Текст книги "Про тайгу и про охоту. Воспоминания, рекомендации, извлечения"

Лузан

Есть ещё один вид «носильного» приспособления, луза́н, который в широком ходу у охотников Северного Урала, русских и коми. По сути, это гибрид рюкзака и куртки-накидки, своеобразное пончо с внутренними карманами. Надевают лузан через отверстие для головы. Делают его, естественно, кустарным способом. И не шьют, а ткут из толстых шерстяных (из овечьей шерсти) ниток, которые, в свою очередь, изготовлены на домашней прялке. По традиции цвет ниток в рядах чередуется – ряд белых, потом ряд тёмных (от чёрной или коричневой овцы, некрашеные). Толстая шерстяная ткань прекрасно предохраняет от дождя и снега, хорошо греет. Плечи и верхние части груди и спины обшиваются кожей, что также улучшает непромокаемость лузана. Часто его делают с капюшоном. С внутренней стороны нашивают несколько карманов. Спереди – небольшие для припаса (еда на дневной выход, спички и пр.), ближе к поясу иногда пришивают патронташ на десяток патронов. Сзади, немного ниже спины и поясницы – карманы размером побольше, для добычи. Туда, как я убедился на собственном опыте, можно положить не только десяток белок или несколько рябчиков, но и пару-тройку тетеревов.

На «спинной» стороне снаружи пришивают кожаную накладку и петлю для топора, а на передней – поясной ремень.

Лузан очень удобен на белковье или охоте на боровую дичь. Не нужен рюкзак, всегда при тебе топорик, а «полосатость» его ткани – это ещё и камуфляж. В принципе лузан является прообразом современных разгрузок, которые с недавнего времени стали применяться охотниками на однодневных охотах.

Лузан. А – наружная сторона; Б – внутренняя сторона. 1. Карманы для добычи. 2. Петля для топора. 3. Отверстие для головы. 4. Нашитая кожа. 5. Карманы для припаса. 6. Ремень-подпояска.

Кажется, что открытые бока лузана понижают его теплозащитные свойства. Ничуть! Напротив, на осенних охотах они облегчают охотнику жизнь. Все карманы внутри, а добраться до них через боковины проще простого. Толстая шерстяная ткань хорошо согревают грудь и спину, но открытые бока не дают охотнику потеть на быстром ходу. Зимой же достаточно под лузан надеть тёплую куртку.

Вряд ли кто последует моим советам и станет сам ладить такие поняги, крошни или лузан. Хотя почему бы и нет? Ведь существуют, например, в Северной Америке клубы любителей охотничьей старины, члены которых охотятся с кремнёвым оружием и используют всякой старинное снаряжение. Так что дело за самим охотником.

Нарты, волокуши, тобогганы

Тот, кто охотился на крупного, «мясного» зверя, наверняка не раз вспоминал эти народные приспособления для переноски тяжестей, когда таскал на себе добычу. Зачастую к тому месту, где добыт зверь, нет дороги для автомобиля. Тем более это характерно для северной или сибирской тайги, где и вообще-то их практически нет.

Однажды мы вытаскивали двух лосей, добытых в пойме речки Хорошевки, притока Печоры. До избушки было километра четыре. Вся бригада унесла часть мяса ещё засветло, а мы с приятелем припозднились и отстали. Тащили мы тогда, наверняка, поболее центнера. У меня за плечами в стареньком порванном рюкзаке была лосиная задняя нога, задняя холка, как говорят на Печоре, а это больше двух пудов. На нарточке, в которую впрягся мой напарник, лежала целая хребтина с ребрами и шеей – кило под восемьдесят. Вот и считайте!

Когда мы всё это вытащили из приречных кустов и сложили на нарту и в рюкзак, стемнело. Весь остальной путь мы преодолевали уже в полной темноте. На Севере такие работы делаешь почти всегда ночью, потому что днём надо охотиться. Это бы ещё ничего – тащить-то груз надо было в гору. Небольшой, но длинный был подъём. Досталось нам тогда славно!

Володя волок нарту, а я, с рюкзаком за плечами, шагал сзади и подталкивал её палкой. Стоило мне на секунду притормозить, как Володя останавливался, словно его кто дёргал сзади за лямку. Лосиная нога торчала из моего рюкзака вверх копытом и сбивала равновесие, а мороженое мясо так холодило спину, что я боялся, как бы не застудить поясницу. Хорошо ещё, что стояли мы на камусных лыжах, а не на голицах. На этих мы просто бы буксовали на месте. Камус не давал лыже оскальзываться и сдавать назад.

В другой раз, опять же ночью, я нёс в рюкзаке здоровенную лосиную лопатку (теперь уже холку переднюю!) и, скатываясь с невысокого берега ручья, завалился в кусты. Рюкзак припечатал меня к снегу и кустикам так, что расстегнуть ремень, стягивавший лямки спереди, и выбраться сам я не мог и ждал, пока подойдут другие охотники. Они-то меня и высвободили.

После этих «экспериментов» я сказал себе: «Хватит! Хватит рвать и морозить спину! Лучше плохо тащить, чем хорошо нести!» – и соорудил волокушу.

Я взял пару детских лыж самого маленького размера (длина примерно 70 см), из которых «вырос» мой сынишка, и прибил к ним, вернее, привинтил мелкими шурупчиками листок фанеры – шурупы держат дерево гораздо лучше гвоздей, не расшатываются и не вылезают. О шляпку чуть вылезшего гвоздика можно не только одежонку порвать, но и пораниться. Передок этого «тобоггана» я укрепил поперечной деревянной планкой. Первыми конструкцию опробовали мои дети, катаясь с крутого берега Печоры. Испытание было выдержано с блеском, и я довел дело до конца. На скользящей стороне я наклеил полоску лосиного камуса, чтобы на подъёмах волокуша не сдавала назад. Вдоль каждого края по лыжным желобкам просверлил дырочки и через них пропустил сыромятные ремешки петлями, а к задней части прикрепил длинный ремень, чтобы с их помощью, как шнуровкой, приторачивать груз,

Из нетолстой черёмуховой палки я согнул дугу и поставил её на переднюю часть волокуши, крепко привязав сыромятными опять же ремешками. Получился так называемый баран, который позволяет протаскивать волокушу через кусты, не цепляясь за них. Теперь можно было отправляться «по мясо».

Моя самодельная волокуша

Однако я решил сделать не просто волокушу, а одновременно и понягу, приспособление для переноски тяжестей. Для этого со стороны, противоположной скользящей, я намертво пришил мягкой оцинкованной проволокой лямки от того самого старого рюкзака. Мое «изобретение» прослужило мне несколько сезонов. Мне приходилось вытаскивать на этой волокуше груз поболее собственного веса, что, конечно, традиционным способом, на спине, я никогда бы не сделал.

Волокушу охотники использовали наверняка со времен каменного века. До недавнего времени сохранялись и использовались на охоте такие примитивные приспособления для перетаскивания зимой грузов или добычи, как сю́рка у якутов и кысно́п у коми. И то и другое – это шкура какого-либо животного, в которую заворачивают груз и тащат по лыжне. Естественно, так, чтобы волос располагался по ходу движения, на подъёмах не сдавал назад, а под горку свободно скользил. Охотники коми используют шкуру собаки или телёнка, сшитую в виде конусообразного мешка, открытого с задней стороны. Через это отверстие и закладывается в кысноп груз. Тащат его за потяг с лямкой, и охотнику нередко помогает лайка. Якуты для той же цели использовали шкуру лошади, лося. Наверняка, сейчас таких волокуш и не отыщешь – появились снегоходы да вертолёты. Кстати, «гибридом» такой волокуши и саней стал тобогган североамериканских индейцев – каркас из деревянных планок, обтянутый берёстой или шкурой зверя.

Тобогган (с рисунка Э. Сетона-Томпсона из книги «Рольф в лесах»)

Почему-то считается, что передний загиб волокуши и полозьев нарт, а также и лыж должен быть крутым – вроде бы легче преодолевать глубокий снег. Это заблуждение, и всё обстоит как раз наоборот. Дело в том, что лыжа или волокуша, имея даже очень слабый загиб, при малейшем движении вперед начинают как бы «всплывать» в снегу и движутся без особых усилий владельца. Напротив, перед слишком крутым загибом снег начинает уплотняться в ненужную и препятствующую движению груду. Даже, если снег сухой. Хотя такой крутой загиб сделан у тобоггана.

Однако и сегодня не обойдёшься без приспособлений, облегчающих охотнику транспортировку грузов в тайге. Ведь порой-то и снегоход не везде пройдёт. Там же на Печоре в нашей бригаде для этого были, как я уже упоминал, и нарты, специальные охотничьи сани, которые мы использовали на вывозке мяса.

Вообще нарты как средство транспорта распространены по всей тундровой и таёжной полосе и используются в оленьих и собачьих упряжках. Они известны, наверняка, всем. А вот об охотничьих, то есть таких, которые тянет сам охотник и только иногда ему помогает промысловая, а не ездовая собака, знают немногие, да и распространены они гораздо реже, но по-прежнему важны для охотника.

Охотничьи нарты везде примерно одной конструкции и отличаются разве что длиной (у коми до трёх и более метров) или мелкими деталями – формой копыла, способом крепления его к полозу и так далее. Принцип один – чем «пересечённее» местность, тем короче нарта. Многие детали этих охотничьих саней, способы их соединения между собой такие же, как и у обычных деревенских саней, дровней, но у последних они больше размером, поскольку должны выдерживать значительные нагрузки.

Когда я работал в Алтайском заповеднике, видел, как охотники-промысловики Табакаев и Питаев вывозили из тайги на санках клетки с отловленными для расселения живыми соболями. Руководил отловом известный сибирский охотовед, великолепный знаток соболя Виктор Николаевич Надеев, ныне, к сожалению, покойный. Он-то и рассказал мне тогда, что санки для охотничьего обихода не так характерны, как небольшие нарты, и объяснил, как шорцы (народность, живущая к северу и северо-востоку от Горного Алтая) делают охотничьи нарты. Потом, работая в Печоро-Илычском заповеднике, я смог убедиться, что они практически не отличаются от нарт охотников Верхней Печоры и коми. Надо сказать, что очень многие изделия, охотничьи, рыбацкие и просто предметы хозяйственного обихода, во многом схожи у уральских и саянских охотников. Этому есть свои причины – ведь пути заселения Сибири вели туда именно с Северного Урала.

Итак, шорская нарта. Конструкция ясна, мне думается, из рисунка. Отмечу только некоторые особенности.

Материал на полозья – черёмуха или берёза, на копылы – берёза, на вязки и баран – черёмуха. Общая длина 2—2,5 м, а шириной нарта должна быть не более ширины охотничьей тропы, лыжни, а если превышать, то очень не намного.

Полоз для большей прочности вытёсывается с небольшим ребром по верхней части. Отверстие в полозе под каждый копыл делается сквозным, а снизу он расклинивается, чтобы сидел крепче. Средний копыл обязательно подвязывается сзади вязкой из сыромятного ремешка к полозу через отверстие в специальном, как бы сейчас сказали, приливе. Коми-охотники этого не делают.

Вообще все детали, требующие подвижного соединения между собой, связываются только сыромятными ремешками. Они очень надёжны, «нечувствительны» к морозу, чего не скажешь о синтетических ремнях или шнурках.

Сквозь отверстия в верхних концах копылов пропускают по длинной тонкой жердочке. Называются они нащепами. С их помощью все копылы связаны с передним концом полоза. Наще́п в отверстии копыла закрепляется клинышком через специальное отверстие.

Вязки распаривают и, огибая ими противоположные копылы каждого полоза, накрепко соединяют их между собой. На вязках укладывают досочки настила и привязывают их к вязкам. Иногда вместо досочек укладывают длинные тонкие стволики ивы, берёзы, черёмухи. На рисунке сам настил не показан, чтобы лучше была видна конструкция нарты.

Нарта шорских охотников

Характерная особенность нарты – полное отсутствие каких-либо гвоздей, шурупов, даже клея, тем более синтетики. Вся она должна как бы «дышать» и шевелиться, даже немного скручиваться на неровностях лыжни, иначе поломка неизбежна. Необходимую жёсткость нарте придает груз, равномерно распределённый по всей её длине и крепко увязанный.

Обязательная принадлежность такой нарты – оглобелька, которая выстругивается из тонкой сухой ёлки. Оглобелька не дает нарте догнать охотника на спуске и ударить ему под коленки. Тот, кто везёт нарточку, всегда держит её от себя на расстоянии, которое определено длиной оглобельки. Как тут не пожалеть полярных путешественников, которые тащат за собой на длинных верёвочках, наверное, в общем-то неплохие и удобные в обращении волокуши с крышками. Кстати, теперь выпускают такие и для охотничьих целей. Волокуши эти на ледяных торосах постоянно догоняют лыжника и бьют его по ногам, мешают идти, отнимают и без того иссякающую энергию. Оглобелька же не только не даёт волокуше болтаться на верёвке, но и помогает охотнику, словно каёк, увереннее держаться на самых крутых и опасных спусках. Если кто хотя бы раз видел, как умелый охотник управляется с тяжело нагруженной нартой, тот, конечно, понимает значение этой примитивной, но незаменимой детали. Ну, а волокут такую нарту, впрягшись в лямку, которая через потяг соединяет охотника с ней. Управляться в одиночку с таким транспортом довольно тяжело. Лучше всего это делать вдвоём, меняясь местами время от времени.

Кому-то покажется странным, что в век современных космических технологий я рассказываю о каких-то архаичных нартах, которые и мотора-то даже не имеют. По моему глубокому убеждению, мы должны знать и помнить, что без этих примитивных волокуш и нарт никогда не было бы разных «Буранов», «Линксов» и «Ямах», облегчающих сегодня трудную жизнь промысловика, человека вымирающей профессии. В конструкции первых мотоснегоходов был использован принцип волокуши. Движитель-гусеница располагался между двумя скользящими по снегу поверхностями, а это не что иное, как деталь волокуши. Нелишне напомнить, что этот же принцип используют тюлени, выдры, пингвины, скользя на брюхе по снегу не только с горки, но и по горизонтальной поверхности. Не они ли подсказали первобытному охотнику идею волокуши?

По снегу и льду

Когда зимой уходишь в горы не на один день, чего только не тянешь на своем горбу. Тяжести не меньше двух пудов. На сыпучем снегу в крутяках даже камусные лыжи сдают назад. Пока долезешь до намеченного места – бельё мокрое от пота, особенно на спине под рюкзаком. Даже в самый крутой мороз.

Но вот – перевал. Тут начинается самое интересное. Спуск! Когда лезешь в гору – тратишь силы, а когда катишься вниз – и силы и нервы. Особенно в лесу, где приходится вилять между деревьями, кустами, выворотнями и где вперёд видно очень плохо. В гольцах тоже не легче, хотя видно порой на целый километр. Там местами снег так утрамбован ветрами, что, когда мчишься на большой скорости, очень трудно удержаться на ногах. На твёрдом, отполированном ветром снегу лыжи перестают тебя слушаться, вертятся, громыхают на неровностях и несут со страшной силой. Тормозить трудно, да и не имеет смысла – катиться можно только на скорости.

Всегда перед спуском стоишь некоторое время. Отдыхаешь после подъёма. Рассматриваешь склон – в гольцах дальше видно. Выбираешь путь получше и поположе. Чем круче, тем хуже. Если упадешь на скорости, так зароешься, что будешь пахать снег, словно громадный плуг.

Так и стоишь. Вроде бы стараясь не подавать виду, что страшновато. Однако ехать надо. На вершинах заснеженных – солнце! Небо – ни облачка! Далеко внизу заваленные снегом темнеют пихтачи. Долгий и вообще-то не очень крутой склон сверкает и слепит.

Первым покатился Андрей, наш проводник, и сразу за ним Валерка. И-и-эх! Запылили! Лыжня, как по струнке, вытянулась! Андрей – мастер, на каёк почти не опирается. Валерка на свой всем телом навалился, старается хоть немного притормозить.

А тут и я решился. Двум смертям не бывать – одной не миновать! Так в детстве говорили.

Несколько быстрых шагов, чтобы разогнаться немного, и лыжи выскакивают на размятый снег андреевой лыжни. По проторенному снегу они тянут, словно в них мотор, вниз, за убегающей, седой от снега маленькой фигуркой.

Засвистел, залопотал что-то встречный ветер, кинул в лицо первые щедрые пригоршни взбитого снега. Нарастает скорость, давит к снегу мешок за спиной, каёк бороздит лыжню. Все мысли заглотала отчаянная скорость. Только глаза сквозь сощуренные веки автоматически выхватывают из пространства часть лыжни, мелькающие полосы переметённого снега, да мелкие пихточки, искорёженные горными ветрами.

По лыжне готовой не катишься – летишь. Лыжи стучат по передувам – только сохраняй равновесие. И набегает растущая на глазах полоса подгольцового пихтача. Там уже Андрей с Валеркой стоят. Докатились!

А лес растёт и бежит на тебя, разворачивая свои крылья. Да нельзя же на такой скорости туда вкатываться! Расколешься о пихту мгновенно! Лыжи, следуя моим мыслям, выворачивают на пушистую снежную целину. Сразу целые охапки снега швыряет ветер в лицо. Он забивается в ноздри, в уши, в глаза. Но тонут лыжи в снегу и сразу – скорость меньше. Спускаю пятки, ставлю лыжи на ребро, мягко гаснет скорость, ноги утопают выше колен. Отваливаются шматки снега с шапки, куртки и мешка. Иссечённое снежной крупкой горит лицо, по распаренным щекам текут струйки воды и пота. Из-за пазухи и воротника валит пар. Жарко!

Лыжи

Говорят, что укрощённый огонь и изобретение колеса положили начало новым эпохам в жизни человечества. Это, безусловно, верно. Однако есть ещё одно изобретение, без которого человек никогда бы не смог освоить огромные заснеженные пространства Северного полушария. Как неизвестны те, кто первыми запалили костры от зажжённого молнией дерева или смастерившие первые тачки или тележки, так навсегда останется неизвестным имя того, кто первым привязал к ступням примитивное подобие снегоступов и пошел по глубокому снегу, почти не проваливаясь. Вот то-то было, наверное, радости!

Без лыж немыслима жизнь любой северной народности. От Скандинавии до Чукотки, от Ямала до Алтая и Саян зимой не выйдешь без лыж за пределы своего двора. Разве что только по дорогам.

«Бесовы следки»

В Карелии, по берегам Онежского озера открыты археологами выбитые на поверхности прибрежных валунов сцены из жизни первобытного человека, так называемые «бесовы следки». Среди них есть сцены охоты загоном на лосей, охоты на морского зверя, очень часто встречаются фигурки охотников на лыжах. Возраст этих рисунков около 3,5 тысяч лет. Возможно, фигурки эти стоят на снегоступах. Однако сравнительно большая длина и загнутые концы убеждают, что на ногах у них именно лыжи.

Охотничьи лыжи разделяются на две группы – голицы и камусные. Плюс ещё одна – снегоступы, хотя лыжами их назвать трудно. На лыжах можно и шагать и катиться, а на снегоступах только шагать.

Что такое голицы, ясно из самого названия – голое дерево со всех сторон. О камусных лыжах вроде бы и слышали и знают все, кто читает охотничью литературу, но далеко не каждый охотник стоял на них. Именно о них, а не о голицах пойдёт ниже речь. Автору знакомы больше они, так как почти полтора десятка зимних охотничьих сезонов в алтайской и северо-уральской тайге я проходил именно на таких лыжах.

Камусные лыжи называются так потому, что с нижней, ходовой стороны они подбиты или подклеены камусом, шкуркой, снятой с ног (с голени) северного оленя, лося или лошади. В Горном Алтае, например, применяют только конский камус. Ширины его как раз хватает, чтобы покрыть ширину в общем-то не очень широких горных алтайских лыж. На Крайнем Севере и в Сибири в районах оленеводства – олений, а в местах с достаточной численностью лося (Европейская часть России, Западная Сибирь, Дальний Восток) – лосиный. Он, кстати, очень прочен и носок, не такой тяжёлый как лошадиный. Олений камус ещё легче лосиного, однако, истирается быстрее. Надо сказать, что чем больше ходишь на камусных лыжах, тем лучше становится сам камус. Он постепенно выравнивается, и даже небольшие огрехи в наклейке его на лыжу постепенно исправляются. То есть чем старше лыжи, тем они лучше на ходу, но, конечно, не до полного «облысения».

Упоминание в некоторых источниках о том, что где-то лыжи подбивают не камусами, а просто шкурками зверей, верно лишь отчасти. Иногда употребляют шкуру нерпы (Прибайкалье), кабана-подсвинка (Дальний Восток). Утверждение иных авторов, что на подбивку лыж идёт шкурка выдры, кажется мне вымыслом и «художественной» гиперболой. В отличие от шкуры зверя камус никогда не забивается снегом и в этом его огромное преимущество.

Вообще камусные лыжи, мне кажется, изобретение чисто российское, то есть тех многочисленных народностей, которые населяют таёжную зону нашей страны. Насколько мне известно, даже в такой заснеженной и к тому же охотничьей стороне как Скандинавия до сего времени используются только снегоступы. Конечно, усовершенствованные, выделываемые промышленным способом, но – снегоступы.

Форма лыж разная в разных районах и это зависит от характера снегового покрова и условий охоты (равнина, захламленная тайга, горы, насколько плотен снеговой покров).

В горах Алтая или Саян лыжи не очень широкие, около 13 см, а длина – в свой рост. Они довольно сильно тонут в глубоком и рыхлом снегу, когда он ещё не слежался, но катиться с горы и при этом управляться, поворачивать много удобнее, чем на широких.

В равнинных местах Западной и Восточной Сибири ширина лыж 18—20 см, и чем дальше на восток, тем они шире. У коренных жителей Камчатки встречаются лыжи шириной до 35 см при длине 125 см. Это уже почти снегоступы. Чтобы ходить на них, надо обладать особой сноровкой. Кстати в гористых местах Восточной Сибири лыжи тоже достаточно широки. При этом неукоснительно соблюдается одно важное правило – в одной местности у всех охотников ширина лыж должна быть практически одинакова. Ходить одной лыжнёй на лыжах разной ширины просто невозможно.

При изготовлении лыж обязательно условие – чем лыжа шире, тем она короче. При этом удельное давление лыжника на снег остаётся практически всегда неизменным – 25—35 г/см², если считать, что вес лыжника в походном снаряжении равен 90—100 кг.

Лыжи, понятно, делают из дерева и в разных районах из разных пород. Голицы, как правило, – везде из берёзы. Она достаточно легка и вязка. Однако я видел кустарно сработанные лыжи из дуба, стройные и на удивление лёгкие – мне пришлось как-то на одной из подмосковных охот проходить на них целый день.

Форма камусных лыж: а – алтайские зимние с конским камусом, б – алтайские весенние (вид сверху), в – верхне-печорские с лосиным камусом (экономный раскрой), г – верхне-печорские (вид сверху, виден падлас), д – восточносибирские (наиболее правильный раскрой камуса).

Для камусных рекомендуют ель. Эвенки, например, выстругивают еловые заготовки почти до прозрачности, однако перед наклеиванием камуса ещё «армируют» их, обклеивая тяжами из спинных сухожилий лося или оленя, что значительно укрепляет лыжу.

Вообще надо сказать, что камус несёт на себе большую часть нагрузки, а поэтому сама лыжа, деревянная заготовка, может быть и тоньше голицы.

В Горном Алтае на лыжи идет черёмуха, хотя это довольно плотное и тяжёлое дерево. К тому же трудновато найти ствол подходящей толщины. Мне говорили тамошние охотники, что дерево надо рубить весной, во время начала сокодвижения, тогда после сушки древесина его будет легче, чем у того, что срублено осенью или зимой. Из расколотого по центральной линии бревёшка вчерне вытёсывают будущую лыжину. Иногда сушат срубленное дерево, не раскалывая его. Но это для тех, кто не торопится жить.

Прочность черёмуховой лыжи удивительна. Можно стоять на одной, которая двумя концами держится на двух валежинах, и она ни за что не сломается, и, тем не менее, упругость эта не беспредельна. При морозе ниже 40°С дерево становится хрупким и испытывать лыжу на упругость в такие морозы не стоит, как не стоит это делать просто так, для забавы. Сломанная лыжа вдали от зимовья – очень большая проблема для охотника.

На Верхней Печоре, где мне пришлось прожить значительный кусок жизни, лучшим материалом для лыж считается осина. Заготовку выкалывают из колоннообразного прямослойного дерева, срубленного поздней осенью, – и сушат не меньше года. Древесина получается, как там говорят, что твоя кость. Светлая, плотная, хотя и не очень гибкая. Однако наклеенный лосиный камус делает лыжу очень прочной.

Некоторые руководства рекомендуют красить лыжу сверху белой краской, дабы зверь её не заметил – зимний, так сказать, камуфляж. Да зверь лыжину и так не увидит, даже если она будет выкрашена красным. Лыжи, на которых стоит охотник, всегда погружены в снег и прикрыты им. Масляная же краска, высыхая, может «повести» лыжину винтом, глазу, может и незаметным. Однако ходить на таких лыжах будет трудно. Впрочем, это относится скорее к самодельным лыжам-голицам.

В каждой местности есть свои секреты, тонкости, которые позволяют мастеру довести своё изделие до той степени совершенства, что лыжа, сработанная им, на ноге совершенно не чувствуется. Она словно продолжение твоего тела. Охотничьи лыжи могут быть сделаны не только под определённого человека – под его вес, комплекцию, но и для определённого сезона года. Например, у северных алтайцев, тубаларов, две формы лыж. Одна с одинаковой шириной от носкового загиба до пятки – для зимы и пушистого снега. Другая для весны, когда снег становится более плотным, на солнцепёках тает и сыреет. Тогда на лыжу наваливается большая тяжесть, и вытянуть ногу из осевшей лыжни довольно трудно. Для того чтобы облегчить ходьбу по весеннему снегу, переднюю часть «весенних» лыж делают более узкой. Она почти от самого крепления начинает сужаться, словно наконечник стрелы. При этом задняя часть лыжи нагружается осыпавшимся сырым снегом больше передней, и та словно сама собой выходит на поверхность.

Немалую роль играет и крепление. Есть только два его типа – мягкое и полумягкое. При этом обувь практически всегда мягкая и кожаная. Настоящий, бывалый таёжник не сунется на лыжню в валенках или сапогах с каблуком.

Очень широко распространенный тип мягкого крепления – так называемая ю́кса. Встречается как на западе у карелов и коми, так и на востоке – у сибирского русского населения, эвенков и народностей Дальнего Востока. Крепится такое крепление к лыже через четыре просверленных насквозь отверстия. Юкса такое же совершенное и практически неизменяемое многие века изобретение как конская упряжь или конструкция саней.

Крепления камусных лыж: А – верхне-печорское, Б – алтайское, В – эвенское; 1 – кольцо, 2 – колышек (кляпушок), 3 – падлас, 4 – отверстия в падласе для кольца и пяточного ремня на верхне-печорских лыжах, 5 – передняя пара отверстий для носковой части ремня, 6 – задняя пара отверстий для пяточной части ремня, 7 – пяточный ремень, 8 – наклеенная берёста

Она позволяет стать на лыжи и, не расстёгивая самого крепления, закрепить в нём ногу или наоборот вынуть её, не дотрагиваясь до крепления. Стоит ли говорить насколько это важно, если охотник вдруг провалился под лёд на глубоком месте.

Делают такие крепления обычно из работанного сыромятного гужа (он уже вытянулся, насколько возможно, и больше тянуться не будет, даже слегка намокнув), да ещё прокапчивают его какое-то время в печной трубе на самом выходе из неё или (алтайцы) в вершине аила (чума). Если ремень слишком толст и крепок, его на всякий случай слегка надрезают. Это для того, чтобы при падении лыжника, когда он мчится с горы, ремень лопнул, и нога осталась бы целой.

На Верхней Печоре и в Северном Прикамье охотничья лыжа, образно говоря, этнографическая примета этого края. Делается она так, чтобы нога стояла не на плоской площадке, а на особом возвышении, так называемом па́дласе. Это очень удобно, потому что снег сразу сваливается на стороны и не мешает ноге. А снега в Предуралье превеликие – даже на равнине в некоторые годы его высота достигает полутора метров!

Сам па́длас для большей прочности просверливается вертикально в двух местах, а в отверстия на клею забиваются деревянные пробки. В передней его части, чуть впереди центра тяжести просверливаются два горизонтальных отверстия, которые служат для установки крепления. В переднее отверстие пропускается так называемое кольцо, а в заднее – пяточный ремень, который также охватывает кольцо в нижней его части.

Особый тип лыжного крепления у верхнепечорских охотников. Да и сама лыжа делается несколько по-иному, чем везде по России. Даже на расстоянии всего нескольких десятков километров от верхнепечорских русских охотников охотники коми используют обычную, как и в других местах, лыжу с юксовым креплением. Профиль её практически одинаков по всей длине (небольшое утолщение под ногой – грузовая площадка), а юкса крепится так же как и везде – через четыре сквозных отверстия.

Устройство падласа: 1 – падлас, 2 – кольцо, 3 —вертикальные деревянные пробки в падласе, 4 – горизонтальные отверстия в падласе для ремней и кольца, 5 – камус.

В старину кольцо делали из узкой и тонкой еловой дранки, сворачивая её до требуемого размера и пропуская в переднее отверстие, а потом снаружи обшивали кожей. Кожу предварительно увлажняли, чтобы она, высыхая, плотнее охватила кольцо и не скрипела. Нынче «технический прогресс» достиг и этой области человеческой деятельности, и кольцо теперь делают из вентиляторного ремня от автомобильного или тракторного мотора. Однако обшивать его кожей всё равно надобно. Иначе сильно потрёшь обувь.

Диаметр кольца должен быть таким, чтобы обувь входила в него только носком, до второй фаланги большого пальца. Впрочем, это принцип всех лыжных креплений – крепить обувь к лыже носком, а не за подъём ноги. О такой обуви – чуть ниже.

Под ногу на поверхность грузовой площадки, падласа лучше всего наклеить берёсту. Надо соблюсти одно условие – наклеивать внутренней стороной вверх, к подошве, а слои, их хорошо видно, должны располагаться вдоль оси лыжи. Я, например, проходил на такой восемь зим подряд, и она совсем не сносилась.

Первым такие лыжи описал почти 250 лет тому назад один из первых российских академиков, друг и сподвижник М.В.Ломоносова Степан Петрович Крашенинников в своем знаменитом труде «Описание Земли Камчатки». Читаем в главе 7 «О витимском соболином промысле».

«Лыжи делаются еловые наподобие обыкновенных лыж, длиною в 2 аршина, а шириною впереди 5, а назади в 6 вершков; спереди они кругловатые с сухоносами, то есть узкими и вострыми кончиками, а назади востры: с исподи подклеивают их камасами или кожею с лосиных или оленьих ног, чтоб лыжи были катчее, а при всходе на гору назад не отдавались. На верхней стороне по средине лыж выделываются из того же дерева падласы, то есть места, где ногам стоять, вышиною в полвершка, и покрываются берёстою, чтоб к ним не пристал снег. Напереди оных падласов продеваются кухтоны, или деревянные путла, и привязываются к падласам ремнями, а по их названию оттугаями, чтоб они крепко стояли. Да напереди ж у падласов продеваются иные ремни называемые юксы, которые на пяты надеваются. От сухоносов к падласам притягиваются ремни ж, а по их подъёмы, которыми передние концы у лыж подъимаются».