Текст книги "Огненный шторм"

– Скорее, на одном линкоре.

Мы засмеялись.

– Товарищ майор, – обратился к Игнатьевой первый пилот, – погрузка закончена.

– Отлично, начинаем отход от станции.

– Ну, давайте, майор, покажите класс! – сказал я.

– Так точно, товарищ маршал, – Игнатьева села в капитанское кресло. Я встал рядом. Майор включила микрофон внутренней связи. – Говорит капитан корабля. Погрузка завершена. Всем занять свои места. Начинаем отстыковку от станции.

Девушка взялась за штурвал и мягко потянула на себя. Линкор автоматически отстыковывал переходные коридоры и герметизировал отсеки. Почувствовался мягкий толчок – это выключились гравитационные захваты, державшие линкор рядом со станцией. Еще один толчок, и на мониторе перед Игнатьевой появилось изображение с одной из задних камер: раскрылся парус, и в его центр уперся лазерный луч, давая линкору задний ход. Несмотря на мощные установки искусственной гравитации, помимо собственного притяжения корабля действовала еще гравитация «Санкт-Петербурга». Это создавало небольшие неприятные ощущения, как-будто тело тянут в разные стороны, но вскоре это прекратилось. Нос линкора был уже на расстоянии нескольких сотен метров от станции, и капитан стала разворачивать судно перпендикулярно основному диску станции. Прошло около десяти секунд, и корабль начал сворачивать парус, готовясь включить маршевые двигатели.

В этот момент я посмотрел на Землю. Она проплывала над нами. Только небольшая ее часть просматривалась через два иллюминатора на потолке. То место, где находится Москва, было видно, но величественный город закрыли облака.

Корабль вновь дернулся. Мощные двигатели понесли его вдоль станции. Когда линкор вышел в свободное пространство, Игнатьева приглушила двигатели и посмотрела на меня.

– Ну, что, товарищ маршал, готовы?

– Да.

– Ну, тогда вперед!

Девушка быстро сориентировала линкор на нужную точку и нажала кнопку перехода на сверхсвет. На датчике скорости почти сразу загорелась цифра – «314». Максимальная. Стандартным расстоянием входа в гиперпространство считались три орбиты Плутона или в переводе на километры – приблизительно семнадцать с половиной миллиардов километров. На максимальной сверхсветовой скорости корабль пройдет это расстояние за три минуты.

– Хорошее начало, – похвалил я.

– А как же, – отозвалась Игнатьева.

Вскоре мы подошли к нужной точке, и Игнатьева точно по расчетному времени отключила двигатель и начала торможение. Линкор перешел на досветовую скорость. Совсем рядом виднелся флот, выделенный для десантной операции на Кэор. Пятнадцать десантных эскадр и десять линейных. Более трех с половиной миллионов десантников.

– Ладно, передай на все эскадры, чтобы командиры прибыли в главный зал флагмана и вводи флот в гиперпространство.

16:15:11.

В главном зале собрались почти все командующие эскадрами. Присутствовал и Свердлов. Не хватало только командира флагманской эскадры генерала Леонида Кошкина. Существовало множество причин, почему другие командующие могли бы задержаться, но почему опаздывал Кошкин, было непонятно, ведь командир любой эскадры находился на ее флагмане, а в нашем случае на «Александре Невском», где и проходило собрание.

Мы ждали генерала. Я прохаживался вдоль стены, на которую был спроецирован план сражения. Командиры эскадр сидели за круглым столом. Сквозь иллюминаторы виднелись стены гипертоннеля. Где-то совсем рядом в таких же тоннелях шли другие корабли флота. Они шли удивительно синхронно, ведомые сигналами с флагмана. Именно эта потрясающая синхронность позволила командующим эскадр явиться на флагман уже после того, как мы вошли в гиперпространство. Для этого корабли, добившись максимальной синхронизации, открыли канал связи. С помощью этого канала осуществилась телепортация командиров на флагман. Вообще телепортация была довольно опасна, однако идущие на максимальной синхронизации корабли сводили риск к минимуму. Правда, несмотря на то, что технология телепортации существовала более половины тысячелетия, мы не использовали ее нигде, кроме сообщения между кораблями, идущими в гиперпространстве. В других случаях опасность возрастала пропорционально расстоянию между точками телепортации. Нужна была ювелирная точность, гораздо точнее, чем при гиперпрыжке. Однако броффы, например, достигли более впечатляющих результатов, и для общения на своих планетах они использовали именно телепортацию.

– Здравия желаю, товарищи офицеры! – наконец вломился в зал Кошкин.

– Почему опоздали? – спросил я.

– Да там эти паразиты как полезли, – Кошкин спокойно сел. – На третьей палубе обнаружилось несколько десятков мышей!

– Не смешно, товарищ генерал, – сказал я.

– Нет, серьезно, – так же спокойно ответил Кошкин. – Видимо, у кого-то убежали несколько штук. А тут они и расплодились. Ребята их начали сетями ловить. Я помог, но мне тоже досталось, – он показал левый рукав кителя, на котором виднелась пробитая держателем сети дырка.

– Представляю запись в компьютере санчасти, – улыбнулся я, – «ранен в сражении с мышами».

– Так точно, – весело ответил Кошкин.

Да, мыши стали одним из бедствий больших кораблей. На линкоре двенадцать тысяч человек, и трудно было удержать всех от того, чтобы не завести какое-нибудь домашнее животное. Хотя люди обеспечены лучшей едой, развлечениями и так далее, все-таки многие тосковали по родным планетам, где почти у каждого имелось домашнее животное. А на боевом корабле категорически запрещено заводить животных. Поэтому многие тайно проносили их на корабль. Но собака, даже маленькая, быстро привлечет к себе внимание хотя бы лаем. Кошке нужен простор, ей будет тесно в одной каюте. Вот поэтому многие предпочитали мышей. Они неприхотливы, могут жить в просторной клетке, которую довольно просто пронести на корабль или сделать в корабельной мастерской, едят все, что им дают. Но, к сожалению, мыши очень часто убегают. Достаточно одной сбежавшей пары мышей, и через полгода на линкоре будет несколько тысяч зверьков. А сотни кубометров коммуникаций и различных служебных помещений служат им отличным домом.

– Ладно, с мышами разобрались, – сказал я, – теперь будем разбираться с тараканами.

На лицах офицеров появились улыбки. Шутка разрядила напряженную до предела обстановку. Я невольно отметил, что Кошкин произвел на меня хорошее впечатление. Другой бы придумал какую-нибудь историю, мол, инспектировал десантные отсеки или что-то в этом роде, а этот спокойно выложил правду.

– Итак, товарищи командующие, – продолжил я уже серьезным голосом, – наша задача очистить одним ударом планеты системы Кэор. Напомню, что система состоит из пяти планет. На каждую из них приходится две линейных и три десантных эскадры. Основная ударная сила – десант. На каждую планету будет высажено 480 тысяч бойцов. Это главная группа. По нашим расчетам, для подавления сопротивления на любой из них хватит трехсот тысяч человек, так что у десанта останется резерв. Кроме основной группы, на линкорах около полумиллиона десантников, на случай непредвиденных обстоятельств, например, если помимо войск гэлерондов на планетах окажутся силы других рас Альянса. Тогда линкоры с помощью десантных челноков высадят подкрепление. Общий план атаки следующий: эскадры одновременно подходят к назначенным планетам. Затем начинается получасовая артподготовка. Во время нее линейные эскадры должны ракетно-бомбовыми ударами и лазерами прямой наводкой уничтожить главные узлы зенитной обороны противника и нанести удары по крупным группировкам. После этого с линкоров стартуют самолеты и начинают расчистку зон приземления десантных кораблей. В это время огонь линкоров переносится на дальние подступы к этим зонам. Когда зоны будут очищены, начнется высадка десанта. Корабли десантных эскадр должны минимум времени находиться в зонах действия зениток противника. После высадки им необходимо отойти к линейным кораблям. Дальше дело за десантом. Под прикрытием огня линкоров и ударов авиации десантники должны быстро продвигаться к входам в подземные пещеры гэлерондов. Именно там находятся главные цели атаки – королевы. Их уничтожение полностью лишит гэлерондов коммуникации между подразделениями и организованного руководства. В результате противник потеряет большую часть боеспособности, а десанту необходимо продвигаться дальше, в хранилища яиц, отложенных королевой. Среди них могут находиться личинки других королев, которые, вероятно, возьмут на себя руководство силами врага после гибели действующей королевы. Поэтому задача десанта – полное уничтожение всех яиц и личинок гэлерондов. Когда это будет сделано, десантники должны выйти на поверхность, разбить полевые лагеря и ждать прибытия транспортных кораблей с пехотой и танками, которые заменят десантников и займутся зачисткой планет. Если все пойдет нормально, то через двадцать часов после начала высадки планета будет под нашим контролем.

Я сделал паузу. Всем было понятно, что изложена чистая теория. Гэлеронды никогда не отступают, и очистить от них Кэор, значит полностью их уничтожить. А драться с ними невероятно сложно. Все планеты Кэора, преобразованные гэлерондами, представляли собой каменистые пустыни. Из-за каждого камня может появиться враг.

– Это основной вариант. В случае, если гэлеронды окажут сильное сопротивление, и десанту не удастся выйти на намеченные рубежи через три часа после начала операции, с линкоров будет высажен резерв. Если же через шесть часов после этого момента бойцы не выйдут на рубежи входа в подземные пещеры, то мы изменим тактику. Все десантные подразделения должны будут перестроиться таким образом, чтобы образовать один фронт. В тылу у них окажется очищенная от гэлерондов зона высадки. Задача десантников – продержаться до подхода наземных сил. После их высадки мы продолжим наступление, – я оглядел командующих. – Думаю, всем понятно, что такой вариант крайне нежелателен. В этом случае нам предстоит длительная войсковая операция. А первое, что дают такие операции, – потери. Поэтому прошу вас проявить максимум ответственности и умения, чтобы захватить планету за двадцать часов.

17:48:13.

Итак, мы были готовы. Подробно проинструктированные командующие отправились на свои корабли. Я сидел в каюте с «Заветом павших» в руках. Предстояло еще одно сражение, и я в очередной раз перечитывал строки, написанные маршалом Орловым. Теперь снова лучшие люди идут в бой за общее благо. Многие погибнут, еще не успев высадиться. Еще больше бойцов поляжет в жестокой схватке с гэлерондами. И опять же за общее благо. Это понимали все. Именно поэтому в Федерации существовала традиция. Перед самой высадкой десантникам дается три часа личного времени, а обед перед десантированием состоит не из созданных трансформатором продуктов, а из натуральных, выращенных и собранных на Земле. Конечно, они абсолютно идентичны искусственным, но традиция есть традиция. Абсолютно ясно, что для многих это последний в их жизни обед. Такова доля не только десантников Федерации. Так живут все военные. Мы берем от жизни все, но, если понадобится, отдаем жизнь.

Положив книгу на полку, я прошелся вдоль стены. Настроение поганое. Когда я в Третью мировую шел со своим взводом в бой, такого не было. Да, где-то в глубине души таилась мысль о возможной гибели, но основным чувством был боевой азарт. Я шел в бой, и опасность близкой смерти не страшила меня. А теперь смерть будет собирать свою страшную жатву далеко внизу, на чужой планете, куда я буду вынужден посылать десантников, сам отсиживаясь в штабе. Это просто пытка для боевого офицера. Может быть, для кого-то, вроде Тимофеева, это – предел мечтаний, но не для меня.

В двадцатый раз пройдя вдоль стены, я посмотрел на часы. Мы будем у системы в 20:02. Оставалось чуть больше двух часов. Ужасное ожидание. Если бы я знал, что мне предстоит через эти два часа окунуться в огонь боя, то я бы наверное поспал. Но теперь не мог. А корабль дремал. Шла третья смена, и дежурным оставалось еще четыре часа. В жизненно важных отсеках патрули лениво обходят корабль, завидуя тем, кому выпало дежурство в другие смены. Только десантники на нижних палубах веселились. Кто-то травил анекдоты, кто-то слушал и неторопливо чистил до блеска отполированный штык.

Ладно, есть на корабле место, где можно почувствовать, что еще не засиделся в штабе. Капитанская рубка. Только там видно, что корабль, высаживая десант, ведя огонь прямой наводкой, тоже чем-то рискует.

Я покинул каюту и направился к ближайшему лифту. Вдруг из-за поворота, прямо на меня вышли несколько десантников. Впереди шел боец с нашивками сержанта. Увидев меня, он встал по стойке «смирно» и крикнул своим бойцам:

– Смирно, маршал на палубе!

Десантники вмиг замерли, а в следующую секунду по коридору прокатилось громовое:

– Здравия желаем, товарищ маршал!

– Здравия желаю, товарищи бойцы! – ответил я и приказал: – Вольно!

Солдаты не шелохнулись.

– Вы кто? – спросил я сержанта.

– Командир седьмой роты первого отдельного полка сорок второй десантной дивизии сержант Станислав Игрищев, – четко отрапортовал боец.

– А как здесь оказались? Да еще чуть ли не со всем подразделением? Заблудились?

– Никак нет. Мы из усиления. Не каждый день на линкоре приходится бывать. Вот и осматриваем корабль. А то все больше на десантных кораблях и фрегатах.

– Понятно. Но учтите, сейчас на палубах, с первой по четвертую, комендантский час. Смотрите, чтобы вас патруль не задержал. Хотя, – я взглядом пересчитал бойцов. За спиной Игрищева стояло семь человек, – такую гвардию они вряд ли остановят. Но если что, скажите – Шолохов разрешил, пусть у меня спросят.

– Спасибо, товарищ маршал.

Когда десантники двинулись дальше, я долго смотрел в спину Игрищеву, пока он не скрылся за поворотом. Вот он – «слуга царю, отец солдатам». Настоящий человек и настоящий военный. Именно такие люди будут строить новый мир, о котором писал маршал Орлов.

Вскоре я достиг дверей, ведущих на капитанский мостик, и ввел свой код в распознающее устройство. Двери открылись, и я вошел в рубку. В кресле капитана корабля никого не было, а Игнатьева сидела на коленях у первого пилота. Увидев меня, девушка торопливо встала. В голове у меня всплыли строки из проекта устава той реформы, которую, кажется, так давно расхваливал Нефедов: «Личные отношения между военнослужащими разрешены в той мере, в какой они не наносят вреда их физическому и моральному здоровью». Война войною, но любовь – высшая ценность всегда.

– Извините, товарищ маршал! – краснея, проговорила Игнатьева.

– Не за что извиняться. Я просто пришел проверить… э-э-э… боеготовность, – нашелся я. – Вижу, что все… в полном порядке. В следующий раз приду в двадцать часов, перед высадкой. Можете продолжать… нести вахту.

Я вышел. Не стоит ей мешать. Ей тоже нелегко дается эта война. Огромная ответственность за линкор и двенадцать тысяч человек на нем – это ноша не для хрупких плеч девушки. И отдых ей необходим. Пусть даже для нее этот парень – только мимолетное увлечение.

Но, тем не менее, я вновь остался не у дел. Разве что пройтись по линкору с носа до кормы. Ведь если не спеша, то пять километров часа на полтора растянуть можно. А там уже, глядишь, и высадка.

Я усмехнулся своим мыслям и зашагал прочь от рубки.

20:01:15.

– Говорит капитан корабля, – голос Игнатьевой, идущий из настенного динамика был сух и официален. – Приготовиться к выходу из гиперпространства.

Я посмотрел на Свердлова, сидевшего напротив меня. Рядом с ним расположился Кошкин. Мы находились в штабе десантной операции, в главном зале линкора. В иллюминаторе некоторое время были видны стены гипертоннеля, но затем последовала яркая вспышка, и корабль перешел в обычное пространство.

– Выход из гиперпространства завершен. Всем эскадрам двигаться к намеченным планетам. Начинаем операцию.

Внизу расстилался пустынный мир Кэор-3. «Александр Невский» вел те эскадры, которые должны высаживаться на нем. Для нас со Свердловым пока что было мало работы. План намечен, и командиры кораблей знают, что им делать, если что-то пойдет не так.

Постепенно в иллюминаторе показались корабли эскадры. Мощные линкоры плыли в окружении крейсеров и фрегатов. Рядом сновали корветы.

– Внимание, эскадра достигла расчетной точки. Передаю командование штабу операции.

– Говорит маршал Шолохов, – сказал я. – Линейным кораблям начать артподготовку. Самолетам, десантным челнокам и остальным кораблям подготовиться к действию.

– Ну, что ж, товарищ маршал, кажется, началось.

Первые залпы лазеров чудовищной мощности ударили по поверхности Кэора-3.

Глава 6
Десант в бессмертие

20:51:17. 15.07.3282 года. Орбита Кэора-3, главный зал линейного корабля «Александр Невский».

– Товарищи командующие, – из динамика вновь послышался голос Игнатьевой, – командиры авиационных частей эскадры докладывают, что зоны высадки расчищены. Видеонаблюдение подтверждает это.

– Понял вас, – сказал я. – Ну, товарищ Свердлов, окажите честь, – я протянул десантнику микрофон.

– Говорит генерал-полковник Свердлов, – сказал он, взяв микрофон. – Десантным кораблям начать высадку десанта в подготовленных районах. Линкорам быть наготове для оказания поддержки. Обо всех непредвиденных обстоятельствах докладывать в штаб.

– Много вы отдали распоряжений, ничего не скажешь, – с улыбкой произнес я, когда связь отключилась.

– Работа у нас такая, – совершенно без прежней злости ответил Свердлов. – Больше выстрелов, меньше слов.

– Точных выстрелов, надеюсь?

– Ну а каких еще? Если не уверен, что пуля попадет в цель, то лучше не стреляй.

– Одобряю, товарищ генерал, одобряю.

Тем временем высадка началась. Десантные корабли лавировали между другими судами и ровными шеренгами шли к поверхности планеты. Сто двадцать кораблей – три волны. Тепловые датчики показали три подземных источника тепла, три вероятных местонахождения королевы. С поверхности велся слабый зенитный огонь, но мощный удар линкоров и действия авиации быстро подавляли очаги сопротивления. Однако без потерь не обходилось. Небольшой сгусток плазмы, взлетевший с поверхности, ударил в десантный корабль, идущий в первой волне. Он нарушил строй и стал стремительно падать. Вскоре от него отделились несколько темных точек – пятиместные спасательные капсулы. Но на каждом десантном корабле было сейчас четыре тысячи человек десанта и двести человек команды. Капсулы обладали потрясающей прочностью и их хватило бы на всех. Увы, удар плазмой почти не оставлял шансов выжить. Раскаленный газ в считаные секунды выжигал отсеки. Еще несколько кораблей начали падать. Но, в общем, цепь уверенно продвигалась вперед. Некоторые корабли уже сели на поверхность и начали высаживать десант.

Внезапно на одном из линкоров погасли огни, и из дюз перестало вырываться пламя. Он на секунду замер и устремился вниз. Та же участь постигла еще несколько кораблей. Мы со Свердловым переглянулись. Как будто невидимый лазер прорезал строй линкоров, все увеличивая область поражения. И на пути у него был «Александр Невский».

– Вот черт, похоже, они применили то же оружие, что и в прошедшей битве! – воскликнул Свердлов.

Освещение мигнуло и погасло. Зал освещался только светом, идущим через иллюминатор. Связисты защелкали переключателями. Через несколько секунд загорелись тусклые лампы аварийного освещения и через динамики прорвался голос Игнатьевой:

– …Повторяю, корабль подвергся атаке оружием неизвестного действия. Основные энергосистемы вышли из строя. Мы падаем. Всему десанту – самостоятельно отстыковывать челноки и высаживаться на планету! Команде – покинуть корабль в спасательных капсулах.

– Все ясно, – я поднялся из-за стола. – Пора уходить.

– И бросить корабль?! – воскликнул Кошкин.

– А что делать? – я шагнул к выходу и открыл дверь. – Если бы на нас напали корабли противника, то мы бы дрались до последнего киловатта энергии, а сейчас нас просто расстреливают с поверхности. Уходим!

Пропустив вперед связистов, мы с Кошкиным и Свердловым дошли до аварийных лестниц. Можно было воспользоваться и лифтом, но неизвестно, на сколько хватит аварийных аккумуляторов. Выбив люк, мы быстро спустились в аварийный отсек первой палубы и оттуда вышли на саму палубу. Там уже находилось множество людей, направлявшихся к спасательным капсулам. Паники не было. Таково железное правило на кораблях Федерации. Паникер на гибнущем корабле сразу получал пулю.

Внезапно из толпы прямо на меня выскочила Игнатьева. За нею шел первый пилот. Я схватил девушку за руку.

– Куда ты? Ближайший спасательный шлюз в другой стороне!

– Товарищ маршал, там сейчас слишком много людей. Четвертый спасательный шлюз дальше, но оттуда можно быстрее выбраться с корабля.

– Ладно, пошли.

Мы побежали за Игнатьевой.

– Что произошло, когда нас ударило этим лучом или чем-то таким? – спросил я на бегу.

– Не знаю, очень странно. Отрубилась сразу вся энергия, даже реактор погас. А ведь, чтобы его заглушить, по штатному расписанию необходимы две минуты. А потом включилась аварийка… Ну, вот мы и на месте!

Тусклый свет аварийных ламп едва освещал спасательный отсек. Игнатьева повела нас к самой дальней части шлюза, где размещались пятиместные капсулы. Открыв одну, она сказала:

– Димка, – это относилось пилоту, – давай за штурвал! Все остальные на пассажирские места.

Мы быстро сели в кабину. Капсула имела вид цилиндра, соединенного с конусом. Простейшая форма, обеспечивающая минимальное сопротивление атмосфере. В конусе располагалось место пилота, в цилиндре, одна за другой, две пары кресел. Игнатьева заняла левое переднее, я сел рядом с ней, Кошкин и Свердлов устроились за нами.

– Готовы? – спросил пилот.

– Да.

– Ну, тогда поехали.

Парень вдавил кнопку на приборной доске, фонарь закрылся, включились двигатели, и капсула пошла по небольшому тоннелю. Через несколько секунд мы вылетели из корпуса линкора. Внизу была видна планета. Мы находились над ее теневой стороной. Сейчас на поверхности планеты шел бой. Было видно, как взлетают очередные заряды плазмы и врезаются в корабли. Значительная часть эскадры полностью вышла из строя и, потеряв энергию, как и наш линкор, все быстрее приближалась к поверхности планеты.

– Будем садиться здесь или попытаемся дотянуть до светлой стороны планеты? – спросил пилот.

– А смысл? – вопросом на вопрос ответил я. – На светлой мы окажемся в самом их тылу. Так что посмотри, где там наше ближайшее подразделение, и давай туда.

– Понял, – он пощелкал переключателями на пульте, – к нам ближе всего седьмой батальон сорок второй десантной дивизии. Запросить помощь или сами доберемся до них?

– Сами. Нас тут целое отделение. А отвлекать ребят незачем.

Я посмотрел на планету через прозрачный фонарь капсулы.

– Высота – двести восемьдесят тысяч метров, приготовиться к вхождению в атмосферу.

Капсулу начало трясти. По фонарю кабины потекли капли расплавленного металла обшивки. На высоте пятидесяти километров тряска несколько ослабла, капсула перешла в горизонтальный полет.

– Димка, – сказала Игнатьева, – ты уже нашел площадку для приземления?

– Да, начинаю снижение.

Скорость увеличилась до ста тридцати метров в секунду. И капсула пошла под углом сорок пять градусов к поверхности. Когда мы снизились до десяти тысяч метров, уже можно было разглядеть вспышки в местах, где шел особенно сильный бой. Постепенно мы дошли до высоты в пять километров. Под днищем капсулы проносились каменные гряды и равнины. Но скорость угрожающе росла.

– Димка, почему ты не тормозишь?

– Я открыл тормозные щитки.

– Но ты же видишь, что скорость увеличивается. А она должна снижаться.

– Что будем делать? – пилот неожиданно повернулся к Игнатьевой.

– Зараза! Вот дала тебе поуправлять, теперь хлопот не оберешься!

– Ну, чем я виноват? Может, в шлюзе щитки повредили.

– Ладно, потом будем ругаться, – сказала девушка. – Используем запасной вариант. На парашютах. Как только окажемся на тысяче метров, подавай все горючее, что у нас осталось, на тормозные движки. Когда горючее кончится, вылетаем на парашютах. Все ясно?

– Да.

– Отлично, вперед.

На назначенной высоте пилот включил тормозные двигатели. Из дюз на носу капсулы стало вырываться пламя, закрывающее переднюю часть кабины. Даже теплоизолированные стены капсулы не могли сдержать чудовищный жар сгорающего топлива. Я застегнул лямки парашюта.

– Пошли! – наконец крикнул пилот.

Фонарь отлетел, отброшенный взрывом пиропатронов, и нас с огромной скоростью вырвало из капсулы. От перепада давлений заложило уши, ведь капсула была герметична, и в ней поддерживалось то же давление, что и на борту линкора. Кресло-катапульта отлетело вниз, и началось падение к поверхности. Дернув за кольцо парашюта, я выпустил «медузу», и вскоре открылся основной парашют. Рывок, и начался тихий спуск. Это было очень опасно. Окажись рядом хоть один гэлеронд, он мог бы меня просто расстрелять с безопасной для себя дистанции.

Но, к счастью, мне удалось без происшествий достичь земли. Отстегнув парашют, я вытащил из рюкзака коробку с индивидуальным аварийным запасом. Здесь лежал «АК-1000УО», облегченный и укороченный вариант «АК-1000», с одним боевым механизмом под 10-мм патроны, предназначенный для пилотов и экипажей бронетехники, и четыре обоймы к нему. Кроме этого тут же находилось шесть гранат, «ТТБ» с четырьмя обоймами и штык-нож «ШН-34». Помимо оружия в аварийном наборе имелся индивидуальный трансформатор материи – прибор, позволяющий преобразовывать один вид материи в другой или в энергию. По замыслам разработчиков комплекта, с помощью этого трансформатора боец может сам себе готовить еду. Однако в наборе все равно находился четырехдневный запас воды и еды. Еще в наборе был прибор ночного видения, аптечка и индивидуальный кординатоорпеделитель, или на военном жаргоне – «поводырь». Он представлял собой небольшой компьютер, который перехватывал всю незашифрованную информацию, исходящую с поверхности планеты или поступающую на нее в радиусе двух тысяч метров от прибора. Таким образом «поводырь» позволял создать вполне адекватную картину происходящего вокруг.

Надев ПНВ и распихав набор по карманам, я в очередной раз порадовался тому, что надел мою любимую форму – камуфлированную водонепроницаемую гимнастерку без знаков различия, такие же брюки и облегченные ботинки-берцы. Конечно, это не та форма, в которой мы штурмовали «Йарьенэто», но, по моему собственному мнению, она все-таки лучше тяжелых десантных бронежилетов – «панцирей», которые все равно не защищали от прямого удара лапой или пастью гэлеронда, но своими размерами существенно снижали маневренность. Закончив с распределением набора, я вогнал в автомат магазин и взял в руки «поводырь». Итак, ближайшая ко мне точка приземления находилась в семистах с лишним метрах на юго-запад. Это было в два раза дальше, чем по моему расчету, а кроме того, в прямо противоположной стороне от первого ударного полка. Видимо, это произошло потому, что наш пилот направил машину в почти горизонтальный полет.

Перехватив поудобнее автомат, я побежал к месту, указанному «поводырем». К моему счастью, я оказался на довольно плоской каменной равнине, которая просматривалась почти на пятьсот метров. Гэлеронды не смогли бы подобраться незаметно. Однако вскоре я понял, почему равнина не просматривалась дальше. Там находилось огромное скопление камней, среди которых, почти не прячась, могли бродить гэлеронды. Хотя и без них тут было полно опасностей. Даже приземлиться на парашюте среди четырехметровых глыб – целое искусство.

Добежав до камней, я вновь вытащил «поводыря». Положение точек изменилось. Ближняя оказалась почти рядом, нас разделяло меньше пятидесяти метров. Две дальних также сблизились. И только средняя оставалась на месте. Спрятав датчик, я вновь взял автомат и крикнул в темноту:

– Это Шолохов! Не стреляйте, свои!

– Товарищ маршал! – донесся голос Свердлова. – Вы?

– Ну а кто? – я шагнул в каменный лабиринт и в зеленоватом свете ПНВ почти сразу увидел фигуру Свердлова. Он шел на меня. – Я у тебя прямо по курсу. Не стреляй!

– Все, вижу вас.

– Ну, что, как приземлился? – спросил я, когда он подошел.

– Да едва вписался между камнями. Еще чуть-чуть…

– Осторожнее! – я оттолкнул Свердлова, и мимо него просвистела мощная лапа гэлеронда. – Огонь!

Из-за камня, который находился за спиной у Свердлова, выскочил гэлеронд. Не дожидаясь, пока он оправится от первого промаха, я открыл огонь. Меня почти сразу поддержал Свердлов. Вообще 10-мм свинцовые пули не очень действенны против хитиновой брони гэлерондов, но мы со Свердловым были опытными бойцами. Мы стреляли в ту часть головы, в которой находится главный нервный центр, заменяющий гэлерондам мозг. Этому хватило двух десятков пуль. Когда тело гэлеронда рухнуло, Свердлов вытер со лба пот и сказал:

– Спасибо, если бы не вы, то он бы меня точно накрыл.

– Не сомневаюсь. Ну ладно, нужно поскорее найти остальных. Им наверняка не легче.

– Точно. Вы видели, что пилот не двигается?

– Так это пилот?

– Да, он катапультировался после меня.

– Может, ранен. А может, и убит.

– Да, скорее всего, убит. Я прокручивал масштаб на максимум, так он не двигался ни на метр.

– Плохо.

Внезапно из темноты прямо на нас вырвался летающий гэлеронд. Его траектория была такова, чтобы подцепить кого-нибудь из нас лапой и взмыть вверх. Но мы были начеку и, отпрыгнув в стороны, открыли огонь по крыльям. Уже через несколько секунд гэлеронд рухнул с пробитыми крыльями за одним из валунов. Мы подбежали к нему и добили летуна.

– Нужно убираться отсюда! Сейчас сюда подтянутся бойцы. Здешняя королева не упустит одиночную цель, – сказал Свердлов.

– Абсолютно верно.

Несколько сот метров мы пробежали в молчании. Пару раз на нас налетали гэлеронды, но мы отгоняли их огнем. Наконец мы почти достигли точки, где находился пилот. Свердлов остановился и вытащил «поводыря».

– Товарищ маршал, Кошкин и Игнатьева тоже идут сюда. А пилот в сорока метрах к югу.

Оранжевый спасательный парашют был хорошо заметен среди камней. Откинув край, я увидел, что парень лежит под тканью. Он был мертв. Комбинезон на спине в крови, парашютные стропы с одной стороны перебиты или перерезаны. Верхняя часть черепа пилота снесена ударом о камень.

– Да, – задумчиво протянул Свердлов, присев на корточки рядом с парнем. Он был маловпечатлительным человеком, ему приходилось видеть и не такое. Как и мне. – Не повезло парню. Видите, кровь на спине и стропы перебиты. Это точно летун его в воздухе атаковал. Одним ударом позвоночник сломал и стропы перебил. Ну а с перебитым позвоночником какая посадка? Расколол череп о камни, – десантник поднялся. – Хотя, видимо, отстреливался до последнего, – Свердлов кивнул на «ТТБ», зажатый в правой руке парня. Затвор пистолета был отведен назад.