травы, уходящую под уклон чуть не к линии горизонта.

– Вот это все – с одного удара, я правильно понял? По-моему, это за пределами человеческих возможностей.

– Угодно пари? Называйте вашу ставку.

– Миллион долларов, – не моргнув глазом, сказал Нил.

– Однако! – Гейл, прищурившись, поглядел на небо, на фервей, на застывшего Берни, остановился взглядом на Фарроу. – Сэм, вы пришли к согласию с мистером Барреном?

– Да, Гейл, к полнейшему.

– В таком случае, принимается! – сказал Гейл. – Ну-с, господин президент, не посрамите честь фирмы. И гордитесь, что судьба подарила вам счастье произвести самый дорогой удар за всю историю гольфа.

Берни покорно сгрузил на землю сумку с клюшками.

– Гейл, я разомнусь немного? – с какими-то подвывающими интонациями проговорил он.

– Разумеется, мистер Колхаус. Делайте, как считаете нужным… Что ж, Нил, я рад, что вы с нами. Жаль, что бедняга Густав не может разделить нашей радости, это ведь была его идея, он был настоящий гуманист. Надеюсь, Доминик не слишком обиделась на меня, что не смог выбраться на похороны? Поверьте, если бы была хоть малейшая возможность…

– Гейл, помилуйте, все прекрасно понимают. Телеграммы и цветов было вполне достаточно.

– Да, какой был человек, я стольким ему обязан… Я ведь знал его еще мальчишкой, мне и семи не было. Родители в первый раз вывезли меня в Европу. Мы жили в шато на берегу Женевского озера, по соседству с его домом. Однажды он пригласил нас к себе и показал свою коллекцию. Вы понимаете, о какой коллекции я говорю?

– Механические игрушки. Это что-то запредельное.

– А ведь вы увидели ее уже взрослым. Представляете, какое впечатление она произвела на мальчишку. В числе прочего там была маленькая копия счетной машинки Бэббиджа. Густав объяснил мне принципы ее устройства, рассказал, как они используются в современной вычислительной технике, а когда пришло время возвращаться в Америку, подарил мне ее на прощание…

– И в вашем кабинете под стеклом… Это она?

– Она самая.

– Я не знал… А ведь Густав Бирнбаум круто изменил и мою жизнь тоже. Потеряв мужа, Доминик некоторое время жила у него в Монтре, тогда-то он и порекомендовал ей вложить все состояние в «Свитчкрафт». А она, в свою очередь, посоветовала сделать то же самое мне. И вот сейчас…

– И вот сейчас мы оттяпаем от ваших капиталов один миллиончик. Верно, мистер Колхаус? – Гейлу не понадобилось даже оборачиваться, чтобы почувствовать стоящего за его спиной Берни. – Вы готовы?

– Ветер встречный, – тоскливо проговорил Берни. – Вы позволите установить ти перед маркерами? Хотя бы на пару ярдов.

– Это как скажет мистер Баррен.

– Мне все равно, – сказал Нил. – Я вообще не понимаю, о чем речь.

– Господин президент, мистер Баррен не возражает, – бросил Гейл через плечо.

Берни тяжко вздохнул, насупился и с видом приговоренного полез в сумку.

– Ти – это подставка, с которой делают первый удар. Тем же словом обозначается площадка, с которой этот удар производится, – пояснил Гейл Нилу. – Когда нужно добиться максимальной дальности полета мяча, обычно выбирают клюшку «вуд-один» или драйвер.

Словно иллюстрируя его слова, Берни достал самую длинную клюшку, похлопал ею по ладони, взялся за рукоятку, сделал несколько взмахов.

– Не будем ему мешать, – сказал Гейл. – Пусть готовится.

– Я отойду, – сказал Нил, доставая сигареты. – Не хочу вас обкуривать.

– И правильно. Охота травиться – травитесь в одиночку. Урна во-он там. У нас в «Свитчкрафт» за курение вообще увольняют.

– Мне повезло, что я не ваш сотрудник.

– А нам-то как повезло! – Гейл рассмеялся. – Главное, не проморгайте удар. Это будет незабываемое зрелище.

Зрелище и впрямь получилось незабываемое. Берни долго примерялся, делал пробные замахи, имитировал все фазы движения в замедленном темпе, наконец, сосредоточился, до отказа отвел клюшку назад, дерево со свистом рассекло воздух и…

Вместо того, чтобы со скоростью пушечного ядра устремиться вперед над фервеем, мяч взлетел почти вертикально вверх, на мгновение завис в небе и, опускаясь по замысловатой дуге в сторону от площадки, исчез за густыми кронами платанов.

Берни присел на корточки, обхватив голову руками.

Гейл стукнул кулаком по коленке.

– Кикс! – не к месту употребил бильярдный термин Нил.

– Шенк! – темпераментно поправил Гейл. – Пяткой зацепил, и вместо драйва шенк получился! Ничего-то этот сукин сын не…

Он замолчал – в той стороне, где исчез мяч, раздался короткий гортанный вскрик.

– Еще и угодил в кого-то! – зашипел Гейл. – Сэм, за мной!

Они стремительно зашагали к платановой аллее. Бросив взгляд на скорбно раскачивающегося Берни, Нил выкинул недокуренную сигарету, промазав мимо урны, рванулся наперерез Гейлу с Сэмом.

– Нил… Вот что, Нил, – не сбрасывая скорости, отрывисто проговорил Гейл. – Миллион ваш, это без вопросов. Даю еще десять плюс возможные судебные издержки плюс сумма возможной компенсации.

– О чем вы? Я не понимаю…

– Скажете, что это вы запустили туда мячиком. Мы подтвердим…

– С какой стати я должен это делать?

– Потому что из всех нас вы один не принадлежите к высшему руководству «Свитчкрафт». Если потерпевший узнает, что пострадал от руки президента, финдиректора или, тем паче, владельца, представляете, какой он выкатит иск. А какой шум поднимется! Вы же – лицо частное, иностранец, кооптированный член совета директоров, все обойдется тихо и сравнительно недорого.

Сэм Фарроу раскрыл рот, но Нил опередил его:

– Идет!

– Гейл, я хотел сказать… Скорее всего, пострадал кто-то из обслуги, – сказал Сэм Фарроу. – Откуда здесь посторонние? Думаю, уладим келейно… Мортону звонить?

Он на ходу достал из кармана телефон.

– Погоди…

Навстречу им бежал человек в синем пиджаке, украшенном эмблемой «Свитчкрафт» – значками «плюс» и «минус», замкнутыми в кружок.

– Господа! – выкрикивал он на ходу, – господа!..

«Вы звери, господа…» – мысленно продолжил Нил знаменитой фразой из старого советского фильма.

Гейл остановился.

– Я слушаю.

Мужчина подбежал поближе, встал, тяжело дыша.

«Палисейдс, – прочел Нил на идентификационной карточке, забранной в пластмассу. – Джеймс Нолан, администратор».

– Он сам виноват, сэр… Несанкционированный въезд в частное владение…

– Кто? Я вас слушаю… – Гейл вгляделся в буковки на бейдже. – Джеймс.

– Его пропустили через ворота, у него белый двухдверный «мерседес», точь-в-точь как у миссис Блитс. Потом Билл заметил, что номера не те, связался со мной. Я остановил машину, попросил господина за рулем выйти и назвать себя. Выйти-то он вышел, но себя не назвал, а полез в драку. По-моему, сэр, он был сильно пьян. Я приготовился дать отпор, но он вдруг упал, как подкошенный.

В него попал этот шар, сэр, прямо в глаз.

Джеймс Нолан продемонстрировал мячик, маркированный эмблемой «Свитчкрафт».

– Понятно… Ну, и где же пострадавший нарушитель?

– Так и лежит. На аллее, сэр.

– Отлично, Джеймс. Вы уволены.

– Но за что, сэр?!

– Джеймс, вы можете гарантировать, что пока мы тут с вами беседуем, он не очнется, не полезет в багажник за винтовкой и не наделает во всех нас дырок?

– Могу, сэр. Он находится под охраной двух младших администраторов.

– Вы восстановлены.

– Спасибо, сэр.

Так за разговорами и дошли до платановой аллеи. Сначала увидели белый «мерседес» с распахнутой дверцей. Возле автомобиля дежурил хоть и младший, но весьма плечистый администратор. Потом в поле обзора попал второй администратор, и в последнюю очередь – распластанный на мелком гравии человек.

Это был высокий мужчина лет сорока, смуглый, с аккуратными черными усиками. Одет он был со всем латинским шиком – расшитый серебром красный костюм в обтяжку, черная шелковая рубашка, красный шейный платок. Красивое лицо изрядно портили вздувшийся на месте правого глаза багровый желвак и струйка крови из правой ноздри.

– Живой? – хмуро осведомился Гейл.

– Живой, сэр. В шоке.

– Личность установили?

– Некто Лопс, сэр. Леопольд Лопс.

– Лопес?

– Записан как Лопс, сэр. Сорок три года, холост, бизнесмен из Мэриленда.

– Больше похож на сутенера, – брезгливо сказал Гейл.

– Тоже бизнес, – заметил Нил. – Откуда все эти данные, неужели в водительских правах записаны?

– Права не нужны. Мгновенный сетевой поиск по номеру машины.

– Да, широко простирает химия руки свои в дела человеческие… – задумчиво процитировал Нил запомнившееся еще в школе изречение Ломоносова.

– При чем здесь химия? – искренне удивился Гейл.

– Значит, из Мэриленда. А за каким чертом, спрашивается, его сюда занесло?! – пробормотал Сэм Фарроу.

– Танцевал бы себе танго в пулькерии, так ведь нет! – подхватил Нил.

– Оттащите его куда-нибудь, приведите в чувство. Вызовите доктора Соммерса. Когда этот очухается – гоните в шею, а если начнет права качать, звоните в полицию, заявляйте о незаконном вторжении, – распорядился Гейл.

– Да, сэр.

– Минуточку! – внезапно сказал Нил. – Кажется, я знаю этого человека.

Он склонился над лежащим.

– Вы уверены? Интересные у вас знакомые, Нил, – хмыкнул Гейл.

– Может, и не знаю, – в голосе Нила уверенности не было. – Вот если бы открыл оставшийся глаз…

Будто услышав его пожелание, Леопольд Лопс медленно раскрыл уцелевший левый глаз. Так же медленно закрыл и вновь открыл.

– Ё-мое… – тихо произнес он по-русски. – Баренцев, ты, что ли?

– Я… А ты?..

Максим Назаров, его пропавший сосед по ленинградской квартире, поднял голову и растерянно потрогал стремительно чернеющий бугорок на правом глазу.

Нил обернулся к Гейлу Блитсу.

– Лечение и уход оплачиваю я. А одиннадцать миллионов переведите на мой счет.

Гейл закусил губу и медленно-медленно наклонил голову в знак согласия.

– А что, повязка тебе идет. Похож на флибустьера, только серьги в ухе не хватает.

– В правом, как у педика? Ну, спасибо тебе, амиго.

– Приходите еще… – Нил присел на стул возле кровати. – А вообще как? Жалобы есть? Сиделка хорошая? Номер устраивает?

– Всяко лучше, чем у копов в тигрятнике. Незаконное вторжение, значит?.. Слушай, я вообще к кому заехал? Честно говоря, бухой был, ни хрена не помню…

– Надо меньше пить. А заехал ты, братец, к серьезным людям. Очень серьезным. Тебе крупно повезло, что я там оказался.

– Да уж… А про меня ты им что сказал?

– Не бойся, ничего компрометирующего. Что познакомился с тобой в Ленинграде, куда ты приезжал изучать древнерусское искусство.

– Ага, искусствовед… Прям вылитый Ираклий Андронников.

– А что еще я мог сказать? Что я знаю про мистера Леопольда Лопса?

– Друзья зовут меня Лео.

– Учту… Пятнадцать лет прошло. Я грешным делом думал, ты в Афгане сгинул.

Лео Лопс дернулся. Жилистая рука судорожно сжала одеяло и тут же отпустила.

– Что с тобой?

– Ничего… Кольнуло…

– Может, сиделку позвать?

– Не надо, отпустило уже… А с чего ты решил насчет Афгана?

– Ну, как же – ты когда пропал неожиданно, мы тебя разыскивать стали. И нам сказали, что тебя загребли в героические ряды.

– Ах, это! – Лео с натугой улыбнулся. – Фигня, офицерские сборы. Пьянство беспробудное, ремень на яйцах, одно слово – партизанщина. Промурыжили три месяца в Карелии, и на дембель.

А дома Джейн, любовь-морковь, мама Америка… Тебя тогда уже не было, свинтил во Францию…

Назаров врал, но Нил не стал углубляться. Не хотел уточнять, из каких источников он узнал, что журналистку Джейн Доу депортировали из СССР в тот же день, когда забрили самого Назарова. А у того глаз глядел пристально, ждал новых вопросов.

– Но если ты выехал через брак, то какая была надобность становиться Лео Лопсом? Ты же вполне легальный иммигрант.

Лео вздохнул.

– Сложная история, амиго… Я бы сказал, история типа «меньше знаешь – крепче спишь».

– Даже так? Ну, настаивать не имею права, ты не в суде, а я не прокурор. Но имечко ты себе грамотно придумал, не подкопаешься. Такое из себя испанистое, а в то же время совсем не испанское. Для гринго латинос, для латиносов гринго. А в смешанном обществе кто? Румын из Трансильвании, потомок Дракулы?

– Издеваешься? Какое там общество! Сижу, как сыч на своем острове…

– У вас и остров имеется?

– У кого это «у вас»?

– Ну, у тебя с Джейн.

– Джейн погибла, – глухо сказал Назаров.

– Извини. Я не знал. В какой-нибудь горячей точке?

– В двух шагах от дома. Взорвали вместе с автомобилем. На моих глазах.

– Кто?

– Никого так и не нашли. Но желать ей зла могли многие, своими публикациями она не одно известное имя втоптала в грязь.

– После этого ты и стал Лопсом?

– Практически… От Джейн осталась приличная страховка, я прикупил кое-какую недвижимость, до последнего времени так и жил отшельником.

– А сейчас?

– Знаешь, все-таки уже восемь лет прошло, притупилось все как-то… В общем, решил я, что пора вылезать из своей скорлупы, делом заняться. А тут как раз неплохой гешефт наклюнулся со здешними индейцами. Короче, сел в самолет, прилетел, сделал дело, снял навар, тут же на радостях тачку прикупил, новую. Ну, почти… А напоследок решил заглянуть в тамошнее казино…

– И продулся до крестика.

– А вот и не угадал. На рулетке удвоился, в «девятку» вообще банк сорвал. Две тысячи баксов!

Нил округлил губы и глаза, изображая уважительное удивление.

– В общем, обменял фишки на кэш, спустился в барчик расслабиться. А там она…

– Что замолчал-то?

– Понимаешь, «девочка из бара» – это вроде ярлыка, что-то вполне определенное. Но Тельма… она была совсем не такая – не профессионалка, не чья-то там загулявшая женка, не мурочка в поисках твердого шурика…

– Ага. Ангелочек, белый и пушистый.

– Что ты понимаешь?! Между прочим, вовсе не белый.

– Негритянка, что ли?

– Нет, в этом смысле, конечно, белая. Но брюнетка и вся в черном. Молоденькая, явно меньше двадцатника… Там какой-то растаман рэгги лабал, на фоно. Очень, кстати, неплохо лабал. А она сидела у самой эстрады, совсем одна, и слушала. И глаза у нее были такие… такие…

– Неземные? Макс… в смысле, Лео. Тебе сколько лет?

– Циник!.. Значит, спикировал я, пригласил потанцевать. Потом по мартини, потом по «Джим Биму»…

– А потом?

– Ну… До ресторана я ее еще довез, а вот до мотеля…

– Она тебя?

– Да… И сам не понимаю, как так получилось, вроде и выпил-то немного, по нашим меркам – вообще пустяки.

– Здесь другие мерки. И водка крепче.

– Так я же не водку пил! – возмущенно сказал Назаров. – Впрочем, потом, кажется, и водку тоже… Что дальше было, помню смутно. Кажется, про Достоевского говорили, про загадочную русскую душу, потом я блевать бегал… Нет, сначала блевать, потом про душу… Потом она мне полотенце мокрое прикладывала, песни пела. Утром просыпаюсь, состояние – сам понимаешь. Хорошо еще, «Джим Бима» полбутылочки осталось. Пока не опохмелился, вообще ничего не соображал. Ну, а потом огляделся – кругом бардак лежит, Тельмы и след простыл, только записочка на трюмо: милый, дескать, Лео, никогда не забуду этой ночи, и спасибо за царскую щедрость, твоя Тельма… Про щедрость меня смутило немного, пошарился по номеру – и точно, весь мой выигрыш вчерашний тю-тю, две тыщи как в песок. Пару-то сотен мы определенно вчера прогуляли, а остальное… Самое обидное – в упор не помню, то ли сам ей эти бабки подарил, то ли она инициативу проявила… Не, вру, самое обидное не это, а то, что ничего между нами, скорей всего, не было, помнишь, как у Довлатова – «он не стоял, он даже не лежал, он валялся…» Короче, для прояснения мозгов уговорил я «Джима» до последней капельки, покидал вещички в полиэтиленовый мешок – типа, не сваливаю, не расплатившись, а так, до химчистки и обратно. Спускаюсь, эдак небрежно кидаю ключи портье – мол, приберитесь там до моего прихода. А он, морда индейская, глазом не моргнув, отвечает: не ухищряйтесь, сэр, за номер ваша девушка уплатила, а чемоданчик ваш пустой заведению без надобности. Я предпоследнюю, можно сказать, пятерку в кармане отмуслявил, кладу на стойку и спрашиваю: случайно, не в курсе, куда эта девушка затем направилась, в какую сторону. Он денежку локтем в ящик сгреб и отвечает: случайно в курсе, села, мол, в автобус на Рэпид-Фолз. Ну, я рванул в буфете еще «Джим Бима» на дорожку, отыскал на карте этот самый Фолз и вдогонку…