Текст книги "Штурм бездны: Коллаборация. Цикл «Охотник»"

Штурм бездны: Коллаборация
Цикл «Охотник»
Дмитрий Янковский

© Дмитрий Янковский, 2021

ISBN 978-5-0055-4773-6

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Глава 1. «Сюрприз»

Меня разбудили чайки. Я привстал на кровати, расчерченной полосами пробивающегося через тростник солнца и откинул противомоскитную сетку. Потянувшись спросонья, я соскользнул на пол, надел темно-синие штаны, переступил деревянный люк, ведущий в подвал, и шагнул в открытый дверной проем, сощурившись от яркого света.

Чайки неподвижно висели в небе над кромкой берега, пользуясь набегающим потоком свежего ветра, чтобы не тратить силы. Густо пахло океаном, солью, сухими водорослями, свежей рыбой. Издалека доносился стук поршневого мотора – похоже Чучундра с Ксюшей и Ритой тренировались в судовождении после хорошего улова.

Под босыми ногами скрипнули бамбуковые доски и я соскочил с крыльца в горячий песок, покрывавший Змеиный мыс от Залива до океана. Лишь в паре километров к востоку шумели пальмы.

Наши дома рассыпались, как горох, на приличном расстоянии один от другого. По сути, поселок вырос из палаточного городка, возведенного нами тут еще до высадки десанта, потом Вершинский пригнал сюда тяжелую технику, грейдеры подровняли неровности берега, и нам, как героям Перехода, было разрешено воздвигнуть тут жилища, хозяйственные постройки и получить этот участок берега в вечное пользование. База же располагалась в северной части острова, в пределах восстановленного города Порт-оф-Спейн.

Впрочем, жилых домов было три. Один безраздельно принадлежал Бодрому, он себе подругу жизни так и не нашел, другой нам с Чернухой, а третий занимали Чучундра с Ксюшей и Ритой. Как ни странно, неуклюжие и нарочитые ухаживания Чучундры возымели на Ксюшу должное действие, и они сошлись очень близко. Трудно сказать, что было стержнем союза столь разных личностей, но он вышел крепким, грех жаловаться.

Остальные постройки поселка были хозяйственными сарайчиками, ангарами, эллингами, тренажерными площадками, а так же местами общего пользования, вроде нашей большой столовой и кухни, стилизованной под прибрежный ресторанчик.

Чучундра предложил назвать поселок и ресторанчик «Три сосны», что было диковато для здешних мест, но напоминало о детстве. В общем, никто не был против.

– Папа, папа! – раздался звонкий девичий голосок, и из-за дома выскочила Мышка в закрытом купальнике из тонкого неопрена цвета морской волны.

Она с разбегу бросилась мне на шею, соскользнула и повисла на руке, как на турнике.

– Ты уже весишь, как торпеда малого класса, – рассмеялся я и закрутился на месте так, что у Мышки ноги поднялись в воздух.

– Почему малого? – спросила она с серьезным видом, когда я поставил ее на песок.

– Потому что ты малявка.

– Вот и нет! Дядя Бодрый мне принес галеты от настоящего пайка. Сказал, если буду их есть на завтрак, вырасту быстрее других в интернате, потому что это еда охотников.

– И что я тогда с тобой буду делать? – Я рассмеялся. – Поднять не смогу, катать на шее не смогу.

– Зато мы сможем дружить, как взрослые, – резонно ответила Мышка. – Как вы с мамой, или как тетя Змейка со своей Риткой.

– Не Риткой, а Ритой, – на автомате поправил я.

Мышка поморщилась и сказала:

– Знаешь, как надоело быть малявкой?

Честно говоря, я ее понимал. Сам бы ни за какие коврижки не согласился бы снова вернуться в шестилетний возраст.

– Где мама? – спросил я у нее.

Она махнула в сторону океана и умчалась за дом по своим детским делам. Иногда я волновался, что в «Трех соснах» не было сверстников Мышки, да и вообще детей, за исключением Риты, которую Ксюша удочерила, потому что своих детей иметь не могла. Но Рита почти на пять лет старше Мышки, не особо склонна играть в девчачьи игры, и на выходных все время проводила с Чучундрой и Ксюшей, проявляя искреннюю благодарность за освобождение из детского дома в Одессе, куда мы всей командой мотались в командировку, делиться опытом оборудования береговых баз. В общем, с Мышкой Рита не сдружилась совсем, а вот в приемных родителях души не чаяла. Но по здравому размышлению я решил, Мышке хватает детей в интернате, она за неделю там от них устает, а тут в выходные получает возможность прикоснуться ко взрослой жизни, что тоже неплохо.

Чернуху я нашел за обычным для нее утренним занятием – она, одетая в эластичные шорты и топик, работала в ею же выстроенном «парке тумаков», как она его называла. По сути это был частично механизированный комплекс для отработки приемов рукопашного боя, состоящий из подвешенных на рамах мешков с песком и сухими водорослями, автоматизированных станков, способных наносить удары полимерными шарами, трамплинов и прочего в том же роде. Заметив меня, Чернуха ловко увернулась от двух, почти одновременных, ударов с разных сторон, кувырком вышла из зоны контакта, ногой вышибла стопорный рычаг остановки механизма, поднялась и помахала мне рукой.

Я перемахнул через невысокий заборчик, ограничивающий «парк тумаков», обнял Чернуху и с удовольствием подхватил ее на руки.

– Уронишь же! – она рассмеялась.

– Ты же как кошка, встанешь на лапы, – отшутился я.

– Мур! – произнесла она, и лизнула меня в шею за ухом. – На завтрак у нас свежая рыба. Чучундра со Змейкой наловили.

Я глянул на юг и увидел мощный катер, бороздящий темно-синие волны. Шел он малым ходом, оставляя позади жидкий шлейф выхлопного пара.

– Давай подождем Бодрого. – Я глянул время на экране офицерского коммуникатора. – У него дежурство до девяти, скоро примчится.

– Запросто. Сразу после тренировки есть вредно. Искупнемся?

– Давай. – Я поставил ее на песок. – Смотаюсь за гидриками.

Вообще вода была достаточно теплой, двадцать два градуса по эту сторону мыса, и двадцать шесть в заливе Пария. Но там мы не любили купаться. Сток Ориноко настолько опреснил воды залива, что никакой биотех не мог бы прожить там и нескольких минут, что сделало западный берег острова первым в послевоенной истории человечества морским курортом. Там было людно. Пойнт-Фортин за семь лет после высадки десанта охотников превратился в настоящую туристическую Мекку, даже еще один баллистический порт пришлось строить, чтобы не занимать мощности главного терминала, используемого охотниками. На берегу выросли отели, недоступные для поражения донными платформами, вдоль воды протянулись живописные набережные и трассы, по которым теперь катались богатеи на ярких турбокарах с открытым верхом. Нам там было скучно. Лишь прошлой осенью, на день рождения Мышки, мы с Чернухой решились выбраться в дорогой ресторан Пойнт-Фортина. Пили коктейли, танцевали под живой оркестр, баловали Мышку мороженым, и отлично провели время. Но прожигать так жизнь было совсем не для нас.

Не смотря на достаточно теплую воду, мы редко купались без гидрокостюмов, лучше других зная опасные особенности океана, мало понятные тем, кто в воду за пределами залива заходил лишь пощекотать нервы и помочить ножки. За десять минут с человеком при такой температуре воды ничего не станет, да и за двадцать тоже, но все же наше тело имеет больше тридцати шести градусов, а огромная масса воды, прилегающая к коже, всего двадцать два. Это создает постоянный, почти незаметный отток тепла, из-за которого постепенно чуть хуже начинают работать мышцы, губы синеют, а кожа покрывается пупырышками наглухо закрытых пор. Курортникам это не мешает, они если ощутили, что замерзли, просто вышли на берег, и давай греться в шезлонгах. Но у нас была другая специфика. Для нас «искупаться» означало не просто веселое кратковременное времяпровождение, но и возвращение в отвоеванную нами у тварей стихию, ставшую местом нашей каждодневной работы. За исключением двух выходных в неделю, одним из которых был сегодняшний день.

Конечно, наши купальные гидрокостюмы сильно отличались от боевых глубинных скафандров со шлемами и водометами на каркасах. Вне службы мы использовали обычные дайверские неопреновые шорты и куртки с кольчужной сеткой против акул, поверх которых можно повесить самодельный легкий каркас с водометами, датчик радара, небольшой вычислитель с гиперволновым коммуникатором для общения под водой и пояс с глубинным кинжалом. Ничего лишнего. Бодрый, к примеру, даже радар с собой не брал, резонно полагая что биотехов в этих водах почти не осталось. Но меня и Чернуху в значительной степени мотивировала ответственность перед Мышкой, не позволявшая идти на неоправданный риск. Вместо шлема мы использовали небольшие маски, их года три назад начали промышленно выпускать для курортников, и мы их купили в магазине пляжных принадлежностей в Пойнт-Фортине.

Я притащил из кладовки ворох неопрена и снаряжения, мы с Чернухой за минуту это все на себя нацепили и с удовольствием бросились в ласковую волну, спешившую набежать на берег.

Ласты мы не использовали. Если двигаться медленно, они лишь мешают, держаться на воде можно и без них, особенно с дополнительной плавучестью, создаваемой балластными полостями каркаса, а если хочется скорости, то ласты не идут ни в какое сравнение с химическими водометами.

Под водой все другое, даже звуки. Низкие частоты почти пропадают, а привычный шум волн превращается в подобие ритмичного звона, словно серебряные песчинки высыпаются в золотое блюдо. На дне солнечный свет выписывал постоянно меняющийся узор из пересекающихся белых полос на желтом песке. Местами можно было заметить колышущиеся по воле прибоя стебли морской травы.

Я привычно глянул на монитор локатора, хотя, конечно, Бодрый прав, и тварям здесь неоткуда взяться. Хотя бы по той причине, что весь остров в двадцати километрах от берега окружен полукольцом радарных буев от материка до материка. В случае попытки прорыва, буи подадут сигнал тревоги, с базы выдвинется ударный отряд боевых пловцов, и тварь покрошат в капусту тяжелыми гарпунами. Другого исхода быть не могло. Человек уверенно стремился вернуть себе место на вершине пищевой пирамиды.

Пока хватало воздуха в легких, мы с Чернухой, прижав руки к бокам, врубили водометы, и описали две сходящиеся дуги, как это делают патрульные торпеды при нападении. Это уже привычка, отрабатывать тактику подводных сражений, даже играя.

«Махнем до катера», – предложил я жестами Языка Охотников.

«Наперегонки, – высветилось на экране коммуникатора. – Только дыхание перевести».

Она вынырнула первой, и я рядом высунул голову из воды, словно невзначай скользнув ладонями по ее гладкому телу в гидрокостюме.

Мы без особого труда задерживали дыхание на три минуты, а это под водой намного больше, чем кажется. За это время на водометах, делающих двадцать километров в час, можно отмахать почти километр. До катера же оставалось чуть меньше, так что если хорошенько провентилировать легкие, можно было за раз преодолеть оставшуюся дистанцию.

Мы начали глубоко дышать, держась за руки, а когда уже в голове шуметь начало от переизбытка кислорода, я сказал:

– На счет «три»! Раз, два, три!

Мы оттолкнулись друг от друга, ушли под воду, сделали там сальто и устремились к цели. На такой скорости тело в воде испытывает колоссальное лобовое сопротивление, и мне даже маску приходилось придерживать, чтобы ее не свернуло с лица потоком.

Это только кажется, что в соревнованиях на скорость выигрывает тот, у кого мощнее водомет, а если они одинаковые, то оба придут к финишу одновременно. На самом деле умение двигаться в воде, ловить ритм, изгибать тело, чтобы срывать вихревые волны, выбирать оптимальную траекторию, позволяло выиграть пару корпусов на дистанции в четверть мили при одинаковой мощности водометов.

Вскоре коммуникатор показал проход сканирующего луча сонара. Чучундра с Ксюшей тоже держали ухо востро, хрен к ним незамеченным подкрадешься, барракуда дери.

«Сюрприза не получится», – передал я жестами.

«Вижу», – появилась строка на экране коммуникатора.

Я крутанул «бочку», но до катера было еще далековато, чтобы заметить его глазами. Недостаток воздуха уже ощущался, но я знал, что его точно хватит до катера, если не расслабляться.

Устав держать маску правой рукой, я решил перехватить ее левой и обомлел. На экране коммуникатора мерцала изумрудная искра радарной метки. От неожиданности я аж пузыри изо рта выпустил, но кричать-то тут было бессмысленно. Я вытянул руку вдоль тела и передал жест-иероглиф, означавший: «Внимание, биотехнологическая атака!»

В принципе, Чернуха далеко не салага, она сама должна была увидеть ту же метку, может даже раньше меня, поэтому я всерьез забеспокоился. Почему Чернуха не вышла на связь, не предупредила меня, не ответила?

Еще находясь под водой, я прижал экран коммуникатора, чтобы вывести параметры метки. Это была огромная малоглубинная автономная торпеда МАТ-300, очень редкая тварь, не входящая ни в патрули, ни в боевое охранение донных платформ. И она была очень близко – между нами и катером.

Если бы она взорвала свой заряд в триста килограммов нитрожира на таком расстоянии от нас, составлявшим не более пятидесяти метров, нас бы ударная волна под водой в блин сплющила. Но торпеда почему-то не взрывалась. Честно говоря, у меня даже крамольная мысль в голове родилась, что это Чучундра так развлекается, взяв где-то нейрочип от торпеды. Но я ее отогнал, эту мысль. Во-первых, есть незыблемое правило – глубина шутников не любит. Во-вторых, нейрочип, по сути, часть мозга, и это надо неслабо постараться, чтобы не только целехоньким выковырять его из головы у торпеды, но и сохранить живым несколько дней.

То, что тварь не взрывается в такой удобной для взрыва позиции, когда она без труда может поразить двух пловцов и катер в придачу, было странно. Но меня сейчас волновало не это, и не то, каким путем она умудрилась прорваться через радарное заграждение, не подняв тревогу. Меня куда более беспокоило, почему Чернуха не отзывается. Но мне нужно было глотнуть воздуха, чтобы разобраться с этим.

Пришлось вынырнуть.

Высунув голову из воды, я увидел катер, лежащий в дрейфе, видимо Чучундра остановил машину, когда сонар показал наше появление.

– На локатор посмотри! – крикнул я ему во все горло. – Торпеда! МАТ-300!

Рита вытаращилась на меня со смесью удивления и страха, а Ксбша вскочила с баночки.

– Что? – спросила она, опершись руками о борт.

– У вас сонар, наведите меня на Чернуху! «Воздушка» есть?

Ксюша лишь развела руками. Аппарат для дыхания сжатым воздухом они, похоже, не взяли. Я провентилировал легкие, и нырнул, врубив водомет.

На боевых скафандрах, в которых мы сражаемся под водой, есть специальные метки, показывающие положение каждого из боевых пловцов. Но в гидрокостюмах, купленных в магазине пляжных принадлежностей, их, разумеется не было, да и в самодельный каркас впендюрить такой маячок никому из нас в голову не пришло. Это же костюм для купания, а не для штурма донной платформы! Но сейчас я бы многое отдал за возможность видеть Чернуху на экране коммуникатора.

«Здесь Чучундра. – появилась на мониторе строчка. – Даю прямой канал с сонаром».

По экрану пробежала зеленоватая рябь, и появилась та же картинка, которую сонар выдавал на штурманский пульта катера. Я добавил к ней метку компаса и почти сразу увидел продолговатую изумрудную каплю торпеды.

Вот только с этой проекцией все было не так, как должно. Во первых, она была значительно меньше, чем МАТ-300. А во-вторых, она вообще была какой-то неправильной формы.

Лишь через секунду до меня дошло, что происходит. Это не взрослая торпеда была, а личинка, уже набравшая процентов сорок от своей боевой формы, но еще не способная взрываться в виду недоразвитости детонационной мышцы. И она не преодолевала радарное заграждение! Икринку скорее всего занесло из океана течением, а она, в отличие от личинки, не имеет мозга, значит и радарной метки. Ее пронесло мимо буев обнаружения, занесло в относительно теплые воды близ острова, она вылупилась и начала кормиться, а ее неправильная форма на сонарной проекции объяснялось тем, что скорее всего она держала в зубах Чернуху.

Глава 2. «Кислород»

Когда я представил, как хищная тварь схватила зубами Чернуху и не дает ей подняться к поверхности, чтобы вдохнуть воздуха, мне стало по-настоящему дурно. Прямо ворох воспоминаний пролетел перед глазами, но времени на рефлексии не было совершенно. Личинка такого размера могла без особого труда откусить человеку голову. Возможно, это уже произошло, и тогда от меня ничего уже не зависело, но если не произошло, мне придется задействовать все самообладание, чтобы не дрогнуть в столь важный момент. Вот только полностью отстроиться от эмоций все равно не получалось.

Хуже всего, что Чернуха без воздуха. Даже если ей удалось каким-то образом оберечь крупные артерии от зубов, она уже в любом случае потеряла сознание и захлебнулась, поэтому счет идет на секунды, чем их больше пройдет, тем труднее будет Чернуху реанимировать. Я же только что как следует провентилировал легкие, и мне хватит воздуха минуты на две, а больше и не нужно, так как или я через две минуты вытащу Чернуху, или нас обоих вытащат спасатели через час.

Я врубил водометы и спикировал в глубину, наводясь по компасу и сонарной метке. Через десять секунд мы с тварью установили визуальный контакт. Ее шесть глаз против моих двух. Страшная она, конечно, до одури, к этому хрен привыкнешь, словно демон через трещину дна выбрался из самого ада. Конечно, тела тварей разрабатывались ради высочайшей эффективности, на основе сильно измененного генома ряда морских существ, чтобы броня защищала тело, глаза видели больше, дальше, объемнее, а органы обоняния и слуха значительно превосходили природные. Но до чего же жуткий получился результат! Без оторопи не взглянешь даже на чучело, а тут живая боеспособная тварь в глубине.

Увидев меня, личинка выпустила из пасти Чернуху, и она спиной вниз начала погружаться, оставляя за собой четыре отчетливых шлейфа крови. Голова у нее была на месте, это главное, кровопотеря, судя по шлейфам, тоже не катастрофическая. Сработал вычислитель ее костюма, он отследил отсутствие пульса, и попытался надуть балластные полости газом из водометного картриджа, чтобы поднять пострадавшую на поверхность. Алгоритм был отличный, да только балластные емкости пробило зубами твари, и вверх начал подниматься лишь поток пузырей, а не Чернуха.

«Чучундра, вытаскивай Чернуху, я отвлеку тварь!» – передал я на катер жестами.

Чучундра тут же перевалился через борт с кинжалом в руке и в одних плавках. Быстро сработал, словно ждал команды, но тварь хотя и не доросла до взрослой стадии развития, соображала прекрасно. Она махом вычислила, что я под водой дольше, кислорода у меня в крови остается меньше, значит, я представляю меньшую опасность, чем Чучундра, нырнувший свеженьким. Как торпеды вообще определяли, что мы ныряем на задержке дыхания, а не с «воздушкой», оставалось лишь гадать. То ли ультразвуком сканировали отсутствие дыхательных колебаний грудины, то ли по запаху определяли состав крови – не важно. Куда важнее теперь было разубедить тварь в неверно сложившимся представлении о степени моей безопасности.

Я изменил положение тела, выхватил глубинный кинжал и врубил водометы на полную, взяв атакующий курс. Но я не успел до твари добраться, как она попыталась схватить Чучндру. Однако тот тоже не пальцем деланный, увернулся от зубов, хотя был без водомета и гидрика, она за ним потянулась, выгнулась, шарахнула хвостовыми щупальцами по днищу катера, как следует его раскачав, но не успела рвануть вперед, напоровшись брюхом на мой кинжал. Не так чтобы рана вышла серьезной, но тварь это разозлило, она завертелась штопором, оставляя кровавый след, описала длиннющую дугу, и лишь потом бросилась за Чучундрой. За это время он успел донырнуть до рифа, а там его с разбегу не взять. Я же почему-то вообще выпал из зоны внимания личинки. Меня это даже несколько оскорбило, ведь результативный удар ей нанес именно я.

«Я займу тварь, вытаскивай Чернуху! – скомандовал Чучундра. – У тебя водометы!»

Я прикинул, что он прав. И хотя у него было меньше шансов выиграть схватку с личинкой, чем у меня, но зато у меня было больше шансов поднять Чернуху. Как минимум потому, что у меня были водометы, а у Чучундры нет.

Я сделал «мертвую петлю» и устремился вниз, ориентируясь по пузырькам поднимающегося газа. Из-за активных действий недостаток кислорода в крови уже ощущался значительно, но у меня мысли не было всплыть подышать, когда Чернуха уже почти три минуты не дышит.

Я ее увидел в луче солнца, который пробивался сквозь воду, сбросил тягу водомета, крепко ухватил за каркас, и так поддал, что мне нос маской сплющило до слез в глазах. К счастью, когда ныряешь на задержке дыхания, кессонка не страшна, можно выныривать с любой скоростью, и нет проблем.

Я пробил поверхность воды рядом с катером, и Ксюша с Ритой тут же вытянули Чернуху на палубу.

– Адреналин из пакета! – выкрикнула Ксюша.

Рита, дрожа от волнения и страха, достала из медицинского контейнера нужную капсулу и снарядила ее в инъектор.

– Ты долго тут будешь прохлаждаться? – Ксюша покосилась на меня. – Там Чучндра!

На самом деле со своего места она не могла видеть сонар, а у меня прямо перед носом светилась проекция на коммуникаторе. В общем, там не все было так просто, и мне нужно было срочно принять решение.

– Хватит слезы лить, ныряй! – повторила Ксюша.

– Это не слезы! – огрызнулся я. – Маской нос надавило. Не кипи, мне не хватит времени догнать Чучундру, если я сейчас просто нырну.

Ксюша сделала Чернухе укол в сердце, и только когда у той легкие сжались, выплевывая воду вместе с кашлем и рвотой, смогла посмотреть на сонар. Там торпеда тащила Чучундру в глубину, ухватив зубами, кажется, в районе груди, а на нем даже куртки не было с кольчужной прослойкой.

Я не знал, что делать, я растерялся. Я понимал, что у нас с личинкой почти равная скорость, и понадобится больше трех минут, чтобы ее догнать. Мне не хватит времени задержки дыхания.

Но тут среагировала Ксюша. Она бросилась к моторному отсеку, вывернула из него гидролизную ячейку, оторвав штуцеры от впускных патрубков, кинула ее на палубу, а мне в руки сунула кислородный шланг.

– Дыши! – приказала она. – Чистый кислород насытит кровь намного эффективнее!

Ход был рискованным, так как чистый кислород в легкие, да еще при атмосферном давлении, это и окочуриться можно. Но тут уж выбирать не приходилось. Я сунул шланг в рот, но Чернуха в это момент начала биться в жутких конвульсиях, Ксюша прижала ее к палубе, начала делать искусственное дыхание и массаж сердца, крикнув дочке:

– Рита, прокачку!

Та, заливаясь слезами, бросилась к ячейке и начала вручную раскачивать привод газовой помпы, подавая мне порции кислорода в рот. В голове зашумело, я выплюнул шланг и нырнул, выдавливая газ из балластных цистерн, чтобы обеспечить телу отрицательную плавучесть. Сверившись с сонаром, я врубил водометы на полную и устремился вслед за биотехнологичсеким чудищем, пытавшимся утащить в пучину моего друга и командира.

К счастью, тварь с Чучундрой в пасти двигалась значительно медленнее меня. При этом я не ощущал ни малейших признаков удушья, словно сделал до этого инъекцию дыхательного грибка.

Всего за минуту я догнал личинку и полоснул кинжалом по хвостовым щупальцам, чтобы снизить ее маневренность. Еще секунда, и я бы вогнал клинок в одно из самых ее уязвимых мест сзади, под панцирем, но она угадала мое намерение, выпустила из зубов Чучундру и резко прибавила ходу.

Гоняться за ней я не имел ни малейшего желания. С биотехнологичской меткой ей не уйти за радарное ограждение, буи все равно поднимут сигнал тревоги, прибудет отряд боевых пловцов и уничтожит тварь. Сунуться в залив Пария и натворить дел на курорте она тоже не могла, так как там вода опреснена обильными стоками дельты Ориноко. В общем, надо было не геройствовать, а спасать Чучундру.

При беглом осмотре трудно было понять, насколько он пострадал. На груди и спине виднелись кровоточащие раны, но гораздо менее страшные, чем я ожидал. Создавалось ощущение, что личинка по какой-то причине не смогла сжать челюсти в полную силу, но не было времени выяснять почему именно.

Я обхватил Чучундру, пропустив руки у него под мышками, и дал водометам полную тягу. Уже у поверхности глянул на секундомер, оказалось, что я полных пять минут под водой, и до сих пор не возникало ни малейшего желания дышать. Плохо было другое – если я пять минут потратил на миссию, значит, Чучундра не дышит минуты три, так как две минуты из этого времени у него еще сохранялся кислород в крови. Три минуты – это много, когда речь идет о клинической смерти.

Вынырнув у катера, я приподнял Чучундру, чтобы Ксюша с Ритой могли его придержать, сам выполз на палубу и помог окончательно затащить его через борт. Чернуха лежала возле развороченного моторного отсека, губы у нее были синими, но я заметил, что она дышит.

Рита, умничка, без команды достала из контейнера нужную капсулу, снарядила инъектор и передала Ксюше. Та ввела дозу адреналина Чучундре в сердце, и начала интенсивно делать искусственное дыхание и массаж грудины. Я прикинул, что запальная цепь мотора подводит к камерам сгорания напряжение тридцать тысяч вольт, это слишком много для попытки запуска сердца, можно его повредить, так что эту идею я сразу выкинул из головы.

Но через несколько секунд Чучундра закашлялся, у него началась рвота, и мы с Ксюшей переложили его на бок, чтобы снова не захлебнулся.

– Надо гнать в спасательный центр, – заявила она. – Но я гидролитическую ячейку выдрала вместе со шлангами. Без водорода мотор работать не будет.

– Хорошо, что ты ее выдрала не с проводами, – пробурчал я. – Так есть шанс поставить обратно. Если мы придвинем ее достаточно близко, к отсеку, Рита просунет в щель свои маленькие руки и сможет надеть шланги на патрубки.

– Я смогу! – воодушевилась Рита.

Мы с Ксюшей придвинули гидролизный блок к моторному отсеку, я держал его снизу, она прижимала так, чтобы только рука Риты пролезла, иначе длины шлангов не хватит, чтобы надеть их на патрубки.

– Тут горячее все, но один я надела, – прокомментировала Рита. – Водородный.

Но в этот момент вернувшаяся личинка торпеды мощно ударила в днище катера. Ксюша не удержалась, повалилась на спину, а я едва удержал ячейку, чтобы она не расплющила трубки реактора при падении на палубу. При этом мне чудом удалось не выдернуть уже надетый на патрубок шланг.

– Прижми ячейку к отсеку и держи! – велел я Рите. – Просунь руку внутрь и подай мне кислородный шланг.

Она с трудом вытянула шланг через узкую щель и подала мне. Личинка снова ударила, на это раз в борт, из-за чего катер опасно накренился.

– До помпы достанешь? – спросил я Риту.

– Попробую.

Ксюша придвинулась ближе и схватила ячейку вместо меня, Рита дотянулась до помпы и начала качать мне в глотку оставшийся кислород из реактора. Я провентилировал легкие, уже зная, как это работает, сменил картридж питания водомета, и щучкой бросился в воду.

Личинка к этому времени развернулась и готовилась к новому удару. Я примерно понимал, как у не мозг работает, какие инстинкты зашили ей в голову инженеры-генетики, поэтому решил не становиться у нее на пути, а чуть снизил степень плавучести и опустился метра на три в глубину.

Тварь, конечно, все внимание переключила на меня. Катер был для нее сложной целью – взрываться она еще не умела, а перевернуть судно, пусть и маломерное, не так-то просто. Я же – вот он, бери в зубы и тащи в глубину.

Личинка изогнулась и спикировала на меня, но я заметил, что двигается она не так резво, как раньше – сказывалась потеря крови и нескольких хвостовых щупалец. Я же с бурлящей от кислорода кровью чувствовал себя замечательно и задыхаться не собирался.

Увернувшись от первого удара, я скользнул вдоль огромной туши, нашел щель между боковыми пластинами ее панциря и просунул туда острие клинка. Там находился нервный центр сенсоров перепада давления, и когда я в него попал, тварь дернулась, словно ее током ударило, выбила у меня из руки кинжал, да и меня знатно приложила.

От шлепка по спине широкими рулевыми концами щупалец у меня часть воздуха из легких вылетела крупными пузырями, к тому же я остался без оружия, а это не очень хорошо в сложившейся ситуации. Пришлось извернуться, врубить водометы и спицей устремиться вниз, за кинжалом. Тварь помчалась за мной, но ее раны давали о себе знать, и она начала отставать.

Это дало мне время поймать кинжал и схватиться за рукоять

«Как бы не напала снова на катер», – подумал я, сбросил тягу водометов, крутанул на скорости «бочку» и, описав вертикальную дугу, вышел с торпедой на встречный атакующий курс.

Она раскрыла пасть, я сразу понял, почему тварь не смогла со всей силы сжать челюсти, когда тащила Чучундру. Тот успел воткнуть ей кинжал в верхнее небо, из-за чего попытка стиснуть зубы грозила проникновением клинка в мозг. Тварь чувствовала угрозу и челюстями работала с осторожностью, держа пасть приоткрытой.

Это навело меня на весьма продуктивную мысль. Тыкать ножом в здоровенную тушу можно до вечера, а я хоть и провентилировал легкие кислородом, на несколько часов эффекта точно нее хватит. От потраченных усилий я уже ощущал нарастающее желание сделать вдох, так что следовало расправиться с тварью как можно быстрее. Когда я увидел торчащий из верхнего неба личинки кинжал, я понял, как ее надежно угробить.

Тут даже большой сноровки не требовалось, надо было лишь не дрейфить, и все.

Тварь приближалась ко мне, распахнув пасть и раскрыв жабры для лучшего газообмена, а я отстегнул каркас с водометом, не снимая его со спины, чтобы не спугнуть добычу, дождался, когда между нами останется не больше трех метров дистанции, и дал водомету полную тягу. Его так мощно сорвало с плеч, что меня раскрутило, кубарем пустив вниз, а сам водомет влетел в пасть, застрял в горле, давлением изнутри разнес жабры в клочья, а когда тварь рефлекторно захлопнула челюсти, ее голова разлетелась кровавыми клочьями и обломками черепа.

Несколькими мощными гребками рук я стабилизировал тело в пространстве и увидел сверкнувший в солнечном свете кинжал Чучундры, опускавшийся вместе с фрагментом кости. Я его выдернул, сунул за пояс и поспешил к поверхности, так как без дыхания уже красные искры плясали в глазах.

На палубу мне помогла выбраться Рита, потому что Ксюша держала ячейку. Я отдышался, хватая ртом воздух и показал поднятый вверх большой палец, еще не в силах произнести ни слова. Затем подполз к моторному отсеку и помог Ксюше придерживать гидролизер, пока Рита цепляла кислородную трубку к патрубку. Когда она с этим закончила, мы установили ячейку в отсек и запустили мотор.